|
***
- Ловушка времени? – задумался Андерс, машинально наматывая на палец прядь рассыпавшихся по его плечу черных волос Инги, - Что ты имеешь в виду? Там нарушаются физические законы? Время может менять скорость вместе с остальными параметрами. Опиши, пожалуйста, подробнее.
Инга теснее прижалась к Андерсу и поднесла к губам его руку. Они сидели на диванчике в доме бабушки Пилар в Эльсиноре. Оба считали его своим домом и любили встречаться здесь во сне, хотя Инга вольна была выбирать любое место для деловых свиданий с Андерсом. Этой ночью она, как всегда, спала в своей постели в небольшой квартирке на Адмиралтейском проспекте в Петербурге, а Андерс – в столичном отеле одной из стран Ближнего Востока, куда приехал по делам, связанным с миссией Хранителя. Встречаясь, чтобы обсудить деловые вопросы, они никогда не упускали случая воспользоваться этим, чтобы побыть вместе. Инга умела деловое свидание наполнить любовным очарованием и Андерс от души подыгрывал ей. Вот и сейчас они говорили о серьезных вещах, наслаждаясь объятиями.
- Ты можешь описать мне увиденное? – повторил Андерс, отбирая свою руку, которую Инга слегка щекотала губами.
- Я лучше тебе покажу, - предложила Инга, - Но я не имела в виду, что нарушены пространственно-временные законы. Было такое ощущение, что я со стороны вижу движение времени и движение сквозь время – и это потрясает стихийной мощью. Это оставляет сильное впечатление, Андерс. Смотри! – Инга охватила ладонями лицо Андерса, заглядывая в его глаза, - Теперь видишь?
- Да, милая, но это не провал во времени. Ты просто видишь все через призму эмоций. Ты наблюдала обычный переход по временному коридору. Так перемещается материальное тело. Для него это – несколько шагов, лишь мы с тобой со стороны ощутили всю огромность расстояния.
- Так ты думаешь, что эта древняя кошка на самом деле очутилась вдруг где-то в нашем времени? Но как это могло случиться, и главное – зачем?
- Займись этим. Тебе так и так придется выяснить, как кошка связана с тем, что ты хотела увидеть. А в том, что она связана – я не сомневаюсь. У тебя не бывает промахов, ведь так? Кошка появилась недаром, я в этом убежден.
- Тогда давай посмотрим дальше? – тут же предложила Инга, все еще продолжая ласково сжимать ладонями его лицо.
- У меня есть еще полчаса, - согласился Андерс и поцеловал ее улыбающийся рот.
- Всего полчаса! – разочарованно протянула Инга, - Ты не бережешь себя! Спать нужно больше, ты не успеваешь отдохнуть.
- С тобой я всегда отлично отдыхаю. И если ты поторопишься, у нас останется время на все остальное.
- Хорошо придумано! Так смотрим скорее, - Инга повернулась к зеркалу и, увидев изображение, громко ахнула: в вечерних сумерках, посеребренных лунным светом, золотым небесным облаком плыл огромный крылатый дракон, а на спине у него, держась за гребенчатый выступ, сидела ее маленькая дочурка Анна и что-то восторженно кричала. Это уж было слишком! «Держись крепче! И немедленно отправляйся домой!» –потребовала Инга, словно Анна могла ее услышать.
Изображение тут же подернулось дымкой и быстро исчезло. Сколько раз Инга забывала, что нужно соблюдать молчание, когда смотришь видения в зеркале. Андерс похлопал ее по руке, успокаивая.
- Не волнуйся, дорогая! Это всего лишь отражение. Анна наверняка сейчас спокойно спит.
- Ты еще не знаешь, на что она способна! – в сердцах воскликнула Инга и рассмеялась, - Но черт возьми, как же она оказалась там верхом на золотом драконе!
- Ты разволновалась и не обратила внимание на то, что Анна выглядела немного старше, чем сейчас. То, что мы сейчас наблюдали, еще не произошло.
- И, надеюсь, - не произойдет! – всплеснула руками Инга, - Но Андерс, что же это творится? Кошки, драконы А где же наш воин?
- Выяснить это тебе придется без меня, дорогая. Время!
- О! Ну, хоть немного-то у нас осталось?! – притворилась разочарованной Инга и бросилась ему на шею. Вообще-то, она знала, что для нее Андерс всегда превратит пять минут в вечность, полную блаженства.
часть 2
Пока дочка жарила на кухне рыбу, Павел Андреевич позвонил Матвею. Если бы Лиза слышала, как отец приглашает его зайти полакомиться под рюмку водки привезенным дочерью с Ладоги судаком, она надолго поссорилась бы с отцом. С давних пор она всех подозревала в попытках свести ее хоть с кем-нибудь на предмет замужества. Ей казалось, что отец тяготится присутствием в доме унылой старой девы и специально зазывает друзей и малознакомых мужчин в надежде побыстрее сбыть ее с рук. Раньше она говорила это в шутку, ей и в голову бы не пришло серьезно обвинять отца, но с тех пор, как в доме стал появляться любимый ученик ее крестного отца Якова Михайловича Барсова, Лиза «сошла с тормозов». Причина этого была для профессионального психолога ясна как день, но Лиза и не подозревала, что отец давно угадал то, в чем она боялась признаться самой себе: она с первого взгляда влюбилась в некрасивого и немолодого (подумать только, почти тридцать пять!) Матвея Леонидовича Ландера.
Отцу очень нравился невозмутимый и немногословный Матвей, в ком он сразу угадал ту же тайную страсть к многочасовым бдениям за шахматной игрой, которой был одержим и сам. Первая же их встреча быстро переросла в бесконечную баталию за шахматной доской, плавно перетекая из одной партии в другую. Лизе отказало чувство юмора, раз она воспринимала их невинные мужские забавы как тайные козни отца, относя ставшие еженедельными визиты Матвея Леонидовича на свой счет. Отец посмеивался про себя, Матвей ничего не подозревал, Лиза мучилась. Всю неделю она изводила себя вопросом: придет или не придет? Когда же в субботу к вечеру Павел Андреевич просил ее заварить большой таджикский чайник зеленого чая, который привык пить во время игры, Лиза радостно спешила в кухню, надеясь, что это означает приход гостей, но стеснялась спросить, будет ли это Матвей. Уверившись в том, что увидит его сегодня, она тут же, без перерыва, начинала сердиться на отца, подозревая в заговоре против нее. Вся жизнь Лизы теперь отмерялась субботними шахматными встречами и проходила в ожидании следующих. Когда она смотрела на сидящих над шахматной доской мужчин, она терзалась мыслью, а правда ли он приходит посмотреть на нее, или на самом деле просто находит удовольствие в игре? Это было похоже на помешательство. В остальном Лиза была вполне здравомыслящей особой.
А ведь это она первой привела Матвея в дом.
Кроме отца в Лизиной жизни был еще один замечательный мужчина, ее крестный отец Яков Михайлович Барсов, профессор-востоковед, друг Павла Андреевича еще по Таджикистану. Года полтора назад, узнав, что крестный болен, Лиза после занятий забежала на Андреевский рынок, где он обычно брал мясные кости для своего Шарбара, замечательного во всех отношениях черного терьера, и нагрузила полную сумку собачьего корма, домашнего творога, гранатов, хурмы, антоновки и узбекских лимонов. Зажав в кулаке пучок кинзы, Лиза закинула на плечо съехавший этюдник, отбросила движением головы белобрысую челку, падавшую на глаза, и потащила тяжеленную сумку через Большой на Четвертую линию к дому крестного. Дверь ей открыл незнакомый мужчина, что было неудивительно, дом Якова Михайловича обычно был полон учеников. Как ни зайдешь – всегда можно застать подпоясанного кухонным полотенцем аспиранта из Ташкента или Душанбе, колдующего у плиты над таганом с пловом. Старик так устал исправлять посредственные диссертации, что предпочитал писать их заново. Будущие кандидаты наук, чтоб не мешались под рукой, изгонялись из кабинета. Божественные ароматы восточной кухни витали по всей квартире - и все были довольны.
Прямо в дверях у Лизы оторвалась ручка полиэтиленовой сумки, фрукты покатились во все стороны, следом грохнулся об пол этюдник. Они одновременно присели собрать все, шаря по полу в полутемной прихожей. Тут выскочил радостный Шарбар, бросаясь попеременно то вылизать Лизе лицо, то настойчиво ткнуть носом в пакет, красноречиво давая понять, что учуял мясо и знает, для чего его принесли в дом. Лиза, смеясь, отмахнулась от Шарбара и, потеряв равновесие, рухнула на незнакомца. Она была в таком смущении от собственной неуклюжести, что чуть не заплакала. Мужчина крепко взял ее за плечи и поставил на ноги. Он оказался высоким и крупным, в стильных потертых джинсах и такой же рубашке. Лица его Лиза в полутьме не разглядела.
- Извините, - пролепетала она, - Спасибо! Я все соберу. А вы зашли навестить Якова Михайловича?
- Я составил тут компанию Шарбару, пока хозяин в больнице. Меня зовут Матвеем. Матвей Леонидович Ландер. Этот прохиндей добрался до вашей сумки. Он не сожрет что-нибудь важное?
- Нет, - успокоила Лиза, - Это все ему, кроме фруктов, конечно.
Они оглянулись на пса, жующего с чавканьем яблоко, и рассмеялись. Лиза с облегчением подумала, что впервые смеется вместе с мужчиной, не думая о том, что он ведь может смеяться над ней. Почувствовав к Матвею необъяснимое доверие, она подхватила сумку и понесла в кухню, расспрашивая, как случилось, что Яков Михайлович попал в больницу, и можно ли его навестить. Она разместила косточки в холодильник, заметив, что там уже лежат точно такие же. Значит, Шарбар уходом и едой обеспечен. Пока Лиза мыла фрукты, Матвей поставил на плиту джезву с кофе и достал две чашки.
- Мне нужно бежать, - попыталась отказаться Лиза, оборачиваясь к столу, и восхищенно ахнула, - О, какое чудо природы! Королева красоты. Ваша?
На стуле, заняв ее место у стола, сидела в позе египетской статуэтки удивительная кошка. Палевая шерстка была гладкой и глянцевитой, на спине и головке едва заметно выделялись темно-серые полоски. Тело ее было грациозно изогнуто, но лапы казались крепкими и утолщались у подушечек, как у рыси. Лобастую треугольную мордочку украшали крупные уши, опушенные по краю, а глаза светились яблочно-зелеными фонариками с четкими черточками зрачков. Кошка надменно и неприязненно глянула на Лизу, ловким молниеносным движением полоснула когтями по протянутой к ней руке и снова застыла изящной бронзовой статуэткой.
- За что! – обиделась Лиза, машинально лизнув кровавые полоски, - Я ж погладить хотела.
Подбежал Шарбар и тоже сочувственно лизнул оцарапанную руку. Кошка спрыгнула со стула и гордо удалилась в сторону комнаты. Пес пошел за ней, как привязанный. Лиза удивленно смотрела вслед, пока Матвей доставал пузырек с йодом.
- Они ладят между собой? Странно. Помнится, раньше Шарбар любил потрепать кошек. Так это ваша?
- Представьте себе, прибилась вчера на прогулке. Кошка, гуляющая сама по себе! Появилась из тьмы, мяукнула и пленила Шарбара, представляете? Поразила пса в самое сердце! Теперь он ходит за ней, как ослик за морковкой. О, господи, кофе! - Матвей бросился к плите спасать сбегающий кофе и виновато признался, - У меня всегда сбегает. Но, кажется, все же хватит на двоих. Садитесь. Вам нравится с перцем и корицей?
- Я никогда не пробовала. Это какой-нибудь восточный рецепт? – спросила Лиза, делая осторожный первый глоток.
- Да нет, - засмеялся Матвей, - В Италии я был однажды в гостях у коллеги-востоковеда. И представьте себе, - он женат на настоящей практикующей арадийской ведьме. Она всегда варит магический кофе с корицей. Это приносит в дом деньги, - так она утверждает. Я не верю, что рецепт всем гарантирует благосостояние, но мне понравился вкус.
- Да, и мне тоже, – согласилась Лиза, с некоторой опаской попробовав кофе, - Вкусная магия! Спасибо за кофе, мне пора идти. Может, мне приходить днем кормить и выгуливать Шарбара? Я учусь тут рядом, в Академии Художеств. Вы ведь работаете?
- Не всегда, но Заходите, я дам вам запасной ключ, - Матвей снял с гвоздика у двери связку ключей на колечке и протянул Лизе.
Нечего и говорить, что Лиза заходила каждый день. Когда Матвей бывал дома, чаще всего сидел за работой. Стол хозяина квартиры был завален книгами, рукописями, библиографическими карточками. Матвей не хотел вторгаться в этот привычный рабочий беспорядок и устраивался за маленьким столиком у старинного зеркала в углу комнаты, сдвинув восточные безделушки к стеклу. Нагромождением книг и бумаг столик начинал уже приобретать сходство с письменным столом Якова Михайловича. Приходя, Лиза первым делом собирала чашки из-под кофе, стоявшие где попало, и мыла их на кухне, пока Шарбар, предвкушая прогулку, торопливо ел свою порцию овсянки с мясом. Кошка появлялась как тень, но не входила, а садилась на пороге, следя за девушкой внимательными глазами. Лиза чувствовала, что кошка не любит ее. Она и не пыталась завоевать ее благосклонность. Эта гордая независимость как раз и нравилась: дикая египетская бестия! Ни с того, ни с сего Лиза стала называть ее именем Шеба. От него веяло экзотикой Аравии, бедуинами и песчаными барханами. Ей было невдомек, что Шеба – восточная форма имени, что носила титанида Феба, мифическая властительница Луны.
- Я тебе не соперница, Шеба, - со вздохом объясняла она, отрезая и ей кусочек мяса, - Меня так не гладят по спинке и уж точно не сажают себе на колени. Ты вне конкуренции. Он тебя любит. Я ведь видела, как вы целовались вчера на диване. Так что объявим перемирие и можешь смело взять от меня мясо.
Кошка молниеносным броском выхватывала кусок и торопливо съедала, вся подобравшись в готовности защищаться, если Лиза захочет отобрать его обратно.
Лиза одевала поводок и выводила Шарбара погулять. Обычно Шеба выходила с ними и крадучись следовала поодаль, делая вид, что не имеет к ним никакого отношения. Иногда, забегая вперед, она внезапно выскакивала на Шарбара, становясь на задние лапы и обеими передними шутливо вцепляясь в морду собаки. Пес, отлично понимая, что это всего лишь игра, делал рывок, словно пытался схватить нахалку зубами, и они начинали гоняться друг за другом по газону, взрывая опавшую осеннюю листву. Лиза только диву давалась, глядя на это. Но если Матвей бывал днем дома, то Шеба оставалась дремать на диванной подушке, приоткрыв один глаз и ленивым взглядом провожая уходившего на прогулку пса. Покидала излюбленное место она лишь когда Матвей вставал сварить кофе для Лизы, и с порога внимательно следила за его передвижениями по кухне. Дождавшись, когда они садились с чашками к столу, Шеба бесшумно прыгала на колени к Матвею и замирала, как страж на охране особы королевской крови. Девушка ловила себя на том, что ревнует к этой нахальной кошке, знающей, как получить того, кого хочет. Лиза так не умела.
Тогда еще Лиза не задумывалась, отчего ее так тянет в дом Якова Михайловича. Она спешила на Четвертую линию, стараясь не загадывать, застанет ли там Матвея. Но когда, заглянув в кабинет, видела у столика его спину и отражение в зеркале, Лиза чувствовала необыкновенный прилив сил и до конца дня беспричинно улыбалась. Она не желала анализировать свои чувства, и если бы кто-нибудь узнал о них – умерла бы от стыда. Даже для отца они еще оставались тайной.
Однажды, рано освободившись, Лиза зашла в гастроном, чтобы купить кофе в зернах. Ей неудобно было, что Матвей угощает ее каждый раз своим. Тут Лизу обуяло желание, которое с сотворения мира руководит каждой женщиной, - желание приготовить пищу для своего мужчины. Инстинктивно она выбрала для выполнения своего плана рецепт французской кухни, понимая, что в восточной никогда не будет достаточно на высоте. Закупив все, необходимое для изысканного обеда: цыпленка, шампиньоны, сухое вино, Лиза по дороге вспоминала подробности приготовления цыпленка «маренго», которые вычитала в журнале «Химия и жизнь». Французам было проще: нужные специи, ложка коньяка и прочие мелочи, превращающие цыпленка за рубль семьдесят пять в шедевр кулинарного искусства, в нашей действительности были труднодоступны. Нужно было на рынке купить пучок петрушки, - запоздало подумала Лиза, открывая своим ключом дверь. В квартире стояла странная тишина, которая тут же взорвалась разноголосым шумом. Беспокойно поскуливая, вбежал в прихожую Шарбар, а перед ним метнулась песочной тенью Шеба. Лиза застыла в удивлении, когда кошка ткнулась в ее ноги и изогнулась, издавая призывное мурлыканье, похожее на громкий мелодичный скрип. Никогда еще Шеба не мурлыкала для Лизы. Она отошла к двери и снова ткнулась в ноги, мурлыкнула и опять отбежала, словно приглашая в кабинет. Сообразив, что от нее хотят, девушка прошла в комнату и громко ойкнула.
Голова Матвея лежала на столике лицом вниз, тело безвольно осело в кресле. Неловкая поза исключала предположение, что он спит. Вокруг на столике и на полу валялись осколки разбитого зеркала. Лиза не знала что и подумать. С сердцем, гулко колотившимся где-то у горла, она на цыпочках подошла поближе и заглянула сбоку. На листах рукописи подсыхали капли крови. Лиза перепугалась и не сразу решилась осторожно дотронуться до него, чуть повернув голову. По лбу к виску шел глубокий порез. На какое-то время девушка стала плохо видеть, потом сообразила вытереть набегающие слезы. Руки тряслись и всю ее била дрожь испуга, пришлось сжать кулаки и постоять секунду, собираясь с силами. Лиза с трудом нашла на запястье место, где под пальцем чувствовался его слабый, но довольно ровный пульс. Слава Богу, жив! Девушка так растерялась, что не могла никак решить, что же теперь делать. Шеба вспрыгнула на столик и начала вылизывать ранку своим изогнутым розовым язычком. Машинально отогнав кошку, Лиза взяла, наконец, его голову в ладони и приподняла с бумаг. Больше ран на лице она не заметила, не было ни ссадин, ни синяков, какие появились бы от удара. Лиза даже не задумалась, отчего же тогда разбилось зеркало.
Рабочее кресло на колесиках не имело высокой спинки, поэтому Лиза прислонила безвольно качнувшуюся голову Матвея к своей груди и откатила кресло от стола. В волнении она даже не почувствовала его близости. После отчаянных усилий ей удалось перевалить на диван ставшее грузным и непослушным мужское тело. Непонятно, был ли Матвей в обмороке. Лиза сбегала на кухню за пузырьком йода и обработала порез на лбу, потом осторожно обтерла мокрым полотенцем лицо. Шеба внимательно следила за ней, сидя в изголовье дивана. Внезапно, не приходя в себя, Матвей забормотал что-то совершенно непонятное, крепко сжимая руку девушки, и потянул на себя. Непроизвольно Лиза отпихнула его и тут же застонала от разочарования: ну какая же она дура, ну пусть бы обнял ее хоть в беспамятстве! Вечно она все испортит! И тут Матвей открыл глаза и непонимающе уставился на девушку.
- Где она? И кто ты? – он напряженно сдвинул брови, с трудом возвращаясь в реальность - Лиза? Что ты тут делаешь?
- Матвей, вам больно? – Лиза осторожно прикоснулась ко лбу, - А как голова?
- Что произошло? Сколько сейчас времени? - Матвей попытался сесть и его шатнуло, - Черт! Что со мной?
- Зеркало разбилось, - пояснила Лиза, с удивлением отметив, что он вздрогнул при упоминании о зеркале, и участливо предложила, - Может, вам нужно вызвать врача? – заметив, что он шарит по запястью в поисках часов, она глянула на свои, - Сейчас уже одиннадцать. Вы долго были без сознания?
- Не знаю, - недоуменно пожал плечами Матвей и потер ладонями лицо, окончательно приходя в себя, - Черт, ничего не соображаю! Кофе! Лиза, свари кофейку покрепче.
Лиза метнулась на кухню, чуть не наступив на Шебу. Она заварила кофе, надеясь, что он получился сносным (Матвей все-таки варил лучше), и, подумав, достала из холодильника бутылку водки. Поставив на старинный медный поднос чашку с кофе и полную рюмку, она пошла в комнату, стараясь унять дрожь в руках и не пролить половину. Матвей с сомнением посмотрел на водку и хмыкнул.
- С утра? Однако! А ты ж чего? Смотри, как побледнела, испугалась? Неси вторую рюмку.
Лиза принесла сразу всю бутылку и, поколебавшись, налила себе глоток, подозрительно покосившись на этикетку:
- Я, вообще-то, водку совсем не пью. А с утра – и вовсе не приходилось.
- Надо же когда-нибудь начинать, - Лиза заметила, что он говорит рассеянно, с трудом поддерживая разговор, словно сам все еще находится совсем в другом месте.
- Матвей, что все-таки произошло? – заглянула она в глаза и смутилась: а что, собственно, она лезет с вопросами? Она тут же вскочила, торопливо зачастив, – Ну, я ведь пришла погулять с Шарбаром, да еще хотела приготовить обед, - Лиза смутилась еще больше, покраснела и поспешила пояснить: - Решила не ходить сегодня в столовку, надоело! Почему бы самой ни сварганить что-нибудь на скорую руку? Хотя я такая хозяйка, что терпит только мой отец. А вы полежите, полежите!
Лиза поставила тушиться с вином и грибами цыпленка, а сама принялась убирать с пола и столика битое стекло. Она с удивлением заметила, что в парных медных подсвечниках полностью выгорели свечи, и только тут обратила внимание на горящую настольную лампу, свет которой почти не виден был в ярком осеннем солнце, залившем комнату. Значит, с Матвеем что-то случилось еще до рассвета. Лиза проглотила готовый сорваться с языка вопрос. Она не разрешила ему встать и принесла еду к дивану. Матвей, сидя, шарил по карманам, вытаскивая оттуда зажигалку, бумажки с записанными номерами телефонов, ключи, мелочь и мятую пачку сигарет.
- Черт, куда он мог пропасть! Лиза, посмотри на столике, тут должен быть серебряный диск на шнурке.
- Здесь нет, я только что убирала стекла. Да вы ешьте, я поищу еще.
Лиза еще раз тщательно осмотрела пол и столик, а когда обернулась, с огорчением увидела, что Матвей задумчиво ест ее цыпленка с шампиньонами, не замечая, что кладет в рот. Сегодня был день разочарований! Шеба, заметив отставленную на книги тарелку, принялась деликатно вылизывать язычком остатки соуса, оставляя нетронутыми кусочки шампиньонов и надменно поглядывая на Лизу. Девушка круто развернулась и ушла в кухню поплакать.
- Лиза, - позвал ее из комнаты Матвей.
- Сейчас! – она спешно вытерла глаза, надеясь, что они не слишком покраснели, и вернулась в кабинет.
- Лиза, вы говорили, что ваш отец – психиатр?
- Да, он работает в клинике нервных болезней, а что?
- Нельзя ли с ним поговорить? Меня интересует один психический феномен.
- Он возвращается домой после семи. Приходите. Или вы хотели бы попасть на прием в клинику?
- Нет-нет! Я зайду к вам, если это удобно. Ведь я же, все-таки, не сумасшедший?! – и он издал нервный смешок.
Вот так Матвей впервые попал в их дом, а вскоре стал заходить почти каждую неделю поиграть в шахматы. О чем они говорили в тот раз, после странного происшествия, уединившись в комнате отца, Лиза не знала, хотя ей безумно хотелось прижаться ухом к двери, чтобы хоть что-нибудь услышать. Но все же тогда она была занята больше своими чувствами. А потом, через неделю, вдруг пришло известие о смерти Якова Михайловича Барсова. Последние дни он лежал парализованным, без сознания. Инсульт. Все понимали, что смерть в таком случае – освобождение, но и для Лизы, и для его друзей и учеников смерть эта была все-таки трагичной и неожиданной. Трудно было представить энергичного и до самоотречения увлеченного работой старика мертвым. Лиза тосковала без крестного, которому обычно рассказывала о себе больше, чем отцу. Но про Матвея она не успела ему рассказать. А теперь уж было поздно: ни посоветоваться, ни расспросить, ни услышать сочувствие и дельный совет. Пришлось переживать все самой. И вот теперь Лиза жарила валаамского судака и мечтала, что вечером к ним зайдет Матвей.
Они сидели за столом и Лиза рассказывала о Валааме и своих впечатлениях. О сказочной природе, о валаамских жителях, о Митрохе и блаженной бабе Нюсе.
- И представляете, у этой старухи живет ничейная девочка Вика. Очень странная девочка. Знаешь, папа, я все время думала, что тебе интересно было бы познакомиться с ней. Она знает о совершенно невероятных вещах. Например, что есть Земля Вечной Юности, Тир Нан Ог. И еще рассказывает про врата, через которые можно попасть в другое место. Не ворота, а именно врата, Вика несколько раз меня поправляла.
- Ребенок начитался фантастики, Лизок.
- Нет, она еще не умеет читать, а если бы и умела, ей бы там вряд ли попались такие книги.
- Не умеет читать? Сколько же ей лет?
- Никто не знает, но на вид – лет шесть. Ее нашли поздней осенью в странном месте, которое называется Лысая гора. Вика говорит, что там-то как раз и находятся врата, но они закрытые. Подходящее название для такого местечка, да? Я вам сейчас покажу, я рисовала там.
Лиза сбегала за папкой с рисунками и достала тот, что рисовала на Лысой горе. В городской квартире валаамский пейзаж с радужным видением озера в пустыне смотрелся фантастически нелепой выдумкой.
- Что это? – спросил, потянув к себе рисунок, Матвей.
- Это и есть Лысая гора и врата. Я рисовала их просто так, но Вика посмотрела и сказала, что все похоже, но нужно вот здесь, в пустыне, добавить озеро как же она назвала его? – озеро Луны, кажется. В нем купаются в дни полной луны. У девочки буйная фантазия, но она очень убедительно обо всем этом говорит, словно так оно и есть. И знаете, она может разговаривать на каком-то странном языке. Вот она сама, посмотрите. Это у поклонного креста, - Лиза достала еще один рисунок, на котором Вика стояла у валуна, увенчанного большим крестом.
Матвей не мог отвести глаз от рисунка, а потом, заметив, что на него смотрят, задумчиво потер лоб и сказал:
- Я, кажется, где-то видел ее. Или она просто похожа Нет, это невозможно! Но если бы ее переодеть в черный хитон Эта девочка похожа на ту, что я вижу с тех самых пор во сне! Павел Андреевич, такое может быть?
- Успокойся, Матвей. Сны – это всего лишь работа нашего подсознания. Вполне может быть, что ты где-нибудь видел эту девочку. Что мы про нее знаем? Ну-ка, Лизавета, докладывай! Что ты про нее можешь сказать?
- О ней никто ничего не знает. Вдруг взялась откуда-то, и все! Баба Нюся считает, что она из Узбекистана. И вот что интересно: она с осени учит русский язык, а на своем говорит, когда не хватает слов. Она действительно говорит на каком-то неизвестном языке, похоже – восточном. Европейский я бы узнала. Она не знает, что такое самолет, автомобиль, зубная щетка, электробритва, побаивается телевизора и телефона. Она не знает, что такое помидор и до сих пор со страхом смотрит на курящего мужчину
- Зато знает про небесный Тир Нан Ог, - задумчиво вставил Павел Андреевич.
- Кроме того, баба Нюся научила ее лечить травами. Когда у меня болел живот не расстройство, а просто, понимаешь? – она дала мне настойку. Все как рукой сняло! Скоро испробую опять и надеюсь, что поможет. Ты же знаешь, как я обычно мучаюсь, - Лиза исподлобья глянула на Матвея и покраснела.
- Знаешь, ты меня заинтриговала. Может, съездим, посмотрим на твое чудо? – Павел Андреевич первым предложил это, давно заметив тщательно скрываемое Матвеем волнение, и испытующе посмотрел на него.
- Пожалуй, я бы тоже прокатился на Валаам, давно пора посмотреть на то, что находится под носом, а то я Ближний Восток знаю лучше, чем наши окрестности, - легкий тон Матвея не обманул чуткое ухо психиатра.
- Вот и отлично! Через неделю в выходные я свободен от дежурств. Лиза, похлопочи насчет путевок. Ну что, враг мой, может, сразимся теперь в шахматы? Прошлый раз я сплоховал. Реванш, реванш!
И мужчины занялись своими любимыми игрушками.
Когда Матвей ушел, прихватив заботливо отложенный кусок рыбы для Шебы и косточку Шарбару, который после смерти Якова Михайловича тоже жил у него, Лиза зашла в комнату отца и уселась по-турецки на диване, разложенном на ночь.
- Папа, а что Матвей рассказывал тебе о той ночи, когда разбилось зеркало в квартире крестного? Если не секрет, конечно.
- Ну, знаешь, вообще-то это довольно интимные вещи, - с сомнением протянул Павел Андреевич.
- А если без таких подробностей? Это мучит меня больше года! Ну, папа, пожалуйста, - Лиза умоляюще посмотрела на отца и покраснела.
- Ну хорошо, без подробностей. Матвей сидел за столиком и работал. Как я понял, была уже ночь. Внезапно погас свет, поэтому он зажег свечи. В какой-то момент ему стало казаться, что он видит в зеркале движение. Ну, знаешь, эффект зеркального коридора. По Жуковскому. Хотя, по-моему, достовернее это описал Толстой в «Войне и мире». В смысле, что хочешь, то и увидишь
- Ты думаешь, он увидел то, что сам хотел? И что же?
- Он увидел девочку, или нет, сначала, по-моему, кошку. Девочка эта держала зеркало. И вот уже в этом зеркале, в коридоре, созданном отражениями, Матвей увидел женщину и пошел к ней. Она была в храме. Возможно, жрица? И еще, ему показалось, что его вел Яков Михайлович. Ну, я должен опустить подробности. А дальше вокруг него все стало ломаться, дробиться на осколки - он так это описал. Потом он увидел тебя. Это, видимо, когда ты стала его приводить в чувство. Вообще-то, то, как он все описал, очень смахивает на отличную цветную галлюцинацию. Так реально, выпукло и живо, с уникальными подробностями Но он поклялся, что не принимал в тот день какие-нибудь лекарства и наркотики.
- Стало ломаться – это когда зеркало разбилось? Значит, это не галлюцинация!
- Видишь ли, звон бьющегося зеркала и мог вызвать все видение, хотя он клянется, что не слышал его.
- А кошка? Это Шеба, он не говорил? И девочка, похожая на Вику? Фантастика! Папа, а ты веришь в такие совпадения?
- Видишь ли, я пока не вижу совпадений. Насколько я помню, кошка появилась в доме за три недели. Так что она могла просто сидеть на столе рядом с Матвеем и отражаться в зеркале. А девочку Матвей мог тоже где-нибудь видеть раньше. Вот сознание и сыграло с ним шутку. Видение-то было связано с его исследованиями, все происходило, как он сказал, где-то в Пальмире.
- Ну вот! Зачастую толкование убивает сам факт. Я разочарована – и благодаря тебе! Спокойной ночи, папочка! Может, мне сегодня тоже приснится что-нибудь эдакое! – Лиза игриво пошевелила в воздухе пальцами и смущенно хихикнула.
- Давно пора! – потрепал ее по волосам отец.
Но вместо «эдакого» Лизе приснилась занудная соседка из квартиры напротив, которая могла заговорить кого угодно подробностями гипотетических похождений и измен своего благоверного, плюгавого мужичка с бегающими глазками. Лизу всегда удивляло, кто на такого может позариться. Во сне она спросила об этом соседку и та принялась с не меньшим пылом доказывать, какой ее муж совершенно особенный и замечательный человек. Лиза поддакивала ей, а проснувшись, была страшно разочарована сном.
Через неделю в пятницу вечером они втроем отплыли на экскурсионном теплоходе на Валаам. Матвей долго уговаривал боцмана пропустить на борт Шарбара и подкупил его, наконец, бутылкой водки. Шебу, как обычно, на время взяла к себе любительница кошек Ольга Михайловна из Института востоковедения, у которой было своих два кота. Шарбара сперва заперли в каюте, как клятвенно пообещали боцману, но перед сном Лиза потихоньку вывела его на палубу. Теплоход вышел уже в Ладогу и качался на легкой волне. Шарбар заинтересованно обнюхал все, а потом натянул поводок в сторону передней палубы. Лиза позволила ему бежать, куда хочется. Пес притащил ее на нос и деловито задрал заднюю лапу на бортовое ограждение. Лиза с отсутствующим видом наклонилась над поручнями, притворившись, что ничего не произошло. Шарбар тоже вскинул передние лапы на поручни и заглянул вниз, на черную воду, принюхался и радостно заскулил. Лиза погладила кудлатую голову и пес попытался лизнуть ее в лицо. Она, смеясь, спихнула его лапы вниз на палубу и шепотом посоветовала побыстрей заканчивать свои дела.
- Завтра будем на острове, побегаешь вволю. Я познакомлю вас с Викой. Она тебе понравится, вот увидишь!
Утром Лиза вместе со всеми стояла на палубе, любуясь поросшим соснами берегом. На сердце она чувствовала радостное облегчение, словно вернулась после долгого путешествия домой. И еще была уверенность, что должно произойти что-то необыкновенное. Шарбар, спущенный с поводка прямо на пристани, носился кругами, настойчиво приглашая за собой в путешествие по таинственным закоулкам острова. Матвей окликнул его, но пес словно не слыша, взял след и целенаправленно убежал в сосны за дровяными сараями. Лиза прямиком повела отца с Матвеем к бабе Нюсе.
Старуха стирала во дворе у колонки, поставив старую жестяную детскую ванночку на ящики из-под пива. Заметив Лизу, она с трудом распрямила спину и обрадовано улыбнулась, стряхивая мыльную пену с рук и обтирая их краем фартука.
- Вот и прилетела снова, Канарейка! Вика-то рада будет! Пошли, кашей накормлю, бери белье-то, - баба Нюся сложила выстиранное белье в таз и, протягивая Лизе, бросила быстрый взгляд на мужчин, - А это с тобой, что ли? И они пусть заходят, каша на всех есть!
- Это мой отец, баба Нюся, и наш знакомый, Матвей.
- Павел Андреевич, - представился Канарёв и, взяв мокрую натруженную руку бабы Нюси, поцеловал ее. Старуха вдруг совсем по-девичьи повела плечом, зарделась и отобрала руку, проворчав:
- Ну уж, придумал! В мыле же, - и она пошла вперед, махнув рукой, чтоб шли за ней.
Войдя в келью, Лиза огляделась. Все было по-прежнему. На кухонной полке прозрачно светились в солнечных лучах бутыли с разноцветными настоями, над печкой сушились пучки трав. На подоконнике выстроились банки с малосольными огурцами. В открытую дверь видна была крохотная светелка с лежанкой, застеленной лоскутным одеялом, над ней висела акварель, подаренная Лизой. На картине призрачно светился над ладожской водой небесный город Тир-на-ног-та.
- А Вика где? – спросила Лиза у старухи, доставая из сумки коробку конфет и копченую колбасу, которая так полюбилась девочке.
- С Митрохой за черникой ушла. К вечеру будут, - ответила баба Нюся, кряхтя влезая на табурет, чтобы вместо мисок, из которых они с Викой ели каждый день, достать с верхней полки разномастные и щербатые тарелки. Павел Андреевич, заинтересованный изысканным рисунком из ирисов в стиле модерн, взял одну из них, чтобы рассмотреть поближе, и показал Лизе клеймо фирмы Гарднер на обратной стороне.
- Откуда же такое чудо? – с любопытством поинтересовался он.
- Да из монастыря, - пояснила баба Нюся, которой был приятен интерес городских гостей к ее сокровищам, - Нас как привезли сюда в сорок пятом, тут в трапезной было полно посуды да утвари. Большая часть осталась для госпиталя, а нам тоже разрешили взять понемногу. Привезли-то сюда без всего, выселяли в двадцать четыре часа, успели только одежку похватать. А тут такое богатство, в деревне мы сроду не видели этого. Монастырь разорить не успели еще, все так и стояло нетронутым, сад только померз, персики, виноград, да ранжереи побитые. Потом-то быстро хозяйство все рухнуло.
Говоря это, старуха положила всем пшенной каши и достала из шкафчика чашки. Гости хотели отказаться, но не решились обидеть старуху и взялись за ложки. Каша оказалась потрясающе вкусной. Вылизав ложку, Лиза спросила, в чем тут секрет.
- Да какой же секрет! – рассмеялась баба Нюся, - варишь пшено на воде, а потом заливаешь сметаной и в духовке на легком жару томишь, пока корочкой не запечется. И все.
- И все! – насмешливо посмотрел на дочь Павел Андреевич, - Видишь, как просто. Запомнила, или запишешь?
- Издеваешься? Ну, плохая я хозяйка, что ж теперь делать! – деланно рассмеялась Лиза, украдкой бросив взгляд на Матвея, задумчиво уткнувшегося в чашку.
- А позвольте вас спросить, - оставив дочь в покое, повернулся Канарев к хозяйке, - Откуда такой чай чудесный, дорогая Анна простите, не знаю вашего отчества?
- Лукинична. Да ведь меня сроду так никто не зовет, - всплеснула руками старуха и лукаво усмехнулась, пояснив: - Все баба Нюся, да блаженная, да еще – Баба-Яга, или ведьма. А чай у меня с секретом: с травами да корнем шиповника. Что, понравился?
- Очень! И варенье замечательное, правда, Матвей? Ты ведь любишь сладкое! – Павел Андреевич не упускал случая подколоть Матвея с тех пор, как тот, ломая голову над очередной шахматной каверзой партнера, съел по рассеянности полную вазочку конфет, купленных в подарок Лизе.
- Так я еще брусничное поставлю, - вскочила баба Нюся и достала банку варенья, - Вчерась варила, свеженькое. Канарейка, угощай! Ты не в обиде, что я тебя так называю? Вика-то все время твердит: Канарейка, да Канарейка, да мы с Канарейкой, - я и привыкла.
- Да что вы, зовите, как нравится, я не против, - заверила Лиза, - А в какую сторону пошла Вика, может, мы отыщем их? Нам ведь еще нужно найти нашу собаку. Шарбар дорвался до свободы и исчез в соснах.
- Да куда он денется, - махнула рукой баба Нюся, - А Вика с Митрохой собирались к Всехсвятскому скиту пойти. Идите по тропке за сараями. Да возвращайтесь к обеду, я щи поставила в печь.
Лиза повела всех по тропинке к Всехсвятскому скиту, вглядываясь в заросли по сторонам. Черничник начинался по опушке соснового леса среди замшелых валунов. Первым увидели Шарбара, жизнерадостно бегавшего кругами возле стоявших на коленях Митрохи и Вики. Митроха сосредоточенно рвал чернику в большой эмалированный бидон, Вику же отвлекали проделки незнакомой собаки. Не забывала она время от времени слизнуть лиловым от черники языком несколько ягодок с ладони. Пожалуй, это она делала чаще, чем сыпала очередную горсть ягод в митрохин бидон. Заметив Лизу, девочка замахала руками и радостно закричала:
- Канарейка приехала! Здравствуй!
- Здравствуйте! Я ведь обещала, что скоро вернусь! – невольно заулыбалась в ответ Лиза, - Ты не скучала без меня?
- Я не успела, - призналась девочка, радуясь предлогу отвлечься от ягод, - Мы с бабой Нюсей собирали травы. И здесь, и на Святом. Жаль, что тебя с нами не было! Хочешь черники?
- Нет, Вика, спасибо. А ты не могла бы отвести нас на Лысую гору? Я специально привезла своего отца показать это место.
- Ну, пошли! – легко согласилась девочка и обернулась к Митрохе: - Ты без меня не потеряешься, Митроха? Найдешь дорогу назад?
- Дак че ж, глядишь - как-нибудь доберусь, - поддержал шутку Митроха и лукаво подмигнул Лизе.
Вика повела всех за собой через лес. Лизу это всегда удивляло: девочка ориентировалась на острове, словно шла по компасу. Только Лиза слышала, что на Валааме компасу не очень-то можно доверять, в некоторых местах он начинал выкидывать фортели, отклоняясь то к востоку, то к западу. Вика же всегда приходила туда, куда хотела попасть, словно шла за волшебной нитью, как в сказке. Пока они шли по лесу, Павел Андреевич начал расспрашивать девочку о ее жизни на острове. Вика обстоятельно рассказала, как Митроха напилил им дрова на зиму и они с бабой Нюсей сами сложили их в сарай, как варят варенье, когда удается купить сахару. И все травы уже собрали и высушили, и огурцов соленых заготовили. Ничего особенного в рассказах девочки не было. Павел Андреевич хотел плавно подвести к воспоминаниям о том, как она здесь появилась и как жила раньше. Но Вика словно избегала говорить об этом.
Они вышли на самый край Лысой горы и с обрыва залюбовались Ладогой. Вода еще не приобрела осеннюю свинцовую тяжесть, отражая синеву неба. Белые барашки облаков были так ярки, что было непонятно, то ли в небе отражаются озерные облачка, то ли наоборот.
- Смешные облачка, да? Как небесные овечки, - сказала Лиза, обнимая девочку за плечи.
- Овечки! – фыркнула Вика, - Скажешь, Канарейка! Это несутся по небу священные львы Атарате.
- Что?! – переспросил изумленный Матвей. Только он понял три слова, произнесенные девочкой : «священные львы Атарате». Но откуда эта малышка могла знать, как на древнем арамейском языке называют такие облака! И ведь произнесла совершенно правильно, не латинское имя великой Сирийской богини, Атаргатис, а истинный титул, Атарате, так, как ее величали в пальмирских храмах. Непроизвольно Матвей перешел на арамейский:
- Откуда ты, дитя? Что ты знаешь о Великой Матери?
- Я жила при храме Атаргатис в Пальмире, господин. Пока римляне не пошли на царство, чтобы взять его силой.
- Когда это было? – быстро спросил Матвей, уже почти поверив, что она говорит правду.
- За год до того, как римляне взяли в плен царицу Басзаббат, господин, - говоря это, Вика преобразилась. Она держалась с необычайным достоинством и в то же время отвечала подчеркнуто почтительно, опустив глаза. При последних словах голос девочки дрогнул, но она гордо вздернула подбородок.
-Что она говорит, Матвей? Ты понимаешь? – умирая от любопытства, спросил Канарёв, - Какой это язык?
- Вы не поверите! Этот ребенок говорит на чистейшем арамейском языке времен Пальмирского царства.
- Ты шутишь! Откуда она могла его выучить? Много ли человек у нас в стране знают арамейский?
- Павел Андреевич, я не знаю, как это может быть! Но Вика утверждает, что жила при храме Сирийской богини в Пальмире во время правления Зенобии Септимы.
- И ты ей веришь? Бред! – махнул рукой Канарёв.
- Но вот вы, образованный, интеллигентный человек, - Матвей не обратил внимания на ответный шутливый поклон Канарёва, - Вы знаете, каково было настоящее сирийское имя царицы Пальмиры? Ведь Зенобия Септима Августа – это латинское прозвище.
- Да? Я не знал.
- А она знает! Вика сразу назвала имя царицы Басзаббат. И вообще, уж поверьте мне, как специалисту: девочка говорит по-арамейски как носитель языка, а не как попугай, выучивший три-четыре слова.
- Я так и знала, что Вика – необыкновенный ребенок! – воскликнула Лиза, - И что теперь делать?
Лиза первая сказала вслух то, о чем подумали все. Что теперь делать с девочкой? Оставить ее на острове, в нищете и убожестве окружающей жизни?
- Как это – что? – вскинулся Матвей и взял Вику за руку, словно боялся, что она исчезнет, - Вика поедет со мной в Ленинград. Я должен подробно расспросить ее обо всем, что она знает о Пальмире.
- Матвей, не горячись, - осадил его Павел Андреевич, - У меня самого слюнки текут исследовать этот феномен со всех сторон! Но не забывай, что это не глиняная табличка, а ребенок, никто не разрешит тебе вот так просто забрать ее. Нужно согласие родителей, родственников, опекунов, в конце концов.
- Какие родители! Где они, в Пальмире? – вскричал Матвей, поверивший уже окончательно, что Вика родилась почти две тысячи лет назад.
- Баба Нюся отпустит ее! – заверила Лиза, - Я поговорю с ней.
Во время их разговора Вика стояла, поочередно глядя на каждого. Потом она подошла к Матвею и дотронулась до руки.
- Ты хочешь увезти меня, господин? Опять в храм?
- Я хочу, чтобы ты поехала в большой город и жила со мной, в моем доме.
- А Канарейка? Она тоже будет жить с нами? – радостно спросила Вика, переходя на русский. Лиза покраснела, как маков цвет, и глянула на Матвея, ожидая, что он ответит.
- Лиза будет жить в том же городе, - ответил Матвей, не подозревая о том, какие муки доставляет бедной девушке.
- Я поеду с тобой, господин!
- Не называй меня так, пожалуйста! Меня зовут Матвей Леонидович. Да нет, давай - просто Матвей. Ты не пожалеешь, что поехала со мной.
- А мы будем приезжать к бабе Нюсе? – вспомнила вдруг Вика, - И к Митрохе? Он хороший, ты не думай!
- Ну конечно, приедем, - уверил Матвей, удивляясь сам себе: он вдруг взвалил на себя такую обузу, чужого ребенка, даже не чувствуя при этом опасений, справится ли. Придется проститься со многими привычками холостяка, многому научиться, ведь он не представляет, как нужно воспитывать маленького ребенка. Господи, за что он берется? Что на него вдруг нашло? Но взглянув на девочку, он почувствовал, что она должна жить именно с ним. Их встреча – это тот самый счастливый случай, удача, о которой молят Сирийскую богиню, милостивую Атаргатис. Матвей заметил, что Павел Андреевич внимательно смотрит на него, взял Вику за руку и уверенно сказал:
- Ну что, пошли к бабе Нюсе? У нас осталось три часа, так что поторапливайтесь!
Переговоры взялся вести Павел Андреевич. Баба Нюся согласилась отпустить Вику на удивление легко. Договорились, что зиму девочка поживет в Ленинграде, с ней позанимаются, подготовят к школе. Оказалось, что Митроха, которого с ходу вписали в метрическое свидетельство, является, таким образом, опекуном девочки. Он, правда, не мог понять, зачем Вике нужно ехать куда-то, когда начинается самая грибная пора. Но раз баба Нюся сказала Потоптавшись у двери, Митроха исчез, не дожидаясь щей, но вскоре пришел, запыхавшись, и принес целое ведро ранней брусники. Наверное, выпросил у мужиков с обещанием завтра собрать и вернуть такое же. Перед дорогой сели пообедать. Щи оказались отменными, и баба Нюся щедро подлила всем добавки. Пока пили чай, она собрала Викину одежонку. Провожать к причалу пошли все. Вика держала Лизу за руку. Рядом крутился Шарбар, не отставая от девочки ни на шаг.
Так, по велению неотвратимой Судьбы, Адрастеи Ананке, Вика отправилась в город, что зовется Северной Пальмирой, а Матвей Леонидович Ландер приобрел вдруг дочь.
Но случилось еще кое-что, никем сперва не связанное с остальными событиями этой осени. Первое, что узнал Матвей, вернувшись в город, - пропала Шеба. Ольга Михайловна, у которой жила эти два дня кошка, чуть не плача рассказала, что Шеба исчезла из квартиры, пока ее не было дома. Единственное этому объяснение – что муж Ольги Михайловны неплотно прикрыл дверь, пока искал в столе рукопись, вернувшись с полдороги к метро. Получилось так, что Шеба ушла, как и пришла, - когда посчитала нужным. Но ведь она так любила Матвея, как она могла? Ольга Михайловна корила во всем себя, обещала дать котенка от своей сиамки Клеопатры, золотой медалистки. Матвей вежливо поблагодарил и отказался. Шебу не мог заменить никто. Никто? Да уже через день он не вспоминал ее, занятый устройством в своем доме Вики.
|
Мне понравилось!