Гумилев
Николай Степанович
1886г. – 1921г.
Из биографии:
Родился Николай Степанович 15 апреля 1886г. в Кронштадте, где его отец служил врачом.
Мать Гумилева была родом из дворян.
Детство будущий поэт провел в Царском Селе, учился в гимназии, которую возглавлял Иннокентий Анненский. В Царском Селе он познакомился и со своей будущей женой Анной Ахматовой.
С 1900г. по 1903г. Гумилев жил вместе с семьей в Тифлисе. В это время было опубликовано первое стихотворение поэта. Но успех придет к Гумилеву значительно позже.
Николай Степанович продолжал писать стихи, разрабатывая собственные поэтические принципы. Он жаждал славы, хотел быть любим и готов был за это сражаться.
Николай Гумилев ещё в юности считал, что поэт должен прожить захватывающую, полную приключений жизнь, которая будет отражена в его стихах.
В 1905г., учась в Царскосельском лицее, Гумилев публикует свою первую книгу «Путь конквистадоров», но широкой известности книга не получила.
В 1906г. Гумилев окончил учебу в гимназии и уехал в Париж, где изучал литературу, живопись, поэзию. Во Франции во время учебы он издал сборник своих стихотворений «Романтические цветы», посвященный Анне Горенко (Ахматовой), в которую был безнадежно влюблен.
В это же время Николай Степанович совместно с А. Ахматовой и художником М. Формановским издают журнал «Сириус». Всего вышло три номера журнала.
Весной 1908г. Гумилев возвращается в Россию, поступает на юридический факультет Петербургского университета, потом переводится на историко-филологический факультет.
Осенью этого же года он едет в Египет. Возвратившись из Африки Гумилев создает сборник стихотворений «Жемчуга», занимается организацией журнала «Аполлон», становится его сотрудником, специализируясь на поэтической критике.
В 1909г. Гумилев бросил университет, на несколько месяцев уехал в Абиссинию. Стихотворения и критические статьи Николая Степановича начинают печатать в журналах.
Весной 1910г. Гумилев женится на Анне Ахматовой. Супруги едут в свадебное путешествие в Париж, а после возвращения на родину живут в Царском Селе.
В этом же году Гумилев вновь посещает Абиссинию. Она была горячо им любима, и это нашло отражение во многих замечательных стихах.
У Ахматовой и Гумилева рождается сын Лев.
В 1911г. Гумилев создает литературное объединение «Цех поэтов», программа которого выражала суть вновь созданного направления, называющегося акмеизмом.
Гумилев возглавил поэтическую школу акмеистов, выступая против символизма, размытости слова, витиеватости речи и образности.
Акмеизм предполагал употребление точных слов, прямых названий предметов для выражения чувств и мыслей автора в поэтическом тексте. Гумилев считал, что стихотворная речь должна быть предельно проста и точна, тогда мысль автора станет ясной, прозрачной, чистой.
Эти принципы Николай Степанович пытался воплотить в своей поэзии, что ему, безусловно, удалось.
В 1912г. издается новая книга стихотворений Н.Гумилева – «Чужое небо». К этому времени Николай Степанович был уже популярен. В литературных кругах шла полемика между сторонниками акмеизма и символизма.
В 1913г. Гумилев едет в Африку, возглавив научную экспедицию Российской Академии Наук.
Начинается первая мировая война. Гумилев идет добровольно на фронт, в кавалерию.
В 1916г. Николай Степанович получает чин прапорщика и уезжает по распоряжению Временного Правительства во Францию. В этом же году выходит его книга стихотворений о войне – «Колчан».
В 1918г. Николай Гумилев вернулся в Россию. Поселился в Петрограде. Работал в издательстве «Всемирная литература», читал лекции, выступал с докладами.
В это время Гумилева активно печатают, он на пике своей популярности, выходят его рассказы, стихотворения, пьесы, переводы.
В 1921г. Николай Гумилев становится руководителем Петербургского отделения Всероссийского Союза Поэтов.
В России наступает период репрессий.
В том же году Николая Степановича арестовали, обвинив в контрреволюционном заговоре. Суд приговорил его к расстрелу.
Приговор был приведен в исполнение.
Так погиб русский поэт, которого лишь спустя много лет реабилитировали посмертно...
Лирика:
Из книги «Романтические цветы»ЖИРАФСегодня, я вижу, особенно грустен твой взглядИ руки особенно тонки, колени обняв. Послушай: далёко, далёко, на озере Чад Изысканный бродит жираф. Ему грациозная стройность и нега дана, И шкуру его украшает волшебный узор, С которым равняться осмелится только луна, Дробясь и качаясь на влаге широких озер. Вдали он подобен цветным парусам корабля, И бег его плавен, как радостный птичий полет. Я знаю, что много чудесного видит земля, Когда на закате он прячется в мраморный грот. Я знаю веселые сказки таинственных стран Про чёрную деву, про страсть молодого вождя, Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман, Ты верить не хочешь во что-нибудь кроме дождя. И как я тебе расскажу про тропический сад, Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав. Ты плачешь? Послушай... далёко, на озере Чад Изысканный бродит жираф. |
|
Из книги «Жемчуга» ЭТО БЫЛО НЕ РАЗ |
|
Из книги «Чужое небо» ОНА |
|
У КАМИНА Наплывала тень... Догорал камин, Руки на груди, он стоял один, Неподвижный взор устремляя вдаль, Горько говоря про свою печаль: "Я пробрался в глубь неизвестных стран, Восемьдесят дней шел мой караван; Цепи грозных гор, лес, а иногда Странные вдали чьи-то города, И не раз из них в тишине ночной В лагерь долетал непонятный вой. Мы рубили лес, мы копали рвы, Вечерами к нам подходили львы. Но трусливых душ не было меж нас, Мы стреляли в них, целясь между глаз. Древний я отрыл храм из-под песка, Именем моим названа река. И в стране озер пять больших племен Слушались меня, чтили мой закон. Но теперь я слаб, как во власти сна, И больна душа, тягостно больна; Я узнал, узнал, что такое страх, Погребенный здесь, в четырех стенах; Даже блеск ружья, даже плеск волны Эту цепь порвать ныне не вольны..." И, тая в глазах злое торжество, Женщина в углу слушала его. |
|
Из книги «Колчан»
Африканская ночь Полночь сошла, непроглядная темень, Только река от луны блестит, А за рекой неизвестное племя, Зажигая костры, шумит. Завтра мы встретимся и узнаем, Кому быть властителем этих мест; Им помогает черный камень, Нам – золотой нательный крест. Вновь обхожу я бугры и ямы, Здесь будут вещи, мулы – тут. В этой унылой стране Сидамо Даже деревья не растут. Весело думать: если мы одолеем – Многих уже одолели мы, – Снова дорога желтым змеем Будет вести с холмов на холмы. Если же завтра волны Уэби В рев свой возьмут мой предсмертный вздох, Мертвый, увижу как в бледном небе С огненным черный борется бог. |
|
Наступление Та страна, что могла быть раем, Стала логовищем огня. Мы четвертый день наступаем, Мы не ели четыре дня. Но не надо яства земного В этот страшный и светлый час, Оттого что Господне слово Лучше хлеба питает нас. И залитые кровью недели Ослепительны и легки, Надо мною рвутся шрапнели, Птиц быстрей взлетают клинки. Я кричу, и мой голос дикий, Это медь ударяет в медь, Я, носитель мысли великой, Не могу, не могу умереть. Словно молоты громовые Или воды гневных морей, Золотое сердце России Мерно бьется в груди моей. И так сладко рядить Победу, Словно девушку, в жемчуга, Проходя по дымному следу Отступающего врага. |
|
*** Я вежлив с жизнью современною, Но между нами есть преграда – Всё, что смешит её, надменную, Моя единая отрада. Победа, слава, подвиг – бледные Слова, затерянные ныне, Гремят в душе, как громы медные, Как голос Господа в пустыне. Всегда ненужно и непрошено В мой дом спокойствие входило; Я клялся быть стрелою, брошенной Рукой Немврода и Ахилла. Но нет, я не герой трагический, Я ироничнее и суше, Я злюсь, как идол металлический Среди фарфоровых игрушек. Он помнит головы курчавые, Склоненные к его подножью, Жрецов молитвы величавые, Грозу в лесах, объятых дрожью. И видит, горестно смеющийся, Всегда недвижные качели, Где даме с грудью выдающейся Пастух играет на свирели. |
|
Из книги «Огненный столп» Лес В этом лесу белесоватые стволы Выступали неожиданно из мглы. Из земли за корнем корень выходил, Точно руки обитателей могил. Под покровом ярко-огненной листвы Великаны жили, карлики и львы, И следы в песке видали рыбаки Шестипалой человеческой руки. Никогда сюда тропа не завела Пэра Франции иль Круглого Стола, И разбойник не гнездился здесь в кустах, И пещерки не выкапывал монах. Только раз отсюда в вечер грозовой Вышла женщина с кошачьей головой, Но в короне из литого серебра, И вздыхала и стонала до утра, И скончалась тихой смертью на заре, Перед тем как дал причастье ей кюре. Это было, это было в те года, От которых не осталось и следа, Это было, это было в той стране, О которой не загрезишь и во сне. Я придумал это, глядя на твои Косы – кольца огневеющей змеи, На твои зеленоватые глаза, Как персидская больная бирюза. Может быть, тот лес – душа твоя, Может быть, тот лес – любовь моя, Или, может быть, когда умрем, Мы в тот лес направимся вдвоем... |