Венецианский карнавал

- Доброе утро, синьорины, - сдержанно поприветствовала Диана обеих девушек и, пройдя к свободному месту, села, разгладив юбку своего утреннего платья.

Перед ней тут же появилась чашка с утренним кофе с молоком, а слуга, склонившись, предложил сладкую выпечку.
Отказавшись от выпечки, Диана с наслаждением сделала крохотный глоток кофе и окончательно почувствовала себя проснувшейся.

- Надеюсь, вам хорошо спалось? - Диана чуть лукаво посмотрела на Франческу и Лючию. - И вас не мучили кошмары?
_________________

Несколько часов до маскарада.

- Buon giorno, сеньора Ричи.
- Buon giorno, Инэс, - откликнулся спокойный, чуть хрипловатый голос хозяйки спальни. Инэс, личная служанка сестер Ричи, лишь покачала головой, видя что ее хозяйка не спешит покидать кресло у окна и очередную книгу, дабы начать готовиться к открытию Карнавала. Весь дом гудем подобно улью вот уже несколько дней. Все, начиная последним помощником на кухне и кончая сеньорами Ричи с нетерпением ждали этого дня. Да вся Венеция ждала! Все кроме погруженной в книгу Алкестиды Ричи.

Сидя в мягком кресле, укрыв ноги пушистым платком, я не обращала внимания на «охи» и «вздохи» старой нянечки. Прекрасно сознавая, что должна быть уже готовой к выходу, но, тем не менее, решила дочитать главу «Божественной комедии», а то беспутство за окном – подождет. В голове вертелась мысль сказаться больной, но это явное проявление слабости и трусости, что не было в моем характере. Возможно Луиджи и Каприс Ричи не самые лучшие genitori (1) в этом бренном мире, возможно нет никого хуже слишком занятого родителя, думающего лишь о прибавление цехин в своем кошельке и амбициозной матери, желающей видеть дочерей знатными дамами, но оба они не терпят слабостей и трусостей не в себя, не в детях. С толикой горечи вспомнила о старшем брате, слишком мягком и мечтательном для той участи, что выбрал для него padre (2). По велению и весомому кошельку padre, он встал на службу в личной охране Папы Бенедикт XIV. Причитания Инэс участились. Со вздохом закрыла книгу в кожаном переплете и, отложив ее, направилась к благоухающей ванной, заботливо приготовленной старой служанкой.
- Милая Инэс, не серчай на свою хозяйку. Оххх, - издала я блаженный стон, опускаясь в горячую воду, - боюсь, что в этом кресле я отсидела себе зад.
- Синьорина Алкестида!
- Не кричи ты, Инэс! Лучше, поди, проверь как Арабелла.
- Синьорина Арабелла уже давно покинула родное палаццо.
- Что?! – Известие, что моя младшая сестра, легкомысленная и кокетливая Арабелла ушла, прогнало всю негу из тела. – Кто отпустил ее?! Инэс, ей всего 17 лет!
- Не кричите на меня, bambina (3). Синьора Ричи дала ей свое позволение. Синьорина Арабелла ушла с поклонником.
- Ах, madre (4), не измениться никогда, - сокрушалась я, вновь откинувшись на бортик ванной. Взгляд скользнул по комнате и остановился на маскарадном костюме, подборным Каприс для меня. Только мать, могла выбрать для старой девы такой костюм. Поднявшись, протянула руку за полотном и обратилась в служанке: – Помоги мне собраться, Инэс.
- Ваши волосы…
- Брось. Сегодня они будут распущенными. Нужно спешить, пока моя кокетливая sorellina (5) не наворотила дел.

Утро после маскарада.

Моя личная гондола причалила возле семейного палаццо, ближе к утру. Поднимаясь по ступенькам, я мечтала лишь о сне, однако было еще одно дело. Войдя в дом, первым делом развязала тесемки ненавистной маски. Бросив взгляд на ее «лицо», не смогла сдержать фырканья. Только моя мать, могла выбрать для меня такую маску. Поднявшись на вверх, направилась прямиком к спальне сестрицы и, убедившись, что она уже опочивает, ушла к себе.
Выспаться мне не удалось: кто-то настойчиво тряс мое плечо, пытаясь разбудить.
- Алкестида, проснись! Ну, проснись же! - С тихим стоном, я, приоткрыв один глаз, посмотрела на жизнерадостную и бодрую Арабеллу.
- Sorellina, почему ты не предаешься сладостным снам о своем вчерашнем кавалере? – Голос звучал хрипло, но явное недовольством в нем нельзя было скрыть. Вчерашний маскарад, еще был жив в памяти и то как я поступила… Отогнав прочь эти мысли, постаралась найти хоть какую-то связь в беспрерывной трескотне Беллы. – Постой же, дай мне проснуться для начала, прошу! Пощади меня, Белла! – На мой возглас сестрица лишь звонко рассмеялась. Слабо улыбнувшись в ответ, встала с постели и занялась утренним туалетом.

____
1. Родители (итал.)
2. Отец (итал.)
3. Детка (итал.)
4. Мать (итал.)
5. Сестрица (итал.)
_________________

Карнавал… Еще никогда Венеция не казалась Роберту столь продажной, лживой и навязчивой. Куда бы он ни пошел, всюду встречал бедность, вплотную соседствующую с великолепием. В нищих семьях, прозябающих в гетто, едва хватало хлеба, чтобы прокормить детей, и такие семьи полностью зависели от благотворительности.
А в мраморных палаццо вдоль Большого канала дворяне потчевали друг друга фруктами и прочими яствами.
Прикрыв лицо маской, не узнаваемый никем, Роберт бродил по улицам. Он не был ни евреем, ни купцом, ни завсегдатаем пирушек. Просто еще один ряженый. Никогда он не чувствовал себя таким свободным, как в пору того карнавала восемь лет назад. Тогда он пропадал из дома крестного на целую неделю, а безумно любящий его крестный не сообщил отцу о его отсутствии, поскольку не хотел, чтобы его наказали. Ту неделю Роберт провел в объятиях жены французского посла. Она обучила его тонкостям искусства любви.
Веселье карнавала начинало нарастать сразу же после Двенадцатой ночи и продолжалось вплоть до масленицы.
Роберту казалось, что с каждым днем уличные толпы становились все многочисленней, появлялось все больше клоунов и искателей приключений, наряженных в маскарадные костюмы Панталоне и Арлекина, других персонажей традиционных итальянских пьес и сказок. По улицам бродили Пульчинеллы, одетые как на подбор в широкие белые пижамы, высокие без околышей шляпы, в гротескные маски с длинными, фаллосоподобными носами. Они учиняли беспорядки, похищали хорошеньких девушек и затаскивали их в темные закоулки, где по очереди предавались с ними любви.
Хотя стоял конец и погода была часто неприятно холодной и сырой, веселье ни на секунду не затихало. Улицы были запружены гуляющими, кафе и рестораны работали сутками. Все были в масках: дож и слабоумный трясущийся старикан, епископ и нищий, монашка и люди неопределенных профессий. Маски были надеты даже на собак и обезьян. В масках были торговцы рыбой и цветочницы.
Наблюдая происходящее вокруг него и прислушиваясь к разговорам, он молча шел через город, возвращаясь в палаццо Реньеров. Его крестного не оказалось дома, он уехал на несколько дней с визитом, и Роберт решил что будет лучше, если он остановится в доме Марко. Мысли вновь вернулись к прошедшей ночи и очаровавшей его девушке в маске...

Ранним-ранним утром
Гондола медленно плыла по воде. Бьянка не торопилась попасть домой после карнавальной ночи, хотя, по сути говоря, Венеция не была ее родным городом. Так же не был им и Рим, откуда она вернулась перед карнавалом. Вечный город был родиной ее мужа Джованни, и Бьянка ежегодно гостила у них до самого Великого поста, но в этом году ей взбрело в голову провести карнавал в Венеции, и теперь она c него возвращается.
Больше всего молодой женщине хотелось вернуться в родной Неаполь к матери, а лучше всего – снова стать веселой маленькой девочкой, какой она была до монастыря. Но это, увы, было невозможно.
Бьянка повзрослела 10 лет назад, когда ее поселили в одной келье с сестрой Агатой. Единственным человеком, который поверил ее рассказу о монастыре, был Джованни (открыться матери девушка не решилась). А Джованни был добрым и ласковым и казался таким любящим. Бьянка оттаяла рядом с ним, полюбив мужа всем сердцем.
Два года она была счастлива, а потом Джованни стал уходить из дома в маске, возвращаться поздно. Иногда он вовсе не ночевал дома, а порой приезжал с друзьями. Они все были в таких же масках – молодые, наглые, развратные. С ними были такие же женщины. А однажды Джованни велел Бьянке надеть маску и выйти к гостям – «Они мои друзья, от тебя не убудет» – вот и весь сказ.
Сначала вечеринки проходил в палаццо Скорцени раз в месяц, потом чаще, потом они стали еженедельными. Бьянка не могла перечить мужу – он стал каким-то другим – такого Джованни она просто боялась, но она возненавидела всех мужчин и женщин, приходивших к ним. Закрыв лица масками, они считали, что могут вести себя безнравственно и безнаказанно, но Бьянка была уверена – встретит кого из «друзей» и «подруг» мужа – узнает – кого по глазам, кого по родинке или шраму. Она мечтала отомстить всем, и в первую очередь – мужу, но он неожиданно погиб темной февральской ночью во время карнавала, и Бьянка стала мстить остальным.
Она никого не убивала, хотя всегда носила с собой острый стилет в потайном кармашке платья, но соблазн – тоже оружие в руках красивой женщины.
Вожделение, которое невозможно удовлетворить, желание, которое нельзя исполнить, убивают не хуже кинжала. Бьянка флиртовала, соблазняла, ее глаза и губы обещали блаженство, но не давали ничего. Она прекрасно понимала риск такой лови «на живца», потому что «живцом» была она сама. Мужчины дрались из-за нее на дуэли, женщины ревновали к ней мужчин и друг друга. Она же не любила никого, в ее сердце жила лишь жажда мести, но Боже, как она от всего этого устала.
Бьянка посмотрела на Микеле, сидевшего напротив, улыбнлась своему верному телохранителю, потом уютно устроилась на сиденье и, убаюканная легким покачиванием гондолы, уснула.
_________________

Франческа уже заканчивала завтрак смакуя ароматный чай и тарталетки с ягодами, когда в комнату вошла Лючия


- И тебе доброе. Садись завтракать. - Франческа долила себе ещё чаю, глядя, как слуга отодвигает стул для Лючии. - Как у тебя настроение сегодня утром? У меня до сих пор немного кружится голова от впечатлений.


- Вовсе нет. - Франческа с любопытством взглянула на тётю. - А должны были? Я спала, как младенец. Неужели я пропустила что-то интересное?
_________________

- На маскараде был весь город ... Но фамилия "Скорцени" мне известна ...

Маттео кивнул. Он помнил Джованни Скорцени. Они были в ним в неплохих отношениях, пока однажды тот не позвал его к себе в дом, туманно намекая на то, что его жена будет рада оказать Маттео "особое" гостеприимство. Маттео передернуло ...

- Да, её нужно допросить в связи с этим доносом. А я побеседую с этим ... несостоявшимся женихом Мочениго. Я его знаю. Мы тут сегодня собрались, что бы продолжить работу с этим старым якобинцем? Он почти сломлен, и выказывает желание к полному сотрудничеству. Думаю, после трех месяцев в нем больше не осталось ереси! Пошли, Реньер, поработаем ...

Маттео вышел из комнаты не дожидаясь Марко. Он хорошо знал дорогу ...
_________________

Мой сон был нарушен громким стуком в дверь. И не успев разлепить глаза, как почувствовал, что кто-то бесцеремонно толкает меня в плечо.
- Пошли все к дьяволу!
Пинок повторился и я еще раз смачно матюкнулся, открыв один глаз, пытаясь сквозь яркие лучи солнца разглядеть этого смелого наглеца.
- Тебе жить надоело? – хриплым от сна голосом произнес, - и что, твою мать тебе здесь надо в такую рань.
Карлик со смехом уселся на резной дубовый стул, с подлокотниками который оказался ему слишком высок и потому ноги его не могли касаться пола.
- Вобще-то уже далеко за полдень. И у нас дела, если помнишь. – он нагло улыбнулся и начал полировать свои ногти ножом. – А лежа с голым задом весь день много не сделаешь. Вот и братец твой призрачный уже спустился. Кстати, ты ввел его в курс дела?
- Нет еще, вчера не было времени. Слушай, деточка, ты случайно не знаешь, почему я тебя терплю всё это время?
В ответ услышал гортанный хохот, черты лица его исказились и он стал еще уродливее. Внешность Николаса не отличалась красотой, но он всегда привлекал внимание. Как и все карлики у него были кривые и непомерно короткие ноги, которыми он шустро передвигал. Он обладал не длинными, но сильными и мускулистыми руками. Голова слишком большая для всего тела и была неправильной формы. Волосы светлые, я бы даже сказал, серые, а глаза разного цвета – один зеленый, другой черный. Знак дъявола, думали многие и от того боялись его еще больше. Наша дружба началась с обычной потасовки и продолжалась и по сей день. Николас был умен, я бы даже сказал мудр. Именно с его подачи мы оказались здесь в Венеции.

Две недели назад
Я сидел в своем темном кабинете, скрестив пальцы перед лицом. Иногда раскачивался на стуле взад и вперед. Антонио принес чашку чая и вышколенной беззвучностью удалился. На столе стояла чашка с чаем рядом со свитком коричневого пергамента, в котором были изложены совсем неблагоприятные вести для меня. Я пристально смотрел на него.
Взад-вперед, взад-вперед, придержал ногой кресло и снова та же амплитуда.
В соседней комнате тикали большие настенные часы, убивающие время.
Я побарабанил пальцами по дереву письменного стола. Вот уже год я пытаюсь восстановить утерянный баланс в бюджете. Благодаря папеньке, который не знает меры в азартных играх, наша семья скоро будет побираться и попрошайничать. Дьявол! Пусть горит всё адским пламенем! Схватил пергамент и, смяв его, ожесточенно отшвырнул от себя. Вести о том, что корабль затонул где-то в водах Тихого океана пришли утром, но прочел я их сейчас. Черт! С силой оттолкнулся и кресло юзануло взад, и вернулось на исходную точку. Я резко встал, подошел к окну и уставился на владения, принадлежавшие вот уже несколько веков роду Фарнезе. И это все, не сегодня-завтра, может пойти с молотка. Пальцы за моей спиной то сжимались, то разжимались. Этот потонувший корабль вез шелка, ковры, лошадей, фарфор – вобщем всё, что можно было продать, чтобы выручить нужную сумму, хотя бы на некоторое время. Да, черт возьми, мне пришлось уподобиться обычному купцу, чтобы провести такую сделку с одним капитаном испанского корабля, и вложить туда последнюю сумму денег. И теперь, все наше состояние на дне морском. Я смачно матюкнулся и ударил кулаком по раме окна.
В следующем месяце придется платить по счетам, а платить абсолютно не из чего. Думай, Фарнезе, думай, где ты еще можешь взять денег. Может Марио что-нибудь выдаст. Надеюсь, что он соизволит откликнуться на мой призыв.
Потеребив подбородок и в сотый раз матюкнувшись, я поднял письмо с ковра и быстро вышел из кабинета.
Дрэго ждал меня в теплой духоте конюшни. Я быстро оседлал коня, вывел во двор и поскакал в ночь, по направлению к ярко мерцающим звездам, туда, где я планировал решить эту проблему.
На закате я остановился у дома Николаса Ферри и мягко спустился на землю.
_________________

- Спасибо, -- произнесла девушка присаживаясь на предложенный стул, - Настроение отличное и даже нисколько не устала. - Она с улыбкой посмотрела на Франческу, - надеюсь эти впечатления были приятными?

В комнату вошла синьора


- Доброе утро, синьора, -- с улыбкой произнесла девушка.


Девушка с наслаждением вздохнула, прежде чем ответить:
- Я так устала, что уснула наверно едва коснувшись головой подушки. Кошмары? - Лючия перестала помешивать ложечкой свой кофе и удивлённо посмотрела на молодую женщину, - помилуйте, синьора Диана, разве после такой чудесной ночи не сняться только волшебные сны? - сама она не могла вспомнить, что конкретно ей снилось, но определённо это не было кошмаром.

- Допросить? Зачем? Доказательств у нас уже достаточно. - Пожал плечами и опять повязал бауту, - Ты же сам говоришь что знаешь доносчика. Или ему нельзя доверять?

- Увы, там мало что осталось, он вряд ли доживёт до казни. - Последовал за Фоскарини, - А впрочем, какая разница?..
"Работа, так работа" (с)
_________________

Ранним утром после карнавала:

Я откинулся на удобное сиденье гондолы, слушая легкие удары весел об воду и уже не обращая никакого внимания на крики веселящейся толпы. Моим единственным желанием в этот ранний час было вернуться домой и погрузиться в сон. Такие шумные празднества и кутерьма не для меня. Я это осознал несколько лет назад и еще раз убедился в этом сегодня. Что мне дает это праздное шатание среди пьяной толпы? На этот вопрос я не находил ответа. Это бесцельная трата времени, которое я мог бы потратить на более значимые вещи. Меня ждала моя работа, которая требовала много усилий и сосредоточенности, и я не мог более растрачивать себя на пустые разговоры и проделки юных девиц. Я устал от женщин и их игр. Еще никогда мне мне не доводилось встречать женщину честную, действующую без фальши и умысла. Все преследовали какую-то цель, и я потерял веру. В своей жизни я прекрасно обходился без женщин, лишь иногда уделяя им то малое время, что мне было необходимо для удовлетворения телесных нужд. Я закрыл глаза и вспомнил ту, что когда-то так много значила для меня. Но и она меня предала. Почему люди всегда предают? Почему обещают одно, а потом поворачиваются к тебе спиной без объяснений, оставляя твое сердце болеть и кровоточить?... Ты остаешься с этой болью один на один, и ничто не может ее облегчить, только время... И тогда ты понимаешь, что лучше не чувствовать ничего, чем снова и снова ощущать ту боль, что разрывает тебя изнутри и делает слабым. И хотя прошло семнадцать лет, и образ Лючии постепенно стирался из моей памяти, оставаясь лишь на тех картинах, убранных в дальний угол мастерской, куда я давно не заглядывал, знание о женском коварстве делало меня таким, каким я был: одиноким и неверующим в возможность взаимной любви...

- Гилберт, Гилберт ... ну не сейчас, я хочу спать, - сонно пробормотала Корина и повернулась в постели, пытаясь отстраниться от щекочущих прикосновений. Но не тут то было, судя по всему Гилберт был решительно настроен добиться своего и немедленно придвинулся ближе, возобновляя свои действия.

- Дорогой, прекрати! - вынужденно сбрасывая остатки сна и с трудом сдерживая смех воскликнула девушка. Затем резко села в кровати и нагнувшись подхватила на руки кудрявого белого щенка, самозабвенно играющего с обнаженными пальцами ее ног, что были видны из-под покрывала.

- Бессовестный пес! Никакой благодарности от тебя не дождешься! - шутливо пожурила его девушка прижимая к себе.

Гилберт счастливо взвизгнул и заскулил виляя хвостом. Но и на руках ему не сиделось, щенок тут же начал выгибаться всем телом дотягиваясь до лица девушки, чтобы лизнуть щеку, а когда потерпел поражение то возмущенно затявкал.

Корина немедленно спохватилась и встревожилась, зажимая ему мордочку ладонью.
- Тсс! Ты забыл что я тебе говорила? Пока не вернемся домой ты должен вести себя очень тихо!

Девушка откинула одеяло и вскочила с постели. Пол холодил босые ступни, но Корина не обращала внимания. Достав из сумки флягу с остатками молока девушка налила тарелку щенку и поставила в углу. Несколько дней она вполне сможет прятать песика, подкармливая его в комнате, а дома никто ей не сможет запретить его держать.


В этот момент дверь в комнату распахнулась и вслед за весьма раздраженной компаньонкой Корины, слуги внесли в комнату ванну и наполнили горячей водой.

- Милая, вынуждена признаться я ожидала большего гостеприимства от этих Реньеров! Жаль что мое положение не позволяет мне учить их как принимать гостей. Слуг совершенно не предупредили о нашем прибытии, неудивительно что вчера нас так неохотно проводили в комнаты. Ах! У меня кажется начинается мигрень от всей этой ситуации, мне нужно прилечь.

Проговорив все это на одном дыхании женщина вышла, оставив с Кориной девочку-горничную приехавшую с ними.

Маттео услышал вопрос, выходя из комнаты, не поворачиваясь, ответил:
- О, Мочениго можно доверять, он благочестивый человек!

Да, увы! Этот еретик не доживет до казни, но он должен пережить суд Совета. Это единственное, что важно! А дальше дьявол приберет его к себе любыми удобными для него способами.

Маттео шел по темным коридорам, пока не достиг большой мрачной комнаты. В ней топился огромный камин, на стенах были развешаны различные приспособления для пыток, стояли станки для причинения боли и извлечения из поломанных человеческих тел нечеловеческих воплей и признаний ... Маттео сел около грубо сколоченного стола на табурет. Низко наклоняясь, что бы не стукнутся о дверной проем, в комнату вошел огромный звероподобный человек в кожаном фартуке и штанах. Маттео побарабанил пальцами по столу и буркнул:

- Давай сюда старика Вольпе, Джанни ...
_________________

- Да пребудет с ним Господь, ибо действует он во имя Его и Святой Инквизиции!

Марко остановился у стены, собираясь выбрать орудие пыток с учётом состояния допрашиваемого...


Всего лишь через час с небольшим Вольпе испустил дух, перед этим выдав немало любопытной информации. Реньер осенил себя крестом и скороговоркой произнёс молитву за упокой.

- Я возвращаюсь домой, Фоскарини. У нас гости. Хочешь познакомлю? - "Заодно их будет кому развлекать" подумал Марко.
_________________

Через несколько часов:

Несколько часов сна придало мне сил, и я проснулся в приподнятом настроении. Туманная грусть, что охватила меня по возвращении домой, исчезла без следа. Мне было некогда предаваться душевным стенаниям. Дела не ждали. Умывшись холодной водой, которую мне принес Лука, я оделся и вышел на балкон, где несколько минут просто дышал свежим утренним воздухом. Спустившись на кухню, я схватил яблоко со стола, и, не отвечая на расспросы кухарки о прошедшем маскараде, вошел в свою мастерскую. Осмотрев ее, я позвал Луку и попросил его подготовить все необходимое для уроков. Скоро придут мои ученики, которые отдыхали уже три месяца, когда я трудился над плафонами в палаццо Реньеров. Работа была почти завершена, и я мог уделить время своим любимым пострелятам. Честно признаться, я соскучился по ним. У меня не было детей, но какая-то потребность в общении с детьми, по всей видимости, была, поэтому я собрал мальчишек от девяти до двенадцати лет, способных к искусству живописи, и передавал им мое мастерство. Без преувеличения я мог сказать, что ученики меня уважали, а я относился к ним со вниманием, не переутомлял их, не бранил, радовался их успехам, горевал об их печалях, заботился об их одежде. Зачастую мы оставляли учение и просто шутили, рассказывали истории, и в эти часы мастерская оглашалась веселым смехом. Эти счастливые часы я бы не променял ни на что другое.

Через некоторое время шумная толпа ворвалась в мастерскую. Когда мальчишки угомонились и расселись по местам, я начал урок:

- Сегодня мы будем рисовать скелет человека, - когда ребята недоуменно переглянулись и стали вразнобой спрашивать, зачем это нужно, я продолжил:
- Мало одного добросовестного труда и таланта, чтобы стать хорошим художником. Важное уметь и нечто другое — изучить правду жизни, природу. Изображая человека без знания анатомии, трудно найти верные пропорции его тела. Именно поэтому каждый художник, начиная постигать азы своего мастерства, должен начинать с малого. Вот и мы сначала нарисуем скелет, покроем его мускулами и жилами, и только после облечем кожей. Посмотрите на картину Вероккио "Иоанн Креститель": как правдоподобно она написана, как жизненно. Взгляните, как поразительно точно изображена рука пророка, со всеми жилами и сухожилиями, так ясно видимыми сквозь кожу. Это действительно рука сурового отшельника, проводящего в пустыне целые месяцы, иссохшая, загрубелая от тяжелого труда.

Время бежало незаметно, когда мальчики трудились над своими холстами, старательно вырисовывая кисти, предплечья и лодыжки человека. От старания у некоторых даже взмокли лбы и немели руки. Эта атмосфера всеобщей увлеченности захватила меня, наполняя душу покоем и удовлетворенностью. Вот она - моя жизнь. И большего я не хотел.

Одевшись и приведя себя в порядок, девушки направились вниз.
В столовой не оказалось никого кроме них и их дуэньи, и, позавтракав, они устроились в саду, оживлённо болтая. Оживление особенно усилилось, стоило их дуэнье отойти за какая-то мелочью.
И Беатриче, и тем более, Алессия, впервые гостили у Реньеров, да и вообще редко до сих пор выходили "в свет" по причине своего юного возраста. Но сейчас родители Беатриче Кавинато добывали для своей дочери как можно более престижные приглашения, надеясь удачно выдать её замуж. А та старалась взять с собой Алессию. Разумеется, когда девушку отпускал опекун. Так они оказались в доме Реньеров.

- Алессина, я хочу открыть тебе одну тайну, - Беатриче оглянулась по сторонам, убеждаясь, что их никто не подслушивает, - Дуэнья вчера проболталась мне, что мой отец надеется, что сам Марко Реньер обратит на меня своё внимание, - её лицо выразительно показывало, как она "рада" такой надежде, - Но я его, честно говоря, боюсь. И буду делать всё возможное, чтобы не попадаться ему на глаза. Ты поможешь мне?
- Разумеется, - кивнула Алессия, - А он что, старый и страшный? - девушка подалась вперёд. Неужели и её подруге грозит то же, что и ей?
- И тебя выдадут замуж против воли?
- Нет, - фыркнула Беатриче, - Он молодой, но... Странный он. И, говорят, он как-то связан с Советом, и с инквизицией, - прошептала она, - А вот брат его такой милый, и он тоже живёт здесь, - тут же перескочила она на более приятную тему, - Жаль только, что у него уже есть невеста.
- Биче, - Алессию рассмешил такой резкий переход от одного брата к другому, - Ты вообще можешь думать о чём-то ещё, помимо мужчин?
- Красивых мужчин, Але! - уточнила подруга, и призналась, скорчив умилительную гримаску, - Нет, не могу. Они такие милые!

Девушки дружно рассмеялись, но их смех прервал грозный окрик дуэньи откуда-то сверху, грозящий карами Беатриче, если она немедленно не поднимется наверх и убедительно не докажет, что ей можно оставаться без присмотра больше, чем на несколько минут. Беатриче виновато ойкнула: ей всегда было за что оправдываться и каяться, и поплелась наверх.

Алессия осталась одна, и, воспользовавшись моментом, решила осмотреть сад. Сегодня, при дневном свете, он выглядел вполне безопасным для прогулки по нему.
_________________