– Маша! Проснись, Маша! Меня беспощадно тормошили, вырывая из сна. – Маша-а-а!!! – Что случилось? – сонно проворчала, приподнимаясь. Я непонимающе посмотрела на обеспокоенное лицо сестры. – Ты опять кричала во сне. – Oна крепко прижала меня к себе, утешая. – Не помню, что снилось, – сбивчиво пробормотала, проводя пальцами по глазам. Влажные. Почему не могу вспомнить, что снится? Каждый раз просыпаюсь с заплаканными глазами. А рядом взволнованная Лизка. – Маня, все будет хорошо, – прошептала, гладя меня по волосам, как ребенка. «Кого она убеждала? Меня? Себя? Хорошо уже никогда не будет...» Но ей ничего не ответила. – Мань, давай съездим куда-нибудь на выходных? – с надеждой в голосе спросила сестра, наливая ромашковый чай. – И как мы доберемся? – К сожалению, сарказм не удалось скрыть. Ее рука с чашкой замерла в воздухе. – Может, попробуем? – тихо предложила, не смотря в мои глаза. Полные боли. – Я не могу... И она понимала это, но смириться с этим не могла. Мой спасательный круг, без которого утону окончательно... – Держи. – Лиза протянула мне напиток. – Постарайся уснуть. Но мы обе знали, что оставшиеся полночи пролежу я с открытыми глазами, глотая слезы.
*** – Манька, я побежала! – донесся ее голос с прихожей. – Опять не позавтракала?! – На ходу бутерброд съем! – крикнула она, хлопая дверью. Снова проспала. А ей еще работать, я почувствовала укол вины. В который раз. В этом только моя вина, что Лиза не высыпается. Вечно переживает, что со мной что-нибудь случится. А что я могу натворить? Пусть мне каждый вдох дается с трудом, но я не поступлю так с ней. Не оставлю совсем одну. Тяжело вздохнув, стала доделывать заказ, так как работаю на дому: перевожу с английского. Не смогла заставить себя работать в шумном офисе...
*** – Лиз, ты плачешь? Внимательно посмотрела на нее. – Нет, – быстро возразила, вытирая слезы. Меня словно полоснули ножом, пропитанным ядом. Раз сто. На протяжении последних двух лет не в первый раз вижу ее плачущую. Из-за меня. – Лиза, давай попробуем, – тихо произнесла, набравшись мужества. Она слишком много для меня сделала. Я должна постараться ради нее. – Правда? – Ее глаза радостно заблестели. – Правда, – подтвердила, отворачиваясь. Ничего хорошего не выйдет из этой затеи. Но с каждым днем становится труднее смотреть в ее несчастные глаза.
*** – Готова? – Лиза ободряюще взяла меня за руку. – Готова, – неуверенно ответила ей. Сердце сбилось с привычного ритма. К горлу подступила тошнота. – Сделаем это! – твердо сказала я, покрепче сжимая ее руку. С тяжелым камнем на сердце вошли в автобус. Мы сели на задние сидения, ехали за город на пляж. Меня начало потряхивать, хотя автобус еще стоял на месте. – Маш, я с тобой. Успокойся. – Она стала медленно поглаживать мою холодную руку, пытаясь уменьшить мои терзания. Заревел мотор. Мной овладела паника. – Тише... Все будет хорошо, – мягко шептала, боясь спугнуть, словно я напуганный олененок. По сути, им сейчас и являюсь... Мы сдвинулись с места. «Вдох. Выдох. Вдох. Спокойно, Маша. Ничего страшного...» Я зажмурила глаза. – Маш. Все в порядке? – Сестра заметно волновалась. Хотела ее успокоить, но из горла не шло и слова. Мыслями я уже не в автобусе, а в той проклятой машине два года назад. Я была за рулем. По радио крутили нашу с Алешей любимую песню. – Никогда-а – никогда-а, – фальшиво напевал он, улыбаясь. – Перестань, – рассмеялась я. – Ты не умеешь петь. – Никому-у-у. – Любимый продолжал дразнить меня. – Алеша! – протянула сквозь смех, заглушая его очередной вопль коротким поцелуем. Дорога была безлюдной, поэтому позволила отвлечься на секунду, но боковым зрением смотрела на дорогу. И не заметила, как с бешеной скоростью на нас вылетела машина из ниоткуда. Слишком поздно... – МАША!!! МАША-А! – до меня будто издалека донесся истеричный вопль сестры. Воспоминания рассеялись. – Маша!!! ОСТАНОВИТЕ АВТОБУС! ОСТАНОВИТЕ! При помощи Лизы я оказалась на улице, судорожно глотая воздух. Страх и паника не покидали меня, сдавливая сердце. – Маша...– она всхлипнула. А меня рвало, выворачивая внутренности наизнанку. – Лиза, прости, – прошептала, когда паника отступила. Я села на землю, прислонившись к дереву, пряча голову в колени. – Ты не виновата. Ты старалась. – Слезы текли по ее щекам, но она собрала свои силы, чтобы ободряюще улыбнуться. – Боюсь, поездку на пляж нужно отложить, – виновато произнесла, закрыв глаза. – Мы обязательно съездим, – пообещала Лиза. В ее глазах была вера. – Вместо пляжа займемся пешей прогулкой, – как можно веселее объявила, вставая на ноги.
*** На этот раз я проснулась не из-за кошмаров, а из-за всхлипов. Лизкиных. Худенькая фигурка свернулась в клубочек, словно котенок. От этой картины на глазах навернулись слезы. Я не стала к ней подходить: не любит, когда ее жалеют. Лиза...Я облегчу наши страдания. Обещаю.
*** – Здравствуйте, – неуверенно зашла в кабинет психолога. За эти два года мне никак было не решиться на этот шаг. Слишком тяжело вспоминать, говорить о случившемся. Алешу уже не вернуть... Лиза – единственная, кто у меня остался. – Здравствуйте, – ответил мелодичный женский голос. Добродушное лицо, умные проницательные серые глаза. Светлые волосы убраны в пучок. – Зовите меня Ингой. И на «ты», если не против. Не так я представляла своего врача. – Маша, – представилась, не зная, как себя вести. – Присаживайся. Чай будешь? – Зеленый, если есть. Мы молча пили чай. Инга ничего не спрашивала: ждала. Нервозность понемногу уходила. – Я...Я боюсь транспорта, – нерешительно начала, подбирая каждое слово. Никогда не говорила на эту тему так открыто, будто обнажаю душу. Я была благодарна ей, что не расспрашивает меня, передает инициативу в мои руки. Глубоко вздохнула и продолжила рассказ. – Когда сажусь в машину или в автобус, перед глазами встает картина...Не давая дышать. Мой жених. Улыбается. Украдкой целую. Я отвлеклась всего на секунду. Секунду! Слезы застили глаза, рыдания рвались наружу. Но слова лились, не переставая: – В нас врезалась встречная машина. Меня оперировали, не зная, выживу или нет. Алеша скончался на операционном столе. – Каждое слово было тише предыдущего и норовило застрять в горле. – Он умер из-за меня. Из-за меня, – сквозь рыдания прошептала. Инга ничего не говорила, молча ждала, когда успокоюсь. – В аварии были вы виноваты? – спросила ровным голосом, лишенным эмоций. Я ее понимаю... Слушать каждый день про чужие судьбы... Не сумеешь взять под контроль эмоции – захлестнут. – Да, – уверенно кивнула. – В аварии были виноваты вы? – повторила свой вопрос, серьезно на меня посмотрев. – Да. – Мария, вы уверены? Обдумайте еще раз и ответьте. Только не идите на поводу у эмоций. – Пьяный водитель выскочил из поворота на встречку, но... – Так, значит, виноват пьяный водитель? – перебила меня. – Получается, так, – непонятно пролепетала. – Но... – Ты винишь себя, – закончила за меня. – Потому что живешь... Ты же видела ту машину? – Да. Но слишком поздно среагировала. – Если бы не отвлеклась, среагировала быстрее? – Я... Не знаю, – неслышно ответила. Мне и правда это было неизвестно. – Маша, – мягко произнесла, накрывая мою ладонь своей. – Ты не виновата. Алеша бы сказал то же самое. – Но он мертв! – отчаянно воскликнула, уже не вытирая слезы. – Мертв, – согласилась, кивнув головой. – Но ты-то жива. И должна жить за обоих. Ты должна победить свой страх и чувство вины! Я плакала, не в силах сдержаться. Мне нужно время... Но я буду бороться. Ради Лизы с Алешей. Буду! – Знаешь, Мария, не каждый решится зайти в этот кабинет, – задумчиво обронила доктор в конце беседы.
ГОД СПУСТЯ – А здесь и правда хорошо! – Я блаженно выдохнула, растянувшись на теплом песке. – Как же я рада, что мы добрались до пляжа, – лениво отозвалась Лиза. – И не пешком. Она засмеялась. Через секунду я тоже смеялась. Впервые за эти три года на душе было так легко. Я каждый день борюсь сама с собой. Регулярно посещаю моего психолога. Сажусь в машину, каждый раз уезжая все дальше и дальше. Провал. А я опять борюсь. Из раза в раз. Часто хожу к Алеше на кладбище – разговариваю с ним. Мне до сих пор больно, но уже могу свободно дышать. Я делаю маленькие шаги, преодолевая свои страхи. Я справлюсь. Ради них. Справлюсь!
|