Казнить нельзя помиловать

- Что-то у вас не сходится, милочка. - Полицейский покрутился на стуле и снова исподлобья взглянул на растрепанную заплаканную блондинку в запачканном старомодном белом платье. - Если вы его не любили, зачем было замуж выходить? А если любили, то почему пырнули ножом для свадебного торта?

Девушка отвернулась и в очередной раз стерла со щеки слезу.

- Я... я не хотела. Понимаете, не хотела. Просто... ну, так получилось. Как бы вам объяснить... - она посмотрела по сторонам, оглядывая стены кабинета в отделе полиции, будто собираясь с силами для ответа, потом снова повернулась к допросителю. - Он меня предал.

- Он вам изменил? - иронично поинтересовался следователь.

- Да если бы, - обреченно отмахнулась девушка. - Просто я поняла, что он не тот человек, которого я любила.

- Да что он такого натворил? - удивился следователь. - По его словам, все было весело, и вдруг...

- Товарищ полицейский, вот вы когда-нибудь женились? - перебила блондинка.

- Нет, а что? - пожал плечами следователь.

- А то! - рявкнула девушка. - Я всегда считала, что свадьба - самый главный день в жизни женщины. Как вы думаете, я к нему готовилась?

Полицейский промолчал, лишь выразительно посмотрел на допрашиваемую.

- Ну разумеется, готовилась. Туфли... - Ее голос дрогнул, и она торопливо подтерла новую слезу. - Это же Джимми Чу! - благоговейно проговорила блондинка. Мужчина непонимающе нахмурился. - Ручная работа. Я их специально заказывала из Лондона. Могу поспорить, ваша полугодовая зарплата меньше, чем стоимость этих туфель. А это... ничтожество... - Девушка приподняла ворох юбок, стащила с ноги когда-то изящную украшенную стразами шпильку и протянула полисмену. - ... на выкупе невесты решил, что будет весело пить из нее это п-поганое дешевое шампанское.

- Но это же старая свадебная традиция - пить из туфельки невесты, - возразил он.

- Да, но не так же! - девушка отвернулась в сторону, и помолчала. Потом, уже тише, продолжила. - Фата... - она сглотнула. - Мне ее из Франции прислала подруга. Это валансьенское кружево, стилизация под образец XVIII века. - Блондинка неожиданно разревелась и сквозь слезы выдавила: - Мы из ЗАГСА вышли... фата - ее, наверное, плохо закрепили - слетела... я его просила, умоляла... А он к машине ее привязал, к антенне, как ленточку какую-то!.. Еще “бабкиным платком” обозвал...

- Да, он писал в показаниях, что у вас была свадебная истерика. Но он вас как мог успокаивал.

- Это после того, как фата куда-то улетела по дороге? Но ведь я ж даже с этим смирилась, товарищ милиционер! - С блестящими от слез глазами надрывно воскликнула блондинка. - Но платье... оно оказалось последней каплей.

Девушка надолго замолкла, глядя в окно остекленевшим взглядом. Потом тихо продожила рассказ:

- Платье мне от прапрабабушки досталось. Это семейная реликвия, понимаете? Пускай оно не современное, но у него другая ценность. Мой прапрадед в с Первой мировой это платье принес, как трофей. Они в девятнадцатом году поженились. Прапрабабка это платье на чердаке прятала - и от красных, и от белых... чудом сохранила. Прабабка блокаду пережила, голодала, а платье это сберегла. Мама в нем замуж выходила. Жаль только, что до моей свадьбы не дожила.  А он... Я еще накануне его предупредила - не дай бог с платьем что случится - прибью...

- Но ведь оно вроде целое?

- Целое!? - взорвалась она. - Целое!?.. - Девушка поднялась, сбросила перелину, открывая кружевной верх платья.

Полицейский нахмурился.

- Мы стали резать свадебный торт. - процедила блондинка сквозь зубы. - Я отдала ему тарелку с первым кусочком. И эта... эта сволочь... - Ее голос сорвался на крик. - Эта пьяная скотина с ехидной улыбочкой опрокинула на меня вишневый торт! Вот что бы вы сделали на моем месте?!

Следователь смущенно отвел глаза.