Карта ролевой игры "Аляска. Золотоискатели."

Покупателей в лавке не наблюдалось с самого утра, а день уже перевалил за середину. В это утро Аврора проводила учет товаров в их лавке. Что уж и говорить, но торговля в эту зиму была очень удачной - они почти все расторговали. Аврора заглянула в мятую тетрадь, где она записывала наименование товаров и их количество:

1. Кофейник – 5 штук
2. Сковорода – 3 штуки
3. Кружки железные – 3 штуки
4. Ложки и вилки – 15 штук
5. Ведра – 2 штуки
6. Молотки – 7 штук
7. Большая кастрюля – 1 штука
Лопаты и топоры были свалены в углу. Аврора подошла, внимательно посчитала количество и аккуратно занесла данные в тетрадь. Тут же стояли два ящика гвоздей, один ящик был начат. Гвозди были очень ходовым товаром. Аврора прикинула насколько еще их хватит, и вернулась к полкам. Кучей лежала сваленная рыболовная сеть, на ней лежал свернутый спальный мешок. Седельные кожаные сумки, сами седла и лошадиная упряжь не особенно пользовались спросом.
Несколько пар мужских ботинок, две пары женских ботинок, и пара детских ботиночек. Аврора взяла их, подержала в руке, сдула с них пыль:

- Наверное, вас так и не выкупят, горемычные вы мои, - посетовала она и вернула ботиночки на полку.

Почти нетронутый рулон ситца в горошек. Аврора подосадовала на себя, что заказала этот ситец. Для таких тонких платье, конечно, тут не климат, но она думала, что ситчик веселой расцветки будут брать на занавески или наволочки. Но старатели предпочитали плотные ткани темных расцветок, поэтому, она продала этот ситчик только Мейбл Симкинс. Ну, и у самой Авроры были веселенькие занавески в горошек на окне над большой лавкой.
Осталось немного синей фланели в клетку, немного коричневой однотонной фланели. И рулон ткани в клетку. Женщины брали эту ткань на платья. Скоро ведь праздник. Вся тесьма и ленты, что пылились почти всю зиму, были распроданы почти за день. Хорошо, что у Авроры был еще запас лент и тесьмы. Коробка ниток, швейные иглы, одна швейная машина. Дальше, что тут у нас. Пара штанов, один вязаный свитр и одна меховая куртка огромного размера. Мужчин такого размера в Форти-Майл не было, и Аврора была уверена, что эту куртку какой-то шутник шил на гризли. Тут же на приделанной жерди висели поношенные вещи. Этих вещей было много. Старатели, снимающиеся с места и уезжающие отсюда, предпочитали не тащить с собой лишнюю одежду. Аврора все скупала почти за бесценок, стирала, штопала и продавала. Все эти вещи были чистыми и годились для носки. Много было детских вещей. Аврора загрустила – прошедшая зима была суровой. В первую очередь гибли слабые и больные.
Она еще с час ходила по лавке, считая, пересчитывая и записывая цифры в тетрадь. Затем с полчаса постояла за длинным столом, который играл роль прилавка, составила ровным рядом гири от весов. Заглянула в чашку, в которой лежала мелочь.
Потеряв терпение, Аврора выглянула за двери – никто не спешил к лавке. Вообще, народу на улице было мало. Даже эта чертова Мейбл Симпкинс куда-то подевалась.
Аврора накинула на голову капюшон и вышла. Она закрыла двери на большой замок и пошла домой.
На двери виднелись полустершиеся меловые буквы «Ушла домой. Если что-то надо, вы знаете, где меня найти. А.Бартон»

Их дом уже не был той убогой полуразвалившейся хижиной, что оставил им с Джоном отец. Сейчас это был, пусть и небольшой, но добротный бревенчатый дом. Правда жили они в этом доме всего год. Аврора вспомнила, как Джон и два нанятых ими работника, из тех, кто уже не мог мыть золото по причине болезней или еще чего-нибудь, все лето возили из леса бревна, тесали их и складывали. К началу осени у них появился славный домик. Джон сладил полы и очаг, а Аврора конопатила дыры между бревнами старыми тряпками и мхом. Старую лачугу они тоже подремонтировали и теперь в ней располагалась их лавка.
В доме была одна большая комната. Один из углов был отгорожен занавеской – там стояла кровать Авроры. В изножье кровати стоял старый сундук, куда Аврора складывала свои вещи. В углу напротив стоял шкаф, рядом стол, над столом крепились полки с ровными рядами книг отца. Книг было много. Аврора в прошлую зиму хотела сжечь их, но Джон не разрешил. С другой стороны стола была кровать Джона. На столе стояла оплывшая свеча и лежала раскрытая книга.
Около очага стоял кухонный стол и два сколоченных табурета. У стены, в которой было единственное во всем доме окно, стояла длинная широкая лавка, на которую Аврора ставила ведра с водой. Над лавкой на вбитых в стену длинных гвоздях висели шубы, какая-то еще одежда, ремни, веревки, оружие.
Но что больше всего нравилось Авроре, это два небольших закутка. В одном закутке она хранила съестные припасы. В другом жили четыре курицы.
В кладовой было относительно холодно и продукты в ней не портились, а в курятнике было относительно тепло и куры там прекрасно зимовали.
Зайдя в дом, Аврора сняла меховую парку, сняла мокасины и обула высокие войлочные сапоги, в которых ходила в доме. Джона не было. Посуда была помыта, перевернута и накрыта льняной салфеткой. Остатков тушеных бобов тоже не было, как и лепешек, которые она стряпала к завтраку. Очаг почти остыл, поэтому в доме было уже прохладно.
Аврора быстро раздула в очаге угли, зачерпнула воды из ведра и налила в чайник. Повесив чайник над огнем, она схватила пустое ведро с лавки и, не одеваясь, выскочила на улицу. Отбежав подальше от дома, Аврора нагребла полное ведро снегу, утрамбовала его плотнее и снова зачерпнула руками снег. Руки замерзли и покраснели, Аврора тяжело дышала и пар клубился около её лица. Прибежав обратно в дом и поставив ведро около огня, девушка пошла в кладовую, чтобы оценить запасы. Всего было мало. Очень мало. Аврора не знала, дотянут ли они до лета. Совсем немного картошки и моркови. Лук на самом дне большой корзины, бобов и фасоли меньше, чем полмешка, глиняная миска с топленым медвежьим салом, связка вяленой рыбы, маленький горшок меду и большой кусок сахару. Больше чем полмешка муки, да небольшой мешочек с кофе. Вот и все, пожалуй. Еще свежая рыба и дичь, что приносил домой Джон. И особая гордость Авроры – небольшая корзинка куриных яиц. Заботливо она каждое утро добавляла в эту корзинку по два яйца и корпела над этой корзинкой, как будто она составляла смысл её жизни.
Аврора вздохнула – зима окончилась, вон и лето не за горами. А летом придет пароход и привезет все Аврорины заказы. А Джон пока поест тушеные бобы. Ничего, что он вчера их ел, и позавчера тоже. Принесет рыбу, будет есть жареную рыбу, нет рыбы – есть бобы. Аврора достала небольшой подмерзший кусочек оленины и насыпала в глиняную тарелку бобы.
Она замочила бобы и замесила тесто на лепешки. Потрогала пальцем воду в ведре – теплая. Из кладовой принесла большую деревянную бадью, водрузила на табурет и вылила в неё воду. Снова выскочила на улицу за снегом. Поставила ведро около огня и, набросив на двери крючок, решила устроить себе помывочный час. Она быстро спустила с плеч платье и рубашку, расплела косу и намочила волосы. Мыла оставалось тоже мало и было оно грубое и жесткое. Авроре казалось, что это мыло состоит из каких-то мелких крошек, которые не моют, а скребут её кожу. Она намылила волосы, смыла пену и снова намылила. Намочив мягкую фланелевую тряпку, Аврора обтерла шею, лицо, грудь и руки, немного покорячившись, обтерла спину. Затем смыла пену с волос. Зачерпнув воду из ведра мятым железным черпаком, Аврора ополоснула волосы. Снег в ведре растаял, но вода была чуть теплой и девушка сразу же замерзла.
Насухо вытерлась полотенцем, быстро вернула на плечи лямки рубашки и влезла в рукава платья. Это было чисто символическое мытье. Но Аврора чувствовала себя освеженной и волосы были относительно чистые. Ничего, сегодня она сполоснулась, а банный день она устроит себе в субботу.
Обернув волосы полотенцем, Аврора вылила из бадьи воду в ведро, в котором мыла полы, напевая про себя, быстренько смыла полы в доме. Поставила ведро с водой у порога и села у очага. Аврора была почти счастлива – она была чистой и дома было чисто.
Все также напевая, Аврора причесала мокрые волосы и оставила их распущенными. Волосы у нее были длинными и сохли долго. Когда Аврора закончила готовить ужин, волосы уже высохли. Джона еще не было, Аврора не хотела ужинать без него.
Поэтому она уселась около очага, подкинула поленьев и стала штопать рубашку Джона.

Заштопав рубашку, Аврора потянулась и потерла затекшую поясницу. Джон все не возвращался, и было скучно. Девушка встала, аккуратно сложила рубашку брата и положила её в шкаф. Огляделась, чем бы еще заняться. Но быть одной уже не хотелось.
Вспомнив, что завтра намечен праздник общегородского масштаба, а именно "День города" со всеми возможными развлечениями, а также вспомнив, что необходимо было помочь украшать салун к празднованию, Аврора заметалась по комнате в поисках скатерти, которую обещала принести, чтобы застелить столы. Так вот же она, лежит себе на сундуке!
Аврора заплела косу, посмотрела на себя в зеркальце на ручке, которое принадлежало её матери. Конечно, она не так красива, как Анабель Фурье, но все же намного красивее Мейбл Симпкинс. Утешившись этой мыслью, Аврора надела меховую парку, переобулась в мокасины и вышла из дома.
Заперев двери, она накинула капюшон на голову и побежала в салун мистера Брауна.


- Добрый вечер, мистер Браун, - крикнула Аврора от дверей и потопала ногами, стряхивая снег с мокасин, - Надеюсь, Ваши дела в порядке.

Она подошла к женщинам, которые накрывали белыми скатертями сдвинутые столы. Конечно же, Мейбл Симпкинс была тут, везде совала свой курносый нос и изображала из себя начальницу. Аврора решила не обращать на Мейбл никакого внимания. Она подошла к дружно работающим женщинам и достала принесенную скатерть:

- Добрый вечер, леди. Позвольте помочь вам.

Развернув скатерть, Аврора встряхнула её и накрыла стол. Затем отошла немного назад и принялась выравнивать углы скатерти, немного гордясь собой - её скатерть была чисто - белая без пятен и помарок. А ведь эта скатерть даже не была новой.

- Билли, - Аврора помахала ему рукой. - Рада тебя видеть. Ты что-то совсем перестал заходить к нам. Как девочки?



Аврора рассмеялась:

- Все, как у всех, Билл. Мы рады, что пережили эту зиму. Сегодня я еще не видела Джонни, но вчера вечером он был вполне здоров, бодр и весел.

Аврора никак не могла взять в толк, чего это Билли Хилл каждый раз при виде её смущается. Сначала это тоже безмерно смущало её, потом она решила, что Билли по природе стеснительный и она к его смущению не имеет никакого отношения. Поэтому, Аврора перестала обращать внимание на смущение Билла.


- Конечно, Билли. Буду рада присмотреть за твоими крошками. Приводи их сразу же с утра.


Аврора услышала панику в голосе мистера Окэмэна? Похоже на то. Она подошла к таперу, который все еще пытался настроить раздолбанный рояль и попросила его сыграть вальс. Тапер удивленно воззрился на нее. Аврора подмигнула ему и чуть повела головой в сторону Окэмэна. Тапер понимающе улыбнулся.

По салуну разлились дребезжащие звуки вальса. Аврора подошла к Окэмэну и присела в реверансе, склонив голову:

- А не разрешите ли Вы, мистер Окэмэн, пригласить Вас на вальс?

- Ничего страшного, мистер Окэмэн. Я научу.

Аврора посмотрела очень строгим взглядом на смеющихся мужчин и заметив, что им бы тоже не мешало вспомнить о хороших манерах, подала Окэмэну руку:
- Ничего сложного в этом нет, поверьте мне, мистер Окэмэн. Но зато завтра вы покорите всех наших дам своим умением танцевать вальс. А некоторые из горожан Форти-Майла будут завидовать Вашему успеху.

Девушка увидела противную Мейбл Симпкинс, которая неодобрительно смотрела на нее, поджав губы. Аврора решила, что она обязательно научит Окэмэна танцевать, даже если они будут вальсировать в салуне всю предстоящую ночь.
- Ну, так что же, мистер Окэмэн, Вы готовы начать урок?

Аврора заметила Дилана Хауэра:
- Добрый вечер, Дилан, - она улыбнулась и приветливо помахала рукой, - Как твои дела?

- О, да. Спасибо, Дилан. У нас с Джоном все в полном порядке.

Аврора и сама удивлялась своему умению делать одновременно несколько дел. Она даже умела разговаривать сразу с несколькими собеседниками. А уж любезничать с Диланом Хауэром и одновременно приглашать на вальс не умеющего танцевать индейца - это были сущие пустяки.

- Всенепременно, мистер Окэмэн. Вы так галантны. Наука проста, на самом деле.
Аврора положила руку мужчины себе на талию, свою руку положила ему на плечо, затем другой рукой подхватила подол своего платья, оттянув его в сторону:
- Положите свободную руку себе за спину, мистер Окэмэн и смотрите на мои ноги ... Эээ ... на мои мокасины. Смотрите внимательно.
И она повела мужчину в танце, показывая ему шаги:
- Раз-два-три ... Раз-два-три ... Раз-два-три ... Ваш сапог, мистер Окэмэн, все время должен находиться между моими мокасинами. Вот так правильно. Раз-два-три ... Раз-два-три ... У Вас просто отлично получается ... Раз-два-три ...
Они сделали полный круг по залу салуна. Но мистер Окэмэн все еще смотрел на её ноги и не собирался поднимать голову. Аврора засмеялась:
- Теперь уже не стоит уделять столько внимания моим мокасинам, мистер Окэмэн. Вы обязательно должны смотреть пылким взглядом на даму, с которой танцуете. И ... подняли глаза ... раз-два-три, раз-два-три . *вальсируя мимо инспектора Митча Фланигана* Добрый вечер, инспектор ... Раз-два-три, раз-два-три. Разрешите сделать Вам, комплимент, мистер Окэмэн - Вы прекрасно танцуете ... Раз-два-три ... Три-два-раз ...

Когда мужской сапог наступил ей на ногу, Авроре показалось, что нога расплющилась и стала похожа на рыбий плавник. Она так давно не танцевала, что совершенно забыла о том, что в танцах иногда наступают на ноги. Не сдержавшись, она немного поморщилась от боли. Мистер Окэмэн сразу же извинился и она улыбнулась ему.
Не прекращая улыбаться, она двигалась в такт музыке и ровным голосом считала " ... раз-два-три, раз-два-три ..."

У Авроры чуть не вырвался стон. Она попыталась и улыбнуться и сказать мистеру Окэмэну что-нибудь ободряющее, когда раздолбанный рояль прекратил исторгать из своих недр дребезжащие звуки. Аврора остановилась и присела в реверансе:
- Благодарю за прекрасный танец, мистер Окэмэн

Аврора зарделась от комплимента. Но потом, вспомнив, что раз она уже старая дева, то ей можно не смущаться. И вообще, скоро она всех мужчин в Форти-Майл будет называть «мальчиками», кроме тех, кому сильно за сорок. Она чувствовала себя старше их всех вместе взятых.
- Нет, что Вы *мальчик* мистер Окэкмэн. Конечно же, я потанцую с Вами.
Тем более, что покрутив в танце пожилую особу, какой Аврора ощущала себя, Окэмэн потом не будет стесняться приглашать на танец других леди, более подходящие ему по возрасту.
Еще раз поблагодарив мистера Окэмэна, Аврора попрощалась со всеми и поспешила домой.
Дома было чисто и тепло. Джона все еще не было. Ужин нетронут, значит, домой он не заходил. Аврора стала переживать, куда подевался брат.
Она положила себе в тарелку тушеных бобов и села ужинать в одиночестве. Она перебрала в уме все места, куда мог пойти Джон. Ничего не решив, Аврора решила дождаться брата и у него самого спросить, где он сегодня был.
Она поела, помыла за собой чашки, перевернула их на столе и накрыла льняной салфеткой. Взяв корзинку со штопкой, Аврора села штопать рубашку Джона.
На этом парне все горит. Он рвет все, что носит. Просто несносный парень. И так быстро вырос. Аврора загрустила.
Потом мысли её переметнулись к вендиго. Что это или кто это, она понятия не имела. Но Мейбл Симпкинс в будущность свою подругой Авроры рассказывала, что это индейский черт. Только он живет на этой земле и поедает грешников при жизни, а не после смерти. Мейбл описывала вендиго, как огромного волка с головой медведя, алыми рогами и длинным хвостом, как у дракона и с колючкой на конце. Аврора, представив себе это чудовище, напугалась. И её сразу же заинтересовал один-единственный вопрос – как этот вендиго определяет, кто стоит перед ним - белый человек или краснокожий. Ведь по идее он должен поедать краснокожих грешников, а белых грешников должны черти жарить на сковороде. Так как же вендиго определяет, кто перед ним? Тема вендиго занимала Аврору всю зиму, но она так и не нашла ответа на этот вопрос. И вот теперь она вдруг додумалась до того, что некоторые разъяснения ей мог бы дать мистер Окэкмэн, он ведь на половину индеец и наверняка знает все о вендиго. Почему она не спросила сегодня вечером у мистера Окэмэна?
Решив, что она обязательно попросит разъяснений у мистера Окэмэна при следующей встрече, Аврора зевнула. Она ушла за занавеску и сняла платье. Сложив платье на сундук, Аврора залезла под пестрое лоскутное одеяло и достала из-под подушки газету двухлетней давности. Эта газета была зачитана до дыр, но Аврора любила читать в ней всего одну заметку «Из лондонского зоопарка сбежал тигр, привезенный с берегов Ганга. От встречи со свирепым хищником пострадал мистер Д.М.» Уже два года Аврора читала эту заметку в газете, подставляя каждый раз под инициалы «Д.М» новые имена. Сегодня у нее получалось, что от встречи со свирепым хищником пострадал мистер Дэниэл Моллиган, вчера Дэннис Матьюз.
- Если срочно не вмешается полиция и лично Её Величество, - пробормотала Аврора, - То Лондону грозит опасность остаться без жителей, чьи имена и фамилии начинаются на буквы «Д» и «М»
В доме было тепло и Аврору клонило в сон. Убрав газету обратно под подушку, она не стала задувать свечу, чтобы Джон не бродил по дому в темноте. Взбив подушку, послушав как шуршит в ней сухая трава, девушка натянула одеяло до самого подбородка и закрыла глаза …

Аврора открыла глаза, когда куры зашебуршали за загородкой. В доме было ощутимо прохладно. Разве Джон забыл подкинуть дров, когда ложился спать? Накинув поверх рубашки шерстяной платок, она выскользнула из-за занавески. Джон спал. Свеча горела. Опять читал, пока не уснул. Аврора подняла с пола книгу и забрала свечу на кухонный стол.
Конечно, в душе она очень гордилась тем, что Джон так много знает, умеет красиво говорить, читать стихи и неплохо поет. Но она не поощряла его увлечение книгами, хуже того, бранилась, когда заставала его за чтением днем. Сама она перестала читать книги, когда умерла мама и все заботы об отце и брате упали на её плечи. Ей стало некогда читать и думать о других глупостях. А ведь она так любила танцевать когда-то, носила красивые светлые платья и кружевные косынки, у нее были туфельки, и соседский мальчик оставлял на пороге их дома букетики цветов для нее. Все это было, но как будто в другой жизни.
После смерти матери отец решил нести слово божье в массы, и они снялись с насиженного места. Было продано все, что казалось не практичным и не нужным. Платья светлых расцветок были заменены на практичные коричневые и серые, крепкие ботики сменили туфельки, зеркала и вазы – железная посуда, украшения и вовсе были проданы за ненадобностью - отец проповедовал скромность и воздержание. Поэтому из украшений у Авроры был один черепаховый гребень. Деньги от продажи их имущества отец отдал Авроре и велел учиться быть экономной и рачительной хозяйкой. Сам он целиком отдался сочинению проповедей.
И Аврора училась. При чем, училась очень быстро. И не просто экономить, но и приумножать. Она продавала все, что ей казалось не нужным в тот момент, складывая в кошелек звонкую монету. В городках она покупала дешевые ткани, ленты, украшения, пудру и продавала это в глухих деревушках или на фермах, мимо которых они проезжали. Экономила она тоже на всем: перешивала отцовы рубашки для Джона, перелицовывала свои платья. У нее портилось настроение на много дней, когда приходилось тратиться на очередную пару обуви для Джона – он рос слишком быстро, по её мнению, и те ботинки, которые можно было еще носить и носить, вдруг становились ему малы. Превращение ненужных вещей в доллары и центы было самым любимым занятием Авроры, поэтому малые ботинки Джона тоже в итоге нашли своих новых хозяев. Джон, когда сердился, называл Аврору скупой. Может быть, она и была скупа, но сама Аврора предпочитала думать о себе, как об экономной и практичной особе.
Решение отца перебраться на Аляску ужаснуло Аврору. Она примерно представляла, какие там условия и понятия не имела, как они смогут выжить. Попытки уговорить отца ни к чему не привели. Отец провозгласил своим детям, что долг зовет его на Аляску, чтобы вразумить несчастных, которые поддались пагубному влиянию золота и жажде наживы. В городке, откуда начинался их путь на Аляску, они продали фургон, лошадей и все те вещи, которые не пригодились бы им в пути. Хотя вещей у них и так было не очень много. Весь путь до Аляски они проделали пешком. Аврора несла на себе почти всю кухонную утварь и часть продуктов. Упрямо она тащила в руках большую корзину, в которой сидели четыре курицы, с которыми ни за что не хотела расставаться. Аврора никому не давала притронуться к этим курицам, мотивируя свою неуемную любовь к ним тем, что они несут свежие яйца. Но самым обидным было то, что эти четыре паразитки, вольготно чувствовавшие себя в большой корзине, за весь путь до Аляски не снесли ни одного яйца! Но Аврора все равно спасла головы всех четверых от топора.
Это был очень тяжелый переход. Настолько тяжелый, что Аврора под конец просто тупо брела по каменистым тропкам, глядя себе под ноги, не обращая внимания ни на красоту пейзажей вокруг, ни на других людей, идущих вместе с ними. Ей казалось, что она и разговаривала тогда только с курицами, а не с отцом или братом. Посторонних людей Аврора дичились, и ни с кем близко не сошлась за весь переход.
В Форти-Майл они поселились в убогой хижине, по которой гулял ветер, задувавший сквозь щели в бревнах. Поэтому их первая зима была просто ужасной. Отец заболел и слег, Джон был еще слишком юн. Но и он быстро учился. Её маленький брат, которого она помнила сидящим на коленках у мамы в смешном кружевном чепчике, за одну зиму научился ловить рыбу и охотиться. Благодаря ему они под конец той страшной первой зимы не умерли с голоду. Но зима забрала у них отца. Погоревав с неделю, осиротевшие Аврора и Джон стали думать, как жить дальше.
Для начала они подлатали хижину, законопатили щели между бревнами тряпками, мхом и старыми газетами, перебрали очаг и заготовили дров. Аврора больше всего боялась умереть с голоду. Голодная смерть казалась ей самым ужасным, что только есть в жизни. Поэтому, она тащила в дом все, что видела: травы и цветы, ягоды и листья. Старая индианка сказала ей, что от цинги помогает кора дерева, название которого Аврора сейчас позабыла. Ей показали это дерево и она ободрала с него всю кору. Она сушила травы, цветы, листья и кору, потом все это перетирала. Джон ходил на рыбалку и на охоту. Аврора научилась солить мясо впрок и вялить рыбу. На прибывшем летом пароходе она купила немного лука, моркови, картошки, муки, бобов и крупы. К началу следующей зимы припасов в доме было много. Но Аврора все равно боялась, что они умрут голодной смертью.
Мыть золото она не могла и не умела, Джон тоже не особо к этому стремился, приходилось делать деньги иными способами – Аврора стала скупать старую одежду. Она чинила её, стирала и продавала тем, кто в ней нуждался. Потом к ней понесли посуду, инструмент, рыболовные сети и другие вещи. Аврора ни от чего не отказывалась. Совсем не обязательно, что ставшая ненужной вещь не пригодиться кому-то еще. А уж когда пароход снова пришел, Аврора, сверяясь со списком заказов, стала обладательницей кучи новых вещей и мешков с продуктами.
Они уже построили новый дом, поэтому старый Аврора приспособила под торговую лавку. Продукты были проданы почти все сразу. Одежда, обувь, инструменты, свечи, соль тоже не особо залеживались. И к началу прошедшей зимы Аврора чувствовала себя уверенней и не так уже боялась завтрашнего дня.
Была у нее мечта. Собрать побольше денег и золота, и уехать из Форти-Майл туда, где море. В большой город, желательно. О себе она уже не думала, но её брат слишком красив и слишком умен, чтобы пропадать в этой Богом забытой дыре. Она ничего не пожалеет для Джона. Он выучится, получит настоящее образование и женится на достойной девушке. В Форти-Майл не было ни одной девушки, которая была бы достойна её брата.
Обо всем этом думала Аврора, раздувая угли в очаге и вешая над огнем чайник. Пока вода в чайнике закипала, она оделась, застелила постель, и пошла кормить своих четырех кур.
Быстро состряпав лепешки и разогрев бобы, Аврора налила себе в кружку кофе и села завтракать. Джона будить не хотелось, было еще слишком рано.
В городе сегодня праздник и лавку открывать тоже не надо было. Билли обещал привести к ней девочек. Поэтому, Аврора найдет, чем себя занять сегодня.
Позавтракав и помыв за собой чашки, Аврора принесла из кладовой две картофелины и поставила их варить. Её хотелось бы угостить девочек Билла настоящими крепкими красными яблоками, но за неимением такой роскоши, она варила для них две картофелины …

Аврора, напевая, месила на столе тесто на пирожки. Сегодня праздник, поэтому, настроение у нее было праздничным. Она напечет сейчас таких пирогов, что все ахнут!
Для начинки она решила использовать оставшуюся морковь. В доме вкусно запахло жарящейся на медвежьем сале морковью и луком.
Предаваясь честолюбивым мечтам о том, что её пироги будут признаны самыми лучшими, она даже не слышала сначала тихий стук в двери.

Аврора прислушалась. Но стук больше не повторился. Решив все же проверить, девушка вытирая о фартук руки, осторожно приоткрыла двери и выглянула. Но увидев Билла, уже не таясь, распахнула двери, надеясь, что он привел девочек. Но он был один. Аврора недоуменно нахмурилась.

- Билли, Билли, - Аврора попыталась прервать сбивчивую речь. - Мне совсем не в тягость присмотреть за твоими малышками, ты же знаешь. И праздник мимо нас никуда не пройдет. Так что не извиняйся, пожалуйста ...

Аврора слишком хорошо знала, что это значит. Видит Бог, она не была скупой, она была экономной и практичной. Поэтому в долг давать не любила. И старалась отказать под любым предлогом. К тому же Билли итак много должен, ему отведен целый лист в её "долговой" тетради. Взгляд её похолодел, когда она слушала просьбу Билла

Чертов Билли Хилл! Вот что подумала Аврора, выслушав его просьбу. Он никогда не просил для себя, он всегда просил только для двух девочек этой наглой шлюхи Эми. Девочек, которые родились не в то время и не у той матери. В Форти-Майл все до последнего беспутного пьяницы жалели этих двух малышек и уважали Билла Хилла за то, что он взвалил на себя заботу о них.
Аврора вздохнула, чувствуя, что ей не нравится давать в долг, но она будет чувствовать себя еще хуже, если сейчас откажет Билли. Поэтому, она вернулась в дом, накинула на себя меховую парку и платок, взяла ключи от лавки и вышла.
Молча они дошли до лавки, Билли стоял чуть поодаль, ожидая пока Аврора отопрет замок и откроет двери. Из помещения лавки пахнуло на них запахом кож, меха и пыли.
- Заходи, Билли
Она подошла к полке и сняла с нее пару маленьких детских ботиночек, которые Билли заказал ей, но так и не смог выкупить. Отирая передником пыль, Аврора протянула ботиночки Билли:
- Надеюсь, они придутся Мэгги впору
Она записала в "долговую" тетрадь стоимость ботиночек.

Авроре хотелось плакать. Она не знала почему. Но вдруг захотелось плакать навзрыд, закрыв лицо руками, чтобы горячие слезы текли по рукам и омывали душу, делая её чище и светлее. Или уткнувшись лицом в грудь Билла. Его рубашка намокнет от её слез и сильная рука обнимет её плечи и успокаивающе погладит.
Ей было так жаль Билла Хилла и двух его девочек. По человечески жаль из-за той непробиваемой нищеты, в которой они оказались. И ладно бы, Билл был беспутным парнем, или тратился на выпивку и женщин. Так ведь нет, он нес в дом все, что мог заработать и все равно кое-как сводил концы с концами, загоняя себя в долги все больше и больше.
Но никогда Билл не опускался до того, чтобы просить милостыню. И он и малышка Мэгги не хотели есть дармовой хлеб. Аврора вспомнила, как была удивлена, когда малышка Мэгги отказалась сесть за стол, буркнув, что ничем не заработала кусок лепешки. Было так странно слушать это от пятилетней малышки. Черт бы побрал это место, где у детей нет детства. Авроре пришлось дать Мэгги пару выстиранных рубашек Джона, девочка аккуратно сложила их и только после этого села за стол. С тех пор так и повелось. Как только Билли приводил к ней девочек, Аврора всплескивала руками и говорила "Спасибо, мистер Хилл, что привели Мэгги и Люси. У меня просто руки опускаются, ничего без Мэгги не успеваю. Золотко, пожалуйста, возьми веник да подмети тут"
Билли понимающе качал головой и уходил. А они оставались хозяйничать.
Люси чаще сидела на низкой скамеечке перед очагом и пеленала свою куклу, а Аврора и Мэгги находили себе занятие: чашки помыть, куриц покормить, в доме прибрать. И разговаривала при этом одна Аврора, Мэгги почти все время молчала. Отвечала на вопросы односложно или кивала головой, сама никогда ни о чем не спрашивала, ничем не интересовалась.

- Думаю, что приду, Билли.

Аврора попыталась улыбнуться, но Билли уже ушел. Закрывая лавку, она думала, почему же все парни бегут от нее, как от бубонной чумы. Когда они только приехали в Форти-Майл, за Авророй начал ухаживать Бобби Кулидж. Он уже даже начал нравиться Авроре, когда Мейбл Сипкинс улыбнулась Бобби и последний не раздумывая бросил Аврору.
Мейбл Симкинс была жутко довольна, и всем рассказывала, что Аврора пресная особа и совершенно не может заинтересовать мужчин. Но и Мейбл рано радовалась - Бобби не женился на ней, а однажды просто исчез из Форти-Майл.
Аврора вернулась в дом. На душе была печаль. Она помыла руки и начала стряпать пироги.

Аврора лепила пироги чисто машинально. Она думала о Билли, о девочках, о том, как сложно они живут. О том, как тяжело живется ей и Джону. Помешав угли, Аврора поставила на них большую сковороду. Когда сало растаяло, она начала жарить пирожки.

- Билли Хилл приходил. Доброе утро, Джонни. Я не стала тебя будить

- У Мэгги ботиночки порвались. Он пришел попросить, чтобы ботиночки записали ему в долг.

- А где, позвольте спросить, мистер Бартон, Вы вчера шлялись? Между прочим, средняя ступенька на крыльце расшаталась, надо бы прибить.
И тут Аврора заметила перевязанную тряпкой руку Джона. Она встревожилась:
- Что это? Джонни, что с рукой? Ты ошпарил её? Обжег? Порезал? Обморозил? Да не молчи же, Джонни! Надо же срочно показать тебя доктору!