Одну простую сказку, а может, и не сказку,

А может, не простую хотим вам рассказать.
Ее мы помним с детства, а может, и не с детства,

А может, и не помним, но будем вспоминать.

За окном смеркалось. В камине весело потрескивал огонь, разливая тепло по небольшой и уютной комнате. На старом диванчике, покрытом домотканым пледом, прильнули друг к дружке молодая женщина и маленькая девочка, лет шести. Рядом на коврике, поближе к камину, свернулся клубочком черный кот. Могло показаться, что он крепко спал, но нет – он внимательно слушал, время от времени поводя чуткими ушами.

– В некотором царстве, в некотором государстве, в далеком-далеком крае жила-была девочка, – начала свое повествование женщина. – Она хорошо кушала кашу и слушала маму, поэтому выросла красивая-прекрасивая, добрая-предобрая, умная и ласковая, и все ее любили, – продекламировала она, скосив взгляд на кроху, затем продолжила сказку: – Птички приносили ей цветы для венка, рыбки доставали жемчужины для сережек и кораллы для бус, пчелы несли ей мёд, медведи угощали ягодами, а белочки орешками, потому что все они знали, эта девочка послана им Провидением, чтобы стать их защитницей и покровительницей. Сотканная из света и тени, омытая утренней росой и родниковой водой, она была рождена природой, олицетворяла природу и была самой природой. А ее верными спутниками с раннего детства и навсегда стали прекрасные кони.

– Как мои?

– Да, как твои, только живые.

– Они всегда-всегда ходили с ней?

– Всегда-всегда. И заслышав топот ее табуна, люди выходили из домов, чтобы собственными глазами взглянуть на этих статных лошадей и восседающую на одной из них юную девушку. Она была прекрасна, как сама весна, и люди верили, что увидеть ее и проносящийся мимо деревни табун было великой удачей. Это означало, что их ждет хороший год: теплое лето, урожайная осень, снежная зима и благоухающая весна, несущая обновление всему живому. Коснуться гривы ее коней означало избавление от мучивших хворей и напастей.

– Мамочка, а где жила девочка?

– Как и положено фее, жила Злотовиста в самом живописном уголке леса, где пробегал журчащий ручей, в красивой избушке, окруженной деревьями, цветами и вечнозелеными полянами, на которых паслись ее кони.

– Мамочка, эту девочку зовут почти как меня!

– Да, Златка, почти как тебя, – улыбнулась мать.

– А как звали ее лошадок?

– Лошадок звали День, Ночь, Весна, Лето, Зима, Осень, Земля, Вода, Огонь и Воздух. И все они помогали Злотовисте хранить равновесие в природе и благоденствие в мире.

– Как им повезло, – улыбнулась девочка, представляя себе сказочный лес и красивых лошадок. – Тем, кто живет в тот волшебном мире.

– Так-то оно так, но, как это часто бывает, не все хотят делиться хорошим с другими. Однажды увидав Злотовисту на белоснежном скакуне с серебристой гривой – это был Воздух, – молодой князь Черният, владыка тех земель, полей и лесов, озер и рек, гор и долин, влюбился в прекрасную девушку без памяти и возжелал, чтобы стала она его невестой. Разузнав, где скрывается красавица, когда на мир опускается ночь, он стал наведываться в ее обитель и всячески ухаживать. Статный, ученый, велеречивый, в итоге Черният очаровал Злотовисту и уговорил поселиться в его замке.

День за днем он любовался ее грацией, восхищался красотой, окружал вниманием, одаривал подарками и устраивал пышные приемы в ее честь. Но со временем князю стало не по нраву видеть, как его невеста уносится прочь каждое утро и возвращается только под вечер, весь день проводя в заботе о зверях и растениях, в полях и дубравах, одаривая своим вниманием простой люд и своих обожаемых лошадей, вместо того чтобы проводить это время с ним и наслаждаться его обществом, ему одному дарить свой смех и свою любовь.

– И что сделал князь? – спросила девочка, во все глаза уставившись на мать.

– Разозлившись на любимую за отказ бросить свое ремесло, Черният заточил Злотовисту в высокой башне. Такой высокой, что из ее окна девушка даже не могла увидеть свой табун. День за днем проводила юная дева в заточении, в разлуке со своими лошадьми, вдалеке от природы, и день за днем силы покидали ее. Черният же упрямо отказывался это замечать и не слушал мольбы невесты. Даже ее слова о том, что он может потерять ее навсегда, продолжая держать здесь, и нарушить баланс природы, погубив тем самым весь мир, не образумили эгоистичного князя. Он лишь еще больше разозлился, приказал изловить всех лошадей Злотовисты и запереть в конюшне. Раз она ценит своих коней больше него, сказал мужчина, то не увидит их никогда.

Девочка шмыгнула курносым носиком и подтянула коленки к подбородку, обхватив их руками. На пушистых ресницах задрожала слезинка. Мать обвила ее одной рукой и, поглаживая, прижала крепче.

– Так дни превращались в недели, недели в месяцы. Табун Злотовисты бесновался, запертый в тесной конюшне, оторванный от своей хозяйки. А тем временем в природе творилось неладное. Ход времени нарушился: жаркое лето не сменилось дождями, урожай не взошел на полях, листва на деревьях не начала опадать, звери не приготовились к зимней линьке и спячке... Весь мир словно замер, и краски его стали блекнуть.

Но князь Черният не замечал этого. Чтобы отвлечься от черных дум, он проводил свои дни в замке в праздных развлечениях среди пестрой толпы гостей. Ему было невдомек, что своей жаждой обладать Злотовистой единолично он убивает свою любимую, обрекает свой народ и весь мир на погибель.

И когда в очередной раз князь пришел в башню, чтобы заставить красавицу повиноваться ему как хозяину и господину, то застал лишь ускользающий бледный силуэт своей любимой. Некогда полная жизни юная дева теперь превратилась в бесплотный призрак себя прежней. Вошедший в покои невесты Черният успел в последний раз узреть ее печальный лик, прежде чем девушка растворилась сизой дымкой в сгущающемся болезненном воздухе.

Девочка судорожно вздохнула. Кот повел ухом и поднял голову, устремив на нее изумрудный взгляд. Поглядев на ребенка пару секунд, он прижмурился, словно одобрительно улыбаясь.

– Мама, а что стало с лошадками?

– Лошадкам тоже не посчастливилось, Златка. Убитый горем и сжигаемый гневом князь прибежал на конюшню, готовый увидеть, что и кони растворятся в воздухе, как их хозяйка. Он до последнего думал, что чаровница Злотовиста сыграла с ним злую шутку, и это все ее чары. Но все кони были на месте и только беспокойно ржали и ставали на дыбы, обезумев от тесноты и так долго не ощущая присутствия своей покровительницы. Вне себя от ревности к ним Черният в сердцах проклял этих грациозных животных, обрекая их на существование лишь в жалком своем подобии.

На этом моменте дремавший кот вдруг встрепенулся, навострив уши, принюхался и громко мяукнул.

– Ой! – воскликнула женщина, вскочила с места и умчалась на кухню, откуда раздавалось шипение и потянуло подгоревшим.

Девочка сползла с дивана, подхватила ничего не подозревавшего кота на руки и умостилась вместе с ним на подоконнике. Тот не сопротивлялся, только поудобнее устроился у маленькой хозяйки на плече и монотонно заурчал ей в ухо.

За окном крупными хлопьями валил снег. Пушистые снежинки танцевали в причудливом ритме редких порывов ветра, мерцая в лунном свете.

– Златка, уже поздно. Оставь в покое Тень и иди чистить зубы и спать. Я позже приду пожелать тебе сладких снов.

– Мамочка, но ведь сказки не заканчиваются плохо! – совершенно серьезно заявил вдруг ребенок.

– А кто сказал, что сказка закончилась?

– Но ведь ты сама сказала, что Злотовиста умерла, а лошадки под заклятием.

– Я не говорила, что она умерла. Я сказала, что она исчезла.

Девочка озадаченно уставилась на мать. Та вздохнула с улыбкой, понимая, что дочь не пойдет спать, пока не получит удовлетворительного ответа.

– Перед тем как старый мир рухнул в тартарары, в народе пошла легенда, что одной из прорицательниц было видение: однажды в будущем фея Злотовиста вернется, воплотившись в другом облике, освободит свой табун и снова возродит тот мир к жизни. Вот так-то.

На мгновение девочка о чем-то задумалась, глаза ее засияли озорством, и вот она уже вприпрыжку выбежала из комнаты, не дожидаясь, пока мать повторит свой наказ.

– Злата – Тень! – крикнула та ей вдогонку.

Из коридора раздался задорный смех, и в следующий миг на пороге появился черный кот. Усевшись на привычное место, он принялся вылизываться, приводя в порядок взъерошенную ребенком шерсть. Закончив, он посмотрел на женщину.

“Красиво рассказываешь, Марушка. Так-то все было, да не так”.

Ведьма выгнула бровь, бросив взгляд на фамильяра.

– По-твоему, я должна была рассказать шестилетнему ребенку всю правду? Что обезумевший от вожделения темный владыка заточил фею в подземелье, где она света белого не видела, оградил черными заклинаниями и, когда она отказалась ему повиноваться, в приступе бессильной ярости убил? И что весь честной люд даже пальцем не пошевелил, чтобы вызволить бедняжку, без которой у них ничего бы не было, за что и поплатился? А ведь достаточно было всего лишь выпустить табун на волю.

Кот примирительно зажмурился, соглашаясь с ведьмой.

– Она и так была под впечатлением даже от такой смягченной версии. Моя б воля, я бы еще несколько лет не рассказывала ее Злате, да Гриша настоял.

“Ты права, Марушка, как всегда. А теперь налей мне молочка, пока еще теплое, и разойдемся полюбовно. Поздно уже, спать пора”.

– Хитрая твоя морда, – покачала головой ведьма, но все же пошла на кухню за угощением.

Яркое полуденное солнце ласково пригревало, играя всеми цветами радуги на поверхности толстого снежного ковра, выпавшего за ночь. Местный дворник, дядя Гриша – крепкий мужчина средних лет, остановил свою юркую метлу, которой расчищал дорожку для пешеходов (пусть и редких в этих краях, но это его долг и святая обязанность, а долг для него превыше всего), чтобы с высоты своего внушительного роста взглянуть на бегавшую неподалеку Злату. Зима в этом году выдалась не очень снежная, и теперь ребенок, как и свойственно всем детям, пользовался возможностью вволю наиграться, пока снег не стаял.

Никто из местных уж и не помнил, как в их забытом богом крае появилась эта заводная девчушка. Просто в один прекрасный момент пани Марушка – тихая, приветливая, весьма симпатичная, как на Гришин взгляд, но в свои тридцать пять все еще одинокая женщина – вышла гулять с коляской, в которой лежала вот эта заводная кукла. И как она тогда лежала, удивился дворник. Едва ходить научилась – за ней не угнаться, вечно под ногами сновала.

Вот и сейчас, выскочив из дома как ошпаренная, она понеслась через заснеженную лужайку прямо к нему.

– Дядя Гриша! Дядя Гриша! – скакала вокруг него девочка, следом за которой трусил черный кот, то и дело проваливаясь в рыхлый снег по самую шею.

– Чего тебе, золотко?

– Я Златка, – упрямо поправила его девочка.

– Да знаю я, – густо рассмеялся мужчина.

– А можно я конячек проведаю? Им, наверное, скучно стоять одним, да и не видно ничего, поди. Глазки ведь снегом залепило, и они не видят, как вокруг красиво!

Гриша, который тут был и за дворника, и за смотрителя, озадаченно вздохнул и украдкой огляделся.

Дом Марушки стоял почти на отшибе, на окраине города, вместе с еще несколькими такими же скромными домиками, пережитками прошлого, которые местные власти планировали снести, сколько люд себя помнит, да так и не собрались. Марушку соседи уважали и любили, нередко обращались за советом иль помощью какой – она никому не отказывала. Иногда к ней захаживали и незнакомые люди. Приходили хмурые, печальные, под гнетом тревог; уходили воспрянувшие, с надеждой в глазах. Временами захаживал к ней и Гриша на ароматный чай со свежей выпечкой – Марушка знатной была хозяйкой, да и по-мужски подсобить... по хозяйству.

Рядом, через дорогу, располагалась заброшенная территория некогда популярного в городе луна-парка, который, с развитием инфраструктуры и индустрии современных развлечений, со временем стал не нужен и захирел. Что могли, вывезли на другие точки, осталась только громоздкая конструкция с цепными качелями да скромная карусель с лошадками. Казалось, жильцам бы съехать, перебраться «в цивилизацию», но что-то их здесь держало. Кого тишина и уединение, кого свежий воздух и раскинувшийся за домами лес, а кого и то, и другое, и еще что-то свое вдобавок.

И вот стоило Злате немного подрасти, чтобы гулять самой, заброшенный луна-парк, вверенный Гришиным заботам по охране его от вандалов и наркоманов, стал ее любимой игровой площадкой. А карусель – любимой игрушкой.

– Только смотри мне, аккуратно. Я там снег не убирал, ведь кроме тебя, чертенок, туда никто не лезет, – покачал головой мужчина, говоря последнее уже во след убегающей девчушке. Он отпустил ее спокойно: с того места, где он работал, площадка с каруселью хорошо просматривалась, так что Златка все время будет у него на глазах. А это самое главное, ведь приглядывать за ней – его долг и святая обязанность. А долг для него превыше всего. Гриша улыбнулся в густую недлинную бороду, наблюдая, как девочка ладошками в варежках нежно смахивает рыхлый снег с алебастровых морд лошадей.

Много лет стоят они здесь, обдуваемые всеми ветрами, под снегом, дождем и палящим солнцем. Позолота давно не сияет на их нарисованной сбруе, цвета выгорели на попонах, краска во многих местах осыпалась, дети давно не пинали в нетерпении их бока своими пяточками, но гордая поступь рвущихся вперед коней все так же притягивает к ним взгляд. А главное – до них никому нет дела. Кроме Златки.

– Ты будешь моим Днем, а ты будешь моей Ночью, – приговаривала девочка, любовно поглаживая бока белой и черной лошадок, запряженных в салазки. Затем подошла к другой, одиночке, и стряхнула снег, из-под которого показалась коричневая шея. – А ты будешь Осенью.

Тень, следовавший за девочкой попятам, полностью оправдывая свое имя, прохаживался между алебастровыми ногами неподвижных фигур, оставляя легкие следы мягких лапок на снегу. Время от времени, подобно всем котам, он отирался о них, пока в какой-то момент горстка снега не съехала по глянцевому боку лошади прямо ему на макушку. Возмущенно мяукнув, кот отряхнулся, а в морозном воздухе раздался звонкий детский смех...

...Шумно хлопая крыльями, птицы взмыли в небо, кружась над кронами деревьев. Зеркальная гладь мелкой речушки пошла рябью, заставив зверье на берегу вскинуть головы и навострить уши, вглядываясь в даль. Земля задрожала. Казалось, все вокруг пришло в движение, ожило, повинуясь единому инстинкту.

Вспенивая копытами прозрачные воды, вздымая в воздух облако водной пыли, по лесной реке несся табун прекрасных коней всех возможных мастей. Вороной и белый златогривый, рыжий и серый, саврасый и пегий, бурый, каурый и соловой – они неслись стройным клином, оглашая окрестности своим бодрым ржанием. Их густые длинные гривы и хвосты, подобные следам от комет, волнами струились по ветру; шелковым блеском сверкали на солнце лоснящиеся шкуры, под которыми перекатывались мускулы их мощных скульптурных тел; ноздри раздувались, шумно втягивая и выпуская воздух. Впереди всех мчался белоснежный статный жеребец с серебристой гривой, неся на своей спине прекрасную юную наездницу. Ее длинные косы взмывали вверх при каждом движении, легкие одежды развевались в такт дикой скачке, сливаясь с гривами коней в один струящийся водопад. Казалось, она совсем не держалась. Казалось, она была единым целым с конем и с самим ветром.

Табун проносился по лесам и лугам, и везде, где ступали копыта коней, распускались цветы, зеленели травы, природа дышала с удвоенной силой. Озаряя все вокруг сиянием своих глаз и согревая теплотой улыбки, Злотовиста вдыхала жизнь в некогда увядший мир, возрождая его и даря надежду каждому, кому посчастливилось наблюдать резвый бег волшебного табуна...

***

Где-то на краю мира, объятого пламенем разрушения, старая провидица вышла из транса. С выцветших глаз ушла белесая поволока, на губах блуждала улыбка, смягчая морщинистое лицо, освещенное всполохами огня. Она все увидела.

– Все будет хорошо, ты только отыщи их, Геральт. Отыщешь их – найдешь и ведьму. Поведай ей все как есть.

– А если она не поверит? – усомнился крепкий мужчина средних лет.

– Поверит. Просто покажи ей ребенка, и она сама все поймет.

Старуха бережно передала крохотный сверток в могучие руки. Из-под ажурного края покрывальца на Геральта уставились огромные голубые глаза младенца, в которых, казалось, отражалась целая вселенная.

– И помни: оберегать ее любой ценой до назначенного срока – твой долг и святая обязанность.

– Будь спокойна, провидица. Долг для меня превыше всего, – отозвался Геральт, прижимая к себе малютку, и шагнул в портал...