Накануне кризиса тысяча девятьсот девяносто восьмого года, в награду за успешное окончание девятого класса родители решили порадовать меня первой в жизни заграничной поездкой. Как нельзя кстати тем летом школьная администрация впервые набирала желающих отправиться на неделю в Венгрию. К своему стыду, вынуждена признать: на тот момент я не знала об этой стране ровным счетом ничего, кроме названия столицы, а отсутствие Интернета и возможности «погуглить» всё же не рождали желания наведаться в библиотеку. Гораздо больше волновали неокрепшую юную психику кошмарное фото в загранпаспорте и отсутствие даже самого простого фотоаппарата. В те времена ещё никто не слышал о сайте «Одноклассники», но похвастать поездкой в начале десятого года обучения хотелось просто катастрофически.

В довесок к сим немаловажным бедам нежные родители снарядили для дочери увесистую сумку провизии. Возблагодарив Бога за чудом отвоёванное право самостоятельно собрать носильные вещи, я безуспешно пыталась облегчить ношу провианта и при первой же возможности прятала печенье, конфеты, сухарики и вафли по шкафам. Увы, наличие старшего брата-«предателя» сводило все усилия на нет, тайники беспощадно выдавались родителям, продукты возвращались на свои места. В результате к вечеру отправления меня окружали три сумки, две из которых были под завязку набиты продуктами, и все мои жалобные просьбы облегчить непосильную ношу пресекались ёмким «вдруг проголодаешься»!

Многочасовая дорога, жара, переход границы Украины и самой Венгрии измотали нас напрочь; за время, проведенное в автобусе, у меня онемело все, что только могло онеметь. В памяти остались лишь попытки накормить соседей скоропортящейся колбасой и всеобщее недовольство оператором группы: школьный учитель пения снимал на видео каждый поход девочек в лес по «важному делу». Много позже голос за кадром пояснял: «И отправились красные девицы по грибы да ягоды в чащу лесную», а с легкой руки одного из одноклассников ещё очень долгое время всех нас именовали не иначе как «юные мелиораторы».

Размещение в пансионе в трёх километрах от Будапешта, знакомство с местной молодежью – всё это сопровождали дружный смех и корявые попытки произнести фразы на венгерском языке. Жаль, но всё веселье закончилось к завтраку. От сопровождающих учителей мы получили строжайшие инструкции: «Оставлять тарелки пустыми, иначе кара праведного гнева лишит нас права посещения кафе, магазинов и, страшно сказать, дискотеки» – эх, легко сказать, но как трудно исполнить. Вместо любимой колбасы и каши мы получили «нечто», название которому я не могу подобрать до сих пор. Грязно-оранжевый цвет и консистенция жидкой сметаны, кое-где проглядывали кусочки картофеля и вроде бы цветной капусты. На ум приходила дилемма со времен детского сада: что лучше – выпить ненавистный томатный сок залпом и быстренько запить его водой, либо цедить мелкими глотками, заедая немыслимым количеством хлеба. Каждый из присутствующих избрал свой способ, я решила растянуть «удовольствие», увы, не последний раз за неделю каникул мы стояли перед подобным выбором.

     Дни заполнили бесконечные экскурсии: Парламент Будапешта и надежда «милейших деток» примерить Священную корону венгерских королей. К счастью, выдворение туристов из здания прошло без последствий для дипломатических отношений Венгрии и России. Венгерский Национальный Музей и полицейские, безуспешно пытавшиеся снять подростков с памятника знаменитому поэту, вывод однозначен – бывшая братская республика ещё помнит великий и могучий русский язык: «знай наших» и «Вперед! За Сталина!» не потребовали перевода. Оперный Театр, бесконечные стенания «Да сколько можно глотку рвать?» и красная от смущения учительница. Купальни с немыслимым количеством бассейнов и угрожающие напоминания экскурсовода «Не сметь менять состав воды своими «пипи». Прекрасный зоопарк и недовольное «А почему нельзя кормить медведя с рук?!». Парк аттракционов и богатый набор непечатных, но восторженных возгласов. Бесконечное количество парков и неведомая раньше зеленая трава газонов, специально предназначенных для отдыха.

Но абсолютным фаворитом среди мест нашего паломничества являлись передвижные лотки мороженого. Появление на горизонте десертов со вкусом сливы, зеленого яблока и, страшно представить, – манго вводило нас, несчастных, в благоговейный трепет. Как хорошо воспитанная девочка я изо всех сил изображала равнодушие, но тот неповторимый вкус отлично помню до сих пор.

В один из последних дней нашего пребывания в Венгрии, гуляя по центру Будапешта небольшой группой, мы были вынуждены отклониться от намеченного маршрута в поисках местечка, где не требуется платы за возможность «облегчиться». Первым на глаза попался Макдоналдс, и русские туристы на долгое время лишили ни в чём не повинных венгров «домика неизвестного архитектора».

Завершив «важные дела», особые любители фаст-фуда настоятельно потребовали остаться для незамедлительного поглощения гамбургеров, чизбургеров и картофеля фри. Ни я, ни моя подруга оставаться не желали: слишком свежи были в памяти воспоминания о «вкуснейшем» завтраке, поданном в пансионате. Спор разгорался и очень быстро перешел на повешенные тона, я проинформировала некоторых гражданок, что «С такой-то талией вообще противопоказано есть в ближайшие года три», мне в ответ припомнили извечное занудство. Когда аргументы и взаимные «комплименты» подошли к концу, я потянула подругу прочь. По инструкции сопровождавший нас местный житель не имел права отпустить «бестолковых малолетних идиоток» самостоятельно осматривать город, и потому всем недовольным пришлось отправиться за нами.

 Мы почти успели свернуть на другую улицу, вдруг откуда-то позади раздался оглушительный грохот, земля содрогнулась. Обожатели гамбургеров недовольно заворчали: «Вот и прогулялись под ливнем, надо возвращаться, пока не поздно».

       Но возвращаться было некуда, а то, что мы приняли за раскаты грома, оказалось взрывом самодельной бомбы. Прохладный воздух моментально стал горячим и удушающим, к горлу подкатила тошнота. На месте здания, до недавнего времени, соседствующего с Макдоналдсом, возвышались горы покореженного металла и битого стекла. Сам ресторан обрушился почти наполовину, вход завалила огромная плита, а от малого зала осталась всего одна стена, которая грозила обвалиться с минуты на минуту. В сознании билась только одна мысль: «Не может быть, не может быть...»

 Секунда тишины, бесконечной, невозможной тишины – она вместила в себя самый страшный и всепоглощающий ужас моей жизни. Казалось, что спокойный и ленивый ритм туристической зоны замер, но мгновение спустя улицы наполнились воем сирен скорой помощи и полицейских машин. Стыдно, гадко, да только больше всего на свете я хотела слышать лишь эти сирены, любой ценой заглушить крики и стоны раненных людей.

Территорию оцепили и нас оттеснили за оперативно развернутые заграждения. Шок, невозможность поверить в реальность происходящего и слова молитвы, заученные когда-то давно наизусть: «Отче Наш, еже  си на небеси, да святится Имя Твое как на небесах, так и на земле. Хлеб нам насущный каждый день давай, и оставляй долги наши, яко же и мы оставляем должникам нашим. И не введи нас во искушение, и избавь от грехов... Отче Наш, Отче Наш, Отче Наш.»...

***

Мы возвращались в пансион, и никто не мог скрыть слёзы. По имеющимся на тот момент данным, два человека погибли на месте взрыва, и не менее десяти продолжали бороться за жизнь в больницах города.

Учителя пытались успокоить сходивших с ума родителей и, организовав внеочередной сеанс связи, подзывали нас к телефону, отмеряя каждому не больше двух минут. Из своих минут я помню только «Ма-а-м, я вас люблю!» и обещанье брата «Никуда одну не отпущу!». Ночь и беспокойный сон не принесли желанного забвения, в мыслях я возвращалась к тем, кто ушел и уже никогда не вернётся. Для них всё в прошлом: надежды, мечты, планы... жизнь. Мы все не вечны, но в четырнадцать лет кажется, что смерти нет, а впереди лишь бесконечная молодость без проблем и забот. Теракты, взрывы, болезни и смерть – всё это может произойти где-то далеко и только не со мной.

С того дня прошло тринадцать лет, я не изобрела вечный двигатель, не открыла лекарство от рака и, пожалуй, до конца дней своих не сниму фильм, достойный «Оскара». Кто знает, но среди бывших одноклассников, спасшихся тогда вместе со мной, нет великих художников, поэтов и спортсменов, все мы, в сущности, обычные люди...