Глаза

Почему именно глаза? Лена не знала, но точно помнила, что рисовала их всегда и везде. На полях тетрадок во время уроков в школе, неосознанно выводя плавные линии век, прорисовывая длинные загнутые ресницы, темную радужку и обязательно оставляя на ней блик. На физкультуре она белым носком кеда чертила на песке опять глаза. И даже когда с девчонками бегала «за компанию» покурить, тоже чертила прутиком на земле неизменный рисунок. Почему? Может, потому что глаза у всех разные, и одинаковых пар просто не бывает. Можно поменять прическу, цвет волос или поправиться, но глаза всегда остаются прежние. Уникальны и непохожи. Как зеркало души. Ведь как бы ты ни скрывал что у тебя внутри – глаза выдадут, отразив истину.

Лена любила рисовать, но связывать свою жизнь с грифелем никогда не планировала. Разве это работа? Все же так рисуют, так чем она лучше? Она же нигде этому не училась, а значит, не художник.

По окончании колледжа тетка взяла ее к себе на кафедру лаборанткой. И жизнь девушки потекла в новом русле в теперь уже взрослом коллективе. Работа несложная, да и не очень денежная, но хоть что-то. Вместо тетрадей теперь уже неизменный блокнот в клетку по-прежнему был изрисован набросками глаз: грустных, смеющихся, строгих (благо таких примеров на кафедре хватало, так что тренироваться было с чего) или уставших (такие часто бывали у ее мамы).

Рисовала в основном карандашом. Грифель приятно скользил по бумаге и мог оставлять и тончайшие линии, и широкие. С шариковой ручкой было сложнее, но когда под рукой не было ничего другого, то годилась и она. Как-то пробовала мелки, но не нашла с ними общий язык, окончательно отдав предпочтению привычному простому карандашу. Тушь ей тоже не понравилась, как и краски.

Кто-то из коллег, увидев ее наброски, попросил нарисовать свой портрет. Лена согласилась, хоть и не любила рисовать лица. Какая разница, какое у человека лицо, если глаза пустые? Но знакомому понравилось, для него главным было внешнее сходство. Он даже в шутку посоветовал ей рисовать портреты на заказ. Девушка не приняла это всерьез, но вечером, возвращаясь домой и проходя по Советской – центральной улице города, притормозила возле уголка художников. Картины тут были разные, и не только маслом, но и карандашом. Пообщавшись с голубоглазой девушкой, которая стояла в стороне и предлагала свои натюрморты, Лена решилась.

Выбрав несколько работ, которые в большом количестве были развешены в ее комнате, она пошла на Советскую. Было страшно, неловко и почему-то очень-очень стыдно. Даже хотелось все быстро собрать и убежать домой. Но вот подошли «коллеги по цеху», посмотрели, покрутили, поспрашивали, кто-то на правах старожила дал пару советов новичку. Какая-то пожилая женщина с добрыми светлыми глазами предложила ей большое яблоко из своего сада, и все, страх ушел, осталось лишь волнение и любопытство.

Вот подошел один человек, потом другой. Кто внимательно смотрел, кто интересовался ценой. С ценой, спасибо более опытным «коллегам», она тоже сумела определиться. Пробегали дети, шумные, звонкие, со смеющимися глазами, этим все было любопытно, и они, замирая у ее картин, переглядывались, показывали пальцем, стоили рожицы друг другу и убегали. Этих Лена зарисовывала, чтобы не упустить настроение. Сперва украдкой, а потом уже и открыто. Некоторым даже нравилось, что их рисуют, и они начинали позировать, дурачиться и намеренно делать страшные или дурашливые глаза.

Неожиданно для себя девушке понравилось так проводить время. Общаться с людьми и рисовать. Открыто. Прямо вот так, на улице, среди людей, не скрываясь и не пряча тетрадку. Она стала приходить по выходным. И совсем скоро влилась в разношерстную семью творческих людей.

- Девушка, это ваши картины?

Лена оторвалась от очередного наброска мудрых глаз старушки, которая неподалеку продавала вязанные детские носочки, и замерла, пойманная невероятно зелеными смеющимися омутами мужских глаз.

- Девушка? – не дождавшись ответа, с теплой улыбкой переспросил мужчина.

- А? Да. Мои. Это я рисую, - почему-то смутившись, неловко ответила Лена.

- А меня нарисовать так сможете? Ну, чтобы только глаза? – Его явно веселило ее замешательство, а возможно, и так не вовремя проступивший румянец.

Вообще-то обычно она отказывалась от таких предложений, но тут...

Рисовать Артура, а именно так представился мужчина, было весело. Пользуясь тем, что она рисовала только глаза, а значит, лицо держать не нужно, он все время шутил, чем невероятно отвлекал, но Лена не жаловалась. С ним было хорошо и как-то легко.

Рисунок Артуру понравился. Ей, признаться, тоже, и не только картина, но и сам Артур, поэтому от денег девушка отказалась, просто подарив работу. Мужчина не растерялся и пригласил в ближайшее кафе. А потом они долго гуляли по вечернему скверу, и Артур галантно проводил ее домой.

Удушливо жаркое лето сменилось яркой теплой осенью. И даже затяжные дожди не портили общего настроения. А быть может, все дело было в Артуре? Рядом с ним любой денек становился теплым и уютным, а настроение неизменно улучшалось, рождая практически неконтролируемую потребность улыбаться. Девушка буквально тонула в его взгляде, подмечая любое, даже самое незначительное изменение. Вот в уголках глаз собралась тонкая сеточка морщинок – выдавая веселье их обладателя, а вот взгляд замер, на чем-то сосредоточившись, и мужчина шутливо подмигнул своей спутнице, стараясь скрыть напряжение и волнение, притаившееся в зеленой глубине.

- Леночка? – окликнул ее Артур. Легкое поглаживание ее ладони заставило девушку оторваться от пристального наблюдения за предметом своего обожания.

- Да? Я что-то опять пропустила? – Не улыбаться Артуру было сложно.

В ответ мужчина лишь привычно расхохотался: его искренне забавляла ее привычка уходит в себя.

- Леночка, славная ты моя. – Мужчина с теплой улыбкой взял в свои руки ее ладони и поцеловал. – Выходи за меня замуж.

Они поженились, когда зима уже вступила в свои законные права, а через год родилась их Иришка с такими же невероятно зелеными омутами глаз и маленькими смешинками, как у Артура.