Мальчуган лет десяти сидел на деревянной скамье, когда-то выкрашенной в ярко-синий цвет. Сейчас от краски остались лишь жалкие следы отдельных бесформенных островков, хаотично разбросанных по старому сиденью. Мальчишка беспокойно ёрзал на месте, болтал ногами, оглядывался по сторонам и время от времени запрокидывал кудрявую тёмную голову, всматриваясь в багряно-золотое кружево древесных крон, скрывавших небо. Парк был огромным, как лес. Почти полное отсутствие прохожих и непривычная для города тишина усиливали сходство. Но всё же это был именно парк. Многочисленные дорожки петляли среди старых, с растрескавшейся корой стволов деревьев. Переплетаясь, толстые ветви нависали над длинной аллеей, ведущей к главному входу высокого здания. Ветра почти не было. Оттого жёлтые и всевозможно-красные листья, срываясь с веток, падали плавно. Словно не спеша исполняя какой-то медленный танец, они кружились в воздухе и осторожно опускались на землю. Их тихий шелест напоминал приглушённые звуки вальса, как будто доносившиеся откуда-то издалека. Золото заполнило собой всё. Драгоценный ковёр сплошь укрыл дорожки, аллеи, траву между деревьями. И лишь на клумбах контрастными пятнами через него прорывались островки каких-то лиловых осенних цветов, да кое-где одинокими пучками зеленела последняя трава. Мальчик, как заворожённый, смотрел на листья. Особенно его поразили доселе невиданные кленовые. Словно вырезанные из тончайшего атласа, похожие на гигантских бабочек, они околдовывали его своим полётом. Глядя на них, он словно и сам становился лёгким, подвластным ветру листком. Казалось, протяни руку, прикоснись к этому сотворённому осенью чуду, и в один миг, как по волшебству, исчезнет всё, что тревожит, что болью отдаётся при каждом движении. «Вот бы сохранить эту красоту!» – подумал мальчик. Увезти с собой, спрятать в книгу, а потом, забыв, найти однажды и, бережно проводя пальцами по чуть выпуклым прожилкам, мысленно вернуться в этот необыкновенный парк. А ещё приятно будет иногда подносить листок к лицу и вдыхать его горьковатый запах. Да, надо обязательно захватить несколько штук этих листьев! Ах, если бы он мог сам!.. Ну, да ладно. Вот сейчас он дождётся родителей... Мать заговорила как-то нарочито легко и даже как будто весело. Сын не слушал, что она говорила, но заметил её волнение. Оно читалось в необычной бледности лица и нездоровом блеске материнских глаз. Отец молчал и тоже улыбался. Натянуто, вынужденно, как плохой актёр в любительском театре. Мальчик понял, ЧТО от него пытаются скрыть, но не подал вида. Он поддержал их игру. Да и неважно: сейчас для него главным были листья. -Мама, - попросил он, - соберите для меня кленовые листья. - Листья? – мать словно не поняла его. – Для чего? Нет, - лицо матери сразу стало строгим, неумолимым. – Ты же знаешь, в больничном парке нельзя. Нам пора, - сухо отрезала она, не желая слушать никаких возражений. Отец молча подхватил сына на руки. И они втроём пошли по длинной аллее мимо ведущего в серое здание высокого крыльца, над которым висела непонятная непосвящённым вывеска – «Центральный институт травматологии и ортопедии имени Н.Н. Приорова». А листья падали... |