|
Лялин папа очень часто ездил в командировки, и ей всегда хотелось проводить его на вокзал, но никак не получалось. То мама работала, то поезд уходил поздно ночью, то еще что. И вот как-то в мае перед очередным папиным отъездом бабушка пообещала отвезти Лялю проводить папу. Девочка ждала этого с нетерпением, только утром в день отъезда все едва не сорвалось – бабушка заболела. Ляля уже готова была заплакать, но ситуацию неожиданно спас новый папин водитель. Он работал у отца совсем недавно, как говорила мама, пережидал год до армии.
– Александр Федорович, можно, я отвезу вашу дочь на вокзал и обратно? Мне не трудно, а ребенку – в радость.
Ляля захлопала в ладоши и умоляюще посмотрела на папу.
– Ну, что с тобой делать, егоза, поехали. Только под ответственность, – отец слегка замялся, – дяди Кости. И обещай, что будешь его слушаться.
Девочка согласно кивнула и всю дорогу вела себя примерно. На перроне Белорусского вокзала она сначала немного растерялась – шумно, много народу, все куда-то бегут, везут чемоданы, и надо очень постараться, чтобы тебя ими не сбили с ног, а потом взяла дядю Костю за руку и уже не отходила от него. На той платформе, где стоял папин поезд, было не так многолюдно, а когда они дошли до нужного вагона, народу вообще практически не осталось. Ляля осторожно потрогала рукой красный бок поезда, прочла «Спальный вагон» и, чуть ниже, «Москва – Берлин – Париж» и замерла, с интересом наблюдая, как папа разговаривает с проводником, показывает паспорт, чему-то смеется.
– Все, малыш, мне пора, – папа поднял Лялю на руки, поцеловал в щеку и опустил на перрон, но умоляющие глаза дочери, заставили его посмотреть на часы и выполнить ее невысказанную просьбу, провести с собой в вагон. Девочка осторожно поднялась по ступенькам, прошла по красной ковровой дорожке и остановилась у двери в купе.
Большой кожаный диван, столик, слева раковина и какой-то шкаф – не купе, а целая комната.
– Папа, ты тут поедешь в Париж? – спросила Ляля почти шепотом.
– Пока только в Берлин, – рассмеялся Александр Федорович.
С молчаливого разрешения отца Ляля вошла в купе и осторожно присела на краешек дивана. Мысленно она уже ехала в Париж, но тут папа строго посмотрел, и сказав:
– Тебе пора, скоро отправление, – взял ее за руку и вывел в коридор.
Подойдя к двери вагона, Александр Федорович передал девочку водителю, и они оба еще долго стояли на перроне, ожидая, пока поезд тронется.
 – Ну что, поехали домой? – дядя Костя снова взял Лялю за руку, и они направились к выходу.Почти всю дорогу Ляля молчала, находясь под впечатлением от наконец сбывшейся мечты проводить папу, и только подъезжая к дому, с грустью сообщила, что не сможет кататься на велосипеде, пока папа не вернется.
– А что случилось? – уточнил водитель.
– Там третье колесо поломалось, надо чинить, можно в двухколесный переделать, но на нем я не сумею.
– Сейчас приедем, посмотрим твой велосипед.
Дядя Костя разобрался с велосипедом, правда, с третьим колесом пришлось все-таки проститься. Зато он научил Лялю кататься на двухколесном, а потом они в парке ели мороженое, и девочка обещала не говорить об этом бабушке.
– Пусть это будет нашим секретом, – рассмеялся водитель, когда Ляля сообщила, что бабушка и мама не разрешают ей есть мороженое на улице.
– Ага, – она облизала губы, аккуратно держа под стаканчиком большой платок дяди Кости, чтобы не капнуть на платье, – ну вот как они не понимают, что на улице есть мороженое гораздо вкуснее, чем дома на тарелке. Стаканчик надо кусать, а не отламывать ложечкой.
Прошло двенадцать лет, Ляля выросла, окончила школу, поступила в институт и на третьем курсе пришла на практику на работу к отцу. Как-то день на третий или четвертый они с Александром Федоровичем пили кофе в буфете, и она спросила:
– Пап, а что за мужчина со мной здоровается, невысокий такой, улыбчивый, в очках? Он явно знает меня, а я его не помню.
– Как, ты не помнишь дядю Костю? – рассмеялся отец.
– Так это он? – Ляля удивленно уставилась на отца, а потом и на входившего в буфет «дядю Костю».
– О, Костя, легок на помине, – кивнул ему Александр Федорович, – садись с нами. Ты вон девушку на улице мороженым кормил под большим секретом, а она тебя не узнала.
– Так сколько лет прошло, – улыбнулся Костя, – можно заново знакомиться, и на дядю я уже теперь никак не тяну.
Ляля стала называть мужчину по имени, вскоре они перешли на «ты», а когда девушка закончила институт, сыграли свадьбу.
Своим детям Костя и Ляля разрешают есть мороженое на улице, потому что там оно значительно вкуснее, чем дома на тарелке.
|
Мне понравилось!