Карта ролевой игры "Однажды в Шато де Гесдьер"

- Миледи? Миледи? - Бьянка распахивала все двери, пока не обнаружила Полин в лиловом будуаре.
- Я здесь, глупое ты создание, зачем кричать, когда голова и так раскалывается? - Полин опять вернула влажную ткань на лоб и откинулась на множественные подушки.
Это всё эти мигрени, которые настигают в самый неподходящий момент. Вот и в этот раз, вместо того, чтобы на всех парах мчаться на встречу в “Золотую лилию”, ей приходилось валяться в темной комнате с мокрой тканью на глазах.
- Вам срочное донесение от вашего знакомого. - От этих слов леди Винтер резко села на кушетке.
- Дай сюда! - Полин выхватила конверт из рук служанки, трясущимися руками сломала печать развернула пергамент и пробежалась быстро по нескольким строчкам.
- Будь ты проклят! - она скомкала письмо и швырнула его в огонь камина.
Он снова ставил палки в колеса. Арестовали одного из слуг королевы, подозреваемых в краже ожерелья. И этот болван указал на личного помощника короля. Теперь этот несносный де Гиз, словно охотничий пес Его Величества, не отвяжется.
Их давняя вражда не закончилась даже спустя десять лет. С той первой встречи, когда Дамиен впервые обратил на неё внимание.
Полин, как сейчас, помнила - это был бал герцога Орлеанского. Родители привезли совсем юную девушку, сразу после школьной скамьи, познакомить с высшим светом. Там же присутствовал, ещё в то время не герцог, Дамьен де Клермонт. Полин влюбилась в него с первого взгляда, но тогда и не подозревала, что является лишь очередной из многих его побед. Он забрал самое дорогое, оставив после себя только одно разочарование и разбитое на мелкие осколки сердце. Однако молоденькая девушка выросла, превратившись в соблазнительную женщину, и, выйдя замуж за графа де ла Мотта, получила возможность отомстить. С деньгами и связями мужа оказалась вхожа в высшие круги, а когда Луи женился на Марии, то сделала всё, чтобы стать близкой подругой королевы. Именно такая близкая дружба и помогла Полин подготовить свой план.
“Подставить де Гиза - что может быть приятнее?”
Но весь тщательно продуманный план рушился на глазах. Ей нужно срочно собираться и ехать в Париж, а только оттуда она сможет выбраться на встречу к де Розье.
- У тебя ещё остался тот отправратительный отвар? - служанка кивнула. - Неси его сюда немедленно!
- Будет сделано, миледи, - и Бьянка выбежала прочь из будуара.
Спустя полчаса жуткая головная боль прошла, и Полин начала собираться.
- Бьянка, срочно подай моё дорожное платье. И приготовь багаж с туалетами для свадьбы графской дочки. Туда я тоже наведаюсь позднее.
- Да, миледи, - она присела в книксене и направилась в гардеробную за платьем. После двое других служанок помогли одеться, и к вечеру десятого августа экипаж графини де ла Мотт покинул замок, сопровождаемый лишь пятью охранниками. Ей не было нужды прятаться от недовольных. У нее всегда с собой было специальное письмо от главы революционеров, написанное за круглую сумму, пожертвованную на их “благородное” дело.
Она не верила в справедливость. Уйдут короли, придут другие. Свято место - пусто не бывает. И где гарантия, что те, кто придут будут лучше? В любом случае, при любой власти миром правят деньги, и тот главнее, у кого их больше.
В Париже встреча прошла быстро. После того, как Полин убедилась, что прислужникам де Гиза не удалось добраться до помощника секретаря короля, они прошли в небольшой кабинет в Парижском доме графа де ла Мотта. Один небольшой удар стилетом, и от несчастного Буше больше никто ничего не узнает.
Только после этого Полин направилась в Шато. Но остановилась, не доезжая до него, уже рисуя себе недовольство мужчин по поводу её опоздания. Кофейня “Золотая лилия” была лучшим местом, которое только можно было выбрать для встречи.
Накинув капюшон, графиня проскользнула внутрь, велев кучеру остановится где-нибудь подальше и скрыть гербы на дверях.

Кофейня “Золотая лилия”

Она сидела за столом, молчаливо наблюдая, как Анри де Розье развлекает женщин. “Интересно, это часть плана или просто развлечение для мужчины?”
Пока графиня раздумывала подойти или отправится в Шато, оставив Анри только записку, в двери вошла вдова - баронесса. Они никогда не пересекались, слишком разные круги общения, но Полин слышала, как Людовик обошелся с бароном. И вполне понимала мотивы и поводы поведения вдовствующей баронессы. Сама же графиня не любила своего мужа и только пользовалась его деньгами, которыми он откупался от неё за свой маленький секрет. Но кто знает, как бы вела себя она, Полин, окажись на месте баронессы.
Однако сочувствие никогда не было её сильной стороной, и, быстро переключившись на спутника Колет, узнала в нем виконта де Лаверана.
“Надо же… Интересно, кого ещё Анри позвал сюда? Все эти ярые сторонники санкюлотов не должны знать, кто именно финансирует их листовки, газеты и прочие идеи. И уж тем более их не должно волновать, по каким причинам благородная дама спускает целые состояния на это.”
Видя, что Анри и не думает отходить от новой знакомой, Полин позвала слугу и попросила перо, чернила и пергамент.
“Если гора не идет к Магомеду - Магомед идет к горе.”
Быстро набросав на листке послание, графиня свернула его и попросила передать джентльмену за дальним столиком. Поднялась и, так же не поднимая капюшона, выскользнула за дверь.
Графиня была уверена, что де Розье не упустит подобный шанс. Хотя купить оружие нельзя, а вот получить, напав на военный гарнизон расположенный близ Шантийи, возможно.
Кучер ждал за кофейней, но стоило Полин только выйти, как тут же подъехал. Забравшись внутрь, она откинулась на спинку сиденья и развязала накидку, снимая с себя капюшон. Пришло время наведаться в гости к д’Атруа, тем более, что приглашение так и лежало на соседнем сиденье кареты.

Замок графа д’Атруа сверкал и манил к себе. Полин прекрасно понимала, что родство с венценосной особой, такой, как Людовик, не прошло бесследно и Сент-Моренье купались в золотых луидорах. Потрясающе украшенный замок мог легко соперничать с Шантийи или даже Версалем, а уж обилие яств и выпивки, так и вовсе переплюнул скупердяя Людовика и его жену.
Даже если отбросить возможность встречи, даже если не думать что в высшем свете можно встретить де Гиза, Полин не отказалась бы окунуться в роскошную свадьбу богатых аристократов. Свою свадьбу и последовавшее за тем унижение, когда супруг просто не пришел в спальню, предпочтя провести ночь в компании смазливого молодого подростка, она не забыла, да и вряд ли забудет.
Тряхнув головой, Полин де Винтер, графиня де ла Мотт вышла из экипажа и поднялась по ступеням к приемный зал. Гостей встречали бокалом шампанского и маленькими эклерами, которые таяли во рту. Полин с детства обожала эти маленькие пирожные. И, конечно же, не отказала себе в удовольствии сейчас. Ведь в жизни так мало радостей осталось. Она никогда не задумывалась, что будет после, посвятив всю свою жизнь мести. Мести ему.
- Леди де Винтер? - обратился к ней слуга в ливрее графа де Тужура.
“Что, интересно, он здесь делает?”
- Да? - она вопросительно взглянула на прислугу, на людях полностью контролируя своё лицо. Это дома со служанкой можно было позволить себе чуточку выпустить пар, но в высшем свете аристократии леди Винтер знали, как милую и любезную особу.
- Вам письмо от графа.
“Интересно, откуда Франсуа знает, что я здесь?” - подумала графиня, отходя к кадке с пальмой и вскрывая конверт.
“Моя дражайшая графиня, спешу сообщить Вам, что мы исполнили всё как и было задумано. Де Бриенны поплатились за свою несговорчивость жизнью. Этим простолюдинам ничего не стоило разгромить замок. Я успел побывать там до мародеров и забрал письма и расписки Её Величества Марии-Антуанетты. Теперь с этими письмами и с ожерельем, король подпишет всё, что нам нужно. Жду ваших дальнейших указаний на берегу маленького озера за Шато де Гесдьер. Навеки Ваш, Ф.”
Полин улыбалась, читая это письмо. Действительно, де Бриенн сам виноват, что не согласился сотрудничать. Так бы его просто попросили покинуть свои владения, забрав столько с собой, сколько смог бы унести, а теперь он и его семья ничего не смогут. Хотя и тех, кто разграбил поместье леди Винтер не уважала, но они ловко скрыли пропажу ценных документов. Вряд ли кто-то догадается, что среди черни, что громила поместье были те, кто пришел не за легкой добычей. И ещё меньше тех, кто догадается, что именно было вынесено из замка, наряду с мебелью и драгоценностями.
Скомкав послание графа, Полин бросила его в огонь камина. Что же, осталось всего несколько минут и можно будет услышать всё из первых уст. Место он выбрал отличное, туда мало кто из гостей забредет. Когда последний клочок бумаги охватило пламя, женщина обернулась, да так и застыла, прижав ладонь к горлу.
Дамиен. Заклятый враг.
“Что он тут делает?”
Мужчина кланялся своим многочисленным знакомым, а Полин начала оглядываться в поисках пути незаметного отступления. И увидела его в виде открытых нараспашку дверей, ведущих на веранду. Быстро юркнув туда, она, насколько можно быстро и не привлекая к себе внимание, спустилась по ступенькам и скрылась в саду. Только там, за живой изгородью, она замедлила шаги и прислонилась к ровно подстриженным кустам.
“Какого дьявола здесь делает де Гиз? Неужели он подобрался так близко в своих изысканиях. Нет, не может быть!”
Всегда Полин была осторожна, просчитывая каждый шаг, каждое своё действие наперед. Она считала, что подозрение не падет на неё. И вот он появляется следом, так, словно они любовники, которые договорились для снятия подозрений приехать на бал по отдельности.
- Нет! Никогда больше! - графиня с такой силой сжала кулаки, что только острая боль от ногтей, впившихся в ладони, немного привела её в чувство. - Второй раз я на эту удочку не поведусь, Ваша светлость.
И она направилась по лабиринту из живой изгороди прямо к назначенному месту. Франсуа уже ждал её, вышагивая назад и вперед вдоль берега.
- Извините, милый друг, задержали непредвиденные обстоятельства.
- Графиня, как я счастлив Вас видеть, - она протянула руку, и мужчина тут же принялся лобызать тонкие пальцы.
Полин на это только поморщилась. С ним всегда было так. Но она терпела, потому что Франсуа был ей полезен. До сегодняшнего вечера.
- Вы принесли то, что обещали? - терпение её лопнуло, и она вырвала свою руку из его пальцев. - Письма у Вас?
- Да, моя милая графиня, - и он достал из-за пазухи толстую пачку писем перевязанных лентой. - Я заслужил поцелуй, Полин.
- Да-да, конечно, только я сперва взгляну на них.
И она начала разворачивать серебряную ленту, быстро пробегая глазами по тексту. И с каждым предложением на лице её всё больше расцветала самодовольная улыбка.
- Ну поцелуй же меня, моя графиня! - и он схватил её за плечи, разворачивая к себе. - Ты довольна? Теперь я хочу получить свою плату.
- О да, ты её получишь и немедленно, - Полин обняла его за шею, и, достав из рукава свой тонкий стилет, почти прижалась губами к его губам. - Такую, что не сможешь пережить, mon ami*!
С этими словами она разрезала яремную вену на его шее и отскочила, чтобы, не дай Бог, кровь не запачкала платье. Ей ведь ещё возвращаться на бал.
- Эй, Вы кто такая? И что здесь делаете? - из-за кустов показался молодой человек со шпагой наперевес, а рядом с ним ещё один. Судя по одежде, это королевский отряд, ну или они так же прибыли с Клермонтом. В любом случае, зря они показали себя. Полин потянулась за пистолем в глубокий карман платья и тут же оказалась под прицелом двух острых кончиков шпаг.

- Месье, - улыбка, - неужели вы решили, что ваши острые кончики, - ещё одна пауза и она нацелила пистоль на одного из молодых людей, - меня остановит?
Выстрел прогремел на всю округу, отражаясь от водной глади озера. Но она не дала даже дымку выветриться из дула, как новый выстрел сбил с ног второго паренька.

После того, как и этот упал ничком в траву, графиня де ла Мотт закинула пистоль подальше в воду, чтобы никто и не нашел его, а если и нашел, то ни за что не подумал бы на неё, и направилась обратно той же тропинкой, по которой пришла к озеру десятью минутами раньше. Сначала быстро, но как только показалась живая изгородь, Полин перешла на медленный прогулочный шаг, а после и вовсе уселась у фонтана в центре лабиринта, по необъяснимой причине боясь войти в замок, где в это время находился он.


___
*прим. фр. Мой друг

Она смотрела, как лучи солнца играли в каплях воды, раскрашивая их всеми цветами радуги.
Так когда-то семнадцатилетняя Полин де ля Флёр сидела в отцовском поместье, наблюдая, как из кувшина греческой богини льётся вода, растворяясь в круглом бассейне у ног статуи. И мечтала, что совсем скоро она посетит свой первый бал, а потом её представят королю и королеве, и она станет светской львицей, как старшие подруги. Полна надежд и радужных мечтаний, которые разбились за одну ночь. Одну ночь, которая сломала хрупкий цветочек, а на его месте вырос куст белладонны.
Смерть и красота. Вот теперь её основные черты, которые сопровождали Полин на протяжении последних десяти лет.
“И надо же было де Гизу явится сюда именно сейчас!”
Графиня опустила руку и, зачерпнув воду, рассыпала брызги по зеркальной глади.

Тогда был тоже летний день, правда, не жаркий август, а теплый июнь. Герцог Орлеанский праздновал свой день рождения в Версале, собрав там всех аристократов, у кого был тугой кошелек и кто мог сделать ему ощутимый подарок. Гуляния тогда длились две недели.
Первые дни молоденькая Поли проводила с подругами, посещая музыкальные вечера и пикники. Именно там, на одном из них она и встретила его. Красивый, статный, предмет для вздохов всех девушек и женщин от тринадцати до восьмидесяти лет.
Будущий герцог де Гиз приехал на охоту спустя три дня, и, конечно, вызвал переполох среди всех особей женского пола. Дамы пачками падали к его ногам, соревнуясь в вычурности туалетов, причесок и глубин декольте. Полин не стала исключением, но тогда сама ни за что не решилась бы подойти и заговорить. Может быть, именно это и подстегнуло его азарт. Завоевать ту, что не вздыхает открыто, стоит только Дамиену войти в комнату.
И он достиг своей цели, ухаживая так, что у семнадцатилетней девчонки голова пошла кругом. Конные прогулки, катание на лодке в королевском пруду, цветы и украденные вечерами в темноте поцелуи. Он планомерно двигался вперед, подталкивая её к своей цели. Цели, которую Поли тогда ещё не знала, продолжая витать в облаках и розовых сердечках.
Это был сам день рождения. Отец гулял с королем и герцогом Орлеанским, все гости вышли на улицу из дворца, чтобы посмотреть небывалый фейерверк, а Дамиен завел её в спальню. Он целовал так, что Полин забыла своё имя, не то что, где она находится и что случится. Дамиен был нежен, не торопился, давая время привыкнуть и старался причинить как можно меньше боли. Шептал ей, что она умница, его нежная девочка, и что всё будет только лучше, боль уйдет, а на смену придет наслаждение. И не обманул. Как только первая острая боль схлынула, Полин почувствовала странное томление внутри, которое всё нарастало, пока не взорвалось во всем теле, заставляя громко застонать.
Но, главное, что запомнилось девушке, всё ещё пребывающей на седьмом небе, как после секса месье де Клермонт быстро оделся и покинул её, чмокнув в нос и пообещав найти её после фейерверка.
И так и не вернулся.
Ни тогда, ни на следующий день, ни через месяц. А потом выяснилось, что она носит под сердцем его ребенка.
Отец тогда рвал и метал, крича, что вызовет на дуэль наглого совратителя, но Полин так и не призналась, кому отдала свою девственность. Граф де ля Флёр нашел идеальный выход из сложившегося положения. Он выдал дочь замуж за того, кто согласился взять на себя ответственность за ублюдка. Вот только сразу после свадьбы теперь уже графиня де ла Мотт потеряла ребенка.

Поцелуй в шею заставил втянуть воздух, отвлекая от воспоминаний, а сильные руки, что с талии быстро переместились на грудь, вызвали трепет во всем теле. Казалось бы, за последние годы Полин много узнала о чувственных удовольствиях и могла потягаться с опытными куртизанками Парижа. Но никто не заставлял её дрожать от предвкушения, как девственницу в брачную ночь. Никто кроме него. Женщина замерла в мужских руках, размышляя, что последует дальше. Пальцами она уже нащупала стилет в рукаве, готовая в любой момент пустить его в ход.
И тут мужчина заговорил, посылая сноп восхитительных мурашек по её спине.

А потом он развернул её к себе. Полин уже знала, кто окажется перед ней, осталось только глазам убедиться, в том, что почувствовало сердце.
Она смотрела в его голубые глаза и смогла произнести хриплым шепотом только одно слово:
- Дамиен...
Он же молча рассматривал её, хмурясь каким-то своим мыслям, и это дало ей время прийти в себя.
Смотреть на него, чувствовать его руки на своём теле и ощущать предательскую реакцию тела - это было одновременно сладостно и ненавистно. Перед её глазами заплясали красные пятна ярости, и графиня процедила сквозь зубы:
- Ах ты, мерзкий уб****к!!! - она подняла руку, и в свете заходящего солнца блеснул стальной клинок. Полин была готова проткнуть его черное сердце, которое обмануло и предало.

Судьба порой умеет шутить. И шутки у неё редко бывают приятные. Если бы можно было перенестись на десять лет назад, Полин была бы безмерно счастлива видеть его. Сейчас же не испытывала ничего, кроме клокочущей в груди ярости. И, движимая этой яростной лавиной, нанесла удар.
Что ж в реакции де Гизу не откажешь, но ей удалось хотя бы пустить ему кровь. Однако смерти он пока избежал, продолжая удерживать кисть со стилетом над головой Полин. Ей хотелось расцарапать его идеальные черты, хотелось вырезать черное коварное сердце и отдать собакам на съедение.

Полин смотрела на него и не могла поверить ушам.
Неужели он настолько нагл, что, даже глядя ей в лицо, интересуется встречались ли они ранее?
Получается, она осталась с зияющей во всю грудь дырой, а для него это была ерунда. Очередная галочка в длинном списке. Игрушка, даже не на ночь - на час.
А, может быть, он притворяется в надежде, что она скажет, что спутала его с другим своим любовником, а после пойдет своей дорогой?
“Ну уж нет!”
Извернувшись, она ногтями второй руки вцепилась ему в щеку, сражаясь словно дикая кошка, а когда мужчина зарычал от злости, ещё и пнула его между ног.
- Какая у Вас короткая память, Ваша светлость! И избирательная, к тому же!
Она просто не могла в слух произнести, за что она его так ненавидит. И когда мужчина скорчился, прижимая ладонь к своим причиндалам, вырвала свой стилет.
- Ты заплатишь за то, что сделал, Дамиен де Клермонт! Заплатишь жизнью!
Графиня снова замахнулась кинжалом, в этот раз собираясь повторить тот же трюк, что отправил на корм рыбам Буше.

Всё случилось так быстро, что она даже глазом моргнуть не успела. Вот она целилась в шею, а спустя мгновение руку с кинжалом обожгла боль. Пальцы сами разжались, и оружие исчезло где-то в изгороди.
Он схватил за руки, выворачивая их назад, так, что грудь бесстыдно выпирала из корсажа платья, чем немедленно и воспользовался этот негодяй. Сильные пальцы сжали сосок, причиняя боль, но тело в ответ задрожало в предвкушении и ожидании того, что последует за лаской.

Его голос сейчас раздражал, но для того, чтобы высказать ему всё, женщина должна была освободить руки, на которых бесспорно останутся синяки от его мертвой хватки.
- Иди к черту, Клермонт! Ты больше никогда не притронешься… - она запнулась, когда его губы вновь приласкали шею, заставляя дыхание участиться, а температуру тела повыситься на пару градусов.
Полин ненавидела его. Ненавидела за всё, через что ей пришлось пройти. За унизительное положение графини, супруг которой предпочитает юнцов безусых. За то, что потеряла ребенка. За то, что он предал её и продолжил свои гнусные похождения спустя почти год с последней встречи.
Сколько раз она со стороны наблюдала за работой “мастера-соблазнителя”. Сколько раз ей хотелось разбить что-нибудь о голову Дамиена. Но он упрямо делал вид, что не замечал её, и графине только и оставалось, что наблюдать и всё больше взращивать в себе ненависть.
А потом Полин уехала с мужем в Италию на несколько лет, а вернувшись - уже не была прежней. Никогда она больше не была прежней. Никогда.

- Как вы догадливы, Ваша светлость, - несмотря на боль в запястьях и удушающий захват её тело отзывалось на эти грубые ласки первобытным инстинктом. Однако Полин не была бы собой, если бы позволила ему править над разумом. Больше она никогда не поддастся Дамиену, как в первый раз. Он - дьявол искуситель, и всегда был таким. Может быть, именно это и привлекало к нему женщин.

- А хватит ли у тебя средств, дорогой герцог? За свои услуги я беру большую плату. И маленьким мешочком луидоров тебе не обойтись. Кстати, - она перестала сопротивляться и вильнула задом, прижимаясь ягодицами к его паху, - ты мне должен. Сколько ты платишь за девственность, де Гиз? Я вот продешевила. Надо было содрать с тебя свою плату еще тогда. Глупая была, - она улыбнулась одними губами, слушая как он утробно зарычал.
Полин старалась говорить ровно, ничем не выдавая своих истинных чувств, но, когда он сжал сильнее руки, доступ кислорода прекратился, и графиня притворилась, что потеряла сознание, довольно убедительно обмякнув в объятиях герцога. Хватка тут же исчезла, и Дамиен развернул её лицом к себе.
Только этого мадам де ла Мотт и ждала. Она снова нацелилась врезать ему по яйцам, но герцог был готов и, зажав ее колено между ног, так и не дал дотянуться до своего паха. Они оказались лицом к лицу. Его ледяные глаза и её, метающие молнии. А руки графини снова были заведены за спину.
- Пусти, Клермонт! - она дернулась, повернувшись из стороны в сторону, отчего грудь почти выскользнула из спущенного Дамиеном корсажа. - Иначе ты пожалеешь, что вышел сегодня погулять сюда.
Она тяжело дышала, стараясь контролировать свой голос. Снова попыталась выдернуть руки из его хватки, случайно наступила каблуком на подол и начала заваливаться, но, не устояв на одной ноге, потянула за собой герцога.

Падение было неожиданным и резким, и, если бы не руки Дамиена, лежать бы ей с разбитой головой. С другой стороны, если бы не он, Полин бы сейчас не пачкала платье о гравий на дорожке под фонтаном.


- Ты никогда не получишь меня, негодяй!!! Отправляйся траха… - Дамиен просто закрыл ей рот своим. Мужчина пытался разжать её губы своими, но безрезультатно. А потом Полин просто укусила его, с особым наслаждением сжимая зубы на его нижней губе, пока не почувствовала вкус его крови.


“Мерзавец! Ещё и издевается, несмотря ни на что”.
- Никогда больше! Никогда!
Полин было приятно осознавать, что она нашла как пустить ему кровь, несмотря на то, что де Гиз лишил графиню всех остальных способов ранить. Руками Полин уперлась ему в плечи, пытаясь всеми силами скинуть с себя мужчину. Однако он недолго позволил ей брыкаться и, обхватив оба ее запястья, завел руки над головой, совершенно обездвиживая.
- Я ненавижу тебя, - процедила она в его губы, метая молнии глазами, но только сильнее возбуждаясь от подобного захвата. И это злило графиню. - Мерз… - Полин замолчала, услышав шаги, а затем и голоса совсем рядом.

Полин не смогла сдержать злорадства, которую герцог, на его счастье или беду, не заметил. Она не жалела об убитых. Они сами виноваты, что явились не вовремя, став свидетелями её расправы над графом. Жаль, что трупы обнаружили сейчас, а не спустя несколько дней, когда самой графини в поместье уже не было бы. Но зато они за что не найдут пистоль, и ничто не приведет де Гиза к ней.
Дамиен чуть ослабил хватку, видимо, занятый своими мыслями об услышанном, и это позволило графине набрать побольше воздуха в грудь и выдать на всю силу легких:
- Помоги… - Дамиен быстро и жестко закрыл ей рот поцелуем, а оттого, что графиня собиралась кричать, его язык без препятствий проник меж губ, заставляя задохнуться. И он не остановился, даже несмотря на слабое сопротивление, которое спустя пять минут прекратилось.
Чувствовать его на себе - это как огромный прыжок в прошлое. В то прошлое, которое Полин, казалось, забыла. Но тело предало её и, несмотря на сопротивление - а она сражалась и пыталась скинуть с себя мужчину, - ей было невероятно приятно ощущать такую знакомую и приятную тяжесть. Полин сдалась, позволяя себе насладиться напоследок такими сладкими и настырными ласками.
Руки герцога шарили по всему телу, бесстыдно сжимая и гладя, так, что против воли Полин почувствовала, что возбуждается, и тело уже не то, что не сопротивляется, оно требует его прикосновений. Везде и всюду. В последний раз. Она желала ощутить его в себе в последний раз, а после уйти и не обернуться, как поступил и он. Сильные пальцы сжали и без того напряженные соски, и Полин выгнулась навстречу его касаниям, не сдерживая стонов наслаждения.


Его поведение едва уловимо изменилось. Место жестокости и грубости заняла жажда и нежность, сопротивляться которым графиня не могла. Его издевки и грубость она могла вытерпеть, сражаясь, как дикая кошка, но нежность и неприкрытую потребность она не могла вынести. Его ласки рождали в глубине её черной души отклик на нежность и желание отдать всю себя ему.
Клермонт продолжил откровенно ласкать, заставляя её стонать и извиваться, стремясь поймать ускользающий оргазм. И он накрыл. С головой накрыл, ослепляя и оглушая собой.
Она лежала, медленно приходя в себя, и только спустя какое-то время поняла, что мужчина, который укутал её собой, не шевелится.
- Дамиен? - голос хриплый из-за стонов. - Клермонт?! - она оттолкнула его от себя, и мужчина скатился, перевернувшись на спину.
Не сказать, чтобы она испугалась, увидев, что мужчина без сознания, но тут раздался взрыв, а за ним ещё один. А вот это в планы леди де Винтер не входило.
Чернь, если она не организована, способна нести только хаос. Крики доносились уже до лабиринта, вопли богатеньких вельмож сливались с выстрелами из пистолей, и всё это превратилось в один общий гул, аккомпанементом которому были взрывы фейерверков.
И ещё, как специально, этот герцог. Она наклонилась и с наслаждением врезала ему пощечину, но голова Дамиена только дернулась в сторону.
- Будь ты проклят, де Гиз! - графиня оглянулась вокруг, заметив, что половина фонтана отсутствует, а вокруг рассыпаны осколки мрамора.
И тут уже страх противной гадюкой закрался ей в мысли.
- Дамиен? - она снова потрясла его за плечи и выдохнула, когда мужчина застонал.
- Женщина, какая же ты ненасытная, - он поморщился, открывая глаза.
- Очнись же, Клермонт, надо убираться отсюда! Простолюдины обезумели, напав на поместье! Не время сейчас играть в разборки!
В голубых глазах на смену недоумению пришло понимание. Вот только попытка резко вскочить на ноги провалилась, он зашатался и ухватился за мраморные остатки фонтана.
- Клермонт, куда ты собрался? - не спуская с него глаз, Полин поправила свой корсаж, который сполз с груди, открывая все прелести.
Но Герцог только отмахнулся и тут же пошатнулся снова.
- Я не пущу тебя в гущу событий, Дамиен!
- Кто тебя спрашивать будет? - он нахмурился и тут же поморщился.
- Кто вас спрашивает, Ваша светлость. Где твой экипаж?
- Я приехал на Босане.
- Это ещё что такое? - на этот раз нахмурилась графиня, думая, что его слишком сильно приложило по голове.
- Это мой конь, - хмыкнул герцог.
- Тебе нельзя в седло. Идём. Мой экипаж должен ждать в конце лабиринта, за пределами поместья.
- Зачем тебе экипаж за пределами?
- Потому что так надо. Не время сейчас вести светский разговор, Клермонт. Ты идешь?
- Мне нужно вернуться. К своим.
- Их всех скорее всего убили, Дамиен! - она от досады даже притопнула ногой, наблюдая его упрямство. - И тебя убьют!
- Неужели тебе есть до этого дело, солнышко?
Он поймал её на слабости. Той слабости, в которой она не желала признаваться даже себе.
- Да иди ты, Клермонт! - подхватив свои юбки, графиня развернулась и направилась вон из лабиринта через потайную дверь, скрытую живой изгородью. Туда, где должен был ждать её экипаж.

- Напыщенный самодовольный индюк - вот ты кто, Дамиен де Клермонт!!! - бушевала Полин, быстро шагая к своему экипажу. - И как я только могла подумать, что у тебя остались чувства?! Наивная гусыня, Полин!
Графиня с такой силой дернула калитку, что та едва не слетела с петель.
“Видимо, давно уже сломалась. Всё вроде бы красиво у этих графов, и зеленью прикрыта, как надо, а по факту гнилая, как и все души аристократов.”
Робер ждал в условленном месте, готовый в любой момент пустить лошадей в галоп и унести Полин как можно дальше от этого вертепа.
Открыв дверцу кареты, графиня забралась на мягкое сиденье и выдохнула, откидываясь на подушки.
- Куда теперь, Ваше сиятельство?
- В Париж, Робер, - ей необходимо было увидеться с мужем перед тем, как покинуть страну.
Кучер кивнул и исчез из окна, устраиваясь на облучке, а после тронул коней, пуская их легкой рысью.
Полин всё сделала, чтобы свадьбу в Шато де Гесдьер чванливые толстосумы запомнили на долгие века. И яростно верящие в свои идеи революционеры просто идеально исполнили свои роли. Единственная помеха из всего задуманного оказалась в лице герцога де Гиза. В который раз уже Полин поражалась интуиции Дамиена, и в который раз этот противник восхищал графиню. Почувствовав в себе толику тоски по нему, женщина фыркнула и задернула шторки на окнах, чтобы даже не видеть пожара, что почти полностью охватил замок. Кони сделали поворот, огибая поместье и выезжая на главную дорогу, что через Шантийи вела в Париж, как тут же послышалось ругательство кучера и громкое ржание. Графиню качнуло так, что пришлось ухватиться за крепление. Она только потянулась посмотреть, кто посмел таким наглым и беспрецедентным образом остановить её на дороге, как дверь распахнулась, являя его светлость де Гиза. Этот наглец по-свойски уселся напротив.

Полин же только смотрела, пытаясь понять свои мечущиеся чувства. Одно дело подставить его и наблюдать, как жизнь негодяя приходит в упадок, и совсем другое - думать, что она может никогда его больше не увидеть. Хотя Дамиен уже не раз доказал, что голыми руками его не взять. И вот сейчас он сидит напротив, и только слегка бледное лицо выдает, что он не очень хорошо себя чувствует. Красив, как дьявол, и так же самоуверен. Он продолжал ухмыляться, даже несмотря на головную боль, которая наверняка мучала его сейчас.
Она уже раскрыла рот, чтобы послать его куда подальше и выгнать прочь из своего экипажа, но тут же и закрыла. Может быть, это свет от фонарей отразился в его глазах, а может - уже и саму графиню что-то незаметно приложило по голове. Вот только она просто не смогла хладнокровно выгнать раненого герцога из экипажа. Или всё дело в том, в какой ситуации они оказались. И если бы это был Париж, а не захудалый городок с одной улицей, Полин бы и решилась выставить. Но снова появилось это мерзкое чувство, называемое тревогой. И не за себя, а за чужого, по сути, человека.
Он продолжал так же молча разглядывать её, как и она, и неизвестно, что за мысли крутились в его голове. Может быть, всё это такой же холодный расчет, чтобы надавить на её слабость и вернуть украденное ожерелье, а, может - и в лабиринте он уже знал, кто перед ним, и просто разыграл спектакль.
“Что ж, Ваша светлость, из вас вышел отличный актер, я это запомнила ещё десять лет назад”.
- Зачем ты вернулся, Дамиен? - она даже не сразу поняла, что задала мучивший её вопрос вслух.
- Захотелось, - коротко бросил герцог.
- Ах, ну да, вы всегда потакаете своим сиюминутным желаниям, - съязвила она, а улыбка Клермонта стала шире, но так и не коснулась холодных голубых глаз.
- Как ты меня хорошо знаешь, солнышко, - и он протянул руку, опустив её на колено Полин.
Это послужило спусковым крючком для её терпения. Оттолкнув его ладонь, она ринулась вперед, в тесном пространстве кареты почти опустившись на его колени.
- Негодяй! Мерзавец! - она била его в грудь кулаками, продолжая оскорблять.
- А ты, моя дорогая, у нас невинный агнец? - он усмехался прямо ей в лицо, совершенно игнорируя удары. Но эта фраза. Либо Дамиен в курсе всех дел, что натворила Полин де Винтер, либо он просто хотел оскорбить её намеком на то, что она отдалась ему без церемонии венчания.
Графиня не знала, что ей думать в этот момент.
- По сравнению с тобой каждая будет ягненком!
- Но-но, солнышко, помнится, ты не особо сопротивлялась ни тогда, десять лет назад, ни меньше часа назад, когда самозабвенно насаживала себя на мои паль… - она врезала ему пощечину. Просто не смогла выдержать дальнейших оскорблений. А потом, ведомая каким-то порывом, обхватила его голову руками и прижалась губами к его рту. То, что Дамиен опешил на мгновение, как ничто другое пролило бальзам на израненное самолюбие. Но замешательство герцога длилось недолго. Пара мгновений, и вот уже его пальцы путают рыжие кудри графини, всё ближе и ближе притягивая к себе, пока Полин не оказалась сидящей на его коленях. Она ласкала его губы и язык, облизывая, посасывая и заигрывая, ощущая, что хватка мужских рук только усилилась.
Полин де Винтер позволила себе маленькую слабость. Слабость испытать в его объятиях то, чего не было больше ни с кем. Графиня не убавила напор, но сделала его менее агрессивным, дав возможность себе и мужчине отказаться, пока не стало поздно. Но Клермонт не отпустил. Напротив, его шустрые пальцы принялись расстегивать корсаж и накрыли ноющую грудь, заставляя Полин выдохнуть весь оставшийся в легких кислород ему в губы. Сама она тоже не была пассивной. Её руки уже распахнули ворот его рубашки, слегка царапая острыми ногтями его гладкую и горячую кожу. Мужчина усмехался, продолжая одной рукой сжимать её грудь, а второй - задирал подол, поглаживая обтянутое тонким чулком бедро.
Игра. Вечная, как сам мир. Соблазнение и чувственность.
Позже графиня может и пожалеть об этом опрометчивом поступке, но не сейчас. Они уже однажды сыграли в эту драму, теперь же Полин не была наивной дурочкой, которая с надеждой смотрит в глаза возлюбленного. Он хочет её, она - его. Почему бы не урвать у прошлого несколько часов безоблачного счастья?
Но все связные мысли покинули голову графини, когда де Гиз накрыл пальцами её промежность, откровенно лаская и раскрывая нежные складки, дабы добраться до самого чувствительного кусочка плоти.
- Дикая кошка стала ручной? - усмехнулся он ей в губы.
- Так же, как и лев, - Полин запустила пальцы за пояс брюк мужчины и накрыла его плоть ладонью, сжимая и поглаживая, пока хриплый полустон-полувздох не выпила с губ своего любовника.

Полин всегда любила власть, начиная с того момента, когда поняла, что оказалась пешкой в мужской игре. Любимый оказался вовсе не любимым, забрав самое дорогое и оставив, продолжая развлекаться с такими же глупыми дурочками, как сама она когда-то. Граф де ля Флёр не позволил даже дождаться, так поспешно выдал замуж за де ла Мотта, чтобы избежать позора. Знал бы отец, что спустя неделю не останется ничего, что опозорило бы честь семьи, может, и не торопился со свадьбой. Вот только Полин уже лишилась нормальной жизни, будучи замужем за извращенцем-садомитом. Радовало только то, что муж никогда не прикасался к ней и не требовал исполнения супружеского долга. Некоторые аристократы в свете знали о специфических пристрастиях графа, но никто не рискнул бы сказать в лицо графине об этом. И совсем единицы были в курсе, что графиня осведомлена об интрижках супруга на стороне с самого начала и её это вполне устраивало.
Очень долго Полин решалась завести любовника, не подпуская к себе мужчин. Но когда увидела его под руку с совсем молоденькой дочкой барона де Тервиля, в ту же ночь из мелочной мести отдалась долго ухаживающему за ней герцогу Бофору. За ним последовал маркиз де Монсо, но и он не задержался. Полин словно испытывала жажду, которую не мог утолить ни один из мужчин. Даже не смотря на то, что они были неплохими любовниками, связь быстро наскучивала графине, и она, словно стрекоза, летом перелетала на новый цветок.
И только теперь она поняла причину своих метаний. Всех своих любовников графиня подсознательно сравнивала с ним. Похожие внешне, похожие титулами, богатствами, но они так и не смогли вытеснить прообраз в её голове.
А Полин, между тем, научилась использовать женские прелести и уловки для достижения своих целей. Ожерелье было в надежном месте, и теперь королева не сможет даже сказать, что она его не получала. Ведь Полин, представившись личной фрейлиной Её Величества, забрала у ювелира те самые шестьсот бриллиантов и подставила королеву и мужчину. Мужчину, что сейчас жадно вглядывался в лицо графини. И она чувствовала свою власть над ним. Именно в этот момент, когда держала его за самую чувствительную часть тела. Уже давно женщина поняла, что ощущение власти легко могло сравниться с наивысшим наслаждением во время секса. Особенно та власть, которую графиня сейчас приобрела над этим несгибаемым и надменным мужчиной, всего лишь лаская его член.


Она прижалась губами к его рту, наслаждаясь его неровными выдохами. И даже такое ненавистное обращение не раздражало в этот момент её. Дамиен выдал себя, позволяя и ей теперь властвовать над его телом. Телом, которое столько раз снилось ей в эротических снах, заставляя просыпаться от наслаждения и рыдать в подушку, понимая, что это только сон. Она продолжала гладить член, пока терпение не закончилось у де Гиза, и он не потянул ее за волосы, вынудив Полин откинуть голову назад и открыть ему шею для ласк.


- А что же тебе нужно… м-м-м… - он сжал сосок губами, поцарапав самый кончик зубами, так, что на секунду Полин запнулась, просто наслаждаясь его грубыми ласками. - Нужно, Ваша… - Дамиен прекрасно запомнил, что ей больше всего нравилось, хоть это и было всего пару раз в далеком прошлом. Неуместная мысль о том, на скольких женщинах после неё он испробовал свои мастерские приемы, вновь всколыхнула в душе бурю негодования.
“Как я могла снова поддаться на его подначки? Растаять в руках, словно масло на солнце?!”
Но Полин ничего не успела высказать, его простой и лаконичный ответ, словно лишил её легкие кислорода.


Женщина ничего не ответила, да и не хотела больше разговоров. Всё равно они ничего не поменяют. А вот ощутить его в себе, почувствовать эти жадные поцелуи, которые она когда-то так любила, и его руки, что стискивали до боли, ей хотелось до безумия. Дамиен, словно зная все ее тайные мысли, ещё теснее притиснул Полин к себе, так, что она низом живота ощутила его горячий и твердый ствол. Дрожь сотрясла всё тело, концентрируясь уже болезненной пульсацией между бедер, пока мужчина дразнил губами и языком чувствительные соски, вынуждая ерзать на его коленях.
- Хочу… тебя… - Полин зарылась пальцами в его шевелюру, притягивая мужскую голову ближе к себе, изгибаясь и теснее прижимая свою влажную промежность к нему.
Дамиен оторвался от груди графини и, сжав её бедра, сначала приподнял, а потом опустил на свой твердый член, растягивая влагалище, распирая изнутри и даря просто неземное наслаждение. Да, это совсем не пальцы, которыми он довел ее до оргазма не так давно. Теперь Полин хотелось смеяться и плакать одновременно, чувствуя, как он снова приподнял, чтобы в следующий миг войти ещё глубже, срывая с губ громкий стон:
- Да! - и движение навстречу, опускаясь и встречая на полпути новый толчок, не сводя взгляда с потемневшего лица герцога. - Да! - её ногти впились в мужские плечи, оставляя отметины, но уже не ярости, а страсти. - Ещё! - она стискивала его член внутренними мышцами, стараясь продлить наслаждение, удерживая его в себе.
Полин была близка к острейшему наслаждению. Наконец её тело получило то, по чему скучало все эти долгие десять лет. Ни один мужчина так и не смог, не то что превзойти де Гиза, но даже поравняться с ним в умении доставить удовольствие.
Женщина даже не сразу поняла, что произошло. Она сидела на его коленях, изгибаясь, и вот уже мужчина покинул жадное лоно, заставляя задыхаться и всхлипывать, а в следующий момент - упереться руками в сиденье.
“И, черт возьми, молить его вернуться!”
- Дамиен, пожалуйста…

“Любимая?”
Но графиня не успела понять и осознать весь смысл возвращения старого ласкового обращения, как он вошел снова, заставляя закричать от наслаждения. Тут уже не было нежных покачиваний и медленных проникновений. Он покрывал и накрывал собой, врываясь так, что удары тела о тело едва были не громче криков графини и его хриплого дыхания.
Дамиен наклонился, сместив руки с бедер на грудь, и сжал и без того ноющую плоть, пощипывая пальцами напряженные соски. Это стало последней каплей в сдерживании Полин. Вцепившись в бархатную обивку, графиня прогнулась в пояснице, выше приподнимая попу, и громко застонала, чувствуя, как от последнего толчка огонь оргазма опалил бедра. Женщина уперлась коленями в сиденье в надежде, что сильные руки мужчины удержат, и он не позволит ей свалиться на пол кареты. Дамиен ещё крепче сжал её в объятиях, на мгновение лишая дыхания, а после сделал то, что не сразу дошло до затуманенного экстазом мозга графини.
Она не вынесет повторения прошлого. Просто сломается, если придется пережить очередную потерю. То, что Клермонт исчезнет из её жизни или же она сама растворится, как утренний туман, было ясно с самого начала встречи. Они слишком разные, слишком много времени упустили, чтобы начинать что-то сначала. К тому же, если Дамиен поймет, что это она убила солдат де Гиза и подставила его, он никогда не простит. А закончить свою жизнь на виселице или гильотине Полин не собиралась. Вот только проблема оставалась.
“Как теперь мстить и смотреть в глаза мужчине, который всего пару минут назад так страстно любил и отдавал всего себя… - додумать она не успела, как другая мысль вытеснила эту. - Он снова это сделал! Он кончил, оставляя часть себя внутри!”
Полин развернулась, готовая голыми руками задушить негодяя. Ещё больше злости ей придало то, что герцог прикрыл глаза.
- Как посмел ты, мерзавец, кончать в меня?! - он даже не пошевелился, ещё больше подливая масла в огонь её бешенства. - Дамиен де Клермонт! Ты, негодяй, решил так отомстить мне снова?!
Графиня вырвалась из его рук и пересела на соседнее сиденье, чтобы хоть так контролировать свои чувства.
“Дура! Наивная дура! И жизнь ничему не научила!”
- Не прикидывайся, Клермонт, - она закуталась в одну накидку, не утруждая себя шнуровкой на корсете. - Поздравляю, Ваша светлость, вы, как всегда, бьете наверняка. А мне так и надо, чтобы и не думала расслабляться рядом с таким хищником… - графиня замолчала, понимая, что хотя мужчина и застонал на соседнем сиденье, но к наслаждению это не имело никакого отношения.
- Дамиен? - она взяла фонарь и, подняв его выше, заметила, что мужчина побледнел. - Очнись, Клермонт! - она стукнула его в плечо. - Ты не смеешь оставлять меня снова с ребенком во чреве! Второй раз у тебя этот финт не пройдет! Очнись, говорю!
И, не найдя никакого более действенного способа привести герцога де Гиза в чувство, ударила его по щеке, заодно выплескивая в этой пощечине всю свою злость и обиду на этого красивого мужчину.

Воспоминания из далекого прошлого ворвались в сознание, словно в калейдоскопе, сменяя одну картинку за другой.

Бесконечное ожидание, напрасные надежды, которые, в итоге, сменились горьким разочарованием. Но и на этом испытания для Полин не закончились. Единственный раз, который она провела в постели с Дамиеном, изменил её жизнь. Ребенок. Его частичка, что навсегда останется с ней. И будет напоминать, что были в жизни Поли счастливые моменты. Моменты, когда её так страстно любили и она любила. А то, что для де Гиза всё оказалось игрой, она и не собиралась вспоминать. Гораздо проще было представить, что он, и правда, любил, но покинул её не по своей воле. Вот только, что делать с родителями, которые рано или поздно узнают о её положении?


- Кто он?! - дверь с грохотом распахнулась, едва не слетев с петель, заставляя Полин резко вскинуть голову и оторваться от вышивания маленьких букв на распашонке будущего малыша. - Отвечай немедленно, негодяйка, кто обрюхатил тебя?!
Быстро спрятав маленькую рубашку в ящик комода, она развернулась к отцу с совершенно невинными глазами.
- Я не понимаю, о чем ты, папа, - но, оказалось, её ровный тон только сильнее взбесил графа де ля Флёра.
- Я говорю об ублюдке, что ты носишь в своём чреве и об его папаше! Отвечай, кто тебе сделал ребенка?! Я его убью, а потом заставлю жениться на тебе! Или наоборот.
От его нападок и резких слов Полин, которая и без того уже склонялась к мысли, что Дамиен не вернется, едва сдержала слезы.
Начиная с того праздника, от него не было ни весточки, ни слова, и сам он не нашел ее, как обещал, после фейерверка. И всё чаще она стала думать, что оказалась очередным трофеем в его богатой коллекции. Только маленькая жизнь, что зародилась на празднике в честь дня рождения герцога Орлеанского, и осталась напоминанием о лживых уверениях в любви. Но сознаваться в собственной глупости отцу и называть имя того, кто так легко обманул, она не собиралась. Это её ребенок, и он останется с ней.
- Не скажешь? - граф улыбнулся так холодно, что по спине девушки поползли мурашки нехорошего предчувствия.
- Нет. - Упрямства ей было не занимать, возможно, именно потому, что были похожи, они с отцом так часто ругались.
- Тогда через неделю ты выйдешь замуж за моего делового партнера - графа де ла Мотт.
- Но, папа! - попыталась возразить Полин.
- Он возьмет тебя и с балластом, потому что Рене давно мечтает породниться. К тому же, ему нужен наследник, а зная его пристрастия, такой расклад устроит всех.
- Но не меня! - вскричала Поли, вскакивая с пуфика.
- Ты теперь ничего не решаешь. Надо было думать прежде, чем раздвигать ноги перед первым попавшимся кобелём. Пойду напишу графу, чтобы уже завтра приехал свататься.
- Отец… - в глазах Полин стояли слезы, но граф де ля Флёр был неумолим.
- К середине этого месяца ты уже станешь замужней дамой, а я избавлюсь от позора, который ты принесла в мой дом.
- Прошу тебя… я… я согласна уйти в монастырь.
- Кому ты нужна с ребенком, Полин?! Всё, я сказал!
Он вышел, даже не закрыв дверь, а Поли бросилась на кровать и прорыдала почти до самого рассвета, проклиная себя, Дамиена, отца и графа де ла Мотт.

День свадьбы выдался таким же пасмурным, как и вся неделя. Дождь, что не прекращался со вчерашнего дня, как нельзя лучше соответствовал настроению Полин. Матушка хлопотала над нарядом невесты, а девушка ничего не чувствовала, словно онемев изнутри. Она позволяла вертеть себя на постаменте, поправляя все оборки и рюши. Полин думала о том, что день, который должен был стать самым счастливым в её жизни, не предай её Клермонт, стал теперь самым ужасным. Но он не появился. Ни во время фейерверков, ни после, ни на следующий день, и так прошло уже два с половиной месяца. А теперь, зная, что беременна, в девушке взыграли остатки растоптанной гордости. И, даже если он появится, она не за что не кинется к нему на шею.
Свадьба прошла, как в тумане. Быстрые клятвы, которые впоследствии никто не исполнял, и лицемерные поздравления аристократов, которые прекрасно были осведомлены о необычных сексуальных предпочтениях графа. И, надо признать, Полин была благодарна супругу, что он не домогался её, требуя выполнения супружеского долга. А его деньги обеспечили ей роскошную жизнь, не ограниченную присмотром отца.
Вот только сдержать данное отцом обещание она не смогла. На шестой после венчания день Рене уехал в Кале договариваться о каких-то там своих делах и, возможно, навестить своего драгоценного художника. А Полин почувствовала тошноту, которая с каждым часом только усиливалась. К вечеру у графини уже началось кровотечение, и через сутки ей сказали, что она потеряла ребенка. Как потеряла и последнюю ниточку, что связывала её ещё с любовью всей жизни.


Голос герцога вернул графиню в настоящее, напоминая, что её очередная слабость может обернуться трагедией. И снова по его вине.

- Ты лжешь, Клермонт! Я ждала тебя. Ждала хоть какой-то весточки от тебя! Но ничего не получила.
Она злилась, пытаясь за злостью спрятать боль, которую он воскресил своими словами о прошлом и уверениями, такими же лживыми, какой он сам.

Его удивление и растерянность рассмешили бы Полин, будь ситуация иная. И сейчас, глядя в его потерянные глаза, она решила не говорить, что де Гиз может не волноваться о том, что она навяжет ему ребенка.

- Ты думаешь, твои слова убедят меня? - она устало прикрыла глаза. - Слова ничего не значат, Дамиен, а твои - и подавно. Ты уже говорил мне однажды, что вернешься, но так и не вернулся. Что изменилось сейчас?

Она только хмыкнула на это, продолжая смотреть, как он поправляет на себе одежду, но даже не пошевелившись, чтобы поправить своё платье. Она давно избавилась от стыдливости, давно перестала стесняться своего тела, понимая, какую власть имеет с его помощью над мужчинами.

- Твоей юношеской наивности? - Полин горько рассмеялась. - Ты, де Гиз, никогда не был наивным, в отличии от семнадцатилетней девчонки, которую в два счета охмурил.

- Опять громкие слова, за которыми ничего нет. Хотел, но не дал. Любил, но не вернулся. Обещал заботиться, а, в итоге, бросил с ребенком.
Полин почувствовала, что этот разговор дастся нелегко. Но раз он говорит, пусть уже заканчивает свою ложь, а она будет только слушать.

Грустный смешок сорвался с её губ при этих возвышенных заверениях. Назвать своей. Лагерь военный. Опять ложь. Или он думает, что она поверит, будто единственный наследник герцога де Гиза будет участвовать в военных действиях?
“Да за кого он меня принимает?! Или действительно считает, что побрякушками и луидорами можно купить?”
И следующие слова герцога подтвердили её догадку.

- Всегда к вашим услугам, месье, - сладко улыбнулась графиня, но лишь губами, вот только вряд ли Дамиен заметил это. - Рада, что на мне вы так удачно поставили свой научный эксперимент.
Она прекрасно знала, что играла с огнем, но остановиться уже не могла. И только его тяжелое дыхание свидетельствовало о том, что рана Дамиена не такая легкая, как он пытался изобразить.

- Будь я такой, как ты говоришь, я бы выбрала титул по-громче, чем граф. Например, герцогский титул или маркиза… - она специально била его его же словами в попытке причинить боль. - Мой брак с Рене устроил отец после того, как я отказалась назвать твоё имя. Так что можешь быть спокоен, никто так и не узнал, от кого именно я была беременна. И была ли вообще.
От злости, полыхнувшей в голубых глазах де Гиза, можно было отшатнуться, но Полин потеряла всякие тормоза, продолжая изливать на него всё, что копила десять долгих лет.
- Ты очень быстро забыл свои обещания, Дамиен, утешившись в объятиях таких же невинных пташек, какой была я до нашей первой встречи. Поэтому не строй из себя оскорбленную сторону. Это ты оставил меня на два с лишним месяца, Клермонт. Оставил, обещая вернуться, но так и не появился!
Она зло запахнула накидку, кутаясь в неё и чувствуя, как по спине прошел озноб от осознания, что с ними обоими кто-то сыграл злую шутку.
Какое-то время Полин молчала, переваривая свои предположения, и спустя несколько минут спросила:
- Так где же ты пропадал, Дамиен? Почему не оставил даже ниточки, чтобы у меня была надежда ждать?! Почему исчез, не сказав ни слова?!
- Я написал тебе! - зло огрызнулся герцог.
- Вот только я ничего не получила. Два месяца ждала от тебя хоть какой-то весточки. И ничего.
- Я писал, - упрямо повторил он.
- И где же твоё письмо? Записка? Хоть какой-то клочок бумаги?
Полин начала одеваться, чувствуя, что совершенно неуместно сидеть обнаженной напротив уже полностью одетого Клермонта. Поэтому она кое-как натянула на грудь корсет, совершенно не затягивая шнуровку, которую Дамиен так мастерски распустил ранее, и поправила юбку, устраиваясь свободнее на широком сиденье.
Всё это она проделывала молча, а потому едва не подпрыгнула от ругательства, что, словно меч, разрезало тишину.
- Вот сукин сын! - графиня распахнутыми глазами уставилась на мужчину, но Дамиен смотрел в окно, сжимая кулаки.
На востоке небо уже окрасилось в светло-серые тона, знаменуя новый день. Солнце только-только появлялось, освещая первыми лучами горизонт. Ещё час, может чуть больше, и покажутся городские ворота Парижа. А это означало скорое окончание пути. Для него, но не для неё. Здесь Полин ничего не держало более. Если король примет условия санкюлотов, на все её богатства наложат запрет, если же не примет - вся аристократия во главе с королевскими особами грозила исчезнуть с лица французской земли. Полин любила жизнь и любила золото. Почти так же сильно, как она любила мужчину, сейчас хмурого и погруженного в свои мысли. Она молчала и продолжала размышлять о своей судьбе. Как бы ей не хотелось, Полин понимала, что теперь, десять лет спустя, они с Дамиеном оказались по разные стороны. И, если он ещё не догадался, что именно она убила Буше, его гвардейцев и несчастного графа де Тужура, то в скором времени поймет. А ещё поймет, что именно она одурачила его и всю королевскую семью, выкрав ожерелье. И этого он никогда не сможет простить. Поэтому несмотря на все его слова, Полин реально смотрела на вещи. Да, такое удовольствие доставить ей никто не смог и не сможет, в этом она убедилась окончательно. Да, так злить и бесить её никто не сможет больше. И ни к кому она не будет испытывать таких сильных чувств. Вновь очутившись с ним в тесном пространстве, пусть это и не была шикарная гостевая спальня, Полин де Винтер окончательно убедилась, что забыть его никогда не получится. А если окажется, что она вновь забеременела от де Гиза, то в этот раз она всеми силами постарается сохранить ребенка.
Резкий толчок и ругательства кучера заставили вернуться в реальность. А потом дверь кареты распахнулась, являя путникам вооруженных гвардейцев герцога де Гиза.

Не успела дверца экипажа распахнуться, как Дамиен, сверкая глазами, обрушился на бедного шевалье. Странно, раньше она никогда не видела де Гиза таким. Холодный и отстраненный, словно совсем без чувств. Раньше он был с ней нежным и заботливым, теперь стал озлобленным и мстительным. Но таким жестким она его ещё не видела. Тут же воображение нарисовало, что будет с ней, когда до Клермонта дойдет, что это она выкрала ожерелье.

Полин напряженно следила за разговором мужчин, пока Клермонту не вздумалось покинуть экипаж.
Она уже хотела возмутиться и поинтересоваться, куда это он собрался, как Дамиен протянул руку, приглашая и её выйти на воздух. Странное ощущение. Страх с примесью легкого возбуждения охватил графиню, когда её пальцы коснулись мужского локтя и оказались накрытыми сильной ладонью герцога. Защита и плен. Наверное, будь она глупенькой семнадцатилетней дурочкой, согласилась бы на подобное. Теперь же Полин привыкла сама принимать решения, чем позволять это делать мужчине. Пусть этот мужчина и Дамиен де Клермонт. Но устраивать сцену с вырыванием руки, тем более на глазах гвардейцев, графиня не стала.

Слушая резкие приказы де Гиза, она терялась в догадках: сейчас ли он отправит её за решетку, прямо посреди дороги взяв под стражу, или же его план куда изощреннее, и, может быть, он заклеймит её на площади, как преступницу. В любом случае, Полин нервничала, понимая, что первоначальный план довести де Гиза до его дома и тихонько слиться прочь рушится на глазах.

Его взгляд не обещал ничего хорошего, и последующие за этим слова заставили Полин, всегда контролирующую свои эмоции, на мгновение потерять самообладание.

Если бы не многолетняя выдержка, она бы точно лишилась чувств.
Обыск… Рене обвиняемый… В то время, как это её надо было арестовывать. И так и случится. Если Клермонт не отойдет от неё ни на шаг, то в конце концов они обнаружат ожерелье. И тогда ей наступит конец. Лихорадочно соображая, как можно избавиться от герцога и его стражей, она даже не сразу поняла, как её снова вернули к экипажу.

Обманчиво мягкий тон только добавил растерянности и без того не спокойному разуму женщины. Она позволила усадить себя, надеясь, что сейчас они тронутся к дому, а после она ускользнет от него, сумев перепрятать бриллианты так, чтобы никто не нашел их. Но очень быстро она вернулась из своих раздумий в реальность. Стоило только де Гизу захлопнуть и запереть дверь, как Полин потеряла всякое терпение:
- Дамиен! Ты негодяй! Немедленно отпусти меня! - она дергала ручку двери, но та так и не поддавалась. А Клермонт даже ухом не вел на её крики, наоборот - приказал своим псам охранять её.

В итоге, разгневанная графиня откинулась на мягкие подушки сиденья и уставилась в окно.
“Вцепиться бы ногтями в лицо герцога - только выбраться отсюда!”
Она потянулась к другой двери, надеясь, вдруг она откроется. Но напрасно.
Полин уже потеряла счет минутам, что провела в стоящем на обочине дороги экипаже, когда снаружи началась суета. Дамиен и какой-то невысокий сухонький мужчина спорили. Тот всё прыгал вокруг герцога, пытаясь прижать повязку к ране на голове герцога, а Клермонт только отмахивался от него, собираясь сесть верхом.
- Безумец! - проворчала графиня, отворачиваясь от окна.
Пять минут спустя дверь экипажа открылась, и полубессознательного герцога уложили на свободное сидение. Маленький мужчина, как оказалось, был личным врачом Клермонтов. Он, положив Дамиену на голову компресс, взглянул на Полин:
- Добрый день, мадам. Хотел бы попросить вас, вот этот компресс прижимать к шишке на затылке его светлости.
Графиня только фыркнула, а доктор продолжал увещевать:
- Как вы успели заметить, меня он не подпускает к себе, а вам герцог, как настоящий джентльмен, не сможет отказать.
Полин могла бы сказать, что мужчина, лежащий на соседнем сиденье, вовсе не джентльмен. К тому же, ей он отказал, да ещё как отказал, хотя теперь женщина не была уверена в своих суждениях. Но посвящать дотошного лекаря в свои мысли она не собиралась и, так как тот не уходил, не получив согласия, забрала из его руки компресс.
Тянуться к противоположному сиденью, сгибаясь пополам было совершенно неудобно. К тому же, пусть и на мягких рессорах, но экипаж качался. Поэтому, не долго думая и продолжая про себя ругать надменного мужчину, Полин пересела на противоположное сиденье, подняла его голову и, прижав компресс к шишке на затылке, устроила голову Дамиена на своих коленях, бессознательно бережно поглаживая мягкие завитки волос.
Графиня уставилась в окно, рассматривая дома и мелкие лавочки. Тут она покупала свой последний корсет, который был со специальным кармашком меж грудей, куда и можно было прятать острый стилет. Здесь - самые вкусные эклеры в Париже. А вот и лавка ювелира, где она была в последний раз…
Дамиен шевельнулся на коленях, прижимаясь щекой к ее ладони и привлекая внимание к себе.
- Как ты? - Полин презирала себя за дрожь в голосе, но скрыть свои переживания никак не могла.
Он только закрыл и снова открыл глаза, продолжая смотреть снизу вверх.
- Ты знаешь, что я очень зла на тебя?
- Знаю, - отозвался мужчина.
- Зачем тебе судить Рене? - спросила графиня и нахмурилась, когда голубые глаза де Гиза потемнели от злости.
- Потому что он забрал то, что принадлежит мне.
На его реплику Полин только скривила губы. Конечно, не стоит даже надеяться, что он имел в виду её. Клермонт считал, что ребенок жив и сделает всё, лишь бы вернуть своё. Никаких чувств. Никакой любви больше не осталось.
- Никто ничего у тебя не отбирал. И Рене заботился, как мог, в то время как ты, Дамиен, развлекался в своё удовольствие.
- Он не получит тебя и моего ребенка! - мужчина попытался подняться, но Полин только прижала ладонь к его лбу, понимая, что как только они доедут до Шато ла Мотт, всё и так станет ясно. Сам же граф раскроет глаза де Гизу.
- Не дергайся, Дамиен! Хватит строить из себя бессмертного.
Она снова посмотрела в окно, видя, что экипаж въехал в элитный квартал, неумолимо приближаясь к городскому дому графа.
- Дамиен, пока ты не совершил непоправимую ошибку, наказав невиновного, я хочу тебе сказать…
- Шато ла Мотт, ваша светлость, - послышалось снаружи, и Полин охватила самая настоящая паника, когда де Гиз, ухватившись за спинку сиденья, принял вертикальное положение.
- Дамиен, я потеряла нашего ребенка! - выпалила она и вжалась в угол кареты, когда он впился в неё взглядом. - Через неделю после свадьбы. - Сама не понимая зачем, добавила графиня.
Он продолжал молчать, так и не открыв дверь кареты, а потом тем же отстраненным голосом проговорил:
- Выходи из экипажа.
- Дамиен, не наказывай Рене за то, что с нами сотворили другие. Он заботился обо мне…
- Сейчас расплачусь, - съязвил герцог и направился в первом ряду перед гвардейцами к парадной лестнице.
И тут Полин сообразила, что это её шанс. Замедлив шаг, она сперва отстала от мужчин, а после, когда они вошли в двери, которые открыл дворецкий, свернула налево, устремляясь к потайной лестнице, ведущей в хозяйские покои. Подхватив свои юбки, женщина почти бегом поднималась на третий этаж, стремясь оказаться в спальне задолго до появления там гвардейцев или, Боже упаси, Дамиена. И удача была на её стороне - шагая по коридору к своей спальне, Полин слышала голоса внизу. Она двинулась дальше, пока не оказалась перед своими покоями. Тихо открыв дверь и так же бесшумно притворив её, женщина скользнула внутрь. Осмотрелась, понимая, что больше она сюда в любом случае не вернется. Однако, предаваться ностальгии времени не было и, быстро преодолев расстояние, открыла комод, выдвинув ящик, а после засунула туда руку, нажав на потайной замок так, что стенка отодвинулась.
- Привет, мои хорошие, - проговорила графиня, доставая сверкающее ожерелье и любуясь, как камни играли всеми цветами радуги в свете солнца, что лилось в окно.
Она повернулась к двери, да так и замерла, прижимая к себе драгоценность. В дверном проеме, прислонившись к косяку, стоял де Гиз. Поза, вроде бы, была расслабленной, да и руки, сложенные на груди, были без оружия, но Полин просто не знала, как извернутся теперь.
- А я всё гадал, кто же причастен к убийству Буше, и теперь вспоминаю, как лихо ты орудовала стилетом, дорогая, при нашей недавней встрече. Хорошая работа, солнышко. Ювелирная. Как и эти бриллианты для королевы, которые ты так крепко прижимаешь к своей восхитительной груди.
Герцог зашел в спальню и закрыл за собой дверь.

Эпилог.

Неаполь. Италия

Она сидела в удобном кресле в маленькой беседке из резного дерева и наслаждалась видом бескрайнего моря. Уже полгода Полин провела в этом чудесном месте на юге Италии. Неаполь. Теплое южное солнце. Беззаботность. Она лишь иногда возвращалась мыслями к тому страшному времени во Франции.

Август. Париж

Полин смотрела во все глаза, как он приближался, и отступала, стоило Дамиену только сделать шаг. Шаг герцога и в это же мгновение шаг назад графини. Словно игра в “кошки-мышки”.

Полин заглянула через его плечо, прикидывая сумеет ли она добежать до двери и улизнуть. Главное, добраться до выхода и, в качестве приятного бонуса, увести у Дамиена коня. С бриллиантами и Босаном можно легко покинуть не только Париж, но и Францию.
“Эх, только бы успеть…”

Он словно прочитал ее мысли, не позволяя даже сдвинуться с места. В его глазах ярость перемешалась с жаждой крови. Полин это отлично видела и понимала, что ему нужна её кровь. А камни, что держала графиня, лучше всего прочего доказывали её причастность к небезызвестным событиям.
Потом де Гиз стал рассматривать комнату, словно это светский визит и они находятся не в спальне, а в гостинной. Но, видимо, не найдя для себя ничего интересного в обстановке, он вновь впился глазами в лицо графини. От этого гипнотизирующего взгляда голубых глаз она сделала ещё один шаг назад, уперлась в кресло и, едва не упав, оказалась в руках своего мучителя. Пойманная и покоренная. Но ее пальцы, словно тисками, держали бриллиантовое колье, не сдвинувшись, даже когда Дамиен накрыл ладонью грудь и прижатую к ней драгоценность.

Его губы были так близко, что ощущалось тепло дыхания. Почти поцелуй. Цепляться за камни дальше графиня не видела смысла и разжала, казалось, сведенные судорогой пальцы, позволив бриллиантам опуститься в ладонь герцога.

Его слова доносились словно сквозь туман, что окутал охваченный ужасом разум Полин. Но они были как невесомая ласка, позволяющая поверить, что первоначальное мнение было ошибочным. Но следующие же слова Дамиена вывели её из предобморочного состояния:

Вот и вся привязанность.
Франция. Вот кто жена де Гиза. Вот кому он предан. И наплевать, что теперь от любимой страны не останется камня на камне. Наплевать, что фанатики-санкюлоты разграбят и уничтожат всё дворянство только потому, что революционерам невыносимо сознавать, что они не могут себе позволить жить в роскоши.
На место апатии к Полин вернулась злость и ненависть к этому мужчине. Она рванулась из его рук, пытаясь освободиться.
“Он уже забрал бриллианты, что ещё нужно Дамиену? Неужели мало унижений он доставил? Неужели он желает публично казнить графиню де ла Мотт?”
- Не собираюсь я с тобой никуда спускаться!
Полин зло смотрела в лицо своему мучителю, гадая, что ещё придумал Клермонт, чтобы побольнее ударить.

Она уже открыла рот, чтоб запротестовать с новой силой, но так и осталась с открытым ртом, когда Дамиен продолжил свою мысль.

Такие резкие перемены напрочь выбили почву у неё из-под ног. Клермонт собирался отправить её на эшафот, а теперь, внезапно, оказался на её стороне. Полин не доверяла ему. Она вообще никому не доверяла после того, как ей исполнилось восемнадцать лет. И не зря. Пытка ещё не закончилась.
В соседних покоях раздался ритмичный стук, который невозможно ни с чем спутать. Рене опять развлекался со своими милыми мальчиками. А герцог будто бы опять прочитал мысли и озвучил их.

Она это прекрасно понимала и без уточнений Дамьена. И то, что он саркастично заметил, что муж предпочитал развлекаться с другими, только сильнее разозлило Полин. Графиня остановилась посреди комнаты, с ненавистью глядя на дверь.
- Так же, как и ваша светлость.
Она даже не повернула голову в сторону Дамиена, чтобы не выдать себя и не показать, как это унизительно признавать свою беспомощность в мире мужчин.
Де Гиз шагнул к двери и, взявшись за ручку, издевательски поклонился.

- Иди к дьяволу, Дамиен! - для полной демонстрации отказа она ещё и руки на груди скрестила.

Она покачала головой и даже отступила на шаг, когда маска доброжелательности слетела с Дамиена, сделав выражение его лица безжалостным.

Полин не успела ничего сказать. Де Гиз открыл смежную дверь, и глазам Полин предстал голый зад супруга. Хриплое дыхание и стоны, наполнившие комнату, вызвали отвращение и ненависть к Дамиену. Ненависть за то, что он притащил её сюда. Втолкнул в комнату, заставляя своими глазами смотреть на извращения мужа. Клермонт позволил Рене довести дело до финала, но не дал Полин отвернуться или закрыть глаза. Она вынуждена была наблюдать, слушая жалобные стоны юноши под грузным телом мужа.
Полин передернуло от увиденного, а тошнота от бессонных ночей подобралась совсем близко. Графине пришлось дышать ртом, чтобы немного успокоить желудок. И лишь немного придя в себя, смогла взглянуть на герцога. Смотреть на кровать женщина категорически отказалась. И только поэтому она не подпрыгнула, когда Дамиен громко объявил об их присутствии в спальне.

Де Гиз сдвинулся с места и открыл двери в коридор, распорядившись, чтобы графа связали и вывели из спальни. С кровати послышался тихий стон, и Полин повернула голову в сторону звука. Парень, совсем ещё молодой, в котором она легко узнала племянника месье Фоскуаля - Гастона, сполз с кровати и натягивал на себя шелковый халат графа.
“Ну конечно, Рене не стал бы связываться с крестьянскими мальчишками, ему подавайте молоденьких аристократов.”

Полин перевела взгляд, следуя словам Дамиена, и вновь почувствовала тошноту. В тот момент она возблагодарила Бога за то, что муж никогда не приставал к ней с исполнением супружеского долга.

Рене продолжал кричать и угрожать, пока гвардейцы пеленали его и выводили из комнаты. Вдруг Полин ощутила тепло руки, что сжала её пальцы. Подняв глаза, она увидела герцога де Гиза, безжалостного стража Его Величества. Сейчас из его голубых глаз словно исчезло то суровое выражение, но графиня смотрела на него и все равно боялась поверить. Доверится тому, кто причинил дикую боль.
- Нам пора, солнышко, - он сделал шаг вперед и притянул графиню в свои объятия. И только тогда до неё дошло, что её колотит дрожь. Полин ничего не ответила. Быть может, впервые у неё не было слов, чтобы сказать Дамиену, но она позволила увести себя из спальни супруга.
Они спустились вниз. Там уже не было графа, а слуги в страхе жались друг к другу и в ужасе смотрели на гвардейцев де Гиза.
- Всё хорошо, мадам Лефо. Со мной всё в порядке.
Полин пыталась успокоить экономку, хотя прекрасно знала, что эта старуха никогда не воспринимала её всерьёз. Вот и в этот раз мадам Лефо словно не услышала слов графини.
- Хватит тянуть. Ты едешь со мной.
- Ты меня тоже отправишь на свиданье с гильотиной, Дамиен? - спросила обреченно Полин и затаила дыхание в ожидании ответа, а когда мужчина хмыкнул и покачал головой, облегченно вздохнула.
Только теперь она поняла, что де Гиз очень хитро придумал весь план. За измену королю Рене казнят. Бриллиантов, конечно, больше не видать, но ведь в остальном жизнь останется прежней. Хотя… Полин в последний раз оглянулась на дом, понимая, что его конфискуют тоже.
- Теперь, солнышко, ты точно не сбежишь от меня. Ты моя, и навсегда останешься моей.
Герцог открыл дверь экипажа, и Полин, подобрав юбки, села на сиденье. Больше она не оглядывалась назад, стараясь смотреть только вперед.

Над графом де ла Мотт состоялся суд, и через неделю его казнили на главной площади Парижа. Украденные бриллианты приписали Рене, а так же подставу с письмами. Дамиен, как и обещал, избавил Полин от грязи, в которой запятнали графа. И графиня всё верно поняла - имущество де ла Мотт конфисковали в пользу короны.

Неаполь. Италия

Полин даже не заметила, как задремала, проснувшись от легкого поглаживания на плечах. Затем сильные руки спустились ниже и обхватили налившиеся в последнее время груди, потирая чувствительные сверх меры соски.
- М-м-м, это ты, Дами? - она почувствовала, как руки крепче сжали полушария, и поняла, что добилась нужного эффекта - ревности.
- А ты ждала кого-то другого? - раздался хриплый голос над ухом.
- Конечно, - она подтянулась немного, устраиваясь удобнее в кресле. - Ты задержался на винограднике, и я решила пригласить соседа в гости, - и хихикнула, увидев, как потемнели голубые глаза Дамиена, но затем охнула от неожиданности.
- Что случилось? - он обошел кресло и присел рядом, положив ладонь на уже большой живот Полин.
- Толкнулся, - она вновь улыбнулась, видя, как нахмурился её муж.
- Мальчик, - с какой-то непостижимой гордостью произнес герцог. - Точно мальчик.
- Почему ты так решил? - женщина приподнялась и погладила Дамиена по щеке. - А если девочка?
- Я уверен, что это парень, - он погладил живот, и ребенок снова толкнулся. - Видишь, он подтверждает мои слова. Но если всё же девочка, придется вам, ваша светлость, потрудиться ещё разочек.
- П-ф-ф, - Полин издала непонятный звук и вновь поправила подушки. Спину очень тянуло весь день, и женщина лишь временами проваливалась в сон. - Без вас, мой господин, мне никак не справиться с этой трудной задачей.
Дамиен хмыкнул и помог подняться с кресла. Но в эту же секунду ноги Полин словно отнялись, и, если бы не сильные руки супруга, она бы упала прямо на вымощенную дорожку, ведущую от беседки к дому.
Потом всё слилось в красное марево боли, которая продлилась двое суток. Доктор, которого позвали, оказался настолько туп, что не понял, что ребенок развернулся и пытался выйти попкой. Всё шло к своему печальному концу, но ситуацию спасла неожиданно появившаяся подруга Полин.
Сильвия, графиня Урбинская, бесцеремонно выставила доктора и герцога за дверь спальни, а сама, закатав рукава, опустилась между ног Полин. Но громкий крик роженицы заставил герцога вбежать в комнату. И как раз вовремя, чтобы Сильвия скомандовала ему.
- Дави ей на живот, Дамиен! Давай, помоги родится своему ребенку, - потом она наклонилась к Полин. - Дорогая, теперь надо тужится изо всех сил. Давай!
- А-А-А-А-А-А!!! - громкий крик разорвал тишину спальни, и тело роженицы выгнулось от схватки.
Полин почти не поняла, когда всё кончилось и в комнате раздался громкий детский плач.
Герцогиня потеряла сознание и не ощущала, как доктор зашивал разрывы, чтобы она не истекла кровью.
Она пришла в себя, когда солнце только поднималось над горизонтом. Всё тело Полин ломило и болело, но рядом чувствовалось тепло. Она попыталась шевельнуть рукой, но не смогла. Дамиен спал, положив голову на их сомкнутые руки. Однако от малейшего движения он сразу же дернулся.
- Как ты, любимая?
- Словно меня протащили по мостовой за лошадью.
- Сильвия помогла нам. Даже не знаю, как благодарить эту женщину.
- Я плохо помню, что было, - она попыталась сесть удобнее, и герцог тут же поднялся, подвигая подушки под спину Полин.
- У нас сын, - заявил Дамиен, с такой непередаваемой самодовольной физиономией, что герцогиня рассмеялась, правда, тут же застонала.
- Покажи мне сына, Дами, - Клермонт поднялся и, отойдя к маленькой колыбели, вернулся со свертком одеял, из которых слышалось кряхтение, словно там был маленький старичок.
- Это твоя мама, Кристофер, - он устроил сверток в руках Полин, не сводя гордого взгляда с обоих.
- Кристофер? Мне казалось, мы договорились дать сыну другое имя.
- А я сдержал обещание, - ухмыльнулся герцог, голодным взглядом уставившись на открывшуюся для кормления ребенка грудь, - Кристофер Александр де Клермонт. Звучит намного внушительнее, чем просто Александр.
- Ты невозможный мужчина, Клермонт. Всегда всё должно быть по твоему.
- Конечно, - ничуть не смутившись подтвердил он. - Именно поэтому ты и любишь меня.
- Больше жизни, Дамиен.