Литература

Они обо всём забыли, а гром был естественным шумовым фоном для их страсти. И сама Гроза стала сокрытием их любви: никто не видит, не слышит. Они были защищены и от самих себя, своего сознания, чувству! опору в стихии грозы, которая обволакивала их домик. Хельга молчала и только думала: "Вот они - противоречия личности! Вслух признался, наконец, впервые, и именно тогда, когда мои чувства немного поблекли". Она знала, что сегодня их Любовь заканчивается в неизвестное время. Хельга была готова к разлуке.

..."Мы очень любим друг друга. В наших отношениях много нежности, заботы и поддержки... Я знаю все, что он любит и мне приятно удивлять его и радовать. Наши сердца неравнодушны. Я люблю создавать для нас праздник, праздник в будни, просто так. Просто потому что мне хорошо с ним. Наши чувства не угасают со временем, мы интересны друг другу всегда......У нас один Путь, одна Дорога. Мы не попутчики, мы - Путники. И только с ним я пройду этот путь до конца". Я была уверена, что главная моя задача в жизни - построить такой Дом и такую Жизнь......Это была моя Путеводная Звезда, моя Вера. Я верила в это, я знала это. Я никогда не отказывалась от своей Мечты. Отказаться, значило бы отказаться от Жизни и согласиться на существование. Ни за что! И я искала свою мечту, и вновь и вновь ставила Жизнь на кон...

"Она не спала - или спала? Странное состояние, когда связно мыслить уже невозможно, но что-то не позволяет провалиться в сон. Какая-то мысль, непонятно откуда взявшаяся, какие-то случайно услышанные слова, которые крутятся в голове, и пока не поймешь, откуда они взялись, заснуть невозможно. "Потерпи, скоро все кончится - ты только потерпи, ладно?" Откуда взялись эти слова и что они значили? Что-то, наверное, значили. Время текло незаметно. Сколько прошло - минуты, часы? - Карен не знала. В голове крутились какие-то обрывки мыслей. И опять эти слова: "Потерпи, скоро все закончится - ты только потерпи, ладно?" Ей вдруг показалось, что если вспомнить, откуда они и почему, все сразу встанет на место".

Жалость? Нет, жалеть его было нельзя... Что бы с ним ни сделали, он был не жертвой, он победил! Победил, потому что выжил, потому что остался человеком, потому что смеялся сегодня, сидя на полу, потому что был сейчас рядом - теплый и живой, и его сердце билось у нее под рукой. Они не расставались ни на минуту - бродили по лесу, законопатили лодку и плавали по озеру, вычерпывая просачивающуюся воду консервной банкой, ловили рыбу. Возвращались в дом, замерзшие и отсыревшие, и с радостью согревались и согревали друг друга.

Высокая, в каком-то немыслимом черном плаще в пол, с капюшоном детским, падающим на плечи, она стояла на пороге и смотрела на него спокойно, точно заранее знала: он ждал именно ее. Приехали, - подумал он, - судьба... Разве такую я ждал? И тут точно очнулся: бред. И с трудом, не выпуская чашку с кофе из рук: Вы кто? - Я на вождение, - сказала она. - Подождите... С чашкой в руках он вышел на крыльцо: пусть его остудит ветер. В сущности, мысль была только одна: прямо сейчас закрыть дверь на замок - и любить ее. Любить без конца. Может быть, сразу прямо до смерти. И больше ничего в жизни не надо. Любить, любить...

"Каждое утро, растерев по щекам слезы, она подходила окну и шептала равнодушному небу: Верни его. Хоть на минуту. Чтобы я только успела сказать, как постыл без него этот мир. Как осточертела мне моя бессмысленная работа. Разве можно вылечить чужую душу, если твоя собственная мертва? Я не верю в то, что делаю, в то, что говорю, в то, чем живу. Я успею сказать все это за минуту. Только пусть он вернется ко Мне. Мой сумасшедший певец. Мой разобиженный мальчишка. Мой наркотик, мое счастье, моя жизнь".

Убийца был в стальной маске, похожей на ту, что надевают анонимным героям на телевидении. Во сне Олег не мог понять, кто бродит по его дому с окровавленными руками - мужчина или женщина. Он простонал: - О, Господи... Все называют меня предателем! С чего вы взяли, что я обязан жить вашими жизнями?" Любовь и ревность, дружба и зависть, нежелание признать талант другого и собственную творческую несостоятельность, - все сплелось для героев этого романа в мучительный клубок страстей. Можно ли развязать "гордиев узел", не навредив ближнему, или остается только разрубить его?

Когда ты молода и увлечена своим делом, кажется, что Любовь можно отложить "на потом", это еще успеется. Но однажды может наступить момент, когда ты понимаешь, что "страшно, если диджей - это единственный человек, которому хочется позвонить". О любви, без которой жизнь нельзя считать состоявшейся, ради которой каждый человек и приходит в этот мир, этот роман Юлии Лавряшиной.

"...он спросил: "Любишь меня?" "Да", - произнесла я, не услышав своего голоса... Я строила Город Надежды, а сама не верила, что она может обронить в мою ладонь хоть перышко со своего крыла". Люди, которые назначены друг другу судьбой, могут встречаться при каждом земном воплощении, но только от них зависит, будут ли они счастливы.

"- Я люблю тебя, Пол, - жалобно вскрикнула она. - Я так люблю тебя! Мне больше ничего не надо в жизни. Я это поняла, когда ты... когда тебя... Она подалась к нему, не страстно, как бывало, а точно ища защиты. Пол отшатнулся. Чтобы не видеть ее, он впился в лицо руками. - Почему я не умер? - пробормотал он. Умереть бы... сейчас... глядя в ее глаза. - мелькнуло у него в мыслях. Она гладила его лицо так робко, что в пору было заплакать от жалости к ней. Оцепенев, он понял, что не знал ничего лучше этих легких прикосновений. - Пожалуйста, Пол! Пожалуйста. - Пожалуйста? - выдохнул он и с силой опустил ее руки. - Я тоже говорил: пожалуйста. Ты не услышала. Я не... виню тебя. Я уезжаю."

"...Волосы у нее были цвета молодой коры, согретой солнцем, а кожа казалась такой чистой и прозрачной, что он подумал: "Это Снегурочка выпрыгнула из сказки..." Вслух он ляпнул: "Какая обалденная девчонка!" Она посмотрела на него с веселым изумлением. Наверное, такого ей еще никто не говорил..." Любовь - это долгий, трудный ход, по которому любящим предстоит вести друг друга к свету...

Если у друга есть такой зонт, под которым Любовь превращается в сказку, тоже хочется испытать нечто подобное. И тогда может возникнуть девушка-шаманка, услышавшая от духов:" Когда тебя очень тянет к какому-нибудь человеку, значит, в него вселился Бог. И ты должен любить этого человека".

Его поцелуй оказался не просто горяч. Он обжег так, что Саша едва не потеряла сознание. Следом пришло неожиданное: "Вот чего я ждала столько лет ".

Ему исполнилось тридцать три, когда он увидел Лину. Почудилось, будто за деревьями мелькнула невероятных размеров птица. Может, в нем проснулся азарт охотника, и он шагнул следом, чтобы догнать. Вечная мечта о великой любви - она вот-вот сбудется... И все, что привиделось, случится...

Необъяснимые, мистические события, происходящие в небольшом городке, становятся причиной столь же странного знакомства мужчины и женщины. Но для обоих слишком крепки оказываются связи с другими людьми, слишком довлеет над ними прошлое. Найдут ли двое, много перестрадавших в жизни людей, тропинку к общему будущему или жизнь опять разведет их, вы узнаете, прочитав роман Юлии Лавряшиной "Осенний свет".

- Я люблю тебя, - без прежнего страха признался я. И тогда она впервые сказала: - Ты - моя жизнь, королевич. Ты ушел, и мне стало нечем жить... Зачастую бывает, что двое понимают, как дороги друг другу, только разлучившись. И оказывается, что лишь по-настоящему любящий человек может уберечь от беды, отдав самое дорогое, даже свои мечты. И тогда в суетном современном мире прорастет сказка.

В тот день он узнал, что в кабинет к ней приходить не стоит, а на улице ждать можно, но не у самого суда, а чуть поодаль. Что что-то преподносить ей на людях на рабочем месте или в относительной близости от него ни в коем случае недопустимо. Что если в кабинете она поднимает трубку и тут же кладет ее, не сказав ни слова, значит она "на приговоре". И не следует ей трезвонить каждые десять минут и дергать попусту, все равно она не ответит. В тот же день они очутились в одной постели.

От девушки словно исходило сияние, и день перестал быть серым. Все вокруг замерло, любуясь. Марина тоже попала под очарование незнакомки. Краем сознания она отмечала, что такое платье стоит целое состояние, так же как и туфельки, которые мелькнули лишь на мгновение. Да что туфельки - любая шпилька в волосах девушки была супер, но не это сейчас было главным. Кто же мог быть избранником этой великолепной невесты? Она перевела взгляд на мужчину, почему-то боясь увидеть качка с килограммовой золотой цепью на шее, и замерла, беспомощно глотнув воздух. Это был Марк.

Я поденщица, я наемница. Я умею все. Мне навалять их нравоучительный роман или деревенскую прозу не стоит даже труда, не надо особо и напрягаться, особенно задумываться. Можно просто скомпилировать, и будет все хорошо. Будет даже лучше, чем у них, потому что грамотнее. Я могу написать фактологическое письмо, исповедальную прозу, комедию, драму, сентиментальный роман. Сегодня пессимистическое, завтра жизнеутверждающее, вчера возвышенное, послезавтра в последней степени цинизма. "Голубое сало" - без разговоров. Я могу сделать боевик. Критику - пожалуйста; триллер, крутую эротику - пожалуйста, хоть порнографию. Я могу создать шедевр. И это будет читаться, это пойдет... Я востребована, я поденщица, и в отличие от гениев настоящий работник. Мне это все не сложно, я натренирована, мобильна, в курсе всех наработок и творящихся в мире дел. И поэтому делаю свою работу безукоризненно.

Я не мог насмотреться на ее лицо, на то, как она это делает. Как она была в этот момент красива; не знаю почему нет уже более пьянящего, влекущего, чем эта Красота. Я просто замирал, забывал про собственное тело, исчезал.. это было выше наслаждения, это было что-то иное, я даже не знаю, как это назвать, Наслаждение не оставалось где-то там, где я мог еще ее видеть... а видеть ее - это было уже величайшее наслаждение и так.