Откуда что берется

Ты – из приснившихся стихов
Последняя строка...
Строка, которой поутру
Ни вспомнить, ни забыть.

А.П. Тимофеевский

Довольно часто слышу из телевизора, что нагрузка на школьников запредельная и им требуется побольше отдыхать. Но при этом почему-то не акцентируется, что отдых детей, как и учебу, тоже нужно сознательно организовывать, рассматривая как часть подготовки ко взрослой жизни. Потому что заранее не угадаешь, какое детское увлечение привьется, войдет в привычку, сформирует характер или аукнется в судьбе.

Когда я училась в школе, наша соседка, баба Варя, часто приговаривала, что праздным рукам найдет занятие дьявол. Исходя из этого принципа, она постоянно грузила разными делами и рукодельями свою внучку Любашу, а заодно и меня. Мы с Любашей дружили не разлей вода: жили дверь в дверь, учились в одном классе, вместе делали уроки и ходили в одни и те же кружки. Благо, баба Варя взяла меня под свое крыло.

Еще в начальной школе она отвела нас за ручку во Дворец пионеров и записала в Ансамбль песни и пляски имени В.С.Локтева. После прослушивания меня приняли в хор, а Любаше доверили домру-пикколо – если не знаете, это такая балалайка, только круглая, а не треугольная. И несколько лет мы посещали по вечерам классы и репетиции и много куда ездили с выступлениями.

С течением времени бабе Варе стало трудно за нами поспевать, да и круг наших интересов постепенно сместился от домоводства и сольфеджио к моде, дискотекам и мальчикам. Что, к счастью, не помешало нам с Любашей успешно закончить школу и с первой попытки поступить в один и тот же институт. Экономический.

А там наши пути немного разошлись, потому что я целиком нырнула в гранит науки, а подруга, без хвостов сдавая сессии, все свободное время, умения и энтузиазм отдавала студенческому театру. Нет, она не выходила на сцену, зато за сценой присутствовала повсюду: суфлировала, светила софитами, печатала роли, малевала декорации, звукоподражала, шила костюмы и даже... сочиняла музыкальные номера. Да-да, к моему удивлению и зависти, у нее вдруг прорезался нешуточный композиторский талант: Любаша клала на музыку в основном чужие стихи, но иногда писала и текстовки. Ее очень ценили за умение «сработать» под конкретного исполнителя материал, позволяющий показать себя наилучшим образом. И хотя мое музыкальное ухо иногда резали безголосые певцы и простецкие оркестровки – по большей части на ударной кухонной посуде, – тем большее восхищение вызывали Любашины сочинения, не терявшие достоинств даже с огрехами в исполнении.

– Колись, как ты придумала такую прелесть? – однажды не удержалась я от вопроса, прослушав невероятно выразительный хриплый речитатив «на трех аккордах».

– Услышала во сне, а утром записала. Ко мне все мелодии во сне приходят, – заговорщицки поделилась композиторша, и мне подумалось, что она так отшучивается, потому что не хочет козырять своим дарованием.

А на четвертом курсе она вдруг забросила театр. Как отрезала. Зазвала меня на занятия по вождению, на факультативы по иностранным языкам. Мы опять много времени проводили бок о бок, и я чувствовала, что в душе у подруги рана, но боялась растравить ее назойливым интересом. Конечно же, я думала, что корень зла в парне. В том сентябре к нам перевелся сокрушительного обаяния аспирант, который на студенческой сцене быстро выбился в премьеры. Миша-Михаил. Он был не в моем вкусе, но я отлично понимала девушек, которые липли к нему – такому большому, ловкому, юморному и умному. И перспективному. А за пару дней перед тем, как круто переломить свою жизнь, Любаша упоминала, что обещала сочинить специально для него песню в новый мюзикл.

«Против природы не попрешь, все мужики сво... – думала я, молча шагая рядом с подругой. – Еще одна любовная лодка об это разбилась, инцидент исперчен. И все, и больше ничего».

Однако со своим окончательным прогнозом я, как какой-нибудь метеоролух, попала пальцем в небо. Довольно скоро тот самый Миша стал все чаще мелькать нам навстречу, а потом случаться и по пути. Увидев себя третьей лишней, я самоустранилась, не дожидаясь намеков от Любаши. Она приняла это как должное.

И только на их свадьбе, суматошной студенческой преддипломной свадьбе, мне хватило пороху задать напрашивающийся вопрос. Мы с невестой, немного отбившись от коллектива из-за тесных туфель, сидели на скамейке на Воробьевых горах и смотрели, как резвятся без пяти минут молодые специалисты. Кровь вперемешку с шампанским взбурлила, и я неделикатно выпалила:

– Так почему ты перестала сочинять музыку? Из-за Миши? Он тебя отговорил?

– Вот еще, – фыркнула Любаша, – ему бы и в голову не пришло меня отговаривать. Нет, я сама виновата, сама вконец добыла свою синюю птицу. – Глянув в мои круглые глаза, она продолжила: – Я ведь тебе уже рассказывала, что слышала мелодию во сне, а утром записывала по памяти. Так вот, всякий раз получалось записать только приблизительно, потому что сны я толком не помнила, но было стойкое ощущение, что утром я многое теряю. А когда взялась за песню для Миши, то так хотела создать шедевр, что даже обратилась к гипнотизеру, чтобы он погрузил меня в сон со сверхзадачей, заставил напеть снящуюся мелодию и записал ее на магнитофон.

– И что, получилось? – поторопила я.

– Ага, получилось. Это был настоящий шедевр на все времена. «Светит месяц, светит ясный».

Я аж головой замотала:

– Погоди, то есть выходит, тебе с самого начала снился «Светит месяц», а утром ты ничего не вспоминала, а просто сочиняла с чистого листа? В смысле, всю дорогу эта песня тебя вроде как заводила на творчество? Или под гипнозом она приснилась впервые и поломала творческую косточку? Думаешь, тебе внушили неправильную установку?

– Ой, да не умничай ты. Как оно раньше было, сейчас без разницы, потому что композиторство для меня дело прошлое. Даже если в голове и всплывает какая мелодия, то оказывается уже чьей-то чужой. – На мой сочувственный взгляд Любаша засмеялась: – Зато теперь у меня есть Миша. Осветилась путь-дороженька вплоть до Мишина окна, а все остальное – дым. Понимаешь? Совсем не страшно потерять что-то хорошее, когда взамен находишь самое лучшее.

Тогда ее слова меня не убедили, но через несколько лет мне повезло их прочувствовать в полной мере. А облом подруги с гипнозом оставил серьезную зарубку у меня на носу: синяя птица охоте не подлежит.