Регистрация   Вход
На главную » Переводы »

Анна Грейси "Добродетельная вдова"



LGA: > 25.12.11 18:10


Dana-NRW писал(а):
А капитан, наверное, сбежал не от жены, а от м... матери, которая его запилила на тему обзаведения семейством.

У меня тоже была эта мысль. Вот маменька обрадуется, когда в следующей главе получит и невестку и внучку. Ну как можно не полюбить такую девчушку, как Эми. Laughing

...

Murmaid: > 25.12.11 18:42


Marigold, Москвичка, Фройляйн, спасибо большущее за такое быстрое продолжение! rose rose rose

Глава, несмотря на то, что достаточно грустная, в то же время очень теплая и дает надежду. Эми очаровательна, стоит вернуться хотя бы ради такого милого ребенка.

Девочки, спасибо вам еще раз и с праздником!

...

Никандра: > 25.12.11 19:27


И вот уже новая глава. Спасибо-отличный перевод. Ok

...

шоти: > 25.12.11 20:09


Lark, Zirochka, Marigold , Karmenn, Москвичка, Фройляйн!

Большое спасибо за чудесный перевод!

Жаль Элли, в душе возникла надежда, возникли чувства, она полюбила. И тут такое. Говорят, что у него жена. Все ее надежды на счастье рухнули.
Неудивительно, что вечером она горько рыдала.
Но мне кажется, что ГГ не женат, что сержант солгал, дав возможность своему капитану красиво уйти.

...

Karmenn: > 25.12.11 20:44


 » Глава 4

Перевод - Karmenn
Редактура - Москвичка
Вычитка - Фройляйн


Глава 4
– Нет, милая, я не смогу сделать тебе домик для новой куклы, пока мы самим себе не найдём новый дом. Сначала домики для людей, а потом уже для кукол.
Эми кивнула.
– Сквайр нас больше не любит, мамочка?
– Да, дорогая, больше не любит. А сейчас помоги маме упаковать вещи. Принеси-ка сюда всю свою одежду. Мы сложим её на простыню, завяжем в узел и тогда сможем положить в повозку Неда.
– Не бойся, мамочка. Если сквайр вернётся, Даниэль снова его побьёт. Правда ведь, Даниэль? – Эми угрожающе потрясла маленьким деревянным Даниэлем.
– Никто никого бить не будет, – строго сказала Элли. – А сейчас быстренько принеси сюда свои вещи.
Элли прикусила губу, пока присмиревшая дочка выполняла её распоряжение. Она понятия не имела, где им придётся жить. Викарий предложил комнату в своём доме на время рождественских каникул. Но потом вернутся его ученики, и комнаты не будет. Впрочем, Элли была уверена, что скоро она найдёт что-нибудь.
Ей придётся.
Тук-тук-тук!
Элли застыла. С тех пор, как ушёл Даниэль, сквайр уже дважды возвращался. Элли вспомнила слова дочки и неожиданно разозлилась. Она не нуждается в защите Даниэля, хоть деревянный он и не столь хорош, но и во плоти… настоящий Даниэль пусть возвращается туда, откуда пришёл, вместе со своей раскрасавицей женой, ожидавшей дитя. Пусть Даниэль там и пребудет, и защищает ту женщину и того ребёнка, а не тех, на которых случайно наткнулся в бурю, заглянув на огонёк.
Несомненно к этому времени память уже к нему вернулась. Он, наверно, даже и не вспоминал больше Элли. Тогда как она… она помнила всё. На самом деле даже слишком много. Не могла ничего забыть. Он был там, в её мыслях, в её сердце, каждый раз, когда она ложилась в холодную, пустую постель. И просыпалась каждое утро с мыслью о Даниэле, скучая по тому, как тепло он заботился о ней, по его рокочущему голосу… Горькие сожаления охватывали её, когда она вспоминала, как выгнала Даниэля. Ах, если бы они уступили страсти… всего лишь раз.
Не только в постели он преследовал её. Его присутствие ощущалось постоянно: в каждом уголке коттеджа, в рассказах её дочки, в кукле, которую он сделал для Эми. Элли поддерживала огонь сутки напролёт дровами, которые наколол Даниэль, и у неё пересыхало во рту, стоило ей вспомнить, как напрягались его широкие плечи при каждом взмахе топора.
Даниэль незримо появлялся здесь всякий раз, когда шёл дождь, и не текла крыша. У Элли до сих пор сердце начинало биться у самого горла, когда она вспоминала, как стремительно он спустился с крыши, до ужаса её напугав. Тот самый момент, когда она поняла, что любит его…
С той поры, как Даниэль покинул их, то и дело шёл дождь…
Вновь раздался громкий стук. Элли сглотнула застрявший в горле мучительный ком и, прихватив кочергу, решительным шагом вышла из дома, резко распахнув дверь и воинственно взмахнув своим оружием.
Снаружи никого не оказалось. Дождь перестал, и опустился густой туман. Он окружал дом, словно зловещее море, то накатывая пенящимися волнами на маленький коттедж, то отступая. Высоко держа кочергу, Элли ступила на сырую землю.
– Здравствуй, Элли.
И этот глубокий голос опалил, и жар его будто бы проник в самую сердцевину её существа, до самых промёрзших косточек, окутывая теплом, согревая.
Она мгновенно развернулась, вытаращившись, не в силах вымолвить и слова. Туман клубился вокруг смутно вырисовывавшейся высокой фигуры, закутанной в тёмный плащ, но плащ не обманул Элли. Она знала каждую линию этого тела, жившую в её памяти, в её сердце долгие недели.
– Что ты здесь делаешь, Даниэль? – умудрилась она выдавить.
Он двинулся к ней:
– Пришёл за тобой, Элли. Я хочу, чтобы ты была со мной.
Её пронзила боль. Она так хотела услышать эти слова, но сейчас они были не к месту. Она продолжала держать наизготовку кочергу, словно защищаясь от него, и покачала головой:
– Нет, Даниэль. Я не могу и не пойду с тобой. Мне нужно думать об Эми.
Он встал как вкопанный, потрясённый, нахмурив брови.
– Но конечно же я хочу забрать тебя вместе с Эми.
Элли ещё яростней потрясла головой:
– Нет, я не могу. Не пойду никуда. Ступай домой, Даниэль. Неважно, что я к тебе чувствую, с тобой я не пойду. Я не разрушу жизнь Эми.
Повисло долгое молчание. Позади Элли услышала «хлюп, хлюп» – с крыши закапала вода… с той крыши, которую он чинил для неё.
– И что же ты чувствуешь ко мне?
Страдание исказило черты Элли.
– Ты сам знаешь, что, – прошептала она.
Даниэль покачал головой, вперив в неё пылающий пристальный взгляд.
– Нет. Я думал, что знаю, но сейчас… лишь уверен в собственных чувствах. – Он набрал в грудь воздуха и произнёс дрожащим от переполнявших эмоций голосом. – Я люблю тебя Элли. Я всё вспомнил, и знаю теперь, что никогда и никого не любил и не буду любить так, как тебя. Ты – моя душа, Элли.
От этих слов всё поплыло у неё перед глазами. Всё, о чём она мечтала, прозвучало в этих словах… «Ты – моя душа, Элли». Слишком поздно.
– Ступай обратно к своей жене, Даниэль, – печально произнесла Элли и повернулась, чтобы уйти.
Мгновение напряжённой тишины. А затем Даниэль выругался. И рассмеялся.
– Я и забыл об этом.
Элли обернулась.
– Забыл о своей жене? – потрясённо спросила она.
Синие глаза Даниэля, казалось, прожигали насквозь:
– У меня нет никакой жены. И никогда не было. Это просто глупое недоразумение. – Он прижал ладонь к сердцу и торжественно заявил: – Я одинокий человек в здравом уме и твёрдой памяти, я способен обеспечить жене сносное существование. Я безмерно люблю вас, миссис Кармайкл, и прошу вас стать моей женой.
Воцарилось долгое молчание. Онемевшая Элли просто смотрела на него. Выставленная кочерга дрогнула. Сильная мужская рука забрала оружие из ослабевшей ладони.
– Ну, Элли, любовь моя, ты собираешься ответить мне?
Элли не видела его сквозь слёзы, но чувства-то к нему никуда не делись, потому и кинулась в его объятия, и крепко поцеловала:
– О, Даниэль, Даниэль, да, конечно я выйду за тебя замуж! Ведь я так сильно тебя люблю!


– Сержант солгал, – объяснял Даниэль, обнимая Элли и Эми. – Из глупых, косных соображений, что он, дескать, спасает меня от расчётливой бабы. Он стал задумываться, не ошибся ли он – видимо, ты оказала ему холодный приём, когда он предложил тебе денег – но он думал, что будет лучше спасти меня из твоих коготков и возвратить мне память прежде, чем я приму какое-то решение.
Он усмехнулся и снова поцеловал Элли.
– Итак, обретя память, я кинулся прямо в твои коготки. И какие же они прелестные, эти коготки, мои милые, – изобразил он рык, на что Элли и Эми прыснули.
– Так ты теперь всё вспомнил?
– Вот именно. В ту минуту, когда я вернулся в Ротбери, память возвратилась ко мне. Странно срабатывает память – или наоборот, не работает – в зависимости от обстоятельств. Ротбери – так называются и дом, и селенье, – пояснил он. – Я там родился.
– А, э, что ты там делаешь? – мягко поинтересовалась Элли.
– Смотрю за усадьбой. Я нашёл место и для тебя. Ты будешь отвечать за дом. После того, как мы поженимся, конечно. – Он взглянул на неё. – Ты уверена, Элли? Ничего не зная обо мне, ты выйдешь за меня и будешь содержать мой дом?
Она улыбнулась и кивнула, просияв от счастья:
– О, да, пожалуйста. Не могу представить себе ничего чудеснее. Думаю, я буду хорошей экономкой. Откровенно говоря, я пыталась найти такую работу после смерти Харта и когда у нас не осталось денег, но без рекомендаций… да ещё с ребёнком. – Она заколебалась. – Знаешь, я не могу ничего принести в ответ в этом браке.
Даниэль принял оскорблённый вид:
– Ты принесёшь себя. Ты – это всё, любовь моя. Только ты. О, и маленькое очаровательное приложение, именуемое принцессой Эми.
– О, Даниэль…
Она снова поцеловала его. Пришлось, иначе бы залила его слезами с головы до пят.
Он приехал со специальной лицензией.
– Я всё устроил, любовь моя. Викарий согласился обвенчать нас сегодня днём – нет нужды ждать оглашения. Потом Томми – для тебя сержант Томкинс – заберёт на ночь Эми в дом викария.
– Но зачем…
Он взглянул на неё, и в его синих глазах вдруг запылал огонь:
– Впереди нас ждёт брачная ночь, а это очень маленький коттедж. Эми лучше побыть у викария. Не переживай, Томми уже ест из её рук. Ему по нраву командирши! Да и викарий очень доволен. Он обожает свадьбы на Рождество.
Рождество. От праздника их отделяло лишь несколько дней. Она пыталась забыть об этом, полагая, что её ждёт худшее в жизни Рождество. Но теперь…
– Мы останемся на одну ночь здесь, а потом я заберу тебя домой в Ротбери. Думаю, хорошо отпраздновать Рождество там, вместе с моей старушкой-матерью, – продолжал живописать Даниэль.
Элли улыбнулась:
– О, да, это было бы замечательно. Но … свадьба, да ещё сегодня… у меня нет ни… – Она окинула взглядом своё убогое платье. – Не думаю, что моё старое синее платье…
– Во всех ты, душечка, нарядах хороша, но я купил тебе платье… и ещё кое-что. – И он жестом указал на чемодан, который раньше внёс сержант.
Поколебавшись, Элли открыла крышку. Внутри лежало завёрнутое в ткань красивое атласное платье кремового цвета. Элли вынула его и приложила к себе. У изящного с высокой талией платья были длинные рукава, по подолу и корсажу шла самая изысканная и красивая вышивка из зелёно-золотого шёлка. Как красиво… Совершенно неподобающий наряд для экономки, разумеется, но разве это важно?
– Подходит?
Прижав платье к груди, она повернулась и прошептала:
– Оно восхитительно, Даниэль.
– А цвет?
Элли улыбнулась.
– Красивый, хотя я уже не девственница, Даниэль.
– Для меня, да, – возразил он. – Впрочем, не потому я выбрал этот цвет. Он напомнил мне, когда я впервые увидел тебя – ты была одета в ту белую ночную штуковину.
Элли подумала о своей латанной-перелатанной толстой фланелевой ночной рубашке и засмеялась:
– Только мужчина мог увидеть сходство между бесформенной старой ночной рубашкой и этой изящной вещицей. – Она бережно положила платье на кресло, подошла к Даниэлю и поцеловала.
– Влюблённый мужчина, – поправил он её. – А та ночная рубашка приобрела тогда некие формы – формы твоего тела, и восхитительные формы, надо сказать. – Он нежно обнял её и страстно поцеловал. Элли вернула поцелуй, задрожав от предвкушения.
– Довольно, любовь моя. Скоро нам идти в церковь. Можем подождать с этим до вечера.
– Не знаю, смогу ли, – прошептала она.
Он хохотнул, подхватил её на руки и быстро закружил, потом снова поцеловал и подтолкнул к столу.
– Там ещё много чего в чемодане.
Элли заглянула внутрь и вытянула чудесную зелёную мантилью из тонкой мериносовой шерсти, отороченную по воротнику и манжетам белым мехом, а также хорошенькие белые сапожки, с виду даже по её ноге. Под всем этим лежала крошечная мантилья, похожая на первую, но синего цвета. К ней прилагалось маленькое синее платьице с красивым кружевным воротником. И самая очаровательная пара крошечных, отороченных мехом, красных сапожек, самой совершенной зимней одежды для девочки. Глаза Элли подёрнулись влагой. Он вдобавок привёз свадебный наряд для Эми. И отменного пошива. Она было подумала, как он мог себе позволить такие траты, но это не имело значения.
Она улыбнулась дрожащими губами и крепко обняла Даниэля. Заслуживала ли она такого доброго и заботливого мужчину?
– Спасибо тебе, Даниэль. Я не знаю, как…
– Давай, любовь моя, отправимся в церковь или мы предвосхитим наши клятвы. Сержант сопроводит тебя и Эми. Я встречу вас там, как и положено. – Он вытащил карманные часы и сверился со временем. – Скажем, через час?
– Всего лишь час? – задохнулась Элли. – Два, по меньшей мере. Мне волосы нужно вымыть и…
– Хорошо, пусть будет два часа, – поспешно согласился он и быстро поцеловал её в губы, по праву суля в будущем более страстные поцелуи. – И помни, ни минутой больше! Я и так слишком долго ждал!
Заново принаряженная к Рождеству церковь выглядела очень красивой. Маленькая, выстроенная из тёмно-серого кирпича, она сияла изнутри, когда неяркое зимнее солнце проникало в застеклённые окна, заливая всё вокруг кружевным радужным разноцветьем, вспыхивая отражённым светом на меди и серебре. Пахло воском и душистой хвоей. Отполированные дубовые скамьи украшала зелень, а в двух огромных медных урнах по обе стороны алтаря стояли ветви падуба, плюща и сосны. Горящие жаровни прогоняли холод и отбрасывали уютное сияние.
В дверях в новых нарядах стояли Элли и Эми. Сержант, щеголеватый в своём отлично сшитом, новом, как догадалась Элли, сюртуке, уже вошёл и доложил Даниэлю и викарию о прибытии невесты. Занервничав вдруг, Элли схватила Эми за руку. Правильно ли она поступает? В конце концов, она знает Даниэля считанные дни.
Она любит его. Но ведь она и прежде любила… и сильно ошиблась. К Харту она и вполовину не чувствовала того, что к Даниэлю. Значило ли это, что на сей раз она делает правильный выбор… или ошибается вдвойне? Её вдруг затрясло, как от холода. В её руке покоилась тёплая ладошка Эми. На запястье дочурки висела беленькая пушистая муфточка. Подарок Даниэля…
– Готова, любовь моя? – раздался справа низкий голос. Элли аж подпрыгнула. Там стоял Даниэль, и от его взгляда вся возникшая в последний момент паника вмиг улетучилась, как ни бывало.
– О, да, я готова, – ответила она и с бьющимся сердцем оперлась на его руку.
– Тогда, сержант и Эми, идите вперёд.
Сержант со всей серьёзностью предложил руку девочке. Как маленькая принцесса, Эми торжественно пошла рядом с ним по проходу. Стоило им подойти к алтарю, как внимание Эми тут же отвлеклось.
– Смотри, мамочка, у викария тоже есть кукольный домик, – прошептала она.

Элли проследила взглядом за указывающим пальчиком дочери и сжала ладонь Даниэля. На маленьком столике в передней части церкви справа от прохода стояла диорама, изображавшая рождественскую сценку. Крытая соломой конюшня в окружении деревянных фигурок овец, коров и ослика.
Над хижиной сияла разукрашенная деревянная звезда. Внутри конюшни находилась женщина в покрашенном синим цветом одеянии, женщина с умиротворённым выражением лица и добрыми глазами. Рядом с ней стоял высокий темноволосый мужчина, с улыбкой смотревший на неродимое дитя с любовью во взоре и в душе.
Как мужчина рядом с Элли.
Эми зачарованно таращилась на картину, ведь она была слишком мала, чтобы запомнить её в прошлое Рождество.
– В кукольном домике у викария тоже живет семья – мама, папа и ребёночек, прямо как у нас, только я уже большая.
Элли взглянула на стоявшего рядом высокого мужчину, смотревшего на Эми так, словно получил прекраснейший из даров. И слегка охрипшим голосом произнесла:
– Всё верно, дорогая. Это особая семья. Вот это Мария, это Иосиф, а это младенец Иисус.
– Как красиво.
Эми пришла в восторг.
Даниэль покрепче обнял Элли и повёл вперёд, поскольку викарий уже начинал церемонию.
– Возлюбленные мои…

В коттедж Даниэль с Элли возвращались одни, промёрзшая трава хрустела под ногами. Сопровождало их лишь предвосхищение. Даниэль растопил внизу очаг, потом поднялся наверх, чтобы зажечь ещё один в спальне, пока Элли собирала кое-что на ужин. Они ели почти в молчании, медленно, изредка пригубливая вино, запивая им пирог с дичью, который принёс Даниэль.
Он отложил нож и вилку и произнёс со скупой улыбкой:
– Ни слова не идёт на ум, ни кусок в горло не лезет, любовь моя, когда я так хочу тебя. Не подняться ли нам наверх?
Элли робко кивнула.

Крепко обхватив за талию друг друга, они поднялись по лестнице. Элли вспомнила, как с каким трудом тащила его верх по лестнице в первый раз, его упорное мужество, сопровождающее каждый шаг, и почувствовала новый прилив любви. Как далеко они ушли за такое короткое время…
Когда они добрались до спальни, она заколебалась, вдруг поняв, что ей следовало бы пойти раньше его и переодеться в ночную рубашку. Она взглянула на занавеси напротив алькова, где стояла кровать, и подумала, не зайти ли за них, чтобы там переодеться. Будет немного неудобно. Да и вся эта комната не так уж велика.
Элли взглянула на Даниэля, и все её вопросы и сомнения растаяли в голове как дым, когда он наклонился и нежно поцеловал её в губы. Она приникла к нему, возвращая поцелуй со всем жаром страсти, и зарывшись любящими пальцами в его волосы, нащупала под короткими кудрями зарубцевавшийся шрам. Элли смогла легко найти то место, где у него была рана, вокруг которой она тогда выстригла ему волосы.
Даниэль почувствовал, что она дрожит. Он так хотел её, хотел нырнуть с ней в постель, сделать своей, взяв её со всею страстью одним сильным движением. Она была его! Его любимая. Одна в его сердце. Элли. Чьи влажные поцелуи покрывали сейчас его лицо. Такая нежная, тёплая, щедрая. Он ощущал гордость, изначальную, гордость собственника.
А она дрожала. И не просто от желания.
Он вспомнил её потрясение, когда прикоснулся к ней ещё тогда, тем утром, её удивление, когда она изумилась наслаждению, что подарил он ей своими руками. Он поцеловал её более жарко, и его словно пронзило молнией, когда он почувствовал её восторженный, ещё не смелый, неопытный отклик на его ласки. Она побывала в роли замужней женщины, матери, потом вдовы, его маленькая Элли, но в наслаждении плотской страсти была столь же невежественна, как новобрачная.
Даниэль обуздал свои желания и с готовностью принялся посвящать любимую в науку наслаждения между мужчиной и женщиной. Покрывал её нежное тело поцелуями, гладил ладонями, без слов прогоняя её тревоги, лаская, согревая, узнавая.
Кремовый шёлк одеяния выглядел грубым и безжизненным на фоне трепещущей чувствительной плоти Элли. Он расстегнул платье, одну жемчужину за другой, постепенно освобождая нежное, гладкое шелковистое тело. Потом стянул с плеч платье, и жена стыдливо покраснела под его взглядом до розовых вершинок грудей. Самая прекрасная картина, которую он когда-либо видел. Он наклонился и припал ртом к соску. Она выгнулась ему навстречу, всхлипнув и чуть застонав, невольно прижимая его голову к груди.
Он окинул взглядом снизу до верху её пылающее жаром и страстью тело, увидел, как она откинула назад голову, как затуманились от наслаждения её глаза. Обуздывая собственные потребности, он обратил своё внимание на другую грудь и был вознаграждён протяжным прерывистым стоном.
Медленно, дюйм за дюймом, Даниэль освобождал любимую от одежды. В этот раз количество и хитроумие устройств женских штучек не вызывали в нём нетерпение, поскольку когда очередной предмет туалета соскальзывал с её тела, она так восхитительно покрывалась румянцем и чувственно трепетала под его тёплыми руками, неспешно раздвигающими мягкие батистовые складки одеяния. Даниэль подумал, что надо одеть жену в шелка. А несколько минут спустя ему в голову пришла иная мысль. Лучше ей вовсе не носить нижнее бельё…
Наконец, она осталась обнажённой. Пламя разожжённого им камина мягко окрашивало её тело в персиковый цвет. Краснея, она взглянула на балдахин, потом на него, и он понял, что она хотела бы прикрыться, пока он будет раздеваться. Она стыдлива и скромна, его Элли.
И тут она удивила его.
– Думаю, теперь, моя очередь.
Нетерпеливые проворные пальчики мигом развязали шейный платок и расстегнули рубашку. Она заколебалась, когда дело дошло до бриджей, но потянулась и к ним. Даниэль сцепил зубы, стараясь сохранить самообладание, пока она возилась с пуговицами, сосредоточенно хмурясь, задевая руками его возбуждённый орган, и грудь её при этом мягко покачивалась.
Наконец расстегнула бриджи и спустила их вниз. И подняв глаза, впилась в него взглядом. Словно никогда прежде не видела голого мужчину, так её заворожило зрелище. А потом протянула руку и коснулась его, тут уж он не смог дальше держаться. Опрокинул на кровать, и без всякого изящества, которым мог бы гордиться, вошёл одним сильным движением. Она была жаркой, влажной и готовой. Элли выгнулась под ним, тело её стремилось ему навстречу, хотело быть ближе, приглашало… и пока его собственное тело, выйдя из повиновения, востребовало её, она, застыв, потрясённо уставилась на него, широко распахнув глаза.
– Даниэль, – задохнулась она. – Что происходит? – И тут она выгнулась под ним, и забилась в безудержных сладких судорогах.
– Отпусти себя, любовь моя, я здесь, с тобой, – прохрипел он, сам подступив к порогу освобождения.
– О, Даниэль, Даниэль, я люблю тебя.
И сокрушила его, посылая за грань благословенного забвения…
До сих пор ему ещё ни разу не довелось узнать ничего подобного. Даниэль с пытливой задумчивостью любовался на свою прекрасную взъерошенную новобрачную. Он-то решил, что будет тем, кто посвятит Элли в новый мир любовных страстей между мужчиной и женщиной. Но если он показал ей новый свет, то и она ввела его в новый мир, мир, о существовании которого он даже не подозревал. Мир, в котором делишь страсть с женщиной, которую обожаешь. Плотские наслаждения, осознал он, лишь слабые эфемерные мгновения в сравнении с тем, что произошло между ними. То мгновение, когда её настигло освобождение… впервые в её жизни…
Забудет ли он, сможет ли забыть когда-нибудь, как взглянул в её глаза, как она смотрела на него, выкрикивая, что любит его… как затрепетала от наслаждения, доводя его до беспамятства вместе с ней?
Словно всю свою жизнь он смотрел на плоскую картину и не знал, что есть настоящая жизнь, в новом измерении, которая ждёт по другую сторону холста. Или же всю свою жизнь пробовал разнообразные блюда и не знал, что есть на свете такая вещь, как соль…
Нет, не отыскать поэтических образов, чтобы описать, каково делить страсть с Элли. Даниэль знал только, что хотел прожить до глубокой старости так, чтобы любить её каждый день своей жизни.
Он наклонился и стал будить её поцелуями, улыбаясь, когда она потянулась с сонным наслаждением и приникла к нему, ещё не успев проснуться….


Поздним утром появился экипаж, чтобы забрать их в Ротбери. На дверце красовался герб. Элли удивлённо обратила взор к Даниэлю. Слишком уж великолепная карета для фермера.
Он усмехнулся.
– Она принадлежит вдовствующей виконтессе леди Ротбери, любовь моя. Когда я сказал ей, что привезу невесту, она настояла, чтобы я взял её экипаж.
– Должно быть, она очень добросердечная леди.
– Можешь, что угодно говорить, – согласился сухо Даниэль. – Только я со своей стороны приписал бы это привычке повелевать. Эта женщина портит мне жизнь с тех пор, как потеряла мужа и старшего сына.
– О, бедная леди. Должно быть, она одинока, Даниэль.
Он кивнул:
– Да, ей нечем заняться. Тем не менее, сейчас она со дня на день ждёт внучку, и я надеюсь, что дитя в будущем будет держать её от меня подальше. – Он подхватил узел с пожитками Элли и подмигнул: – Во всяком случае, не имея сейчас собственной повозки, я не стал бы смотреть в зубы дарёному коню.
– Я и не собиралась.
Элли задумчиво хмурилась, собирая свои вещи. Очевидно, Даниэля раздражала манера его работодательницы отдавать распоряжения. Элли надеялась сгладить между ними эти шероховатости.
Поскольку им всё равно грозило неизбежное выселение, Элли уже собрала вещи. Своих курочек она оставила Неду, раз уж Даниэль заявил, что их у него полным-полно, а больше забирать было нечего. За несколько минут их нехитрые пожитки разместили в карете, потом путешественники захватили Эми с сержантом и отправились на север.
Поездка в Ротбери была долгой, но отнюдь не утомительной. Дорогой они пели песни да играли в игры, которые затевала Эми. И обменивались тайными взглядами и прикосновениями, напоминающими Элли о волшебстве её чудесной брачной ночи и последующим за ней утренним пробуждением, и вызывающими в теле трепет, восхитительное ожидание грядущих ночей и пробуждений.
Элли вспоминала о том, как несколько недель назад заявила Даниэлю, что они уже «спали», когда и в помине не было никакого слияния, плоть к плоти. Она думала о выражении на его лице, когда она это сказала, смесь недоумения и внезапного озарения… такое снисходительное.
Какой же она была наивной. Она не понимала, что делить любовь с Даниэлем – это придание нового значения самому понятию любовь, глубокая, сильная близость, которая не просто плотская… хотя и в высшей степени плотская. Элли никогда не забыть ту почти пугающую близость, напряжение, как она взорвалась безудержными волнами острого наслаждения под его взглядом.
Она считала, что раз уж в её браке с Хартом плотская близость играла роль незначительную, то так же будет и с Даниэлем. Верила, что по своей природе всё это грубо, скрытно и необходимо лишь для продолжения рода. Потому что так на это смотрел Харт.
Но с Даниэлем всё это не имело ничего общего. С Даниэлем это было, как… ритуал, приносящий радость. Замечательная простейшая необходимость, в которой они сливались так, что Элли и представить себе не могла. Не обыденное соединение плоти – а… всего. Тела, души, разума. При воспоминании её охватил трепет. И наслаждение. С Даниэлем это было небесное поклонение, и в той же степени земное счастье. Они любили друг друга в спальне так много раз, что отголоски в них живы до сих пор. Словно за одну ночь их тела связало навеки невидимыми неразрывными нитями.
Карета покачивалась в такт мыслям. Между ними вспыхнуло взаимопонимание, вызывая в памяти моменты пробирающего до дрожи наслаждения. Элли не просто любила Даниэля. Она была его частью. А он жил в ней.
Ласковым взглядом она наблюдала, как он играет в ладоши в Эми, притворяясь неуклюжим медведем с большими неловкими лапами. И что-то затрепетало внутри, когда она посмотрела на него. В его больших красивых ладонях не было ни крупицы грубости. Они заставляли её тело петь, и оно до сих пор беззвучно пело там, глубоко внутри.
Даниэль преображал её в ночи, бормоча нежные слова, лаская в тех местах, которые прежде не знали ласки, порождая ощущения, прежде ей неведомые… даже в воображении. Словно он знал её тело лучше её самой.
Элли поймала его взгляд, и уловила притаившуюся волчью улыбку. Он зорко посмотрел, словно знал, о чём она думает, и Элли зарумянилась, когда как его взгляд вдруг стал пристальным, и в нём промелькнуло голодное выражение. Он желал её. Одну-единственную ночь он любил каждую её частицу руками, губами и глазами, возрождая к жизни, о которой Элли не подозревала прежде. И Элли так этим восхищалась, что до сих пор не переставала удивляться…
И не могла дождаться ночи. Прошлой ночью Элли была ещё невежественна, таяла от блаженства при его сосредоточенных проявлениях чувств, но от неё не укрылось, что Даниэль сам, казалось, наслаждался, когда она точно так же трогала его. Сегодня вечером предстоит её очередь взорвать его. Она чувствовала, что улыбается, улыбается как одержавшая триумф женщина, а потом снова поймала его взгляд, и залилась алым цветом, словно он прочел её мысли.
Страсть. Доселе Элли этого не понимала. Горючая смесь примитивной силы… и высочайшее наслаждение. Взрывоопасная. Готовая воспламениться от взгляда, прикосновения, мысли…
Несмотря на разгар дня, густая тень легла на землю к тому времени, как они повернули к огромным каменным стойкам ворот, вершину которых венчали львы. И несколько мгновений спустя перед ними впервые возник Ротбери.

Он пылал огнями. Огромный дом со множеством окон. И в каждом окне горит свеча. Когда путники подъехали ближе, Элли увидела, что свечи все сплошь красные. Рождественские свечи.
– Помнишь, как ты мне рассказывала о свече желаний? – обратился к Эми Даниэль. – Вот это наши свечи желания, приведшие нас всех домой живыми и здоровыми.
Глазки Эми сияли. Элли подняла ладонь и прижала к её щеке. Выдумка конечно, – наверное, это просто традиция Большого Дома, но такая приятная эта высказанная вслух мысль, заставлявшая малышку чувствовать, что её встречают с распростёртыми объятиями. Даниэль обнял Элли и улыбнулся.
Карета подъехала к высокому крыльцу.
– К парадной двери? – удивившись, прошептала Элли.
Даниэль пожал плечами:
– Мне даны указания представить тебя вдовствующей виконтессе без промедления. Она гордится, что знает всех в этом поместье. И карета ведь её, не забывай.
– О боже!
Элли судорожно приглаживала волосы и поправляла помявшееся в дороге платье. И надеялась, что виконтесса не окажется слишком требовательной нанимательницей.
В величественном холле их ждала изысканно одетая женщина. Седовласая леди являла собой образец элегантности. Одетая в чёрное платье по последней моде, на плечи она накинула чёрную шаль из норвиджского шёлка, концы которой небрежно свисали с её локтей.
– Элли, хочу представить тебе вдовствующую виконтессу леди Ротбери, – произнёс Даниэль.
Элли начала приседать в реверансе перед новой хозяйкой.
– Матушка, это моя жена, Элинор, новая виконтесса Ротбери.
Элли, которая всё ещё приседала, чуть не упала.
Даниэль подхватил её и помог подняться.
– Но я думала, что мне предстоит стать новой экономкой! – задохнулась Элли. – Значит, ты, ты…
Он поклонился:
– Виконт Ротбери, к вашим услугам, миледи.
Его синие глаза блеснули лукавством, когда он поцеловал ей руку, да так, что она зарделась.
– Иногда мой сын утомительно немногословен, – доброжелательно заметила леди. – Мне он сказал, что приведёт домой сельскую служанку, но вы так красивы и изящны, как любая подходящая молодая леди, о которых последнее время я бесполезно твердила ему.
– Гораздо красивей, – проворчал Даниэль хриплым голосом и усмехнулся, глядя сверху на Элли, казавшуюся смущённой и в то же время смотревшую на него с обожанием.
Вдовствующая виконтесса коротко кивнула в знак удовлетворения. Она вышла вперёд и заключила Элли в тёплые объятия, обдав ароматом каких-то благовоний.
– Добро пожаловать в семью, моя милая девочка. Думаю, вы и в самом деле прекрасный выбор для моего сына-шалопая.
– Шалопай-сын во всём согласен с тобой, матушка.
Взгляд леди Ротбери упал туда, где в тени материнских юбок скучала Эми, слегка ошеломлённая происходящим вокруг.
– И кто это у нас здесь? – с нежностью спросила пожилая леди. – Уж не моя ли прекрасная внучка? Мой сын обещал, что я её мгновенно полюблю.
В груди у Элли защемило. О таком гостеприимстве она не смела и мечтать. Чтобы её дочь полюбили в этом доме.
Эми оглядела старую леди широко распахнутыми глазами с искренним любопытством:
– Вы и в самом деле мама мистера Мишки?
– Мистера Мишки? Это так ты зовёшь моего сына? Да, я его мама. А можно узнать, почему ты зовёшь его мистер Мишка?
– Потому что он был похож на медведя, когда пришёл к нам с мамой. Весь такой неуклюжий и угрюмый.
Леди Ротбери засмеялась:
– Какая проницательная юная леди. Временами мне точно так же хочется описать сына – неуклюжий медведь. – И улыбнулась Эми.
Эми задумалась.
– У меня нет бабушки, – смущённо заявила она.
Вдовствующая виконтесса протянула руку и ласково произнесла:
– Теперь есть.
Эми посмотрела на мать, молча спрашивая разрешения, а затем, просияв, взяла пожилую леди за руку.
Леди Ротбери улыбнулась Элли сквозь набежавшие слезы:
– Спасибо, милая. Вы осчастливили нас с сыном больше, чем я могла бы представить.
Элли не могла проронить ни слова. Лишь украдкой смахнула слёзы.
– А сейчас, – продолжила старая леди, – у меня кое-что припасено для моей миленькой внучки, подарок от нашего гостеприимного дома, который, надеюсь, ей придётся по душе. Боюсь, он не новый – он был моим, когда я была маленькой девочкой. Я хранила это для моей дочери, но Бог меня не наградил ею, поэтому это лежало нетронутым на чердаке долгие годы. Когда Даниэль рассказал мне о своей Элли и её Эми, я приказала снести это вниз, почистить, и должна сказать, оно выглядит почти столь же хорошо, как и в моём детстве.
Элли вопросительно посмотрела на Даниэля. Тот пожал плечами:
– Понятия не имею, о чём речь.
– Пойдём, Эми.
И держа малютку за руку, леди Ротбери засеменила по холлу.
Усмехнувшись, Даниэль произнёс вслед:
– Она принцесса, матушка. Тебе придется звать её принцесса Эми.
Его мать царственно обернулась:
– Разумеется, она принцесса. Она же моя внучка.
– Пойдём, я тоже хочу взглянуть, – попросила Элли. Но Даниэль удержал её.
– Через минуту, любовь моя. Ведь ты не возражаешь, когда я называю тебя так?
Элли помотала головой, едва ли в силах что-то сказать от переполнявшего её счастья.
– Прежде чем мы отправимся поглядеть, что там матушка припрятала для принцессы Эми, ты должна исполнить свой первоочередный долг, как леди Ротбери.
– О, да, конечно, – вдруг встревожившись, произнесла Элли. – Что я должна сделать?
Он протащил её на полдюжины шагов влево и остановился. Выжидая.
– Что такое?
Даниэль поднял взгляд. Она проследила за ним глазами. Ветку обвивала омела.
– О, – прошептала Элли. – Поцелуйная ветвь. Как я вижу, это очень тяжёлый долг. Мне потребуется помощь. – И встав на цыпочки, она притянула к себе его голову.
Спустя мгновение они неохотно разъединились.
– Выбирай, любовь моя – в гостиную или поднимемся прямо в спальню.
Запыхавшись, Элли поправляла складки платья.
– Думаю, лучше в гостиную. А потом… – она взглянула на его рот и запечатлела на нем быстрый голодный поцелуй… – в спальню.
Обнявшись, они прошествовали в гостиную, мешкая на каждом шаге, чтобы сорвать поцелуй. На пороге они замерли. Леди Ротбери сидела на скамеечке для ног у низкого столика. Рядышком с ней стояла Эми с сосредоточенным выражением на маленьком личике. Элли задохнулась.
Эми обернулась. Глаза её восхищённо светились.

– Посмотри, мамочка, – прошептала она. – Ты когда-нибудь, ну когда-нибудь видела такой красивый кукольный домик?
Элли, не в силах вымолвить ни слова, помотала головой и улыбнулась сквозь струившиеся по щекам слёзы.
– Посмотри, мистер Мишка.
– Можешь звать меня «папа», если хочешь, принцесса. – Даниэль обнял Элли и стал вытирать ей слёзы. – Помнится, ты мне заявляла, что ты не садовая лейка, – нежно пробормотал он, отчего она рассмеялась.
– Мамочка, можно? Можно, я буду звать мистера Мишку папой?
– Конечно, дорогая. Разумеется, можешь. Он ведь теперь твой папа и есть.
– Хорошо, – удовлетворенно кивнула малютка. – Я же говорила тебе, мамочка, что моя рождественская свеча желаний особенная. Она привела к нам папу.
– Да, дорогая, привела.
– Посмотрите-ка, – вдруг подала голос леди Ротбери. – Снег идёт.
Снаружи, за высокими окнами, позади ярких, пляшущих языков пламени красных рождественских свечей, тихо начал падать мягкий снег, ложась белым покрывалом, и всё на свете становилось чистым, свежим, словно жизнь начиналась заново.
Наступал канун Рождества. Полный покоя, любви и обещания, что за всем этим придёт веселье и радость.

КОНЕЦ

Вот и кончилась эта рождественская история. И как все рождественские истории, начиная с первого Рождества, она вечно старая и вечно юная, как вечна сама Любовь, неиссякаемая и повторяющаяся.
Дорогие наши читательницы, все мы, кто вложил труд, чтобы донести эту сказку, поздравляем вас с праздником, и это наш подарок вам к Рождеству.
Пусть эти четыре главки, как четыре рождественские свечи желания, светят вам и не дадут забыть, что волшебство возможно, если верить, если самому пытаться его творить. Для близких, для любимых.

И дарим вам еще песню Джона Леннона в исполнении Селин Дион So This is Merry Christmas


Ну и для рождественского настроения


А это всем лично от меня

...

djulindra: > 25.12.11 20:59


Karmenn, Москвичка , Фройляйн, Lark, Zirochka, Marigold спасибо Вам большое за перевод этой рождественской сказки. Очень эмоциональный роман, который читается на одном дыхании.

...

Numi: > 25.12.11 21:04


Девочки, просто великолепная история)))Спасибо большое за такой замечательный перевод)

...

Аньга: > 25.12.11 21:04


Вот и кончилась маленькая сказочка. Спасибо леди-переводчицам за их труд. С Рождеством как наступившим так и будущим! И с наступающим Новым Годом!

...

шоти: > 25.12.11 21:27


Karmenn, Москвичка , Фройляйн, Lark, Zirochka, Marigold! с

Большое спасибо за такую чудесную рождественскую историю Грейси в вашем исполнении.
Очень красивая, добрая, трогательная история.

Karmenn писал(а):
Даниэль знал только, что хотел прожить до глубокой старости так, чтобы любить её каждый день своей жизни.

Что еще надо для жизни. Великолепное желание у Даниэля!
Karmenn писал(а):
Наступал канун Рождества. Полный покоя, любви и обещания, что за всем этим придёт веселье и радость.

Хорошее счастливое окончание произведения.
Очень красивыми словами закончился рассказ.

...

KattyK: > 25.12.11 21:31


Карменн, Москвичка, Фро, большое спасибо за замечательную заключительную главу! Very Happy Very Happy Very Happy Очень трогательный рассказ, поэтому хочу еще раз поблагодарить всех переводчиц, редактора и куратора, подаривших нам его.

...

LUZI: > 25.12.11 21:32


Большое спасибо за прекрасную Рождественскую историю!!!!!!!!!!!!!!


Выдержан дух Рождества!!!!!!!!!И рассказ и песни!!!!!!!!!

...

maarika: > 25.12.11 21:44


Ах,как все хорошо и благополучно закончилось,здорово,что все счастливы.Спасибо!

...

qwert: > 25.12.11 21:48


Спасибо огромное! такая красивая рождественская история!

...

janemax: > 25.12.11 21:50


Милые девочки, огромное вам спасибо за этот чудесный рождественский подарок. Очень трогательная, волшебная история. tender

...

Silviabianca: > 25.12.11 21:50


Какое замечательное рождественское произведение! Так подняло настроение!

Спасибо большое за перевод!

...

Зарегистрируйтесь для получения дополнительных возможностей на сайте и форуме
Полная версия · Регистрация · Вход · Пользователи · VIP · Новости · Карта сайта · Контакты · Настроить это меню


Если Вы обнаружили на этой странице нарушение авторских прав, ошибку или хотите дополнить информацию, отправьте нам сообщение.
Если перед нажатием на ссылку выделить на странице мышкой какой-либо текст, он автоматически подставится в сообщение