Случай на охоте

Кто-то вышивает крестиком, кто-то печет пироги, а кто-то в резиновых сапогах месит болотную грязь. Этот последний «кто-то» — я. Вот и сейчас: бреду по траве, которая, конечно же, по пояс. Ремешок на ружье порвался, потому что его сожрал пес. Несу оружие на левом плече, завтра там будет синяк, и это не считая синяков от приклада.Мужики на работе боятся все. Думают, что мечтаю только о том, чтобы отстрелить им лишние части тела. Пес поднимает бекаса, даю залп, мажу, как последняя дура, потому, что я устала. Сеттер поливает меня тоннами ирландского презрения и срывается с места в сторону, где трава выше меня ростом. Зло сплевываю, громко матерю его вслед и бреду за ним. Выхожу из травы на покос и бессильно опускаюсь на землю. Черт бы побрал этого кобеля. Он стоит нос к носу с рыжей девочкой и бессовестно убалтывает ее на отношения. По идее, надо отогнать, но это не мои проблемы. Улыбаюсь про себя и где-то завидую простоте их отношений.Трава с другой стороны расходится и из нее выходят почти два метра камуфляжа.

— Какой козел привел кобеля?!

Ты не видишь меня в принципе. Все, что ниже метра восьмидесяти для тебя не существует, как класс. Догадываешься, что надо как-то осмотреться, и не только с высоты своего роста. И натыкаешься взглядом на меня. Сказать, что ошарашен — не сказать ничего. Я не хочу тебя видеть, потому, что в системе моих жизненных координат ты существовать не должен. Еще меньше я хочу с тобой разговаривать, потому что это мой кобель сейчас нагло кроет твою суку.

—  Твой?  —  рявкаешь в мою сторону.

Киваю в ответ, незаметно снимая ствол с предохранителя. Подходишь и садишься рядом:

—  Че делать?

—  Детей ждать. Думать надо, прежде чем течную суку с собой брать.

Устало переругиваемся. Целый день пешим ходом.

« Кто ж мог подумать, что на болоте поймают».

« Да, догадаться тяжело, что в охотничий сезон болото, как Бродвей».

Закуриваем. Где там Вася Перов со своим пером. Охотники на привале.

—  Жрать хочу.

Окидываю тебя уважительным взглядом, это сколько ж еды надо.

—  Сколько настреляла?

—  С десяток.

—  Тю...

Открываешь сумку — полна бекасов. С полсотни точно.

— У меня палатка недалеко, уже вода закипела. Пошли пожрем.

Пока чищу птицу, узнаю, что тебя зовут Вадим; ты служивый, одинокий и веселый.

 На пне, застеленном газеткой, появляется пакет красного вина.

—  Мне еще до машины километра три топать. Не буду, — говорю я.

—  Фигня, провожу. За начало охотничьего сезона и не выпить?

В бликах костра твои глаза меняют цвет от зеленого до голубого. Ты отменно привлекателен, капитан третьего ранга. Ты недавно из похода и, вместо того, чтобы сейчас тратить деньги в ресторане на красивую женщину, ты забрал у матери собаку и приехал сюда на целую неделю.

Услышала про фазана весом в восемь килограммов, про сохатого, убитого одной дробиной. Люблю слушать мужиков-охотников. Они никогда не врут. Надо идти и я встаю. Подхожу к дереву, беру дробовик. Не могу удержаться от искушения и поглаживаю цевье твоей «Бенелли». Кто-то вышивает, кто-то печет, а кто-то хочет «итальянку».

— Почему такое странное хобби?  Мужика что ли нет?

— Разведена.

— Почему одна? Красивая же.

У тебя слишком много «почему», капитан. Мои пальцы нежно сжимают итальянский ствол, прикасаются к мушке. Сверху появляется твоя рука.

— Хочешь попробовать?

Конечно, я соглашаюсь. Снимаю с предохранителя, вскидываю к плечу, удивляюсь относительной легкости, даю два залпа в воздух.Две пары внимательных собачьих глаз наблюдают за нами.Поворачиваешь спиной к дереву, оттягиваешь ворот свитера, прикасаешься к синяку на плече.

— Когда-нибудь выбьешь себе лопатку. Наплечник надо надевать.

Наклоняешь голову, и обветренные сухие губы касаются моих. Секунды поцелуя хочется превратить в часы, но Гус скалит клыки, показывая свою альфа-самцовость. Поднимается на лапы и с угрожающим видом двигается к тому, кто посягнул на святое.

— Понял-понял, — подмигиваешь мне, — зашел слишком далеко.

Гус не принимает твои извинения, показывая это тихим рокотом, но и не идет дальше.

—  Сможешь успокоить? Я пойду в палатку. Приходи.

Медлю у входа в палатку.Вспоминаю, что на мне очень удобное, но не слишком сексуальное белье. Что пахну я порохом и потом, а не «Шанелью». Но настройки моих жизненных ценностей дали сбой. А потом все становится неважным, потому, что ты протягиваешь мне руку навстречу. Твои плечи закрывают от меня весь мир.

Просыпаюсь от выстрелов, вылезаю из палатки. Ни тебя, ни собак.

Разжигаю костер, ставлю чайник. Появляешься справа, собаки рядом. Гус- предатель.

Глаза у тебя, все-таки, серые. Протягиваешь трех бекасов.

—  Это вместо конфет и цветов. Должен же я за тобой хоть немножко поухаживать.

Опускаюсь на пень и начинаю хохотать.

—  Интересно, а вместо белого коня ты приедешь на лосе?

Садишься рядом на бревно.

—  Кстати, я почистил твое ружье. Хороший аппарат.

—  Таня.

Не хочу поворачиваться. Потому что никто никому ничем не обязан. Мой подсумок пополнился тремя тушками птицы, сеттер занял свое законное штурманское место. Делаю вид, что не слышу, поворачиваю ключ зажигания.

—Таня, через неделю открывается фазан. Приглашаю тебя на охоту. Я знаю прекрасное место их обитания.

А кого-то приглашают в рестораны. Тех, кто вышивает крестиком и печет пироги. А странных женщин со следами от прикладов на плечах приглашают на фазанов. И я, конечно, соглашаюсь.