Записки эмпата. Двойное отражение
Пошатываясь от усталости, Мэган медленно вошла в гостиную и в изнеможении опустилась в кресло у камина. Очередная бессонная ночь отняла у женщины последние силы. Бледная и осунувшаяся, она напоминала привидение, и лишь пульсирующая боль в висках и ноющие мышцы напоминали о том, что в измученном теле все еще теплиться жизнь. В последнее время, Кэтти вела себя более чем странно – вскакивала с постели посреди ночи, ни с того ни с сего начинала рыдать, впадала в меланхолию, а потом закатывала истерики. Ей постоянно мерещилась сестра–близняшка Энни, исчезнувшая восемь лет назад. Сегодняшней ночью Мэган испугалась не на шутку – Кэтти пыталась выпрыгнуть из окна, кричала, что не имеет права больше жить, а потом попыталась разбить старинное бабушкино зеркало, висевшее напротив ее кровати и начала истошно кричать. На этот раз девушку пришлось связать и уколоть снотворное. Доктор Майлс настойчиво предлагал госпитализацию, но Мэган отказалась. Женщина не могла объяснить причину подобного поведения дочери, но и в ее сумасшествие верить не хотела. Доведенная до отчаяния, она позвонила кузине Элис и попросила организовать встречу со знакомой ясновидящей. Еще вчера Мэган ни за что бы этого не сделала, но в данной ситуации все средства были хороши... Шум мотора подъехавшей к дому машины вывел Мэган из состояния ступора. Она бросилась к двери и выбежала на крыльцо. Ухоженной дорожкой, ведущей к дому, шла стройная довольно высокая молодая брюнетка в элегантном кашемировом пальто, удерживая на поводке огромное рыжее чудовище, лишь отдаленно напоминающее собаку. Когда брюнетка поднялась по ступенькам и остановилась напротив Мэган, женщина во все глаза уставилась на гостью – никогда прежде ей не приходилось встречать такой совершенной и, как бы пафосно это не звучало, эталонной женской красоты. Идеальная фигура, облаченная в достаточно скромную, но, безукоризненную дорогую дизайнерскую одежду, невероятно прекрасное лицо с тонкими аристократическими чертами, ухоженные волосы цвета воронова крыла искусно уложены в замысловатую прическу. Но больше всего в ее облике поражали глаза – огромные, невероятного изумрудного цвета, опушенные каймой густых черных ресниц, они сияли подобно драгоценным камням, однако взгляд был каким-то отстраненным, словно обладательница этих удивительных глаз смотрела не на собеседника, а сквозь него. Рыжая зверюга недовольно заворчала и гостья коротко шикнуло на собаку, а потом обратилась к Мэган: - Здравствуйте! Могу я встретиться с миссис Мэган Бриггс? Элис Девенпорт сказала , что ее дочь нуждается в моей помощи. - Мисс Эштон, рада вас видеть! Значит вы и есть та самая ясновидящая? Зовите меня Мэган. Прошу вас, проходите в дом, - Мэган вежливо посторонилась, пропуская гостью, но та почему-то продолжала стоять на крыльце. - Благодарю. Ну, ясновидящая – это сильно сказано, скорее эмпат. Прошу прощения, могу ли я просить вас о небольшом одолжении? Боюсь, без вашей помощи мне будет трудно сориентироваться в доме, поскольку собаку придется оставить на улице... Да, и еще...можете называть меня Мирой, - брюнетка очаровательно улыбнулась и жестом приказала собаке «лежать». Мэган оторопело уставилась на девушку, не веря собственным ушам. Господи, она же...незрячая... Вот откуда эта отстраненность во взгляде. Все еще пребывая в состоянии смятения, Мэган взяла девушку под руку, проводила в дом и заботливо усадила на диван. Внимательно выслушав рассказ мисс Бриггс, Мира долго молчала, а потом спросила: - Кэтти ведь не единственная ваша дочь, не так ли? Была еще одна. Они очень похожи...Близнецы? Мэган украдкой вытерла слезы и тяжело вздохнула: - Да... Ее звали Энни. Наша вторая дочь исчезла восемь лет назад. Мы все службы на ноги подняли, но, как оказалось, напрасно. Девочка будто в воздухе растворилась. Поиски Энни продолжались почти пять лет, а потом умер муж и ... Я до сих пор не теряю надежды. Утром просыпаюсь с мыслью, что вот, сейчас откроется дверь и Энни появится на пороге...Увы. - Я хочу осмотреть комнату Энни, а потом поговорю с Кэтрин, - Мира решительно встала с дивана и устремила невидящий взор куда-то вглубь коридора. Боль и страх, царившие в доме, буквально душили, мешая собраться с мыслями... Мэган беспокойно мерила шагами гостиную. Мисс Эштон уже третий час не выходила из комнаты Кэтти и несчастная мать места себе не находила. Наконец дверь отворилась и Мира знаком пригласила Мэган войти. Кэтти спокойно сидела на краю кровати, потупив взор. Мира подошла к ней и успокаивающе погладила по голове: - Кэтти, я думаю, тебе необходимо рассказать все маме. Не стоит держать это в себе. Кэтти подняла заплаканное лицо и тихо прошептала: - Мама, Энни никуда не исчезала. Это я виновата. Это все из-за меня... Перед глазами у Мэган все поплыло. Она не могла поверить услышанному... Не хотела верить. Кэтти обхватила себя руками и начала свой рассказ: - Я всю свою жизнь завидовала Энни. С самого раннего детства. Она во всем была лучшей - хорошо рисовала, играла на фортепиано, была бабушкиной любимицей. Когда соседская собака укусила Энни за щеку, меня обвинили в том, что я не смотрела за сестрой. А ведь я старше всего на две минуты. Потом всеобщее внимание переключилось на Энни. О моем существовании, казалось, все попросту забыли. По крайней мере, я так думала. Мне ведь тогда было всего восемь. Я была ребенком... глупым, эгоистичным ребенком. После последней удачной пластической операции, бабушка подарила сестре старое антикварное зеркало и сказала, что теперь ее любимая внучка сможет снова любоваться собой. Я тоже хотела заполучить это проклятое зеркало... любой ценой, из вредности. Теперь я понимаю, что нуждалась не в старом куске стекла, покрытого амальгамой, а в любви и человеческой теплоте со стороны своей семьи. Внешне мы были схожи с Энни, как две капли воды, и вместе с тем, на земле трудно было отыскать двух настолько разных людей. Сестра постепенно стала избалованной и эгоистичной, а я - замкнутой и своенравной. Говорят, что эмоциональная связь между близнецами с годами становится сильнее, мы же упрямо отдалялись друг от друга, пока не стали почти чужими. А потом случилось непоправимое... Однажды мы играли в развалинах старой фермы, строили домик, а потом принялись кидать камешки в заброшенный колодец. Он был таким глубоким, что с трудом удавалось различить блики солнечного света в его темной пугающей глубине. Энни перегнулась через край колодца и весело смеялась, слушая гулкое эхо. Мне стало не по себе. Я попросила сестру прекратить и подошла ближе, но было уже поздно – сестра слишком сильно наклонилась и перевалилась через край. Я успела схватить ее за левую ногу, обутую в резиновый сапог, но тонкая ножка Энни выскользнула из сапога и сестра упала вниз. Короткий вскрик и приглушенный всплеск воды сменились гробовой тишиной. Я звала ее, бегала вокруг колодца, как угорелая, падала на землю, ревела и снова звала. Тщетно. Лишь под вечер до меня дошло, что Энни мертва. Я боялась возвращаться домой, боялась звать на помощь. Я понимала, что все обвинят в случившемся именно меня. Дядя Грейди как-то рассказывал, что убийц сажают в тюрьму. Мне так не хотелось в тюрьму. Не знаю, что тогда на меня нашло, но я бросила все еще остававшийся в моей руке сапог Энни в колодец и медленно побрела домой. Я поклялась, что никто и никогда не узнает об обстоятельствах гибели моей сестры. Энни долго искали. Шли годы, все свыклись с моим статусом единственного «горячо любимого» ребенка. Бабушка отдала свое старинное зеркало мне. Мама с папой стали уделять больше внимания, даже гордились моими скромными достижениями в школе. Казалось, все смирились. Но не я. Ежечасно передо мной возникало лицо Энни, исчезающее в отверстии колодца, ее крик звенел в моих ушах погребальным колоколом. Долгие восемь лет я жалела, что не прыгнула следом за ней. В последнее время, боль утраты и чувство вины стали невыносимыми и, что самое страшное, когда я смотрелась в бабушкино зеркало – я видела там Энни. Она стояла за моей спиной и улыбалась. Когда я оборачивалась и убеждалась, что нахожусь в комнате одна, становилось еще страшнее и я начинала психовать или впадала в меланхолию. Мой бедный мозг не выдерживал. Хотелось только одного – умереть и освободиться от этого наваждения. Мамочка, я знаю, что не достойна вашего с Энни прощения, и, все-таки, прошу меня простить.
По бледному лицу Мэган текли слезы. Она подошла к дочери и обняла ее. - Доченька, мы все преодолеем... Вместе... Я очень тебя люблю. Прости... прости... Я так перед тобой виновата. Мира мягко отстранила миссис Бриггс и знаком попросила отойти в сторону, а потом присела на диван возле Кэтти и взяла ее за руку: - Милая, я уверена, что все это происходит с тобой не потому, что Энни ненавидит тебя или считает виновной в своей смерти. Прекрати себя казнить и отпусти сестру. Вы обе стали жертвами нелепой случайности и ничьей вины в этом нет. И, если для Энни все уже закончилось, то ты еще можешь начать новую жизнь, свободную от старых страхов и душевных страданий. Попрощайся с прошлым и отпусти его, - Мира помогла Кэтти подняться и развернула лицом к зеркалу. В его холодной прозрачной глубине отражались две девушки, похожие друг на друга, как две капли воды. Мисс Эштон взяла ладонь Кэтти и заставила прикоснуться к холодной зеркальной поверхности. Образ Энни померк и начал отдаляться... - Прощай, - прошептала Кэтти, улыбаясь тающему отражению. Зеркало под ее рукой покрылось тончайшей паутиной мелких трещин, края позолоченной рамы задрожали и осколки градом посыпались на пол... Кэти почувствовала облегчение. Боль отступила. Такси уже ожидало на улице и Мэган с дочерью вышли проводить мисс Эштон на крыльцо. Кэтти порывисто обняла Миру но, устыдившись своей несдержанности, бросилась к двери. Рыжая собака недовольно заурчала, виляя мохнатым хвостом, и натянула поводок. Мира улыбнулась, попрощалась с Мэган и последовала за верным поводырем. Может это и к лучшему, что она никогда не сможет увидеть свое отражение в зеркале. Во всем есть свои плюсы. Даже в том, что ей не дают покоя чужие эмоции. Кажется, Эмили просила помочь новому владельцу пресловутого Дом-на-Холме утихомирить злобное привидение. Возможно, стоит этим заняться?
|