
На землю опустилась ночь.
«...Две одинокие звезды бесцельно бороздили просторы космоса. В черной холодной пустоте два ярких огонька летели навстречу друг другу и не подозревали о своей скорой встрече. Вокруг них мерцали мириады таких же, как они, «светлячков»: одни уже почти умерли, другие только-только появились на свет, с удивлением обнаружив себя в вязкой промерзшей пустоте. В общем, жизнь текла своим чередом. Каждую секунду изжившие себя вселенные рассыпались в пыль, а на освободившееся место приходили новые, непохожие на остальные миры.
И вот, когда казалось, что ничего нового уже не может произойти, два ярких огонька встретились. Такое бывает иногда. Где-нибудь на стыке тысячелетий обязательно происходит что-нибудь эдакое. По закону жанра именно оно переворачивает вселенную с ног на голову. Должно же случаться нечто такое, иначе жизнь становится скучна.
Вот и сейчас от яркой вспышки я ослеп на короткий миг. И мир перевернулся...»
Газета, шелестя страницами, упала на пол, утянув за собой чашку кофе. Узорчатый фарфор со звоном разлетелся в разные стороны комнаты. Недопитая кофейная жижица уродливой кляксой растеклась по полу, зацепив распластавшиеся рядом желтоватые листы.
Повисла гробовая тишина.
Конрад нехотя посмотрел в сторону источника шума.
– Какого черта? – рассержено крикнул он, откладывая в сторону бумагу с ручкой. – Только засяду за мемуары, как сразу же что-нибудь или кто-нибудь мешает мне начать очередную главу воспоминаний! Что на этот раз?
Мужчина нахмурился и злобно уставился на виновников неожиданного беспорядка – гурьбу молодых нагловатых мышей.
– Вам жить надоело?!
В испуге мыши разбежались кто куда, будто и не было их вовсе.
Помучив еще минут пятнадцать листок и исчеркав его до неузнаваемости, он заставил себя подняться с кресла.
Напротив по-домашнему уютно потрескивали дрова в камине. Пахло хвоей и можжевеловыми ветками. Сквозь этот чарующий запах неуловимо пробивался аромат свежемолотого кофе и шоколада.
На Конраде была надета полосатая пижама. Голову украшал красный колпак с белым помпончиком, а ноги – тапочки «зайчики». Это был один из немногих моментов, когда несостоявшийся писатель выглядел столь неформально, что даже мыши потеряли всякий страх в его доме.
«Да, плохая была идея предаться слезливой ностальгии в столь нелепом виде. А ведь почти получилось!» – с грустью подумал он, закуривая папиросу.
Мысль ушла. Следом за мыслью испарилось вдохновение. Очередная попытка запечатлеть на бумаге прожитые годы с треском провалилась. Начинающийся день был безвозвратно испорчен. И кто виновник? Какие-то мыши-шалопаи.
Тяжело вздохнув, Конрад откинул в сторону листок и отправился прочь из комнаты. На полу остались лежать газета да осколки разбитой фарфоровой чашки в остывшей черной лужице. Они с укором смотрели вслед удаляющейся фигуре, но ничего не могли с этим поделать.
За окном удушливо стелилась сонная нега. Дом спал. Ему снился зеленый луг, журчащая река и голубое солнечное небо. Иллюзорный оазис посреди безжизненной пустыни – сон во сне. Где-то под фундаментом лежал ковер из раскаленного грязно-желтого песка. Обжигающий зной накалил крышу добела, поэтому на ней давно не сыщешь кошки.
Внутри дома было заметно свежее. Под потолком тихо жужжал кондиционер, и ободряющая прохлада мягкой поступью бродила из стороны в сторону, прикасаясь ко всему, на что только падал ее взгляд.
Одинокий гость блуждал по просторным комнатам на пару с ней, но в доме никого не было. Тишина и та, казалось, притаилась в самом укромном уголке вместе со всеми звуками.
Обстановка поражала воображение. То тут, то там была расставлена антикварная мебель. На лакированной поверхности столов застыло столовое серебро и иные разношерстные безделушки.
«Тик-так, тик-так» эхом разносилось по одной из комнат – массивные часы с маятником безразлично отсчитывали время, нарушая нагоняющую дрему идиллию. Вдоль стен гордо возвышались гигантские деревянные стеллажи с ветхими фолиантами. Посредине комнаты стоял дубовый стол с позолоченными вставками, на котором были разбросаны бумаги, перьевые ручки и разноцветные карандаши. Где-то с краю небрежно чернела полная окурков пепельница, а рядом – полупустой пузатый бокал с бордовой жидкостью.
Гость замер в дверном проеме, с любопытством разглядывая обстановку. Рабочий кабинет Конрада предстал перед его глазами во всей красе.
– Ну, как тебе моя нора? – послышался за спиной незнакомца смеющийся голос. – Редкостная помойка, правда? Как спалось? Это не на раскаленном песке спать. Проходи, располагайся.
И они неспешно прошли в кабинет.
На хозяине дома уже был надет коричневый твидовый костюм. Он был бодр и свеж. От былой нелепицы не осталось и следа, только из правого кармана пиджака осторожно выглядывал помпончик ночного колпака.
– Итак, друг мой, – начал Конрад, усаживаясь в кресло, – места, где мы находимся сейчас, по сути, нет. Дом, мебель, книги – все иллюзия. И мы с тобой в какой-то степени тоже. Это как сон во сне, только лучше. Мир этот тянется тысячей незримых нитей по вселенной, едва касаясь других миров. Стоит только захотеть, и мы сможем распахнуть двери в новые, доселе неизвестные науке измерения. Посему иные двери лучше вовсе не открывать. Но об этом позднее. Пока же я озвучу первое правило этого дома: Ничего не трогать. Я сам порой не знаю, что тут может произойти в следующий момент, ибо тоже являюсь гостем. И пока мы нужны этому месту – нам нечего бояться. Пока нечего бояться.
Где-то далеко-далеко, где восходит жаркое солнце, бушуют дикие ураганы. Растрескавшаяся от непрекращающегося зноя пустошь разделилась пополам. В одной ее части зеленеют оазисы, а в другой – только палки, камни да обжигающий жар тысячи пустынь. Дом же наш стоит прямо на самой границе этих двух полюсов. Лучшая часть этого мира нам недоступна, а значит, мы видим лишь разбросанные на песке палки и камни. Большего нам не дано. Для остального нам дарованы сны. Их обрывки долетают до нас с порывами шквалистого ветра. Стоит закрыть глаза, как эхом доносится до нас прошлое. Опусти веки и ты увидишь, как в разноцветном вареве тонут короли и королевы, как гибнут и воскресают королевства, как рассыпаются на тысячи мелких огоньков их замки и тюрьмы, как тают в радужных языках пламени фантазии они сами и их причудливые силуэты. Но стоит снова открыть глаза, как все возвращается на круги своя. Знакомые до боли предметы мозолят взгляд. Реальность хищным зверем ходит вокруг нас, выжидая удачную возможность для нападения. А между тем мы везде и нигде. Нас попросту нет, и в тоже время мы сидим в этом кабинете друг напротив друга. Я несу весь этот бред, а ты молча слушаешь меня.
Обстановка вокруг незаметно меняется. Приглядись, и ты увидишь, как изменился кабинет, пока я с тобой разговариваю. Беспорядок исчез. На столе стоят две чашки крепкого кофе. Воздух как никогда свеж, потому что над нашими головами жужжит кондиционер. Мы сидим и совершенно не замечаем произошедших перемен.
Ты чувствуешь, как бешено колотится сердце? Как оно хочет выпрыгнуть из груди? И крупные капли холодного пота стекают по лицу? Как в голове судорожно начинают копошиться воспоминания? А потом в ней что-то щелкает, и скомканные тела воспоминаний застилает белый лист? Я прав?
– Да.
– Пусть секунды бегут по спирали, не сбавляя ход. Пусть покрываются пылью основы мироздания. Сейчас они для нас представляют лишь ненужное нагромождение банальностей. Со временем память вернется. Доверься мне. Амнезия – штука неприятная, но вполне излечимая. Главное, вовремя сменить обстановку. Итак, ты готов к небольшому путешествию?
– Какому путешествию?
– Я думаю, для твоих серых клеточек было бы полезно немного развеяться. Да и мне не мешало бы. Что может быть лучше небольшой поездки? В Дублин, например? Я взял на себя смелость заказать два билета на поезд. И еще с вечера собрал чемоданы.
– Звучит заманчиво, тем более что я никогда не был в Дублине. И вообще, кажется, нигде не был.
– Отлично! Поезд отходит через три часа. У нас еще есть время собраться в дорогу. Благо, чемоданы я еще утром отправил с почтовым курьером. Звучит странно, правда? Учитывая вид за окном. Но, как я уже говорил, мир вокруг нас – иллюзия. Тут возможно все, что угодно. У тебя в запасе полчаса на сборы а потом мы отправимся в дорогу. Дублин ждет!
С этими словами Конрад вскочил на стол и принялся махать невесть откуда взявшейся в руке шпагой. Минуту-другую он с криком «я-а-а-р-р!!!» размахивал клинком, а потом как ни в чем не бывало спрыгнул на пол и со спокойным видом удалился прочь, обронив напоследок:
– Я буду ждать тебя через полчаса в гостиной. Не опаздывай.
Оставшись в одиночестве, гость снова принялся бесцельно бродить по дому.
Только сейчас путник заметил, что дом живет своей жизнью. Облик комнат постоянно преображался, двери хаотично менялись местами, а кабинет и вовсе бесследно исчез. Только гостиная оставалась неизменной.
На стенах были развешаны странные черно-белые портреты людей в причудливых масках. Осенние пейзажи вязко растекались по полотнам. От них веяло прохладой, сыростью и палой листвой. То и дело мелькали деревья, небольшие кирпичные домики и линии электропередач. Они гулко проносились мимо под монотонный стук колес. Поезд на всех парах несся вперед, и растекшимся за мутным окном желто-красным акварелям было никак не угнаться за ним.
Конрад, слегка покачиваясь, сидел задумчиво уткнувшись в газету. На нем был надет застегнутый на все три пуговицы твидовый костюм серо-зеленого цвета. Кожаные налокотники и пуговицы делали пиджак стильным. Под пиджак была подобрана белоснежная накрахмаленная рубашка, черный галстук и черные же лакированные ботинки. Чуть тронутые сединой волосы, тщательно зачесанные назад, блестели от огромного количества геля, а усы были лихо закручены в лучших традициях английских джентльменов. Весь его вид магнитом привлекал внимание других пассажиров.
Его спутник, напротив, был неприметен. Он сидел, укутавшись в черный кожаный плащ, и не мигая смотрел в окно. Его смоляные волосы аккуратно собраны в хвост. Остроносые сапоги шершавыми подошвами отстукивали ровный ритм по красному полу.
На маленьком столике, разделяющем путешественников, в массивных серебряных подстаканниках застыли толстые граненые стаканы с остывшим несладким чаем.
По вагону витал сладковатый табачный дым. И запах женских духов еле слышно щекотал нос.
Сонные пассажиры вполголоса перешептывались друг с другом. Их покой изредка нарушала гремящая тележкой с напитками проводница. Но стоило ей уйти, как они засыпали вновь. Им всем снилось одно и то же сновидение – приторное, как малиновый дождь, и вместе с тем кислое, как уксус.
Минута-другая, и осень становится все ближе. Там, в Ирландии, повсюду, где ни окажись, в воздухе ощущается магия. Время будто застыло. На извилистых улицах Дублина порой можно повстречать толпу викингов или одиноко бредущего Джеймса Джойса, вдохновленного местной природой.
Поезд все ехал и ехал Дублину навстречу. Крупные дождевые капли бились о стекло. А за стеклом раскинулась желто-красная осень. Постепенно листья сковывал иней. Мир сжался до размеров горошины. И таял.
Только стук колес заунывно пел свою колыбельную песню...
Поздний вечер незаметно опустился на Дублин. Мелкий мерзкий дождь беспрерывно лил с самого утра. Автомобили, шурша шинами, неслись по мокрому асфальту. Свет фар разрезал вставшую на пути темноту, обнажая чуть белесую дождевую завесу. Промокшие листья, беспомощно распластавшись вдоль обочины дороги, молчаливо провожали уносящиеся вдаль авто.
В воздухе все отчетливее чувствовалось прохладное дыхание осени. Она везде. Даже пряный запах бакалейных магазинчиков, вырвавшись на улицу, приобретал неповторимый налет.
То и дело в закоулках мелькали тени. Это коты и кошки вышли в ночь на поиски приключений. Как водится – ночью все кошки серы. Они шуршали целлофановыми пакетиками, скребли по дощатым настилам, гремели мусорными бачками и гуляли сами по себе, изредка обмениваясь сочным «мяф!» с независимо бредущим рядом соседом.
Так же и с людьми: пока одни устало двигались с работы в теплые уютные квартиры, другие выходили в ночь по своим темным и не очень делам. Несмотря на это, на улице было почти безлюдно. Редкие прохожие шли, скрывшись под зонтами, задумавшись о своем.
Одинокий черный кот уселся под дверью магазина «Книги и сувениры Бэрронса». Он вымок и продрог, но сидел с гордо поднятой головой. Казалось, он совсем не обращал внимания на дождь, и вся эта непогода для него – пустяк. Его вид буквально говорил: «Все проходит – и это пройдет». Но стоило у магазина притормозить такси, как кот внезапно преобразился: гордость улетучилась без следа, а взгляд стал грустен и несчастен.
Из такси вылезла девушка. Быстро расплатившись с водителем, она проскользнула под козырек и чуть не споткнулась о примостившегося на пороге кота...

|