Девчонку звали Асей. Она стояла коленями на высокой, грубо сколоченной табуретке и смотрела в узкое окно, единственное в комнате. Спина, обтянутая старой блузкой, казалась слишком ровной и напряженной, пальцы тихонько перебирали растрепавшуюся толстую черную косу. Егор наблюдал, как придя из детского сада, Ася бежала к окну. Девчонка ему не нравилась. И новый дом тоже. Обитающие тут люди встретили их с матерью настороженно, неохотно здоровались и при каждом удобном случае отворачивались. Раньше он жил в бараке около порта, там было тесно, но весело Егор сюда и переходить не хотел, но пришлось. Да и кто б его спрашивал, если Варвара, его мать, сошлась с Марком, отчимом девчонки.

Длинная металлическая лестница, обнимая дом широкими площадками на каждом этаже, вела на самый верх, где на чердаке, в маленькой квартирке, жили Марк с Асей, а теперь и Егор с матерью к ним переехали. Две комнатки, переходящие одна в другую. В самой дальней - окно, из которого виднелась голубая полоска, иногда сливающаяся с небом. Море. Егору нравилось смотреть в окно и представлять себя капитаном или летчиком. Да, точно! Морским летчиком, летящим в бомбардировщике над морем и расстреливающем фашистские корабли. Бац-бац, и они все пошли ко дну. А потом Левитан по радио объявит, что в Черном море потоплены суда противника. И фамилию его не скажет, потому что это секретная информация.

Но обычно у окна сидела Ася, и он мог только из-за ее спины смотреть на синеющее у горизонта море.
- Что ты там высматриваешь? – Поинтересовался как- то Егор.
- Маму, - удивилась вопросу девчонка, как будто он спросил какую-то глупость. Ася скользнула по нему большими зелеными глазами, слишком серьезными для шестилетнего ребенка, и снова отвернулась к окну.
Егору хотелось ей объяснить, что из их чердачного окна не видно улицу, а только крыши соседних домов и морскую гладь. А самое главное, убедить, что мать Аси не скоро вернется и только лишь через восемь лет может забрезжить призрачная надежда на возвращение. Там, куда она попала, люди оставались безвозвратно, и ни один из них на двенадцатилетней памяти Егора не возвратился и даже весточки не прислал. При нем как-то мать сплетничала с подругой о жене Марка. Он услышал что-то про пятьдесят восьмую статью, но ничего не понял, а мать, его заприметив, больно схватила за ухо и запретила даже вспоминать об этом разговоре. Она была строга с ним, а с девчонкой тем более. Лишний рот в доме, да еще во время войны. Фашист подошел уже к Сталинграду и рвался к Туапсе, и по радио передавали, что идут оборонительные бои. Может со временем и удастся отправить Асю к родственникам, когда мать Егора выйдет замуж за Марка и пойдут свои дети. А до этого, сколько воды еще утечет? И Батуми, маленький цветущий городок на самом краю нашего моря. Вон граница рядом, а за ней уже Турция. И самый насущный вопрос, останутся ли турки в нейтралитете или поддержат Германию? И если поддержат, то на улицах, засаженных пальмами и эвкалиптами, начнутся бои. Но это все страхи и пересуды, пока тихо, и город остается в глубоком тылу и находится на военном положении. Никто не может выехать. Даже местная тюрьма переполнена. Именно там находится Рита, Асина мама. Молодая и красивая. Черные волосы, как у Аси, и глаза словно вишни. Вон ее портрет на стене висит. Марк не разрешил его снять, как мать его не упрашивала. Вроде, мягкий и покладистый человек, а отказался наотрез. И про отправку девчонки к родственникам велел даже не заикаться.

- Она же тебе не родная! - Изумилась Варвара. – Своих двое!

- Мои взрослые, и Асенька не чужая, я ее удочерил, как ты знаешь, - отрезал Марк. Больше к этому вопросу не возвращались. Но без того все понимали, что Рита больше никогда не вернется. Полная безнадега! А со временем боль притупится, великая любовь Марка пройдет, тогда и портрет со стены куда-нибудь денется, и девчонка поедет навестить родню в Крым, да там и приживется.

Егор услышал, как громыхая ведром, по ступенькам поднимается его мать, и быстро сделал вид, что учит уроки. Ася, не обращая никакого внимания на шум, все продолжала смотреть в окно.

«Сейчас схлопочет», - подумал Егор, но предупредить не успел. Поздно!

- Ты цветы на площадках все полила?!- вместо приветствия грозно поинтересовалась Варвара.

Ася словно очнулась.

- Это моя мама сажала, и я их всегда поливаю! - заявила девчонка, волчком соскочив с табуретки, да еще ногой об пол топнула. С его матерью такие разговоры ничем хорошим не заканчивались, сейчас больно дернет за ухо или за косу и оставит без ужина.

- На нижней площадке в горшках земля сухая!

- Не правда, тетя Варя! Я все полила! – в сердцах крикнула девчонка.

- Да ты как со мной разговариваешь, дрянь маленькая!- возмутилась Варвара. - Останешься без ужина, чтобы вся дурь из головы вышла!

Ася фыркнула и выбежала на площадку. Егор услышал, как застучали ступеньки под маленькими ножками.

«Тут к бабке не ходи, ясно, что дальше случится, - подумал он, склонившись к учебникам.- Мать покормит его и Марка, который вот-вот вернется с завода. Но Асю к столу не позовет. И девчонка сама не придет. Гордая слишком. А когда ужин закончится, Марк выйдет на лестницу и протянет Асе кусок хлеба, картошину и луковицу. И немного посидит с ней на ступеньках, еще хранящих тепло уходящего жаркого дня. И сам Егор, как девчонка снова останется одна, стянет яблоко или пару слив со стола, и чтобы мать не увидала, исподтишка передаст.

- На, Аська, ешь!

Но сегодня обычный порядок нарушился. Во двор влетел Костя, сын Марка, запыхавшийся и потный, видать бежал всю дорогу из военной части. Он кинулся к отцу и, наклонившись, быстро зашептал что-то, нервно сжав в руках солдатскую пилотку. Всех слов разобрать не получилось, и Егор услышал лишь обрывки фраз: «Следователь по особо важным... сегодня... военным самолетом из Москвы... у нас на военном аэродроме»

Марк внимательно выслушал сына, а потом бросил что-то коротко и выскочил со двора. Костя ополоснул лицо и шею у колонки, пытаясь отдышаться. Егор засмотрелся на накачанный пресс и крепкие плечи, от всей души мечтая стать таким же сильным. Ася кинулась к веревке, где сушилось выстиранное Варварой белье, и протянула сводному брату полотенце. Тот вытерся, оставляя грязные мокрые пятна на белом полотне.

«Опять ей попадет!»- внутренне поморщился Егор. Он собирался сказать девчонке, чтобы сразу отнесла полотенце в корзину, но в этот момент Костя, забросив мокрую тряпку на веревку, подхватил Асю за обе руки, закружил в воздухе. Она звонко рассмеялась. Наверное, первый раз за те полгода, что Егор жил в этом доме. На шум на площадку вышла Варвара и замерла.

- Не кружи ее, потом не угомонишь!- крикнула она. Но Костя то ли не услышал, то ли не обратил внимания. Он сделал еще пару кругов, потом поставил Асю на землю, притянул к себе и чмокнул в щеку.

- Не грусти, сестричка! Все получится! - Сказал на прощание и ушел, даже головы не повернув в сторону Варвары.

- Что получится? Где Марк? – Рявкнула Варвара Асе. Та махнула рукой:

- Он к доктору, Филиппу Яновичу, пошел, - и снова уселась на ступеньки.

- Заболел что ли? – Недоверчиво переспросила женщина.

- Филипп Янович дружит с папой и мамой, - тут же сообщила Ася. – Папа к нему в гости пошел.

- Ступай-ка ты в хату! - Велела Варвара и окинула Асю странным взглядом, словно хотела сказать, что не по Сеньке шапка. Не станет доктор, единственный в городе, дружить с заводским мастером, хоть и оставленном в тылу по брони. Она, быстро спустилась и вышла за калитку поджидать Марка. Куда его понесло, на ночь глядя?

Ася послушалась, но забежав в квартиру, сразу уселась на стуле под портретом Риты. Еще одно место, отвоеванное девчонкой. Если не выглядывает в окно, не ждет на ступеньках, значит сидит под портретом. Такая преданность абсолютная и неподвластная обстоятельствам восхищала и раздражала одновременно. Вот же упрямица!

Оставшись в квартире одна, Ася долго сидела на стуле, одиноко стоявшем около стены, болтала ногами, мысленно пересказывала маме, как прошел сегодняшний день. Про детский сад, где нянечка Соня вымыла ей голову и заплела косы, а воспитательница дала, пока никто не видел, горбушку серого хлеба.

«Ты только возвращайся, пожалуйста! - Мысленно попросила Ася. - Я так по тебе скучаю. Все говорят, чтобы я не надеялась. И даже папа не велит скоро тебя ждать. Но я жду, слышишь?»

За окном уже давно закатилось солнце, и в пустой квартире мерно тикали ходики, отмеряя последние часы уходящего дня. Зачем отец побежал к доктору, Ася не знала, Егор ее не интересовал, а голос Варвары слышался со двора, где мачеха незлобливо переругивалась с соседками. От горя и усталости поникли плечи, а потом и глаза закрылись. Ася задремала. И во сне видела маму, веселую и счастливую. Она, напевая, шила что- то маленькими убористыми стежками. Сон показался отчетливым, как наяву, и Ася, проснувшись, обвела глазами комнату, надеясь увидеть маму за шитьем. Но кругом царил полумрак. Сгущались сумерки. В прихожей послышались шаги. Это с улицы вернулся Егор. Ася разочарованно закрыла глаза. Какая несправедливость видеть маму только во сне! Да и тот уже улетучился, оставив, словно яркие всполохи, обрывки воспоминаний. Она упрямо не открывала глаза, хотя уже слышала как по лестнице поднимается мачеха. Сейчас зайдет и нагонит. Но еще... еще минуточку...

Удар пришелся сначала по голове, потом по шее. Егор? Или это Варвара? Ася распахнула глаза, руками прикрыла голову, пытаясь защититься. Но больше ударов не последовало. Да и рядом никого не было. Новые жильцы находились в первой комнате. Ася, отпрянув, увидела портрет, свалившийся со стены. Она подняла с пола рамку, и аккуратно двумя руками поставила на стул, прислонив к спинке, потом погладила ладошкой по чудом уцелевшему стеклу и пробормотала:

- Я знала, что ты меня услышишь! Приходи побыстрее! – попросила она маму. А потом долго сидела и смотрела на фотографию, с которой улыбалась красивая и веселая Рита. Пока Варвара не прикрикнула зычным голосом, что пора уже ложиться спать. Спорить с ней Ася не стала, мачеха и так злилась на долгое отсутствие Марка, и испачканное полотенце, брошенное во дворе. Марк так и не вернулся, может, вызвали на завод...

Под утро начался переполох. Ася, проснувшись, уселась на кровати, не понимая, что происходит. Хлопнула калитка. Послышались удивленно-радостные голоса соседей. Кто-то, будто с тяжелой ношей, поднимался по лестнице, а затем вошел в дом. Ася, услышав, как приглушенно вскрикнула Варвара, быстренько метнулась к двери. И застыла в проеме. В прихожей стоял отец и держал на руках маму, бледную как полотно. И коса мамина пропала куда-то, а вместо нее короткий ёжик жестких волос. Ася испугалась и закричала.

- Я вернулась, Асенька, - успокоила ее мама слабым голосом. – Не пугайся!

Отец, не разуваясь, прошел прямо в дальнюю комнату, и осторожно положил жену на разобранную Асину кровать, девочка кинулась к матери, села рядом на пол, прижала к себе мамину белую руку с синими прожилками вен. Сколько они так просидели, пять минут или целую вечность, Ася не помнила. Потом пришел доктор Филипп Янович. И папа мягко выставил ее из комнаты. Она видела, как Варвара завязывает концы покрывала, куда уместился весь нехитрый скарб ее и Егора, собирается уходить. Отец не остановил женщину, просто вежливо попрощался. Филипп Янович вышел из комнаты и плотно прикрыл двойные створки дверей.

-Пусть Рита поспит, я дал снадобье. Все обойдется, Марк, - доктор похлопал отца по спине.- Еще вчера мы не верили, что оттуда вообще можно выйти. А сегодня Рита уже дома. И какой же она враг народа, скажите, пожалуйста?! Просто угодила в облаву на рынке, когда меняла хлеб на мыло!

- Мыло на хлеб, - тихо поправил отец. – Следователь из Москвы сильно удивлялся, как она стойко держалась, не подписала ни одной бумаги. Не оговорила себя. Это и помогло. А если б следствие располагало чистосердечным признанием, то не видать нам Риты.

- Держалась, - согласился доктор.- Я видел ее израненную спину и понимаю, чего это стоило. Да, и провести десять месяцев в тюрьме, не всякий мужик выдержит... Доктор заметил навострившую уши Асю и, улыбнувшись, сказал:

- Ну что, детка, дождалась? Видишь, твоя вера оказалась самой стойкой. Уже мы все разуверились, а ты, Ася, не прекращала ждать.- Филипп Янович погладил девочку по голове. – Молодчина!

- А можно мне с мамой посидеть? – набравшись храбрости, спросила девочка.

- Ступай, только тихо.

Ася тихо вошла в комнату и села на стул напротив кровати.

- Это ты, Ась? - в полудреме спросила мама. Она лежала на животе, а спину закрывала повязка, местами уже мокрая.

-Ага, - прошептала девочка.

- Иди ко мне, - позвала мама и, морщась от боли, повернулась на бок. Ася быстро залезла к ней, легла поверх покрывала, обняла обеими руками. Почувствовала, как мамины руки крепко обхватили ее, прижали к самому сердцу.

- Как же я ждала тебя! - проговорила Ася.

- Я знаю, доченька. Твоя любовь и вера придавали мне силы! – из маминых глаз хлынули слезы.

- Не плачь, пожалуйста, не плачь!- уж не сдерживаясь, заревела Ася следом. – Ты же самая лучшая мама на свете!- Она принялась ладошками вытирать слезы с родного лица, а мама ловила ее руки и целовала. Они смеялись и плакали одновременно, зная и чувствуя, что больше никогда не случится ничего плохого. Просто не может. Ася задремала, а Рита долго еще лежала и думала, что только мысли о дочери помогли ей выжить, хотя иногда опускались руки, и казалось, что никогда не выйти на волю и не увидеть Асю. Но из Москвы прилетел следователь с проверкой, и началось разбирательство по каждому делу. Этой ночью многих повыпускали. Человек пятьдесят. Шатаясь от слабости, Рита вышла за ворота тюрьмы, стоявшей прямо на берегу моря, и сразу увидела коренастую фигуру Марка, поймала его радостный взгляд. Он как-то узнал, что сегодня ее выпустят, и пришел встречать. Она остановилась, все еще не веря, что кошмар последних десяти месяцев закончился. Море билось о берег прибоем, на небе начинали гаснуть звезды. Свобода! Она стояла как вкопанная и смотрела на Марка, словно не могла двигаться дальше . Он подбежал к ней, но сил уже не осталось. Рита почувствовала, как накатывает темнота. Марк подхватил ее на руки и, скользнув теплыми губами по холодной щеке, прошептал на ухо:

- Не вздумай помереть, душа моя. Мы так долго ждали тебя. Я и Ася!

Через тридцать с лишним лет двое встретились на симпозиуме. Он - директор завода, она - известный эксперт. Он уселся рядом с ней и, достав из кармана пиджака специально припасенное с обеда яблоко, протянул его даме.

-На, Аська, ешь!- сказал, как когда-то в детстве.

- Спасибо, Егор, - с достоинством кивнула она.