Карта ролевой игры "Викинги. Властители морей"

- Ты не посмеешь опозорить наш род, несчастная.
Хельга стояла напротив отца с матерью опустив голову. А что ей еще оставалось делать? Умом ока понимала весь ужас грозящего последствия, но, поделать с собой ничего не могла.
- Замуж, срочно,- слова отца прогремели над ее головой как приговор,- ты и так засиделась. Вон, у Гендольфа уже внук есть. Чем я хуже? Муж, ребенок, быстро приведут тебя в чувство.
Хельга сильнее вжимала голову в плечи, сжимая пальцы в кулак и слушала отца. Мать, ее мать, всегда стоявшая за нее, в этот раз молчала. А что она могла сказать? Если именно она все рассказала отцу. Хельга только удивлялась, как и откуда она все узнала. И тут же сама ответила на свой вопрос. Не заметил бы только слепой. Ее детская привязанность, когда она, будучи совсем малышней бегала за ним хвостиком, при каждом удобном случая оказываясь рядом, которую она считала сестринской любовью, переросла во что то большее.
Время шло, а для Хельги ничего не менялось. Она так бы и оставалась в счастливом неведении относительно своих чувств, если бы не увидела как на одной пирушке он не зажал какую то девку лапая и целуя. Странное чувство накрыло Хельгу с головой. Она замерла на месте, а парочка ее не замечала занятая своим процессом. Зато заметила ее мать, схватив дочь за руку и уводя во двор.
- Посмотри на меня.
Ее добрая мать, всегда говорившая с ней тихим , не повышающим голосом, сейчас почти кричала.
- На меня смотри, несчастная.
И Хельгая подняла свой взгляд.
- О, Великий Тор,- мать прижала ладонь к губам с ужасом смотря на нее,- нет,- со в сей силой мотая головой,- только не это.
И снова хватая ее за руку уводя домой. Хельга и не думала вырываться. Перед ее глазами стояла недавно увиденная картина, и боль. Страшная, раздирающая грудь боль. Причину которой она не знала и не понимала.
Ее заперли дома не разрешая никуда выходить, а спустя пару дней, когда с охоты вернулся отец, она стояла уже перед ними.
Конечно же мать ему все рассказала. Она не могла не рассказать.
- Замуж,- это мое последнее слово,- тем более на тебя давно смотрят несколько парней. Выберешь сама или это мне сделать?
Хельга молчала. Она не хотела замуж. Ни за кого. Она хотела быть рядом с ним. Просто рядом и все. Слушать его рассказы о походах, от которых кров стыла в жилах. Смотреть на него и знать что он есть. Почему он до сих пор не женат, она не задумывалась, и это положение вещей ее вполне устраивало, т.к все свое свободное время он мог посвящать ей. Шутить с ней, поддергивать и давать советы. О, его советы ей были очень важны.
Почему она никогда не задумывалась о том, как она жила, принимая все как порядок вещей? Ответ был на поверхности. Она уже устроилась в этой жизни. Устроилась со всем уютом и комфортом, забыв только об одном. О порочности своего устройства.
Приподняв за подбородок ее голову верх, отец повторил свой вопрос
- Сама или я?
- Сама.
- Решено.
И она выбрала. Она выбрала Харальда. Она стала принимать его ухаживания, она стала его женой. А он ее мужем. Он был внимательным, заботливым мужем. И перовое время Хельгу закружил водоворот новых чувств и эмоций.
Почему именно он? Ответ, как ей казалось, был ясен. Ей нужна была сила. Сила, что бы бороться с самой собой. А вот чего - чего, а силы Харальд ей давай с лихвой.
Догадывался ли он о том, что с ней что то не так или нет, Хельга не знала. Она приникала к нему, черпая нескончаемый источник тепла, заботы и внимания.
Она вошла хозяйкой в его дом, обустраивая и налаживая. Что то оставляя, и привнося свое. А потом у них родился Барг. Хельга никогда не забудет взгляд Харальда когда к его ногам положили сына. Их первенца. Их сына.
Уставшая и измученная после родов она со слезами на глазах смотрела на извечный ритуал признания и вхождения в его род нового члена семьи. Смотрела, почти засыпая как Харальд поднял сына на руки нарекая его именем. Это имя ей очень понравилось. Последнее, что она тогда подумала проваливаясь в сон.
Потом был Эрн. Когда она отчаялась ждать и переживала, что у них с Харальдом только один ребенок. Он не упрекал, но Хельга и так все понимала и хотела дать ему еще сыновей и обязательно дочь.
Хельга помнила, как рядом с Харальдом стоял Барг. Тот же ритуал, а в конце, тихое ее
- Познакомься сынок, это твой брат.
От воспоминания, как тогда скривилось лицо ее старшого сына, женщина улыбнулась.
Эрн кричал не переставая. В отличии от спокойного и молчаливого Барга, с этим ей пришлось ох как не сладко.
А потом была Асу. Маленькая, крошечная. Она не плакала, а едва слышно пищала.
Отец был прав. Вся ее дур выветрилась из головы, растворившись словно туман на рассвете.
Муж, дети. Все это закружило Хельгу, не позволяя поднять из глубины, то, что было похоронено много лет назад.
Но что то в ней сломалось, вскоре после рождения дочери. Она неосознанно искала причину. Причину уйти и стать свободной. Ей хотелось раскинуть руки и взлететь.
Не раз она стояла на краю утеса подгоняемая ветром и вдыхала полной грудью. Ей хотелось точно так же как и он, взлететь и что то вырвать из своей груди. Вырвать, то удушающее нечто, что в последнее время мешало дышать.
У них все чаще возникать ссоры, и Хельга как никто знала, что во всем виновата она. Она одна. Она буквально выводила мужа из себя. Ее Харальд, носящий прозвище Гордый, должен был быть Харальдом Терпеливым.
Не раз она ловила себя на мысли, что на его месте она бы давно придушила себя, за все то, что она вытворяла. Но остановиться, уже не могла.
И та, их последняя ссора перед его отплытием, была полностью на ее вине. Хельга почти себя не контролировала, продолжая ходить за мужем и добиваться своего.
Чего? Свободы. Не для себя. Ему.
Где то, остатком своего здравого смысла, она понимала, что дальше будет только хуже. Она не имела никакого права продолжать мучить его. Он, он не был ни в чем виноват. Она, и только она должна за все рас платиться. Она должна дать ему, ему, а не себе свободу.
Подойдя к окну, Хельга посмотрела вдаль. Она не стала обманывать сама себя, а искренне признавалась в том, что подобные мысли и воспоминания посещали ее все время пока Харальд был в набеге.
Теперь, она могла думать и вспоминать обо всем, разрешая мыслям свободно парить в ее голове.
И она вспоминала, почти каждый день, в подробностях о их совместной жизни. Постепенно, день за днем. Год за годом.
Любила ли она его? Да. На этот вопрос она могла ответить искренне и правдиво. Любила, по своему. Любила с уважением.
У Хельги было много времени разобраться в себе. Спокойно и обстоятельно. То, что Харальд уплыл, было только к лучшему. Никто не мешал ей разобраться в себе.
Осторожно и постепенно, шаг за шагом, Хельга подходила к дням текущим, ища причину. Она смело смотрела и признавалась самой себе в своих ошибках. Ей нужно было это сделать.
И она нашла. Осторожно приблизившись к тому дню, когда что то в ней начало ломаться.
То, что она прятало даже от себя, и куда незаметно даже от нее самой накапливались и дополнялись новые обстоятельства, просто переполнили чащу ее возможностей.
Вместилище ее терпения было переполнено. Она просто была не способна делать вид, притворятся равнодушной. Она просто сломалась.
Осознав все, Хельга опустилась на скамью, опуская плечи, словно придавленные всем грузом обстоятельства.
Она не выполнила то, что обещала своей матери когда та умирала. Обещала забыть.
Она не смогла.
Горько усмехнувшись, Хельга поднялась со скамьи. Не сегодня - завтра должны вернуться мужчины. Если ничего не случилось непредвиденного, срок их отсутствия подходило к концу.
После развода, Хельга осталась в его доме, дожидаясь Харальда и смотря за хозяйством. Им предстоял раздел. И как не горько ей было осознавать, старший сын останется с отцом.
А ей.. Она возвращалась в семью.

- Мамочка, почему ты плачешь?
Разве она плакала? Хельга опустила взгляд на Эрна, который смотрел на нее с подрагивающими губами, и полными глазами слез.
- Ты плачешь,- почти хлюпая носом, сын прижался к ее плечу,- почему?
А Хельга не знала. Не замечала. Не заметила, когда перестала перекладывать вещи в сундуке, сортируя и перебирая. Не заметила, что сидит на полу, смотря прямо перед собой, держа в руках рубашку Харальда. Не заметила слез, тихо скатывающихся по ее щекам.
- Мамочка, не плачь, не надо,- Эрн продолжал прижиматься к ней,- а то я тоже сейчас начну.
- Где Асу?,- проглотив ком в горле, мать прохрипела короткий вопрос,- ты ее оставил?
- Нет,- не поднимая головы от ее плеча,- она во дворе. Там Барг. Он показывает ей то, что выучил с папой. Он говорит, что на следующий год пойдет тоже в набег. Это правда, мам? А я, когда я буду с папой и Баргом? Он говорит, что не скоро, и что я мелкий. А я не мелкий, и тоже много могу и выучу. Вот вернется папа, пусть подтвердит, что я тоже скоро пойду с ними.
Сложив подрагивающими руками рубашку, Хельга убрала ее назад в сундук, поворачиваясь к сыну и усаживая его к себе на колени, прижимаясь щекой к его макушке.
- Конечно пойдешь,- еле слышным шепотом Хельга поддакнула сыну, закрывая глаза, из которых продолжали литься слезы. Сами, теплым ручьем стекая по ее щекам. Она их не могла остановить, и не видела их причину. Они просто текли из глаз нескончаемым потоком, что то смывая на ее душе.
- Ты уже перестала плакать?,- голос сына раздался где то возле ее груди.
- Да.
- Точно?
- Да.
- А если я посмотрю?
- Смотри.
Вытерев щеки, мать приподняла голову сына с едва заметной улыбкой на губах смотря на расстроенную мордашку.
- Ну как?
- Перестала. То я побегу? Я докажу Баргу, что я не мелкий.
- Конечно беги.
Спрыгнув с ее коленей, сын побежал на улицу, откуда вскоре послышались детские голоса, крики и споры. Именно их голоса, стали причиной того, что слезы пропали, словно их и не бывало.
Что это было, Хельга и сама не понимала. Словно кому то, для кого то или для чего то были нужны ее слёзы.
Переведя дыхание, женщина закрыла сундук, окидывая взглядом комнату, и найдя результат трудов удовлетворительным, пошла на улицу, откуда все громче раздавались голоса ее детей.

- Они вернулись!- с радостным криком Барг вбежал в дом,- мам, пошли скорее на берег.
Сын, ее старший сын, едва стоял на месте, от нетерпения чуть ли не подпрыгивая на месте и ожидая ее ответа.
Конечно, все года, Хельга вместе с другими женщинами выходила на берег встречать мужа и братьев. И его. Да, каждый год, наравне с мужем, она ждала и его возвращения. Теперь она это понимала. Понимала, что искала неосознанно взглядом в толпе, и убедившись что он жив, что с ним все в порядке, облегченно выдыхала и продолжала жить. Жить счастливая, рядом с мужем, но зная, что с ним все в порядке.
Это было всегда. Хельга не скрывала этого от себя. В этом уже не было нужды.
- Мааам, ну ты идешь?
Нет, она не пойдет. Она сделала свой выбор. Пришла пора начинать новую жизнь. Жизнь в одиночестве.
- Нет, Барг. Я останусь дома,- поглаживая сына по растрепанным волосам,- я встречу вас здесь. Хорошо?
- Ладно.
По тому, как был сказан ответ, мать поняла, что сын ее осуждает и не понимает. И к этому, ей тоже придется привыкнуть. Сделав выбор раз, стойко принимай все последствия.

Не успел Барг убежать встречать прибывших, как в дом вошла Волкири с внучкой.

Хельга поприветствовала Гвендолин и перевела взгляд на Волкири. Та молча стояла возле очага словно Хельги и не было рядом. Не то, что бы она побаивалась ее, но и появление ее в доме было не спроста. Какое то не приятное, сосущее чувство поселилось в животе.
- Правильно переживаешь,- еле слышный голос раздался от очага,- кто варит кашу, тот ее и расхлебывает.
Что она могла ответить на это? Ничего. Хельга смотрела на спину Волкири, обхватив себя руками, пытаясь удержать себя на месте. Удержать себя в целостности.
- А была ли ты такой?
От тихого вопроса, Хельга отшатнулась, словно ее ударили. Наотмашь. И все равно продолжала молчать. Тишина в комнате была такой, что все что было слышно за стенами дома, казалось странно громким. Черезчур громким.
А потом она поняла, что эти голоса уже в доме. Мужские, и ее детей. Нет, это не был голос Харальда. И нет, дети не кричали от радости, как всегда сопровождалось появление отца в доме, после возвращения.
Да, Харальд вернулся домой. Если точнее подобрать слово, его возвращали воины неся на шкурах.
Резко повернув голову, Хельга встретилась с пронзительным взглядом Волкири. Та смотрела на нее, в упор, не мигая. Что она видела? Что хотела увидеть? Но та, только тихо что то прошептав одними губами, повернулась к входящим мужчинам давая указания.
Пока Харальда укладывали на кровать снимая одежду, Хельга сделала пару шагов на встречу, но была резко остановлена вытянутой рукой
- Нет,- это "нет" было произнесено так твердо и решительно, с такой ненавистью, что женщина остановилась на месте, словно налетела на невидимую стену.
И словно этим словом было все сказано, Волкири повернулась к раненому, тут же забыв о ней, что то шепча и отдавая указания воинам тихим, спокойным голосом.
Да, здесь она уже лишняя. Повернувшись к выходу, Хельга заметила детей, прижавшихся друг к другу и с ужасом смотрящие на кровать.
Ладно. С собой разберемся потом, а сейчас - дети.
Преодолевая их тройное сопротивление, Хельга вывела детей в коридор, подталкивая и уводя в их комнату, усаживая на кровать, садясь рядом с ними и обнимая всех троих одновременно.
- Послушайте меня,- чуть- чуть покачивая детей, мать понизила голос,- послушайте меня, что я вам скажу, и поверьте.
Дождавшись, когда ей кивнули Барг и Эрн, Хельга продолжила
- С отцом все будет хорошо, правда,- Барг попытался ей возразить, но она его перебила,-я хочу что бы вы, а особенно ты, Барг, мне поверили. Понимаешь, если очень во что то верить, оно обязательно сбудется. Я знаю как вы любите отца. Но еще больше знаю, как он любит вас. Правда. Очень любит.
Хельга говорила и говорила. Она находила слова, подбирала слова, пока в глазах детей не стал пропадать страх, а появляться маленькая, едва заметная уверенность.
Оставив детей, женщина пошла в комнату, куда отнесли Харальда. Волкирия была еще с ним. И что бы не вызывать ее недовольство своим присутствием, повернула к выходу, когда заметила как к их дому подходит Гуди с девушкой. Кто она, Хельга поняла сразу. Гуди мог привести только рабыню. Только зачем она им?

У них была рабыня, Харальд привез ей в помощь, когда родился Эрн, и Хельге ее вполне хватало.
- Как тебя звать?- Хельга устало посмотрела на рабыню, из за спины которой периодически выглядывало детское лицо,- а это кто? Дочь? Сестра? Сколько ей?
Ладно бы просто рабыня, а еще с довеском. С этой то что делать неизвестно, если и та лишняя.
А может и не лишняя, тут же поправила себя женщина.
- Значит так,- проводя рабыню в дом,- ты стоишь возле Волкири и делаешь все, что она скажет, дословно. Я в доме. Понимаю, что ты не знаешь где что находится, спрашивай, я расскажу.
И выводя девочку из за ее спины
- А мы пока прогуляемся,- и встретив взгляд полный ужаса,ответила,- я не питаюсь детьми. Она пока поиграет с другими детьми, что бы не мешать тебе.
Проводив рабыню на помощь к Волкири, пошла с " младшей гостьей" к детям.

Урсула значит. Медведица. Пока Хельга шла к детям, ведя девочку за руку, нет-нет поглядывала на нее. Что с ней делать она не представляла. Но с чего то надо было начинать.
Ее дети были еще в комнате, о чем то не громко переговаривались, и при виде матери с девочкой резко замолчали рассматривая незнакомку.
Как же она от них отличалась. Испуганная, сжавшаяся.
По большому счету, Хельга бы не стала этим заниматься, но у нее и без этого все было не все просто, и лишних проблем ей не хотелось. Присев на табурет, Хельга притянула девочку к себе, обращаясь к детям
- Это Урсула. Она, и ее сестра будут жить в нашем доме.
Да, пока Харальд не поправится и не вернется к прежней жизни, ей придется жить в его доме. Если, если он не даст приказ убраться ей раньше.
В ответ на ее слова, Барг посмотрел сначала на нее, а потом на Урсулу. Ее почти взрослый сын, уже начинал многое понимать. И по его взгляду мать поняла, что он знает о статусе Урсулу.Статусе рабыни как и ее сестра.
- Барг,- представился ее сын, копируя отца и соединяя руки за спиной,- а это Эрн,- представил брата,- а это..
А эта малышня, опередив брата, подошла к девочке и выдала
- А я Асу.
Хельга едва сдерживала улыбку, наблюдая за знакомством и общением детей. Первые минуты скованности и напряженности постепенно отступали, и как с удивлением отмечала Хельга, не без помощи ее дочери . Ее самая младшая, вечно сосущая палец дочь, видимо решила что Урсула ей нравится и всем своим видом показывала, что придется иметь дело с ней, если что то будет не по ее.
Не мешая детям, Хельга пошла на кухню где кухарка и рабыня готовили ужин.
- Что у нас на ужин, Кая?- Хельга втянула носом идущие от кастрюль ароматы, чувствуя что голод постепенно подбирается.
- Как что? Что утром заказывали.
Кая, полностью соответствовала своему имени. Она господствовала на кухне и считала ее своей неприкосновенной территорией.
- Лепешки с орехом, рыба и мясо.
- Да- да, я помню,- Хельга ходила вокруг стола, прикидывая как бы стащить хоть один маленький кусочек, и кивала в знак согласия кухарке,- все как и заказывали. Только,- женщина придала лицу всю степень вежливости и понимания,- можно что нибудь из выпеченного?А?
- Вам лепешек мало?
- Нет, Кая, не мало,- Хельга перестала ходить вокруг да около,- у нас в доме две рабыни,- и видя как Кая поджала губы продолжила,- одной десять. Ты понимаешь меня?
Да, Хельга видела что Кая поняла ее. Без слов. Поняла все, что не было произнесено и сказано.
Отвернувшись к столу, что то бормоча себе под нос, Кая начала замешивать новое тесто. Посчитав этот вопрос решенным, Хельга развернулась что бы идти как услышала не громкое
- Это правда, что хозяин..
Резко развернувшись на месте, Хельга увидела, что Кая по прежнему, только более медленно замешивает тесто, опустив голову и ссутулившись.
- Правда то,- чуть резче чем требовалось ответила Хельга,- что он вернулся. Вернулся, поправится и будет жить. Советую запомнить всем, очень хорошо запомнить, и передать тем, кто будет спрашивать.
Отвернувшись, Хельга быстрыми шагами пошла в комнату. Хватит, ей надоело ходить по дому и чего то ждать. Пусть она ему не жена, но он отец ее детей, и она обязана знать.
Замедлив шаг возле комнаты в которой лежал Харальд, Хельга остановилась в дверях. Волкири была еще здесь. Хорошо, пусть. Она не станет мешать. Она только постоит здесь. Она должна все знать.

Хельга стояла в стороне наблюдая то за Волкири, то переводя взгляд на мужа, и задавала вопрос. Почему? Почему сейчас? Все года Харальд возвращался домой живой и невредимый. Мелкие и не большие раны были не в счет, в сравнении с тем, что видела Хельга сейчас. Смотрела и не переставала задавать вопрос - почему? Ответ, был не приятен, но очевиден. Из за нее.
Обхватив себя руками, Хельга прислонилась плечом к двери. Волкири заканчивала свое лечение и собирала оставшиеся травы в мешок, тихо отдавая распоряжения новой рабыне.
Коротко кивнув головой соглашаясь, Хельга встретилась с осуждающим, тяжелым взглядом Волкири. Хельга ждала, что она ей что то скажет, но та промолчала. Отвернувшись, тихо вышла из комнаты.
Слова Гвендолин только подтвердили ее догадку. Она, и только она виновата в том, что Харальд, Харальд по прозвищу Гордый, сейчас лежит и борется за свою жизнь. Она, и только она стала причиной всего. Ее порочная любовь. Ее слабость и не возможность справиться с собой. Ее не умение или не желание оценить и принять то, что было ей дано. Она не смогла оценить этот шанс, и стать счастливой. По настоящему счастливой. Вместо этого, сделав несчастными четырех человек.
Постояв еще немного Хельга пошла к детям. Она вернется, чуть позже. Но обязательно вернется.
Покормив детей, Хельга отправила Урсулу к сестре.
- Мам, что ты нам сегодня расскажешь?
У них с детьми, было словно традиция. Каждый вечер она придумывала им нечто, под что они засыпали. Хельга придумывала из ничего. То, что видела днем. Что то смешное или интересное.Добавляла что от себя, и выходило нечто. Детям нравилось, и каждый вечер они ждали нового и нового, иногда прося повторить наиболее понравившееся.
Сегодня, она им не могла рассказать ничего. Обиженно побурчав, они постепенно заснули, а Хельга вернулась к Харальду.

- Идите спать. Комната в самом конце коридора. Там живет рабыня, для вас то же все приготовлено. Идите.
Когда рабыни ушли, Хельга осталась сама. Харальд спал тяжело дыша, его тело боролось с жаром. Поставив рядом с кроватью чашу с водой, Хельга присела рядом с ним, намачивая ткань и обтирая. Лицо, плечи, грудь. Снова отжимая ткань и прикасаясь к лицу.
Тонкая струйка стекла по его щеке устремляясь к губам, и тут же была слизана. Хельга все поняла, тут же смочив губы оставшимся отваром.
Ночь, самое странное время. Время любви и рождения. Время смерти и борьбы за жизнь. Почему все самое странное, страшное и прекрасное происходит именно ночью?
Хельге сидела рядом с Харальдом, не потому что было нужно. Она могла оставить и рабыню, а сама спокойно пойти спать. Нет, она сидела не из за слов Гвендолин. Здесь она находилась по своей собственной причине. Если она была причиной того, что он мог лишиться жизни, значит она, и только она должна, обязана ее ему вернуть. Вернуть ради детей. Вернуть ради него самого.
А потом, она уйдет. Куда? Она сама пока не знала. Но была точно уверена, что и в кругу своей родни она уже будет чужой. Куда бы она не пошла, везде и всюду она будет чужой.
Хельга просидела рядом всю ночь. Спать ей не хотелось, и была масса времени подумать. Снова и снова. Но уже рядом с мужем. Да, бывшим, но мужем, с которым она прожила не один год.
И когда за окном появились первые признаки рассвета, она ушла. Жар был, но на много меньше чем ночью и Харальд уже спал спокойно.
Последний раз, осторожно, едва касаясь, она провела по его щеке. Тихо встала с кровати и направилась на кухню. Где во всю уже командовала Кая.

Поговорив с Каей, Хельга пошла к детям, по пути направляя Брунхильду к Харальду.
- Будь там.
Малыши еще спали, и Хельга присев рядом с их кроватью не на долго задремала. Как ей не казалось что она не хотела спать, усталость и постоянное переживание взяли свое.
Разбудила ее тихая возня детей, которые, о чем то тихо переговариваясь, уже одетые, изредка на нее поглядывали и куда то собирались
- Что за тайны в нашем доме?
Голоса резко стихли, а Барг, словно беря вину на себя и заслоняя младших вышел вперед
- Мы хотели пойти к отцу.
- И?
- Мы думали нельзя, - уже тише, с поникшими плечами.
Да, она их понимала.
- И поэтому хотели пробраться сами,- ответное молчание было ей ответом,- ну что же, думаю, что на не долго, мы сможем к нему сходить.
Даже если Харальд не пришел в себя, дети должны его увидеть. Пусть не на долго, но должны. Знать, что отец жив и все с ним будет хорошо. Да, так им будет на много спокойней.
По облегчению, промелькнувшему на их лицах, Хельга поняла, что приняла верное решение.
Так, маленькой компанией они и подошли к комнате, где спал Харальд. Приложив палец к губам, призывая детей вести себя потише, они вошли в комнату.
Брунхильда была уже на месте, и Хельга посмотрела на нее, взглядом спрашивая о состоянии Харальда.

Кивнув в ответ, Хельга посмотрела на мужа. Да, выглядит не на много лучше чем вчера, но угроза его жизнью отошла с наступлением рассвета. Не подавая вида, Хельга с облегчением выдохнула, а потом наблюдала как вокруг него устраиваются дети. Непроизвольно морщась когда Эрн залез чуть ли не на отца. Но, ее не звали и она осталась в стороне, наблюдая за ними, как никогда ощущая себя лишней в этой комнате.

Вопрос прозвучал словно подтверждение ее слов и приказ. Посмотрев на Харальда, окинув взглядом окружающих его детей, Хельга собрав всю волю в кулак сделала шаг к двери.

Только сейчас до нее дошло, что он имел в виду. Не комнату, а ее присутствие в его дома. Ну да, он ожидал что к его возвращению она уберется, а она еще здесь.
Харальд удерживал ее взгляд, а она не отводила свой. Ей нечего было скрывать.
- Нет, к родичам я еще не ушла,- очень спокойно, стараясь не смотреть на детей и не замечать выражения их лиц. Ведь здесь, сейчас, при них, происходило то, чего они никогда не поймут,- этот дом, наследие твоих детей. Считай, что здесь жили они, а с ними, до твоего возвращения я. И теперь, когда ты вернулся, я уйду. Раздел проведем когда ты будешь полностью здоров. Всего. Только не детей.

Он правильно ее понял. Она не хотела делить детей.
Хельга молча выслушала Харальда, не возражая и не соглашаясь. Все свои причины, она заберет с собой. Всю боль, презрение и ненависть к самой себе, она унесет с собой. Она сама приняла это решение. Зная и обрекая себя на одиночество. Зная, и обрекая на все взгляды, презрение и осуждения.
Никто и никогда не узнает о том, как ей далось это решение. Все свои бессонные ночи она унесет с собой. Все слезы пролитые по ночам над детьми, когда она гладила их по макушкам, глотая в горле ком, что бы не взвыть в голос, она унесет с собой. Она знала на что шла, и к чему в итоге придет. Она знала и готовилась к этому. И когда Харальд произнес последнее слово, только сильнее сжала ладони в кулак и выше поднимая подбородок.
- Прощай,- только тихо произнесла она в ответ, отворачиваясь и покидая комнату.
Отныне этот дом для нее чужой. Впереди предстояло самое тяжелое. Разговор с детьми.

Голос Харальда прозвучавший за ее спиной,не громкий, но прозвучавший в повисшей тишине как удар клинка, был настолько неожидан, что Хельга резко остановилась на месте.

А Хельга не могла. Она не могла повернуться, потому что сил у нее уже не было. Последние силы ушли на принятие ее решения. Ей было все равно. Верит он или не верит. Великий Тор, какое ей уже дело до того, во что он верить Это его право, и только его, и к ней никакого отношения оно уже не имело. Она не хотела смотреть на него. Не хотела продолжать разговор. Те, еще оставшиеся капли сил ей были нужны для того, что бы хоть что то сказать детям и уйти.

Сжав зубы и ладони в кулак, Хельга прикрыла глаза переводя дыхание и уже хотела толкнуть дверь, что бы не слышать его. Его слов. Она не собиралась перед ним отчитываться. Не хотела и не могла. Она хотела покинуть этот дом, как какая то странная возня на кровати заставила ее повернуться, а потом, прищурив взгляд быстрым шагом подойти к кровати.
- Это, тебя уже не касается, Харальд сын Олафа. Слышишь? Уже очень давно не касается,- злость вспыхнула в ней резко и неожиданно. Злость за то, что посмел двигаться, когда еще ночью был на грани. Злость за то, что посмел ее остановить и проходить через это снова и снова,- я сама и только сама распоряжаюсь своей жизнью,- Хельга не контролировала свой голос, но ей казалось что она кричала,- ответь мне ты. Куда ты собрался, после того, как над тобой колдовала пол дня Волкири? После того, как тебя принесли в этот дом, и не знали выживешь ты или нет. После всего, ты, ты ползешь куда то, вместо того что бы поправляться и жить. Ответь ты, что ты задумал и чем ты думал, Харальд по прозвищу Гордый.
Последние предложения женщина произносила отделяя каждое слово, все тише и тише.

А было ли? Как она жила все эти годы? Хельга смотрела на мужа и короткие обрывки их жизни врывались вспышками воспоминаний. Да, она могла сказать, что никогда его мнение ей не было важным. Могла выкрикнуть и покончить со всем раз и на всегда. Могла, но не сказала. Она не смогла. Не смогла солгать. То не многое, что сейчас мелькало в ее памяти говорило об обратном. А еще, вид Харальда, и вся ситуация.
Зачем он начал этот разговор сейчас, зачем, когда она видела с каким трудом дается ему каждое его слово. Она уже пожалела, что задержалась и не ушла. Потом, когда бы они были на равных, они, может быть и поговорили бы.
И Хельга не ответила ему. Она хотела остановить его, только остановить, удержать в кровати и не дать совершить немыслимую глупость, и уйти. Она не собиралась начинать этот разговор и спор. Не сейчас. Сейчас он ни к чему не приведет. Она приняла решение, а ему нужно восстанавливать силы.

Последние слова только добавили чувства вины, и так душившие ее. Он только подтвердил то, о чем она догадывалась. Она, и только она виновата. Он не просто ранен, он искал смерти. В этот раз для него был не просто набег, он искал шанс. Догадываться- это одна. Знать- совсем другое. И теперь Хельга точно знала, чем все обернулось или могло обернуться.
Тяжесть не переносимой вины сдавила грудь опускаясь на плечи, словно придавливая к полу. Медленно Хельга опустилась на пол рядом с мужем, не смотря на него и произнося еле слышно
- Ты не прав, ой как не прав. Не прав во всем. Ты считаешь что тебе нечем гордится? А разве это так? Ты, в первую очередь ты должен гордится собой, как было и как будет всегда. Ты должен гордится своими сыновьями. Ничего, слышишь, ничего не было ложью.


Их разговор был прерван появлением Гвендолин.
- Хей, Гвендолин,- Хельга поднялась отходя в сторону, что бы не мешать племяннице мужа.

Хельга не собиралась никого посылать, она сама сходила за водой. Этот разговор пора было заканчивать. Хельга видела, что Харальду становится все хуже. Пусть Гвен делает свое дело. Только бы поскорее поставили его на ноги. Вернувшись она отдала Гвен воду отходя в сторону. При ней ей не хотелось уходить, не известно что Харальд мог выкинуть. И что бы он не думал, как бы оно не выглядело со стороны, но позорить его еще больше, она не собиралась. Поэтому, отошла к краю кровати наблюдая за действиями Гвендолин.

Когда за Гвендолин закрылась дверь, в комнате снова повисла тишина. Хельга видела, что Харальду очень тяжело дался этот разговор. Что он хотел им добиться? Для чего он был? Они разведены. Она понимает его. Он никогда не поймет ее. Да никто и никогда не поймет.
Подойдя к изножью кровати, Хельга остановилась, сжимая в руках чашу с остатком отваром, поднимая взгляд на Харальда. Ну что же. Она скажет свое последнее слово. Тихо и спокойно. А услышит он ее или нет, это уже от него будет зависеть.
- Я не знаю, что ты хотел от меня услышать, и для чего начал этот, никому не нужный разговор. Что ты хотел понять? Было ли что то ложью? Нет, ничто и никогда не было ложью. Я тебя любила. Не с первого дня, но полюбила и любила. Твои, наши дети были рождены в любви. Ты был мне нужен, очень нужен. Нужен как никто. Я не была той, кем можно было гордиться. Но вся твоя жизнь, каждый поступок, до сегодняшнего дня, достоин гордости и уважения.
И чем дольше Хельга говорила, тем яснее понимала смысл своих слов, и ошибку прошлого, за что она цеплялась и во что глупо верила. Да, она любила своего мужа. Сильного, гордого. Любила именно за это. За то, что он ей давал и чем она пользовалась, но при этом глупо храня и веря во что то.
Сейчас, когда она была свободна и смотря на мужа, когда она стоит на перекрестке, и смотря прямо ему в глаза, а не наедине с самой собой, она может наконец то понять. То, что она хранила, ее же и убивало. И только осознав это, она поняла что только сейчас, по настоящему свободна. Свободна от мучивших ее оков. Свободна признаться самой себе, что муж всегда был для нее всем. Ее центром и смыслом.
Великий Тор, как же ей было сейчас легко. Обойдя вокруг, Хельга присела на кровать протягивая чашу с остатком отвара
- Выпей, пожалуйста. Гвендолин сказала что это нужно выпить спустя время. Время подошло,- и что бы не посмел отказывать чуть более настойчиво повторила,- Пей.
Было глупо конечно, но смотря сейчас на Харальда ей хотелось улыбаться. Нет, она сдержала себя, но в душе, смотря как он выпивает отвар, она улыбалась. Улыбалась от того, что наконец то сама все поняла, что разобралась в себе. Да, она уйдет. Харальд ей не прости. И никто бы не простил. Но уйдет она с пониманием того, что ничто в ее жизни не было ложью.
Забрав у мужа пустую чаша, Хельга поднялась с кровати.
- Что бы встать на ноги, тебе нужны силы. Я сейчас пришлю Каю, она там что то особое для тебя готовит с самого утра.

О,да. Она то себя как раз понимала. Впервые за многие годы она находилась в мире сама с собой.
- Понимаю,- в подтверждение своих слов Хельга даже кивнула головой.

- Потому что запуталась,- очень тихо и почти обреченно.
Хельга уже была возле двери, когда услышала за спиной

Медленно повернувшись на месте она посмотрела на мужа
- Зачем?- первое что сорвалось с ее языка, и то что она хотела знать,- зачем, если незадолго до прихода Гвендолин ты сам сказал мне уходить. Я ответила на все твои вопросы,Харальд, и... думаю ты и сам не желаешь моего возвращения. Я дам указание Кае, а потом пойду собирать свои вещи на первое время.

Короткий ответ. Ответ на все вопросы роившие сейчас в ее голове. Хельга не отрывая взгляда смотрела на Харальда, все сильнее сжимая в руках пустую чашу. Сжимала до боли. А потом, ни слова не говоря, вышла из комнаты прикрывая за собой дверь и прислоняясь к ней спиной. Сейчас, она не понимала его. Почему? Зачем? Зачем? После всего, что она натворила, он просит ее остаться? В это она не могла поверить.
Выпрямившись, Хельга пошла на кухню.
- Кая, у тебя все для хозяина готово?- Хельга опустилась на стоящий возле огромного стола табурет, ставя пустую чашу и смотря на кухарку.
- Давно готово. Все самое вкусное и полезное. Быстро мы хозяина на ноги то поставим.
Кухарка что то еще говорила, тараторя и собирая обед для Харальда, а Хельга ее уже не слушала, только изредка кивала головой соглашаясь. Со всем.
Она не пошла в след за Каей, не пошла она и в детскую. Покинув дом, Хельга пошла туда, где любила бывать больше всего. Откуда открывался самый, по ее мнению, прекрасный вид. Выйдя из дома, она здоровалась с теми кто встречался на ее пути. Взгляды были разные. Кто то ей улыбался, кто то окидывал взглядом с укором и тут же отворачивался. Хельга их понимала и не осуждала. Пройдя строения, а за ними край леса, Хельга вышла к своему любимому утесу. Вид отсюда был на самом деле прекрасный. Устроившись на траве, Хельга подтянула ноги к груди обхватывая их руками и положив подбородок на колени. Чуть улыбнувшись, она смотрела на противоположный берег, на протекающую реку и думала. Здесь, ей всегда очень хорошо думалось.

Летом дни очень длинные. У Хельги была огромное количество времени, что бы подумать над словами Харальда.
- Верить или нет?- не громко произносила она, и налетавший ветер уносил ее слова.
- Простит или нет? - и тут же задавала сама себе тот же самый вопрос о себе. Простила бы она? За все те ошибки, что она совершила, за все те недоверия и скандалы?
Ответ ее не обрадовал. Нет, она бы не простила. А Харальд не даром носил прозвище Гордый. И все же, он просил остаться. Наступив на горло собственной гордости. В том, что он это сделал, она уже не сомневалась. Ее гордый муж, после всех ее поступков, просил остаться.
Решив пока оставить этот вопрос открытым, Хельга поднялась отряхивая подол и направляясь назад. В дом, где ее ждали дети.
Войдя в дом, первым делом она заглянула к Харальду. Может ей показалось, но он спал. Прикрыв дверь, она пошла к детям. Дети были у себя, и как услышала Хельга с коридора, Барг давал указания младшим что и как делать. Она немного постояла за дверью, с улыбкой слушая их, а потом вошла в комнату.
Все страхи, что она им не нужна, что они уже прекрасно могут обойтись и жить без нее, тут же рассыпались в пух и прах под их тройным
- Мама.
На перебой говорящие, рассказывающие и спрашивающие.
Когда все было выслушано, отвечено и рассказано, и все устроились на своих местах, Хельга начала петь. Голос у нее был не сильный, но и не отталкивающий. Сегодня она не рассказывала им истории, сегодня она успокаивала своих детей колыбельной.