Карта ролевой игры "Окна"

- Анатолий Николаевич, - голос секретаря Матвеева - Зинаиды буквально источал нетерпение, - с проходной звонили, там уже подъехали итальянцы.
Толя откинулся на дорогом кожаном кресле назад на сложенные за головой адони и глубоко вздохнул. А раньше он не понимал, почему секретарей всегда зовут уменьшительно-ласкательно - Оленька, Лерочка, Настенька. Да уж, никакая его Зиночка не Зинаида. Хоть не девчонка уже, а всё щебечет, как иностранцев видит. Всё надеется, что встретит своего принца и увезет за моря? И почему женщинам вечно принцев подавай? Колян вон, личный водитель Матвеева, смотрит на эту дурочку, а она всё нос воротит. Не понимал Толя этого, куда уж ему. Он и свою-то жену так и не понял за двадцать лет.

Утром, казалось бы, всё хорошо было, как раньше: завтрак на столе, улыбка ему, о сыне поговорили. И снова с надеждой - "Ты поздно сегодня?". Как часто Толя слышал этот вопрос в своей жизни: когда молодыми были с тоской, тогда ему приходилось работать и правда слишком много, чтобы добиться чего-то; потом равнодушно - оба привыкли, чтобы удержаться на плаву, приходилось вкалывать ещё больше; а сейчас вот - с надеждой, Лиде без него даже нравиться начало. Толя ангелом не был, но думал, что не заслуживает такого. У них квартира в центре, машина хорошая, сына в институт пристроили, на море раз в год выбираются и не куда-нибудь, а в Европу.

Тихий стук в дверь отвлек мужчину от мыслей. Зиночка повторно доложила о прибытии поставщиков, Атанолий приветливо улыбнулся и пригласил партнёров к столу:
- Зин, принеси-ка нам чайку. Или коньячку? - Обратился он к итальянцам, переводчик что-то пробормотала главному в группе, и по довольной улыбке последнего Толя понял - пить придётся.

Итальянцы любили выпить не меньше русских, они громко произносили тосты за здоровье и сотрудничество, деловито уплетали заказанные спагетти и похлопывали Зинаиду по округлой попе. Анатолий несколько раз намекал ей, что пора бы и честь знать, в конце концов просто выставил вон из кабинета. Им ещё договоры подписывать, пусть делом занимается, а мужа ищет где-нибудь ещё. Затяжной завтрак, плавно завершился в обед. Зинаида с недовольным видом убрала пустую посуду со стола, а Анатолий повел гостей по фабрике.

С тех пор как Матвеев возглавил завод, производство увеличилось почти вполовину. Он постоянно ездил на выставки и в командировки, стараясь расширить модельный ряд, привести новые краски и материалы, усовершенствовать оборудование. Своим заводом он гордился, поэтому экскурсии для гостей проводил с толком и расстановкой, постоянно останавливаясь и расспрашивая работников о успехах в производстве. Итальянцы провели в цехах не меньше часа, когда Матвеев решил, что кондиция нужная и вернулся с ними в кабинет. Зинаида уже раскладывала папки с документацией, за столом их ожидал юрист, готовый в любой момент внести правки в контракт. Слегка пьяные и восторженные увиденным итальянцы оказались на диво сговорчивыми, уже через пару часов все бумаги были подписаны, а Матвеев пожимал руки и прощался.
Зинаида, не дожидаясь просьбы, принесла крепкий кофе и оставила директора одного. Анатолий обхватил голову руками, после выпитого коньяка трещала та нещадно, но и отчёты надо просмотреть. Уж тем более, что Лида его рано не ждёт, а заявляться к Лене без приглашения он не привык. Толя быстро набрал на мобильном номер водителя:
- Коля, за Лидой заедь, потом вернёшься. Скажи, что буду, - мужчина посмотрел на часы и уточнил, - к девяти, пусть ужин приготовит... И коньяка купи по обратной дороге.
Он снова задумался, а не послать ли все к чертям и уехать домой прямо сейчас, но снова вспомнил утреннее прощание и вернулся обратно к документам. Выдавил две таблетки аспирина, запил их водой из графина. Лида надеется, что муж будет поздно.

Он вызвал Зинаиду через час, пусть идёт домой, то что его не ждут не значит, что и ей нечего дома делать. Секретарь прикрыла за собой двери, заставив Матвеева оторваться от документов, она расстегнула несколько пуговиц на блузке и игриво улыбалась. Ну что ж ты будешь делать! Мало ей итальянцев уже и за него принялась. Толя откинулся на кресле, сложил руки на груди:
- Зиночка, идите домой, вы мне сегодня больше не понадобитесь.
- Анатолий Николаевич, я совсем не тороплюсь, - в голосе явно звучало приглашение, - могу задержаться, сварить кофе... ну или массаж сделать...
Толя спрятал лицо в руках и снова почувствовал досаду. Не возбуждение, а именно раздражение - опять ему искать секретаря, ну как объяснить, что молодых женщин он берет, потому что бегать с этажа на этаж пожилым не так уж и весело, а не чтобы они его ублажали в перерывах.
- Зина, идите домой, у меня жена есть, - и любовница добавил он уже про себя. И обе мне нравятся, куда больше тебя.
Девушка обиженно захлопнула дверь за собой, заставив Толю поморщиться от головной боли и прикрыть глаза.

Жена, по умолчанию предлагаю считать, что пятница и у тебя, и у меня на работе короткий день.

На столе лежали разложенные образцы новой коллекции, Толя перекладывал их, изредка подносил к окну. Плотная текстура, хорошая цветопередача, он не особо разбирался в тонкостях дизайна, но отдел уверял, что все соответствует последним веяниям моды. Вот только у Матвеева своё мнение на этот счёт - не то что модным быть стильно, а то что стильным быть модно. Мужчина взял со стола образец ярко-горчичного цвета, который простонародье именовали "детсткой неожиданностью", и отложил подальше. По его мнению никакие ромбы или навороченные цветы это исправить не в состоянии. Он помассировал виски, головная боль так и не хотела уходить, и снова достал таблетки.

Все образцы лежали разложенными по частям: в которых Анатолий уверен, которые хочет увидеть на стене для ясности, в которых сомневается, ну и которые позорят славное имя директора этого завода. Впервые за этот долгий день Матвеев пожалел, что отправил Зину домой. Женский взгляд со стороны не был бы лишним, другой взгляд на привычные вещи Он на минуту задумался, а потом всё же взял телефон со стола. Набрал смс, но не отправил, а телефон вернул обратно. Если жена не хочет его видеть дома, где гарантия, что захочет приехать к нему на работу? Нет, Лида, конечно, приедет, потому что так полагается хорошей жене. Они будут неловко молчать и думать только о том, какая это была ошибка позвонить, и какая приехать.

Приглашать Лену тоже не стоило, Матвеев не был хорошим семьянином, что уж греха таить, но никогда не позволял себе открыто оскорблять жену. Именно поэтому, а не от отсутствия внимания к нему, не заводил любовниц на работе. Раньше он вообще не заводил любовниц, пока не понял, что его жена не слишком рада порывам. Заниматься любовью с уставшей женщиной то ещё удовольствие, постепенно её усталость перерастала в нежелание. И что себе врать - его проблемы. Толя жутко стыдился этого и уже думал обратиться ко врачу. мужчина снова помассировал виски и принялся осматривать образцы дальше.
Итальянский контракт хоть и был прибыльным, но накладывал ограничения по срокам, надо решатьи поскорее.

Анатолий был жутко раздражен, головная боль все усиливалась, а он словно мальчишка вместо того, чтобы пойти домой и полежать, сидит на чертовой работе. Как вообще он докатился до этого? Как они с Лидой пришли к такому? Мужчина опустил голову на сложенные руки. Он не мог понять, где же они допустили ошибку. Сейчас они словно соседи по квартире, удобные друг другу - Лида кормит его, провожает на работу, заботится об одежде, он платит за квартиру, продукты, одежду. Выгодное сотрудничество для двух незнакомцев, но ведь они-то друг друга знали! И любили, чёрт побери, долгих двадцать лет ! Толя поднялся и принялся расхаживать по кабинету.

Алкоголь в крови или головная боль, но раздражение лишь усиливалось, а ещё чертовы обои. Окончательно разозлившись, Анатолий резким взмахом руками свалил образцы на пол, следом отправились ручки, скрепки, чистые листы бумаги. Наверно, нормальным людям такие выходки приносили облегчение, а вот Матвеев думал, что стоило всё здесь убрать. Или не стоило. Он же директор в конце-то концов! Следующим пунктом глобального бардака стали настольные часы, которые он бросил поверх всего, они даже не раскололись и не разлетелись с хрустом по комнате. Он схватил настольную рамку, с фото ему улыбались Лида и маленький Егор. Тогда они были счастливы на самом деле. Толя нежно провел пальцем по щёчке сына, дотронулся до губ жены и поставил рамку обратно на стол. Его ярость снова улетучилась, головная боль всё так же оставалась рядом. Он тяжело вздохнул и принялся собирать разбросанные по кабинету вещи.

Матвеев перевел взгляд на часы, которые показывали шесть, и решил, что с него достаточно работы на сегодня. Он взял новые договоры и образец с жуткими оранжевыми обоями, а затем вышел из кабинета, обернувшись на пороге. ничего в комнате не могло бы указать на его выходку. Матвеев удовлетворенно вздохнул и спустился на стоянку. Коля уже поджидал шефа:
- Вы сегодня рано, Анатолий Николаевич. Домой?

Толя кивнул. Куда же ещё? Обе его женщины живут в одном доме. Султан недоделанный. И снова задумался - как так получилось? Лена ему нравилась, она была теплой и уютной. Всегда находила время, чтобы выслушать его и даже радовалась каждому приходу. Черт, она смотрела на него, как на желанного мужчину. Не на того, кому надо отдать опостылевший супружеский долг, не на директора, который продвинет по работе, поднимет оплату и даст дополнительный выходной. И он снова чувствовал себя молодым и нужным.

По дороге к дому Толя завернул в цветочный и купил букет, повинуясь минутному порыву. Он сидел в машине перед домом, крутил букет в руках, но не спешил выходить на улицу. Коля не торопил и просто курил, приоткрыв окошко

Толя сидел в машине и крутил в руках букет, он и сам не знал, кому же все-таки купил цветы. Кому он хотел сказать "спасибо"? Той, что прожила с ним долгие годы, с которой они всего добились вместе, которая рядом, даже когда опостылел; может, той, что помогла поверить в себя и не требовала ничего в замен? Обеим... Почему Толя не купил два букета? Он пожал плечами и продолжил сидеть в машине. Коля прикурил вторую сигарету и настроил "Серебряный дождь" на приёмнике. Мадонна пела "You'll see", и Толя усмехнулся.
Он посмотрел на свои окна, на кухни горел свет, наверняка Лида уже что-нибудь готовит,понимает, что уже вот-вот приедет муж. Она, как всегда накроет на стол, даже попытается поддержать беседу, потом загрустит, а он будет чувствовать себя козлом в очередной раз. Затем спустил взгляд чуть ниже, Лены, кажется, не было дома. И это правильно, он ведь никогда не врал, что уйдёт от жены, что любит и прочую чушь, которую обычно говорят женатые любовники. Наверно нашла себе более перспективного. Матвеев снова посмотрел на водителя, уже знакомое Коле - Поехали, почти сорвалось с губ. Опередил телефонный звонок. С дисплея на него смотрела Лида, она не улыбалась, в отличии от фото с кабинета. Она не звонила просто так уже давно, да и он не утруждал себя звонками, наверно, что-то с Егором. Толя ещё пару минут смотрел на лицо жены и только потом взял трубку:

- Я задержался... - Он не знал, что сказать. Такие родные они умудрились стать друг другу почти чужими, - Лид, случилось что?

Её "жду" звучит неожиданно и почему-то греет. Они слишком давно не говорят друг с другом.
- Я поднимусь через минуту. - Отвечает он односложно и кладет трубку, Анатолий не привык разговаривать при чужих, неважно сколько лет Коля рядом. Матвеев снова вздыхает, затем обращается к водителю:
- Коль, я в понедельник сам доберусь, приезжай к обеду тогда. Коньяк купил?

Толя выходит из машины с букетом цветов и коньяком, словно Ромео с лысиной и кризисом среднего возраста. Вызывает лифт и ждёт, пока тот спустится на первый этаж. Зайдя в кабинку слышит, как открывается входная дверь, и нажимает на кнопку:
- Я придержу.

Толя жал на кнопку и, на всякий случай, подставил ногу, чтобы не дать дверям закрыться. Не очень солидно, да и вообще странно, но это была своеобразная вежливость в многоэтажке. Могут Ильины возвращаться с прогулки и понадобиться помощь, Иванова с мелюзгой возвращаться, Лена бежать с работы. Толя улыбнулся и снова задумался, лишь бы не выпивохи из 180, да и внук Чудинов ему не нравился. Вот уже и разговаривает, словно дед. помнится, в его молодости у подъездов всем заправляли бабки. Уж Матвееву бы от них не поздоровилось.

Лена, в разметавшимися от ветра волосами и румяными щеками. В руках продукты, его джентльменский набор - коньяк и цветы, её утренний- кофе с молоком. Толя улыбнулся и кивнул, нажав восьмерку. Дверцы лифта сомкнулись, оставляя их наедине:
- Как ты, Лен?- Он сунул коньяк под мышку, прижав его рукой, в которой были цветы, и заправил её растрепанные пряди за уши. - гостей ждёшь?

Голова никак не хотела проходить, Толя потер лоб свободной рукой, образец с оранжевым уродством кольнул в бок, почти выпав из внутреннего кармана.

- Работа, - пожал плечами, будничные разговоры не всегда удавались, он был привычен к другому порядку вещей. Жена говорит, что надо, а он дает деньги. Лена не говорила, что ей надо, но деньги Толя тоже иногда оставлял, без слов, будто случайно. Ну не может он купить ей что-то сам. Он отмахнулся от слов о позном возвращении. Всё-таки не понедельник, когда она выходная. Вечер пятницы и выходные - законное время Лиды.

Толя улыбнулся такому довольству от своей ласки, Лена радовалась каждому её проявлению, заставляя мужчину чувствовать себя, если и не Казановой, то где-то рядом.
- Ну уж не на кофе заходят, - ответил Матвеев с улыбкой. Коробка коньяка под мышкой и букет в руках. Как-то неправильно это всё, она большего заслуживает, да и Лида тоже. Уже не в первый раз Толе стало противно от самого себя, нет, он не считал, что прекрасно устроился и совесть грызть его начинала не так уж и часто. Но вот сегодня, благодаря головной боли, выпитому коньяку и старому фото жены проснулась, паскуда. - Лен, я домой, Лида звонила уже. Я напишу тебе, как смогу.
Чёрт, и слова какие-то неправильные, словно Матвеев оправдывается. Хотя, может, так оно и было. Он прижал коньяк рукой плотнее, достал из кармана пару тысяч, сунул их в карман Лене:
- Слушай, купи себе цветов, а? - Поморщился от того, как прозвучало. Да, всё так и есть, он скотина. - Ты же понимаешь...
Прозвучало ещё хуже, чем в голове. Анатолий свободной рукой приобнял молодую женщину, слегка прижав к себе и легко поцеловал в висок. Затем быстро отступил, за минуту до того, как дверцы лифта раскрылись. Не хватало им ещё сплетен. Лена вышла на восьмом, он пошел вверх по лестнице, морщась от собственной дурости и головной боли.

Взамок ключом Толя попал не с первого раза, при этом чуть не уронив коньяк и цветы. В квартире пахло чем-то вкусным и домашним. Мужчина быстро переобул тапочки, кинул куртку на комод и зашел на кухню. Лида что-то помешивала, Толя поставил на стол коньяк и обнял жену по спины, вдыхая родной запах. Затем сунул в руку букет. странно, но даже сейчас, когда виноват он ни в чем не был, но совесть не сдавалась и заставляла покаяться.

Во всех проблемах семьи всегда виноваты двое, хотя Анатолию и не нравилось быть в чем-то виноватым, но отчасти он был согласен с этой прописной истиной. Ему казалось, что свою часть в их отношения он вкладывает - деньги, отдых, подарки, всё чаще деньгами, но зато не скупился.А вот о цветах и думать забыл. Лидино "никогда" звучит, как удар ниже пояса. Дарил, правда, тогда ромашки, дешевые, в простом целлофане, купленные на шабашку или выменянные на перекопку огорода. Толя отстранился и пожал плечами:
- Да вот, увидел и решил... - Он промолчал, что остановился намеренно, просто потому что захотел. И почти сразу перевел тему, - итальянцы прилетали, подписали контракт. Думаю, что премию в этом году к новому году получим. Егору можно будет машину присмотреть.

Лида прижала цветы к себе, словно баюкая и спрятала лицо, вдыхая аромат. Толя снова почувствовал себя паршиво, одной стыдливо сует деньги в карман, вторую заставляет удивляться простому жесту. Виски снова сдавило болью, и Толя нахмурился, тяжело вздохнул. Лида, кажется, что-то спросила и теперь ждала ответ, немного рассеянно наблюдая за ним. Толя просто смотрел и не знал, что сказать. Вот так просто, на переговорах не заткнуть, а с родной женой и слов не нашёл. Так и не дождавшись чего-то, Лида приподнялась на носочки и поцеловала в губы. Легко, почти невесомо. Скорее дружески, чем страстно, но ценно другое - сама.

Толя рассеянно кивнул, затем прижал ладонь жены к губам и прикрыл глаза. Он скучал по жене, по тому времени, когда они понимали друг друга с полуслова, когда он приносил ей ромашки, а она ему улыбалась.
- Я там принёс образец, чтобы ты увидела. - Похоже им заново придётся вспоминать, как это - быть вместе. Надолго ли их хватит?

Лида снова спросила почему цветы, Толя задумчиво провел рукой по подбородку, за день отросла щетина, колется уже. Почему принёс цветы? Да и сам Толя не знал. Вот просто не знал. Он придержал жену, когда она полезла за вазой. Притянул к себе, задержал руку на талии, вдохнул аромат исходивший от волос. Такой знакомый, такой родной. Его ладонь плавно переместилась выше, накрывая грудь, а губы опустились к шее. Он легко, скорее дразняще, поцеловал и отпустил. В конце концов, им не надо торопиться и воровать время. Может, просто опасался, что Лида снова станет отстраненной и настороженной. Он соскучился по её улыбке, вот так живёшь вместе двадцать лет и понимаешь, что не замечал мелочей.
Цветы стояли в вазе на столе, Лида наливала суп, она снова стала настороженной. Словно опасалась чего-то. Головная боль вернулась, опять накатывая волнами, вызывая легкую тошноту. Но еда уже была на столе, и Толя не стал просить таблетку.

Ему хотелось спросить - как мы докатились-то до этого, Лид? Но Анатолий решил не портить момент. Зачем? Не стоит портить всё, неизвестно надолго ли.
- Я там образец принёс, посоветоваться хотел. - Снова начал он, потом посмотрел на жену. Такую красивую и далекую. Толя не хотел верить тому, что Лида сказала ему давно. Нет, у самого рыльце в пушку, но чтобы его Лида... Не хотел и боялся, что не соврала. Вот сейчас, в момент, когда все почти как раньше, зудело: спросить хотелось - соврала ли? Но промолчал - кому нужна такая правда? - Может, вместо машины слетаем куда-нибудь? В Питер там, ну или куда хватит.Свет погас неожиданно,

Толя резко сунул ложку в суп, расплескав его, даже частично облил штаны. Тихо выругался:
- Пробки, наверно, сейчас посмотрю. Он подошёл в шкафчику, где были свечки и протянул одну Лиде, а вторую взял себе.

В ответ на предложение о машине для Егора Лида улыбнулась, тепло и знакомо, особенной улыбкой, которой сопровождались мысли и слова о сыне. Совсем недавно Толя держал его на руках и встречал жену из род. дома, а уж учил кататься на велике и вовсе вчера.

Улыбка сошла с губ жены, она стала грустнее, и толя опять нахмурился, пытаясь понять, чем вызвала такая смена настроение. Что он опять сделал не так? Да нет, просто боится. Может, и права, в Москве на машине куда опаснее, чем у них в провинции, движение, пробки. А тут машина, если сын будет приезжать только на каникулы и вовсе не нужна, Толя свою дать может. Он кивнул и пожал плечами, чуть усмехнувшись:
- Думаешь, как мы, Лид? Не дотерпит до окончания института, - Толя усмехнулся и погладил обручальное кольцо на руке жены. - Будут жить пока у нас, комната-то есть. В ипотеку? Нет, квартиру сам заработать должен. С первым взносом мы поможем, а потом уже всё сам, а иначе ценить не будет. Мы с тобой его отучили и воспитали, дальше всё сам.

И снова глупое - как он скучал. По таким поцелуям, по страсти, которая разгорается в ответ, по рукам Лиды на своих плечах. Что там говорят про секс после ссоры? А если никакой соры и не было? Его ладонь опустилась на волосы жены, не позволяя отодвинутся и помогая углубить поцелуй. Вторая легла на спину, поднимаясь вверх по позвоночнику, остановилась на шее, слегка сжав. Пока Лида так отвечала на его ласки, Толе хотелось наплевать на ужин, на головную боль, на то что им обоим уже не двадцать и взять её прямо на кухонном столе. Несолидно и неудобно, но зато было в этом что-то первобытное и настоящее. Правда, с нынешней модой на стеклянные обеденные столы ещё и травмоопасное. Он чуть отстранился, поцеловал припухшие от поцелуев губы Лиды уже нежно и сел за стол.

Анатолий просто кивнул, вот, знает его, как облупленного. Даже слов много не надо. И это как-то правильно, от этого всё проще. Он благодарно кивнул жене, принимая таблетку, положил ту на язык и запил водой. Улыбнулся,услышав привычные поучение о необходимости сразу же принимать таблетки, решил не уточнять, что на сегодня это уже четвертая или шестая. Иначе сразу отправит ко врачу. а тех Толя боялся ещё больше, чем проверок на фабрике.

Он кивнул, поздно осознав, что в темноте, наверняка и не видно ничего. Поэтому повторил уже вслух:
- Наверняка, иначе бы письмо пришло или позвонили бы.
Толя вышел следом за женой, намереваясь проверить пробки, но и тут, и там слышались хлопки открывающихся дверей и вопросы о том, что же все-таки произошло. Видимо, попытка вкрутить пробки отменяется, оно и к лучшему, Толя уже и не помнил, когда делал это в последний раз. Лет десять, пожалуй назад, а то и больше.

следом за ними на площадку выбрались употребляющие и даже злоупотребляющие соседи. В банном халате, с запахом почти свежего перегара и песней на губах. Толя притянул жену за руку к себе и обнял её за талию, устроив голову на плече, прислонился спиной к стене.
- Доброго, сосед, ничего там не включали, что вырубило всё? - Затем решил, что его вопрос звучит как обвинение по алкогольному признаку, и усмехнулся, - мы раз с Лидой в старой общаге проводку сожгли, когда батарею с чайником одновременно включили.

Соседи тут и там выходили на площадки, переговаривались между собой. Кто-то кричал, что надо позвонить в милицию, другие призывали ЖЭК, мужик с седьмого кричал, что все сами сделают и громким шепотом на пол подъезда оповещал, что знает, где взять кабель. Видимо, жена предприимчивого тоже знала и загнала его домой, от греха и подвигов подальше.
Толя стоял, облокотившись о стену, наверняка пачкая известкой дорогую рубашку, но отодвигаться не хотел. Лида расслабилась в его руках, даже сама прижалась, держась за руку. Соседи решили двинуть в клуб, чтобы продолжение банкета состоялось. А Толя усмехнулся, вспомнив, как и они с Лидой бегали на танцы в молодости. Раньше ведь только на танцах греться и можно было, ну ещё в кафе, но те были не по карману.

Толя поцеловал жену в висок, поплотнее обхватил её плечи руками:
- Ну, мы можем поддержать идею седьмого этажа и под покровом ночи удалиться воровать кабель , - Толя поцеловал жену в мочку уха. - Или поступить, как взрослые, вернуться к себе и заняться любовью при свете свечей.

Вместо ответа Лида замерла, словно одеревенела. Напряжение снова вернулось, словно и не было этого вечера, словно не было 20, ну пусть 15, счастливых лет. В висках опять застучало, захотелось что-нибудь сломать или разбить, спросить - как всё так получилось? Осталось ли хоть что-то в нынешних Матвеевых от тех Лиды и Толика, которые любили друг друга? Она для него была всегда единственной, пусть и не в обще принятом понимании этого слова. А что, если для Лиды всё было иначе?
Жена отстранилась и пошла вглубь квартиры, стала бормотать что-то о посуде, ужине. Им надо что-то решать и этот день ничуть не меньше других для этого подходит.
На кухне плескалась вода, Лида стояла спиной к нему и мыла посуду. Мягкий свет свечи словно обволакивал, размывая контуры и силуэты, заставляя сомневаться в реальности происходящего. Кем-кем, а романтиком Матвеев не был никогда, но сейчас даже его проняло. Он подошел со спины, прижался, как и час назад, обнимая Лиду и выключил воду:
- Завтра домоешь, - его губы переместились на шею, он потянул Лиду за собой. Даже понял на руки, несмотря на больную спину, и понёс в их спальню.

Анатолий проснулся ближе к обеду, его разбудили даже не отголоски головной боли и не телефонные звонки, как бывало частенько, а умопомрочительные ароматы доносившиеся из кухни. Толя натянул домашние штаны и босиком пошёл на запах блинчиков и чего-то ещё такого же вкусного. Лида на кухне что-то напевала и проворно перевернула очередной блин на сковороде, стопка уже готовых были смазаны маслом. Лида обернулась и улыюнулась ему, Толя не стал противиться искушению, поцеловал жену и сунут блин в рот.
- Мммм...Вкусно... - Пробормотал он с набитым ртом. Потер глаза и пошёл в ванную, все-таки зубы почистить не помешает. Анатолий посмотрел в зеркало над раковиной. Ну и рожа у него с утра: помятая, с красными глазами, отросшей щетиной и лысый в нагрузку. Надо будет в парикмашехскую сходить, чуть подстрич, что осталось, а то ещё и плешивым в добавок будет смотреться через пару дней. Время редко щедит кого, но своё Толя ещё и разозлил, судя по всему.
На столе уже были расставлены мед, сметана и варенье. Чашки с дымящимся чаем и блинчиками - идеальный субботний завтрак. Толя не стал тратить время на разговоры и положил пару блинов себе на тарелку, смешал варенье со сметаной.
- Лид, я тут подумал, а давай тебе шубу купим? - неожиданно начал он, затем макнул блин и сунул в рот, запив большим глотком чая, - а что, помнишь, как мы мечтали, ещё в общаге, что мупим мне жигули, а тебе шубу...

Как интересно порой бывает наблюдать за собственной женой, она такая родная и в тоже время в чём-то совсем другая. Вроде бы тот же взгляд, что и двадцать лет назад, вот только безграничного терпения в нём стало больше, мудрости и прощения ему и сыну. В обыденных движениях все больше нежности сегодня, а в улыбке тепла. Этой ночью Толя оценил и то, как Лида дарила ему себя. Это совсем иное, когда на смену порывистости пришла чувственность, оба они прекрасно знают, как прикоснуться, чтобы доставить большее удовольствие, как поцеловать и что прошептать на ухо. И это куда круче, чем в двадцать лет. Он мог предугадать, а потому предвкушал каждое мгновение. Так глупо, что ему оказалось нужно почти потерять, чтобы понять.
В молодости Толя думал о том, что у него будет самая красивая на свете жена, а он сам сможет водить трактор. Ну вот частично его желание исполнилось, слава Богу, что именно так. Он уплетал блины, а Лида снова улыбалась ему. Словно и не было этих месяцев с обрывистыми фразами, поздними возвращениями и мыслями о конце.

Лида смеялась, подкладывала ему блины на тарелку, потом встала щелкнуть чайник. Толя не позволил жене сесть обратно на стул, а притянул к себе на колени. без какого-то подтекста, просто хотелось чувствовать рядом, убедиться, что все как прежде, как должно быть. Анатолий тоже рассмеялся:
- Если бы я знал, что мы едем на свидание, то не стал бы есть блины. - Толя погладил жену по бедру, задумавшись, смотрел на чай, - а я ведь догадался, Лид, что ты заранее тогда дома ела, чтобы денег хватало. Я помню, как розы нарвал в саду и от сторожа хорошо тогда получил, а ты сказала, что ромашки любишь. - Толя снова усмехнулся. на этот раз горько. - И почему я ромашки вчера не купил? Не хотел тебе то, откуда выбрались напоминать? так мы счастливы тогда были.

Ладонь Лиды опустилась поверх его, и Толя только сейчас заметил, что уже несколько минут бесцельно мешает чай в кружке. Голос жены задрожал, он перевел взгляд с кружки на Лидино лицо.
- Как мы до этого дошли, а, Лид? - Всё-таки сорвалось с языка. - Весь день вчера думал, как так-то. Ну дурак я, конечно, но ты же моя жена, люблю тебя уже двадцать лет. А вот словно чужие друг другу. И даже тебя чужую все равно люблю... Ох, Лид... - Анатолий прижался лицом к груди жены. - Поехали за чебуреками, шубой и ромашками.