«Умоляю, читайте это так, чтобы он не заметил! Вы знаете, о ком я. У него лоб выпирает. Если вы, неизвестный мне человек, читаете эти строки, значит, я умер, причем в самом расцвете лет! Патетичный способ начать дневник, не так ли? Видите ли, вы обязаны прочесть эту исповедь, ведь я приложил много усилий, чтобы она попала именно к вам.

Все началось несколько лет назад, в тот день, когда наш мирный и уютный город праздновал «День Магии». День был примечателен еще и тем, что всеми любимый и искренне ненавидимый мной директор магической академии уходил на так называемую «заслуженную» пенсию. Он собирался произнести торжественную речь о роли магии в нашей жизни. Обычно мои сверстники пропускают эти скучные выступления и приходят аккурат на дармовую выпивку и угощение. Однако, если вы в своей жизни кого-либо сильно ненавидели, то поймете – я не мог не прийти! Чтобы понаблюдать за ним издалека, кипя ненавистью и обидой, выискивая в его значительной фигуре как можно больше изъянов. Чтобы злословить потом с приятелями о том, как скучен он был и претенциозен. Думаю, вы могли, если не быть свидетелем, то, хотя бы, слышать о том, как некий директор потерял рассудок и преставился прямо на торжестве. Сразу объясню, чтобы вы знали – он был одним из нас. Таким же, как вы и я. В целом – в тот день он меня удивил.»

***

Конечно же, сказать, что все были взбаламучены – это значит ничего не сказать. Впрочем, царила как раз та суета, которую называют приятной. Такая суета, когда легкое радостное волнение шевелит заскучавших от рутины людей, но сильно не нервирует. Я – Томас Краун, на тот момент еще не студент медицинского факультета академии – тоже поддался всеобщему настроению. К выходу я основательно подготовился – надел свой самый дорогой праздничный костюм, аккуратно развесил на поясе необходимые амулеты, заплел волосы в косу. И уже напоследок добавил самую главную деталь: синюю повязку на лоб, указывающую на очень неплохой ранг во владении магией. Для моего возраста синий уровень – это прекрасный результат, который мог дать мне надежду получить хорошую профессию! К тому же эта повязка была единственной деталью, которой я мог гордиться:  особой крепостью тела я похвастать не мог, к сожалению, как и мужественностью черт. Еще немного полюбовавшись в зеркало, я пожелал себе знакомство с очаровательной девушкой и вышел в наипрекраснейшем расположении духа.

Я погулял немного по улицам, переполненным веселящимися горожанами, дождался, когда люд начнет потихоньку направляться к главной площади города, однако сам не торопился. Так случилось, что моих ушей ненароком коснулся разговор. Я собрался познакомиться с одной симпатичной девушкой, которую заприметил на аллее акаций. Как вдруг, к моему разочарованию, появился примерно мой ровесник, но в два раза шире в плечах, и, протянув ей руку, громко сказал:

– Скорее, Ким! Там будет выступать Маркус Тит!

Услышав ненавистное имя, я замер на месте и прислушался.

– О Кристофер, я тебя умоляю! Зачем мне слушать именитых хвастунов? Давай пойдем, когда танцы начнутся. – Девушка подарила Кристоферу такую прелестную улыбку, что зловещий образ директора тут же померк на фоне мгновенно вспыхнувшей зависти.

– Но Ким, господин Тит уходит на пенсию, это его последняя официальная речь. Ты представляешь, впервые он будет рассказывать о себе! Я ему стольким обязан, он замечательный человек.

Стоит ли объяснять, что я моментально этого детину возненавидел? Впрочем, ненадолго. Вспыльчивость – мое проклятье, зато я отходчив. Он протянул руку к милой Ким, но она еле уловимо отшатнулась, надула губки и сердито ответила:

– Я не маленькая и могу идти сама!

Это вселило в меня надежду. Я решил, что она либо сестра его, раз так грубо разговаривает, либо не очень благосклонна. К тому же его повязка была всего лишь желтой, а значит у меня имелся шанс. Следующего особого случая для демонстрации «синего» ранга мне уже могло не представиться. Разумеется, я незаметно отправился вслед за ними!

На площади было довольно тесно. Парочка умудрялась резво протискиваться сквозь толпу гуляющих людей. Неудивительно – юноша явно обладал внушительной силой и легко протаранивал путь поближе к широкому проходу, ведущему к сцене. Оттуда можно наблюдать и идущих к сцене, и выступающих на ней. Мне же приходилось туго. Люди крайне неохотно расступались и стремились то локтем кольнуть, то на ногу наступить, то зацепить недешевую ткань одежды. В очередной раз я убедился, что природа людская не очень жалует тех, кто лезет вперед, даже когда сам человек топчется на месте. Как жаль, что левитация на таких празднествах запрещена! Это решило бы все проблемы. Затюканный донельзя, я несколько раз подумал о том, чтобы бросить эту затею и просто уйти, но память услужливо подсовывала мне толстую каштановую косу и очаровательные ямочки на щечках. Поэтому я расстарался как мог, и все-таки не упустил из виду макушку ее плохо причесанного то ли братца, то ли возлюбленного. И в итоге сделал это! Превозмог себя, слегка поистрепался, а мое праздничное одеяние извернулось вокруг меня так, что я еще долго его потом поправлял.

– Ты все так же продолжаешь обожать того человека? – скептически спросила девушка. – Он тебя наверняка уже и не помнит.

– Не помнит, ну и что? Разве это важно? Зато он дал мне шанс несмотря ни на что. За одно только старание.

– Все равно ты от всех отстаешь, твое отчисление лишь вопрос времени.

– Неправда, Ким! – Парень оказался эмоциональным и до ужаса обидчивым, – Я уже не так и отстаю! Одаренные по большей части ленивы, а я работаю, чтобы оправдать его кредит доверия!

Для девушки, очевидно, оказался важен ранг этого парня. А значит, у меня действительно перед ним было превосходство, несмотря на то, что внешне я уступал. И совесть меня совсем не тревожила – он со всеми этими мышцами всегда может найти себе невесту. И я, чрезмерно гордясь своей сообразительностью, начал действовать.

– Прошу прощения, мне так неудобно перед вами, но, кажется, вы разговариваете о директоре Маркусе Тите, не так ли?

Парень на меня настороженно уставился, явно не зная, как реагировать. Я даже слегка испугался, но быстро взял себя в руки и улыбнулся как можно дружелюбнее:

– Когда-то этот чудесный человек дал мне шанс, при том что у меня было мало способностей! Я работал, как проклятый, и случилось нечто невероятное! Мои результаты улучшились, и все благодаря ему! Так что я разделяю ваше восхищение целиком.

Парень уже улыбался мне вовсю. «Ишь, какой доверчивый», – подумал я. Он счастливо обернулся к своей подруге и, смеясь, заговорил:

– Видишь! Я же говорил! Это возможно! Я буду работать усердно, и у меня все получится!

Ким скептически приподняла бровь:

– Было бы лучше, пойди ты в политику. Как те люди, например. – Она указала на балкон административного здания, расположенного справа от сцены. Обычно там сидели особо важные персоны, а также несколько сильных магов, наблюдающих за порядком. Я сразу узнал нашего губернатора. Рядом с ним сидела очень миловидная девушка с веером. Светлые волосы, украшенные большим цветком, ниспадали на плечи так элегантно, что я засмотрелся на нее, пока не услышал голос простого, как пять пальцев, Кристофера.

– Ухты! – воскликнул парень. – Кто эта красавица?!

Вот дурень! Ким вспыхнула, а я холодно ответил:

– Ничего особенного, обычная кукла. – Чем и заслужил окончательно внимание Ким.

Вскоре мы познакомились, и я точно понял, что мой ранг действительно впечатлил красавицу, так же как и слова. Ее спутник был сильно воодушевлен и не замечал того, как между мной и его девушкой крепнет симпатия.

Мы проболтали до того момента, как стихла ненавязчивая музыка. На площади оказалось очень шумно. Устройства, что передают голос по всей площади, зашипели. Затем мужской голос пригласил к выступлению того, о ком я уже легкомысленно успел позабыть. Горечь и обида вернулись ко мне. Пришлось нехотя обернуться вместе со всеми, чтобы посмотреть на идущего к сцене. Крис чуть не выпрыгнул из одежды от благоговения, когда увидел его. Тит шел медленно и торжественно, и его шелковые одеяния так красиво колыхались с каждым шагом, что все рты пооткрывали. Позер. Меня это жутко разозлило, еще и Кристофер что-то восторженно мямлил с таким лицом, с каким только в дурдомах сидеть положено. В тот момент я окончательно решил отбить у него девушку. И пускай он силен, высок и обладает хорошо развитой мускулатурой, да только я счастливый обладатель синей повязки. Директор доковылял наконец до возвышения, поднялся по лестнице и первым делом направился к украшенному столу с напитками, что был предназначен для выступающих. Лишь налив себе воды, он изволил поприветствовать людей. На площади воцарилась тишина. И эта тишина не была делом рук магов, а лишь результатом того, что люди сами замолчали. Это заставляло меня бессильно сжимать кулаки, да за что его так любят?! Разве что удалось со злорадством отметить, что выглядит он весьма болезненно. Вот какая она – жизнь. Кем бы ты ни был, а немощь и до тебя доберется с возрастом. Маркус Тит откашлялся, придвинул к себе передатчик голоса и заговорил:

– Итак, сегодня мы отмечаем великий праздник, День Магии. А значит, прежде чем поесть и повеселиться, вам придется слушать наши долгие и нудные речи.

По площади прошел смешок.

– Фи, – фыркнула Ким, – они на всех праздниках произносят эту глупую шутку?

– К примеру, господин Трюф, наш губернатор, наверняка расскажет вам о том, как маги нашей академии помогают обустраивать город.

Тит махнул рукой в сторону балкона. Моложавый черноусый господин в шляпе улыбнулся и важно кивнул толпе.

– Обратите внимание на прекрасную госпожу Трюф, она редко посещает такие людные мероприятия. Вы, как всегда, прекрасны, госпожа! – поклонился Тит.

Та самая барышня-блондинка, на вид лет двадцати пяти, тоже кивнула. Я снова засмотрелся на нее – везет же губернаторам. Такая грация, такая осанка! Ким, как ни странно, казалась грубоватой по сравнению с этой дамой.

– Знаете, когда я впервые познакомился с госпожой Трюф, это было лет сорок назад. Так вот, даже тогда она не была настолько же прекрасной, как сейчас, можете поверить? И это тоже результат использования нашей с вами всеми любимой магии.

Директор замолчал. Видимо, его интересовала реакция горожан. Все, кто был недалеко от балкона, пытались рассмотреть жену губернатора. Она смущенно прикрылась веером. Я же поймал себя на том, что, открыв рот, пытаюсь найти в ней хоть намек на возраст.

– Невероятно! – загорелась Ким. – Скажите, Томас! – обратилась она ко мне. – Неужели наша медицина настолько продвинулась? Я и не слышала о таком.

– Да, на медицинских факультетах это должно быть, я как раз на медицину и собираюсь поступать на следующий год. Правда, никогда не слышал о таком поразительном эффекте, это должно быть дорого.

– Но врачи же могут делать это бесплатно своим женам? У нас есть знакомый доктор приличного уровня, у него жена, если честно, такая страшная.

– Ким, перестань такие вещи говорить малознакомым людям. – Кристофер был пунцовый, как рак. – Кстати, вам не кажется, что похолодало?

– Я полагаю, – решил я ответить, – мало быть врачом. Слишком хороший результат, его бы все могли себе позволить. Наверное, нужно использовать мощные ритуалы, еще и с применением накопительных кристаллов, а они стоят баснословных денег.

Ким смотрела на меня горящими глазами. Это заставило меня немало возгордиться собой! Я продолжил:

– Но, честно, не уверен, на первом общеобразовательном курсе мало об этом давали. Чтобы попасть на медицину, нужно очень постараться.

«И я уже мог бы быть на нём, если бы не этот худо-директор», – подумал я про себя, но вслух, конечно, не сказал.

Ким улыбнулась мне, потом посмотрела на Криса и многозначительно подняла брови.

– Опять ты начинаешь, – пробурчал он, стушевавшись под ее требовательным взглядом. – Я же говорил, что это не мое.

– Разумеется, твое – это садовник!

– Агрономия очень важна для населения, кому нужны будут эти омоложения, если нечего будет есть?

Они еще какое-то время препирались, а я обратил внимание на говорок, раздающийся со всех сторон. И директор довольно долго молчал, ждал, когда гул утихнет. «Все-таки, – подумал я, – природа человеческая не очень приятна. Дай только повод для сплетен, и людям уже ничего не нужно. Наверняка после официальной части все только и будут жене губернатора кости перемывать.» Но все же я и сам был поражен ее молодостью. А еще вдруг подумал, что меньше всего на свете хочу в будущем старух омолаживать – много чести. Не для того появился на этот свет Томас Краун!

Говорок почти утих, когда я понял, что и правда похолодало, причем не мне одному. Люди озябли, приумолкли и вновь устремили взгляды на директора.

– Благодарю. Не знаю, как вы, а я каждый год, в день празднования магии, о многом начинаю думать. Например, мне обидно, что в нашей стране нет праздника семьи. Это важно, как думаете?

– У-у-у, это надолго, – прокомментировала Ким.

– Это несправедливо, что День Магии есть, а Дня семьи – нет. Вообще, магия – это одна сплошная несправедливость. Позвольте объяснить, почему я так думаю.

Тит снова закашлялся и начал пить воду. Температура понизилась еще сильнее, я даже задрожал. Кристофер, который догадался укрыть Ким своей накидкой раньше, чем я, теперь  жалел об этом. Он покрылся гусиной кожей и тоскливо глянул в сторону балкона, где, помимо прочих шишек, находился и главный «погодник» города.

– Но сначала, думаю, мы попросим магов исправить погоду, иначе мы все тут околеем, вы же этого не хотите, господа хорошие? – Директор шутливо погрозил пальчиком в сторону балкона, для меня же этот жест выглядел угрожающим. Губернатор выглядел бледным. Он кивнул какому-то неизвестному мне толстяку в неприметном костюме. Потеплело довольно резко – не прошло и минуты.

– Так гораздо лучше. А сейчас, перед уходом на пенсию, мне многое хочется сказать.  Я  упомянул про несправедливость, и это была не оговорка. Сейчас объясню, что такое магия в нашей жизни. И в моей, и в вашей, хотите вы этого или нет.

Это прозвучало так угрюмо, что люди недоуменно заозирались друг на друга.

– По слухам, или лично, многие знают, что когда-то в юности меня считали почти инвалидом. Физически я был здоров, как бык! Но вот магических способностей у меня не было абсолютно. И я решил, будучи тогда еще очень молодым, что если буду много работать, то все получится! И я работал, как одержимый. День и ночь, неделя за неделей, чтобы хоть на миллиметр передвинуть перо или вызвать потепление воды хоть на градус, чтобы проклятый бабушкин цветок хоть на час прекратил вянуть – все без толку! Справедливо ли это? Нет! Лентяй, который работает спустя рукава, получает результаты, несравнимо большие, чем трудящийся дни и ночи человек – я бы понял, будь лентяй гением, но нет же! Обычная посредственность! Просто повезло – магия проходит через тело любой бездари без каких-либо препятствий и дает все, что эта бездарь хочет, стоит только позаниматься иногда. По часу в неделю.

Я кипел от негодования. Да он просто сволочь! Он и меня назвал тогда бездарью, когда не принял у меня экзамен! Взял вместо меня какого-то слабака.

– Кажется, наши маги снова переборщили с температурой, не знаю, как вам, а мне жарко!

Директор шагнул назад, к столу, чтобы налить себе воды, а я понял, что действительно жара. Я уже успел вспотеть, хотя дрожал от холода совсем недавно.

– Что он несет? Он же великий маг, – услышал я слева какую-то даму.

– А и правда, жарко.

Воцарился бубнеж. Горожане начали чаще посматривать на балкон. Жена Трюфа куда-то подевалась, ее место занял толстяк. К губернатору подошли несколько типов непонятной наружности. Вроде бы и выглядели обычными горожанами, да только очень уж напряженными. Я из любопытства решил посмотреть, не маги ли они, но только я попытался заглянуть в эфир, как ощутил дикую боль в пятке. Я быстро снял обувь и осмотрел ногу, с пяткой было все в порядке. Конечно же, я был удивлен и слегка озадачен. И так получилось, что из-за этой пятки совсем забыл о своей затее.

Директор вернулся к передатчику.

– Что-то маги не торопятся. Ну да я и сам справлюсь. А не сделать ли нам попрохладнее, дружище? – вопросил директор сам себя. – Так гораздо лучше, спасибо. Так о чем я? Забыл. Ну так вот, дорогие мои горожане! Я встречал человека, который любил дерево, – продолжал директор. – Это был одинокий человек. Он ухаживал за деревом, разговаривал с ним, поливал его, изводил паразитов, срезал высохшие ветви, старался изо всех сил. Но дерево было в неудачном месте и год за годом умирало. Я был молод и решил тогда, что человек попросту чудак. Но у меня было хорошее расположение духа, и я сделал то, что для меня было совсем несложно. Я попросту подошел и сказал: «А что, дружище, не дать ли этому дереву шанс?» И оно окрепло, налилось живительной силой, почва под ним тоже изменилась. Тот человек обнял дерево, счастливо смеялся и вообще вел себя как дурень. Но он это дерево любил. Это было странно и тревожно. Я позже случайно узнал, что оно выросло на чьей-то могиле, но это уже не важно. Скажите, вы когда-нибудь хотели обнять магию, как своего сына, и заплакать от счастья? И почему в нашей стране нет дня счастья? Разве оно не важнее магии?

– А директор-то ваш не в себе, – хмыкнула Ким.

Кристофер не ответил. Я тоже решил воздержаться от высказываний, чтобы не заработать врага в лице и так уже помрачневшего здоровяка.

– Я хотел бы праздновать счастье. Или дружбу, если бы у меня были друзья, разумеется.

Старик легонько рассмеялся, и оторопевший люд неуверенно посмеялся вместе с ним.

– Когда маг-медик спасает жизнь больного, это приносит счастье в ваш дом, верно?

– О-о-о боги, ну к чему этот треп? – продолжала стенать Ким. – И зачем мы сюда пришли? Все равно же в итоге он скажет, что без его академии нам никуда. Скорее бы уже вынесли угощения.

– Когда маг-агроном спасает ваши растения, он приносит уют и умиротворение в ваш дом. Дальше можно не продолжать. Лучше давайте подумаем, что было бы с нашим миром без магии? Просто представьте, что магии в вашей жизни больше нет! И никогда не будет! Врачи не могли бы надеяться на нее, поэтому они совершенствовали бы ремесло до такого уровня, что тот же аппендицит стал бы для них детской забавой. Разница в том, что врачом мог бы стать любой целеустремленный трудящийся с головой на плечах. Люди не могли бы вызывать огонь с помощью магии, так они бы изобрели такие средства, что огонь перестал бы являться проблемой. Чирк – о! Вот он, огонь! Не будь в мире этой отвратительной, обожаемой всеми вами магии, процветало бы ремесло и знания. Специалистом в любой области мог бы стать не только одаренный от природы, но и тот, кто трудится в поте лица! С магией все не так. Либо у тебя есть дар, либо нет, и тогда, сколько бы ты не работал, выше головы не прыгнешь.

– Но почему же он тогда стал великим магом? – пролепетал Кристофер.

Директор вошел в раж. Странно, он говорил сердито, но улыбался. Словно ощущал небывалое облегчение от того, что рассказывает все это нам.

– Поэтому я не ошибусь, если скажу вам, что магия порождает не только несправедливость, но и лень! Зачем работать, если это не даст результатов? А если есть способности, то нам все так легко. Что бы мы ни захотели, делается несколькими колебаниями эфира, мы ничего не строим, не производим, не создаем, все делает за нас этот вечный костыль, эта магия, которая не дает нам даже помыслить о том, чтобы начать познавать, изучать этот мир глубже, докопаться до истины. Действительно – зачем, если и так все прекрасно? Так что магия – это волшебный костыль, из-за которого мы никогда не научимся ходить!

Люди вокруг пребывали в недоумении. Они ожидали традиционного восхваления, а не такого. Все чаще взгляды устремлялись на балкон, где сидел недовольный губернатор. Рядом с ним все еще сидел толстяк, а вот остальные «простые» горожане куда-то подевались. Я вспомнил, что хотел посмотреть, не магичит ли там кто. Но стоило мне попытаться всмотреться в эфир, как снова моя проклятая пятка так заколола, что я чуть не взвыл!

– А еще магия для меня – это лишь слово. Никаких пассов руками, как многие любят делать. Ничего. Пара слов, как в том случае с деревом – и готово. Чтобы сказать это слово, мне не нужно никаких усилий. Достаточно лишь маленькое сотрясание воздуха. Можно ли ценить то, что не стоит никаких усилий? Нет! Для кого-то магия бесценна, но для меня она ничего не стоит. Я бы и бесплатно все делал, если бы не траты на содержание академии и наряды моей жены.

Директор засмеялся, все поддержали. И я тоже нервно засмеялся, сам того не желая, под влиянием толпы. Недалеко от меня какой-то человек вскрикнул и схватился за предплечье. Я обратил на него внимание – у него была на лбу повязка, как и у меня, значит, он как минимум студент, а может, уже и специалист. Я прислушался и различил слова его спутницы.

– Что такое? Ты ударился?

– Нет-нет, просто вдруг плечо заболело, а я как раз хотел посмотреть, не наложены ли чары на директора. Странно, что он несет такую чушь.

И тогда я начал прозревать. Кому же это так не хочется, чтобы горожане смотрели в эфир? И поскольку я довольно упрям, мне сразу захотелось это выяснить. Только для начала дал себе пять минут. Сразу приступать было боязно, к тому же хотелось узнать, что директор дальше скажет. Он тем временем зачем-то описывал наряды своей супруги.

– ... И еще одно не самое новое, зато очень красивое. Сшито на заказ. Такой глубокий темно-зеленый цвет, на свету так переливается. Все на нее засматриваются, когда она надевает этот наряд. Вы знаете, в молодости я очень ее любил, хотел добиться расположения. Она была так юна и прекрасна. И я его получил сразу же, как обрел силу. Видели бы вы меня тогда. Глупец, ослепленный успехом и не видящий дальше своего носа! Мою жену до сих пор интересуют только балы, наряды и омоложение. Это за него вы, горожане, по большей части платите. Ха-ха-ха! Не надо удивляться! Вы знаете, что  в городе сейчас цены на все увеличились – так это не инфля...

Воцарилась мертвая тишина. Я видел, как Кристофер что-то говорит Ким, но она его не слышит. Судя по тому, каким глупым сделалось его лицо, он и сам себя не услышал. Люди вокруг нас пытались заговорить друг с другом, некоторые начали морщиться, словно бы от боли и хвататься за разные места – кто за плечо, кто за ногу. Я и сам попытался заглянуть наконец в эфир, но пятка снова меня сильно забеспокоила, да так, что я разозлился. Согласитесь, неприятно, когда свободу ваших действий невежливо ограничивают, используя такие грязные методы! Поэтому я несколько мгновений еще набирался смелости, после чего резко и изо всех сил сделал рывок и все же настроил зрение на эфир. Я смог увидеть, но всего на одно мгновение. После в глазах моих потемнело.

– Томас!

Я открыл глаза и увидел перед собой аппетитные формы Ким, аккуратно упакованные в красивый корсет с рюшами. Оказалось, что я до сих пор в вертикальном положении благодаря Кристоферу. Он успел меня подхватить и смог, в силу моей хрупкой комплекции, удерживать, пока его спутница шлепала мои щеки. Не такой он и плохой парень, этот дуболом. Наивный, конечно, но позитивный. Правда, подмышкам от его лапищ было немного больно.

– Что это с тобой? – спросил Кристофер.

Нога еще не прошла до конца. Я чуть осмотрелся. Звук уже был восстановлен, директор снова кашлял и пил. На меня оказались устремлены настороженные взгляды других магов.

– Что-то странное, – озвучил я то, что они и так знали, – вдруг так заболела пятка, что я аж сознание потерял от боли.

Кто-то из толпы спросил:

– А с чего ей так заболеть? Вы куда-то не туда наступили?

Я посмотрел на вопрошающего и чуть не свалился снова – хорошо, что Кристофер продолжал меня держать. Это был один из людей с балкона. Я хорошо его запомнил из-за выпуклого лба.

– Ой, не обратил внимания, – я постарался глупо улыбнуться. – В эфир хотел посмотреть и, может, так был увлечен, что не заметил, что делают мои ноги! Наверное, я неудачно самым нервом на камушек наступил.

Часть людей, наблюдавших это, нахмурились. Выпуклый лоб посмотрел мне в глаза и медленно произнес:

– И верно, это должно быть логичное объяснение. Вы просто наступили неудачно на камушек, эти летние подошвы такие тонкие.

И стоило ему это сказать, как я тут же понял – а ведь и верно! Что за чушь я себе напридумывал? Тоже мне, нашел, как красное спутать с мягким. Я просто неудачно на что-то наступил, вот нерв и беспокоит. Я облегченно выдохнул и попросил Кристофера опустить меня на землю, не забыв сердечно поблагодарить. Выпуклолобый похлопал меня по плечу и скрылся в толпе. Я еще с полминуты поулыбался, прежде чем понял, что не так. Не так было то, что я успел увидеть. Как ни странно, довольно много! Например, я увидел слегка треснувший защитный купол вокруг директора. И как толстяк пытается тот купол пробить разными видами атакующих заклинаний. Чуть из кресла не вываливается от усердия. И несколько персон из толпы, по всей видимости, ему помогают, так как в купол в то мгновение всосались несколько лучей явно не лечебной природы. Что меня сильнее всего напугало, так это наполовину расправленные крылья, большие, кожистые, за спиной у директора. А еще голова, то ли с клювом, то ли с пастью, над головой у директора. Она была словно в тени, или, может, просто черной? И я был уверен, что это смотрело светящимися глазницами прямо на меня! И также я был уверен, что кроме меня этого никто не видит, в том числе и атакующие директора маги. Согласитесь, в такой ситуации становится не важно, из-за чего вдруг заболела пятка.

Директор стоял с поднятыми руками, призывая к тишине, но народ все судачил и судачил. Казалось, они не знали, о чем скорее бы поговорить: о жене Трюфа, температурных перепадах или о звенящей тишине, исчезнувшей несколько минут назад.

Губорнатор встал и заговорил:

– Я полагаю, уважаемые горожане, что пора бы уже...

– А почему бы ему не замолчать, дружище? – перебил его директор, и в следующее мгновение голос губернатора исчез. Он что-то говорил, но его точно так же не было слышно, а директор, весьма довольный, продолжил: – У нас сегодня день откровений. Хочу, чтоб вы знали, что магия так же порождает предательство и одиночество.

Я так мечтал быть магом, что предал доверившегося мне друга ради этого сомнительного дара. Да, можно сказать, что магия тут ни при чем – это только я такой-сякой. И все же мое предательство и магию я считаю неотрывно связанными. Вы же сами знаете, как ярко она светит перед тобой своими такими легкими возможностями, своей мнимой красотой. Устоять невозможно, особенно когда ты еще помнишь, что владел ею в детстве, но теперь напрочь ее лишен. И, получив свой дар нечестным путем, я скоро перестал ему радоваться.

Директор снова закашлялся. Я с ужасом думал о том, что же за баталия сейчас происходит скрыто ото всех. Наверное, он кашляет неспроста, наверное, его ослабляют, хотят, чтобы он замолчал. Еще бы не хотели – такое на весь люд, да еще и от уважаемого человека!

– Вот так господа. Что же такое магия в нашей жизни? – его голос стал сиплым и визгливым, он стал говорить быстрее, словно боялся не успеть. – Магия – это вопиющая несправедливость, пустое сотрясание воздуха, лень и невежество, одиночество, предательство и гнусная ложь! Вы все собрались здесь, чтобы узнать, как я получил силу. А я ее не получал, это вранье, у меня ее нет!

Тит присел и развел руки в клоунском жесте.

– Нетути! – Он показал раскрытые ладони, повертел ими. – Вы видите у меня тут магию? Нет! И я не вижу! Ха-ха-ха-ха! Впрочем, я и у других ее видеть не могу, ведь я инвалидом вырос, инвалидом и помру!

Снова звенящая тишина. Я смотрел на директора. Он беззвучно смеялся. К нему подбежали двое стражников, но они не смогли подойти: было похоже, что они натыкаются на невидимую преграду. Собственно, я-то эту преграду уже мельком видел. Тит не обратил на них внимания. Он что-то проговорил и по шевелению его губ я разглядел слово «дружище» в конце фразы. Но звуки не вернулись. Вместо этого голос Тита раздался у меня в голове. Почему-то это был шепот, словно он по секрету рассказывает. Все замерли. Они тоже слушали.

– Я поработил своего друга – умного, бесконечно доброго и сострадательного. Я хотел быть его другом, но еще больше хотел обуздать его силу. Едва я пожалел о содеянном, он сразу почувствовал мое раскаяние и простил в тот же миг! Но я себя не простил. И тогда он начал меня жалеть – своего тюремщика, лишь усиливая мою боль. Я полюбил его сильнее, чем своих детей, как единственное чадо, о котором не мог никому рассказать. До сегодняшнего дня. Вся моя сила – это произнести то, что я хочу получить. Это сразу выполняется без моего участия. А не вылечить ли нам, дружище, этого больного? А не потушить ли нам, дружище, пожар? А не создать ли нам здесь воздушный мост, дружище? Для чего он безропотно все выполняет? Чтобы моя жена смогла пойти в косметический салон? Освободить бы его, скажете вы. А я не мог его отпустить. Я бы тогда остался ни на что не способным старым инвалидом. Кому такой нужен? Вот я и держал его рядом, с каждым днем все сильнее раскаиваясь. А сил отпустить так и не нашел.

Стражники набежали, да без толку. И те «горожане», и толстяк появились под сценой. Что там происходило, неизвестно. Никто не мог посмотреть в эфир. В мои уши ворвался жуткий шум, я схватился за них, окружающие тоже. Ким упала и заплакала.  Кто бы это ни устроил, он просчитался –  директор говорил не в уши, он говорил прямо в сознание.

– Самое последнее, что я хочу сказать о магии. Магия – это, как ни банально, деньги.

Звон был на грани терпения. Я испугался, что у всех людей на площади лопнут уши. Чтобы вылечить такое, мне пришлось бы занять денег у друзей.

– Деньги на дома, роскошь и женщин. Неделю назад мой тайный друг показал мне кое-что интересное.

Я заметил, что некоторые люди согнулись пополам, держась за голову.

– Разговор одной шестидесятилетней красавицы и ее мужа с неким лицом, готовым наслать беду на наш город.

И я тоже согнулся, но это не принесло облегчения. Как я умудрялся при этом понимать шепот в моей голове?

– Беда должна прийти в каждый дом, в каждую семью, и тогда эта семья придет в администрацию и заплатит деньги за то, чтобы ее от беды избавили.

Стало трудно дышать. Я с ужасом понял, что единственный выход для губернатора – это усыпить всех людей, если он не хочет, чтобы они продолжали слушать.

– А потом семья будет платить ежемесячно за то, чтобы беда не вернулась. Вы ни за что не поверите, какая эта беда.

Люди терпели, но никто не двигался с места и не пытался убежать. Все хотели знать, что скажет директор. И он сказал:

– Это особенно наглые и живучие мыши.

Голос в голове пропал. Вокруг директора образовался черный непроницаемый шар. Его обступили стражники и «горожане». Когда шар рассеялся, я увидел бездыханное тело директора Тита. Но всем уже было не до того, ошалевшие люди пытались уйти с площади. Крис, почему-то проникшийся ко мне покровительственными чувствами, поднял меня на ноги. Гордился, небось, собой. Но я не злился на него, я злился на свою пятку.  И боялся ее, ведь она вот-вот подарит мне пару-тройку мучительных мгновений. Перед тем как потерять сознание уже во второй раз за день, я снова увидел его – тайного друга Маркуса Тита.

***

Мне полюбились ночные прогулки по аллее. Во-первых, именно там мы с Ким познакомились два месяца назад. А во-вторых, где еще найти место прекрасней для прогулок под луной? Мы мило болтали, и, дойдя до тупика, я привычно развернулся, но так и не сдвинулся с места. На меня в упор снова смотрело это. Точнее, оно с отчаянием смотрело в тупик за моей спиной. Одно крыло волочилось по земле, а за спиной существа стояли уставшие маги и стражники вперемешку.

– Ты? – потрясенно выдохнул я.

Ким закричала, существо заверещало и бросилось на меня. Оно обхватило меня лапами и стонало, уткнувшись мне в грудь окровавленной мордой. Теперь я рассмотрел его получше. Покрыто чешуей, похожее на прямоходящую ящерицу, только с крыльями. Иными словами – настоящий дракон. Когда оно подняло голову, я рассмотрел два нароста над бровями, классическую зубастую пасть, мерцающие серебристым светом глаза и льющиеся из них слезы.

– О боги, Томас!

Не знаю, что на меня нашло, но когда я увидел направленное в чешуйчатую спину оружие, я повернулся спиной к людям и попытался прикрыть его своим телом. Я не мог понять, зачем они с ним так? Оно же не сделало ничего плохого.

– Том, что ты делаешь? Отойди от него! – визжала Ким.

– Молодой человек, этот экземпляр весьма коварный, – сказал кто-то. – Не давайте ввести себя в заблуждение. Вам лучше отойти. Пускай вас осмотрит врач.

– Том!

«Ну вот, еще одна жадина, – я услышал в голове шепот. – Не советую тебе с ней водиться».

– Молодой человек, нам придется применить крайние меры. Он слишком опасен.

– То-ом, милый, что же ты делаешь?!

«Что бы ты ни выбрал, я не обижусь, не вини себя, ладно?»

Я разжал руки, отошел от него и обнял свою бывшую невесту. А потом проснулся в медпункте рядом с ничего не помнящей Ким. Она массировала себе голову и спрашивала, как мы тут очутились. Нас сторожил все тот же человек с выпуклым лбом. Я потихоньку начинал его ненавидеть.

***

«Да, не такими я представлял себе драконов. Он ничего не решает сам – от природы не способен. За него должны решать другие. Поэтому он манипулирует, чтобы получить желаемое. Когда я отошел от него, он знал, что я выбрал на самом деле в глубине своей глупой доверчивой души. И поэтому он, следуя моему выбору, легко сбежал, еще и убедил всех в своей кончине. Я ведь хотел тайного друга? Вот и получил. Он влазит вам в душу, путает вас, упивается вашим страхом, стыдом и чувством вины, поэтому, знайте! Каким бы милым он ни казался, каким бы несчастным ни выглядел – не верьте ему! Немедленно расскажите о нем страже! Он выпьет из вас все магические силы, а когда уйдет, вы окажетесь бесполезным, ни на что не способным стариком. Я не хочу жить больше в страхе и беспомощности. Вы теперь такой же, как мы. В вашей жизни магии больше нет и не будет. Есть только он. И вам решать, станете ли вы на его пути последним.» 

Молодой человек опрятной наружности закрыл дневник, который кто-то всунул ему на рынке прямо в руки. Он посмотрел круглыми-круглыми глазами на откормленного дракончика, спящего в его кресле. Поднялся на ноги.

– Ты куда, хозяин? – жалобным, слабым голосом спросил дракон.

– Я схожу на рынок, куплю тебе еще свежих овощей.