Маска Венеции

"Век коронованной Интриги. Век проходимцев, век плаща!" - век восемнадцатый, век маски и тайны, век свиданий и дуэлей, век Казановы, последний век, когда маска не была игрой. Девятнадцатый век подхватил традицию венецианского карнавального безумия и принял его на вооружение как увеселение. Двадцатый век рассмотрел диковинное развлечение и сохранил его как уникальное явление, открыв дорогу любопытствующим туристам со всего света. Но Венеция не торопится снимать свою маску, раскрывая приезжим секреты волшебного города. Туристам достаточно таращиться на маски, прогуливающиеся по площади перед собором Сан Марко и Дворцом Дожей. Или взять напрокат баутту, черный плащ с мертвенно-белой маской-лярвой или костюм с плюмажем ярких перьев и фотографироваться на фоне дворца или гондолы на Гранд Канале, а потом хвастать дома, что видели вдалеке плащ Казановы...

Но надо знать историю венецианской маски, чтобы создать узнаваемый, но неповторимый облик настоящей лярвы, так же, как надо знать город, что породил этот завораживающий образ. Венецию узнать так, как знают ее венецианцы, чьи семьи столетиями живут в ней, невозможно. Об истории Карнавала можно прочесть.

"Баутта не имеет ни пола, ни возраста, ни веры, ни неверия, ни гражданского, ни сословного состояния. Может, потому она сохранилась в столетиях существования Венеции, и будет жить, пока жив город."

А на мосту, как черт, черный взметнулся       плащ. - Женщина или черт? - Доминиканца ряса? Оперный плащ певца? - Вдовий смиренный  плат? Резвой интриги щит? - Или заклад                   последний? Марина Цветаева

«Полная "баутта", "Bautta", не маска, но карнавальный костюм. Он состоит из белой маски - лярвы, треуголки, глухого черного плаща-крылатки, совершенно скрывающего фигуру, черных перчаток, иногда с накладными ногтями и перстнем щеголя и ловкого любовника на безымянного пальце. "Этимологический итальянский словарь объясняет происхождение слова "bautta" от слова "ваu", что в переводе с итальянского языка означает "пугало" - маска, "которой пугают детей". (На венецианском диалекте существует слово "bau-bao", "употребляемое также для пугания детей").
Венецианская карнавальная баутта подчинена изумительно строгому рисунку и строгому сочетанию двух цветов - черного и белого. В этом видна прекрасная привычка к художественному закону и до сих пор управляющему городом черных гондол и черных платков zendaletto. Венецианская баутта состояла из белой атласной маски larva с резким треугольным профилем и глубокими впадинами для глаз и широкого черного плаща с черной кружевной пелериной. К маске был прикреплен кусок черного шелка, совершенно закрывавший нижнюю часть лица, шею и затылок и придававший всему облику наряженного таинственный и немного жуткий оттенок. На голову надевалась треугольная черная шляпа, отделанная серебряным галуном. При баутте носили белые шелковые чулки и черные туфли с пряжками.»

"...-Выходит, что никто в Венеции не может назвать себя свободным?" - Возможно, но согласитесь, что для того, чтобы быть свободным, достаточно считать себя таковым." Джакомо Казанова   Свободу приносила Маска, делающая неузнанным, «невидимым», дающая полную свободу находиться там, где не позволяли статус или правила приличия Во время Карнавала можно было даже устроить любовное свидание прямо на глазах ревнивого старого мужа, как это демонстрировалось в комедии «дель арте». Эти комедии создавал сам карнавал, и они делали карнавал неповторимо венецианским.

Женщины часто носили маску "моретта" (смуглянка), круглое, черное "личико", иногда маска была белая - с кружевной "повязкой" на глазах. На месте рта у маски моретта изнутри был небольшой шпенек, который приходилось зажимать зубами, чтобы маска держалась перед лицом, - по словам Казановы, такие маски делали женщин загадочными, а главное... молчаливыми. Забавна и странна маска "gnaga" (от ит. "gnau''-''мяу"), произносится как "ньяга" с которой связано венецианское выражение "иметь наглость ньяги". Носитель этого костюма, состоящего из сильно поношенного, разорванного платья и маски кота, должен был имитировать "мяукающим" голосом кошачий "язык" и развинченными вихляющими движениями - кошачьи повадки. Нам знаком этот образ - вихляющегося наглого котяры в поношенном костюме попрошайки: это же Кот Базилио, гениально сыгранный выдающимся актером Роланом Быковым. Тут наш образ затмевает венецианскую ньяг

Маска "маттачино" получила свое название от итальянских светских карнавальных утренников (маттинате). Она дополнялась белым костюмом и красными ботинками. Волосы при этом украшались разноцветными перьями. На карнавале одетые в маттачино граждане кидались яйцами, наполненными красной водой.

В 16 веке популярным среди венецианцев становится костюм "Domino" ( Домино) , предполагающий плащ с капюшоном, подобный монашескому и непременный атрибут - маску. Кстати, с этим нарядом связан довольно любопытный факт. Французский писатель Франсуа Рабле, творчество которого неразрывно связано с карнавальными традициями, будучи на смертном одре, заставил переодеть себя в домино. Свое странное желание он обосновал словами Священного писания "Beati qui in Domino moriuntur", что дословно означает "блаженны умирающие в Боге". Но Ф.Рабле подменяет истинное в этом контексте значение слова домино" - карнавальным. Домино стало настолько популярным в Европе, широко шагнув из Венеции на маскарады столичных и скромных провинциальных ассамблей, что известно практически в каждой стране.

Довольно распространенными были парные маски супругов. В 18 веке маску мужа позволялось носить любому мужчине, сопровождающему даму - верному рыцарю, - даже если он не являлся ее супругом в действительности. Парными были маски Комедиа дель Арте: меланхоличный Пьеро, с белым лицом и в белом балахоне с широким гофрированным воротникром, и его подруга Пьеретта в черно-белом костюме, пестрый Арлекин с подружкой Коломбиной и неизменный Доктор с гротескно длинным носом.

Есть и вечные образы авантюристов-соблазнителей и "роковых" женщин-хищниц и цариц. Есть и фантастические персонажи, вроде Ледяных Дев,

Купидонов, Инквизиторов и Самой Смерти. Ведь карнавал всегда опасен, у него много лиц и много смыслов. Иногда его изнанка - смерть, иногда - любовь.

А Венеции не надо снимать маску. Она живет так, как жила столетия, и, если присмотреться, даже во время Карнавала видно ее лицо без маски. Очаровательное лицо города старого как мир и юного, как его невесты. Им не надо скрывать лицо под маской. Да и Венеция не скрывает свои закоулки, надо только иметь желание их отыскать и УВИДЕТЬ.