Карта ролевой игры "Не по своей воле"

Зейн отбросил треснувшую дубину, которой проломил несколько голов, причём не все они были белые. Взбешённый раб крушил не разбирая, с особой яростью обрушиваясь на тех, кто подло принимал сторону белых. Жалкие слизни, если им что-то перепадало с барского плеча, то они предпочитали остаться в рабстве, чем получить долгожданную свободу. Вываливщись из бараков, Зейн устремился к господскому дому. Жаль, что дубина сломалась. У белых огнестрельное оружие, а у него сейчас нет даже дубины. Но он будет рвать руками и зубами!



Впереди него показалась девчонка с плантаций, сжимающая в руке револьвер. Воистину, сам Бог направляет их сегодня. Но увидев, что она хочет выбросить драгоценное оружие, Зейн взревел и кинулся на неё. Вырвав из её рук револьвер, он кинулся к дому.

Зейн забрался в дом через одно из открытых окон и наслаждался криками и зовами о помощи. В доме царила такая долгожданная паника. Белые господа оказались вовсе не небожителями, а такими же смертными, как и чёрные. И кровь у них такая же красная. Воспользовавшись моментов, Зейн проверил содержимое ящиков в разбитой мебели, с раздражением выкидывая на пол какие-то тряпки и бумаги. Он искал что-нибудь ценное, понимая, что в бегах ему будут нужны деньги, но ничего ценнее нескольких коробок с серебряными ложками не нашёл. Рядом что-то горело. Разъяренный и разочарованный, Зейн крушил всё, что не успели сломать до него. Должны же в этом доме быть деньги!


Звон в соседней комнате привлёк его внимание. Зейн распахнул двери и увидел девчонку, которая затаптывала огонь. Белая и, судя по платью, барышня. На такой должны быть дорогие цацки. Хозяева их не снимают даже на ночь. Схватив девчонку Зейн потащил её в сторону, но эта дура ударила его ножом, и опять, и опять. Из неглубоких, но болезненных порезов на руках потекла кровь. Взбешённый, Зейн отшвырнул её с сторону. Ударившись о стену девчонка упала, и Зейн подскочив ударил её головой об пол. Увидав, что на ней нет ничего, кроме простого деревянного крестика на шнурке, он со злости ещё несколько раз ударил её и оставив валяться на полу без сознания выбежал через высокое окно.


Две бабы и мужик. И хороший конь. Конь ему пригодится. Наставив на онемевших при его появлении белых револьвер, Зейн нажал на курок, но услышал только сухой щелчок.

Сухой щелчок прозвучал как гром. Зейн снова и снова нажимал на курок, но чудо не происходило. Это чёртово оружие, на которое он так уповал, оказалось не заряжено! А револьвер, который находился в руке у белой бабы, явно таким не был. От охвативших его ярости и страха он заскрежетал зубами и рванулся вперёд, всё ещё намереваясь завладеть этим конём, его последней надёждой скрыться из этого "Рая для белых".



Неожиданно налетевший на него белый сбил его с ног и на Зейна обрушился град ударов, которые он кое-как пытался отбивать. Он дрался из последних сил, кляня судьбу, которая оказалась такой же сукой, как и все эти холёные твари. Судьбой, которая только раздразнила его запахом свободы, опьянила вкусом крови и оставила его на растерзание...

Он ещё отбивался, когда подбежали ещё несколько человек. При виде чёрной кожи Зейн на мгновение воспрянул духом, но как оказалось зря. Удар по голове вырубил его из реальности, когда же он пришёл в себя и проморгался от заливающей глаза крови, обнаружил у себя на руках и ногах железные колодки.

Завыв от бессилия он бился и катался по земле как раненый зверь. Он и был таким зверем, потому что человеком он уже не станет, не успел... надо было бежать вместе с Лютером и Аароном...

Зейн ревел, рвался и бился в своих колодках, когда двое из бывших подручных Мигеля поволокли его к врытому во дворе столбу. Как же он ненавидел их всех! Всех до единого! И хозяина, который смотрел на него, как на труп. И этих выслуживающихся перед хозяином прихвостней, желающих занять место Мигеля, да гори его душа вечно в аду. И Аарона с Лютером, что убежали, оставив его здесь, расплачиваться за всех. И тех, кто сейчас гнил за бараками, тех, кого он сам отправил ночью на тот свет, потому что теперь они были свободны, а он нет.

Колодки прикрепили цепями и подтянули так, что Зейн еле касался земли босыми ногами. Под собственным весом кандалы врезались в руки. Он уже еле хрипел. Рядом со столбом на решётке раскалялись железные прутья. Один упал и скатился ему прямо под ноги. Запахло палёным мясом и Зейн снова взвыл.

Зейн с ненавистью смотрел на хозяина. Он что, думает, что сломал его? Зейн всё равно уже труп, так какая ему теперь разница, как подыхать. А о смерти он мечтал давно. Правда не всегда о своей, и хоть немного его мечты сбылись этой ночью. Жаль, что не все.


Нечеловеческая боль жгла его тело. По сравнению с ней удары просолёного хлыста Корреа казались уже не такими мучительными. Может и не так плохо было на плантации... Зейн бился головой о столб и выл не переставая на одной ноте. Но ещё боролся, боролся, чтобы не доставить этим сволочам радости, что они добились своего. Когда железный прут прижёг ему то, что давало ему право называться мужчиной Зейн заорал и дёрнулся так, что крепления на цепи, удерживающие кандалы погнулись.

Поняв, что сейчас произойдёт, Зейн словно обрёл второе дыхание, он забился в цепях, извиваясь и раскидывая подошедших к нему хозяйских прихвостней, но силы были не равны. Жалкие предатели, Зейн видел их глаза и знал, о чём думает сейчас каждый из них. Они думали, что любой может оказаться около этого столба, так что пусть лучше это будет Зейн, который всё равно сдохнет, чем они. В несколько рук его сломали, согнули и удерживали в унизительной позе, а рядом на решётке истекал белыми каплями металлический прут.

- Нет, не-е-е-т, - заревел он, когда раскалённый до бела металл поднесли к нему, даже ещё не прикасаясь от раскалённого металла шёл нестерпимый жар и Зейн снова забился в удерживающих его цепях. - Нет, не надо, лучше убейте меня, я всё скажу, скажу! Это Лютер! Лютер всех уговорил! Не надо!