Карта ролевой игры "Чикаго"

Зажимая мои руки над головой Йен нависал на до мной, прижимая к стене влажным, обнаженным телом. Прозрачные капельки воды чертили на смугловатой коже завораживающие узоры, мокрые волосы короткими прядями обрамляли искаженное желанием лицо. Он напоминал мне неистового демона, алчущего возмездия за ту муку которую он терпел по моей вине. Но как мне ему сказать, что я страдала и жаждала освобождения так же как и он?!

- Я хочу тебя, Дениз. - Превращая мои мучения в настоящую пытку, прошептал он, продолжая рассказывать о том что он желает делать со мной... И делая это. Руками, языком, голосом... Я задыхалась в ответ. Тянулась к его телу. Вжималась в его руку, творящую бесчинства в глубине моего лона, терзая меня убийственными ласками, порабощая, клеймя, разжигая незнакомый прежде голод, поглощая и превращая в пепел.








Когда его пальцы проникли в меня, растягивая, причиняя легкую, убийственно сладкую боль, я исступленно застонала, пустота во мне разрослась до бездонной бездны и я беспомощно зависла на ее краю, готовая умолять, что бы он сжалился и прекратил мои мучения. Его хриплые отрывистые фразы, лишь увеличивали мою агонию, и этот чувственный рай, стал для нас двоих одновременно и адом. Я чувствовала что Йен сдался сжигающей нас изнутри потребности, но в тоже время в глубине его сознания словно оставался некий последний бастион все еще удерживающий его от более решительных действий.



Я изнеможенно прикрыла глаза. Грудь моя набухла и отяжелела, соски словно окаменели и нежная ткань сорочки казалась грубой дерюгой стирающей их в кровь. Я хотела быть голой, что бы на мне не осталось ни единого клочка, что бы наши обнаженные тела соприкасались, терлись друг о друга, обжигая и обволакивая. Хотела чувствовать его глубоко внутри себя. Я хотела чтобы он забыл про нежность, уничтожил мое одиночество уверенным и мощным вторжением, я хотела его тепла, я хотела с ним вдыхать один и тот же воздух вожделения. Я хотела кричать от наслаждения и что бы его губы впитывали мои крики.




Эти резкие переходы от прожигающей в моей самообороне гигантские дыры, грубости, до обескураживающей нежности, заставляли меня не только страшиться и желать близости с ним, но буквально плавиться под его руками стремясь просочится под кожу, слиться и утешить, так как способно утешить только верное, щедрое сердце и податливая, пробужденная первой взаимной страстью невинная, девичья плоть.



Я тихо застонала и неумело заерзала, в какой то момент найдя своим порочным движениям ритм, казалось несущий крупицы спасительного освобождения.



- Тебя! - Выдохнула я, уже ни чего не соображая, а лишь мечтая чтобы Йен довел дело до конца и избавил меня от этой чудовищной нужды. - Как угодно... хочешь грубо... только не останавливайся! Если ты остановишься, я просто сгорю...

Я не ожидала такого напора. Не ожидала и потому испугалась. Но испуг не заставил меня попросить его остановиться или хотя бы действовать осторожней. Преодолев последний рубеж удушливого смущения, я отбросила как ненужную шелуху девичью скромность и превратилась в ту, кем я похоже всегда на самом деле и была - в бесстыдную распутницу. Я быстро поняла как моя нагота и очевидная неопытность, действуют на Йена. Лихорадочный блеск его глаз и вдавленная в мое тело подрагивающая в так биения его пульса плоть, красноречиво свидетельствовали об этом. Казалось он не мог на меня насмотреться. Он так долго томился жаждой, что в безлюдной пустыне своего одиночества почти иссох, а теперь неожиданно получил в дар источник с живой водой, пригубил ее и безнадежно опьянел.
Я читала в его глазах, что он почти обезумел в добровольном заточение своей притворной немощи, что на самом деле он все еще молод и силен, что кровь бурным потоком ревет в его венах побуждая заявить на меня свое право, но право не опекуна, а мужчины, и что в этом своем стремление он не будет соблазнять и уговаривать, а будет завоевывать и покорять.

Я была рада покориться ему. Отступили куда в прошлое все недавние трагедии, утраты перестали жечь душу и остались только мы, в этой затянутой сумраком спальне, на этой роскошной кровати, наедине в своем собственном мире, изнемогающие от жажды, голода... всего того чем только могла обернуться наша страсть. Меня не пугали ее лики, во мне вообще было мало страха, все вытеснила потребность свести его сума и сойти сума самой, стать для него единственной, неповторимой, долгожданной. Сама же я сейчас твердо знала - я ждала его всю свою жизнь. Девственность - ничтожная плата за счастье обретения.







Он швырнул меня на кровать, с выражением мрачного ликования на лице. Словно моя капитуляция открыла невидимые шлюзы старательно подавляемых эмоций и обнажила скрытые в глубине души его темные, сладострастные порывы.

Он терзал мои губу, руки беспорядочно и жадно мяли мое тело, язык вычерчивал языческие узоры, зубы кусали, щетина царапала, дыхание опаляло... Я извивалась под ним не имея сил терпеть это чувственное наставление, будто он и учил и наказывал меня, за то что я спровоцировала его на этот чувственный урок. Чем неодолимей становилось меж нами притяжение тем жестче и ненасытнее становился Йен.

Не имея сил сдерживать рвущиеся из груди звуки, я громко стонала, голова моя металась по подушке, а руки безотчетно комкали покрывало. Когда он развел мои бедра и сначала его руки а потом и губы устремили к их центру, я до боли закусила губы отчаянно стараясь не сорваться на крик. Казалось в своей страсти он хотел поглотить меня, оставить по всюду свои метки, при этом исторгая совершенной дики гортанный звуки. Мое тело сладко резонировала в ответ его рычанию, я заставляла себя смотреть на то что он проделывал со мной, находя в этом действе особую, завораживающую магию страсти.





Я вся затрепетал от этих слов. Неизвестность грядущего, лишь обостряла ощущения, голова кружилась, мысли путались, тело изнывало в предвкушении.



Весь мой мир сосредоточился на нем. Пронзенная тяжелой, горячей плотью, слишком большой для меня, но такой желанной я вцепилась в его плечи и закричала. Боль ослепила меня. Наслаждение схлынуло, но жажда осталась и продолжала поглощать мое сознания. Хотелось спросить: "Это всё?", но не было сил, к тому же он по прежнему находился глубоко... очень глубоко во мне, пульсируя и как будто разрастаясь.




Я стараясь приспособится к новым ощущениям и слегка подвигала бедрами, с ошеломлением осознав какое изысканное удовольствие несут эти легчайшие движения. Я удивленно распахнула глаза и в это мгновение Йен с протяжным стоном отстранился и снова врезался в меня.



Я откинулась на подушки, изогнулась чувствуя что где-то в глубине закручивается раскаленная спираль а токи странных неизведанных ощущений разбегаются по всему телу. Я часто задышала, сердце билось практически в горле и казалось вот-вот выскочит. Напряжение все нарастало и наконец превратилось в невыносимое. Я снова закричала. Лоно сжалось в неконтролируемом спазме...



Взрыв яростный и сокрушительный сотряс меня. Я обвила Йена ногами за покрытый испариной торс и зажимая себе рот руками, издала даже не крик, я обезумевший вопль, а потом должно быть заплакала от остроты завладевших мной ощущений, потому что внезапно почувствовала на щеках своих влагу.
Я обессилила, а Йен все продолжал свои яростные движения...

Я лежала на сбитых простынях и пыталась за ново научиться дышать. С девственностью было покончено. И я ни чуть ни жалела об этом, но Йен по прежнему оставался совершенно непредсказуем для меня, и я изрядно разволновалась, гадая как наши отношения с ним станут складываться дальше.

Сам секс ошеломил меня, он не был нежным и я ни в малейшей мере не ощущала себя деликатно оберегаемой как то должно было бы быть с девушкой моего сословия и воспитания. Ни какого бережного, уважительного отношения. Только жадная, ненасытная страсть. Только дикая и неукротимая потребность покорять и властвовать. Наш акт был в высшей степени сладострастным и порочным. То как Йен брал меня, как вколачивал в меня свою плоть, потрясло и перевернуло все мои представления о любви и влечении. Самое странно что я так же как и он оказалась подвержена тяге к запретному. Мне доставляло ни с чем несравнимое наслаждение провоцировать его, разжигая злость и похоть. Это столь полно было присуще моей матери, что я даже помотала головой в так своим мыслям. Мама постоянно было окружена поклонниками, которым иногда, если верить яростным крикам отца, оказывала непозволительные авансы. Из-за этого родители, бессчетное число раз бурно выясняли отношения, которые неизменно заканчивались не мене бурным примирением в постели. Сначала я пугалась этих ссор, потом привыкла и стала воспринимать как неизбежное зло. И лишь повзрослев и научившись наблюдать и сопоставлять, я поняла что так они проявляли свою любовь, будучи по натуре людьми сложными, взрывного темперамента они почти сознательно балансировали на острие дозволенного и запретного, в глубине души нежно любя друг друга и всегда храня верность друг другу.

Я посмотрела на Йена.



К нему снова вернулась эта его язвительная манера держать себя в неком незримом, но отчетливо ощутимом коконе расчетливости и отчуждения. Это возбуждало меня. Мгновенно и до предела. Почувствовав знакомое напряжение внизу живота, я неловко перелегла на бок. Между бедер было влажно и липко. Я боялась туда смотреть. Мне казалось очень неловким, что Йен как на ладони видит свидетельство моей утраченной невинности. Под его проницательным, цепким взглядом грудь моя снова отяжелела а соски напряглись.

Я приказала себе не быть трусихой и подчеркнуто откровенно прошлась по его обнаженному телу. Он курил. Это тоже возбуждало меня. Было так здорово, видеть его во всем великолепии сильного, жилистого тела, здорового, стоящего на собственных ногах, а не сидящего в инвалидной коляске. Только сейчас я призналась себе, как ранило меня его увечье, ранило но ни чего не меняло. Я хотела его в любом качестве. Он притягивал меня с неимоверной силой. Я не могла и не хотела противиться этому влечению.



Свет залил комнату еще резче обозначив признаки нашего стремительного грехопадения. Я подскочила на кровати, и натянула на себя наполовину сползшее на пол покрывало.

- Это невозможно! Что скажут слуги?!