Фантазм

Вечер – ночь 30 ноября 1896 года
Дирижабль – пещеры - трактир

Неподалеку от кабины пилотов оказался мистер Жаме. Я сразу узнала молодого человека, но, поскольку до сих пор была уверена, что в день нашего знакомства он оказался в кабинете герцога тайно от хозяина, предпочла сделать вид, будто впервые его вижу. При возможности надо будет осведомиться, воспользовались ли его сестры рекомендательным письмом, но, разумеется, не в присутствии Его Светлости, ведь если герцог заинтересуется обстоятельствами нашего с мистером Жаме знакомства, я могу не отвечать, а вот молодому человеку придется что-то говорить. Не хотелось бы навлекать на него неприятности.
Вид искореженных кукол в кабине пилотов и осознание грозившей нам всем гибели произвели на меня удручающее воздействие: я совершенно растерялась и старалась лишь не мешать тем, кто лучше меня понимал, что следует делать в создавшейся ситуации. По счастью, лорд Клевский сумел быстро собрать пассажиров и с помощью остальных мужчин организовал эвакуацию.
По склону ущелья, в котором застрял дирижабль, я практически скатилась, но мистер Жаме быстро помог мне подняться. Кое-как расправив юбки, я попыталась сделать несколько шагов в сторону, чтобы не мешать остальным, но чуть не увязла в снегу. После того, как все выбрались, герцог возглавил наш маленький отряд и повел нас куда-то по ущелью. Я вновь старалась просто не мешать и не отставать, поминутно выдергивая из сугробов так и норовившие намертво застрять юбки.
Через некоторое время герцог поинтересовался моим самочувствием и попытался меня подбодрить, взяв за руку. Его ладонь показалась мне очень теплой даже через кожу перчаток.
- Благодарю вас, Ваша Светлость, со мной все благополучно, только пользы от меня, увы, тоже никакой. Я совершенно не знаю, что следует делать в подобных ситуациях. Все мои умения сводятся к болтовне. Если желаете, могу говорить о погоде. Снег в лунном сиянии серебрится особенно ярко, вы не находите? – с интонациями записной светской сплетницы сообщила я, но тут же вернулась к обычному тону. – А вот вы – очень храбрый человек. Я бы никогда не сумела бросить вызов самой себе. И вы быстрее всех поняли, что следует делать. Наверное, сказывается опыт путешествий и выживания в дикой природе. Это опасное, но увлекательное занятие для по-настоящему смелых людей.
«То есть не для таких никчемных трусишек, как я», - мелькнула в голове мысль, но ее я озвучивать не стала.
Пока я болтала, герцог снова сумел продемонстрировать свои навыки опытного путешественника – он заметил пещеру в скале, где можно было ненадолго укрыться. Странно, пока мы шли, я совершенно не чувствовала холода, но стоило нам остановиться, как мне стало ощутимо зябко.
В пещере было тихо и, как мне показалось, довольно тепло, но, возможно, я просто вновь согрелась, упорно переставляя ноги и выдирая из снега тяжелые юбки.
Мистер Жаме первым заметил слабый свет, отражающийся от сводов нашего укрытия, и даже объяснил его системой зеркал, установленной в скальных проходах. Я с уважением посмотрела на юношу: он явно был даже лучше образован, чем мне показалось при первой встрече. Может быть, удастся как-то аккуратно поговорить о нем с отцом? Возможно, ему удастся подыскать место в какой-нибудь канцелярии?
Но тут мои мысли перескочили на зеркала: интересно, для чего их повесили в какой-то пещере? Видимо, этот вопрос заинтересовал не только меня, потому что собравшиеся начали изучать помещение. Герцог призвал участников злополучной прогулки не разбредаться, но, кажется, его призыв запоздал, кто-то сообщил о найденном проходе, кто-то вскрикнул, раздались какие-то непонятные звуки, а на меня вдруг навалилась ужасная слабость. Кажется, передвижение по глубокому снегу отняло у меня все силы. Чтобы не упасть, я оперлась плечом на стену и вдруг потеряла равновесие.
Что произошло, толком не поняла, но у меня как будто пол ушел из-под ног. Я слабо охнула, герцог попытался поддержать меня, обхватив за талию, но, видимо, и он наступил на покатый пол, потому что в следующее мгновение мы оба съехали куда-то вниз.
- Вы живы? – раздался в окружающей темноте голос Его Светлости.
- Д-да, - неуверенно отозвалась я, пытаясь подняться на ноги. Ничего не получалось, юбки все же в чем-то запутались, я неловко взмахнула рукой, за что-то уцепилась, но от испуга почти сразу разжала пальцы.
Тут раздалось слабое потрескивание, и где-то над головой начал разгораться свет. Оказалось, что мы рухнули на пол в небольшой комнате. Рядом со мной чуть покачивалась толстая веревка, за которую я, видимо, и дернула. Встать я не могла, потому что подол платья оказался придавлен все еще лежащим на каменной полу мужчиной.
- С вами все в порядке? – взволнованно уточнила я. Вообще-то, я умела зашивать раны и даже могла вполне прилично зафиксировать сломанную конечность до приезда настоящего медика, но не в таких же условиях. Тут я вряд ли смогу даже кровотечение остановить толком.
- Как ни удивительно, да! – рассмеялся в ответ Его Светлость, после чего ловко поднялся на ноги и помог встать мне. – Опыт выживания, говорите? Знаете, таких приключений мне до сих пор не выпадало.
- Откровенно говоря, не вижу ничего смешного, - я старательно расправила платье. Хотя герцог уже видел меня в настолько разодранной одежде, что можно было особо и не стараться, но вдруг наши спутники тоже провалятся сюда.
Как ни странно, прохода, через который мы сюда попали, видно не было: стены комнаты выглядели абсолютно гладкими. Неподалеку от нас стояли несколько столов и что-то вроде каменной ванны.
- Где мы? Я уже боюсь предполагать, что здесь аттракцион, а что – нет.
- Я бы сказал, что похоже на лабораторию, только давно заброшенную, - герцог тоже осматривал помещение.
- Значит, должен быть вход, правильно? Нормальная дверь, я имею в виду, - никакой двери пока видно не было, но я осторожно прошлась по комнате, боясь снова что-то задеть.
В ванне лежали непонятные предметы: широкий ошейник с заклепками, слишком крупный для собаки, и небольшая металлическая бабочка, измятая и слегка оплавленная, словно побывала в огне.
- Интересно, - сказал подошедший герцог, поднимая оба предмета. Как только он это сделал, часть стены рядом с нами отодвинулась, открывая проход.
- Такое впечатление, что нас кто-то видит и заманивает куда-то. Мне страшно, - честно призналась я, с опаской вглядываясь во тьму прохода.
- Другого выхода все равно пока не видно, - пожал плечами мужчина, вновь беря меня за руку. – Не бойтесь! Я постараюсь, чтобы с вами ничего не случилось.
Он первым шагнул в темноту. Я послушно побрела следом. Хотя проход казался темным только из освещенной комнаты, здесь был слабый свет, примерно как в пещере. Сколько мы шли, не знаю, но в конце прохода нас ожидала самая обыкновенная дверь.
За ней оказалось помещение со столами, похожее на таверну. Только попав сюда, я поняла, насколько успела продрогнуть. Здесь было тепло, восхитительно тепло, светло и чисто.
Перед нами замер официант с подносом в руках. На подносе лежал сложенный в несколько раз листок бумаги.
- Доброго вечера. Мы рады приветствовать вас в трактире "Заводной орех", вам просили передать, - произнес он, обращаясь ко мне.
- Мне? Вы уверены? – уточнила я, с опаской глядя на бумагу.
- Разумеется, - кивнул официант.
Я взяла листок и развернула. На нем было написано несколько слов.
- Венди, - тихо ахнула я, ознакомившись с написанным, и протянула записку герцогу, чтобы он тоже мог прочесть. – Если это правда, мне необходимо срочно попасть в особняк маркиза Вильерса! Я должна убедиться… А потом... потом надо телеграфировать отцу, вызвать сюда его, полицию или кого еще полагается вызывать в таких случаях! Венди, Боже, неужели… - я все еще не могла поверить. – Кто оставил для меня эту записку? – требовательно обратилась я к официанту.

В темноте ноябрьской ночи баронесса дю Роз тряслась в экипаже, зябко поёживаясь от холода. Газовые фонари на крыше кареты освещали путникам дорогу, и Мэри то и дело выглядывала в окно, надеясь разглядеть впереди силуэт отеля. И когда он показался вдали, она выдохнула от радости и откинулась на спинку сиденья. Больше не осталось сил, чтобы думать о том, что произошло. Она поступила глупо и необдуманно, доверившись этому мужчине. Не более. И ей следует как можно быстрее забыть обо всём, и просто наслаждаться жизнью. Теперь, когда баронский титул, поместье и деньги отца принадлежат ей одной, Мэри могла ни перед кем не отчитываться в своих тратах и желаниях. Уголки губ баронессы изогнулись в подобие улыбки. Цена свободы женщины была непомерно велика по меркам имперского общества. Узнай кто из окружения, что она сделала, и ей не миновать смертной казни.
Экипаж свернул к отелю и перед баронессой открылся вид на всю постройку. Она сочла её грандиозной и роскошной, и восхитилась. У парадного крыльца экипаж остановился, и слуга помог Мэри сойти.
- Я баронесса дю Роз, - представилась Мэри, разглядывая слугу в упор, словно искала в его лице признаки того, что он не человек, а автомат. – Мне нужно переночевать в отеле, надеюсь, у вас найдется для меня свободный номер?
Получив утвердительный ответ, она попросила занести к ней в номер её дорожные сундуки и направилась вслед за служащим по парадной лестнице. Оказавшись в холле, Мэри огляделась и сочла интерьер роскошным. И номер, который ей предоставили, выглядел не просто красивым, но дорогим: бархатные шторы на окнах, оригинальные прозрачные часы, не скрывающие внутренний механизм, состоящий из множества колёсиков, и большая кровать под балдахином. В номере не было только зеркала, чему Мэри несколько удивилась. Она скинула шубку и принялась устраиваться на кровати, надеясь хотя бы немного поспать, пока не наступило утро.

Диана была рада, что не одна снова. Волнение за себя переключилось на переживания за незнакомку. Что с ней случилось? Почему она не приходит в себя? Хотелось её обогреть и покормить, но второе было невыполнимо, поэтому Диана с помощью леди дю Роз накрыла девушку в бессознательном состоянии. Её губы побелели и засохли, Диана намочила салфетку водой и осторожно протерла их. Мелочь и все же.
Неожиданное появление бывшего официанта вызвало у Дианы удивление и маленькую радость. Француз нашел выход из пещеры, пришел к ним, а значит, остальные люди тоже смогут спастись. А значит, морок исчез. И будем надеяться, никогда не вернется.


Радость от спасения и встречи с Ником Жаме померкла при словах опекуна. Они звучали довольно угрожающе. Что ж, Диана заслужила. На самом деле, ей не следовало уходить, но прошлого не вернуть. Что сделано, то сделано.
Им не удалось поговорить, торопились отвезти девушку к лекарю, в разговоре выяснив кто она. Лорд Эгертон посчитал, что сестра той может оказаться здесь и оставил записку для неё у механического официанта.
Их же реальный в прошлом официант говорил какие-то не слишком понятные для Дианы вещи. Она не помнила, чтобы в лесу кто-то шёл за ней и была удивлена. Не зная кому верить, Нику или лорду Вильерсу, Диана решила положиться на свою память, которая молчала.
Их отправили в отель, чего она с облегчением ждала. Прогулка по парку обернулась выматывающим марафоном. И даже пристальный, задумчивый взгляд опекуна не беспокоил её. Она хотела поскорее оказаться в безопасном и понятном месте.

Отель
С помощью горничной отеля баронесса приняла ванну. Вода немного успокоила её расшатанные за последний день нервы, и в постель Мэри легла уже расслабленная и умиротворенная. Горничная принесла ей тёплый чай и удалилась, оставив баронессу одну. Мэри неторопливо сделала несколько глотков из чашки, наслаждаясь насыщенным вкусом и тёмно-красным цветом напитка - такой оттенок Мэри сочла кровавым. Чай был явно высшего сорта и стоил немало денег. Ни в одной из столичных чайных, которые Мэри так любила посещать, подобного чая не найти. Она задумалась, продолжая держать чашку в руках и рассматривая содержимое. На гладкой поверхности напитка Мэри увидела своё отражение и невольно залюбовалась. То зеркало, в таверне, оно сказало неправду! Лицо баронессы оставалось лицом молодой женщины. Но откуда взялась та старуха в зазеркалье? Мэри подумала, что это могла быть чья-то злая шутка. Или зеркало в таверне магическое, и способно заглянуть в душу каждого человека?.. Но ведь магии не существует! Впрочем, после вчерашнего дня она готова поверить во что угодно…
Баронесса отставила чашку на прикроватную тумбочку и откинулась на подушки. Веки её смежились помимо воли и она провалилась в сон.

Отель.

Надежда на то, что странности прекратятся сами собой после появления знакомой местности вокруг трактира – не оправдалась. Вопросов у лорда Блакмера теперь стало больше, но задать их ему не дали. Что за пещерные лабиринты, из которых удалось выбраться Нику Жаме? Да еще и виденные им цепи и кандалы? Почему маркиз отрицал, что дирижаблем могли управлять автоматоны – ведь он своими глазами видел чертовщину с трактиром? И почему он сразу не поверил словам Жаме, ведь дирижабли – сами по себе достаточно опасная вещь, не говоря уже о полете на нем в темное время суток.
И какая разница, кто принес дурную весть, если действовать нужно немедленно? Джон представил, что какой-то мальчишка примчался бы к нему рассказать, что на его заводе, скажем, рухнул потолок цеха (лорд мысленно суеверно сплюнул), неужто он стал бы выяснять личность мальчишки вместе того, чтобы лететь на место на первой попавшейся лошади?
Ему казалось, что маркиз просто не понимает масштабов катастрофы. Если в его поместье исчезнут или, не приведи бог, погибнут несколько высокородных аристократов, тут же будет не меньше дюжины имперских следователей вместе с гвардией, которая оцепит весь район и перетряхнет всё в округе по снежинке. Не говоря уже о грядущей репутации всего поместья.

Обо всем этот лорд думал, пока экипаж уносил его с Дианой все дальше от трактира.
Слова Ника о разговоре Дианы и милорда Вильерса озадачили, но особого волнения не вызвали: девушка сидит перед ним. Слегка напуганная и уставшая, но целая и невредимая. Скорее всего, она, ослушавшись, вышла из трактира, и маркиз попросту вернул ее обратно, чем оказал ему неоценимую услугу – Джону не пришлось метаться по ночному лесу в поисках подопечной. Что же касается некой тайны… об этом он спросит позже.

И все же, почему маркиз так торопился разъехаться с ними? Опасался, что Жаме может рассказать что-то, не предназначенное для ушей Эгертона? Джон едва успел черкнуть записку, на случай, если в таверне появятся спутники Ника. Хотя по его мнению, там вообще следовало выставить дежурного, а лучше двух – хотя бы чтоб засечь появление того загадочного «управляющего», которого они так и не дождались.

Экипаж остановился возле входа в отель, Эгертон вышел наружу и подал Диане руку.
- Пойдемте, мисс Стентон, вы совсем продрогли.
Они поднялись на свой этаж, и Джон помог отпереть дверь. В номере Дианы было прохладно: почему-то было приоткрыто окно и лорд, нахмурившись, прошел, чтобы закрыть створку. Наверное, горничная решила проветрить и забыла закрыть.
По пути он заглянул за изящную резную ширму и удовлетворенно кивнул.
- Я попрошу сделать вам горячую ванну. – Он обернулся на девушку, присевшую на край кровати. Она сняла перчатки и обняла себя за плечи. – Вам надо согреться.
Воображение услужливо подкинуло ему еще пару идей, как он мог бы поспособствовать согреванию, и Эгертон сцепил зубы, прикрыв на секунду глаза. Знала бы Диана, о чем он думает, когда смотрит на него этими своими глазами. Господи, о чем он. Конечно, ей лучше не знать.
- Я спущусь в бар, мисс Стентон, не теряйте меня. Мне нужно… выпить что-то гораздо покрепче глинтвейна. Я ненадолго.

Бар в отеле мог бы составить конкуренцию столичным. Богатая отделка из темного дерева, сверкающая лакированная стойка, за которой стоял бармен – определенно живее всех живых, никакого подозрения на автоматон – он улыбался, охотно болтал с посетителями, ловко крутил бутылки и пританцовывал под негромкую мелодию пианино в уголке.
- Бренди со льдом, - заказал лорд Блакмер, устраиваясь на высоком табурете. – Двойной.
Первый глоток обжег горло, но, провалившись внутрь, послал по телу приятную волну тепла, до самых кончиков пальцев. Второй пошел мягче, в губы толкнулся кубик льда. Бренди был отличным.
- Вам записка, лорд Блакмер, - служащий вежливо поклонился и положил на стойку сложенный лист бумаги.
Джон развернул его, дважды внимательно прочитал и задумчиво потер подбородок.
Стало быть, крушение дирижабля было на самом деле. И полет был без экипажа, неизвестно кем управляемый. И еще большой вопрос, действительно ли обошлось без жертв: загадочные катакомбы вряд ли являются безопасным и теплым местом, а в группе были леди… Что касалось найденной девушки, то в записке говорилось, что ее жизни ничего не угрожает. За это бы Джон не поручился, уж слишком плохо та выглядела, хотя видимых повреждений он не заметил. Возможно, яд?.. Зря они ушли из таверны, ее надо было прочесать сверху донизу с помощью людей маркиза. Ведь получалось, что пропавшую дочь герцога Нортропа нашли в поместье маркиза! Как же она там очутилась? На месте ее отца у Джона возникла бы масса вопросов к милорду Вильерсу.
И что теперь будет с мистером Жаме, если его слова подтвердились?
- Повторить, - сказал он бармену, качнув пустым стаканом.
Спустя некоторое время он вынужден был признать, что у него есть сто вопросов, на которые нет ответа. Но хотя… есть один, на который он может получить ответ.

- Милорд? – Диана открыла дверь, закутанная в халат. Волосы были влажные, еще не просохшие после ванны и это было чертовски… интимно. Он еще не видел ее такой. Эгертон глубоко вдохнул аромат какого-то цветочного мыла. В комнате теперь горел камин и было тепло.
- Можно войти? – он шагнул за порог, закрыл за собой дверь. – Согрелись?
Диана молча кивнула.
- Хорошо… - он медленно обошел ее по кругу. Бренди немного шумело в голове, но не настолько, чтобы Эгертон потерял контроль над собой. – У меня остался к вам вопрос, мисс Стентон. – Он остановился позади, коснулся пряди ее волос, пропустил меж пальцев, выпустил. – Нет, не тот, в котором есть вы, маркиз Вильерс и заснеженный лес. Другой. – Он взял ее за плечи, развернул к себе. – Помните, я сказал вам, что больше не стану целовать вас? – Джон наклонился ниже, поймал взгляд. – Тогда, может… вы… поцелуете меня?

Поместье

Маркиз Вильярс услышал слова, предназначавшиеся лорду Блакмеру.

Неискренность? Я в недоумении посмотрел на него. Скорее я обвинял в коварстве и беспринципности. Открыл было рот, чтобы продолжить беседу, но маркиз не собирался меня слушать, он намерен был задержать меня до выяснения всех обстоятельств.

В поместье маркиза меня заперли в одной из комнат с наказом лорда Дарлоу тщательно ее охранять.

Осмотрев свою импровизированную тюрьму, обнаружил, что в комнате есть еще одна запертая дверь. Замки никогда не были для меня проблемой, поэтому приложив немного усилий и отмычку, я оказался в смежной комнате. Приоткрыв входную дверь, убедился, что охранник мирно спит, привалившись к охраняемой двери. Выскользнув в коридор, я направился в сторону кухни и подсобных помещений. В мыльне я искупался и постарался отчистить пятна с одежды, а на кухне отхватил кусок буженины и свежих овощей. Хлеба не нашел, но и найденного оказалось достаточно. Уплетая добычу, обдумывал, что же делать дальше. Я могу с легкостью выбраться из поместья, но мой побег истолкуют как признание вины. Маркиз затаил на меня злобу и не упустит случая отыграться. Также не стоит забывать о моих преследователях из Брайбурга. Им нужна моя новая разработка и просто так от меня не отстанут, раз догнали меня. Похоже, мне безопаснее остаться здесь.

Я отправился обратно в отведенную мне комнату, предварительно тщательно убрав все следы пребывания в хозяйственных помещениях. Тем временем в коридорах прибавилось народу, похоже, маркиз организовал поисковую операцию. На меня не обращали внимания, взбудораженные известиями о катастрофе. Я беспрепятственно добрался до комнаты и убедился, что охранник не проснулся. После небольшой возни с закрыванием замка, тоже отправился на боковую.

Хотелось бы сказать, что утро следующего дня встретило меня ароматом булочек и кофе. Но увы, завтрак мне не полагался. На все требования, ответом было: «Не положено. Жди милорда».
В моем распоряжении оказался письменный стол и, придвинув к себе бумагу, я погрузился в мир расчетов и цифр.

Отель


Он спросил её про поцелуй. Нет, попросил, чтобы она его поцеловала. Как такое вообще возможно? Алкоголь сыграл злую шутку? Но назвать лорда Эгертона пьяным не поворачивался язык. Твёрдая походка и горящий взгляд говорили о решительности, а не о помутнении рассудка.
Только почему Диана слышит в этом вопросе совсем другое? Вы станете моей? Вы войдете в мою семью не на правах компаньонки матери? Вы сможете подружиться с моей дочкой? Вы будете моей женой? Ей хочется это слышать.
Диана опускает голову, сердцебиение отыгрывает марш. Она пытается успокоить дыхание, но бесполезно. И тогда она думает о том, что сделал бы в её случае отец. Девушка часто пользуется подобным методом. Он бы, конечно, не стал целоваться с другом, но попытался разложить все по полочкам.
Что значит для лорда этот поцелуй? Возможно, многое, начало чего-то большого и красивого. А может, это просто забава для него, игра с невинной девушкой. От этой мысли сжалось сердце. Стало больно.
Что значит для неё этот поцелуй? То, что она отдаётся в руки мужчины, но уже не временно, а навсегда. То, что ей нужно оставить мысли о монастыре. То, что она хочет жить в доме лорда не на птичьих правах, а стать хозяйкой дома. Принимать гостей под руку с ним. Принимать участие в воспитании и образовании Лили. Родить ребёнка, наследника, а если судьбе будет угодно, не одного. Этот поцелуй значит для неё все.
Диана чувствовала нетерпение опекуна, тепло его пальцев и жажду обладания. От него исходила сила опытного мужчины, захватчика, покорителя.
- Я могу вас поцеловать, милорд, - прошептала она отчаянно красная щеками и шеей, - однако после этого вы больше не прикоснетесь ни к одной женщине, кроме родных и случаев, коих требует общество. Возможно, я слишком категорична, но заявляя права на меня, вы так же обязуетесь быть мне верным. В противном случае прошу покинуть эту комнату и более с такими вопросами не обращаться ко мне.

1 декабря 1896
Поместье Нордварт
Ранее утро

Лорда Вильерса разбудил засветло его лекарь. Признаться маркиз не сразу признал его, как и не сразу осознал где он находится. Проводить ночи в рабочем кабинете не входило в его привычки.
Лекарь был весьма обеспокоен состоянием подопечной, и маркиз осознавал что причины для беспокойства наверняка веские. Посему без излишних вопросов преследовал за ним. По пути к найденной девушке, им встретился главный егерь, который как раз направлялся к лорду Вильерсу, чтобы сообщить о том, что погода позволяет продолжать прерванные поиски пропавших. Что ж, маркиз Вильерс надеялся что поиски завершатся быстро и успешно, увы, но его личное участие вряд ли могло как-то повлиять на успех мероприятия. Лорд доверял своим людям.

Девушка выглядела весьма плохо. Дыхание было рваным, чего наблюдалось ранее.
- Ваше Сиятельство, боюсь она задыхается, - тихо прошептал лекарь, считая пульс подопечной. - Я не в силах помочь.
- Вижу, - со вздохом оценил ситуацию лорд Вильерс. - Господин Хост, заприте дверь и задерните шторы.
- Ваше Сиятельство, вы уверены? - затравлено прошептал лекарь.
Маркиз не ответил, вместо этого снял свой сюртук и ослабил шейный платок.
- Подлежите ее, - скомандовал лорд Вильерс, и уверенно рассек запястье удлинившимся когтем. Алая кровь проступила в свежей ране. Маркиз поднес запястье к рукам задыхавшейся и позволил каплям своей крови скатываться прямо в рот.
Всего пару капель и маркиз зажал рану платком и отстранился, чтобы заняться собственной раной. Лекарь склонился над девушкой, тщательно следя за изменениями, коих ещё не было.
- Ваша Сиятельство, полагаете ей поможет? - тихо отсчитывая пульс, шепотом спросил лекарь.
- Полагаю да. Во всяком случае моя кровь даст ее телу силы одолеть хворь, либо же яды, если такие имели место быть.
Девушка начала дышать ровнее, и на ее белом как алебастр лице появился лёгкий румянец.
- У нее жар? - наблюдая за изменениями, спросил маркиз своего лекаря.
- Ваша Сиятельство, ей определено лучше. Полагаю организм хорошо всё воспринял. Если будут изменения я сразу сообщу.

Маркиз кивнул и решил навестить мистера Жаме, надеясь что он не будет излишне раздражительным, по случаю столь раннего подъёма.

Мистер Жаме не только не спал, но и уже нечто писал.


- Утро доброе, мистер Жаме. Надеюсь вы хорошо отдохнули? Не возражаете, если я составлю вам компанию за завтраком? - на этих словах прислуга споро начала накрывать стол, деликатно отодвинув записи мистера Жаме в сторону.

Поместье, 1 декабря


Доброжелательность маркиза меня изрядно удивила. Не он ли прошедшей ночью едва сдерживал раздражение, подвергая сомнению любые мои слова. Да и тот факт, что меня посадили под замок, не добавлял расположения.
- Доброе утро, лорд Дарлоу. Признаться удобство диванов в ваших гостевых покоях оставляет желать лучшего. Я почти не сомкнул глаз, пытаясь устроиться удобнее. Сэр, вы исключительно вежливы. Даже будь я против компании за завтраком, разве есть возможность отказаться, учитывая ваше недоверие ко мне? Я же пленник в доме.

Я внимательно посмотрел на маркиза.
- Вам удалось прояснить обстоятельства катастрофы и найти пострадавших?

Отель
Утром Мэри спустилась вниз и заказала себе завтрак. Она намеренно не стала просить об это прислугу, желая разузнать, кто еще остановился в отеле. Баронесса задала служащим несколько незначительных с виду вопросов, и смогла у них выведать, что лорд Блакмер и леди Диана тоже проживают в отеле. Очень интересно! За то время, что Мэри была с ними знакома, она мало что узнала о них, но оба – и милорд, и девушка – показались ей достойными уважения людьми.
- Что-нибудь передать им, миледи? – учтиво осведомился у Мэри юноша-посыльный.
- Нет-нет, благодарю, я всего лишь хотела удостовериться, что мои знакомые добрались в отель, - ответила баронесса и поспешила завтракать, пока её вопросы не вызвали подозрения.
Поглощая ненавистную овсянку, Мэри обдумывала, не уехать ли ей сейчас же домой, как она намеревалась ночью. Она не могла придумать причины, чтобы остаться. После неожиданной холодности Джорджа по отношению к ней об этом не могло быть и речи. И пусть она всё еще испытывала к маркизу чувства, и его образ был в её сердце, но Мэри понимала, что ничто не вернёт ей лорда Вильерса. Приходится признать, что она стала одной из многочисленных побед маркиза на любовном фронте. Мэри было больно, но она в своей жизни перенесла столько унижений в собственной семье, что научилась терпеть боль.
После «кровавого» чая Мэри решила выйти на прогулку и осмотреть местность вокруг отеля. До прибытия ближайшего поезда у неё было достаточно времени, а сидеть в одиночестве в номере баронесса не хотела. Ее смущало лишь одно обстоятельство:поезд делал остановку рядом с усадьбой маркиза, и баронессе нужно будет вернуться туда, откуда она вчера так поспешно сбежала...

О ее румянец, наверное, можно обжечься, - мелькает у него в голове, пока Диана, запинаясь произносит свою отчаянную речь, сбиваясь в конце на шепот. А еще он понимает, что хочет этого ожога.
- Мисс Стентон, - уголок его рта против воли ползет вверх, - мне еще ни разу в жизни не делали предложения. Тем более, такого… категоричного. – Он опускает ладони по ее плечам вниз, обхватывая талию. Легким рывком прижимает к себе. – Я готов согласиться с вашими требованиями. При одном условии. Посмотрите на меня. – Джон ждет, пока она поднимет глаза. – Вы станете для меня лучше любой другой женщины. Заставите желать только вас. Чтобы в мыслях были только вы, не оставив места для других. Это в ваших силах…. Сможете?
Секунды растягиваются в вечность. Она смотрит, не отрываясь – наверное, впервые так прямо и долго. Тонкое тело в его руках напряженное, натянутое в струну. Того и гляди зазвенит. Или разобьется в осколки.
А потом, качнувшись вперед и вверх, Диана прижимается губами к его в неумелом поцелуе. Решилась. И от этого ее молчаливого «да» у Джона перевернулось все внутри так, что зашлось в груди до боли. Эта девочка только что отдала ему всё.
- Не так, - шепчет он, не разрывая поцелуй, и раскрывает ее губы на выдохе, врываясь в нежный рот языком, забирая себе вкус и дыхание, и невольный всхлип. Не сдерживается, не может. Рукой подхватывает под затылок, не давая отвернуть голову, зарывается пальцами в непросохшие пряди. И тихо стонет, когда Диана начинает отвечать – робко, просто пытаясь повторять, но легкое прикосновения ее языка сводит с ума.
Он хочет ее до боли.
Развязывает пояс ее халата, чтобы оставить под жадными руками лишь простую, без всяких изысков и кружев рубашку. Небольшая округлая грудь идеально ложится в его ладонь, и Диана испуганно распахивает глаза, замирая. Джон чувствует, как быстро бьется ее сердце. Он слегка водит ладонью, чтобы острее чувствовать упирающийся в нее затвердевший сосок, и от этого ощущения хочется рвануть ткань, чтобы ощутить эту нежность без всякой преграды.
- Если вы хотите остановить меня, то скажите прямо сейчас, - хрипло выдыхает он, покрывая поцелуями ее шею, не в силах просто перестать.
- Милорд… - роняет она с запинкой.
- Джон, - поправляет он ее.
- Джон, - послушно соглашается она.
Он поднимает голову, заглядывая в ее лицо в поисках тени сомнений.
- Да?
- Не останавливайтесь.
Эгертон подхватывает ее на руки, сдерживая улыбку.
- Это лучшее, что может услышать мужчине в спальне.
Одной рукой он успевает сдернуть покрывало с кровати, прежде чем опустить свою ношу. Упирается коленом в постель, быстро избавляясь от обуви, жилета и рубашки. Он не знает, смотрит ли Диана – свеча осталась на столе, а от камина не так уж много света, больше теней, пляшущих по стенам. Но он хотел бы, чтобы она не сводила глаз, впервые в жизни пожелав большего. Потому что ему просто необходимо почувствовать ее под собой, сейчас, немедленно.
Ее рубашка летит куда-то в изножье кровати, отброшенная нетерпеливой рукой. Господи, наконец-то.
Девушка сделала движение прикрыться, но лорд не дал, перехватив тонкие запястья.
- Не закрывайтесь. Я хочу… смотреть. – Он завороженно провел костяшками пальцев по ее шее, обвел ключицы, контур груди. – Такая… красивая. – Накрыл ладонью грудь, огладил вздымающиеся частым дыханием ребра, вздрагивающий живот, спустился ниже.
Диана зажмурилась, сведя ноги. Залилась краской так, что видно было даже в полутьме.
- Нет, милая, не надо бояться, прошу… Просто верь мне.
Джон снова принялся целовать ее и, уловив момент, когда напряжение ослабло, скользнул пальцами ниже. Всё, поздно. Улыбнулся ей в шею, почувствовав под пальцами влагу. Она его хочет, не понимая этого. Но тело не может лгать.
Движение пальцев было поначалу почти незаметным – чтобы привыкла, раскрылась. Перестала сжиматься. Сама потянулась за лаской, безмолвно умоляя еще. Сильнее. Потереть, обвести.
Он склонил голову, накрыв ртом маленький твердый сосок, посасывая в том же ритме, в каком двигались пальцы. И дождался момента, когда она начала терять контроль над собой. Застонала, заметалась, прикусив зацелованные губы. Прогнулась в спине – и вдруг задрожала, дойдя до вершины, стискивая в кулачках простыни.

Эгертон медленно убрал руку, улыбнувшись огорченному вздоху, и избавился от остатков одежды. Накрыл собой еще вздрагивающее тело.
- Диана, - тихо позвал он. – Будет немного больно. – Подхватил ее под колено и двинул бедрами, поймав ртом вскрик. – Тише, девочка моя, тише… уже всё. – Замер, давай перевести дыхание, сам едва сдерживаясь: она была узкой, горячей и такой сладкой, он еле держался, прислонившись лбом к ее виску.
А потом… что-то произошло. Эгертон не понял, что, но Диана потянулась к нему и обвила шею руками. Принимая. Разрешая. Мягкая, податливая и полностью его.
Он осторожно качнулся раз, другой, третий – поймал ответное движение и окончательно перестал сдерживаться, найдя ритм.
Быстрее, резче.
И за грань его толкает ее тихое «Джон», выдохнутое на ухо. Под закрытыми веками полыхнуло, и он выгнулся, толкнувшись в последний раз. Замер над ней, тяжело дыша. Затем его руки подогнулись, и он откатился в сторону, чтобы не придавить, но из объятий не выпустил, перекатившись вместе с ней.
Прижал к себе, устроив ее голову на своем плече, медленно перебирал рукой ее высохшие волосы, восстанавливая дыхание. И чувствуя, что засыпает, ленивым движением натянул на них обоих одеяло.

Она подарила ему себя, так и не услышав слов любви и предложения замужества. Но что значат слова, если глаза говорили гораздо больше?
Диана осторожно выбралась из постели и босыми ногами подошла к кувшину и тазику. Голая. Было прохладно и тело покрылось мурашками. Все внутри болело. Стало жаль, что снова нельзя лечь в теплую воду и расслабиться, горничная уже убрала воду после купания. Диана подкинула пару поленьев, а затем, намочив край полотенца чуть теплой водой, стала аккуратно вытирать кровь с внутренней части бедер. Ей было боязно касаться себя там, где несколько минут назад хозяйничал лорд Блакмер, но она это сделала. Джон. Он просил так говорить и она повторяла. Он просил её открыться для него и она раздвинула ноги, впустив его в себя. Самое ценное, что у неё было, отдала. И что же дальше? Мысли о монастыре точно можно оставить.
Диана посмотрела на опекуна, который продолжал мирно спать. Кто бы сказал ей: ты проснешься завтра утром в объятиях лорда Блакмера и вы отправитесь домой. В скором времени вы объявите о своей помолвке, навестите твоего отца, приготовления к свадьбе станут приятными хлопотами. Джон, попробовав твое тело, больше не будет обращать внимания на других. Он сделал тебя женщиной, а после свадьбы - сделает матерью. Ты в надежных руках. Он никогда не даст тебя в обиду, будет любить тебя и даже отведет одну из комнат под твою мастерскую. Вы проживете долгую и счастливую жизнь. Кто бы сказал ей все это, чтобы она знала наверняка, что поступила правильно?
Диана отложила полотенце и вернулась в постель, сразу почувствовав на своей талии руку Джона. Она посмотрела на него, но тот все так же крепко спал. Она тоже закрыла глаза и провалилась в безмятежное царство Морфея, где вместе со своим мужчиной летала на дирижабле. Своим ли?

1 декабря 1896
Поместье Нордварт.
Утро.


Нынешнее утро первого календарного дня зимы для лорда Вильерса было не самым добрым. Признаться за последним сутки маркиз порядком устал от дурных вестей. Но следует отдать должное, имели место и уж откровенно нежданные новости.

Чего только стоил ночной побег баронессы. Джордж отчаялся понять эту непостижимую женщину. Хотя, признаться, первоначально ему думалось, что она ниспослана ему самой судьбой. Но увы. Все оказалось совершенно не так.

Маркиз желал в своей спутнице видеть мудрую женщину, способную если не понять, то во всяком случае не докучать своему мужчине в сложных жизненных ситуациях, а напротив окружить его заботой и даровать покой. И уж точно ни в ком разе не устраивать подобных возмутительных демаршей.
Маркиз искренне не понимал чем нанес столь глубокое оскорбление леди Дю Роз, что вынудил ее на столь опрометчивый поступок, как ночной побег. Для лорда Вильерса было очевидным, что имеющие место быть обстоятельства не позволили бы ему уделить достаточно внимания своей спутнице, и признаться, после всего пережитого, он и не мог предполагать, что ей понадобиться нечто большее, чем крепкий сон в безопасности надёжных стен его поместья.

По-видимому он совершенно не понимал женщин. Как и не понимал каких действий от него желала добиться баронесса. Ему надлежало как влюблённому юнцу поспешить за ней, и брось к ее ногам весь мир и собственную гордость? А как же быть с тем обстоятельством, что в его землях потерпел крушение его же дирижабль с весьма и весьма именитыми особами? Отчего маркиз, сознавая собственную беспомощность, не мог найти себе ни места, ни покоя. Да и девушка в беспамятстве, пребывающая буквально на грани жизни и смерти, так же не внушала ему оптимизма. Хотя он делал для нее все что мог и даже чуточку больше. Да и вся эта неприятная история с возникающими из неоткуда автоматонами, буквально переворачивающими привычный уклад вверх тормашками. Неужто все это требовалось отодвинуть на другой план во имя желаний леди Дю Роз?

Увы. Маркиз Вильерс давно уже не был ветреным влюбчивый юнцом, готовым поставить на карту все, ради прекрасных глаз. Посему он воспринял ночной отъезд баронессы как ее нежелание иметь с ним дальнейшее общение.
Что ж, стоило отметить что сие обстоятельство им обдумывалось аккурат ночью, и маркиз пришел к алогичным выводам. Посему был благодарен баронессе и судьбе, за то, что все обошлось без безобразных скандалов и нарочито громких обвинений.

Общаться за завтраком с оставшимися гостями поместья у маркиза не было ни малейшего желания, поскольку наверняка темы давешнего происшествия с дирижаблем не удалось бы избежать, а лорд Вильерс сего не желал.

Именно нежелание вынужденного общения на неприятную тему, да и неискреннего сочувствия, отвратительно маскирующего чужое злорадство, побудило маркиза к столь необычному выбору собеседника за завтраком. Тем более, что мистер Жаме, как уже успели маркизу доложить, был весьма и весьма незаурядной личностью.

Вот и сейчас, в столь ранний час маркиз застал своего вынужденного гостя за некими расчетами.


- Увы, мистер Жаме, вынужден признать все ваши обвинения совершенно законны, - искренне повинился маркиз, самолично наливая себе бодрящий чай.
- Признаться, я оказался несколько не готов к ситуации в которую невольно был вовлечён сам и мои гости, - сделав небольшой глоток обжигающе горячего напитка, лорд Вильерс откусил кусочек булочки, обильно намазанную гусиным паштетом. - Но это ни коим образом не оправдывает мое поведение, за исключение пожалуй лишь того, что ваш, прошу прошения, внешний вид был несколько ближе к преступному образу, нежели к привычному виду добропорядочного гражданина Империи. Посему, увы, я принял вас за бандита, либо за сообщника бандитов, совершенно искренне полагая, что таким образом оные желают продолжить их отвратительную забаву, - маркиз вздохнул, невольно возвращаясь в мыслях к неприятным воспоминаниям, и отодвинул в сторону еду. - Видите ли, мистер Жаме, таверна, в коей имела место наша с вами встреча, так же стала некой хитроумной ловушкой, где некие роли исполняли автоматоны, - маркиз залпом допил чай, и машинально доел булочку, и такая же судьба была уготована сендвичу с ветчиной.
- Признаться, я испытываю в некотором роде не самые приятные чувства в соседстве с механизмами столь схожими внешне с людьми. Посему вашей истории с автоматонами на дирижабле я вынужденно верю. Но сие увы не даёт мне понимания кто, а главное с какой целью совершил череду сих совершенно непонятных действ.

- В настоящий момент, мистер Жаме, мои лучшие охотники и следопыты отбыли двумя группами на поиски пострадавших. Накануне ночью ими уже было обнаружено место крушения дирижабля, и обнаружены свежим следы, которые вели к древним катакомбам. Но увы ночь, и отсутствие должной экипировки не позволила им тут же пуститься по следам в глубь катакомб. Что же касаемо следов присутствия на борту дирижабля автоматонов либо иных посторонних механизмов, то увы их там не обнаружено. Полагаю, что некто их уничтожил пользуясь паникой среди пострадавших. Хотя признаться не могу и представить как это ему либо им удалось столь оперативно осуществить, - маркиз машинально потянулся за очередным сендвичем, но вовремя себя остановил.

- Мне думается что у злодеев обустроена в катакомбах некая база, которую по-видимому вам и удалось обнаружить. Быть может они там создавали свои человекоподобные механизмы. Во всяком случае, эти катакомбы весьма и весьма древние, и сведения сохранившиеся о них весьма скудны. Но полагаю, что именно благодаря эти катакомбам злоумышленникам удается столь быстро передвигаться, и столь же быстро заметать следы своего присутствия, - маркиз тяжело вздохнул.

- Мистер Жаме, меня искренне заботит судьба пассажиров дирижабля. Безусловно я предпринял все зависящие от меня меры и направил самых опытных и лучших своих людей. Одни направятся по следам потерпевших, а другие пойдут тем путем, которым вышли вы, но все же если вы обладаете некой информацией либо соображениями, способными хоть как-то ускорить нахождение пропавших, то я буду вам премного благодарен и буду пред вами в неоплатном долгу. Тем более, как мне удалось выяснить вы человек весьма близкий к теме механизмов и имеете весьма обширные знания в данной области.

Маркиз ожидал, что быть может мистер Жаме смог подметить нечто такое, на что простой обыватель далёкий от механизмов просто мог не обратить свое внимание.

- Если же сегодня к полудню нам не удастся отыскать пассажиров, я тут же обращусь за помощью к лучшим имперским сыскарям. Мой человек уже отправился в столицу с моим прошением, и ожидает от меня лишь дозволения. Но я всё же искренне надеюсь, что злой гений не рискнёт жизнью столь уважаемых в империи граждан. Посему, буду благодарен любой помощи, пусть и самой незначительной.

Поместье, 1 декабря, утро

Маркиз демонстировал недюжинный аппетит и мне пришлось поторопиться, чтобы не остаться без завтрака. Плеснул себе кофе из выского блестящего кофейника и взял с общего блюда пару круассанов.

- Уверяю вас, сэр, после ползания по катакомбам сложно остаться в презентабельном виде, - пожал я плечами.

- Неужели? - удивился я.

Механизмы надо было привезти в поместье. Разве такой груз остался бы без внимания железнодорожных работников, которые состоят на службе маркиза? Впрочем маркиз выдвинул предположение, которое объясняло как куклы могли быть незаметно здесь установлены.

-Сэр, вы предполагаете, что в ваших владениях гнездо злоумышленников и ждете пока найдут пострадавших? Нужно немедленно вызывать имперский сыск, пока не упущенно время!
Подозрения вспыхнули с новой силой: маркиз, вполне возможно, сознательно заметает следы, прикрываясь заботой о пострадавших.
Сыскари могут задать немало неприятных вопросов, но и воду здесь перебаламутят на совесть, что сыграет мне на руку. Постараюсь ускользнуть от предследователей, пользуясь суматохой. В очередной раз приходилось шутить с огнем.

- Маркиз Вильярс, вы уверены в ваших служащих? Организовать нечто подобное и не оставить никаких следов - звучит фантастически. Гораздо вероятнее, что кто-то очень хорошо покрывает преступников.

Я прикрыл глаза, делая вид, что вспоминаю, а сам обдумывал, что именно удалось узнать маркизу и как он этим воспользуется.

- Боюсь, что повторить свой путь внутри горы я не смогу, а с остальными пассажирами я разошелся с самого начала. А вот насчет механизмов у меня действительно есть несколько предположений. Сложные механизмы уникальны, если мы разберемся как им давали задания, возможно нам удасться узнать мастера. Куклы по вашим словам, остались в таверне, распорядитесь их доставить сюда,- и после небольшого размышления добавил. - Необыновенные по точности и восхитительные по своим функциям механизмы я видел в особняке графа Ромни. Если он расскажет, что за мастер их изготовил, то у нас будет еще одна ниточка.

Я внимательно смотрел на собеседника. Признаться, он сбивал меня с толку. Угрожающий, почти демонический образ ночью и утром - маска обходительного хозяина, пекущегося об удобстве гостей. Кто он? Жертва обстоятельств или умелый режиссер, разыгрывающий свой спектакль?

1 декабря 1896
Поместье Нордварт
Утро


Мистер Жаме оказался чудесным собеседником. Однако маркиз чувствовал что у мистера Жаме имеется свой интерес. Оставался вопрос лишь какой именно и насколько он совпадал с интересами маркиза Вильерса.

- Увы, мистер Жаме, я вынужден признать, что совершенно не силен во всех этих детективных играх, поскольку меня прежде всего волнует судьба пассажиров. А уж злоумышленников пускай ищут соответствующие ведомства. Я лишь опасаюсь, что появление имперского сыска может вспугнуть зачинщиков и те навредят гостям. А мне бы хотелось, чтобы никто из пассажиров дирижабля не пострадал.
- маркиз вздохнул и машинально потер переносицу.

- Хочется думать, что все эти действа несут лишь устрашающий характер и никоем образом не имеют своей целью вредительства людям.

Маркиз Вильерс нервно прожевал кусочек хрустящего круасана, который непостижимым образом оказался у него в руке. И тут же продолжил размышлять:
- В таверне автоматоны не проявляли агрессии и не препятствовали нашим действиям. Быть может и с теми кто в катакомбах так же поступят? Во всяком случае, я искренне надеюсь на благоразумие злоумышленников. Ну право слово, не будут же они вредить представителям столь знатных семей облеченых властью? Как по мне это верх неразумности! - в сердцах возмутился лорд Вильерс, доедая следующий круасан.


- Исключено, - категорично заявил мужчина, активно справляюсь с выпечкой. - У меня на службе исключительно надёжные люди. Я могу поручиться за каждого. Посему подобный вариант не может иметь места.

От лорда Вильерса не укрылось, что при упоминании о том, что маркизу известна сфера деятельности мистера Жаме, последний занервничал.

Маркиз сделал себе мысленную пометку неприменно разузнать более об этом человеке. Быть может с его деятельностью не все так кристально чисто.

- У графа Ромни были автоматоны? Поразительно! Признаться я не замечал за ним подобной страсти, - маркиз не мог припомнить в особняке каких-либо сложных механизмов. - А что касательно вашего предложения изучить оставшихся автоматоматонов, то полагаю что столь деликатное дело не стоит ни кому доверять. Как вы смотрите на то, чтобы прокатиться в таверну, мистер Жаме? Быть может нам повезет и механизмы все ещё там? - с этими словами маркиз поднялся и поправил рукава сюртука. Внутренне чутье подсказывало, что маркизу не стоит оставлять этого молодого человека без присмотра, а своему чутью лорд Вильерс доверял.

-Прошу вас, мистер Жаме, - сделал приглашающий жест маркиз. - Об экипаже я сиюже минуту распоряжусь. А так же выберу парочку парней покрепче, на случай ежели автоматон не пожелает с нами ехать.