Карта ролевой игры "Crows Landing: Кровавое наследие"

Могла ли я знать, что делаю чудовищную ошибку, открывая двери не той лекционной аудитории шесть лет назад? Могла ли я знать, что улыбчивый парень с блестящими жаждой жизни глазами окажется самой сильной любовью? Могла ли я знать, что угасать его взгляд будет по моей вине, что собственное бессилие будет рвать на части? Могла ли я знать, что музыка настолько сильна в нем, что строгие рамки закона лишь добьют? Могла ли я знать, что его живой ум погрузится в болото лживых ценностей? Могла ли я тогда знать как опускаются руки от одной мысли, что могу его потерять? И если бы знала, точно бы не открыла?
Момент, когда Тео увлекается мормонами, я проглядела. Зашитая между работой в редакции и статьями в Нью-Йорк, я перестала замечать, что происходит с мужем. Непрерывные исследования, азарт погони за сенсацией, все это забивает улыбку Тео, что остается только несчастных десять минут перед сном. Тогда снова смотрю на него, вижу прежнего, сердце снова замирает. Как в тот первый раз, когда он усмехнулся и спросил, что же такая малявка делает на лекции по криминалистике. Но времени так мало, что и сил хватает лишь на ласковое касание и едва слышное "доброй ночи".
Но утром все забывается, новый день отвоевывает свое право на жизнь. И утром уже нет ласкового взгляда, нет нежности и тепла. Зато есть злость. Отчаянная, до закушенных в кровь губ и побелевших пальцев. Злость на саму себя, что не уберегла, не согрела. Черт бы побрал его музыку, его альбом, который никак не запишет. Пусть, только пусть снова станет собой. И единственным способом вывести Тео на эмоции всегда было вывернуть на него собственные.
Начинается все с безразличного: прибей наконец полочку в ванной.
Далее следует раздраженное: разбери гараж, ты все равно там не репетируешь больше.
И завершающее: ты никуда не пойдешь, кроме как на праздник.
Да только я забыла, что на него всегда лучше действует ласка. Забыла, занятая работой, счетами и отваживанием его картонных родственничков. Поэтому звон сервиза, подаренного свекром, отлично демонстрирует мое отношение. Поэтому голос срывается на крик и тут же падает до хрипоты. За громкой ссорой не так больно осознавать, что твоя любовь вянет, а брак рушится.
- Они. Тебе. Не. Братья. Господи, да сколько можно, черт возьми?
- Духовные, что, несомненно, дороже. И еще, Люси, я прошу, не ставь имя Божие и Сатанинское отродье в один ряд. Будь готова через двадцать минут. Сегодня праздник.
- Черта с два праздник! - в спину летит очередная тарелка. Тонкий фарфор разбивается о косяк, и я на мгновение радуюсь, что не попала.
Тео выходит, а я опираюсь ладонями на кухонный стол и пытаюсь привести дыхание в норму. Вокруг стеклянная крошка и кое-где разлит чай. Когда я успела разбить чашку? Закрыв глаза, слушаю его в шаги в спальне. Считаю их шепотом, это почему-то помогает. Затихают, когда до полного спокойствия мне остается совсем немного. Выдохнув, иду за веником, чтобы прибрать бардак. Смешно от мысли, что это уже четвертое утро, которое заканчивается разбитой посудой. Сколько еще надо, чтобы он понял?

За отведенные двадцать минут успеваю уничтожить следы скандала и собрать свою сумку. Диктофон привычно лежит рядом с блокнотом и ручкой, рядом с маленьким фотоаппаратом и пропуском журналиста. Подождать мужа решаю на улице, желая погреться на летнем солнце, а не желая уйти поскорее из гнетущей тишины ставшего неуютным дома.
Дорога до ярмарки проходим в молчании. Тишина между нами искрящая, напряженная и немного неловкая. Мне нужно работать, ему - отвлечься. Но теперь мне страшно оставлять Тео, убежит же к ним. К своим "духовным братьям". Не верю им. Ни капли. Хотя бытность журналиста и вовсе не располагает к вере. А Бригаму Смиту не верить заставляет интуиция.
Не желая ругаться на людях, где после каждый будет перемывать кости, прикидываю как можно совместить полезное с полезным. Высматривая новоприобретенного мэра, Кэйси Миллер, тяну Тео в сторону тира:
- Что думаешь о стрельбе из лука? Кажется, ты говорил, что у меня неплохо получится.

В отчаянной попытке увлечь мужа хоть чем-нибудь преуспеваю и весьма успешно, даже если не с первого раза. Чувствуя себя сходящей с ума от ревности женой, наблюдаю как Тео провожает взглядом Эми Нортман. Поразительно, как быстра эта серая мышка собрала вокруг себя толпу. Толпу, которую упустить было бы кощунством. Но с другой стороны мэр и шеф полиции. И агенты фбр, судя по выправке и жесткому взгляду. Делая такой нелегкий выбор, автоматически беру предложенный лук и стрелу, пытаюсь изобразить нечто среднее между Леголасом и Стрелой. Когда его руки ложатся на мои, а теплый голос щекочет ухо, я почти забываю о ссорах. Потому что помню только его, чувствую его без налета фальши. Потому что такие минуты неожиданной близости давно стали редкостью и оттого более ценны.
- Стоп, стоп, женщина, если не хочешь действительно кого-нибудь пристрелить. –Осторожно убрал ее волосы на одно плечо. – И не так крепко, дорогая, - мои руки легли поверх ее. – Натягивай теперь, руку отводи назад, не в бок. Теперь отпускай, не резко.
Я бы с удовольствием пристрелила кого-нибудь. Например, всю общину мормонов. За то, что отбирают у меня мужа. Тео разжимает скрюченные яростью пальцы и осторожно поглаживает, успокаивает. Убирает волосы на другое плечо и теперь его дыхание касается щеки. Усилием сосредотачиваюсь на стрельбе. Согласно теории мужа, с меткостью у меня все в порядке, а вот с направленностью и силой удара как-то не очень.
Его жест наполнен заботой и любовью, а предательское сердце снова сжимается и прячет воспоминание далеко, чтобы потом греться о него. Не успеваю повернуться и обнять его, как замечаю как мэр уходит в окружении все, кого бы мне хотелось расспросить с пристрастием. Понимаю, что рванулась вперед и пробежала несколько метров только тогда, когда толпа сплющивает меня в своих тисках и я теряю Тео из виду. Оборачиваюсь, чтобы бросить умоляющий взгляд на него, чтобы не делал глупостей, и снова устремляюсь к интересующей группе. Но к своему сожалению и недовольству Корделии Шарон удается свернуть этот рай для журналистов в кафе, и я мстительно записываю в блокнот: навестить шефа полиции и замордовать сезонными скидками в Марк-и-Спенсер. Да и количество персон растет как на дрожжах и одной мне против них не выстоять. Поэтому огорченно спрятав блокнот, рассеянно размышляю куда бы податься, где бы устроиться по близости, чтобы видеть кто вышел из кафе. Взгляд сам падает на палатку гадалки. Улыбка против воли возникает на губах, и я отодвигаю вышитый край:
- Добрый день, нагадаете мне счастья?

Сильвия Роуз, я к вам пришлаа, гадайтеее))

Звезда в шоке. Такой подставы от вас, мадам мэр, я не ожидала.
Мадам гадалка, спасибо за предсказание, зайду как нибудь еще с бутылочкой.

К утру следующего дня неутешительные выводы напрашиваются сами собой:
1. Материала для газеты нет. Он существует в природе, но не рядом со мной. За то редактор прямым текстом заявил неутешительное о моих способностях к работе, добавив, что пора учиться писать ребусы, чтобы мэр не подкопалась.
2. Потенциальные жертвы моего профессионализма умудрились избежать своей участи благодаря Бригаму Смиту. Ложные надежды уберечь мужа все еще не покидают мой бренный разум.
3. Ежедневные скандалы сказываются на голосовых связках и вывихивают плечо.
4. К гадалке нужно ходить непременно с браслетами, звенящими монетами, и термосом горячительного.
Поэтому настроения идти на праздник нет совсем. Но шеф требует освещение расследования, и отправлять мужа одного боязно. Отставляя паранойю, вытаскиваю Тео на продолжение буйства красок и абрикос. Мои намерения тихо-мирно выудить все тайны среди толпы разбиваются о преувеличенно счастливый голос ведущего. Не может быть. Второй год подряд. Что ж, черный пиар тоже пиар. Поцеловав мужа на удачу, цепляю на лицо широкую улыбку, киваю аплодисментам и иду готовиться. Пока поправляю платье и прическу в голове крутятся только пошлые анекдоты и дурацкое желание повторить конкурс талантов от Грейси Харт на довольном ведущем.
Выступление Мелинды вызывает улыбку, такое непосредственное и живое. И немного неуклюжее, что ей даже идет. Анхела как всегда сверкает природным обаянием. Эми заставляет сощуриться и внимательно следить за ней. Сестра Тео. Духовная сестра. Подавив желание все же ударить кого-нибудь, выхожу на сцену. Моей улыбкой можно рекламировать услуги дорогого дантиста - от нее сводит скулы. Походка твердая, даже немного сердитая, - это не то место, где бы я хотела находиться. Послушно следуя ритуалу накормила-напоила жюри, сделав комплимент галстуку мистера Скотта, ногам Алекса и щетине Дрима, попробовала абрикосы, угадала два из пяти и то случайно. Когда пришел черед песни и поэзии выбрала наименее болезненное:
Разноцветный абрикос
Из оранжевых полос
Стал на солнце аккуратным,
Аппетитным, ароматным.
Поклонившись, поулыбавшись, быстренько ухожу со сцены. Но, скрипя сердце, приходится признать, что обзор там отличный. И улыбка Тео стоила этих бестолково проведенных минут.