Карта ролевой игры "Викинги. Властители морей"

Ночь сгущалась. За стенами бревенчатого дома, что стоял на окраине города, лил дождь, проказник-ветер трепал макушки деревьев. Со стороны реки тянуло холодом, а в доме было сухо и тепло. Рядом с домом находилась кузня. Ведь отец Брунхильды, Берхард, был мастером кузнечного дела. Знания этого ремесла мужчинам в семье Брунхильды передавались из поколения в поколение. Прадед, дед, отец – все они были кузнецами. Полуобнаженные, могучие, с тяжелым молотом в руках, освещенные пламенем кузнечного горна, черные от копоти. Они ковали железо, делая из них различные оружия и воинские снаряжения, а так же и то, что годно в обиходе. Работа была тяжелой, но позволяла содержать семью пусть и небольшом, но достатке. Прадеда и деда Брунхильда никогда не видела, давно они уже умерли, но отец про них всегда с гордостью рассказывал ей. Вот только не было у Брунхильды брата, которому отец бы передал своё дело, так получалось, что по их линии в семье никогда не рождалось больше одного мальчика. А мама Брунхильды, Кримхильда, не смогла подарить мужу сына, да и смерть её уже забрала. Так что у Берхарда было только две дочки – Брунхильда и Урсула. Какой прок от них Берхарду в кузнечном деле. Брал учеников-помощников, работы много, а двух рук не хватает. Ну а женский удел вести хозяйство. За домом располагалась пристройка, по одну перегородку были куры, по другую пару свиней и коз. Небольшой огород, где Брунхильда с Урсулой выращивали, бобы, фасоль, горох, капусту, морковь и лук.
Брунхильда перевернулась на другой бок и уставилась в темноту, прислушиваясь к шуму дождя. И хотя и надо было вставать с восходом солнца, сон никак не шел. Рядом спала Урсула. На широкой скамье и мягком, набитым соломой и ароматными травами тюфяке, им было совсем не тесно. А в холодное время года спать вместе всегда намного теплее.
- Брунхильда – шепотом позвала сестру Урсула – Ты спишь?
- Нет – повернувшись к сестре, ответила шепотом девушка, чтобы не разбудить отца – А ты почему не спишь?
- Это правда, что ты скоро выйдешь замуж?
- За кого? Кто тебе сказал?
- Когда я носила отцу в кузницу молока попить, то слышала, как он разговаривал с Аландом. Они говорили о тебе. Отец сказал, что лучшего мужа для своей Брунхильды он и представить не мог. Аланд ведь давно уже работает с нашим отцом, и ты его хорошо знаешь. Ты хочешь за него замуж? – в тихом шепоте слышалось любопытство. – Тебе ведь уже девятнадцать, пора уже.
- А тебе всего десять и много ли ты понимаешь – упрекнула сестру Брунхильда – Кто меня будет спрашивать, хочу я или нет. Как отец скажет, так и будет.
- Я слышу по голосу, что тебя это не обрадовало. Тебе он не нравится? А если ты скажешь отцу об этом, может он передумает, ведь ты его дочь и он любит тебя – рассуждала Урсула
- Отец любит нас обеих и всё, что он делает, он делает нам во благо. Так и должно быть, что девушка должна выйти замуж, а я ещё в девках засиделась. Когда мама умерла, ты была ещё маленькой, кто бы о тебе заботился? Теперь ты уже выросла и многому научилась, и сама можешь по хозяйству справляться. А меня можно уже замуж выдавать. – Брунхильда оглянулась на занавеску, за которой спал отец – Мы женщины не вправе выбирать. И если мне этот союз и не по сердцу, придется просто с этим примириться. Помню мама говорила про папу, что сначала он ей очень не понравился и она его даже побаивалась. А он то её сразу из всех девиц на выданье приглядел. И после совместно прожитого года она поняла, как ей повезло.
- Думаешь, и у тебя так будет?
- Ничего я не думаю и думать об этом не хочу. Мне пока отец ничего не говорил. А теперь давай спать.
- Злишься? – Урсула протянула руку и погладила сестру по щеке. – Но Аланд ведь не страшный и отец говорит, что у него руки откуда надо растут, что он дельный парень. Ой!.. Что это?! – девочка испуганно приподнялась и прислушалась.
- Где?- Брунхильда приподнялась следом и тоже стала прислушиваться – Что тебе послышалось?
- Будто кто-то кричал – сестра вцепилась в руку Брунхильды – Разве ты не слышала?
Как не напрягала свой слух Брунхильда, но кроме дождя и шума ветра ничего не слышала. Она успокаивающе погладила сестру по голове и поцеловала в лоб. Уложила её обратно рядом с собой и обняла.
- Спи, это всего лишь какая-нибудь ночная птица. Тебе нечего бояться.
- Брунхильда, расскажи мне какую-нибудь историю – Урсула вздохнула и прижала голову к плечу сестры – Я знаю, что уже поздно, но ты обещала.
- Ну, хорошо. Тогда слушай – Брунхильда улыбнулась и, закрыв глаза, стала рассказывать одно сказание , которое ещё в детстве слышала от матери, а та в свою очередь от своей матери.- В Вормсе на Рейне царствовали три бургундских короля Гибиха: Гунтер, Гизельхер и Готмар. И была у них сестра, прекрасная Гримхильда. А ещё у них был начальник дружины – свирепый Хаген. В один прекрасный день въехал к ним во двор чужеземный герой богатырского сложения, в великолепных доспехах. И звали его Зигфрид, сын короля Зигмудна с Нижнего Рейна. Безродным отроком вырос он в чаще лесной под присмотром кузнеца-альба. Победил грозного дракона и вымазав своё тело чудодейственным снадобьем из расплавившейся роговой оболочки, стал неуязвимым, кроме одного места, между лопаток. Он убил споривших из-за отцовского наследства королей-альбов – Нибелунгов и захватил их золотой клад «Сокровища Нибелунгов». И его-то он и привез на седле позади себя на своём коне. Гибихунги с почетом приняли прославленного витязя. Он пировал с ними и выезжал на ратные подвиги. Они смешали свою кровь с его кровью, обменялись клятвами верности и нарекли его своим названным братом и соправителем. И выдали за него замуж свою сестру Гримхильду.
- Он для этого и приехал к Гибихунгам, чтобы женится на Гримхильде? – перебила сестру Урсула.
- Конечно, ведь Зигфрид был наслышан о её красоте… - Брунхильда не успела договорить, как около дома раздался протяжный собачий вой.
- Хаки воет. Что это с ним? – настороженно спросила Урсула и обе сестры притихли. Через какое-то время собака опять завыла
- Пойду, выгляну, посмотрю чего это с ним – нарушив молчание, сказала старшая сестра и поднялась. Нашарила в темноте свои сапожки из сыромятной кожи. Обулась. Нащупала плащ, накинула поверх ночной рубахи, и стала пробираться к двери.
- Говорил, надо было гнать его прочь. Ишь, прикормили приблудыша, теперь спать мешает – заворчал отец сквозь сон.
Брунхильда промолчала и тихонько вышла из дому. Дождик всё ещё капал. Темно было. Оглянулась по сторонам. Всё как обычно. Тихо было. Во многих домах не мерцал уже огонек света. Пёс на цепи около грубо сколоченной будки. Хвост к верху, шерсть дыбом и носом по ветру в сторону реки. Увидел хозяйку, заворчал и опять всё внимание в сторону реки.
- Чего расшумелся? – приласкала Брунхильда пса – Отец выгонит тебя, будешь попросту лаять.
Но Хаки даже ухом не повел на голос хозяйки и её прикосновение, ощетинившись, рычал и скалился, будто чудище видел. Девушка посмотрела в ту сторону, куда пёс направил свой нюх, но за завесой дождя так ничего и не увидела. А рядом с домом, на ветку дерева, приземлился ворон. Каркает и смотрит на девушку и собаку.
-Кыш, черная птица, не к добру ты летишь – махнула Брунхильда на ворона рукой, сгоняя птицу с ветки - Кыш.
Ворон ещё раз каркнул, сверкнул своими черными глазищами, взмахнул темными крыльями и полетел…


И вдруг надрывно зазвонили колокола возвещая о надвигающейся беде. Брунхильда замерла, не до конца веря в происходящее. Отец выскочил из дому, волосы взлохмачены. Отец хоть и в годах уже был, но крепок телом. И хоть по природе своей и не воин, но за семью свою биться будет до конца. Метнулся Берхард в кузницу за оружием на ходу крича дочери:
- Чего стоишь, беги за сестрой и в лес скорей!
Люди уже кричали, сквозь крики и плачь, она слышала, что это норманны пришли в их землю. Брунхильда отцепила заливающегося лаем пса и к дому скорей за Урсулой.

Забежала Брунхильда в дом, а сестра ей уже на встречу бежит. Лицо бледное, взгляд напуганный. С улицы слышен оглушающий звук кровавой бойни. Сознание рисовало ужасные картины. Сердце готово было выскочить из груди от страха. За отца боялась, за сестру боялась, за себя. Схватила Урсулу за руку и к дверям. Но представшая картина в ночи была настолько ужасающей, что в ступор ввела. Люди бежали, кричали, дети плакали. Варвары рубили топорами и мечами жителей города, не щадя ни женщин, ни детей, разоряли, поджигали дома. Смерть пришла в их город, жестокая и несправедливая. Отец уже с мечом в руках схлестнулся с одним из варваров. Много их было, куда её отцу до таких диких и кровожадных убийц. Это правда болью отдалась в груди, перехватывая дыхание. Широко распахнутыми глазами, она видела как отец отражает мечом один удар за другим. Бежать надо. Бежать!Но как же отец? Рядом Урсула заплакала, крепко-крепко стиснула ладонь сестры. Не переживет эту ночь отец, в отчаянии подумала Брунхильда. Дернула сестру за руку и побежали они через двор мимо дерущихся, мимо кого-то ещё. Пелена слез застилала глаза, ноги спотыкались и путались в одежде.
- Бежим, милая, бежим скорее! - подгоняла сестру Брунхильда
Вдруг перед ними выскочил один из варваров. Оскалил зубы в жуткой улыбке, замахнулся топором. Брунхильда вскрикнула, Урсула завизжала. Резко свернула за угол одного из домов и ещё пуще припустила, таща за собой сестру. А позади раздавался злобный смех и топот ног. Ещё один дом, ещё раз за угол свернула, петляя между постройками, перескакивая через мертвые тела.

Петляя по узким улочкам они бежали с сестрой почти задыхаясь. Вдруг рука дернулась в которой Брунхильда сжимала ладонь сестры. Урсула закричала и ещё громче заплакала. Брунхильда остановилась и обернулась. Викинг, что преследовал их, а может это был уже и другой, все они для неё были на одно лицо. Лицо смерти. В одной руке топор, в другой сжимает в кулаке волосы её сестры, а глаза словно безумные.
- Нет! - умоляющее крикнула Брунхильда, срывающимся от ужаса голосом - Отпусти её! Дитя всего лишь! Пощади! - кинулась к нему, вцепилась в руку, что держала её сестру. Заглянула в его перепачканное кровью лицо- Прошу, не надо - затрясла его руку с подступившей истерикой.
Тут выскочил из-за угла Хаки и с рычание кинулся на викинга. Вцепился ему в ногу, стал рвать вгрызаясь в одежду человеческую плоть. Варвар отшвырнул Урсулу. Та больно ударилась о стену постройки, съехала на землю, сжалась в комочек и скулит, как щенок. А мужчина замахнувшись топором, рубанул по собаке. Раздался душераздирающий визг. Хаки забился в конвульсиях и затих. Викинг сунул окровавленный топор за пояс схватил Брунхильду за волосы ухмыляясь. Толкнул рядом находившуюся дверь, потащил за собой упирающуюся девушку. В доме было темно, но видно было, что и тут уже побывали. Всё разгромлено. Под ногами скользко от крови. На полу лежал мужчина со вспоротым животом. Глаза его были открыты и уже пусты. Пнул мертвое тело викинг, бросил Брунхильу на грубо сколоченный стол. Зажал своим мощным телом. Ударил по лицу, чтоб не дергалась.
- Будешь хорошей девочкой, может сохраню жизнь.. и тебе.. и малой тоже. - сказал и засмеялся, викинг.
Как хорошо бы было, лишиться сознания, не видеть, не чувствовать. Уставилась в темный потолок, закусила и без того разбитую губу, сдерживая крик отчаяния и отвращения. Тошнота подступала к горлу. Не видеть, не чувствовать... А грубые мозолистые руки шарят по телу причиняя боль. Мужчина сопит над ней, смеётся, пошлостями сыплет. Задрал одеяние на ней, пристроился меж ног её, навалился всем телом. Боль была. Но это не сравнится с душевной болью. Использованная, униженная, девушка молча снесла надругательство, не шевелясь, словно мертвая, с застывшими, немигающими глазами. Опять пощечина.
- Чего развалилась?! - засмеялся викинг, покончив со своим грязным делом. - Притихла. Понравилось, что ли? Давая вставай и соплячку свою бери. Так уж и быть, может сгодитесь ещё.
Встряхнул грубо, толкнул к выходу. Брунхильда почувствовала маленькую ручку в своей ладони. Урсула. Крепко сжала ладонь сестры. Вздохнула глубоко и только потом посмотрела на неё. Зареванная, грязная, она смотрела на неё глазами полными страха и ужаса. Этого никогда не забыть ни ей, ни самой Брунхильде. Повязал их викинг, подтолкнул в сторону дракаров на реке. Они прошли мимо их дома. Когда-то их дома. Теперь уже ничего не останется от него. Пламя лизало дерево. Во дворе лежал отец, обезглавленный.
- Закрой глаза, не смотри. - сказала хриплым голосом, а сама последний раз кинула взгляд и мысленно попрощалась с отцом, зная что это картина всегда будет стоять перед глазами.
И вот они уже у воды. Плетется вереница пленных. Викинги грузят на свои дракары награбленное. Бахвалятся перед друг другом. Брунхильда смотрела на это безразличным взглядом, отрешенная. Слез уже не было. Только тупая, ноющая боль в груди, во всем теле. Викинг что их захватил толкнул её к кораблю. А ноги не слушались, плюхнулась в воду. За это пинок под зад получила. рядом раздался дружный смех. Встала Брунхильда, не обращая внимание и пошла дальше. Сестра не отставала...
Викинги уселись за весла и они отчалили от берега. Пленные, кучкой жались к друг другу. Кто-то плакал, а кто и жалобно выл. Викинги щедры были на оплеухи и пинки. Брунхильда прижала к себе сестру, натянула капюшон на голову и стала нашептывать ей успокаивающие слова. Думать о том, что их ждет не было смысла. И так было понятно. Рабы. Жизнь, хуже чем у собаки. Никто.

Один из викингов рванул её за шиворот и поволок за собой. Урсула подскочила волнуясь за сестру и не желая оставаться без неё. Брунхильда обернулась и покачала головой. Притащили её к какому-то викингу, швырнули на пол подле скамьи на которой тот лежал. Воин был без сознания с залитой кровью лицом. Девушка ошарашенно уставилась на него, на того кто её притащил. Как, как она может прислуживать этому убийце и вору? По ней так лучше сдох бы. Но слова брошенные рыжим викингом насторожили её. Им действительно ничего не стоит свернуть ей шею, если тот умрет. Сунули ей в руки воду и куски ткани для перевязки. Брунхильда посмотрела на раненого с ненавистью, отвращением и презрением, и стала отирать его лицо. Промыла рану на виске, наложила повязку.

Сколько они плыли Брунхильда не могла понять. Для неё время как-будто остановилось. День сменяла ночь, потом обратно, а ей было всё равно. Стоит закрыть глаза, как оказывалась во власти кошмаров. Единственное что её удерживало от отчаянного поступка это сестра. А так, убилась бы уже. Молча сносила все тяготы пути, издевки и грубость. И знала, что хорошо уже никогда не будет.

Вот и чужие земли. Брунхильда безо всякого интереса посмотрела со своего места на берег. Викинги громко радовались, веселились, смеялись. Счастливые, что вернулись домой. При мысли о доме, девушка вздохнула. Сестра устроилась у Брунхильды на коленях, прижавшись к ней, а та распутывала пальцами её спутанные волосы.
- Мы теперь будем здесь жить? - тихо спросила девочка.
- Жить? - бесцветным голосом переспросила Брунхильда - Нет, милая. Это не жизнь. Наши жизни уже отняли. - но видя озабоченный взгляд сестры покачала головой - Не слушай меня. И не бойся. Я с тобой.
Драккары причалили к берегу. Родичи радостно встречали своих воинов. Женщины на берегу улыбались, обнимали своих братьев или отцов, счастливые от того, что те вернулись домой целёхонькие. А рабов тем временем согнали в кучу и повели с кораблей на берег. Держа сестру за руку, Брунхильда смотрела на все эти довольные варварские лица и думала о том, что все, все они убийцы, будь то женщины иль дети, и даже ещё не родившиеся дети, старики. Вся их жизнь и всё их счастье построено на чужой крови. Как она их ненавидела, всех до единого. Но что с того. Ненависть ей ничем не поможет. Ничего не поможет. Измученные они шли вместе со всеми, грязные, лохматые. Куда их ведут, разве важно. Сегодня эти варвары будут пировать, хвалится своим похождениями. А жалкие пленники будут ютиться в каком-нибудь сарае для рабов и с утра до вечера работать на этих вот хозяев, за миску каши или объедки со стола. Согнали их в большой сарай, там и другие рабы были, те что давно уже тут. Мужчины и женщины, дети, все под одной крышей. Заметила девушка, что волосы у женщин стрижены. Неужель и их с сестрой косы обрежут? Да и что с того... Забилась с сестрой в свободный угол и стала ждать, что будет дальше.
Старший наверное пришел, подумала Брунхильда смотря на мужчину в проёме. Видно тоже из рабов, но за хорошую службу главный тут. Присматривает за всеми даёт кому какую работу, указания. Обвел взглядом вновь прибивших пленников и сказал, что не гоже хозяевам в таком виде на глаза показываться. Сегодня пир будет, кто-то будет прислуживать за столами, а кого-то в дом по хозяйству в помощь направят. Повел их в баню, где рабы мылись, правда такие благодати не каждый раз, поняла из разговора девушка. Сначала, женщины, потом мужчины. Взамен старой и изорванной одежды, дали одежду из грубой ткани. Не новое, не совсем чистое, но лучше прежней, хоть и грубая ткань колола кожу. Сестру умыла, сама умылась. Вот только не ощущалась эта чистота. Брунхильда чувствовала себя грязной, замаранной навсегда. Опять повели в сарай. Дали по миске каши, безвкусной и холодной. Голод хоть и мучил, но каша комом в горле застревала. А главный тем временем выбрал тех, кто на пиру прислуживать будет. Брунхильда облегченно вздохнула, что не её. Не хотелось лишний раз воинам на глаза попадаться.
- А ты, пойдешь в дом Харальда Гордого, слышал ты приглядывала за раненным хозяином. Будешь делать всё, что тебя велят - сказал мужчина Брунхильде.
Урсула уцепилась за подол старшей сестры, уставилась на неё огромными глазами, а губы шепчут "Как же я?".
- Сестра моя? - нерешительно спросила девушка
Мужчина глянул на девчонку, почесал бороду и кивнул, сказав, что и на неё работа сыщется.
Привел он их в дом и оставил. Люди сновали там. Раненного, которому девушка перевязь сделала на драккаре, принесли уже на носилках. Хлопотали над ним. Брунхильда встала нерешительно у входа, не зная что ей дальше делать, чувствуя себя чужой, лишней и ненужной. А сестра спряталась за её спину и выглядывает с любопытством и недоверием.

Женщина вышла на встречу. И судя по её виду и посыпавшимся на неё вопросам, хозяйка в этом доме. Брунхильда отвела взгляд, стыдясь своего вида и положения. Не рада она была её видеть, как ей показалось. Чувство собственной незначимости сильнее ощущалось. А выхода другого нет. Что прикажут, то и будут они с Урсулой делать. Мужчина, что их привел, наставлял, что мол хорошо работать будете, то и проблем у вас не будет. А куда ж им с сетрой ещё больше проблем? Дома лишились, отца лишились, друзей лишились, осталось только жизни лишится, за не угоду хозяевам.
- Брунхильда, меня зовут - ответила девушка опустив глаза в пол, сцепив руки перед собой - А это сестра моя, ей десять, Урсулой зовут.
Женщина провела их в дом, в комнату где раненный лежал. Судя по всему его обмыли уже, одежда чистая на нем. Наверное муж её, подумалось девушке. Над ним старуха какая-то хлопотала. Рядом молодая девушка с ней суетилась со всякими припарками и примочками. Старая шептала что-то, заговоры наверно.
Выслушав наставления хозяйки, определив женщину в этот статус , девушка молча кивнула. Но увидев, как женщина берет за руку её сестру и пытается увести, хотела тут же воспротивится. Урсула вцепилась в подол сестры упираясь.

Услышав слова, посмотрела женщине внимательно в глаза, надеясь увидеть в них хоть намек, что можно доверить. А за тем подтолкнула сестру, погладила по чуть влажным волосам и сказала:
- Иди, не бойся
Проводила взглядом хозяйку и сестру, и направилась к старухе или как её там назвали, волкири, в ожидании распоряжений дальнейших.

Девушка видать не заметила и не услышала, что хозяйка велела ей оставаться здесь и помогать и стала выгонять её. Да ещё и мыться велела. Наверно плохо отмылась она, подумала девушка. Так ведь не видела своего отражения, а всё ведь быстрей-быстрей.
- Помогать приставили - обронила она девушке равнодушным голосом - Мешаться не буду. Брунхильдой зовут.
Девушка дала ей мазь, сказав чтоб смазала раны. Брунхильда повертела баночку и сунула за пазуху. Потом. А то скажут ненароком, что прохлаждается.

Девушка дала Брунхильде ступку, в которой были перемешаны кора и листья лечебные и приказала толочь. Девушка села на скамью и молча принялась за дело. Бросила ненароком взгляд на лежавшего мужчину. Отца тут же вспомнила, как лежал он на земле с отрубленной головой, и крови, столько много крови. Ком к горлу подкатил. Слезы на глаза навернулись. Стиснула зубы от безысходности. Усердней стала толочь. Хотелось бросить всё, кинуться прочь. И бежать, бежать без оглядки. Это было так несправедливо, так не правильно. Он один из них, из тех, кто убивал и разорял их город. Столько невинных жизней унесли. А она теперь должна сидеть тут и прислуживать, повинуясь безропотно. Это мог быть он, снес отцу голову своим топорищем, а она теперь ещё должна боятся чтобы он не умер. Иначе тому рыжему викингу, она хорошо запомнила его угрозу, ничего не стоит будет содрать с неё кожу живьем. Забить до смерти. Если бы не сестра, Брунхильде было всё равно. За те страдания, что выпали, смерть была бы избавлением от тяжести и боли воспоминаний.
Волкири толкнула её в бок.
- Чего уставилась. Давай помогай. Лишней не будешь. Притихла тут, словно язык проглотила. Сейчас мы с Гвендолин смажем нашего Харальда, а ты повязки готовь. Да смотри, делай всё правильно я за тобой слежу.
Брунхильда отставила ступку и поднялась, слушаясь старуху.
Они то конечно беспокоились о нём, родич ведь их. Заботливо и осторожно мази на его израненное тело втирали. Отвернулась Брунхильда, не желая смотреть на мужчину, не жалко ей его было. Все они тут одним богом вскормлены на жажде войны и крови. Опять почувствовала тычок в бок. Волкири указала ей на ногу Харальда и приказала сделать тугую повязку, подвернул мол сильно, а с хорошим уходом хромоты не должно быть. Не хотелось Брунхильде опять прикасаться к нему. Пришлось. Под пристальным оком старухи, девушка аккуратно, стараясь не причинять боль и не тревожить раненного, хоть он и не пришел пока в себя, стала делать повязку. За что ей всё это? Что она в жизни сделала неправильного, что сейчас так наказывалась. Дочерью хорошей была, сестрой любящей. По доброму ко всем с любовью. А судьба теперь ломала её беспощадно. Покончив с делом села обратно на скамью, взяла ступку в руки и стала продолжать прерванную работу. Лучше б другую работу дали, от которой руки и спину бы ломило, зато мысли бы все тяжелые вытесняла. Гвендолин и Волкири закончив со втираниями, накрыли родича своего овечьим покрывалом.

Девушка приказала ей сделать настой, Брунхильда опять кивнула не сказав ни слова. Старуха ещё что-то пошептала над мужчиной и обратилась к Брунхильде, с наставлениями
- Будешь ночью приглядывать и смотри, чтоб худо ему не стало от твоего присмотра.
В этот момент хозяйка появилась в дверях. Хельгой её звали. И зачем она тогда тут, подумала девушка, вот пусть жена и смотрит за своим мужем, ухаживает за ним. Гвендолин и Волкири ушли, а Хельга осталась. Неуютно себя девушка чувствовала, не к месту и лишней. А других приказов не давали. Унизительным было положение, но другого теперь не дано. Не смотрела она на Хельгу и мужа её, не прислушивалась, говорила ли та ему что-то. Погрузилась в свои горестные мысли. Когда смесь истолкла, заварила настой, как сказала Гвендолин. День подходил к концу, вечер шел ему на смену, а там и ночь приближалась. Хельга ушла, ей за детьми присмотр нужно вести, спать уже укладывать.
В дверях появилась Урсула, неуверенно переминалась с ноги на ногу. Брунхильда поманила её к себе и устроила рядом с собой на скамье. В комнате было темно, только слабый огонек мерцающей свечи освещал пространство.
- А где мы спать будем? - спросила сестра Брунхильду. - Хозяка повела детей в детскую, а я одна осталась, пошла тебя искать.
- Со мной будешь, здесь - и устроила сестра Урсулу на скамье, положила её голову себе на колени, склонилась к ней , поглаживая по волосам - Как прошел твой день? Тебя не обижали? - зашептала ей.
Сквозь слабый свет девушка заметила что сестра улыбнулась и поведала ей, что играла с детьми хозяйки. Перечислила их имена. Сначала ей страшно было и неловко. Но с ней по доброму обращались.
- Я по отцу скучаю - вздохнув, сказала Урсула
- Я тоже милая - с болью в голосе ответила Брунхильда - Но теперь надо привыкать жить без него, но всегда помнить о нём, как о славном, хорошем человеке и любящим отце. Оставь в себе только радостные воспоминания, не вспоминай тот день, который несет в себе горечь... и привкус крови - последние слова она не смогла озвучить, оставив их при себе. - А теперь спи.
- Ты расскажешь, что было дальше?
- Хорошо - поняв о чем спросила сестра, Брунхильда стала вспоминать на чем она остановилась в тот день...- Зигфрид женился на Гримхильде. Так они наслаждались жизнью и Зигфрид был опорой светочем славы двора Гибихунгов. Однажды до них дошел слух о деве-воительнице Брюнхильде. Она царствовала на далеком острове на севере, свой сверкающий золотом дворец окружила валом волшебного огня и поклялась стать женой лишь того, кто сумеет проникнуть к ней через пламя. Гунтер загорелся желанием посвататься к ней, и Зигфрид, которому были известны все пути и дороги, вызвался проводить и помочь ему. И вот они вчетвером спустились вниз по Рейну, а от туда в море. Когда они оказались перед полыхающим огненным валом, Гунтер пришпорил своего коня, понуждая его перепрыгнуть через пламя, но испуганный конь шарахнулся в сторону. Тут Зигфрид дал Гунтеру своего коня, но тот даже не сдвинулся с места. Тогда Зигфрид поменялся с ним обликом, вскочил на своего коня и устремился навстречу полыхающему огню - земля содрогнулась, пламя взвилось до небес, а затем опустилось и погасло, покорное своему победителю. Зигфрид предстал перед Брюнхильдой, назвал себя Гунтером, сыном Гибиха, и сказал ей о желании видеть её своей женой. Она колебалась, ибо ожидала, что только один человек сумеет выдержать испытание огнем: Зигфрид, победитель дракона. Она молвила: "Не домогайся меня, если только ты не первый из всех! Не раз мне приходилось держать меч в руках, и поныне ещё я жажду боя!" Но Зигфрид напомнил ей о её клятве, она покорилась и приветствовала его, как своего супруга.
Брунхильда замолчала заметив что сестра уснула. Облокотилась о стену и сама закрыла глаза. Сон уже почти сморил её, когда она услышала хриплый голос.


Опустив голову сестры на скамью, девушка тихонько поднялась. Подошла к лежащему. Жену свою по имени звал. Бредил наверно. Глаза чуть приоткрыты, но ей показалось что он не видит кто перед ним склонился. Прикоснулась своей прохладной рукой к его лбу. Убрала влажные пряди с лица его. Смочила тряпку в настое, провела по лицу. ей показалось, что жар у него. Или просто он слишком теплый, а у неё руки слишком холодны. Запрятала всю свою боль и ненависть и делала, что велено было. Влажная тряпка скользила по лбу, скулам, подбородку, прошлась по шее. Откинула покрывало, смочила ещё раз тряпку, провела по его широкой груди и замерла. Не ловко ей было и разглядывать не надо бы его. Поколебалась немного потом опять продолжила. Коснулась плеча, провела вдоль руки. Склонилась к другому плечу, тоже самое сделала. А у самой сердце гулко-гулко билось. А чего ей его боятся, немощный пока всё равно. Покончив с обтиранием, накрыла его опять покрывалом. Взяла сосуд с темной жидкостью, что оставили для него. Приподняла его голову, поднесла к его пересохшим губам и тихо сказала:
- Пей.
Его губы приоткрылись, влила лекарства в его рот. Проглотил. Видать слышал её. Может думает, что жена его. Пусть думает, ей то что. Опустила его голову на подушки, прикоснулась платком к губам, промокая жидкость, что в рот не попала. А потом вернулась на своё место, устроилась рядом с Урсулой и стала смотреть на догорающее пламя свечи.

Через какое-то время Хельга вернулась, приказала им с сестрой спать идти. Брунхильда почувствовала облегчение, что не придется сидеть с мужчиной всю ночь, толкнула сестру в плечо, поднялись они со скамьи и тихонько вышли. Урсула заспанная идет зевает, спотыкается. Дошли они до комнатушки где рабыня живет, та уже спала. Уложила Брунхильда сестру спать, накрыла обветшалым покрывалом, сама рядом пристроилась. Как только сомкнулись глаза сразу в сон провалилась.
Дом ей снился. Отец в кузне работает, перепачканный весь, а белозубая улыбка так и светится на его лице. В доме матушка у очага, лепешки ароматные печет. К столу позвала, чарку сладкого травяного отвара налила. Потом отец пришел, умывшийся уже, капли воды блестели на его плечах. Всё как раньше, когда матушка была жива. Только Урсулы не было видно. Вот только понимала Брунхильда, что нет уже в живых ни матери ни отца, а она тут с ними как вроде живыми. Отец шутками сыплет, матушка смеётся. Говорим ни о чем, как обычно по семейному. А потом все встали из-за стола и стали мать с отцом провожать Брунхильду, вроде ей как идти куда надо было. И сказали на прощание, что в следующий раз просто так не приходила, только когда время придет, а скоро ли оно настанет ей самой решать.
Проснулась Брунхильда от странного сна. Утро уже зарождалась. Рано вставать уже давно привыкла. Рабыня, с которой они делили комнатушку уже вошкалась, одевалась. Представились они друг другу. Кая добродушно улыбнулась Брунхильде и с собой на кухню позвала. Показала где что, потом из дома вывела, указала направления, где место отхожее, где сарай со скотом и птицами, где колодец с водицей. Умылись холодной водой после сна. Натаскали воды для готовки. Пока Брунхильда занималась растопкой очага, Кая месила тесто на лепешки. Затем котелок подвесили над занявшимся огнем, кашу варить, ещё один для наваристого мясного бульона, что нужен будет Харальду Гордому, для восстановления сил. Урсула сидела за столом и лущила фасоль. Все были при деле. И вроде как дома, занимались обычными делами, только вот не дом это их был, а они даже не гостьями...
Кая говорила сколько дел надо за день переделать, когда хозяйка зашла на кухню.

Велела Брунхильде опять к Харальду идти. Не хотелось ей идти, лучше уж здесь на кухне, да по хозяйству. Но коль велели, следует смирится.
Вернулась в комнату. Села на прежнее место на скамье. Бросила взгляд на Харальда Гордого. Не знала, спал ли он, но глаза были закрыты. Дыхание уже ровным было. Наверное легче стало, подумала девушка. Сложила руки на коленях и стала ждать. Глядишь проснется, понадобится что.. А она уже тут наготове. Смотрела на него долгим изучающим взглядом. За ссадинами и синяками красив ли он, не возможно было разглядеть. но то что статный был мужчина сразу понятно, ладно сложен. Отвела потом взгляд, напомнив себе кто он. И стала разглядывать стены, украшенные различными драпировками.

Хельга вернулась, с детьми. Дети с озабоченность поглядывали на отца, беспокоились о нем. Брунхильда встретилась взглядом с хозяйкой, по немому вопросу в глазах её поняла, что та желает знать о состоянии мужа.
- Думаю, лучше ему уже - тихо ответила и поднялась со скамьи, считая. что будет лишней и направилась к выходу.

Сидела она разглядывала драпировки на стенах, думала о том, что это Хельга наверное зимними долгими вечерами вышивала их, как вдруг раздался еле слышный голос. Тихо было в комнате потому и услышала. От неожиданности даже вздрогнула и обернулась на Харальда Гордого.

Уже было поднялась за кувшином, а тут Хельга пришла с детьми. И забыв про воду Брунхильда поспешила покинуть их. Нечего ей слушать о чем муж с женой будут говорить. Да и неловко было оставаться.
Но не успела выйти, как старший сын Харальда Гордого, сказал, что нужно помочь отцу поудобней устроится на кровати. Вернулась к кровати где мужчина лежал, удивляясь себе, почему жена ему не помогает. Стоит в стороне молчит. В ссоре что ли? Да и он с ней неприветлив. Опять надо было прикасаться к нему. Не хотела. Да и не только к нему, а и к любому другому мужчине. Только подальше держаться от них и от их взглядов. Обхватила его за плечи приподнимая не слушающимися руками, а сама вперила взгляд на Барга, старшего сына, лишь бы взглядом с викингом не встречаться. Как только мальчик подложил под спину отцу свернутые шкуры, отпустила мужские плечи опуская на постель и бегом юркнула за дверь, но напоследок не удержалась и оглянулась.
Дети устроились у отца на кровати. Семья. Любили его, тянулись к нему, волновались о нём и отец с ними был ласков. Всё как и должно быть. Нельзя ей симпатией проникаться, даже к детям этим. Барг и Эрн вырастут, пойдут по стопам своего родителя, как тот пошел по стопам своих. Одна цепочка. Все они варвары, которые ломают чужие жизни даже не задумываясь. И Асу, хоть и девочка - для неё рабы привезенные братьями иль мужем будут безликими существами.
Вернулась Брунхильда на кухню и стала Кае помогать вместе с Урсулой.

Брунхильда всё ещё была вместе с Каей и Урсулой, когда Барг вместе с Эрном и Асу зашли на кухню. Вся троица выглядела удрученно. В больших глазах маленькой девочки стояли слезы. Барг был более сдержан в эмоциях, но даже по нему было видно что тот взволнован. Со стороны комнаты их отца раздавались голоса на повышенных тонах. Значит Харальд и Хельга ругаются. Не ладное в их отношениях. А она в этом доме новая, дел не знает что к чему. Взяла маленькую Асу за руку и повела из дому.
- Пойдемте лучше погуляем, все вместе - девушка посмотрела на Барга и Эрна, подзывая и их. Нечего детям быть свидетелями ссор.
Вывела детей на улицу, пошла подальше на скамью села. Посадила девочку на колени, успокаивающе погладила по голове.
- Почему мама и папа ругаются? - пристроился рядом на скамье Эрн.
- Все взрослые иногда ругаются. Не волнуйся, милый. Всё будет хорошо. - ободряюще улыбнулась девушка и легонько потрепала его по волосам.
День был погожий, солнечный. Соседские детишки носились рядом, играли смеясь и подначивая друг друга. Спокойно было на улице и хорошо. Брунхильда надеялась, что дети отвлекутся и не будут думать о том, что происходит в доме.

Утро, день перешедший в вечер, а там и ночь уже.

Пока сидела Брунхильда во дворе на скамье с младшими детьми Хельги, к ней девушка подошла, что вчера днем над родичем хлопотала, Гвендолин. Улыбчивая, приветливая. Вежливо поприветствовала её Брунхильда. Та про мазь ей стала говорить, что вчера дала. Откуда ей знать пользовалась она ей или нет. Сестренки все синяки и ссадины смазала. Поблагодарила её за заботу. А девушка ещё настой предложила. Не глупая, поняла к чему это. Молча приняла. Гвендолин убежала в дом Гордого, а вскоре вернулась.

Значит свадьба у неё на завтра назначена. На сегодня она в этом доме не нужна, в другой поведут помогать с приготовлениями. Видно было, что девушка счастлива, глаза так и светятся. Хотела было спросить кто жених её, да смолчала. Не её это дело, да и не знает она никого. Понятно, что это один из тех, кто напал на её город и разграбил, жителей поубивал. Набег свершат и живут как ни в чем не бывало. Не понять ей этого. Чуждый этот мир и жестокий. Повела Гвендолин Брунхильду к другому дому, в соседние поселение. Девушка шла осматривалась по сторонам, всё ново. Ничего ж ещё не видела тут.

А чего спрашивать, коль сама и ответила за неё. Понятно дело, что прикажут, то и будет делать. На свадьбе народу много гулять будет, еды наготовить надо, чтоб хватило, дом украсить. Гвендолин заметив мужчин остановилась и что-то проговорила, наверно из родных кого заприметила. Потом к дому Брунхильду повела, чтоб передать в другие руки, под чьим руководством работать. Девушек которых Гвендолин искала в доме не оказалась, опять вышли на улицу.

На улице Гвендолин поприветствовала какого-то мужчину, судя с каким почтением это сделала, глава этого дома. Бросила взгляд Брунхильда на викинга и поежилась. Одного глаза нет, вместо него уродливый шрам. Отвела взгляд, некрасиво пялиться так. Встала за спину Гвендолин тихой и неприметной и ждала дальнейшего.

Сыскалась та девушка в чьем доме помогать надо. Светловолосая, красавица подстать своему имени, Ульрика. Сплавила Брунхильду к ней Гвендолин, а сама убежала по другим делам. Стояла Брунхильда ждала, тут ещё один мужчина подошел, видно, что только откуда-то вернулся, давно его не было в этих краях, поняла по разговору. Эйнаром звали.

Тут окрик злой и недовольный раздался. Брунхильда вздрогнула задумавшись, не поняла сначала, что это ею недовольны, пока бегло по сторонам взгляд не бросила и не убедилась, что других рабынь рядом не было. От такого обращения руки аж опустились. Опять почувствовала, что в этой жизни теперь она никто. Испуганно попятилась. Но тут Ульрика вмешалась со словами. И Брунхильда облегченно выдохнула.

Повела Эйнара Ульрика в дом, Брунхильда следом, словно тень неприметная. Тут и другая девушка прибежала, помогать Ульрике с приготовлениями. Мэва звали. У Брунхильды уже голова кругом шла от вида стольких лиц за сегодня, да и уже позапуталась кто кому приходится.

А как услышала слова Эйнара, чуть не обомлела, поесть то она услужит ему, а вот помоется, она надеялась, он сам. Ульрика дала распоряжения, и добавила, что как с гостем закончит, она другую ей работу даст, а сама побежала. Брунхильда поняла, что вроде как жених её пришел. Значит скоро и ещё одна свадьба будет.

Осталась она наедине с Эрнаром. Тот разглядывает её. Зачем, спрашивается. Стал вопросы задавать. А к чему отвечать. Как звать не важно, и кто отец её тоже не важно, для них. Нет её отца, да и и её самой уже будто нет. Зачем-то схватил за руку и стал ладонь разглядывать, попыталась было вырвать руку из твердой хватки, как он и сам отпустил. Прогнал её. Видать не угодна была ему, не понравилась.
Пошла Брунхильда по дому хозяйку искать, тут одна из рабынь на неё налетела. Поняла что новенькая она, сунула Брунхильде поднос с едой и напитками и направила к трапезничающим мужчинам, со словами, что мол нечего бездельничать итак дел невпроворот.
Забежала с подносом в комнату где мужчины за столом сидели, замешкалась у стола, от чего по заду от одноглазого хозяина получила. Унизительно было, но только глазами в ужасе хлопнула и виду не подала. Ульрика тут была. А видно с кем одноглазый сидел за столом, жених её. Видать о будущей свадьбе говорят.

Вот только при разговоре с Ульрикой глава семейства стал горячится. Уж не знала Брунхильда чем ему сестра не угодила словами, не вникала в суть разговора. Но в такой обстановке хотелось исчезнуть чтоб не попасть под горячую руку. Подошла к одноглазому викингу рог пивом наполнить, как он вдруг резко отмахнулся от неё. От чего она весь хмельной напиток и расплескала на себя. Благо не на него. Хорошо, что он даже внимания на неё не обратил, увлеченный разговором.

А мужчины тем временем сошлись на счет свадьбы. Глава дома торжественно произнес речь, объявив о сроке и тут же толкнул Брунхильду в бок со словами о выпивке. И злость такая поднялась у неё на этого мужика сидевшего, за обращение грубое и несправедливое, словно ты и не человек вовсе. Не сдержалась плеснула ему пива полный рог, так что с краев потекло ему по руке, да на одежду. Дать бы ему ещё этим рогом по второму глазу, чтоб совсем ослеп. Тут же упрекнула себя за такие мысли. Коль о себе не думала, то о сестре не стоило бы забывать. И быстрей ретировалась вон, пока не получила за свой проступок.

Всю ночь она вместе с другими рабынями в доме Атли Одноглазого трудилась. Всё вычистили, чтоб сверкало. Ни единой пылинки, ни единой соринки. Всё что с ночи приготовить можно было, приготовили. Медовуха была отменной. А пива наварили, что хмельная река бы текла. Только под утро глаза ненадолго сомкнула. А как только первые лучики солнца зародились, уже и на ногах. Умылась холодной колодезной водой Брунхильда, чтоб сон окончательно прогнать и побежала в усадьбу к дому где хозяева её жили Харальд Гордый и Хельга. Решила цветов насобирать полевых, чтоб залу к свадьбе украсить, да сестру решила прихватить с собой. На целый день и ночь разлучились они, волнуется поди Урсула. Упросила у хозяйки сестру с собой взять, та отпустила в помощь к приготовлениям. Взявшись за руки, пошли они лесом. Недолго им пришлось идти, вышли на поляну, а там прямо разноцветье. Урсула счастливая, собирает цветы, напевает себе что-то под нос. Как всё таки хорошо быть ребенком, всё плохое и страшное быстрее изглаживается из сознания, легче отвлекаются чем-то новым. Уселась Брунхильда на мягкую зеленую траву, обхватила колени руками, уткнулась в них подбородком, сидела наблюдала за сестрой. Никто не видит их, нет никого по близости. Взять бы да убежать. Вот только бежать некуда, места не знакомые, сгинут только со свету, обречет сестру на мучения. Урсула погонялась за бабочкой, помахала сестре рукой подзывая. Поднялась Брунхильда, прихватила корзины, куда цветы складывать.
- Вчера без тебя засыпала - сказала младшая старшей - И продолжения не слышала. Женился Гунтер на Брюнхильде? Расскажи пока к дому идем. - упрашивала Брунхильду.
- Три ночи подряд Зигфрид в образе Гунтера делил ложе с Брюнхильдой, но между ней и собой он положил свой обнаженный меч. Так суждено ему, сказал он, проводить свои брачные ночи. На третье утро он снял с её пальца кольцо, воротился к своим спутникам и вновь поменялся обликом с Гунтером. Вместе с Брюнхильдой они отправились в Вормс и справили там свадьбу Гунтера. Кольцо же Зигфрид отдал своей жене, Гримхильде, рассказав ей о случившемся. Так жили они в мире и согласии много дней. Но однажды, когда Брюнхильда и Грмхильда купались в Рейне, Брюнхильда заняла место выше по течению: она мол более благородна, ибо её муж первый среди всех - ведь он сумел пройти сквозь пламя, Зигфрид же бродил с дикими зверями по лесу, прислуживая кузнецу. А Гримхильда посмеялась над её слепотой: "Мой муж победил дракона и завоевал сокровища альбов, и это он прошел сквозь пламя и снял с твоега пальца вот это кольцо, как же ты смеешь поносить того чьей наложницей стала?"
Побледнела тогда Брюнхильда, отправилась к себе и не вымолвила за весь вечер ни слова. Когда же она осталась наедине с Гунтером и он спросил её, что с ней случилось, она ответила ему: "Не хочу я более жить, ибо Зигфрид обманул и тебя и меня, когда ты позволил разделить со мною ложе. Я не хочу иметь двух мужей под одной кровлей - или Зигфрид должен умереть, или ты, или я."Гунтер испугался, он поверил обвинению, но охотнее умолчал бы о том.Она же ответила ему: "Гримхильде всё известно, и она поносит меня. если ты не хочешь меня потерять, то убери с дороги этого человека, который явился к вашему двору простым витязем без земли и королевства, а теперь стремится затмить вас. С ним вместе и сынок должен сгинуть со света. - ведала историю Брунхильда сестре, пока они не подошли к дому Атли Одноглазого. - А теперь, пойдем в большой зал и будем его цветами украшать, да потом столы накрывать, чтобы к приходу невесты и жениха, да гостей их, всё было готово.

Народу на свадьбе много было. Рабыни только и успевали подносить кушанья. Еды много заготовили, ещё и на завтра останется. Следили чтоб у мужчин рог всегда был наполнен и пивом и медовухой, да вином. Кто что предпочитает. Веселье было в самом разгаре, танцы задорные вовсю уже пошли. А рабыням трудиться в поте лица, чтоб хозяев этого дома не опозорить. И хоть не их это праздник, а наравне с гуляющими в приподнятом настроении бегали. За невесту и жениха радовались, счастья им молча желали. Невеста красавица, лучится вся, сияет. Жених рядом гордый и довольный восседает. Поздравления от гостей принимают, за тосты кубки поднимают. Шумные все, веселые.
Как сказано было Брунхильде к свадьбе помогать готовиться, так она и осталась, чтобы и на самой свадьбе в помощь быть. Сестре велела не крутиться под ногами, да подвыпившим на глаза мужикам не попадаться, а если хотела за свадьбой смотреть, то так, чтоб никто не видел её. Видела Брунхильда, что сестре интересно всё это. Маленькая ещё, любопытная. Радуется за невесту и жениха. А Брунхильде от этого грустно стало. Не видать сестре такого счастья.
Мужчины чем больше пили, тем шумней становились. А какая ж пьянка без драки? Вон уже двое сцепились. Пусть лупасят друг друга, так чтоб вся дурь с них по выбивалась, думала девушка. А может и прибьют друг друга, так поделом им и будет. Разошлись драчуны. А тут уже и невесту украли, и выкуп за неё требуют. Торговаться стали. На счет других невест на выданье сговариваться стали. Ох, сколько ж свадеб будет, одна за другой поди пойдут.
Плеснула Одноглазому в рог, дальше пошла вдоль стола гостям подливая. Слушая, чем дело кончится. А тут ещё какая-то неразбериха началась, Эйнар решил рабыню выкупить у жениха Ульрики, а тот уперся и не в какую. Любопытно стало чем дело кончится. Опять драка будет или по хорошему разойдутся?

Уже сбилась со счету по какому кругу идет, да выпивку разливает. Едят много, пьют много эти викинги, вон кто-то уже и в отвалке на лавке. И что их ним женщинам в них нравится. Опять этот Одноглазый и рог у него опять пустой. Куда спрашивается в них влезает? Чем больше пьют тем грубее становятся. Вон некоторые и рабынь уже щиплют за мягкие места. Устала уже за вечер уворачиваться. Подошла к Одноглазому, плеснула ему до самых краев. Уже сколько пьет, а не окосел ещё. Только шаг в сторону от него Брунхильда сделала, как ухватил он её, усадил себе на колени. Девушка растерялась от неожиданности. Уже было дернуться хотела, да испугалась вдруг разгневается, да отвесит ей ещё подзатыльников, чего хуже ещё и пинком огреет. Уж характер вчера его видела, да как с рабынями обращается. Сидит притихшая, даже не шевелится. Замерла, словно каменная. Авось надоест ему и прогонит прочь.

Не уступил Эйнару жених Ульрики свою рабыню, предложил на после свадьбы перенести разговор. А Одноглазый ему уже другую предлагает взамен той, если так сильно хочется. Вдруг о Брунхильде заикнулся, тряхнул её перед викингом, от чего она чуть пиво не расплескала из кувшина. Вот мол бери. У девушки вся краска с лица сбежала. Глянула умоляюще на Эйнара. Да что этим викингам до её мольбы. Кто хочет тот и бери, что хотят то и делают. Никто с рабынями считаться не будет. Знала какие они, повторений боялась, не хотела. А потом Брунхильда и вовсе белее снега стала, когда услышала какая участь её на сегодня ждет и с кем. Прикусила губу в отчаянии. Стиснула со всей силы кувшин, думая как бы ускользнуть от противного викинга. Уж она то ему точно шкуры не согреет, лучше пусть по сговорчивей себе рабыню найдет, согласную на всё.

Ничем не выдала своего волнения. Обернулась на его слова, да улыбку послала ему, щедро наполнила его рог выпивкой. Напоит его, глядишь прямо таки тут за столом и свалится, а ей свобода на сегодня будет.

Вот и настал момент, когда жених свою невесту повел, первая брачная ночь впереди. Мужчины поднялись следом, с дружным хохотом, провожать пошли. Отпустил Одноглазый Брунхильду, следом поднялся. Девушка наконец-то спокойно выдохнула. Да паника постепенно унялась. И хоть напомнил ей он где ночь должна провести, виду не подала. Надеялась забудет о ней, другая рабыня ему подвернется, полно их тут, о ней и не вспомнит. А сама она никуда не пойдёт. Если припомнит ей не повиновение, что ж с того, пусть выпорет.
Работы много в доме. Время уже позднее, гости хоть и не все ещё разошлись, самые крепкие ещё за столами сидели, до последнего накачивались хмелем. Затесалась девушка среди других рабынь, да больше на кухне время стала проводить. Как все разойдутся надо будет за уборку приниматься. Опять ночь бессонная будет.