В прохладном воздухе кружатся легкие снежинки, укутывая город в невинно белый цвет, и Лондону идёт такая целомудренность, как-будто обеляя от привычных серых будней, укутывая в кружево и мягкость чистоты. Прохожие с огромными пакетами и сумками спешат на распродажи и просто в полюбившийся давненько магазин, чтобы купить подарки. Витрины магазинов, с бегущими по ним морозными узорами, где маленькие ели украшены игрушками, чуть больше инсталляции снеговиков, оленей, Санты. Яркие вывески, гирлянды сверкают тысячей огней. Даже машин проезжих фары мне кажутся ещё одним из праздничных нарядов для столицы. И Лондон сам сегодня словно вестник Рождества. Волшебен.
Довольно быстро я взбегаю по ступенькам в офис, они скользят немного, но перила всё-таки спасают. Надо почистить попросить уборщика опять. Толкаю дверь, которую украсила венком с нарядными шарами и лентами цветными. Это такая глупость, но напоминает бабушкин совет. Дом начинается со входа.
Нет дыма сигарет и офис наш сейчас такой уютный. Чуть приглушенный мягкий свет, тепло камина, ель большая, которая увешана игрушками, на окнах светятся гирлянды, а на столах горшочки с  пуансетией  и яркий аромат корицы, к которому, так неожиданно вдруг вторят фиалка и шафран.  Приподнимаю брови удивленно, мужчинам не пришло бы в голову поставить здесь свечу с любыми ароматами, уборщице запрещены такие вольности и лишь привычка, выработанная мной за это время, -  делать вид, что я не замечаю недовольства, мне позволяет иногда хозяйничать.
Я вешаю пальто и опускаюсь  за изящный столик возле ели, здесь, как всегда, лежат визитки. Но вместе с ними в этот раз так неожиданно свеча, в неснятой толком упаковке и без подставки даже. Внимательно смотрю на Кевина, он кривится демонстративно, затем кивает мне на Коула. Что ж, признаться, слово "неожиданно" не отражает гаммы чувств. Я не расспрашиваю лишь в ответ ему киваю. Легко снимаю остатки целлофана и приношу подставку с кухни, не забывая свежее печенье и крепкий сладкий чай.
Кевин ворчит привычно, что хочется не чай, а кофе; курить, не выходя на улицу; ещё воняет свечками противно. А Коул привычно молча хмурится, но вот за свечку буркает:
- Заткнись.

Коул предлагает меня подвести, обычно я не соглашаюсь, но сегодня понимаю, чем вызвана такая просьба: всё дело в ароматах фиалки и сандала, которые остались в офисе и выветрились на морозе. Я опускаюсь на переднее сиденье и молчу. Баранку крутит нервно Коул, но все же не мешаю ему сосредоточится. Он буркает:
- Короче...
- Ты бы хотел купить подарок, - говорю я за него. Коул усмехается, затем кивает, поэтому я продолжаю, уточняя, - эта свеча её подарок?
На этот раз довольно неожиданно, Коул отрицательно качает головой, а после говорит:
- Она мне просто посоветовала в магазине. - И снова я удивлена, Коул в магазине, где продают такие свечи? Не моё дело, разумеется. Но новая его ремарка делает всё понятнее.  - Короче, я  был в строительном.
Секрет довольно прост, зачем и что Коул покупал я знать определенно не хочу. В ответ на продавца вопрос он тонко пошутил, куда бы тот мог засунуть себе свечи; а женщина не поняла и посоветовала - какие именно прекрасно подойдут для Рождества.
- Коул, мы не найдём её легко в огромном городе...
-  Уже всё сделал, - отмахивается он легко. - Да ладно, я не следил, просто спросил у продавца.
- Какая она, Коул? - Я спрашиваю, чтобы понять насколько личным может быть подарок и слушаю немного сбивчатые объяснения.
Красавица, конечно, и носит туфли на высоком каблуке. Такая яркая и ослепительная, но вместе с тем её так хочется коснуться. Невыносимо женственная не только в формах, но даже в повороте головы, в оттенках взгляда и в улыбке на губах. Я понимаю, Коул пленён и очарован. Он даже и подарок предлагает сам - топлёный шоколад швейцарский, все потому что утро начинается с него.
 Мы покупаем шоколад в кофейне частной, где гарантируют, конечно, качество и свежесть, насыщенность и ароматов многогранность. Когда привозит Коул меня к закрытой лавке, я несколько удивлена. Он мне кивает на крепкую дверь и просто говорит:
- Мадам дю Вилль...

Я понимаю в эту же минуту, ему не в выборе подарка понадобилась помощь, а именно, чтобы его вручить.  Я хмурюсь и произношу немного строго его имя, не высказав вопроса. Он отвечает просто.
- Я для неё не так хорош.
Это, признаться, больно. Ещё минуту я внимательно смотрю ему в глаза, только потом киваю и выхожу на тротуар. На улице вдыхаю морозный свежий воздух, который должен бы прогнать ком в горле. Не помогает почему-то. На самом деле в жизни так бывает...

Мадам дю Вилль удивлена визиту и поздравлению, конечно. Я торопливо что-то бормочу о нашем с ней соседстве и обещаю заглянуть ещё разок, а после убегаю.

В машине Коула запах фиалки и сандала, и на немой его вопрос, я просто говорю:
- Ты прав, она - красавица.