|
Письмо первое. Где леди Уолш упоминает о некоторых таинственных событиях. 19 августа особняк Хэвенлидримс, графство Мерсисайд. Леди Эмбер Уолш мисс Хлои Альмонт.
Дорогая Хлоя, не знаю, как выразить свое недоумение Любящая тебя, Эмбер Уолш. P.S. Питаю отчаянную надежду, что твой необычный дар хотя бы немного прояснит суть постигших нас несчастий.
Письмо второе. В котором мисс Альмонт дает свое незамедлительное согласие на странное приглашение миссис Уолш. 21 августа поместье Иней, Девон. Мисс Хлоя Альмонт леди Эмбер Уолш.
Милая моя Эмбер, ты напрасно тревожишься, будто я сочту твое взволнованное послание вздорным или хоть в малой степени усомнюсь в здравости твоего рассудка. Я верю каждому прочитанному слову (уверена, что ты ни капли этому не удивлена), хотя и не вполне понимаю, в какую именно переделку ты попала на этот раз. Еще со времен нашей отнюдь не примерной учебы в школе миссис Годдар (до сих пор с дрожью вспоминаю царящие там порядки) моя тяготеющая ко всему необычному натура и твоя, воистину выдающаяся, способность попадать в щекотливые ситуации стоили вышеупомянутой даме немалой выдержки. Моя бостонская кузина Селия, имеющая несчастье учиться там же, утверждает, что и по сей день, хотя с тех пор и прошло уже боле семи лет, миссис Годдар становится багровой, точно астры на клумбах моей тетушки, стоит кому-то упомянуть о наших проделках (которые, кстати, за минувшие годы обросли множеством самых невероятных подробностей). Надеюсь, эта новость заставит тебя улыбнуться и хоть ненадолго отвлечет от тревожных мыслей. Но возвращаясь к твоей просьбе, отвечаю: я немедленно сажусь в дилижанс и еду к тебе. К счастью, той, кто носит статус оскандалившейся старой девы (хотя никак не пойму, отчего здоровую двадцатипятилетнюю женщину принято считать старой), да к тому же и синему чулку доступно такое несомненное благо, как свобода. Что позволяет мне без лишних проволочек отправиться в путь и быть у тебя уже к утру ближайшего вторника! На сим все, любящая тебя Хлоя Альмонт. P.S. Ах, да, чуть не забыла. Учитывая характер происходящего, я взяла на себя смелость связаться с одним джентльменом из Лондона. Я писала тебе о нем - Теодор Вуд, ученый, разоблачивший за последний год несколько громких мистификаций, к тому же он известен своими успехами в модном ныне месмеризме. Думаю, мистер Вуд может оказаться весьма полезным, разумеется, если наперед нам удастся заручиться его поддержкой...
Письмо третье. В котором мисс Альмонт получает долгожданный ответ из Лондона. 22 сентября поместье Иней, Девон. Мистер Теодор Вуд мисс Хлое Альмонт.
Неподражаемая мисс Альмонт, простите мне эту фамильярность, но за минувший месяц я так привык к Вашим письмам, что не могу обращаться к Вам никак иначе. Вы буквально засыпали меня своими невероятными посланиями, которые я сперва счел оригинальной шуткой, но читая их, так увлекся, что стал с нетерпением ждать каждого визита почтальона. Боюсь, я разгневал Вас своим затянувшимся молчанием, но в оправдание скажу, что искренне полагал, будто за Вашим чудесным именем скрывался один мой старинный приятель, склонный к подобным авантюрам, у которого к тому же имеется дом в Ваших краях. Каково же было мое удивление, когда на днях я встретил его беззаботно прогуливающимся по Оксфорд-стрит, и он поклялся мне на томике с трудами Френсиса Бекона, что понятия не имеет ни о каких письмах, зато припоминает некую мисс Альмонт, в свое время наделавшую в свете много шума, чем подогрел мой внезапно вспыхнувший интерес до опасной температуры. Придя домой, я по-новому взглянул на поведанное Вами и, предваряя свое согласие на скорый визит в поместье лорда Уолша, где Вы изволите гостить, высылаю Вам результат своих изысканий на предмет творящейся там чертовщины.
Теодор Вуд.
Письмо четвертое. В котором открываются новые неожиданные обстоятельства. 30 апреля особняк Хевенлидримс, графство Мерсисайд. Леди Эмбер Уолш мисс Хлои Альмонт.
Дорогая Хлоя, свершилось! Теперь сплетникам и злопыхателям придется прикусить языки, а миссис Годдар навсегда смирится с новым цветом своего лица. Только подумать, ты выходишь замуж! Вероятно, уже следующее свое письмо я буду адресовать достопочтенной миссис Вуд Уайтхолл, Лондон. Не знаю, простишь ли ты меня за столь грубое вмешательство в устройство твоего личного счастья, но, казалось, само провидение направляло меня. Даже Кевин поддержал сей матримониальный заговор, хотя ты знаешь, как обычно он относится к подобным затеям. Мы очень любим тебя. К тому же, я еще не забыла, кому обязана собственным семейным благополучием... Со дня нашего первого знакомства, когда я имела несчастье быть застуканной за чтением непозволительной для леди литературы (анатомия и по сей день является моим тайным увлечением), и ты так великодушно пришла мне на помощь, нет на свете человека более близкого и родного для меня, чем ты (да простит меня мой горячо любимый супруг). Познав радости супружества, я непрестанно сожалела о том, что ты добровольно отказываешь себе в этом неописуемом блаженстве: любить и быть любимой. Мысль исправить данную несправедливость посетила меня внезапно. В том немалую роль сыграл случайно подслушанный в салоне модистки, где я заказывала несколько бальных платьев к предстоящему сезону, разговор двух уважаемых дам. Не стану раскрывать тебе их имен, гораздо интересней содержание той беседы. Они говорили об одной общей знакомой, которая отчаялась женить своего великовозрастного племянника, единственного наследника ее немалого состояния. Дамы беспрестанно возмущались, что теперь мужчины ценят в женщинах не скромность и послушание, а эксцентричность и предосудительную тягу к бесполезным знаниям. Я сразу вспомнила тебя. Тогда-то впервые я и обратила внимание на это имя – Теодор Малкольм Вуд, в последствии вспомнив, что однажды слышала от тебя восторженные отзывы по поводу его научных статей. Поговорив с супругом, я выяснила, что он состоит с мистером Вудом в одном клубе и, хотя лично не знаком с ним, со всей ответственностью может рекомендовать его, как человека в высшей степени достойного. Затем, как ты знаешь, судьбе было угодно привести меня в родовое поместье мистера Уолша, где меня оставили последние сомнения. Неожиданно для самой себя я нашла идеальные декорации для задуманной мистификации. Твоя преданная подруга, Эмбер Уолш.
Письмо пятое. В котором торжествует любовь.
|
и, более того, ужас по случаю некоторых необъяснимых событий, которые потрясли до того безмятежную жизнь нашего маленького семейства ровно неделю спустя по прибытию в фамильный дом моего мужа в Девоне. Как тебе известно, всего полгода прошло с момента моего счастливого замужества, и до сих пор мне не доводилось бывать в этом недобром месте, хотя Кевин по понятным причинам и питает к здешним пейзажам определенную привязанность. Поначалу, и я сама была захвачена цветущим волшебством окружающей поместье природы и самого дома, построенного еще прапрадедом Кевина вблизи берега Бристольского залива, и славящегося на всю округу утонченным стилем и величием. Поверь, он действительно красив и светел, и вовсе не похож на дом, в котором может обитать леденящее душу зло. И тем не менее, это так! Представляю, какое должно быть сильное удивление преобразило твое живое лицо, когда ты прочитала эти строки, ведь из нас двоих, моя дорогая и любимая подруга, ты всегда отличалась большей тягой ко всему таинственному и потустороннему и всегда очень сердилась, если мне приходилось высказывать разумные сомнения в правдивости тех невероятных историй, в которые ты всегда так истового и с такой готовностью верила. Не иначе, как судьба решила посмеяться надо мной, раз я пишу эти строки, но кроме тебя мне некому больше довериться, не рискуя при том прослыть безумной, а держать пережитое в себе нет более сил. В довершение ко всему, вчера на рассвете Кевин спешно отбыл в Лондон, важные дела потребовали его безотлагательного присутствия, и, к своему ужасу, я теперь совсем одна. Из слуг на ночь в доме остается лишь экономка миссис Дартел, в рамках своих обязанностей женщина наделенная всевозможными добродетелями, но как человек чопорная и угрюмая. Иногда мне кажется, что она смотрит на меня с нескрываемой неприязнью, впрочем, скорее всего, это лишь фантазии утомленного разума. Моя горничная Дейзи, преданное, но очень впечатлительное существо, уже четыре дня, как слегла с нервной горячкой. По мере сил я ухаживала за ней, чем заслужила уважение приходящих слуг. Они-то и посоветовали мне перенести несчастную в домик местного викария, после чего та волшебным образом пошла на поправку, но держать ее при себе и дальше я теперь остерегаюсь. Не хочу, чтобы из-за моего малодушия пострадала невинная душа. Я бы и тебя, Хлоя, не стала просить о великом одолжении составить мне компанию в этом странном месте, если бы не была уверена в том, что духом ты сильнее многих мужчин, а умом проницательна и решительна. Посему, слезно тебя умоляю, отложи, если это возможно, все свои дела и приезжай ко мне, как можно скорее.
Как мне удалось узнать, первый владелец поместья Иней, старший сын виконта, барон Альберт Элгар Уолш слыл большим оригиналом и, несмотря на очевидное благородство своего происхождения, а так же прекрасное образование, являлся человеком крайне суеверным и часто становился жертвой всевозможных шарлатанов. К сорока годам, в результате общения с так называемыми ясновидцами и гадалками он настолько уверился в мысли о страшном проклятии, тяготеющим над его родом, что не жалея ни времени ни средств стал искать возможность избавиться от него. В 1687 году он снарядил своеобразную экспедицию по самым глухим уголкам Англии, с одержимостью больного выискивая некое неведомое средство, пока не встретил в одной из забытых богом деревень слепую старуху, которую вся округа почитала за могущественную колдунью. Не вполне известно, что именно она предрекла ему, но в том же году он приступил к возведению злополучного поместья. По слухам, которым я не особенно склонен доверять, барон строил его более двадцати лет, намеренно затягивая строительство, дополняя первоначальный план все более неожиданными архитектурными конструкциями, убежденный, что как только строительство будет закончено, его постигнет страшная и мучительная кончина. Собственно говоря, отчасти так и случилось. В день, когда был забит последний гвоздь, Альберт Уолш бесследно исчез. Далее, на протяжении последующих ста пятидесяти лет, в разнообразных источниках появлялись сообщения о еще десяти связанных с поместьем странных исчезновениях - признаю, это встревожило меня, хотя я и убежден, что подобному должно быть разумное объяснение. Но, что бы там у вас не происходило, по всем признакам это результат чьей-то преступной воли, разоблачением которой я и намерен посвятить свою жизнь. Поэтому, как только позволят дела, я настроен прибыть к вам на подмогу. Передайте мою искреннюю благодарность хозяевам поместья за их любезное приглашение.
Я написала тебе письмо. Каково же было мое удивление, когда с твоим незамедлительным ответом я получила новость о том, что ты сама написала тому, кого мы с Кевином так самонадеянно прочили тебе в возможные супруги! Воистину неисповедимы пути Господа. Мне даже не пришлось прибегать к очередной хитрости, чтобы мистер Вуд в подходящий момент появился в овеянных мрачными тайнами стенах поместья Иней. Но, пусть даже ты и сердита на меня, я ни о чем не жалею.
Мне понравилось!