Труп (18+, слэш) бу бу бу)))

 » Труп (нц-17, слэш) бу бу бу)))  [ Завершено ]

Предупреждение: Прежде чем указывать мне, что я делаю неверно, советовать «не выкладывать подобную чушь», «выучить могучий русский», «постыдиться собственной необразованности», подумайте, а не лучше ли оставить свои собственные нервы в покое, и пройти мимо того, что я пишу? Авторов много, авось, кто приглянется ;)
Я знаю, как следует писать деепричастные обороты – но буду писать их так, как мне нравится, как того требует определенный текст и моя фантазия. Выходит непонятно? Отнюдь.
Знаю, что не всегда верно расставляю знаки препинания и прочее. Знаю, что никто не захочет быть бэтой у такого психа, как я, потому, как я очень ревностно отношусь к любому вмешательству в текст, кроме правки пунктации. Можете быть уверены, автор, не полная идиотка, и не станет выкладывать того, что за сама могла бы краснеть. Это предупреждение не для того, чтобы Вы считали меня зазнавшейся стервой. Если у Вас возникли какие-то претензии к ориджам или к автору лично, имейте в виду, автору на них плевать.
На последок: мои тексты, это продукт любителя, для любителей. Ни на что не претендую, ничего не добиваюсь. Не вступаю ни в какие споры или обсуждения.
С Ув. Марта буже
______________________________________________________________________


Некоторые жаловались, что мои гг жестокие. Что ж, теперь они оба ооочень нежне парни;)) но предупреждение ставлю :насилие, и нецензурная лексика) Кто не одобряет, (или боится ) не читаем;))



Абсолютная тишина. Она заволокла мозг плотным туманом, запирая в глухой вакуум. Не соображаю, что со мною происходит, но мыслительный процесс идет, и значит, я еще существую. Тяжело ощущать себя, как просто что-то целое, заполненное физическими тканями – жутко. Мое тело. Я до сих пор в нем. Как болевой импульс сознание пробивает последнее воспоминание – вертящиеся вокруг меня, толчками врезающиеся в бока, углы ступеней. Удар затылком. Сопение над ухом, совсем рядом, и чьи-то пальцы, надавливающие на шею…. Узнаю похабно смеющийся голос – даже здесь, где бы я сейчас не находился, он преследует меня.
А после, и наступила эта тишина. Не сон. Не смерть. Вязкая, как грязь тишина.
Знаю, что до сих пор существую – тело, пускай не подчиняется мозгу, но не выпускает из себя, держит, собственнически, цепко. Если б это было реальным, я бы заорал, так мне страшно и… холодно! Новое чувство – липнувший к спине и ягодицам, морозный, сухой холод…. Он пронизывает до костей. У меня почти выходит вернуть подвижность губам. Это как карабкаться по отвесному склону – невыносимо трудно. Стон не катится горлом, но язык уже сокращается – сухо во рту, горько….
-…ты шарахнутый на всю голову, Майк. – Пауза, как между ударами сердца. - Нет, не покажу! Здесь нет ничего смешного. Ну, сказал, и что? Вырвалось…. – словно кто вдруг вынул пробки из ушей – тишина лопается мыльным пузырем, и звуки реальности накрывают с головой. Как шум песка, струящегося сквозь пальцы – не громко, шелестя… - Да, хорошенький. – Кто-то набирает полную грудь воздуха, и шумно, порывисто выдыхает. – На девчонку похож. И патлатый даже. Эээ… все, я сказал, нет! Это тебе не цирк, усек?
Пауза, может в минуту. Улавливается далекий шум дыхания, и, по-моему, еще тише, обрывки слов. Разговор по телефону? Не должно быть так страшно, ведь тишина спала. С другой стороны, паника нарастает снежным комом – я продолжаю быть овощной культурой – в теле, но не владею им. Желание закричать, пошевелить конечностями, сглотнуть, становится невыносимым. Заперт. Похоронен внутри себя самого. Дрожь быстро ползет по коже, будто электрический разряд. Мысли скачками рикошетят по полупустому сознанию, сотрясают, суженое до булавочной головки мое внутренне пространство. «Услышь меня! Разбуди!! ПОМОГИ МНЕ!...»
-..Слушай, тебе блядь, живых мало? Вот закончу смену, потрахаемся… Подрочить на труп захотел? – мужчина раздраженно хмыкает. - Он весь в гематомах, кстати. Неприглядная картина.
Труп?? Если бы мое сердце билось достаточно сильно, если бы билось, (а бьется??) в этот миг я бы услышал его перебои. Крышу рвет от понимая – это обо мне. Я умер? Мать твою…это все?
-Что… да пошел ты нахер! – щелчок. Мобилка слайдер? Снова вздох, огорченный, или усталый больше. – Вот уебок…. Труп ему покажи. Некрофил долбанный.
Дыхание становится ближе… совсем близко. Говорящий сам с собою человек, наклоняется ко мне. Рассматривает? В следующую секунду случается невероятное – теплая, ненатурально гладкая кожа чужой руки ложится мне на лоб. Промеж прочих, улавливаю запах талька. Прикосновение извне таинственным образом снимает с мозга блокаду, и тело отзывается на его призывы. Легкие наполняются воздухом, подскакиваю, будто кто ошпарил кипятком. Я подстегнутый первобытным ужасом, мышцы рук и ног пружинят, сталкивают с той координаты, где все это время неподвижным камнем лежало мое тело. Падаю на пол – чертовски больно бьет по коленям и бедру. Истерично дышу, не в силах насытится кислородом, кашель заставляет меня согнуться напополам, хрипеть, хватаясь за горло руками.
- Пиздец… Парень, ты живой? Вот блядь…. Дыши! Все нормально… все будет нормально, смотри на меня! На меня, говорю! – крепкие руки фиксируют мою голову в одном положении, приподнимают за подбородок к свету. Слезящимися глазами навожу резкость, все еще не восстановив дыхание, испуганно пялюсь перед собою. Ноги начинают дрожать. Это морг. Морг, блядь! – На меня… сюда, парень, ну пожалуйста!
Ладони давят на виски, и я невольно фокусирую взгляд на лице мужчины перед собою. Ты выглядишь испуганным. Хотя, наверное, далеко не таким испуганным, каким выгляжу сейчас я. Зеленые глаза впиваются в мои, будто собираясь применить гипноз. Видимо, так, ты пытаешься завладеть вниманием своего чересчур живого пациента. Делаю нереально глубокий вдох, и такой же выдох, как херов ныряльщик, перед погружением. Мир помаленьку обретает четкие формы и окрашивается в оттенки – я снова здесь.
- Я… жив? – и сразу же чихаю, несколько раз подряд. Прохладно у тебя здесь….
-Да, да…жив! Все в порядке. Какой-то ублюдок диагностировал твою смерть, парень. – Ухмыляешься, пристыжено и, вместе с тем, обыденно поведя широкими плечами. – А я уже собирался тебя в шашлычную везти.
-Куда-куда?
Немая сцена. Потому и немая, что ты молчишь, как рыба, сперва, уставившись на меня, перепугано, после, с паршивой улыбкой отводя взгляд.
-Блядь, прости, жаргон у нас такой.
-Ээ…и? – ноги почти не слушаются, собирайся я встать. Ощущение, словно спицы вставлены в коленные чашечки. Не гнущиеся такие, стальные.
- Крематорий. – Поднимаешься с пола сам, и помогаешь встать мне, подхватывая под мышки. Я легкий, для тебя, потому как видно, что сильно не напрягаешься. Конечности затекли, и вроде не мои. Долго я лежал здесь, интересно? – Замерз, наверное, бедный…. Вот…- стягиваешь с себя халат, заботливо набрасывая мне на плечи. Прислоняешь спиной к шкафчикам, когда замечаешь, что самостоятельно не могу стоять.
А я был голый?
- Спасибо. – Опускаю глаза в пол. Ноги босые. От холода покалывают ступни - мрамор же. Апчхи!
-Что-нибудь болит сейчас? Что чувствуешь? – Берешь меня за плечи, заглядываешь в лицо. Приходится смотреть ответно, первое, что замечаю – ты реально высокий. И… необычный.
Большие, прищуренные глаза, с драматично черной щеточкой ресниц испытывающе изучают. Нелепый ты. Мужики не должны так выглядеть.
- Просто холодно. Ну, и тело побаливает, и голова. Я скатился с лестницы. – Не знаю почему, сильнее запахиваюсь в твой большой рабочий халат. Неприятно от мысли, что видел меня обнаженным. Хоть ты и патологоанатом – все твои посетители голышом приходят. Нет, мне не до смеха. Скорее, это истерическое.
С минуту глупо хихикаю, пряча лицо в ладонь. Это морг и меня чуть не сунули в печь. Папаня, видать, заказал услугу. Чтоб на венки и гробовщиков не тратиться.
- Да, смотрю, ты весь в синяках. – Неопределенно, как тот восточный болванчик, киваешь головой. Что за рожа, так и хочу спросить – неужели я первый, кто за время твой практики соскочил со стола? – Сейчас позвоню, тебя в терапевтию отвезут….
Выпуская из рук, отходишь, задумчиво прикусывая костяшку указательного пальца. Они у тебя в пропахших тальком, молочно-белых перчатках – тот запах, что заставил меня окончательно вернуться в сознание. Берешь, оставленный на столе мобильник. Я успеваю остановить тебя, уже когда идут гудки вызова. В морге же тихо, как в могиле.
-Прошу, не надо! – Ты обалдевший. Не выдергиваешь ладони, хотя вот-вот это собираешься сделать. Непонимающе смотришь на меня. Я не псих, и близко, но в эту минуту, пожалуй, очень похож. – Никому не говори, что я жив, умоляю! – висну на тебе, как пиявка, с такой силой сжимая руку и предплечье, что сам испытываю дискомфорт. Но ведь страшно. Действительно страшно от одной мысли – папаня узнает.
-То есть, как это? – даешь мне время все объяснить, считывая эмоции со взгляда, углубляясь в анализ морального состояния человека, стоящего перед тобою. Причем времени ничтожно мало - сомневаешься, что я адекватен. Самое умное - могу рассказать правду, но, в то же время, подобное кажется невыполнимым. Поджимаю губы, боясь выпустить лишние слова, и зная, что должен, если собираюсь жить дальше.
- У тебя шок, малыш.
Порываешься уходить, сделаешь это, молчи я и дальше. Скоро наступит момент, после которого уже ни одно мое слово тебя не остановит.
- Нет! Пожалуйста! – слова обжигают небо. Ярким, предостерегающим кадром мелькает мысль, лучше здохнуть молча, чем кому-либо рассказать…. - Это мой отчим. Он пытался меня убить. И сделает это снова, если узнает, что я остался жив! Мне нельзя возвращаться домой.
Останавливаешься. Даже разворачиваешься, снова разглядывая. Мне на глаза наворачиваются слезы – бесстыдные, далеко не по-мужски обильные слезы отчаяния. Обида за свою ничтожность поражает – готов унижаться, лишь бы выжить. Раньше такого за собою не замечал….
Ты не поверишь мне. Нормальный бы мужик твоей мрачной профессии на такое б не велся. Сантименты в топку – тело ожило, тело на больничную койку, да? И похеру, что скоро его снова закатят сюда в полиэтилене.
- Семья желает твоей смерти? – по голосу не определить, веришь или нет. Отгибаешь рукав и смотришь на часы, зачем то. Который сейчас час, мне лично, по барабану.
Могу выпалить, что не все. Что матери, фиолетово, а обе мои сестры, скорее всего, предпочли бы видеть брата среди живых. И лишь только образина, которой они падают в ноги, кормилец семейства, мой ублюдочный отчим, желает оставить меня в стране покойников. Дышу, прерывисто и тяжело – губы невнятно шепчут что-то, что ты уж никак не воспримешь за вменяемый ответ.
Снова прихожу в ужас от гнетущей тишины – она материализуется. Входит в меня с воздухом, пропитывает отравленной собою. Геометрия стальных камер позади тебя, смертельный холод мрамора под ногами, и горьковатый, стерильный запах – я тронусь умом, если еще, хоть на минуту задержусь в одном положении. Склеп секционного зала давит на мозг атмосферой ледяного молчания. Морг… обездвиживает.
- Я правильно понял, парень, ты хочешь сказать, что я должен инсценировать кремацию твоего тела? – не спеша, почти по слогам, как для дауна. Очень осторожно. Но произносишь, и я невольно вздыхаю от облегчения. Твоя речь - звуки жизни.
- Я сделаю все для тебя! Все что смогу, все что мне скажешь! Умоляю тебя! Не хочу больше туда….
Я жалок, знаю. Впервые, за всю жизнь, сам себя вижу ничтожеством. Столько лет я кровью отстаивал право мыслить, дышать, задавать вопросы и, даже примитивнейшее, общаться со сверстниками. Боролся с несправедливостью, с тиранией отчима и его шизофреническими садистскими капризами. Терпя, порой, невыносимые физические и моральные издевательства, я никогда не унижался перед кем либо.
Ты – первый, кто видит меня сломленным.
- Но если не трупом, то кем ты тогда будешь?
-Ээ… свободным человеком! – Выпаливаю автоматом. С новым рвением хватаюсь за кисть твоей руки – должен убедить сейчас. Сейчас, или уже никогда. - Позже, я сделаю новые документы. Найду другую работу и буду жить…блядь…я….
Спотыкаюсь на словах. Пыл надежды сходит, как снег с вершин, когда вижу твою улыбку, неожиданно тронувшую жесткие, бледные губы. В ней намешано всего – насмешка и предвкушение, клиническая одержимость. Безнаказанность за что-то, еще не совершенное…. Так могут улыбаться только твари. Но, быть может, патологоанатомы все такие. Ты с интересом уставился на собственную руку, в которую я вцепился, как утопающий за буек.
- И чего ради, я должен рисковать из-за тебя, свободный человек?
Собираешься сказать еще что-то, но осекшись, прикрываешь рот ладонью, взгляд скатывается с моего лица, теперь уже решительно, крайне внимательно пробегая огромной комнатой. Словно, боишься упустить из виду какую-то определенную деталь. О чем ты сейчас думаешь?
Привычка быть всегда на чеку, услужливо подталкивает к размышлениям. Как, чего ради, а выгода? Уже решил, продать меня на органы? Приспать бдительность, и за определенную плату вернуть папане? Уверен, он бы неплохо заплатил. Но, прости, не стану раскрывать тебе этого маленького секрета.
-Дай мне подумать… сейчас полвосьмого вечера. Минут через двадцать сюда придет мой сменщик. – Наверное, находя, наконец, что искал, поднимаешь с пола сброшенный ненароком учетный журнал. Насупившись, торопливо листаешь страницы. – Пойдем со мною, посидишь некоторое время в туалете….
Не нравится мне твое выражение лица – пиздец отрешенное. И голос в комплекте, приглушенный, низкий. Смахивает, что я уже сообщник, какого-то преступления.
Тянешь меня за руку, отрываешь широкие, раздвижные двери, и мы практически выбегаем из секционного зала. Ноги дрожат и подламываются, в голове все вертится, как в блендере, но я прилагаю максимум усилий, что б, ни споткнуться – пока ты не передумал, пойду на все, лишь бы выжить.
- А как тебя зовут?
Это я спрашиваю, потому как мое имя, тебе должно быть уже известно. Не бомжем же меня сюда доставили?
- Легкомысленный Долбоеб и Преступник. – Оборачиваешься, что бы я мог словить, предназначенную для меня, ободряющую улыбку. Блядь, да, бодрит. – Но если придумаешь хорошее сокращение, скажи.
- А я, Рэй. – Все равно следует представиться! Я же живой парень. Живые парни всегда так делают.
- Теперь ты мой личный труп, Рэй…. Если план удастся.
Мягко говоря, хреново себя чувствую, но почему-то хочу улыбнуться в ответ. Хотя ты и не увидишь этого. Сжимая мою ладонь, тащишь куда-то полутемным, кафельным коридором, пока не приостанавливаемся у одной из немногочисленных дверей по его правую сторону.
Вот уж юмор у тебя – кишки сводит.
- Будешь сидеть в кабинке сортира тихо, как мышка. Я вернусь минут через сорок. Отвезу в ша… в крематорий бесхозный труп, вместо твоего, сдам отчеты сменщику, короче, порешаю мелкие дела, и кому надо лапшу на уши навешаю.
-Черт… какой сегодня день? – Довольно неожиданно, верно? Все потому что от стойкого запаха хлора, желудок начинает скручивать в узел. Сколько я валялся в холодильнике? - Меня тошнит… и, еще, наверное, я заболел. Очень холодно.
Покорно захожу в крайнюю от окна кабинку, свободной рукой, ведь одна уже машинально зажимает живот, запираю за собою фанерную дверцу.
- Ты умер вчера утром, Рэй.
Несмотря на отвлекающий от всего прочего, даже самого важного, спазм желудка, прислушиваюсь – что-то же добавишь, знаю….
- Прости, я поверил тебе исключительно по той причине, что в документах написано – твой отец письменно настоял на кремации. И пожелал, что бы провели ее в самые ближайшие сроки. С любимыми сыновьями так не поступают.
- Он мне не отец.
- Разберемся… - Твои шаги удаляются. Замирают. – И да, будешь блевать, когда кто-то из персонала войдет в туалет – наша задумка накроется мягким пушистым местом. Думаю, ты сознательный мальчик, Рэй?
Киваю. Часто и усердно, даже соображая что, ты, мать твою, Легкомысленный Долбоеб и Преступник, этого уже не можешь увидеть.

Всю дорогу до твоего дома, я проспал на заднем сидении. Завернувшись в любезно выделенный мне плед, от которого несло медикаментами, не меньше, чем от меня самого. Вернее, сна как раз и не было, вязкая кашица, куда, с секундными интервалами, за которые я успевал выхватить кадры реальности, снова и снова погружалось мое сознание. Ты постоянно болтал с кем-то по мобильному. Даже через толщу нездорового сна, слышал твой голос. И хотя, как-то скорее нервно, но ты смеялся. Совру, если скажу, что старался подслушать о чем беседа, хотя голос моего нового знакомого флиртующее перебирал тональности, и это завораживало. Не ощущай я себя так хреново, и не проваливайся так часто в бессознательный морок, вникнул бы в тему разговора.
- Иди, вымойся, насколько это получится в твоем состоянии. – Снимаешь с себя куртку, бросая в коридоре. На высокую обувную полку, поверх нескольких других курток и плащей – хреновый хозяин. – Ванна вон там. Я пока сготовлю перекусить, и мне опять надо будет уйти. Побудешь один.
Бреду за тобою, вяло переставляя ноги – голова свинцовая и пустая. Там, в туалете меня долго тошнило, и одним желудочным соком. Блевал, пока в глазах не потемнело. До вчерашней памятной перепалки с папаней, я помнится, с утра ничего не ел, и в животе было пусто. Манипуляции над унитазом вымотали окончательно. В итоге, к данной минуте, мое тело совершенно ослабло.
- А через, сколько вернешься? – голос охрипший, противный, как у пьяного кабацкого певца.
Хозяин уже на кухне, включает в сеть электрочайник. Ты решил не снимать ботинки, в нагляк натаптываешь по ковру. Заправски закатываешь рукава свитера, начиная мыть посуду. Ее много, и вся в мойке, грязная.
- Криминалисты просят моей помощи, как эксперта. Там, что ли двойное убийство у них, и клиенты уже древние, с чудной, живой органикой. Целый зоопарк внутри, говорят. Тела в сырости лежали….– Оборачиваешься через плечо, и, замечая мою перекошенную мину, улыбаешься, весело, кощунственно, блядь! Конечно, никаких комментариев по поводу своего проф. жаргона не вставляешь. Все в порядке вещей. – Ты же не маленький, пару часов поскучаешь в одиночестве. Я сейчас дам тебе аспирин и обезболивающее. Не сомневаюсь, что есть сотрясение.
Ставишь на стол две вымытые тарелки, и пока я продолжаю неуверенно переминаться с ноги на ногу в дверях кухни, выуживаешь из холодильника полуфабрикаты. Суешь в микроволновку. Как то само по себе приходит понимание – ты живешь один. Ну да, ну да, с женой таким интимным полушепотом по мобилке не трепятся!
Вспоминая, чем до этого, ты предлагал мне заняться, отправляюсь на поиски ванной комнаты. Головокружение и отголоски чудесной, будто мартовская природа просыпающейся ото сна боли, слышны во всем теле. Меня снова тянет блевать, но уже точно нечем, и я сдерживаю себя, заставляя поверить, что спазмы желудка, теперь исключительно от голода. Что, когда поем, сразу станет лучше. Я уже согласен на то, что бы и не сразу…. Но что б лучше. Хоть на чуть-чуть.
Забавно, как быстро у эгоистичных человеческих созданий зашкаливает уровень жалости к себе. В какой-то миг, стоя под душем и кое-как водя по пропахшей спиртом коже, куском глицеринового мыла, я успеваю подумать - лучше бы вообще не приходил в себя.
У тебя большая квартира. Честное слово. Как для одного, прям, роскошь. Через силу запихнув в себя подобие шницеля, с какой-то желтой кашей, которую ты, сперва назвал источником витаминов, а дальше: «просто жуй, так как больше жрать нечего», я иду в выделенную мне спальню. Насчитал их всего три. Плюс, просторная гостиная. Ты что здесь, блин, вечеринки устаиваешь, групповые свидания? Плюхаюсь лицом на постель, так и не заставив себя снять лишние вещи, или хоть какие-то выводы сделать из произошедшего каламбура. Мгновенно засыпаю - просто мертвецки устал.
На завтрак ты сготовил омлет и салат из помидоров с зеленью. Причем, когда меня будили, все это уже стояло на столе, и омлет даже успел подостыть. Неуместно сравнивать, конечно, но ты выглядел, пожалуй, не краше своего гостя. Только что без кровоподтеков на щеке, и все еще припухшей, разбитой губы. Но под стать моим, темные тени эффектно пролегли под глазницами, а вчера так аккуратно зачесанные назад, шелковистые волосы, беспорядочно топорщились. Я догадался, что вернулся ты лишь под утро, и спать, еще не ложился. Спрашивать было лишним, а на откровения тебя явно не тянуло.
Ели молча, ты был полностью погружен в свои мысли, что позволяло мне немного беспардонно рассматривать своего спасителя, улучая моменты. Конечно, на роль моего отца, по возрасту явно не дотягивал, но тебе уже за тридцатник. Может, лишь немного «за». Залюбовавшись подозрительно четкими, в то же время, простыми и открытыми чертами лица, впечатлительный, с придыханием назвал бы тебя красивым. Не я. Мне ты казался только немного не таким как все, чересчур… выделяющимся. Вот, к примеру, глаза – оливково-зеленый, это их настоящий оттенок, или парни твоей неромантической профессии, любят носить цветные линзы? А темно-пепельные волосы, и такие же фигурные дуги бровей – все натуральное? Нет, признайся, ресницы то явно накладные. Бабские! При всем этом великолепии, кожа, контрастно светлая, узкие, вытянутые пальцы, бледные ногти. Тонкая линия губ, с чуть опущенными уголками, придает лицу некий аристократизм. Слышал где-то, подобная форма рта говорит о врожденной жестокости. Хе х… так нормальный парень то, на разделку трупов бы и не пошел!
Шпиона рассекретили очень быстро – я донес до рта пустую вилку, забываясь на секунду - что дальше собирался с ней делать? Твоя улыбка вышла кривой, и я, чувствуя, как краснею от стыда, потупил взгляд в тарелку. И, верно, с чего это я на внешности зациклился? К характеру присмотреться надо было.

  Содержание:

  Профиль автора

  Показать сообщения только автора темы (marta buzhe)

  Подписаться на автора

  Открыть в онлайн-читалке

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: yafor; Дата последней модерации: 30.03.2011


_________________

 » глава 2

- Все снимай, мне же тебя осмотреть нужно.
Я топтался перед кроватью, на краю которой ты сидел, раскладывая по одеялу содержимое увесистой аптечки. На мне оставались одни спортивные брюки, твои, между прочим, по росту великоватые размеров так на несколько. У трупа, что предсказуемо, своих вещей не оказалось.
- Блин, Рэй, тебя уламывать надо, как школьницу. Снимай штаны, под ними нет ничего такого, чего я еще не видел.
- Сам себе противоречишь – если все видел, зачем осматривать… - Пререкаюсь, но, все, же стягиваю штаны, прикрывая причинное место руками.
Замечая, как я смущен, посмеиваешься.
- У трупа, малыш, ничего уже болеть не может. У тебя, вроде как побаливает, агась?
Киваю, покорно опускаясь на постель, похлопай ты по ней ладонью.
- Во отрастил патлы… ты что, гот? Эээ... Рокер? – Невесомо касаешься моей макушки, проследовав ладонью по спутанным прядям волос, до самых плеч. Я не помню, когда расчесывал их, но вчера после душа – нет. Сбились, неопрятно смотрелись теперь.
-Нет, это был вызов отчиму. Он всегда под машинку стрижется. – Не выказываю страха, но мне явно не по себе от твоих прикосновений, когда деловито укладываешь на живот, проводя пальцами по местам ушибов. По лопаткам, пояснице, бедрам….Такие теплые и большие ладони не могут не пугать – с мужскими руками у меня возникали чертовски плохие ассоциации.
- Он бил тебя.
Ты не спрашиваешь, и так заметно. Отвратительно на душе, я же не тряпка какая-то, что б жаловаться другому парню! А ты, твою мать, даже не психолог, что б выслушать, если и захочу поделиться чем-то таким, сугубо личным.
- А я его. Я не зашуганный малолетка, понял? Если бы он не скинул меня с лестницы, не факт, что сам легко отделался бы….
- У тебя красивое тело, Рэй, между прочим. Ты знаешь? – Шиплю – намазываешь поврежденные места мазью, вонючей и холодной, с парами ментола. Сестра иногда натирала меня подобной хренью, когда спину ломило. – Сойдут синяки и гематомы, будешь как куколка.
Странно, но тепло твоих пальцев ощущается даже через липкость мази.
- Я не считаю себя красивым. Ээ… извини, как мне к тебе обращаться все-таки?
- Стивен. Стив. Долбоеб и преступник, забыл? – Посмеиваешься, немного нервно. И голос какой-то сдавленный, отрешенный, будто тебе абсолютно пофиг, как я буду обращаться. Замечаю, твои пальцы подрагивают. Неприятно прикасаться ко мне? Еще бы. Недавно, я сам себя испугался в зеркале, и грешным делом пожалел, что не вампир, которые, вроде, в зеркалах не отражаются.
- Это не преступление – спасти жизнь человеку! – Мне жаль тебя сейчас. Ты хороший, Стив, хоть и работник трупарки. Не вникая в подробности, бесстрашно соглашаешься помочь незнакомому парню, чья история могла быть выдумкой чистой воды, или простым шизофреническим бредом.
Снова посмеиваешься, тихо так, вкрадчиво. Следовало уже тогда догадаться, по голосу.
- Малыш, ты идеализируешь меня! Я та еще сволочь…. – В первые секунды не верю происходящему, и подыскиваю десятки различный причин, по которым ты можешь с благой целью предпринимать подобное….
Ни хера! Одна рука проходит мне под живот, настойчиво приподнимая таз, вторая, раздвигая бедра, опускается ни куда-нибудь, прямо на мой член.
- Блядь…эй! Стив, ты чего? – жар гнева и смущения бьет в мозги. Пытаюсь перевернуться на спину, но ты не позволяешь – всего лишь нажимаешь ладонью на затылок, вдавливая лбом в одеяло. Ты куда сильнее и проворней меня.
- Рэй, не суетись. Ничего плохого я тебе не сделаю. Просто расслабься, и прекрати дергаться.
-Что ты задумал, уебок?! Чччерт… - давлюсь словами, и жалко вцепляюсь пальцами в пододеяльник, ровно в тот миг, когда ты начинаешь водить ладонью по моей плоти, уверенно, но все еще мягко, без нажима.
-А ты, я смотрю, благодарный парень. Чьи слова «все, что захочешь, сделаю»?– Понимая, что я еще могу вырваться, перекидываешь ногу через мои, и переносишь на нее вес своего тела, чуть ниже наклоняясь. Коротко и сухо целуешь в спину, как раз туда, где позвоночник прогибается ложбинкой, в область поясницы. Одновременно доходит несколько вещей, и каждая по-своему кошмарна – твоя ладонь, пока еще неспешно теребящая мой член, пропитана мазью. Холод просачивается сквозь кожу, отчего, та, занемевает, как если бы пах обкололи замораживающим. Еще, твои проклятые губы. Я уже хочу расквасить их в кровавое месиво, настолько тебя ненавижу, и в итоге, это же просто губы…. Но кожа щекотно горит в местах поцелуев, словно перцем притрушенный порез. Позор - начинаю заводиться против воли.
-Значит, вот для чего ты меня выгораживал? Хочешь теперь изнасиловать и выбросить на помойку, как ненужную вещь?! Я не предполагал, что можно быть таким подлым! Прекрати, прошу! Я откуплюсь от тебя деньгами, я работаю, Стив… Блядь! Сукин ты сын! – Собственный голос вызывает отвращение – визгливый, как у девчонки. Но куда отвратнее мысль – имел ты меня в виду.
-Слушай, заткнись, а?
Я?! Что б я заткнулся, когда кто-то пытается опорочить мою мужскую гордость?
-Ублюдок… тебе что, никто больше не дает, что ты заришься на пацана, на которого смотреть тошно! Извраще…
Подводишь вплотную к черте, за которой меня ожидает яркая, сильная боль. Пока ее нет. Ты всего лишь сильно сжал меня пальцами, оттягивая член вниз, и заставляя посунуться коленями по одеялу, избегая острого болезненного момента. Мне тяжело говорить, и мысли, каким-то монахом разбегаются, как всполошенные муравьи. Громко дышу, сцепляя зубы, не имея сил вырваться и, что куда хуже, продолжить вменяемый диалог с тобою.
-Рэй, я очень устал для объяснений. Но думаю, человеку, который не так давно умолял меня о спасении, будет достаточно одного моего обещания. Я не сделаю ничего, что было бы тебе неприятно. – Смешок, - Сегодня, по крайней мере. – Ты полушепотом произносишь мне в лопатки, и теплота дыхания проникает через кожу, воспаленную ментолом. Мое сердце барахлит сломанным двигателем, пропускает удары. Специально это делаешь?
– Я рад, что ты оказался живым, Рэй. Было больно видеть тебя там, распластанным на холодной нержавейке. – Подбираешь рукой мои волосы, чуть оттягивая голову назад. Это до жути неправильно, но чувствую, как по ногам струится, прохладная волна страха вперемешку с блядским возбуждением.
- Лучше бы я здох…. –шиплю сквозь зубы, догадываясь, что услышишь. Почему-то надеясь на это. Уже, вроде второй раз, неблагодарно сетую на судьбу.
Ты знаешь, что делаешь. Руки умелые и осторожные, умудряются скользить по члену так, что он очень скоро становится каменным, горячим. У меня перед глазами россыпь радужных огней – в темноте сознания неизвестные взрывают салюты. Придушил порывающийся вырваться наружу, мучительный стон, прикусываю губу, тяжело сопя. Твоя вторая ладонь больше не хочет играть с накрученными на кулак прядями, гладит мой живот и чувствительную тонкую кожу внутренней стороны бедра. Колени дрожат, того смотри, повисну на твоих руках, потеряв равновесие.
В голове слякотно от невыплаканных слез, и охрененно жутко от неизвестности – что будешь делать дальше? Изнасилуешь меня? Заставишь делать какую-то садомазохистскую дрянь? Если так – буду отбиваться до последнего вздоха. Только бы положение тела поменялось….
- Рэй, сейчас я всего лишь хочу, что бы тебе было хорошо. А ты, малыш, помышляешь о моем убийстве. – Тоже утверждение, не вопрос. Что бесит, так это твоя уверенность в моей закоренелой испорченности. Убить бы я тебя не убил…. Но отходил бы хорошо.
- И не изображай немого, ты же говорящий труп. Покажи мне, что сейчас чувствуешь!– Хочу послать тебя, думая, что такого кретина еще поискать нужно, но ты, неожиданно удваиваешь свои усилия. Ускорить темп, это одно. Твои пальцы изводят меня, будоражат, постыдно воспаленные нервные окончания. Смыкаются на напряженном от возбуждения члене, проходят по всей длине, натягивая кожу, и снова выпускают, что бы едва коснувшись головки начать заново. Касания, как волны, накатывающие одна за другой….
Продолжаю хранить молчание, хотя это становится все тяжелей. Превращается в муку, желание дышать, часто и голодно, вбирая ртом кислород, и постанывая при каждом выходе.
Мне впервые в жизни хорошо от чужих прикосновений. Впервые, кто-то другой трогает мою плоть. Впервые я готов кончить в руках мужика, и это самый страшный кошмар из всех возможных.
-Стив, я… я…. Убери…- Ноги сводит судорогой, я не успеваю договорить, хотя и сомневаюсь, что ты отнял бы свою руку, по моей просьбе. Позволяешь упасть на постель, все еще не выпуская меня из ладони. Беспорядочно матерюсь, собирая пальцами одеяло, вдавливаясь в твой кулак – никогда я не кончал так ярко.
Наконец, высвобождаешь из-под меня руку, самодовольно посмеиваясь. Да ладно там, смешно! Еще скажи, у самого не встал! Знаю, что следует подорваться на ноги и по горячему выяснить какого хера ты меня так опустил?! На худой конец, хотя бы повернуться, дабы увидеть, не задумал ли теперь чего похуже. А не могу пока. Дышу как столетний курильщик, сипло и часто – поневоле вслушиваюсь в отзвуки взорвавшего мое тело экстаза.
-Ты, что, гомик, Стив? – только доходит. Меня спас сраный гей. Для удовлетворения собственных низменных потребностей.
- А я думал, спасибо скажешь. Для тебя старался.
Сползаешь с постели, проворно скидываешь в контейнер аптечки баночки с мазью. Куда-то спешишь, что ли? Слежу за твоими движениями сквозь занавес прядей, хотя и по-идиотски это – игра в кошки-мышки. Помнится, собирался тебе вмазать, но агрессия куда-то пропала. Все по твоей вине – выглядишь, блядь, миролюбиво. На таких, с кулаками не бросаются. Да и слабость после разрядки, просто прибила меня к постели.
- Так все-таки, пидарас? – Не унимаюсь, зло окликаю тебя, уже выходящего из спальни.
- Пока тебя не трахну, можешь считать, что нет. – Уже из коридора корректно добавляешь, - Гей, малыш. Пидарас бы сейчас не плелся в ванну, что бы подрочить, а вставил тебе без лишних разговоров.
«Больной извращенец, больше ты меня не увидишь! – кричал я тебе, обуваясь у порога в твои ботинки. Как только в голове вырисовалась приблизительная картина, где и с кем теперь нахожусь под одной крышей, я вспылил, понимая – надо сматываться к чертям собачьим. – Вещи все верну, и за помощь расплачусь деньгами. Счастливо оставаться, Стивен!»
«Смотри, не перецепись в них» только и ответил мне ты, с ехидной улыбкой указывая на ботинки.
Послал тебя и выскочил за двери. Уже выходя из лифта на первом, зацепившись носком за выступ порожка, растянулся. Пиздец ты медиум!
Генри, при моем появлении, у его торгового павильона, выронил изо рта сигарету.
- Блядь… парень, ты же вроде умер! – теперь он убедился, что нет. Но видать, удивление оказалось так велико, что моему боссу потребовалась еще пара минут, для сверки меня, с Рэем из его памяти. – А ботинки, сынок, с кого снял?
- Только не надо о ботинках! – предупредил я, предостерегающе понижая голос. Я падал в них уже несколько раз - почему, у тебя такая лапа длинная?
С полчаса послонявшись по городским улицам и не хило замерзнув, о чем известило бесчисленное количество чихов и навязчивый дискомфорт в горле, я понял, что не имею иного выбора. Единственная координата, куда я мог сейчас обратиться, не считая суицидной идеи вернуться в отчий дом, был рыбный павильон Генри, на центральном рынке. Место моей работы последние полтора года.
Старикан Генри слушал меня, прищуривая свои внимательные, бегающие глазки, и затягиваясь сигаретой, возможно, чуть чаще привычного. Я рассказывал действительно шокирующие вещи, даже для виды видавшего, пожилого торгаша. Раньше босс не единожды замечал следы побоев на моем лице и руках, но я отшучивался, что мол, лучше отчима играю в шахматы, а тот не любит проигрывать. Босс догадался, что самый младший, из его работников, из неблагополучной семьи. Генри дураком не был. И вот теперь он слышит от меня, что отчим, задолбавшись перевоспитывать своего пасынка ударами, сбрасывает последнего с лестницы. Далее, фантастическую сказку, о моем пробуждении в морге, и в общих чертах, честное слово, в общих, о знакомстве с тобою.
- И чего ты хочешь от меня, Рэй? – подытоживает босс, наскоро прибирая с лица выражение отцовского сочувствия. Умные торгаши сочувствием платят налоги и зарплату выдают. На мою персону его не осталось.
- Разрешите снова работать здесь, но обещайте, что не станете звонить моей матери! – Не так и много прошу ведь. С детства отличался скромностью.
Генри выпускает последнее облачко дыма в морозное пространство улицы, швыряет окурок в сторону мусорного бака, делая вид, будто размышляет над моей просьбой. Он уже в победителях, потому как посвящен в мою тайну. Я же не в том положении, что бы диктовать свои условия, и поэтому заведомо знаю, что соглашусь на любое, со стороны старика.
-Ты, теперь, вроде нелегала, сынок. Значит, вместо семидесяти, буду платить сороковник. Устраивает?
Нет, конечно, не устраивает, но я согласно киваю головой.
Далее Генри интересуется, когда смогу приступить, намекая, что в павильоне сегодня завал, и что не такая у меня уже и болезненная физиономия. Чихнув в рукав твоей куртки, отвечаю – начну сегодня же. Пиздец, что за жизнь теперь ожидает меня…. И это был третий раз, когда я позавидовал твоим безмолвным клиентам, Стив.
Если навскидку, вернулся я около девяти, точного времени не знал – мобильный, часы, откуда у трупа такое богатство? Консьержка окликнула меня, спросив, не в восемьдесят первую ли направляюсь. Передала ключ, который ты предусмотрительно оставил мне. Я, немного сбитый с толку зашагал к лифтам – откуда знал, что вернусь? Или, все-таки, уверен не был, просто предполагал? Ждал и надеялся, мать твою?
В коридоре, на горе вещей меня встретила записка, почему-то заставившая трогательно улыбаться. «За плохое поведение, перемой посуду, и сваргань что-нибудь на завтрак. Я на ночном дежурстве в департаменте». Таких самоуверенных кретинов как ты, я еще не встречал. Может, все геи такие? Или только геи-патологоанатомы?
Что ж, даже если я был категорически не согласен с тем, что в чем-то виноват перед тобою, выполнить инструкции указанные в записке ничуть не обломался. Генри, как всегда, после смены, помимо денег выделил мне увесистого пеленгаса – рыба очень полезная пища, ты знал? Закончив с жаркой и перемыв все тарелки и столовые приборы, я приступил к осмотру квартиры, боясь, правда, что на это и вечера не хватит. Хоромы, квадратов так на сто….
Две комнаты, включая ту, в которой я спал прошлой ночью, показались мне совершенно не обжитыми – заметный слой пыли, рекламно застеленная кровать и наглухо задернутые гардины. Гостиная же, где ты, по видимому, и обитал большую часть времени, напоминала одновременно аптечный склад, хим.лабораторию, и частную библиотеку. На открытых стеллажах: медикаменты, в капсулах и флаконах, аннотации к ним, из которых, ты, заметно, порой делал самолетики, груда справочников и брошюр, где первая же из иллюстрации ввела меня в ступор. Ты, приятель, заметно, что приделял своей работе довольно много времени. Также, на журнальном и компьютерном столах, помимо анатомических учебников, проглядывались книги по криминалистике, баллистике и судовому праву. Можно было лишь догадываться, чем полны, твой комп и ноут, находящиеся тут же, в убежище повернутого патологоанатома, в гостиной.
«Аутопсия, как искусство» - прочитал я, алое по белому название, и, побоявшись даже открывать, сей шедевр, положил книгу на место. Представь, да, на подлокотник кресла. Хотя сонливость уговаривала выпить положенное лекарство и отправиться на боковую, поддавшись любопытству, все же решаю осмотреть твою спальню. Набраться очередных впечатлений, на сон грядущий, так сказать.
Разочаровался, Стив. После такого переизбытка информации, которым наградило меня посещение твоей гостиной, спальня, показалась самым скучным местом на свете. Кинескопный телевизор на тумбе, высокий комод с выдвинутыми ящиками и серпантином носков из них, не застланная двуспальная кровать. Ни единого упоминания о таких привычных, почти родных трупах. Походило на то, что твой профессиональный гений выключался, едва ты переступал порог этой комнаты. Или же, мой озабоченный спаситель всего лишь четко оградил работу и время для отдыха, дверью, в свою, простую, человеческую спальню. Единственное, что меня смутило, а после, я удивлюсь, как не догадался о предназначении этих вещиц сразу – намотанные на быльце кровати, кожаные ремни от брюк. Смешно говорить, но мрачная профессия, на тот момент была способна объяснить мне многие твои странности. Даже развешивание поясов над изголовьем.
Спать я отправился раздраженным. Возможно, вспоминая, про необходимость раннего подъема на работу. Или из-за того, что жареный пеленгас отдавал болотом. Но, скорее всего, я злился, внезапно осознав – размышляю о тебе больше положенного.
Меня разбудил твой крик. В том, что голос человека, возмущенно требовавшего «прекратить это», принадлежал тебе, я ни на миг не сомневался. Сон рассеялся как дымка, в голову дало залпом незнакомого ранее страха. Страха, остаться безучастным при спасении того, кто помог мне. Заново знакомясь с равновесием, я подорвался с постели, идя на глухие звуки борьбы.
-…усти! Майк, твою мать! Я сказал, нет! – ты прижат спиною к стене, под вешалкой, как насаженная на иглу бабочка. Рука незнакомца, держит тебя за подбородок, теребя большим пальцем нижнюю губу. С секундным опозданием замечаю, что во второй руке, человек зажимает пистолет, наставленный тебе в паховую область. Замираю, теряясь. Просто бросаться на взрослого мужика с оружием, верх идиотизма. Тем более, когда уже попадаешь в его поле зрения.
-О, Стиви, а это кто? Причина твоего отказа? – мужчина, чуть ослабляя напор, предусмотрительно передвигая ладонь тебе на шею, теперь открыто смотрит на меня, с эдакой искушенной улыбкой фермера. Ага. Как на скотину смотрит.
-Рэй, убирайся в свою комнату! – ты грубо отсылаешь меня обратно. А хер там.
-Кто это, Стив? – имею ли право требовать ответа?
-Блядь, любовник мой! Пошел вон от сюда! – раскраснелся, орешь. Орешь, твою мать! Только в гневе тонет волнение за меня, и понимать это - чудовищно. Я же совершенно чужой для тебя человек, что б выгораживать меня сейчас.
-Не кипятись, Стиви. Пускай мальчик останется….- я охреневаю от дальнейшего развития событий. Этот уебок насильно целует тебя, вдавливая дуло пистолета в пах, и ты, поначалу возмущенно стоная, вдруг обвиваешь его руками за шею, неистово прижимаясь всем телом. Мужчина запускает пятерню в твои волосы и оттягивает голову назад. Дистанция между вашими губами ничтожна, ты пытаешься дотянуться до его рта дрожащим кончиком языка. Ушлепок, по прежнему угрожающий тебе огнестрельным, играя, касается твоего языка своим, но не позволяя жертве продолжить феномен агрессивного поцелуя. Ты недовольно мычишь, привлекая к себе мужчину, и по известным причинам, не добиваясь в этом успеха. Квадратными глазами несчастного свидетеля наблюдаю, за твоими жалкими ухищрениями, одновременно вырываться, и требовать ласк этого козла.
-Майк, уходи…
-Не похоже, что бы ты хотел этого. – Монету оборванцу - мужик, поощряя настойчивость слабого, впечатывается в тебя жадным ртом. Ест губами, со всей дури впиваясь в твои, кусая.
Издаешь невнятные звуки, то, что некоторые от боли, я не сомневаюсь. Мазохист хуев!
Наконец, вероятно, находя свои действия несвоевременными, твой опасный приятель, механическим движением прячет пистолет в кобуру, под замшевый пиджак. Раскачивающимися шагами пятится от тебя к двери. Дразнясь, подначивая следовать за ним, один черт и ты с ним вместе, знает, для чего. Что бы избить до потери сознания, или трахнуть наглеца, прямо здесь, у выхода, на коврике-травке. Я брежу, если Майк только что не вытер с губы твою кровь.
-Продолжим, Стиви. – И заговорчески подмигивая мне, он выходит из квартиры, мягко прикрывая за собою двери.
Тишина минутного молчания опускает занавес.
-Блядь… у меня нет слов.
Озвучиваю я кашу своих мыслей, зачем-то направляясь к тебе. Дезориентировано смотришь себе под ноги, потирая губы тыльной стороной ладони. Взгляд, что мне удается поймать мимолетом, затравленный и возбужденный. Как у подстреленного хищника.
-Я просил тебя свалить.
-Он душил тебя? Я слышал крик. – Обеспокоенно, хотя и не пересекая разумной грани, заглядываю тебе в лицо.
-Мне в таких делах, помощь не нужна, дошло? – отделяясь от стены, уходишь на кухню, демонстративно не глядя в мою сторону. Открываю рот… и, поперхнувшись вдохом, закрываю. Верно, никаких прав вмешиваться в твое безумие, у меня нет. – Лучше пойди, сам себе окажи помощь.
Не сразу доходит, на что ты указываешь, обличающее тыча в меня пальцем. Ага… на чертов бугор в трусах. Пиздец…. С единственным желанием провалиться от стыда под землю, возвращаюсь в спальню, одеваться. Подумать, ничего удивительного - возбудиться от лицезрения ваших с Майком зажиманий. А с другой стороны, тот, кого распаляет насилие над другими, гнида. Я же не гнида? Нет?
В наказание за чрезмерное любопытство, ты заставил меня завтракать с тобою. Не то, что бы я не мог отказаться или демонстративно уйти. Скорей всего, сам этого хотел. Да и тебе приятно – остался при мнении, будто я твои слова во что-то ставлю.
-Майк не должен был увидеть тебя, Рэй. – А тебе, видно, пеленгас ничем не отдавал – заметно, что с удовольствием отправлял в рот очищенные от костей, холодные куски рыбы.
-Знаю, он ублюдок, который захочет меня изнасиловать. - Наигранно спокойно перебиваю тебя.
-Именно.
-Но ты не можешь ему позволить, потому, как сам собираешься это сделать. – Язва я еще та. Тренировки на папане возвели меня в высший ранг.
-Поверь, ты и близко не знаешь, о чем говоришь. Даже если бы и так, это совершенно разные вещи. – Запиваешь рыбу томатным соком, со стуком отставляешь стакан, откидываясь на высокую спинку стула. – Майк извращенец. Не любой выдержит.
Хочу сказать, что мне похрен. Что и в мыслях не было вникать в подробности ваших шизанутых игр, что излишне увлекся разговорами, и уже спешу уходить….
-Тогда, какого хуя ты с ним спишь? – Незаметно для себя, начинаю подбирать пальцами край скатерти. Дрожат. Нервничаю.
-А какого хуя я разделываю покойников? – Вздыхаешь, соображая, что последнюю фразу выпалил мне как оскорбление. – Блин, Рэй… тебе не понять.
-Что б умом не тронуться, наверное. Единственный способ отвлечься от всего, верно? – скатерть натягивается, сползая со стола на сантиметр. Испуганно разжимаю пальцы, поднимаясь со стула – пора сваливать, пока не наговорил лишнего. Самое страшное в этот миг, поднять на тебя взгляд. Все еще взъерошенный, с припухшими вишневыми губами, преступно красивый, в этом растянутом, домашнем джемпере, и потертых джинсах. Ты до тошноты тупой, твою мать, мазохист!
-Верно, малыш. Верно. – Неожиданно поднимаешься вслед за мною. – Пойдем, я тебе кое-что купил.
Кое-что, это мобильный телефон и утепленные кроссовки. Не только. Я вытряхиваю из объемного пакета груду вещей. Свитер, несколько футболок, гольф, носки, джинсы. Стою над всем этим барахлом, рассыпанным по кровати. Что стоит говорить, понятия не имею.
-Куртку пока из моих выбери. Потом купим подходящую. Ты вчера, где был? – уходишь в коридор, и спрашиваешь оттуда. Мне легче, когда ты не рядом. Удается удерживать духовное, мать его, равновесие.
-На работе. – Приходится кричать, мало ли, не расслышишь. Квартира, как трамвайный вагон….
-И где ты работаешь?
-На центральном рынке. В рыбном павильоне.
-Продаешь?
-Чищу. – Разворачиваю в руках свитер. Противно от мысли, что уже готов надеть его. Я как шлюха, которую спонсируют.
-Пиздец. То-то смотрю, руки исцарапанные. Вам что, перчаток не выдают? – твой голос приближается, и я против воли задерживаю дыхание, впиваясь взглядом в пока еще пустой дверной проем.
Язык, будто кто клеем помазал, так тяжело дается ответ. Мозг вопит, что бы я прекратил заигрывание с судьбой. Забыл о раболепной благодарности – пидарасы вроде тебя, ее не заслуживают. Что бы ставил все, и эту квартиру, и ее хозяина, и долбанные новые шмотки, выметаясь нафиг. Ты – опасность. Сердце нездорово клокочет.
-А ты попробуй чистить рыбу в перчатках, Стив.
-Я вообще не хочу, что бы ты там работал. Ты еще ребенок. – Высокая тень возникает в дверях. Отворачиваюсь, боясь выдать растерянность. Девочки и дамочки должны по тебе кипятком писать.
-Мне семнадцать. Я давно не ребенок. – Подбираю первые попавшиеся вещи, собираясь идти в ванну переодеваться. Генри, должно быть, рвет и мечет – я опаздываю уже на полчаса. – И вообще, нехер вмешиваться в мою жизнь! Как только разберусь с тем, каким монахом мне с тобою рассчитаться теперь за твою помощь, сразу свалю. – Вышло довольно грубо.
Останавливаешь меня, пытайся я трусливо проскользнуть мимо.
-Ты зачем сюда вернулся, Рэй?
Зло кошусь на твою ладонь, зажимающую мое предплечье. Собственнически, сильно. В блядские зеленые глаза смотреть не рискую, хотя тянет. Могу тебя спросить о том же, только необходимые сейчас мысли непослушно расползаются по углам. «Нафиг оставлял для меня ключ консьержке?»
-Лишь затем, что больше идти некуда было. – И, по сути, это правда. Или ооочень ловкий самообман. В голове жар, я смущен и зол на тебя – нафиг так откровенно пялится? Но, может, меня просто лихорадит от простуды.
-Ценю твою честность, малыш. – Привлекаешь к себе, не то что б неожиданно или быстро, но я вздрагиваю. Твои большие руки транзитом бегут по моим локтям, по плечам, завершая путь на висках. Погружаешь пальцы в сбившиеся пряди, перебираешь ими, чуть запрокидывая мою голову. Я шокирован собственным поведением – задержал дыхание, молчу, изо всех сил сдерживая соленую влагу, затопившую глазницы. Хочется плакать от неправильности этого мира, и нашей с тобою ущербности. – Теперь у тебя будет более важная причина возвращаться сюда. Ты – мой, Рэй. Лично мой. До самой смерти.
Я целовался всего несколько раз в своей жизни. С другим парнем – никогда. И никогда, так офигительно. У меня просто подкосились колени, и сознание потекло талым снегом.
_________________

marta buzhe очень интересное начало. Проснуться не понимая что с тобой и оказаться вдруг в морге.


Да еще чуть чуть и беднягу Рэя изжарили как барбекю в крематории.

Интересный осмотр получается Очень тщательный.

У Стивина появился маленький личный сексуальный раб.
_________________

о новое произведение!!!! почитаем...

Иванна(на ты? позволишь?), спасибо что заглянула;)) Неа, Рэй рабом не будет) меня просила подруга хоть раз обоих гг сделать добрыми и нежными. так что Стив ребенка не обидит))но Майк...да))

Надюш, как всегда ТВОЕЙ реакции жду со священным трепетом...
_________________

Очень понравилось! Жду продолжения))))

Блин,Ксюшик,умеешь ты в ступор вогнать!!!!И вообще почву из-под ног выбить!!!

- капец!!!!!!Бедный мальчик,как он не свихнулся!!!!!!!Очнуться в морге!!!!Описано просто потрясно!!!!Его мыслительные метания без возможности сказать.Да что там сказать!Вдохнуть!!!!!
Сильно!!!!!
___________________________________

Нелл, благодаю!)))

Лидусь, ну, наконец то ты подтянулась!!я ждала... спасибо что читаешь))надеюсь, в дальнейшем не разочарую..;)))
_________________

Ксюш,ну куда я от тебя денусь?!
Просто,с работой пока разобралась,пока прочитала!Но я уже здесь! (только лицо радостнее)))))))))
Мне кажется,ты по определению не можешь разочаровать.Даже если всё равно ГГ окажутся садо-мазо!
___________________________________

Лидусь, меня аж расперло от счастья*раздувается до страшных размеров, взлетает....
не подведу;))
а в садо-мазо я не играю!! не люблю такое...бэээ Хотя Стивен немного мазохист, по ходу...*шечет затылок, задумалась
все, иду работать....
_________________

Ты смотри,далеко не улетай,а то придётся за ружьём бегать,а стреляю я примерно как Пятачок,так что....А тебе потом ещё сидеть надо будет,проду набирать...

- вот и мне чёй-та как-то подозрительно стало..... Но,я думаю,Рэя он не обидит.Он (Стив) такой симпатижный у тебя получился.Чёт я им прониклась!!!
___________________________________

Отчаянно краснею, но спрашиваю: "А когда прода будет? Очень понравилось"

Ритусь(можно?), завтра-послезавтра)) обещаю;)) *краснея в ответ а если нравится сам жанр, то "Жажду" почитай или"Inside". там все уже законченное))
_________________

А я уже читала очень понравилось, особенно второе))

Боже мой, Ритусь! Так мне теперь тебя расцеловать охота!!*с криками "попалась" гонится за Ритой....
_________________