Фламенко. Битва и страсть

Бьется о смуглые плечи

бабочек черных стая.

Белые змеи тумана

след заметают.

Идет она пленницей ритма,

который настичь невозможно,

с тоскою в серебряном сердце,

с кинжалом в серебряных ножнах.

Куда ты несешь, сигирийя,

агонию певчего тела?

Какой ты луне завещала

печаль олеандров и мела?

Чем может быть примечателен для нас XV век? Крушением Византии и, как следствие, переселением цыган. На южном побережье Пиренейского полуострова многие из них и остались. Испанская провинция Андалусия - вот то место, где местные музыкальные традиции были переосмыслены пришельцами - и родилось фламенко.

Что есть фламенко? Испанка, закутанная в мантон - испанскую шаль с очень длинными кистями - и держащая в руках большой веер, или же испанец, отбивающий сапатеадо (исп. - каблуками) под мерные хлопки ладонями, - с одной стороны. Гитарист и певец - с другой. Чтобы понять фламенко, нужно знать его язык. Каждое движение, каждый звук что-то обозначает. Не верьте тем, кто считает, что фламенко можно научиться каждому и в любых условиях. Фламенко нужно чувствовать. Фламенко нужно понимать. Фламенко нужно жить.

 

 

 
Нет точной нотной записи мелодий, полного описания танца: создавать такие подсказки было незачем цыганам. Они передают свой опыт от мастера к ученику. Фламенко не может быть нецыганским. Для фламенко же не существует каких-либо рамок. Когда цыганская душа поёт по-испански, тогда на улице толпы танцуют фламенко. Главное почувствовать ритм каблуков, надеть на ладонь кастаньеты - и окунуться в испанский мир. Писаных правил у фламенко нет. В танце можно быть кем угодно, хоть партнёршей Хоакина Кортеса - самого популярного на сегодняшний день танцора фламенко и посла цыган в ЕС. Пусть даже не будет на вас традиционной мантон. Кастаньеты, веер и испанская душа - это важнее. Великий кантаор Мануэль Торрес как-то сказал одному певцу: «Дуэнде - это та невидимая сила, которая помогает донести искусство до зрителей» Понять это сложно, как, впрочем, и всё фламенко. Фламенко можно чувствовать, но невозможно объяснить.

 Дуэнде - это душа. Душа - это фламенко."

 

 

 

ИСТОРИЯ И ГЕОГРАФИЯ ФЛАМЕНКО

 

Фламенко (flamenco) - традиционный музыкально-танцевальный стиль, происходящий из Испании.Фламенко как музыкальный стиль включает в себя множество жанров, представляющих собой песенно-танцевальные или песенные формы.

Стили фламенко (palos) различаются ритмическим рисунком. Множество ритмов одна из характерных особенностей фламенко. Наиболее популярные палос - тона, солеа, фанданго и сегирийя (Tona, Solea, Fandango, Seguiriya) - относятся к категории канте хондо (cante jondo).Танцы и песни фламенко, как правило, сопровождаются гитарой и перкуссией: ритмическим битьем в ладоши (palmas), игрой на кахоне; иногда - кастаньетами.

Главными элементами в культуре фламенко являются вокальное и танцевальное искусства. Гитарный аккомпанемент во фламенко до недавних пор играл сугубо подчиненную роль. В настоящее время фламенко включает в себя поэзию, живопись, сценическое искусство, обычаи, жаргон, стиль одежды.

Спешите, спешите скорее! Христос темноликий от лилий родной Галилеи пришел за испанской гвоздикой. Спешите скорее! Испания. В матовом небе светло и пустынно. Усталые реки, сухая и звонкая глина. Христос остроскулый и смуглый идет мимо башен, обуглены пряди и белый зрачок его страшен. Спешите, спешите за Господом нашим!

 

Фламенко возникло в результате пятисотлетнего взаимодействия цыганской и южноиспанской традиций. Основными носителями фламенко являются андалусские цыгане, проживающие небольшими группами в определенных кварталах ряда городов АФламенко, а вернее, наиболее его древнее ядро, канте хондо, впервые появилось в Нижней Андалузии, а точнее в трех городах: Морон де ла Фронтера, Херес де ла Фронтера и Вида.
Из этих трех точек канте хондо стало дальше распространяться в четырех направлениях:

1. в сторону города Морон-Лусена, то есть по направлению провинций Кордова и Хаэн;
2. в сторону Малаги, Альмерии и побережья Леванта;
3. к Севилье и Уэльве;
4. к землям близ Севильи и Кадиса.

Далее канте хондо распространилось вплоть до городов Манча Кастелльяна, Экстремадура де Бадахос, захватило немалую часть южного побережья Португалии, а в середине XIX века добралось до Мадрида и Барселоны, которые в настоящее время также являются крупнейшими центрами этой музыки. Основная зона современного распространения фламенко - Нижняя Андалузия -, то есть провинция Кадис и южная часть провинции Севилья. На этой небольшой территории возникло 80% всех жанров и форм фламенко, и в первую очередь наиболее древние - тона, сигирийя, солеа, саэта. Канте хондо сохраняется там и сегодня, сохранив всю свою глубину и музыкальные особенности. Вокруг этой основной зоны фламенко расположена более обширная территория "афламенкада" (aflamencada) - с сильным влиянием стиля фламенко: провинции Уэльва, Кордова, Малага, Гранада, Альмерия, Хаэн и Мурсия. Здесь главным жанром фламенко является фанданго с его многочисленными разновидностями (вердиалес, ронденья, малагенья, гранадина и др.)

 

 

Фламенко, танец испанских цыган, стремительно превращается в форму российской массовой культуры. Люди побогаче даже в Испанию ездят ему учиться. Победнее - довольствуются уроками в здешних танцевальных студиях.

Что же такое случилось, отчего вдруг жители и жительницы русских городов - да не какие-нибудь неустроенные, а напротив, прекрасно адаптированные, с надежным социальным статусом и неплохим доходом - увлекаются танцем испанских маргиналов, бродяг, отверженных и гонимых?

Уж не издевался ли над подобным "желаньем быть испанцем" еще Козьма Прутков в позапрошлом веке?! "Дайте мне Севилью, дайте мне гитару, дайте Инезилью, кастаньетов пару..." И вот тогда-то, дескать, и будет настоящая жизнь!.. Острая! Горячая!

Мода на экзотику? Та самая, что ставит фламенко в один ряд с любовью скучающих горожан-европейцев к восточному танцу живота и дайвингу, к японской кухне в суши-барах и кельтской музыке? Но почему из всего многообразия чужого и экзотического мода выбирает именно это?

Современные любители фламенко объясняют свое пристрастие к этому танцу очень просто. Он дает им такие возможности самовыражения, которых не способна дать ни одна из других доступных им форм нынешней культуры. Ну и раскрепощение, конечно... Банковские служащие и работники юридических фирм, бизнесмены и сотрудники правоохранительных органов, закованные в повседневной жизни в множество дисциплинирующих правил, наконец-то получают возможность высвободить, выговорить в движении свой внутренний избыток. Беспокойство. Тревогу. Тоску. Страсть. Все, что не смеет умещаться в рамки их прокипяченного и расфасованного существования. Вытанцуешь все это - и легче...

Современный человек, по меньшей мере со времен Фрейда, освоился с мыслью, что распирают его разрушительные силы, неуместные в нашей культуре и цивилизации. Он с младенчества научен их подавлять, укрощать. Правда, время от времени они вырываются наружу (война, семейные скандалы и ссоры, нервные срывы и психические заболевания...) Значит, каждой культуре приходится все время заново создавать и большими усилиями поддерживать разные техники защиты человека от самого себя. В одних культурах это религия. В нашей, по-моему, разговоры на кухне с друзьями, дневники и стихи, написанные "в стол"... Из несловесного - ну разве что спорт, алкоголь с табаком, хождение пешком по улицам...

Танец же - средство куда более сильное. Хотя бы потому, что ритмичен. От выматывания неустроенной души блужданием по улицам он отличается, как стихи от прозы. В нем душа завораживается ритмами собственного тела. Недаром фламенко сравнивают с шаманством, с мистикой.

 

В танце тело и душа, природа и культура забывают, что различны: сливаются друг с другом, выговариваются друг в друге. Кроме танца, такое возможно разве что в любви

Но фламенко в своей сути и истоках - танец страшный, "глубокий". На грани жизни и смерти. Говорят, что и танцевать-то его по-настоящему могут те, кто пережил беду, потерю, крушение. Беда обнажает нервы жизни. Фламенко - танец обнаженных нервов. И сопровождает его в испанской традиции канте хондо - "глубокое пение". Выкрикивание корней души. "Черный звук". Как бы и не вполне музыка.

Крик оставляет в ветре тень кипариса. (Оставьте в поле меня, среди мрака - плакать.) Все погибло, одно молчанье со мною. (Оставьте в поле меня, среди мрака - плакать.) Тьму горизонта обгладывают костры. (Ведь сказал вам: оставьте, оставьте в поле меня, среди мрака - плакать.)

 

 

При этом фламенко - танец детальнейше регламентированный, строгий, полный

условностей, даже церемонный.

Фламенко - танец одиноких. Пожалуй, единственный народный танец, в котором можно обойтись без партнера. Неистовая страсть слита в нем со строжайшим целомудрием: танцор фламенко даже случайно не смеет коснуться партнерши. Это буйство, эта импровизация требуют величайшей тренированности телесных и душевных мускулов, точнейшей дисциплины. Некоторые даже считают, что фламенко вовсе не эротичен. Он - танец-диалог, танец-спор, танец-соперничество между двумя началами жизни - мужским и женским.

 

 

Перетанцевать партнера. Затанцевать его насмерть.Фламенко преображает, превращает в искусство именно то, что в нашей культуре-цивилизации задано как жесткие, беспощадные правила жизни. Напор. Агрессию. Соперничество. Дисциплину. Одиночество...

Фламенко возникло в Андалузии под влиянием культур народов, в течение веков сосуществовавших на одной территории - арабской, еврейской, христианской и цыганской. Отголоски африканской культуры также достигли юга Иберийского полуострова, смешав негритянские ритмы с андалузскими.

 

 

... на башне

вращается флюгер.

Вращается денно,

вращается нощно,

вращается вечно.

О, где-то затерянное селенье

в моей Андалузии

слезной...

 

Для большинства "не испанцев" классический образ Испании ассоциируется именно с Андалузией. Сомбреро с широкими полями, пестрые платья с воланами, яркий цветок в волосах и страстные танцы. Но послушав, о чем поется во фламенко, мы увидим, что по своей сути это музыка мрачная и драматичная, и фольклорный образ андалузской танцовщицы - лишь его внешняя, праздничная сторона. Земля, на которой возникло фламенко, далека от жизнерадостной Андалузии, запечатленной на открытках из сувенирных магазинов.

 

 

Фламенко - древнее искусство сжигания темного. В андалузской песне ностальгия сливается с лирическим протестом против несправедливости и угнетения. Арабы были изгнаны из Испании в 1492 году; евреи, которых в V веке насчитывалось в Испании около 100 тысяч, были вынуждены принять христианскую веру чтобы не подвергаться преследованиям; цыгане, вечные кочевники, подвергавшиеся гонениям, вместе со своими нехитрыми пожитками переносили с собой традиции пения и танца. Каждый из этих народов в определенный момент истории утратил свою империю и был вынужден приспосабливаться к новым условиям жизни, принять чужую веру, забыть любимые традиции, слиться с другой культурой. Их музыка стала скрытым протестом против несправедливости, жалобой на судьбу, в их песнях говорилось о мрачной жизненной реальности. Фламенко - это больше чем музыка. Это целое мировоззрение, отношение к жизни. Не обязательно быть артистом фламенко, чтобы принадлежать к этому миру. Фламенко - это прежде всего все то, что окрашено сильными эмоциями и душевными переживаниями.

 

Кинжал

острым лезвием

в сердце войдет,

как входит плуг

в выжженый луг.

Нет,

не вонзайся мне в сердце,

нет.

Кинжал,

словно солнечный луч, зажжет

колеблемую волну,

души моей глубину.

Нет,

не вонзайся мне в сердце

                                             нет.

 

 

Основными категориями населения Андалузии того времени были знать, духовенство, буржуа, ремесленники, рабочие, цыгане, а также слой, стоящий по своему благосостоянию на низшей социальной ступени, состоявший в основном из нищих и бродяг. Деревенские жители активно перебирались в город в основном по причине бедственного состояния деревень, задавленных богатой знатью и ввергнутых в нищету. В этой атмосфере фламенко набирало силу и начинало приобретать популярность, но вплоть до последней трети XIX века не было общенародным достоянием и не пользовалось известностью за пределами узкого круга любителей.

Обиталищем фламенко был дом. В традиционном испанском жилье все квартиры выстраивались вокруг общего внутреннего дворика (patio), который являлся своеобразным центром всего дома. Такая планировка подразумевала довольно тесное общение между соседями, которые часто являлись членами одной большой семьи или клана. Внутри дома патио являлся местом, где справлялись праздники и передавались секреты пения.

 

 

 

Все это происходило в ограниченном кругу родственников, поэтому многие самые значительные имена во фламенко - это семейные династии, где из поколения в поколение передавались секреты мастерства.Музыка воспринималась как диалог, общение, этим и объясняется ее импровизационный характер. Диалог между двумя кантаорами, кантаором и гитаристом, песней и танцем.

 

 

 

Постепенно жизнь, проходящая в патио все больше и больше переносилась на улицу, например, во время празднования свадеб, крещения и других событий. В некоторых цыганских поселениях эти фиесты фламенко" приобрели свой собственный облик. Они проходили за городом, во временных поселениях цыган. Помимо членов одной семьи иногда они были открыты для более широкой публики, где кантаоры приобретали известность, демонстрируя свои способности и свою индивидуальную манеру исполнения. Выйдя за пределы семейного круга, фламенко начинает проникать в другие сферы андалузского общества. В домашних фиестах начинают принимать участие знаменитые кантаоры и байлаоры.

В конце XVIII века фламенко уже звучало в тавернах и на постоялых дворах андалузских дорог. В Севилье и Хересе праздники, посвященные покровителю города или района были поводом для проведения фиесты фламенко, не говоря уже о том, что в тавернах всегда можно было послушать кантаора или исполнить песню между двумя рюмками. Петь для людей было также естественно, как и разговаривать. Фламенко уже было распространено так сильно, что хозяева некоторых заведений стали налагать запреты на исполнение там песен, кое-где можно было встретить плакат "Петь и танцевать запрещается").остоянием широкой публики фламенко становится с появлением специальных артистических кафе, в которых выступали исполнители фламенко. Первое такое кафе было открыто в Севилье в 1842 году, за ним последовали другие, и к 70-м годам XIX века многочисленные "кафе кантанте" были созданы в городах Севилья, Кадис, Херес-де-ла-Фронтера, Пуэрто-де-Санта-Мария, Малага, Гранада, Картахена, Ла Уньон, а в след за ними и за пределами Андалузии - в Мадриде, Барселоне, Бильбао.

Эпоха кафе кантанте считается золотым веком. Тогда блистали самые великие творцы фламенко. Все, что было создано тогда, является эталоном, все то, что было создано позже, уже не считается чистым. Но несмотря на расцвет, которого достигло фламенко в середине XIX века, к концу столетия кафе кантанте начинают приходить в упадок. Постепенно стала складываться ситуация, при которой наибольших доход приносило то кафе, чьи клиенты сами диктовали репертуар. Стал действовать принцип "кто платит, тот и музыку заказывает", и в конце концов репертуар кафе кантанте начал ограничиваться. Темы песен стали сводиться к наиболее популярным среди посетителей кафе - о любви и о смерти. Эстетическое содержание песен канте хондо стало снижаться, иногда опускаясь до откровенной пошлости. Канте хондо перестает быть голосом души, а начинает зависеть от интересов того, кто платит. Проходит время, когда кантаор был должен только себе и своему сердцу, теперь его репертуар подчиняется профессии. Тексты песен фламенко превращаются в сплошную мелодраму о несчастной любви. Кантаоры учатся надевать на себя маску и имитировать свою страсть и боль. Но все же, эти кафе больших городов не были ни лучшими, ни единственными. Еще сохранялись места, где продолжало звучать верное традиции канте хондо. Многие исполнители стремились сохранить чистоту стиля. Они не были профессионалами и сохраняли свое мастерство лишь для себя и узкого круга ценителей. Это были люди, которые считали, что канте хондо не может существовать в кафе или на таблао. Многие профессионалы стремились попасть на такие маленькие вечера, чтобы научиться секретам у этих скромных маэстро. Настоящая фиеста фламенко, где не присутствовала посторонняя публика, обычно проходила в каком-нибудь трактирчике, где участники собирались, пили вино, пели и танцевали. Даже если под рукой не оказывалось гитары, кантаоры пели под ритм, отбиваемый каблуками и хлопками в ладоши. В таких местах и в этой атмосфере сохранялось настоящее канте хондо, и его сила заключалась в способности кантаора самому наслаждаться своим пением и передавать всю его глубину слушателям, отдавая при этом частичку себя. Благодаря таким кантаорам канте хондо сохранилось в своей первозданной, "первобытной" форме до наших дней.

Говорить о возрождении фламенко стали в 1922 году, когда по инициативе композитора Мануэля де Фальи и Федерико Гарсиа Лорки в Гранаде был организован фестиваль канте хондо. Целью фестиваля было собрать подлинные напевы канте хондо, открыть новые таланты и возродить интерес к этому древнему искусству. Профессионалам не было разрешено участвовать, так как главным было отыскать образцы истинно народного искусства, показать публике подлинный дух фламенко, а не отточенное исполнение.
Испанцев призывали не путать величайшее сокровище канте хондо с трактирным пением и кутежом, задуматься о его судьбе и приложить все силы для его спасения, так как ни по чувству, ни по насыщенности, ни по тону в Испании нет ничего равного этим песням.

 

ДУЭНДЭ ФЛАМЕНКО

 

Танцует в Севилье Кармен

у стен голубых от мела,

и жарки зрачки у Кармен,

а волосы снежно-белы.

Девушки, закройте ставни,

не глядите.

Змея в волосах желтеет,

и словно из дали дальней

танцуя, встает былое

и бредит любовью давней.

Девушки, закрйте ставни,

не глядите.

Пустынны дворы Севильи,

и в их глубине вечерней

сердцам андалузским снятся

следы позабытых терний.

Девушки, закройте ставни,

не глядите.

Дуэнде - это душа исполнения фламенко, без которой это искусство становится невозможным. Это слово испанского происхождения, дословно оно переводится как "дух", "невидимка", "домовой", но применительно к искусству оно приобрело другой смысл, и могло бы быть переведено, скорее, как "чувство", "огонь" или "магия". У нас говорят "В нем нет огня", в Испании "No tiene duende". Артисты фламенко хорошо знают, что их искусство не достигнет души, если в нем нет этого огня. Тот, кто видел истинное фламенко, никогда не спутает его с подделкой. Исполнитель должен быть вдохновлен, должен иметь особое состояние души, от его эмоционального состояния зависит, достигнет ли песня души слушателей. Кроме того, фламенко - импровизационный жанр, а без вдохновения невозможна импровизация. Именно поэтому во многих записях, сделанных в студии, потеряно это "чувство", ибо оно не может быть повторено или сымитировано. Один кантаор фламенко Jose de los Reyes El Negro говорил о том, что необходимо почувствовать момент, когда будет возможно спеть наилучшим образом, отдавая песне лучшую часть себя. Он как-то признался, что находясь в студии во время записи своего альбома, никак не мог "войти в ситуацию", а значит, не мог петь "в свое удовольствие" всего лишь по причине того, что его предупредили: "Когда загорится красная лампочка, начинайте петь!" Другой выдающияся кантаор "старой школы" Антонио Майрена, говорил, что его записи "no valen na" - ничего не стоят, потому что это "утренние записи", а особенное вдохновение к нему приходило только ночью.

Если канте фламенко является выражением того, что можно чувствовать, но невозможно объяснить, то дуэнде - это та сила, которая помогает донести это искусство до слушателей. Это понятие может относиться не только к фламенко, но и к любому другому искусству. Гете так определил дуэнде, говоря о Паганини: "Таинственная сила, которую все чувствуют и ни один философ не объяснит." Испанский поэт Федерико Гарсиа Лорка создает целую теорию дуэнде, олицетворяя его и наделяя демоническими чертами. Он говорит, что дуэнде возможен в любом искусстве, но "ему просторнее в музыке, танце и устной поэзии, которым необходимо воплощение в живом человеческом теле."

Понятие "дуэнде" издавна существовало в Испании. Дуэнде - это демон, который превращает песню в магию, а танец в шаманство. Это душа фламенко, без которой оно не существует. Лорка говорит, что испанским искусством "изначально правит терпкий дуэнде, необузданный и одинокий".

"Однажды андалузская певица Пастора Павон, Девушка с гребнями, сумрачный испанский дух с фантазией под стать Гойе или Рафаэлю Эль Гальо, пела в одной из таверн Кадиса. Она играла своим темным голосом, мшистым, мерцающим, плавким, как олово, кутала его прядями волос, купала в мансанилье, заводила в дальние глухие дебри. И все напрасно. Вокруг молчали...
...Лишь ехидный человечек, вроде тех пружинистых чертенят, что выскакивают из бутылки, вполголоса произнес: "Да здравствует Париж!" - и в этом звучало: "Нам не надо ни задатков, ни выучки. Нужно другое". И тогда Девушка с гребнями вскочила, одичалая, как древняя плакальщица, залпом выпила стакан огненной касальи и запела, опаленным горлом, без дыхания, без голоса, без ничего, но... с дуэнде. Она выбила у песни все опоры, чтобы дать дорогу буйному жгучему дуэнде, брату самума, и он вынудил зрителей рвать на себе одежды, как рвут их в трансе антильские негры перед образом святой Барбары."

Лорка различает в искусстве три начала, олицетворяя их в образах "ангела", "музы" и "дуэнде". Ангел озаряет, осеняет благодатью, и человек творит без усилий. Муза диктует, вдохновляет. Дуэнде - это не просто вдохновение, это сила - с которой надо вступать в поединок. Муза и ангел нисходят, дуэнде надо будить самому. "Приближение дуэнде знаменует ломку канона и небывалую, немыслимую свежесть - оно, как расцветшая роза, подобно чуду и будит почти религиозный восторг. Дуэнде сметает уютную, затверженную геометрию, ломает стиль; это он заставил Гойю, мастера серебристых, серых и розовых переливов английской школы, коленями и кулаками втирать в холсты черный вар..." Сравнивая фламенко с балетом, испанская танцовщица Сюзана говорила о том, что в отличие от балета, во фламенко никто не заканчивает танцевать рано, в этом искусстве нет возрастного ценза. И во фламенко танцуют не потому, что поднят занавес или объявили номер, а потому, что "я хочу сейчас!", потому что возникает внутренняя потребность.
 

Дуэнде превращает танец скорее в шаманство, в магию, в этом есть что-то первобытное, идущее от древних ритуальных танцев. "Однажды на танцевальном конкурсе в Хересе-де-ла-Фронтера первый приз у юных красавиц с кипучим, как вода, телом вырвала восьмидесятилетняя старуха - одним лишь тем, как она вздымала руки, закидывала голову и била каблуком по подмосткам. Но все эти музы и ангелы, что улыбались и пленяли, не могли не уступить и уступили полуживому дуэнде, едва влачившему ржавые клинки своих крыльев."

"Лишь к одному дуэнде не способен - к повторению.

Дуэнде не повторяется, как облик штормового моря."

 Начинается

плач гитары.

Разбивается

чаша утра.

Начинается

плач гитары.

 О, не жди от нее

молчанья,

не проси у нее

молчанья!

Неустанно

гитара плачет,

как вода по каналам - плачет.

Как ветра над снегами - плачет,

Не моли ее о молчанье!

Так плачет закат о рассвете,

Так плачет стрела без цели,

Так песок раскаленный плачет

о прохладной красе камелий.

Так прощается с жизнью птица

под угрозой змеиного жала.

О гитара,

бедная жертва

пяти проворных кинжалов!

Солеа

Одетой в черное платье весь мир ей кажется малым, а сердце - большим необъятно.     Одетой в черное платье. Ей кажется, горькие стоны и нежные страстные вздохи в потоке ветра утонут.     Одетой в черное платье. Балкон остался открытым, и сквозь перила балкона - заря по небу разлита.     Ай-яй-яй-яй-яй,     одетой в черной платье!

В саду петенеры

В ночи сада, выбеленной мелом, пляшут шесть цыганок в белом. В ночи сада... Розаны и маки в их венках из крашеной бумаги. В ночи сада... Будто пламя свечек, сумрак обжигают зубы-жемчуг. В ночи сада, За одной другая, тени всходят, неба достигая.

Использованы стихи из сборника испанской поэзии:

Габриэль Гарсия Лорка

СТИХИ О КАНТЕ ХОНДО:

- Поэма о цыганской сигирийе

- Поэма о солеа

- Поэма о саэте

- Силуэт петенеры

Захватив в плен один раз, фламенко не отпускает. И в меня, наверное, вселился дуэнде, дух фламенко, заставляя иногда сделать характерный жест рукой, выбить хлопками танцевальный ритм и постоянно вставлять описания испанского фламенко во все, что я пишу. Вот несколько отрывков из произведений, написанных в разное время.

Два эпизода из романа «Шакти»

Часть первая Мать и сын. Цыганская судьба. (фрагменты)

«Один из знакомых устроил ее в знаменитое кафе «Малагенья», для начала простой уборщицей посуды. Пилар ходила между столиков с тележкой, на которую собирала грязные тарелки и рюмки. Поверх черного платья с пышной юбкой в сборочку, своего самого нарядного, она надевала красный передник, а голову повязывала белой батистовой косынкой с кружевами, завязывая узел сзади под косами. Косы у нее были толстые и кончались у колен. Она с завистью смотрела на девушек, которые приходили в кафе в сопровождении мужчин в хороших костюмах. У них были модные прически из коротких завитых волос, яркие платья с короткими рукавами и кружевными воротничками, а на ногах туфли на изящном высоком каблучке. Мужчины, сопровождающие их, были художниками, а чаще - музыкантами, и приходили послушать знаменитые андалузские песни, которые пел Мануэль Ретана, более известный под именем Маноло. После его песен выступали танцоры фламенко. Когда посетители, позабыв про еду и полные стаканы вина, начинали увлеченно отбивать ладонями ритм, подбадривая танцоров криками "Оле!", Пилар не могла удержаться и тоже отбивала ритм каблучками грубых кожаных туфелек.

Однажды музыка внезапно прекратилась, она закончила замысловатую дробь в полной тишине и смутилась общим вниманием. "Эй, пусть девчонка станцует!" - закричал подвыпивший посетитель, и его поддержали с других столиков. "Иди!" - вытолкнул ее хозяин, рассудив, что если у нее не получится, просто повеселит публику. Пилар сняла косынку и, встряхнув косами, вышла на площадку, надевая на ходу кастаньеты. "Что тебе сыграть?" - спросил гитарист, и она пожала плечами: "Что хочешь!" Гитаристы заиграли популярную в то время "Малагенью". Пилар танцевала так, как учила ее бабушка: держа прямо спину и гордо повернув голову. Танцевала без городских выкрутасов, как настоящая андалузская цыганка. Постепенно зал замер, увлеченный. Потом на возвышение неожиданно выскочил невысокий крепкий мужчина и начал танцевать с ней так, как танцуют крестьяне в маленьких селениях Андалузии, просто, без затей, целомудренно и страстно. Каблучки Пилар вторили кастаньетам, руки взлетали плавно, как крылья, пальцы раскрывались, как волшебный цветок, лицо было почти сурово, и когда они закончили танцевать, в зале некоторое время стояла тишина, а потом раздались рукоплескания.

Мужчина схватил ее за руку и спросил без всяких предисловий: "Поедешь с моим театром по стране?" Она изумленно посмотрела на него и помотала головой. Но этого танца со знаменитым поэтом она не забыла, запомнив на всю жизнь его веселые глаза и круглое улыбающееся лицо, его крепкое тело андалузского крестьянина и изящные руки. Потом уже Пилар узнала, кто он и как его имя, читала его стихи и плакала от восторга и сожалений о несбыточных мечтах. И глядя в театре его пьесы, она мечтала о том, как бы сама играла в них и танцевала фламенко. Между тем она продолжала так же работать в кафе, собирая грязную посуду, потом ее перевели в официантки. Но иногда, когда в кафе собирались знатоки, ее просили станцевать, и она танцевала под мерные хлопки ладоней."

часть четвертая. Сновидения ведьмы. (фрагмент)

«... - Завтра я расскажу вам историю, как я нашла потерянную семью, а сейчас давайте отпразднуем мое возвращение в дом моего отца через столько лет! За эти годы умирали и рождались поколения, не стало наших родителей, Пабло и Марии, нет моей любимой бабушки Пилар, зато наши дети и внуки радуют нас тем, что род наш продолжается и не иссякнет никогда! Завтра мы все пойдем в собор помолиться об этом Деве Марии.

- Ты хорошо сказала, старшая женщина рода! - заявил Фернандо.

- А что, Фернандо, ты по-прежнему лучше всех танцуешь фламенко? - спросила бабушка, лукаво улыбаясь.

- Несите гитары, - самодовольно ухмыльнулся тот в ответ, - Мария, внучка, иди сюда, спой нам саэту о смерти голубки.

Пилар нахмурилась, но когда Мария чистым низким, чуть гортанным голосом запела цыганскую балладу, закрыла глаза и погрузилась в знакомую с детства мелодию. Под перебор гитар на середину террасы вышла пятнадцатилетняя Пилар, внучка Хосе, и начала танец, сосредоточенно следя за ритмом и помахивая краем короткой юбки, не совсем приспособленной для этого. Ее сменил старый Фернандо, и Инга вдруг поняла, что он в свои семьдесят пять лет совсем молод. Гибкое тело грациозно поворачивалось на месте, изгибаясь, словно у тореадора, пропускающего быка за взмахом красной мулеты. Щелчок каблуками по каменным плиткам пола - и снова плавный поворот чуть прогнувшись, так и кажется - в сантиметре от смертоносных рогов. Инга смотрела, подавшись вперед, и слышала восторженное дыхание Ильи за спиной. Фернандо сделал неуловимое движение рукой и, повинуясь ему, с места поднялась бабушка Пилар. Держа спину еще прямее, чем всегда, она пошла навстречу Фернандо, плавно покачивая бедрами и хлопая в ладони у левого уха. И вдруг руки ее, как крылья летящей птицы, сделали широкий взмах и соединились над головой, а потом раскрылись наподобие причудливого волшебного цветка. Теперь уже хлопали все, выводя прихотливый ритм, гитары вплетали в него свою вязь, а каблуки дорогих модельных босоножек бабушки звонко выбивали еще одну мелодию. Все это загипнотизировало Ингу, как может гипнотизировать глухой и мерный барабанный бой. Внутри у нее все кипело, и кровь в висках вторила ритмичным хлопкам. Когда Пилар села на стул, совсем не запыхавшись, в круг вышел молодой Пако. Вот тут уж сердце Инги застучало, как молот, зрелище было потрясающим. Его тело казалось напряженным, как струна, и расслабленным одновременно, оно текло и переливалось в движении, оставаясь сдержанным, даже суровым телом испанского мужчины. Это было почти невыносимое совершенство. У Инги перехватило дыхание. Пако поймал взгляд ее расширенных глаз и, не отрываясь от него, танцевал дальше только для Инги. Это было настолько красиво, что она задохнулась в волнении и не почувствовала, как рука Ильи сжала ее локоть. В себя она пришла, когда старик Хосе запел чуть надтреснутым голосом протяжную песню со сложным ритмом и речитативами. Инга заметила, что продолжает не отрываясь смотреть в глаза Пако, смутилась и, улыбнувшись, отвела взгляд. Незнакомая пожилая женщина кивком подозвала к себе девушек и вот уже они поставили на стол угощение, снова наполнили всем кружки вином."

«Спляшем, Бетси, спляшем!» (фрагмент)

«Наш фильм с успехом демонстрируется в Европе. В конце апреля мы с Витторио, Франческо и Джанкарло Фьори, сыгравшим главную мужскую роль, летим в Испанию. Пока идут конкурсные просмотры, мы с Франческо едем на несколько дней в Гранаду. Он давно мечтал посмотреть на настоящие танцы фламенко. Франческо ждали в начале мая в Париже, где я устроила ему стажировку. Эти дни перед расставанием - прекрасны. Гранада фантастический город, и мы любуемся им все свободное время, а его не так много.

Целые дни мы проводим в студиях, где обучают фламенко, и в тавернах, где собираются любители-танцоры. Это безумно интересно, я сижу, открыв рот, наблюдая, как испанки непринужденно выбивают кастаньетами один ритм, каблуками кожаных туфелек - другой, и их ноги и тела подчиняются таинственным древним канонам, что дает в сумме удивительно гармоничный, сдержанный и пламенный одновременно танец, прекраснее которого я не видела. Франческо сразу принимают за своего, уважительно похлопывая по плечу, когда он повторяет за ними наиболее сложные ритмически движения. Эти танцы настолько чудесное зрелище, что я безропотно сижу часами с чашкой кофе и кружкой красного и густого вина с терпким и возбуждающим ароматом, следя за танцорами. Ничего более прекрасного, чем танцующий испанский мужчина, я не видела. Их грация дикого зверя и сдержанная мужественность, взрывающаяся вдруг неукротимым темпераментом, приковывают взгляд и заставляют в глубине груди дрожать какую-то струну. Все это накладывает на нас отпечаток чувственности и испанского безумия и придает особенный оттенок нашим ночам. То ли почерпнув мужественной настойчивости в танцах, то ли осознав неотвратимость расставания, Франческо превращается вдруг в необыкновенного любовника."