Чудеса. Меня зовут Адам Сент-Луис. Мне 24 года, и вот моя маленькая, но поучительная история, случившаяся со мной на Рождество. Посвящается всем тем, кто считает себя реалистом и отрицает всё то, что за гранью его понимания... Все свои 23 года я прожил, не веря ни в Бога ни в чёрта, как и во всю остальную чушь: эльфов, ангелов, Санта – Клауса, сказки и, в особенности, в чудеса, которые, говорят, происходят в канун Рождества. Может, именно поэтому никогда его и не справлял. Всё перечисленное считал глупостью, так как оно не имеет под собой научного объяснения, и его нельзя, как говорится, коснуться рукой. Зато моя вера крепка была в отношении законов физики, проблемы ожирения у населения, бутылки пива в холодильнике и хрустящего доллара, хотя стабильность его всё же также подвергалась сомнению с моей стороны. В общем, что и говорить, в свои довольно юные года я был самым настоящим циником. Вы спросите, как можно докатиться до такой жизни? Да очень просто. Достаточно несколько раз застукать своих родителей за подкладкой подарков под ёлку вместо обещанного бородатого деда, а также обнаружить полное отсутствие всяких чудес на протяжении своей взрослой жизни. Впрочем, может быть, кому-то этого было бы мало, чтобы снять свои «розовые очки», а вот мне хватило сполна. Наверное, я был не по годам развитым ребёнком и понимал, что лучше самому с самого начала распрощаться с иллюзиями, чем затем собирать их осколки, когда кто-то решит сделать это за тебя. Так что для себя решил, что уж если так хочется чудес, то будь любезен сотворить их сам! В этом я был солидарен с Греем из книги «Алые паруса». По мне он был достойным примером для подражания. Только вот порой бывает, что даже за неверие надо платить! Некто или Нечто в один прекрасный миг, а в моём случае - в самый кошмарный, заставит тебя понять, что даже если ты мнишь себя умным, в мире найдётся кто-то умнее тебя. Был сочельник, и мой родной Хэмптон, небольшой городок в штате Виргиния, готовился к встрече Нового года и, естественно, к Рождеству. Казалось, в этот предпраздничный день даже сам воздух был пропитан ароматом приближающегося торжества: неповторимой смесью запахов свежеиспечённого имбирного печенья, горячего шоколада и терпкой ёлочной смолы. Город успел принарядиться и переливался яркими огнями, как украшенная к празднеству ёлка, которую к этому времени можно было обнаружить уже в каждом доме. Царила атмосфера всеобщего возбуждения. На улице то и дело раздавался весёлый смех, как и не умолкали обсуждения о том, кто и где будет праздновать. Это чередовалось с неумолкающим восклицанием «Счастливого Рождества!», слышимым от ряженых Санта-Клаусов, слоняющихся по улицам в легком подпитии, мятых костюмах, с едва держащимися на лицах накладными бородами, и непрерывно звонящих в свои колокольчики. А люди, толкаясь, спешили по улицам, налетая друг на друга, чтобы успеть сделать последние покупки и приготовления к празднику. Я же, хоть и относился ко всей этой суете довольно прохладно, но, не желая быть в стороне, также собирался отмечать Рождество и даже более того, намеривался сотворить чудо – обручиться со своей девушкой. В тот вечер я, выходя из ювелирной лавки с небольшой бархатной коробочкой в кармане, где на белом атласе покоилось довольно милое золотое колечко с сапфиром, обошедшееся мне в кругленькую сумму, чувствовал себя просто великолепно. Я был счастлив, представляя, как засияют глаза Алисии, когда, преподнеся этот маленький подарок, попрошу взамен её руки. Ну а завтра мы будем справлять Рождество уже как жених и невеста. В том, что всё будет именно так, я не сомневался, зная, как ждёт моего предложения любимая. Однако я не предполагал, что Судьба уже начала тасовать свою колоду... Поэтому, исполненный надежды, отправился в маленький итальянский ресторанчик, где мы договорились встретиться с будущей невестой. До встречи оставалось ещё полчаса, а зная привычку девушек опаздывать - и Алисия была тому не исключением - я не торопился. Зима выдалась в тот год тёплая, и вместо пушистого снега и какого-никакого мороза в нашем тёплом штате наступила оттепель, и под ногами хлюпала жижа, разрушая надежду, что будет всё иначе. Да ещё как назло зарядил дождь. Однако на все эти неприятности я не обращал внимания, полностью погружённый в свои мысли, в свои мечты. Не обратил внимания и на то, что зелёный свет светофора на перекрёстке сменился на жёлтый, а все пешеходы уже давно перешли дорогу, кроме меня; свет готовился смениться красным. Я шагнул на проезжую часть...Что же было дальше, помню смутно. Только яркий свет фар вылетевшей из-за поворота машины, пронзительный визг шин по мокрому асфальту, удар, полёт, тьму и лёгкость... Как скоро очнулся, я не знаю. Наверное, прошло не больше нескольких минут, потому что картинка, виденная мною в последний миг, прежде чем меня утянуло во мрак, практически не изменилась. Я по-прежнему находился на дороге, только вот машин больше не было, зато её всю заполонили люди: они что-то громко кричали рядом со мной, размахивали руками, а в стороне и вовсе собралась огромная толпа, взирающая на всё с любопытством и жалостью. Это мне не понравилось, как и неприятного цвета жёлтая пластиковая лента, виденная в телесериалах, какой там обычно ограждают место происшествия. «Только зачем она здесь?» - рассеянно подумал я. Всё казалось странным фарсом, участником которого мне не хотелось быть. Чувствовал я себя прекрасно, поэтому посчитал, что пора убираться отсюда по добру по здорову. Правда, в следующий миг, стоило мне подняться, пришло понимание того, что всё отнюдь не хорошо и вряд ли уже когда-либо будет... по крайней мере, для меня. Первое, что я почувствовал, это то, как кто-то прошёл сквозь меня. Ощущение не из приятных, но не сие меня обеспокоило, а то, почему такое возможно. Но и эти мысли тут же покинули меня, сосредоточившись на другом. Человек, потревоживший меня, был в чёрной форме, которая походила на форму полицейских. Я глядел, как мужчина, словно не замечая меня, склонился над чем-то или кем-то и сухо сказал: «Готов. Пусть вызывают труповозку». Что и говорить, я был ошеломлён и сбит с толку, а полисмен, тем временем, сделав своё дело, встал и отошёл в сторону... Если бы я мог, я бы упал в обморок. Однако этого не произошло. Жаль. Потому что на мокром асфальте среди бегущих ручейков тающего снега с бледным лицом и остекленевшим взглядом голубых глаз, теперь бессмысленно глядевших в небо, напоминая изломанную куклу, лежал Я! Именно обо мне, как о какой-то рыбе, вытащенной из печи, коп сказал «готов». Именно обо мне шептались зеваки, напирающие на жёлтую ленту, желающие знать все подробности. И именно для меня завывала сирена где-то вдали спешащей, но уже бесполезной скорой помощи. Странно, но мне в этот миг захотелось рассмеяться, задрав голову к небу и громко хохотать над иронией своего существования, так нелепо оборвавшегося в одном шаге от счастья. Смеяться, давясь мокрыми снежинками, сыплющими с холодных, багрового цвета небес. А ирония была в том, что кому, как только не мне, стать привидением, призраком, духом, в которых никогда не верил, и смотреть, как два громилы-медбрата засовывают моё бездыханное тело в чёрный пластиковый пакет, а затем, положив на тележку, грузят в машину. Только вот вместо смеха из моего горла рвались стоны и горькие рыдания, а по щекам текли никому не видимые, как я сам, слёзы. Всё казалось жутким сном, но я понимал, что вот сейчас, это самая - что ни на есть реальность, и больше мне никогда не доведётся выпить с друзьями бутылку пива за игрой в покер, прогуляться с моим псом - золотистого окраса ретривером, и не поцеловать сладких губ Алисии. Она сегодня уж точно не дождётся меня. Я опоздаю. На целую вечность. А бархатная коробочка «нырнула» в карман одного из полисменов. Больше не в состоянии наблюдать за бессмысленной трагедией, где я уже отыграл свою роль, побрёл прочь, скользя вместе с ветром незаметной тенью меж людей, мимолётно слыша обрывки их фраз о моей кончине. Они были пронизаны жалостью и жадным любопытством. Но это лишь сегодня, а завтра... завтра они все забудут обо мне, как о незначительном герое прожитого ими дня, и будут веселиться за праздничным столом и с воодушевлением разрывать блестящие обертки на подарках. А я хотел исчезнуть, раствориться. Не верится, но я грезил о забвении. Только вот врата, ведущие в рай или в ад, так и не открылись для меня. Да и света в конце тоннеля не смог отыскать. Может, потому что был прав, и их просто не было? Только как же я хотел тогда ошибаться... В таком бессмысленном состоянии я провёл остаток ночи. Тело своё не навещал, не желая видеть, как над ним работает коронер. Свою оболочку встретил уже после – на кладбище. Вы когда-нибудь присутствовали на похоронах в Рождество? Нет? И не стоит. Нет хуже сочетания, чем рождественские песнопения о приходе в мир младенца Иисуса – Мессии и Спасителя, слышимые из раскрытых дверей храмов, с примесью стонов и горестных причитаний утраты из-за ограды кладбища. Меня же всегда раздражал этот, по моему мнению, бессмысленный обряд. Ненавидел я чёрную траурную одежду и плачущих женщин, тень скорби на лицах и лицемерный блеск в глазах, поэтому старался избегать подобных сборищ. Но на собственные похороны меня буквально магнитом притянуло. А может, то было желание увидеть всех своих родных и надежда заставить их увидеть себя? Однако оказавшись там, понял, как ошибся в своих грёзах. Глядеть, как мать плачет на полированной крышке гроба с моей пустой оболочкой внутри, комкая руками венок из остролиста с красными ягодками вместо роз. Это было невыносимо. Слёзы лились из её глаз горячими ручьями, смывая тушь с ресниц. Здесь были все, кто был мне дорог: друзья и близкие. Я знал, что жестоко лишил их праздника. Заглядывая в их печальные лица, мне хотелось молить о прощении. Я не задержался там долго и побрел куда глаза глядят шататься средь живых, среди кого мне больше нет места. А город вовсю праздновал Рождество. По улицам гулял подвыпивший народ, горланя праздничные песни, обмениваясь шутками и желая друг другу всех благ. Мне хотелось присоединиться к ним, но вместо этого я пошёл в место, где не бывал с самого моего крещения в младенчестве, когда цинизм ещё не въелся в подкорку – в церковь. Пройдя внутрь, я скользил между рядов скамеек, прямиком к алтарю с распятым на кресте Иисусом. Я не видел ни горящих свечей в канделябрах, ни цветных витражей с ликом святых, глядя лишь на празднично украшенный алтарь. И в конце пути упал ниц, распростёршись смутной тенью на каменном полу и захлёбываясь плачем, молил о чуде. Я жаждал его! Как я оказался на том роковом для меня перекрёстке, до сих пор не знаю. Просто в следующий миг, открыв глаза, увидел спешащие куда-то по дороге автомобили, разбрызгивающие колёсами грязную жижу из подтаявшего снега, а светофор подмигивал ожидавшим у перехода пешеходам своими трёхцветными огоньками. Ленты больше не было, а полицейские уехали. Только истоптанная множеством ног роза с раздавленным стебельком и бутончиком, брошенная каким-то жалостливым человеком, напоминала о том, что именно тут оборвалась моя жизнь. Но я знал, что и она вскоре пропадёт. А я стоял, глядя на этот поникший цветок, и думал о чуде... Когда я, наконец, поднял глаза, то увидел, что напротив уже собралась очередная группа людей, ожидавшая зелёного света, чтобы пересечь дорогу. Тот, будто в ответ, загорелся изумрудным огнём, и пешеходы бойко ринулись вперёд. Мои же глаза замерли на знакомом до боли, до оскомины в горле, лице с тонкими чертами, ясными карими глазами и ямочкой на подбородке. На противоположной стороне от меня стояла Алисия – моя несостоявшаяся невеста. Свои рыжие локоны она убрала под воротник шерстяного пальто, а тонкие пальцы спрятала в рукавички. По её лицу текли слёзы и капали с подбородка, а она даже не пыталась их вытирать. «Зачем ты здесь?» - хотелось крикнуть мне и в то же время, кинувшись, крепко обнять. Только ничто из желаемого мне было не доступно. А Алисия тем временем медленно стянула рукавицы, и я к своей радости увидел, как в свете фар проезжающего автомобиля блеснуло кольцо на её безымянном пальце. Значит, оно всё-таки попало к ней! Значит, она согласна! Светофор продолжал показывать красный свет, как девушка вдруг, закрыв глаза, шагнула на проезжую часть, и я, как в замедленной съёмке, увидел повторение случившегося ранее со мной: из-за поворота вылетела машина, заскрипели тормоза, вспыхнул ослепительный свет фар. Только вот перед машиной был теперь не я, а та, кем дорожил больше своей жизни. Во мне всё замерло от ужаса. Но всё моё существо ринулось вперёд. Не размышляя ни единого мгновения, сквозь поток пронзительно сигналящих машин я свободно скользнул через них наперерез той, что неслась на Алисию. Как я собирался предотвратить несчастье, я не знал в тот миг, зная лишь в то, что обязан что-то предпринять. В одно мгновение преодолев расстояние, отделявшее меня от злополучной машины, я скользнул в неё, не обнаружив на своём препятствии ни единого барьера, и не раздумывая слился с чужим телом оцепеневшего от ужаса водителя. Это было так, как будто меня запихнули в тесную мне оболочку, но жаловаться было бы глупо. Я всей своей сущностью ощутил панику несчастного, расширенными глазами которого глядел на свою возлюбленную через лобовое стекло. На его лбу выступила испарина, сердце колотилось как сумасшедшее, а руки мёртвой хваткой вцепились в руль. Но то были не мои чувства, может, именно поэтому мне удалось быстро подчинить себе тело незнакомца, взяв под свой контроль. В последнее мгновение я вывернул руль, и машина пронеслась всего в каком-то ярде от девушки и, врезавшись в фонарь, остановилась. Я же, или точнее мужчина, уткнулся носом в сработавшую подушку безопасности и безвольно обмяк на сидении, потеряв сознание от пережитого стресса, но вообще не пострадав. Находясь в его теле, я мог сказать об этом с уверенностью. Мне же больше ничего не оставалось, как оставить беднягу. На улице уже слышались взволнованные крики, кто-то просил вызвать скорую и полицию, а возле Алисии уже и вовсе собралась целая толпа, которая преградила путь автомобилям. Пройдя этот живой барьер, я увидел её, льющую горючие слёзы, сидя прямо в мокрой жиже на дороге, но живую и невредимую. Присев рядом, я коснулся рукой её щеки, как никогда желая, чтобы она это ощутила. - Нет. Не рискуй собой. Ты должна жить! Ради себя, меня, нас! – попросил я любимую, чувствуя, что настаёт час расставания. – Ты моё чудо! А поэтому, существуй! И пусть меня не будет рядом, ведь время вспять не повернуть, ты должна жить! Исполни это для меня, в дар, на Рождество, которое ты так любишь. Она же, словно услышав, почувствовав моё присутствие, вдруг коснулась дрожащими пальцами своей щеки, а её глаза, вновь наполнившиеся слезами, стали искать что-то, кого-то в толпе незнакомцев, окруживших её плотным кольцом. - Адам, - позвала Алисия дрожащим голосом и зарыдала. А я, улыбнувшись, ушёл... Мне дали совершить собственное чудо – спасти жизнь! Это было лучшим подарком за всё моё существование! Эпилог.
Автор: Натик |