С момента, когда увидел Нэнси на благотворительном вечере, я спрашивал себя, что мешает дочери прийти домой? Неужели, приехав в Лондон, ей не хотелось вернуться сюда – место, где она родилась и выросла? Вероятно, причина в том, что последние два года я не давал о себе знать. Но что такое два года? Недели начинаются и заканчиваются, месяца сменяют друг друга так быстро, что кажется ёлку можно оставить стоять круглый год – всё-равно скоро Рождество. Наверное, я ищу себе оправдание, но и готов признать, что пытаясь устроить личную жизнь, отодвинул дочь на задний план. Мог ли я подумать, что она затаит обиду? Нет, а должен был, уж очень непросто складываются наши отношения.
Звонок в дверь подсказал, что времени для самокопания не осталось. Дверь в гостиную открылась и дворецкий объявил о приходе Нэнси Флёр.
- Проходи, Нэнси, - я повернул голову, посмотрел на застывшую в дверях дочь и показал на соседнее кресло. – Садись. – И поймав взгляд дворецкого сказал: - Иван, принеси нам чай.
- Спасибо, - негромко ответила Нэнси, устраиваясь на краю кресла.
Как же она похожа на свою мать. Черты лица, жесты, голос. Пенелопа навсегда останется в моей памяти порывистой, яркой, взбалмошной. Нэнси кажется более уравновешенной, но, к сожалению, не обладает утончённостью манер матери. Похоже Нэнси Франсин воспитывала в меньшей строгости, чем дочь.
- Я рад, что ты снова дома. – Хотелось протянуть дочери руку, чтобы она вложила в неё свою, пожать, немного ободрить, но я понимал, что пока не время. – Хотя, ты была тогда такой маленькой, что, наверное, не помнишь, что жила здесь.
- Смутно. Отдельные фрагменты, - призналась Нэнси.
- Это были самые счастливые годы в моей жизни, - кивнул, жестом подкрепляя слова. – Я очень любил твою маму. Пенелопа покорила меня своей страстностью, порывистостью, неуёмной любовью к жизни, но, к сожалению, именно эти черты характера толкнули её на развод и возвращение во Францию.
- Я не понимаю, - дочь внимательно смотрела на меня, ловя каждое слово.
Неужели, Франсин и Пенелопа никогда не говорили с ней о причинах нашего расставания?
- Как я уже говорил, твоя мама слишком любила жизнь, со всеми её развлечениями и авантюрами. Наверное, она думала, что твоё рождение ничего не изменит, но оно изменило многое, в том числе меня. В моей жизни стало две любимых девочек, а Пенелопа... – Мне не хотелось говорить плохо о матери Нэнси. Складывалось впечатление, что таким образом я пытаюсь оправдаться, а оправдываться мне было не в чем. По крайней мере, в том, что касается развода. Я улыбнулся: – Она изменилась?
Нэнси выглядела задумчивой, словно перебирала или искала нужные воспоминания.
- Я редко её видела. Большую часть времени мы жили с бабушкой одни.
Значит, не изменилась. Я подозревал, что всё так, но знать наверняка, что она забрала у меня дочь, чтобы отомстить за мнимое невнимание к себе – горько.
Нашу беседу прервал Иван, принеся поднос с чаем и маленькими пирожными. Пауза оказалась кстати. Нам обоим нужно было упорядочить факты и попытаться их принять.
- Как тебе живётся у Филдингов? – Я решил сменить тему, чтобы больше не говорить о Пенелопе и чтобы послушать о том, чем живёт моя дочь.
- Хорошо, спасибо. Молодые лорды сначала отнеслись ко мне с подозрением, - Нэнси улыбнулась, - но когда убедились, что я не представляю угрозу покою их семьи, стали обходительны. Их Светлостей я почти не вижу, а леди Кларисса – строгая, но очень интересная леди. – Она сделала глоток чая, словно беря ещё одну паузу. – К сожалению или к счастью, моя работа над мемуарами леди Клариссы почти окончена.
- И что теперь, ты собираешься вернуться во Францию?
Нэнси отрицательно помотала головой:
- Нет. Бабушки больше нет. Общение с матерью удовольствия не доставляет, да ее и самой практические никогда нет... – она слегка пожала плечами, словно в раздумье. – Если честно, я еще не решила, остаться здесь или уехать, например, в Штаты. Лондон мне нравится, снять жилье – не такая проблема, как и пойти к Руперту на полную ставку. Другое дело, что писать, что нравится – это одно, а писать по заказу – совсем иное. Впрочем, надеюсь, смогу найти разумный компромисс. – Нэнси улыбнулась.
Я искренне удивился:
- Зачем тебе искать жильё? Этот дом и твой тоже. Изменим интерьер в твоей комнате, отремонтируем её и заселяйся, - я улыбнулся, представив как в доме, наконец-то, снова будет звучать смех, шаги, разговоры. Я снова полюблю праздники, потому что они перестанут быть одинокими. – Ты сможешь писать, что захочешь, дочка. Кто знает, может, тебе суждено стать следующей Джейн Остин или Джоан Роулинг.
Мы улыбнулись друг другу.
- Возвращайся, - я протянул дочери руку и сжал её пальцы в своей ладони, - тебе не нужно быть одной. У тебя есть семья.
На лице Нэнси читалась надежда, но и сомнение. Я подумал, что понимаю чем оно вызвано и ещё раз пожал её руку:
- Тебе понравится Дафна. Она очень внимательная и отзывчивая.
На мгновение брови Нэнси сошлись над переносицей:
- Дафна? Кто это?
- Так, ты не видела в газете объявление о свадьбе? Я скоро женюсь.

Гарольд Бинг, граф Ратерфорд aka Джеймс Таунсенд