Отголоски прошлого

Неделю назад

Как бы ни был долог обед, приправленный мамиными замечаниями и папиными добродушными комментариями, но всё когда-нибудь кончается. Не дослушав очередной мамин монолог, полный завуалированных и не очень намёков, Нейт спокойно сообщает, что завезёт меня домой, и с молчаливого папиного согласия, и столь же молчаливого маминого неодобрения, мы покидаем родительское гнездо.
 
Дома темно и тихо, у домработницы сегодня выходной. Повинуясь щелчку пульта, поползли, закрываясь, раздвинутые во всю ширину шторы, скрывая переливающийся огнями вечерний Лондон.
Кивнув брату, чтобы устраивался, я побежала на кухню, ибо негоже вести серьёзный разговор на сухую. Долгожданного разговора с братом я жду одновременно и с надеждой, и страхом, опасаясь его осуждения. На сервировочном столике удобно располагаются заварочный чайник, молочник, сахарница, моя любимая чашка из костяного фарфора и чашка с надписью «Я люблю моего брата». И, непременно, фунтовая банка с джелли-белли. Торжественно закатываю столик в гостиную и вижу, что брат с комфортом устроился на диване и уже достал из бара упаковку шоколадного стаута. Сев рядом, я разливаю чай. Разговор нам предстоит долгий.
 
Хотя назвать это разговором — это я, наверное, преувеличиваю. Как обычно, говорю в основном я, а Нейт ограничивается короткими замечаниями, при этом я абсолютно уверена, что он внимательно слушает, не упуская ничего, даже мелочей.
 
Понимаю ли я сама, как глупо поступила? Да, конечно, теперь-то я понимаю, но в тот момент я была так испугана... Брат пожимает плечами, давая понять, что понимает это и без моих объяснений. И к чему оправдания в том, что уже сделано?
То что связалась с адвокатом — хорошо. Да, он поинтересуется, как обстоят дела, но в любом случае на мистера Макнейла мы можем вполне положиться, он знает, что надо делать.
Посещение морга, разумеется, процедура малоприятная. Почему я не дождалась адвоката? Впрочем, вряд ли сия процедура стала бы менее неприятной, даже в присутствии юриста.
Да, жить без машины не удобно. Но её же вернут, если, конечно, я уверена, что в ней не найдут ничего, что...

В ответ на моё бурное возмущение и клятвенные заверения, что Айк никогда не подходил к моей машине, даже когда был живой, Нейт только поднимает бровь. А я ловлю себя на мысли, что он как-то незаметно разбил в пыль все основания для переживаний, которыми я накручивала себя вот уже сколько времени. И это его непробиваемое спокойствие, как ничто другое, успокаивает, убеждая, что причины для паники нет. Ну, если только совсем немного, для волнения и профилактики.
 
Уже в прихожей я привычно утыкаюсь носом в накрахмаленную рубашку, чувствуя, как брат легко гладит меня по волосам. В такие минуты я, как никогда, чувствую себя защищённой.
-Нейт...
-...?
-Я так рада, что ты пойдёшь со мной на бал.
 
За день до бала у маркиза Харрингтона
 
Сегодня я вообще не собиралась приезжать в магазин. Хотелось отвлечься от всего и посвятить весь день подготовке, релаксации, салону красоты, чтобы завтра на балу быть самой красивой. Да и за платьем ещё надо заехать. Его подгоняют по фигуре, и кажущаяся простота фасона оказалась весьма обманчивой, работы получилось больше, чем предполагалось. Но Долорес всё же вызвонила меня в салоне, с паническим сообщением о крупном заказе. Пришлось пообещать, что заеду попозже, и отключить телефон. Красота не терпит суеты и отвлечения от процесса. Расслабившись, я отдалась в руки парикмахера, маникюрши и массажистки.

После всех процедур я любовалась собой в высокое зеркало. Просто великолепно! Ехать сейчас в магазин не хотелось особенно сильно. Но раз уж пообещала... Наверное, я как-то не правильно обращаюсь с персоналом. Избаловала их. Если окажется, что там действительно такая ситуация, с которой Долорес не могла справиться сама, то... выдам ей премию! Но если окажется наоборот... оштрафую! Я не так часто беру выходные чисто для себя, во-первых, потому, что действительно люблю свою работу, а во-вторых... Да и какая разница?
Взятый напрокат автомобиль с шофёром ожидал меня около салона. Ну, хоть один плюс, что не мне придётся сегодня искать место для парковки.

На Парк-роуд как всегда шумно и многолюдно. Мысленно пообещав себе, что уделю решению проблемы не больше четверти часа, я взбежала на высокое крыльцо. Посмотрим, что тут случилось. Бронзовый колокольчик над дверью мелодично звякнул, аромат хвои и цитруса привычно закружил голову обещанием волшебства. И диссонансом ко всему — встревоженное выражение лица моей ассистентки. Нет, я буду тверда и непоколебима. Обещала штраф — будет штраф. Ну, или премия. Но штраф вернее.
 
Как я и думала! Долорес подняла панику на пустом месте. Да, заказ поступил крупный, но по объёму и срочности, а вовсе не по сложности. Всего-то и надо было, отправить его лаборантам, чтобы немедленно занялись. Видя моё недовольство, Долорес пустилась в объяснения. Хм... ну, допустим, лаборатория вчера использовала последние граны мускуса и амбры, а всё остальное заперто на складе, а ключей нет. И Рассела нет.

От одной мысли, что снова проблема с запертой дверью склада, и пропавшим владельцем второго ключа, мне стало плохо. Долорес кажется поняла, о чём я подумала, и поспешно объяснила, что с Расселом всё в порядке, она ему сначала и звонила, не собираясь беспокоить меня, но они с женой укатили на три дня в Скарборо. Вернутся только поздно вечером завтра, к дню его выхода на работу. Я вздохнула. Похоже, придётся всё же выписывать премию. И, наверное, сделать ещё один ключ-карту новому химику. Или... нет, всё же нет. Не буду менять правила. Ключи только у меня и старшего химика. Такие форс-мажоры случаются редко, чтобы обоих не оказалось на месте. Велев Долорес позвать новенького, Стивена, я направилась на склад, отыскивая в сумочке карту.
 
Уже почти приложив карту к сканеру, я замерла на месте. На дверном косяке отчётливо виднелись следы какого-то инструмента, дерево было безжалостно покорёжено. Внутри косяка укреплённая металлическая рама, как и сама дверь, так что взломать замок таким способом не возможно... или всё же возможно? Я осторожно подёргала ручку, заперто. Шаги за спиной возвестили, что я тут уже не одна.

Долорес и Стивен с одинаковым недоумением уставились на покорёженный косяк. Спрашивать, не они ли пытались таким способом открыть склад, явно не стоило. Заикаясь на каждом слове, Долорес поклялась, что вчера, когда она запирала магазин, всё было в порядке. Я теребила в руках карту, раздумывая, отпирать ли дверь ради необходимых ингредиентов, или вызывать полицию? Полицию? Они же вроде ставили наружное наблюдение за магазином. Пусть вход на склад находится позади здания, в переулке, но неужели они упустили взломщика? Если они проспали, я...я... я натравлю на них мистера Макнейла... или нет! Я Нейту пожалуюсь!
 
Так, что же всё-таки с заказом? Стивену же надо работать... я снова потянулась картой к сканеру и снова отдёрнула руку. Нет. Мне хватило разбирательств с уничтоженным пакетом. Второй раз подобную ошибку я совершать не намерена. Велев Долорес и Стивену возвращаться в магазин, я набрала номер адвоката. Отозвавшаяся секретарша сообщила, что мистер Макнейл сегодня в суде, и освободится через пару часов. Мысленно психанув, я оставила ему сообщение и поднялась в свой офис. Пересмотрела ящики стола в поисках визитницы, где-то тут была карточка, что мне дали тогда в Скотланд-Ярде. А, вот она. Набрав номер, я долго слушала гудки, если и тут мне сейчас скажут, что абонент не абонентится...
-Слушаю.
Раздался в трубке приятный низкий голос. От неожиданного ответа я растерялась и чуть не забыла, что хотела сказать.
-Детектив Деннер? Это Констанс Лоренс. Из Одорариума.
-Слушаю вас, мисс Лоренс.
-У нас тут склад пытались взломать. Наверное, ночью, но я не уверена, могли и днём, мы только сейчас это заметили.
Невнятные звуки в трубке, похожие на сдержанные ругательства.
-Что, простите?
-Нет, это я не вам. Ничего там не трогайте, сейчас приедем.
-Да, конечно... - но уже снова раздавались короткие гудки. Я положила телефон и невольно посмотрела на часы. Четверть часа на решение проблемы? Хочешь рассмешить богов, скажи им о своих планах.
 
Я сидела в офисе до тех пор, пока под окном не остановился полицейский автомобиль. Прежде чем спуститься, я невольно ещё раз посмотрелась в зеркало, поправила волосы, расправила платье. Выдохнула, набираясь смелости, и не торопясь стала спускаться вниз.
 
Полиция уже осматривала двери на склад. Когда я подошла, офицер как раз выслушивал пояснения эксперта. Заметив меня, оба обернулись в мою сторону.
-Мисс Лоренс, как Вы считаете, что и кому могло понадобиться на вашем складе?
Судя по голосу, это и был детектив Деннер. Тогда, в Скотланд-Ярде, я была в таком раздрае, что не запомнила, кто есть кто из тех, кто меня допрашивал. Сейчас же, находясь на своей территории, и успокоившись, впервые как следует рассмотрела. Высокий. Крепкий. Проницательные глаза. Опасный тип. Из тех, в чьём обществе женские гормоны начинают сходить с ума. Что он у меня спросил? Кто мог взломать? А я откуда знаю?
-Понятия не имею. - Я покачала головой.
Он посмотрел на часы и перевёл на меня скептический взгляд.
-Уже практически конец рабочего дня, и вы только сейчас заметили, что у вас взломана дверь?
Я вспыхнула от возмущения.
-Вы не совсем понимаете, как у нас организована работа, детектив! Ингредиенты, которые мы используем, идут в долях граммов. Небольшой запас веществ хранится в лаборатории, под рукой. На склад мы спускаемся тогда, когда кончается запас в лаборатории. Если бы сегодня неожиданно и срочно не понадобилось большое количество мускуса, то вполне вероятно, что склад открыл бы только Рассел, послезавтра утром.
Моя тирада прозвучала в пустоту. Хорошо ещё, удалиться не попросили, как нежелательного свидетеля. Снова переговариваются между собой, словно меня тут и нет. 
Эксперт закончил рассматривать повреждения на двери и поднялся на ноги.
-Брэнт, думаешь, приходили искать ледок?
-Мисс Лоренс, могу я получить ключ-карту от этой двери?
-Ключ? Зачем?
-Ну, вы же не хотите, чтобы мы её доломали?
Закусив губу, я протянула карту детективу.
-Вам, конечно, виднее, что они могли тут искать, детектив. Но всё-таки примите во внимание, что даже без ваших наркотиков, вещества на этом складе сами по себе довольно редкие и стоят очень больших денег.

Всё может быть исправлено, если потребуется

»» 03.12.21 12:09 Обсуждения развития сюжета игры Между прошлым и будущим
_________________

Первый год A-levels, сентябрь

- Что за химическую лабораторию ты здесь развел? – я заглянул за барную стойку, где окруживший себя бутылками с алкоголем Хью мешал коктейли.
- Пока вы с Эллиотом все лето носили на ксерокс бумажки, я три дня в неделю помогал бармену, - он напомнил о бизнесе семьи, ловко управляясь с шейкером. – Это для Луизы, - пояснив действия, криво усмехнулся, – хочу подлить ей водки.
- Если не спалишься, - я пожал плечами, обозначив свое более чем безразличное отношение к затее футболиста, и, опустившись на высокий стул, окинул взором комнату.
- Тухловато, согласен, - произнес Хью, решив видимо, что смог прочесть мои мысли по поводу вечеринки.- Народ будто под ксанаксом*.
На самом деле девчонка, позвавшая всех к себе, постаралась неплохо. На входе консьерж проверял именные пригласительные, придавая мероприятию флер незаурядности. За напитки, представленные разнообразием алкоголя и коктейлей из них, отвечал бармен, а за микшерным пультом стоял диджей, развлекая клубными треками тех, кто уже набрался достаточно для танцев на площадке перед аппаратурой. Мероприятие вполне отвечало канонам, а определение Хью соответствовало действительности лишь в том случае, если он мечтал о благосклонности фрейлины Снежной королевы. Я давно обратил внимание на то, что футболист засматривался на Луизу.
Взгляд задержался на компании балерин, расположившихся на другом конце барной стойки, и выделил на их фоне длинные платиновые волосы, волнами разбросанные по спине. Приведя эту струящуюся, как блестящий шелк, массу в движение, Мейтленд повернулась в профиль и пригладила невесомые воланы короткой пышной юбки насыщенно-желтого цвета. Она выглядела как коллекционная кукла из фарфора: тонкая, изящная, грациозная. Красивая, пожалуй, даже самая красивая девушка на вечеринке, которая определенно знала цену каждому взмаху своих ресниц.
- … ей бы сиськи побольше, - обрывок фразы просочился сквозь толщу моих размышлений.
- Тебя не спросили, - со сталью в голосе отрезал я прежде, чем вернуть внимание Хью, нарезающему ломтиками лайм для украшения коктейля. – Ты вообще о чем?
- О Луизе, конечно, - он пожал плечами, похоже, за своим занятием не заметив, что я потерял нить беседы, и потянулся к ананасу, с видом гениального творца прикидывая, как бы пристроить его к бокалу.
- О чем разговариваете? – со своим бодрым вопросом рядом невесть откуда нарисовался Честер. Минут десять назад я оставил его на террасе вместе с двумя девчонками, будто бы заинтересовавшимися юридической сферой. В таком случае своих хобби мне следовало бы назвать астрономию или… балет?
- Что-то ты быстро, - хмыкнул я, на что Эллиот покрутил телефон в руке, намекая на то, что они обменялись номерами. – А мы о том, что Хью может податься в бармены, если его попрут из семейного бизнеса.
- С этим-то мангровым лесом? – Чез скептически кивнул на увенчанное ананасом творение, явно обидев гения.
- Эти «Джунгли в бокале»** для Мейтленд. Отнеси своей подруге, - как бы между прочим произнес я, опустив глаза на свой мохито, в котором ледяной крошки осталось куда больше, чем напитка, а после с хитрым прищуром взглянул на футболиста, переквалифицировавшегося в бармена. – Хью, пока Чез не ушел, сваргань ему «Огненный шар»*** для настроения.
- Но Луиза…, - растерялся он, впрочем, без возражений принявшись смешивать для Эллиота коньяк, водку и шампанское.
- Слишком много чести ей, - я неодобрительно цокнул языком и покачал головой. – Пойдем лучше в бильярд сыграем.

- О, вот где вы! – в широком дверном проеме показалась Анабель Смит. Кокетливо улыбнувшись, она впорхнула в библиотеку. – Мы собираемся играть в фанты.
Мазнув незаинтересованным взглядом по миловидной шатенке из свиты Снежной королевы, я склонился над бильярдным столом, на котором остался последний шар. Независимо от меткости удара счет уже был в мою пользу, поэтому завершить партию хотелось пафосно и эффектно: чтобы биток, оттолкнувшись от борта, сдвинул прицельный шар в нужном направлении. Однако для абриколя они располагались не очень удачно.
- На голубой бумажке нужно написать имя, а на желтой – задание, - пояснив известные всем правила, Анабель протянула листы и ручку.
- Хью, впиши меня, - произнес я и, подняв глаза, игривым тоном обратился к девушке. – Какое задание ты хотела бы выполнить со мной, милая?
Я вопросительно изогнул бровь, будто всерьез ожидал ответа. Однако Анабель Смит, выпив достаточно коктейлей, чтобы спиртное притупило работу ее и без того не самого расторопного мозга, не проронила ни звука. Открыла рот, как глупая аквариумная рыбка, и вновь сомкнула губы. На лице девушки проступил румянец, разливаясь по щекам оттенком бледно-персикового в тон ее платья. Это было достаточно забавно, чтобы не сдержать усмешку.
- Может вам лучше в спальню? – фыркнул футболист, заполняя своими каракулями желтый лист.
- Так что скажешь, Анабель? – я продолжил с той же интонацией, проигнорировав реплику Хью, и обошел стол, прикидывая возможность абриколя с другой стороны.
Мне удалось найти относительно приемлемый угол, после чего цепочку движений запустил легкий удар кием по белому шару. Он покатился по столу, столкнулся с черным, который переместился к краю лузы и, будто бы принимая судьбоносное решение в секундной задержке, все же упал вниз. Победа, хотя в ней было мало азарта, ведь противник играл не настолько хорошо, чтоб конкурировать по очкам.
- Красиво, - прокомментировал футболист, хлопнул несколько раз в ладоши и склонил голову, принимая свое поражение.
- Пятнадцать минут наедине, - приблизившись, соблазнительно бархатным тембром предложила она. Наверное, алкоголь придал смелости. А может быть и ума, потому что смысл ее вполне невинной фразы менялся в зависимости от степени распущенности собеседника.
- Неплохо. Так и запиши, Хью, - я согласился, кивнув на лист, предназначенный для задания, и взглядом заставил футболиста оставить при себе замечание хорошо известного значения.

Извращенные фантазии подростков несколько изменили стандартные правила игры в фанты. Участники больше не отдавали предметы, по которым легко определялся владелец, а указывали свое имя на бумаге, складывая ту строго пополам и отправляя в стеклянную емкость. Ведущий доставал оттуда два абсолютно одинаковых с виду листа, тем самым рандомно образовывая пару. Один из них вытягивал из контейнера с желтыми записками придуманное кем-то из игроков задание, которое требовалось выполнить вместе с партнером или партнершей – кому как свезло.
Выразительным жестом руки, расчертившей воздух, я согнал развалившегося в кресле парня, с которым пересекался пару раз за шахматным столом. Он без слов понял все и переместился на диван к друзьям, позволяя упасть в объятия мягкой бежевой кожи и удобно устроиться, закинув ногу на колено. На подлокотник примостился Хью, по пути предусмотрительно прихвативший из бара два стакана с выпивкой. С другой стороны села Анабель Смит, состроим при этом такое выражение лица, будто ей не хватило места рядом с окруженной свитой Снежной королевой.
Игра началась. Джемма на правах хозяйки дома вынимала голубые листы из стеклянной вазы в виде пузатого бокала на тонкой ножке. Громко и звонко, стараясь перекричать музыку, она объявляла имена и задания из разряда одно дебильнее другого. Что совсем не удивляло, ведь школьники нетрезвым почерком выводили на бумаге то, что было на уме, оставаясь не озвученным в лучшие времена.
- Кай! – с энтузиазмом выкрикнула Джемма, продемонстрировав очередную цветную бумагу, и потянулась за следующей. – В паре с…, - пока она выдерживала паузу, я в один глоток допил свой мохито и подошел к контейнеру с заданиями. Выбрал желтый лист, лежавший сверху и, развернув его, едва не заржал, увидев знакомый набор кривых букв с мелкой припиской внизу «А ты успеешь?». – С Элизабет!

* препарат, замедляющий работу нервной системы
** светлый ром: 45 мл / ликер Мараскино: 15 мл / яблочный ликер: 15 мл / лайм / ананас / корень имбиря / сахар: 10 грамм
*** коньяк - 20 мл / водка - 40 мл / апельсиновый ликер - 20 мл / лимонный сок - 20 мл / апельсиновый сок - 20 мл / сахарный сироп - 20 мл / сухое шампанское - 60 мл.

»» 25.12.21 16:06 Обсуждения развития сюжета игры Между прошлым и будущим
_________________

Первый год A-levels, сентябрь

- Приемлемо, - кичащаяся своей «голубой» кровью Луиза резюмирует, изучив с педантичностью закостенелой гостиную в сдержанных бело-серых тонах.
Мы не в Белгравии очевидно, но и не в каком-нибудь Актоне или гетто, как Кеннинг Таун. Всего лишь в Пимлико среди архитектуры девятнадцатого века, окнами своими через Темзу направленной на Воксхолл.
Анабель не столь придирчива. Место прохождения вечеринки и интерьер едва ли интересуют ее, среди знакомых лиц сосредоточенно выискивающую Кая Макнейла. Уверена, он где-то среди присутствующих. Потому что первое с начала учебного года мало-мальски приличное мероприятие пропустить не может.
- Как я выгляжу, милая? – с волнением на ухо шепчет Бель, видимо найдя его среди гостей.
- Превосходно, - уверяю подругу, с десяток нарядов дизайнерских перемерявшую прежде, чем остановиться на пастельно-розовом бархате.
И сама оборачиваюсь. Но не разыскиваю его.
Просто разглядываю тех, кто в ожидании заказанных напитков у бара толпится, и вижу Честера Эллиота. Он, два полных бокала перед собой удерживая, выверенным курсом движется в направлении выбранного ориентира. И смотрит не на Луизу или Анабель. Только на меня.
- Добрый вечер, Элизабет, - улыбается открыто и мне один из напитков предлагает любезно. – Тебе идет очень это платье.
На мне вещь простого элегантного силуэта. Мягкий, обхватывающий тесно грудь и талию корсет на тонких бретельках, который переходит в юбку пышную, похожую формой на распускающуюся розу. А ее сочный желтый цвет оттеняет отсутствие загара на коже, для прямых солнечных лучей слишком нежной.
За комплимент, прямодушно прозвучавший, и предупредительность благодарю ответной улыбкой, мимолетно губы тронувшей. Пальцами по гладкому прохладному стеклу скольжу, коктейль принимая из рук Эллиота. И запоздало внимание обращаю на фруктовое украшение.
- Рада встретить тебя здесь, - с Честером действительно приятно перекинуться парой фраз не только на чопорных благотворительных приемах, но и на вечеринке сверстников. – Ананас? Не люблю их. Чего не скажу об апельсинах.
- Правда? – удивление его перетекает в недоумение, которое моментом развеивает сам же. – А мне наоборот нравятся. Но я запомню.
Бель, которой предпочтения мои известны, бокал забирает охотно. А я в свою очередь тянусь за другим с обворожительной непосредственностью, без напитка оставляя Эллиота. Он естественно не против. Едва ли иное возможно при условии симпатии.
Пробую на вкус коктейль, за насыщенной апельсиновой сладостью которого присутствие алкоголя трудно уловить. Однако что-то терпкое обжигает нёбо и гортань. Теплой волной устремляется вниз, чтоб, в кровь просочившись, разноситься по телу.
Никто не пьет сок, если из названий спиртных напитков в баре впору составлять алфавит.
- За команду! – на противоположном конце стойки футболисты, словно синхронность отрепетировав, поднимают вверх стаканы, на дне которых плещется нечто прозрачно-янтарное.
Веселятся будто уже победители. Хотя им до школьного кубка как по лунной тропе на ночной воде до горизонта. А его трудно достичь без сплоченности.
На шумных друзей обернувшийся Эллиот секунду спустя вновь ко мне возвращается. В глазах его неодобрение вижу. И понимаю.
Его я вообще хорошо понимаю. Как кубик Рубика, чьи грани собраны по цветам. И никакой мешанины.
- Была на тренировке вашей, - не озвучиваю, что взглядом своим удостоив поле всего на пару минут. Честеру не нужно это знать. – Укомплектован состав, но Кавендиш... Вы уверены?
- Если б я решал, - Честер, плечами пожав, с безразличием отвечает. – В играх своих Кай никого не слушает.

- Дорогая, потанцуй со мной, - Лу упрашивает и, за руки взяв, на площадке перед диджейским пультом кружит.
Подруге очень нравится эта песня. Она, волнами ударяясь в грудную клетку, вибрирует где-то глубоко внутри. Где коктейлями выпитыми растекается веселье. Мое и Луизы, выплескиваясь смехом. Необходимым вдохом свободы, ограниченным пространством за закрытыми дверями.
Мы все здесь позволяем себе немного больше.
Больше раскованности. Больше алкоголя и никотина. Больше забав,
искаженных в сторону циничности, жестокости или пошлости.
- …Элизабет! – с ритма сбивает писклявый голос Джеммы, показывающей написанное на цветной бумаге имя. Мое имя и ее почерк каллиграфический, что хорошо мне знаком по завиткам приглашения. – Твой фант выпал в паре с Каем. Пятнадцать минут в соседней комнате.
Вот уж везение, от которого откреститься следует, как от проклятия.
- Мы разве в фанты играем? – будто бы недоумеваю и обращаюсь к подруге, разделяющей негодование мое. И, хозяйку вечера смерив уничижительным взором, отвечаю непреклонно. – Я не хочу, Джемма.
Умоляющий шепот ее игнорирую. Не намерена участвовать. И точка.
Однако, подавшись стремлению Луизы вновь музыкой увлечь, вижу Макнейла. Ловлю его взгляд, искрящий самодовольством, и усмешку кривую, которая превращается в одно беззвучное слово.
«Слабо?».
Чересчур громкое слово. Оглушающее.
- Забей на нее, Джемма, - из его рта дополнительной порцией яда вылетает.
- Могу заменить Эльзу, - Анабель с готовностью голос подает, словно заботясь об игре.
- Нечестно... Я не отказывалась от выполнения задания... И на чужое не напрашиваюсь…, - слабое нытье расползается по гостиной. Но никому смелости не хватает выражать мысли прямо. Поэтому даже внимания обращать не стоит.
Все это время, которое растянуться стремится или даже совсем замереть, я смотрю на Макнейла. На разгорающееся все ярче в его глазах пламя. Азартное, хитрое и ликующее. Он наслаждается, что передается мне в инвертированной форме – возрастающим негодованием.
К Каю подходит Бель. Конечно, она от соблазна в виде капитана футбольной команды не может отказаться. Что меня настораживает порядком, ведь каждую неделю подруга начинает новым увлечением в соответствии с врожденной ветреностью. А сейчас демонстрирует небывалое постоянство.
На этом сдаюсь. Четверть часа – не катастрофическая потеря. К тому же настроение все равно испорчено безвозвратно для сегодняшней ночи.
- Один раз, - тоном ледяным произношу. И, из рук Джеммы лист со своим именем забрав, разрываю его на части, чтоб избежать возвращения в круговорот фантов.
Кай Макнейл не ждет. Походкой вальяжной направляется к одной из закрытых дверей, ее от себя толкает и переступает порог. Когда свет ярко под потолком вспыхивает, головой вертит, осматривая комнату, темное дерево в сочетании с черной кожей и множеством книг. На них он задерживается.
Вслед за Макнейлом кабинет окидываю беглым взором и дверь закрываю, отрезая от шумов гостиной. От продолжившейся игры, которой вовсе незачем останавливаться на пятнадцать минут.
Их нужно отмерить, потому что нет ни малейшего желания задерживаться даже на секунду дольше необходимого. Поэтому в мобильном телефоне будильник выставляю, самый громкий звук оповещением выбрав. И, понимая даже всю глупость этого занятия, про себя начинаю считать от единицы до шестидесяти.
Дурацкое задание, придуманное полным идиотом.
- Мы так и будем молчать? – вопрос указывает на то, что читать названия книг ему скучно. Хотя сам по-прежнему стоит спиной ко мне.
- Говорить не о чем нам, - отвечаю с холодным равнодушием.
Мне бы не впиваться взглядом в его белую футболку, контур мышц и лопатки вырисовывающую, а сконцентрироваться на чем-нибудь из окружающих предметов. Но не могу.
- Разве? – он, через плечо обернувшись, в удивлении неподдельном вскидывает бровь темную и обратно поворачивается. – Не буду думать об этом сейчас. Подумаю об этом завтра.
И тут же будто иголкой острой колет внутри, напоминая о подготовке эссе по «Унесенным ветром». Точнее о нежелательном, навязанном преподавателем курса партнере в лице Макнейла. И данное себе обещание до завтра оставить все, не выдерживает, как речная плотина переизбытка воды.
- Даже не пытайся оценку эту моим умом получить, - его предупреждаю презрительно и руки скрещиваю на груди. – А лучше вообще скажи профессору, что мировая литература накладывается на футбольные тренировки, и продолжай Кавендиша строить. Теперь уже на поле.

»» 25.12.21 16:27 Обсуждения развития сюжета игры Между прошлым и будущим
_________________

Ночь перед Рождеством. Три года назад. Нью-Йорк.
Не все сны в памяти сохраняются...
Некоторые лучше не помнить, а какие-то не забывать...

Ты прав, мой Бесценный, тысячу раз прав, когда говоришь, что расстояние между Лондоном и Нью-Йорком не пять с половиной тысяч километров. Не пять часовых поясов, которые утро мое превращают в обеденное время для тебя. И даже не восемь часов на борту самолета.
Расстояние вообще не измеряется цифрами. Только одинокой пустотой внутри, где-то под ребрами обосновавшейся. Змеей вокруг сердца обвившейся.
Сразу после выступления на сцене Линкольн-центра, в этом году для меня последнего, еду в аэропорт. Регистрацию на прямой рейс прохожу, место в салоне первого класса занимаю. И большая стальная птица уносит из Нью-Йорка.
Лондон промозглый от мороси неприятной и ветра, что с востока дует. И вместе с тем сияющий празднично: ели в шарах и гирляндах, инсталляции мигающие, перетяжки переливающиеся. Рождество на улицах, проносящихся за окнами такси.
Наконец-то Мэйфер. Особняк с фасадом изысканным. Ключи, открывающие дверь в темную тишину квартиры, к празднику совсем не украшенной. Ты рождественские каникулы любишь, но, наверное, занят слишком в последние недели, чтоб декором праздничным заниматься.
Вес ответственности в геометрической прогрессии растет, когда к желаемому все ближе становишься. Мне тоже хорошо это знакомо.
Молнией на черном экране телефона вспыхивает сообщение входящее. От тебя. Пишешь, что все еще в офисе. Совещание по итогам года проводишь.
У меня есть час, чтобы привести себя в порядок.
Черное, кружевом обтянутое платье с пышным подъюбником из фатина надеть. Волосы наверх в прическу тугую заколоть, которую тебе нравится на невидимки разбирать. Макияж классический нанести, подчеркнув выразительность взгляда тушью и тенями невесомыми, а губы выделив оттенком алого. Помада стойкая, но всегда быстро стирается, тает под жаром поцелуя.
Последний штрих – капля духов, распространяющих едва уловимый аромат Шанель №5.
Я в гостиной на диване сижу, когда поворачивается в замке ключ и дверь открывается тихо. Когда раздаются шаги и светильники в потолок встроенные вспыхивают. Когда наконец-то встречаются глаза твои и мои. Вживую, а не посредством видеосвязи.
Когда расстояние между Лондоном и Нью-Йорком, втиснувшись в пространство комнаты, замирает. Помедлив секунду в изумлении трепещущем, оно схлопывается до тесноты объятий. До уютного тепла близости, растекающегося жидким огнем и пустоту внутри заполняющего.
Потому что я там, где мое сердце.
- С Рождеством, Кай, - шепотом выдыхаю, глядя в твои глаза и видя в них себя.
Руками под распахнутое черное пальто ныряю. По пиджаку ладонями прохожусь до ворота рубашки белой и галстука. Узел подарка своего поправляю аккуратно и улыбаюсь тому, что утро твое с мыслей обо мне начинается.
- Твоя мать на рождественский ужин в особняк пригласила. И как видишь, я почти готова стать твоей Грейс Келли. Только…
Оборачиваюсь к кофейному столу, на коробку с длинными белыми перчатками указывая. Однако отступить не выходит, не отпускаешь и вновь к себе притягиваешь ближе.
- Эльза, давай за город не поедем, - усмехаешься мягко, несомненно, причину вескую отыскав. – Там снег идет.
- Хорошо, - соглашаюсь, ведь больше всего на свете хочу остаться здесь с тобой. Хотя уже забронирован билет обратный.

Я просыпаюсь одна в своей квартире в Нью-Йорке. Встречаю возле окна рассвет двадцать четвертого декабря. И все еще могу успеть на самолет до Лондона. Но…
Это Рождество, которого у нас, мой Бесценный, никогда не было…
_________________

Первый год A-levels, сентябрь

Снежная королева едва ли была бы собой, если б сдерживала манерное высокомерие. Всякий раз, когда девушка открывала рот, ее голос резал холодной надменностью, будто сотни острых ледяных лезвий. Они не оставляли следов на футболке и коже под ней, только фантомные ощущения, которые нивелировал взгляд Эльзы, путешествующий по спине от одного плеча к другому и остановившийся между лопаток. Я видел девушку в отражении стекол книжного шкафа, склонив голову немного на бок так, будто изучал названия коллекционных изданий художественных произведений, выставленных на полке на уровне лица. Пропитанные запахом печатных символов на бумаге книги естественно и близко не могли конкурировать с платиновой блондинкой.
Нечто подобное я предполагал. Не время и место, конечно же, потому что с учетом множества факторов такое под силу было разве что провидцам в сказках, а всего лишь расклад в целом. Смоделировавшее ситуацию воображение предполагало, что Мейтленд в любом случае пришлось бы заговорить с тем, кто, забирая список обсуждаемой литературы, подкинул преподавателю курса идею парных заданий. Мне оставалось только игнорировать Снежную королеву и терпеливо ожидать.
- Милая, если я цитирую роман, то вероятно все-таки достаточно знаком с его содержанием, - довел до сведения тоном, в котором проскальзывала усмешка в ответ на обвинения. - А Кавендиш…, - для поганца припасена индивидуальная программа, но Элизабет знать об этом не следовало, потому, пожав плечами, будто в его отношении не произошло ничего неординарного, озвучил то, во что верили все, - его амнистировали и за находчивость приняли в клуб.
- Я не верю, - Эльза полоснула враждебным холодом, задевая ощутимее, чем ей удавалось ранее. - Ты, если не на все, то на многое способен.
Оценки волновали многих. В особенности тех, кто не собирался в дальнейшем прозябать в каком-нибудь захудалом третьесортном университете, а согласно семейной традиции намеревался получить диплом оксфордского или кембриджского образца. Поэтому каждый оберегал то, что помогало проявить себя. Даже футболисты, которым хватило смелости заговорить со мной о Марке Кавендише, согласились с тем, что на поле он держался достойно и мог принести пользу команде. Парни не хотели упускать кубок и не посмели спорить, приняли решение тренера, обсудившего итоги отбора со мной и Эллиотом. Все эти объяснения тонкой пленкой растеклись по поверхности, но Мейтленд вероятно смотрела глубже, будто бы сквозь слои мутноватой воды видела скрытые на дне мотивы.
Уверен, Снежная королева, сомневаясь и этим подтверждая наличие ума за красивой внешностью, едва ли могла предъявить что-либо. Любые слова о произошедшем в танцевальном классе или последующих событиях не имели никакого веса без доказательств. Однако я все же повернулся, чтобы не просто видеть ее, замершую у двери из черненого дерева изящной фарфоровой статуэткой в платье из пышных воланов, а поймать оттенки эмоций в глазах.
- Почему Скарлетт ты стремишься оправдать, а на меня сразу вешаешь ярлык законченного придурка? – звучало спокойно и расслабленно, с небрежным любопытством, хотя я чувствовал напряжение, нарастающее с каждым шагом, сокращающим расстояние между нами.
- Не ты ли на отказе от двойственности настаивал горячо? – голос Эльзы не утратил ледяной твердости, хотя внимательные карие глаза настороженно отсчитывали тающие метры. Она недоверчиво отступила назад, уткнувшись лопатками в гладкое дерево двустворчатой двери, и пустила в ход резкий повелительный тон. Снежная королева создала вокруг себя зеркальный мир, где требования ее ледяного высочества выполняла стайка фрейлин, но это вовсе не означало, что вся вселенная приняла ее условия. – Не смей ближе подходить, Макнейл.
Попытавшись сохранить дистанцию Мейтленд выставила вперед раскрытую ладонь. Аккуратные ноготки, покрытые светло-розовым, практически прозрачным лаком, чирикнули по ткани рубашки на груди прежде, чем я поймал тонкое запястье и завел наверх. Следом едва успел перехватить другую руку, метнувшуюся в воздух, чтобы поумерить пыл. При желании Элизабет могла бы освободиться из захвата, ведь я не прилагал особых усилий, чтобы удержать ее у двери, и уж точно не собирался оставлять на нежной коже следы от пальцев.
- Иначе что? – спросил с усмешкой, склонившись в облако ее духов так, что кончик носа скользнул от вспыхнувшей негодованием щеки до уха. Аромат пополз в легкие, букетом из ириса, розы и жасмина, на которые ложились сладость ванили и чего-то цитрусового, похожего на бергамот, лимон или апельсин. Как напиток, который смешал Хью, щедро налив алкоголя.
Блондинка качнула головой, отчего светлые пряди упали вперед, обрамляя кукольное лицо, и чуть приподняла подбородок. Выдох, сорвавшийся с приоткрытых губ девушки, коснулся шеи, проник под кожу и ударил по мозгам желанием узнать, действительно ли она выпила «огненный шар». Коктейль предназначался именно Мейтленд, только вот из моих рук бокал она никогда б не приняла. Равно как и сейчас не потянулась бы ко мне сама, в отличие от подруг оставаясь недоступной и неприступной средневековой цитаделью. Однако из уроков истории даже Крак де Шевалье*, выдерживавшая длительные осады и штурмы, стала жертвой хитрого разума.
Освободив одно из запястий, я спустился ладонью по похожей на нежный бархат коже руки и осторожно обнял подбородок Эльзы, подушечкой большого пальца обведя линию вдоль нижней губы. Девушке вполне хватило бы нескольких секунд, чтобы остановить меня презрительным приказным тоном или ударить наотмашь рукой, которую по инерции все еще держала над головой. Но раз уж она ничего не сделала, то у меня вообще не было причин колебаться в миллиметрах от ее рта, так и не сорвав поцелуй.
Касаясь манящих коралловым оттенком губ, я не ожидал сопротивления: все, даже чопорные на публике девчонки, становились наедине куда более порочными и раскованными. Однако Мейтленд вовсе не спешила баловать эго ответным энтузиазмом и скорее просто позволяла целовать, чем еще сильнее заводила. Я прижал Элизабет к черной деревянной поверхности и, сместив пальцы выше, немного надавил на щеки, пытаясь сделать так, чтобы разомкнула губы. Открыла рот, давая возможность углубить поцелуй, почувствовать на ее языке вкус апельсина и получить желаемый отклик.
Каким же кайфом отозвался внутри рваный от нехватки воздуха, жаркий всхлип Эльзы, ее обжигающе холодные пальцы, впившиеся в плечо и растекшаяся по нёбу фруктовая сладость «огненного шара». Это словно самая важная победа, празднуя которую я обнял тонкую талию, затянутую в ярко-желтую ткань платья, и притянул девушку вплотную к себе, буквально заставляя повторять форму тела. Поцелуй Снежной королевы был именно таким, как его описывали в сказке, заставившим мальчика Кая забыть обо всем на свете.
В это же мгновение образовавшийся в комнате вакуум разрушило низкое по частоте пиликанье – будильник мобильного телефона Эльзы.
- Время вышло, милая, - хватая ртом воздух, произнес я тяжелым шепотом.

*крепость в Сирии, одно из самых неприступных укреплений своего времени. Была передана графом Триполи госпитальерам. Выстояла множество осад и военных ударов прежде, чем ее взяли обманом. Султан Сирии и Египта направил в цитадель письмо, в котором граф Триполи якобы повелел защитникам сдаться.

»» 15.02.22 00:34 Обсуждения развития сюжета игры Между прошлым и будущим
_________________

Первый год A-levels, сентябрь

Все однажды происходит впервые.
Я отвечаю на поцелуй того, к кому чувства неоднозначные и противоречивые испытываю. Идея не лучшая и даже гиблая. Потому что, совсем не сопротивляясь властным касаниям губ, ощущаю себя мотыльком, через вселенную летящим на всполохи огненной звезды. И не могу остановиться.
Мозг полностью лишен контроля над принадлежащим ему телом. А сердце темп предательски быстрый выбивает от близости Макнейла, законы гравитации изменяющего так, что к нему тянет здравому смыслу вопреки. Наперекор установкам разума, для которого происходящее неправильно и неразумно.
Однако сейчас мне все равно. И пусть даже целые галактики за спиной взрываются.
- Время вышло, - голос его немного хриплый и медово-ядовитый, как отрава приторная, что в чувства приводит.
Глаза распахиваю, от резкого возвращения в кабинет пошатнувшись, но рука крепкая, все еще талию обхватывающая надежно, в состоянии равновесия удерживает. И первое, на чем взгляд мой фокусируется – радужки, в которых оттенки крошки изумрудной смешаны со стальной стружкой. В них словно искорки вспыхивают и гаснут.
Надо же, настолько глубокий цвет глаз.
Взгляд ниже крадется, ко рту, который, если поцелуем жарким не опаляет, то в насмешке кривится едва напряженными линиями ломаными. Края их настолько острые, что губы чувствительные все еще покалывает.
Не так, как раньше. Совсем не так. В его действиях больше уверенности, грубости и развязности.
Избавляюсь от захвата, запястье с мягкой настойчивостью удерживавшего вверху, и шею Макнейла обвиваю, подушечки пальцев обжигая температурой кожи. Кажется, будто внутри у него вместо сердца реактор тепловую энергию вырабатывает. Чувствую горячие прикосновения ладоней, по спине скользящих, сжимающих талию, и, прильнув ближе, снова целую с сумасшествием жадным и торопливым.
Ведь секунды эти у мелодии будильника украдены. Оправданы несколькими коктейлями алкогольными и любопытством из-под контроля вышедшим.
Да что же в тебе, Кай Макнейл, такого? Отчего физика элементарная вокруг тебя сбоит, превращая в центр притяжения? Почему объятиям твоим противиться я не в состоянии, глупышке Анабель и одному только проведению известно скольким еще девицам уподобляясь?
И в этот момент кусочек головоломки становится на место. Казанова ведет себя так, будто с очередной игрушкой развлекается и триумфом очевидным наслаждается. Как же мерзко и унизительно.
Музыка обрывается нотой пронзительной, громкой.
Прикусив нижнюю губу Макнейла, разрываю поцелуй со вкусом виски и отстраняюсь. Ощущаю отсутствие, накатившее волной холода острого. Отвратительного до дрожи, но необходимого для того, чтоб собраться после безумия.
- Твое, - дыхания поверхностного хватает только на одно слово, поэтому повторяю, на местоимении вновь акцентируя. – Твое время вышло – и я не впечатлена. Поэтому не смей о поцелуе этом кому-либо говорить, а лучше вообще забудь.
- Ты мне угрожаешь? – в вопросе ленивая, томная мягкость и больше ничего.
Макнейл на меня, как на забаву прелестную, смотрит и усмехается криво. Все еще хозяином ситуации себя считает и всерьез совсем не воспринимает. Словно не помнит уже, кем титул «Снежная королева», по школе гуляющий шепотом, придуман.
- С высоты больнее падать, - мой голос оборачивается шелком прохладным и нежным. Но даже лентой шелковой можно задушить. – Это готовишь для Кавендиша. А ведь тоже разбиться можешь.
С выполнением задания, на ярком желтом листке написанного, больше нет причин в кабинете оставаться. Скорее даже неуместно. Поэтому поворачиваюсь спиной к Макнейлу, открываю дверь и возвращаюсь на вечеринку, где игра продолжается.

- Я все, - Луиза конспекты в стопку собирает. – Ждать тебя, дорогая?
Понедельник. Библиотека в тишине, которую изредка шелест страниц нарушает и монотонный звук механизма, в движение приводящего стрелки часов. Они шесть ударов отбивают и замолкают.
По традиции стол в центре ряда возле окон занимаем я, Лу и Бель. Иногда присоединяются девушки из балетного класса, или те, кто лично приглашение получает. Это условие, как ни странно, работает, и место всегда свободно нас.
- Не стоит, - на стопку книг еще не просмотренных взгляд обреченный бросаю, - встретимся позже.
- Эльза, милая, - подруга ко мне придвигается, - ты уже пятнадцать минут на оглавление смотришь. То, что тебя беспокоит, связано с Макнейлом, верно?
В точку, дорогая.
Еще на вечеринке подруги интересуются лидером футбольного клуба, точнее четвертью часа в его обществе. Не удивительно, ведь две трети девушек в школе мечтают оказаться на моем месте наедине с ним. Однако зная, что фантазии Анабель и Луизы способны из ничего роман века создать, ограничиваюсь формулировкой небрежной «просто разговор ни о чем».
Хорошо бы себя тоже в этом убедить и больше не возвращаться в тот вечер.
- Симпатии непостоянной, как ветер, Бель быстрее поменяются, чем он ей сердце разобьет, - она, отсутствие ответа расценивает, как согласия знак, и продолжает. – Не волнуйся понапрасну.
Луиза мысли не читает, поэтому не понимает, настолько в предположениях своих от истины далека.
- Все проходит и это пройдет, - произношу, будто бы соглашаясь, и вновь над учебным пособием по истории средневековья склоняюсь, материалы для будущего доклада о крепостях крестоносцев на востоке отбирая безуспешно.
Макнейл снова в моей голове, не давая ни одной строчке учебника, оформиться во что-то более серьезное, чем просто букв набор. И даже в мыслях он весь такой… Макнейл.
Любопытно, как ему удается вне поля сплоченности добиться от футболистов. Они своего капитана поддерживают всегда. Когда тот травлю какого-либо ученика, Кавендиша, к примеру, организовывает, а после в команду футбольную принимает, будто бы сама отходчивость и незлопамятность.
На самом деле Кай просто так ничего не делает. Он не отпускает и не забывает, наоборот всё в свою изощренную паутину вплетает. Действует ли на эмоциях импульсивно и азартно или исходя из холодного, несколько раз тщательно выверенного расчета, но так или иначе получает то, что хочет.
Со мной Макнейл тоже играет. Другого объяснения всем случайностям неслучайным между нами не нахожу.
- «История крестовых походов», - на раздавшийся рядом голос голову поднимаю и перед собой вижу Марка Кавендиша. – Библиотекарь сказала, что единственное издание у тебя.
- Вторая синяя обложка снизу, - на книги, сложенные аккуратно на краю стола, указываю. – Она мне нужна еще, - идея, как свет, вспыхнувший в темноте кромешной. – Если сегодня у тебя нет компании, можешь сесть за мой стол.
_________________

Первый год A-levels, сентябрь

- Наверните еще два круга по стадиону, - распорядился я, приподняв голову, когда парни пробегали мимо, и вернулся в исходное положение, растянувшись на узкой скамейке.
Неизвестно, кто придумал поставить в расписании тренировку на утро понедельника, но он определенно знал толк в извращениях. Футболисты хором невпопад заныли, что готовы на месте развалиться на запчасти, но продолжили наматывать метры по внешнему кольцу поля. От коллектива отпочковался только Эллиот, который, сбросив скорость до прогулочного шага, двинулся к трибуне. Он спихнул с сидения мои ноги, глухо ударившиеся подошвами кроссовок о пол, и устало рухнул на освободившееся место. В каждом действии друга отчетливо сквозило пассивное недовольство, направленное понятно на кого.
- Говори уже, - я нарушил затянувшуюся тишину, мысленно прикидывая, что такого, явно достойного осуждения, мог натворить за выходные, проведенные вне стен учебного заведения. На ум ничего не приходило, потому что все планы на уикенд пришлось отменить и сопровождать деда, приехавшего в Лондон по делам.
- Зачем на вечеринке ты напоил Эльзу? – вопрос Чеза прозвучал резковато для обычного любопытства и, в общем-то, неожиданно для меня.
По правде, насыщенные выходные в обществе великого Уильяма Макнейла оттеснили на окраину памяти пятничный междусобойчик Джеммы. Единственным фрагментом, сохранившимся ярко и четко, до эмоций и ощущений, остался промежуток в четверть часа в одной комнате со Снежной королевой. Этот диалог и минуты рядом с Мейтленд были достаточно увлекательными, чтобы, как она того требовала, забыть и не вспоминать.
- Не понимаю, о чем ты, - я и бровью не повел, отвечая с невозмутимостью и безмятежностью продвинутого буддиста. – Она забрала бокал из твоих рук.
- Нет, понимаешь, Кай, - едко процедил Эллиот. Он, будучи самым близким другом, слишком хорошо просекал некоторые моменты, поэтому откосить ожидаемо не вышло. – Мне не нравится быть частью твоих игр с Элизабет.
- Сам же сказал, что не запал на Снежную королеву, - напомнил я, заложив руку за голову и посмотрев через черные солнцезащитные очки на профиль Честера. Судя по всему, он наблюдал за футболистами, которые, обогнув стадион, вышли на заключительный круг.
- А ты? – спросил Чез и повернул голову, поймав меня своим полным серьезности взглядом.
Он никогда не испытывал трудностей в составлении элементарных причинно-следственных связей и вполне мог самостоятельно дойти до верных выводов. Я определенно не тратил бы время и фантазию на Мейтленд просто так. Все было из настолько очевидного интереса, что хотелось закатить глаза, скрытые темными стеклами авиаторов, и запустить в друга чем-нибудь относительно увесистым, чтоб не выносил мозг. Рука уже нашла под скамейкой пластиковую бутылку на треть заполненную водой, но Хью очень своевременно перетянул внимание на себя.
- Я хочу пригласить Луизу на свидание, - произнес он, ловко подрезав минералку, которой я мысленно целился в лоб надоедливому Эллиоту. – Что думаете на счет «Лондонского глаза»?
- Леди Лу нравится толкаться среди туристов? – протянул с сомнением, подняв очки на лоб.
- Помоги ему, Кай, - фыркнул Чез и, перехватив уже открытую бутылку, сделал несколько глотков.
- Чтобы быть третьим в отношениях? – не успел закончить насмешливую фразу, как скамейка подо мной слегка пошатнулась от пинка Хью. Совсем он крышей поехал из-за этой девицы. – Не истери, шучу я, - миролюбиво поднял руки, чтобы футболист прекратил раскачивать мое лежбище и нервную систему до кучи. – Помнишь кинотеатр, где мы смотрели «Железного человека»? Там еще напротив ресторан средиземноморской кухни, куда не попасть без записи на две недели вперед. Попробую на имя деда заказать вам столик на вечер субботы.

Понедельник казался значительно короче обычного. Минуты бежали вперед так быстро, словно состояли не из шестидесяти секунд, а максимум из сорока. Бросив взгляд на часы, которые естественно не лгали, ведь качество швейцарского бренда обязывало, я убедился в том, что успевал еще зайти в библиотеку до закрытия, чтобы обменять уже изученные книги на новую дополнительную литературу.
Время близилось к ужину, поэтому помещение с рядами книжных полок под высоким потолком практически опустело. Свободно ориентируясь в лабиринте стеллажей, я выбрал нужные учебные пособия и направился к стойке регистрации. Когда сотрудница библиотеки с пучком седых волос как робот, настроенный на черепашью скорость, заполняла формуляр, со стороны читального зала донесся знакомый голос. Разбить шепот на слова не вышло, однако вне всяких сомнений он принадлежал Элизабет.
В библиотеке имелось несколько зон, предназначенных для чтения книг и выполнения заданий. Снежная королева вместе со своими ближайшими фрейлинами всегда занимала один и тот же стол возле вертикальных витражных окон, поэтому найти ее было легко. Только в этот раз компанию девушке составляли не подруги, а какого-то черта Марк Кавендиш. Будто ему места свободного больше не нашлось.
Платиновая блондинка, наклонившись над столешницей и перекинув блестящие волосы на одну сторону, что-то показывала на страницах атласа, который лежал раскрытым перед Кавендишем. Похоже, он кивал головой, как китайский болванчик, скорее всего специально прикинувшись тупым, чтобы обратить на себя внимание Мейтленд. Я был уверен, что такой план никогда не увенчался б успехом, ведь эта девушка не могла настолько увлекаться благотворительностью, чтобы всерьез заниматься убогими. Однако, несмотря на логические доводы, Элизабет вовсе не выглядела образцом высокомерного равнодушия, когда закончила монолог и улыбнулась ему.
- Нам надо поговорить, - ноги принесли к столу быстрее, чем я успел разобраться в собственных эмоциях и определиться в том, чего именно сейчас хотел от Эльзы. Скорее всего, забрать себе это выражение лица с приподнятыми вверх уголками губ, которое исчезло как мираж, когда она подняла на меня полные недоумения глаза, словно не ожидала увидеть в библиотеке. Конечно, это ведь не одно из самых популярных мест учебного заведения. – Кавендиш, сдвинься, - распорядился следом, - а лучше исчезни.
- Вообще-то меня пригласили, - недовольным тоном пробурчал Марк Кавендиш и тем самым как бы невзначай похвастал тем, что он тут неспроста, но послушно сместился в угол. Хотя лучше бы без комментариев собрал барахло и отвалил, не наживая еще больше проблем на свою задницу.
- Говори, - на грани шепота произнесла Мейтленд, в ожидании изогнула идеально очерченную бровь, а мгновение спустя, когда я опустился на стул напротив нее, кофейно-карие омуты обдали волной возмущенного холода. – Макнейл, я за мой стол садиться тебе не разрешала.
Не могла же Снежная королева всерьез надеяться на то, что мне нужно было ее позволение. Хотя Кавендиш, судя по тихому смешку, верил в эту фантастику и не собирался убираться из библиотеки, потому что получил приглашение, как пудель сахарную косточку. Он раздражал, но не настолько, чтобы марать руки и тем самым отвлекаться от девушки.
Глядя Эльзе в глаза, я потянулся вперед, хоть преграда из прочного орехового дерева не позволяла сократить расстояние до оптимального минимума и вторгнуться в зону личного пространства. Но это препятствие на пути отнюдь не мешало спуститься взглядом к ее губам естественного персикового цвета и многозначительно задержаться на них. Мягкие линии дрогнули, когда Мейтленд определила, куда направлен взор.
- При нем? – уточнил я, усилием воли заставив себя вернуться к глазам девушки, и хищно усмехнулся, практически заставив ее поступить так, как хотелось мне.
- Марк, нам с Макнейлом кое о чем побеседовать надо, - Элизабет сдалась, но произнесла фразу столь непринужденно, подчеркнув интонацией имя, будто самостоятельно приняла решение. Она смотрела на Кавендиша, поднявшегося на ноги и принявшегося собирать учебные пособия, и только, когда он скрылся из виду за стеллажом с книгами, вернула свое внимание мне. – Значение глагола «забывать» тебе не известно? На той вечеринке…
- Я хотел обсудить эссе, - не дав девушке закончить фразу, солгал так естественно, будто задание по мировой литературе действительно было важным поводом. Нет, когда-то его определенно пришлось бы сделать и сдать, но мне не хотелось расписываться в собственной импульсивности, толкнувшей любым способом разбить их тандем. – Однако раз уж речь о вечеринке зашла не с моей подачи, то позволю себе любопытство. Скажи, королева Эльза, - голос упал до интимного шепота, в котором понравилось звучание ее имени, - ты вспоминала о нем?
Признаваться всегда сложно, поэтому я не ждал открытости и честности от Мейтленд. Не тогда, когда провоцировал ее закутаться, словно в прочную титановую броню с серебристым отливом, в непроницаемо холодный образ Снежной королевы. Однако, мысленно предсказав самую логичную модель поведения, все равно как порядочный маньячина ловил каждое изменение: вспышку в бездонных карих глазах, едва заметно приоткрывшиеся на выдохе губы, намек на румянец на алебастрово-бледной коже. Определенно впервые девушке удавалось так прочно завладеть вниманием, хотя, услышав недавно подобную формулировку из уст Эллиота, я постучал пальцем у виска.
- О чем? О самом вопиющем за всю жизнь хамстве, наглости и грубости? – хмыкнула она, откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди. – Что тебе, Макнейл, нужно? Тоже в субботу на свидание позовешь? – последний вопрос сорвался на язвительный тон. Похоже, девчачье радио работало со скоростью звука, и Элизабет уже знала, отшила ли ее подруга Хью.
- Значит, ты не впечатлена поцелуем настолько, что возмущена, - чуть склонил голову на бок и улыбнулся, как ребенок, обнаруживший под рождественской елью среди подарков то, о чем мечтал. Нет, конечно же, в перспективе я хотел намного больше – всю Снежную королеву, но даже маленькая победа имела сладковатый привкус апельсина, как и ее губы тогда. - Что же касается свидания, то нет. Сейчас не согласишься, но обещаю, я обязательно добьюсь положительного ответа, потому что ты мне нравишься.

»» 08.03.22 11:39 Обсуждения развития сюжета игры Между прошлым и будущим
_________________

Прошлое, которое покрыто мраком))

Моя жизнь никогда не будет прежней. Даже в мыслях не было, что меня (бьёт по груди кулаком) законопослушного гражданина (честные глаза) могут арестовать за сотрудничество с террористами. После началось такое... Но обо всём по порядку.
Мысленно прощаюсь с дождливым и тусклым Лондоном, с улыбкой на лице. Стоило закрыть глаза, я представлял себя на золотистом пляже, в окружении горячих цыпочек, жамкающего их мягкие булочки. От натуральности представления, пришлось стыдливо прикрывать пах бейсболкой, дабы не смущать бабулю в соседнем кресле.
Вдруг подумает, что у меня встал на неё, вернее от цвета огненных волос, где лучи солнца играли бликами.
Я долго копил на эту поездку. Чтобы осуществить мечту, работал на двух работах, плюс участвовал на нелегальных гонках, рискуя жизнью и деньгами, которые вкладывал туда.
Мог конечно спросит бабла у отчима, но мать меня самостоятельным. Он конечно охотно бы дал мне необходимую сумму, просто я не хотел быть в долгу перед ним.
Вообще, я был горд собой, что смог провернуть такое. Ловлю кайф, сродни затяжкой отборной травки, когда представляю все приключения, что меня ждут в Рио.
Приятным бонусом будет Карнавал, который начнется как раз в ближайшие дни. Друг по стриму обещал устроить незабываемые, запоминающие каникулы с такой культурной программой, что я не захочу уезжать. Усмехнулся и перевел взгляд на иллюминатор, пушистые облака плыли мимо, похожие на сахарную вату.
Бескрайние просторы, в которые хочется нырнуть. Не заметил, как задремал.
Проснулся от того, что бабка возмущалась, почему ей не могут принести мартини с оливкой. С сочувствием посмотрел на красотку, пытавшуюся детально и доступно объяснить, что это не бизнес-класс. Включив гаджет, посмотрел на время. Лететь осталось всего ничего, а значит, до осуществления мечты остались считанные часы.
Я не мог предположить, что высадившись в аэропорту Галеан и забрав свой багаж, случайно столкнусь с одним чуваком и попаду в криминальную историю.
Помните про законопослушного гражданина? Незаконные гонки не в счёт - это так, детские шалости.
Вот обвинения в терроризме на международном уровне - это очень серьёзно. Когда меня доставили в отделение местной полиции и разместили в допросной, первое, что пришло в голову - это розыгрыш! Я долго не мог поверить в происходящее и на полном серьёзе думал, что надо мной хорошенько подшутили. Сам любил прикалываться, но время шло и никто не сознавался в розыгрыше. Я развлекался и развлекал как мог. Знал, что за мной наблюдают, в многих сериалах про крутых копов есть такие зеркала.
И как в тех самых сериалах со мной провели все необходимые процедуры, но чем больше проходило времени, тем яснее становилось, что всё на самом деле серьёзно.
Вот тогда меня накрыл страх неизвестности!
Я сыканул, услышав в чём меня обвиняют, но пытался шутить и не показывать страха. «Семья не должна об этом знать» первая мысль, пришедшая в голову, после того озвучили обвинения. Но я не спешил говорить вслух свою просьбу, решил дождаться окончательного вердикта.
На мои каникулы положили огромный ***.
Я потерял счёт времени. Не знал день сейчас или ночь. Приспособился спать сидя на стуле, хотя тело просило пощады и мягкой кровати. Выбирать не приходилось, условия здесь не как в лучших отелях мира. Спустя время, копы снова решили разбавить моё одиночество. Страх прошёл, я принял ситуацию и свыкнулся со своей участью.
Ждал, что же скажут. Слушал и пытался дерзить. Предложение агента о цветах на могилке я встретил с ухмылкой.
Жить хотелось очень сильно, но в ходе последних событий я волновался за свою семью. Если у террористов обширная сеть, то им не составит труда отыскать их в Шотландии и начать шантажировать.
— У меня условия, - я с ухмылкой посмотрел на вытянувшиеся лица. Да, я не в том положении, чтобы выдвигать их, но они у меня были. - Хочу быть уверенным, что моя семья будет в безопасности. Можете организовать? И ещё одна (пауза) Я всё же хочу пожамкать горячих цыпочек, хотя бы два дня на это выделите. А теперь вещайте, что от меня требуется.

»» 08.03.22 15:27 Обсуждения развития сюжета игры Между прошлым и будущим
_________________

Нью-Йорк, октябрь полтора года назад

Воздух куполообразного vip-зала, выбранного под мероприятие, букетом ароматов наполнен. Белые цветочные композиции из нежных орхидей и лилий с полупрозрачными лепесткамисплетены с разнообразием элитных духов и одеколонов. Гости в теплом желтоватом свете наборных люстр движутся морем шелка и бархата, мерцанием драгоценных камней и блеском запонок на манжетах мужских костюмов.
На мне платье из шелковой ткани с жемчужным переливом длиною в пол. Оно по замыслу дизайнера именитого, над индивидуальным заказом работавшего немало, дополнено шлейфом, напоминая королевский наряд.
Только тиары в волосах нет. Ее заменяет помолвочное кольцо из платины с бриллиантом огранки «принцесса» в центре ряда камней. И сегодня оно на публике впервые.
В завтрашней прессе для новости о предстоящей свадьбе уже место зарезервировано. Информация разлетается за пределы зала для торжеств, словно на крыльях ветра. В точности как намечено.
Музыка приглашенного септета живыми, негромкими аккордами над головами проплывает. На нее ложатся беседы, из темы в тему перетекающие плавно, смешки заливистые и шепот сплетен. Без них никуда в мире роскоши, столь любимом всеми, но доступном единицам.
Все мы здесь – статус, деньги и власть. Незначительных людей нет.
Между гостями тенями в черно-белой форме лавируют официанты с легкими закусками и шампанским. Благоухание игристого карамельно-сладкими и фруктовыми мотивами раскрываетсяв хрустальных бокалах. Они со звоном тихим соприкасаются после речи жениха.
- Примите поздравления мои! – возглас с радостью фальшивой и взгляд, на левую руку направленный.
Невысокая брюнетка в миниатюрном лазурном бархате со стразами кольцо помолвочное разглядывает придирчиво, будто изъян найти жаждет в нем. Или во мне, как выборе человека ей, пассии бывшей, небезразличного.
Этот коктейль из досады и едва скрываемой неприязни мне понятен. Ведь такого мужчину, как Дэниел, невозможно отпустить.
- Когда событие предполагается? – вопрос благодушие и официальную любезность источает.
- Мы еще не планировали дату свадьбы, милая, - улыбаюсь приторно, обращение, как мед, на языке перекатывая, и после вздоха притворно тяжелого продолжаю, - графики согласовать не так уж просто нам.
Это правда. Мне предстоит поездка за океан, выход на сцену «Ла Скала» и «Ковент-Гарден». А Дэниелу – закончить обязательства по сделке в Лос-Анджелесе, где еженедельно четыре из семи дней проводит.
Однако две жизни к общему знаменателю привести можно. При наличии желания обеих сторон, естественно.
- Ты сегодня великолепна, Элизабет, - на комплимент жениха, украдкой шепотом на ухо произнесенный, с улыбкой отвечаю и под руку с ним на балкон выхожу.
Фейерверки в небо космически-чернильное над городом взмывают и взрываются, как расширяющаяся сверкающая вселенная. Остроконечные цветные звезды горят несколько ярких мгновений в ночи. И растворяются, освобождая пространство для новых миров. Это всегда невероятно красиво.
Октябрьская свежесть кожи едва коснуться успевает, когда на плечи опускается тяжесть пиджака, заботой и уютом окутывает. Вместо салюта, над высотками из железобетона и стекла громыхающего, Дэниел смотрит на меня. Поворачиваю голову и вижу его глаза, искренне сияющие обожанием.
Влюблен и счастлив.
И я завидую тому, как он целиком и полностью в эйфории своих эмоций тонет.
Мое сердце рядом с Дэниелом стучит спокойно. И этот аргумент важнейший среди множества доводов разумных, чтоб его предложение, свежим апрельским вечером сделанное, принять.
Гости отбывают после полуночи, отметив на прощанье, как превосходно организовано мероприятие. Это талант, привитый множеством светских раутов, куда более чопорных и закостенелых в правилах своих. Поэтому для меня сложного ничего нет в том, чтоб в роли хозяйки масштабного торжества выступать и, дивой блистая на публике, общаться со множеством гостей самых разных настроений и характеров.
Сегодняшнее торжество совершенно во всем.
Доказательством этому служат даже фотографии, сделанные папарацци. Они караулят у парадного крыльца, чтобы информацию дополнить снимками пары. И необходимое им я даю, на пару вспышек на ступенях останавливаюсь. На Дэниела из-под ресниц взгляд черты лица ласкающий бросаю, словно разделяю его эмоции: влюбленность и счастье.
- Отвези меня домой, - прошу, на сидение из кожи опустившись, от любопытных глаз скрывшись за тонированными стеклами черного автомобиля.
- Остаться у меня не хочешь? – обида в голосе жениха такая мальчишеская, будто он подросток трепетный, а не мужчина в возрасте Христа.
- Дэниел, - усталость на себя маской надеваю и к его руке тянусь, немного выше запястья материала пиджака касаясь, - отдохнуть хочу. Рано утром репетиция.
В потоке транспорта по улицам машина петляет вертко, добирается до Бродвея, по касательной цепляющего срезанный угол Центрального парка. И я, Дэниела в щеку поцеловав на прощание, из салона выхожу.
Холл с консьержем вышколенным, ровно по струнке вытянутым. Скоростной лифт на нужный этаж взлетающий и открывающийся с мелодичным звуком. И, наконец-то, квартира тихая, темная, пустая.
Прохожу в спальню, каблуками высокими по полу отстукивая, и поперек кровати на мягкое покрывало ложусь. Платье вечернее в складки сминается, из уложенной волосок к волоску наверх прически пряди выбиваются, делая ее небрежной, неаккуратной, но мне все равно. Завершен этот долгий, ответственный день. Этот идеальный день помолвки.
Бегущую строку на внешнем экране лавандового флипа читаю: Спокойной ночи, Элизабет. Я люблю тебя.
И я тебя – пишу в ответ на сообщение Дэниела.
И я тебя – нет такого чувства. Потому что лучше замерзнуть, чем сгореть.

»» 08.03.22 18:54 Обсуждения развития сюжета игры Между прошлым и будущим
_________________

Первый год A-levels, сентябрь

- Нравлюсь? – повторяю растерянно немного, не уверенная, что слышу правильно.
Удивляет не наличие симпатии со стороны Кая, а то, как он говорит об этом – тягучим, как мед в сотах тоном, ставит в известность. Поразительная самоуверенность, которая все еще обескураживает. Хотя уже стоило бы привыкнуть.
Почему-то даже в голову не приходит явный интерес Макнейла к персоне моей интерпретировать подобным образом. Хотя, глядя через призму логики здравой, кто, если не я? Уж точно не докучливая Анабель. И не глупышка Джемма, потому что такими вообще не увлекаются всерьез при наличии мозга, которым Кай не обделен.
Я всегда честна с собой. И в состоянии признать правду: проявление его внимания неприятным не назову. Скорее лестным, но совершенно не нужным, лишним. Как поцелуй, о котором, ни слова не проронив, хитрый Кай способ напомнить находит. Это как пригоршню пороха в тлеющий костер бросить. И ожидать химической реакции.
В ответ на флэшбек что-то внутри на уровне груди теплом отзывается. Ворочается, задевая нервы жаром еще не пораженные. Не обуглившиеся полностью в тот вечер.
- Это нормально, Макнейл, - мне все еще по силам ответить достойно, со сдержанной холодностью, куда добавлена капля снисходительной утомленности от ухажеров. – Я всем нравлюсь.
В утверждении этом нет ни капли лжи и кичливости. Мне незачем в доказательствах очевидного рассыпаться. Поэтому лишь плечами пожимаю равнодушно, волосы мешающие назад перебросив. И взгляд устремляю на белые страницы печатной латиницы.
Однако не получается, от Макнейла отгородившись книгой, сосредоточиться на строчках из букв. Они в темные полосы сливаются, потому что все органы чувств на парня направлены. Он волнует меня, одним только присутствием кровь по жилам быстрее бежать заставляет.
- Но я не все, - говорит, как факт неоспоримый, ни толики сомнений не допуская. И плечами пожимает, словно не понимает, как это можно игнорировать.
Кай в собственное превосходство верит, как древние греки в пантеон олимпийских богов, храмы для них выстраивая и жертвенные ритуалы совершая. В святилище Кая Макнейла должна быть величественная статуя из золота высшей пробы для самолюбования и поклонения простых смертных.
Знакомая мне религия. В отношении себя я тоже в это верю безоговорочно. Всегда.
Кажется, не получив желаемого, Макнейл уходить не собирается. Смотрит внимательно, взглядом блуждающим скользит от светлой макушки вниз к блузке белой на плечах, а оттуда по шелковым рукавам до ладоней и задерживается на маникюре нежно-розовом с белым под фрэнч. Ждет.
Не нужно глаз от печатных страниц отрывать, чтобы убедиться в этом. Но приходится в руки себя взять. И пыл Кая немного остудить.
- Давай кое-что проясним, - вздохнув будто бы устало и справочник с материалами по средневековой истории захлопнув, бочку меда его фантазий ложкой дегтя разбавляю. – Я на свидание с тобой пойти соглашусь не раньше, чем солнце взорвется.
Всякий раз, когда о Кае размышляю, я прихожу к полнейшему сумбуру. Словно он моим отражением зеркальным является, вроде бы идентичным во всем, но перевернутым и от того противоположным. Иногда понятным, а порой для разума моего абсолютно непостижимым.
Это сводит с ума, не позволяет определиться в том, хочу ли внимания Макнейла или нет. Я уверена, что способна пережить отсутствие проявлений его интереса. Однако зачем отказываться от того, что приятно, в общем-то.
- Значит романтика кромешного космического мрака? – голос смешлив и беспечен, а в глазах вокруг зеленого костра черти самбу танцую. Макнейл тянется к книге, переворачивает и читает на темно-синей обложке написанное название «История крестовых походов». – Наши вкусы схожи не только по части «Унесенных ветром».
Намереваясь ответить, воздух глубоко в легкие на вдохе набираю.
Сначала сказать тоном менторским хочу, что еще до наступления темноты звезда начнет увеличиться в размерах, все больше неба занимая, и взорвется, планету мгновенно уничтожив. Таков ее жизненный цикл. Все живое погибнет раньше, поэтому богатому воображению Кая здесь места нет.
После о книге по истории. О том, что из анализа крестовых походов против сельджуков, оправданных религиозными побуждениями, очевидно, что средневековые войны сводятся к борьбе за власть и ресурсы. Прямо как конфликт между Макнейлом и Кавендишем.
И как в описанной в «Унесенных ветром» войне между северными и южными штатами.
А потом предположение приходит: эссе по роману всего лишь предлог. Каю все равно, о чем беседы вести. Лишь бы ответы получать и диалогом присутствие свое рядом со мной оправдывать.
Я права, Макнейл? Вопрос, который не задаю, потому что Кай Макнейл в ущерб себе не отвечает, насколько помнится мне, никогда.
- Не схожи вкусы, - головой качаю, - ты уверен, что Маргарет Митчелл создавала героиню из недостатков полностью состоящую, чтобы ее осуждали вместо сопереживания.
- Кого заботит стороннее мнение? Думаешь, Скарлетт было дело до молвы, когда для спасения Тары от продажи с молотка она Ретту себя предложила любовницей? Или когда вела бизнес с янки? Когда не скрывала своего отношения к Уилксу? – Кай, монолог продолжая, на ноги поднимается, стол обходит и склоняется надо мной. – Попробуй когда-нибудь без оглядки на окружающих действовать в своих интересах.
Его дыхание жаром шеи касается, отчего сгладываю нервно. Шумно и немного возбужденно. И голову поворачиваю, ощущая изменение сил притяжения, вызванное его близостью.
- Интересное мнение о персонаже. Я обдумаю, как его в эссе подать, - не окрашивая тон никакими эмоциями, по-деловому сдержанно произношу, что дается трудно, когда Макнейл рядом со мной.

- Не говори только, милая, что отказала ему, - Анабель, из уст Луизы о свидании услышав, вздыхает ванильно. – Разделим футболистов: тебе – Хью, а Эльзе… Кстати, тебя сегодня с Марком в библиотеке видели. Или симпатичнее Честера находишь?
Хорошо, что не с Макнейлом, иначе трагедии не избежать. Начнет плакаться, что зря так рано из читального зала ушла.
Анабель взглядом в меня стреляет, потому что не может никак тайну беседы с Кавендишем выпытать. А воображение ее всегда работает в одном, известном хорошо направлении. С такой фантазией только романы писать, глуповатые и пошлые.
Нет у меня желания обсуждать с подругами Марка Кавендиша. Пересказывать беседу с ним. Это все не их дело.
- Никто из предложенных, - волосы в косу заплетая, плечами пожимаю безразлично и тему перевожу, к Лу обращаясь снова. – Что же, дорогая, твой снобизм аристократический думает?
- Что репутации леди превыше всего, ведь слухи ходят, что семья Хью связана с теневым бизнесом, - девушка, перед зеркалом примеряющая костюм твидовый от ее любимого бренда, на вопрос отвечает задумчиво. – Я достойна аристократа, наследующего титул и поместье.
- А я бы без раздумий согласилась, пригласи меня на свидание Кай, - в голосе Анабель, тканевую увлажняющую маску на лице разглаживающей, интонации мечтательные прорезаются.
Оброненная Бель фраза для меня как триггер. Пальцы, переплетающие проворно платиновые локоны в косу, в незавершенной прическе замирают. Я смотрю на подругу, реальность искусственную моделируя, где она, не без вмешательства магии любовного приворота, встречается с Макнейлом.
В том мире ей предназначен тот самый взгляд, полный хитрого зеленого пламени, что воздух плавит до состояния вязкой субстанции, и будто бы раздевает медленно. Те прикосновения, вслед за которыми мурашки покалываниями по спине бегут. И движения рук, обвивающих талию, когда теснее к своему сильному и горячему телу прижимает прежде, чем до головокружения целовать.
Целовать ее – Анабель. Не меня.
Представляю себе это параллельное измерение. Погружаюсь в него, словно в холодную воду. И вдруг осознаю… Меня это абсолютно не устраивает.
- Ты не будешь встречаться с Макнейлом, - вырывается резко, с раздраженностью беспомощной, ощущением потери.
Себе хочу его. Прочную, как железобетонные блоки, невозмутимость. Острый, по грани тонкого лезвия флирт. Игру многозначительных взглядов, слов и формулировок двусмысленных, жестов, вызывающих ответную реакцию. И характеров.
- Почему? – Бель шепчет робко. И, кажется, съеживается немного, словно чувствует холод пронзительный,
изменивший до колючих арктических значений температуру в спальне.
- Потому что я так сказала, - возвращаюсь к спокойному тону, но ответом ничего ей не объясняю.
_________________

Кейт Картер. Воспоминания))

Облокотившись о капот полицейского автомобиля, наблюдаю за профессиональными и точными движениями офицера Картер, пока она скручивает изрядно подвыпившего паренька и надевает наручники. По большей части, взгляд то и дело останавливается на заднице, обтянутой узкими брюками. Я получаю эстетическое удовольствие, глядя на накаченную, упругую пятую точку офицера. И делаю это пока есть возможность, а не то суровая Картер может дать хорошую затрещину. Проверял лично. Стоит ли говорить, что мы встречаемся с ней и её напарником не впервые? А через пару таких встреч, можно уже по-свойски относиться друг к другу и приглашать жахнуть пивка в баре, находящимся недалеко от полицейского участка. Улыбаюсь своим мыслям и продолжаю это делать, когда ко мне подходит Картер.
— Смешно Маккензи? Я посмотрю, как ты будешь смеяться в участке в следующий раз.
— Ради вас офицер, я готов делать это чаще.
Выпрямляюсь, по-прежнему улыбаясь. У меня преимущество в росте и огромное самомнение, а ещё обаяние, от которых даже самые крепкие орешки тают. Но не Картер. Она кремень, Снежная королева, на лице которой не дрогнет ни один мускул. Только скептически поднимается одна бровь, тем самым бросая мне вызов, мол, что дальше. Ну, а дальше, как обычно, ничего. Радует, что я здесь сегодня с друзьями чисто мимо проходили в клуб, когда завязалась драка. Мы попытались разнять дерущихся, пока не приехала наша доблестная полиция.
— Считай, что я оценила. Радуйся, что не тебя сегодня забирают.
— Я так радуюсь, что прямо сейчас станцую и спою на радостях.
Дурачиться я умею, и делаю это с удовольствием. А кто не знает знаменитого поп-короля мира? Я уверен, знают многие. Он жив, пусть давно нет в мире живых. Его песни вне времени. Путаясь в словах, начинаю петь первые строчки «It's close to midnight and something evil's lurking in the dark». Пением я не могу похвастаться. Получается, сразу говорю, плохо, но танец я знаю на 5+. Мы в детстве тащились по Майклу и по клипу. Разучивали танец из «Триллера». Но походу мои дрыгания и пение не очень-то впечатляли офицера Картер.
— Маккензи, тебя тоже забрать в участок? Посидишь, может думать начнёшь?
— Неее, я в клуб, к вам ещё успею. Ну если соскучишься, Картер, я всегда к твоим услугам, могу устроить быструю встречу.
Хмыкнув, она садится в салон, автомобиль отъезжает. Мы с пацанами проводив и немного постояв, двинулись к клубу.

Вот кто бы мог подумать, что наша новая встреча с Картер будет такой быстрой? Не иначе как небесная канцелярия решила так.
Был будний день, ничего не предвещало беды (встречи). Очередной ночной заезд закончился облавой. Кто-то стуканул заранее, потому что создалось ощущение, что бобби приехали быстро, будто сидели и ждали, когда им позвонят. Получилось так, что меня поймали, к моей радости. И к радости Картер.
— Офицер Картер, какая приятная встреча.
— Я бы с этим поспорила.
— Ты не рада нашей встрече? Я в ушёл в обидку.
— Рада наконец-то упечь тебя за решётку.
— Правда? Но на самом деле...
— Будешь должен мне. Беги, Маккензи, и постарайся сделать так, чтобы мы с тобой ещё долго не встретились.
Сидеть в камере меня не прельщало. Особенно не зная, сколько это может продлиться в этот раз, поэтому я поторопился скрыться. Вот чего я не люблю, так это оставаться в долгу. И ничего не могу придумать лучшего, чем подарить Картер сертификат на мастер-класс по изготовлению эксклюзивного шоколада. Расслабится и налопается гормона счастья на годы вперёд. Возможно немного подобреет и будет такой суровой при следующей встрече. А она состоится, я в этом уверен.

»» 30.03.22 18:53 Альтернативная реальность / Аlternative reality
_________________

Ирландия. Примерно год назад

Могильная плита, что под моей ладонью, такая гладкая, горячая от припекающего с неба солнца. Она так горяча, как были горячи объятья бабушки. Мне кажется сейчас, что я их не ценила в должной мере... Ценила, но не так… Достаточно не будет никогда... Просто не может... 
Так сладко пахнет розами. Почти что тошнотворно, их сладость дурит голову. Я ненавижу розы. Охапку каждую. Букет. Бутон. Их слишком много здесь. Но всё же… Эти розы принесли не мне... Я не могу их ненавидеть. Я не имею права. Их принесли для бабушки. Их сладость тоже для неё.
Наивно думала - прошло, утихло, что мне не будет больно. Будет больно не так: щемяще нежно и ностальгия. Но не наотмашь, не до слёз. Я так рвалась сюда, В Ирландию, к могиле, всё думала, что буду ближе, словно смогу ей что-то рассказать, услышать. Словно и правда здесь всё ещё она. Но здесь только могильная плита — горячий камень с позолотой вязи букв и сладкий-сладкий запах роз.
 — Ты знаешь, я так соскучилась… — Глухо шепчу, чтобы разбавить тишину, которая гнетёт и глушит. Мне не хватает воздуха, чтобы закончить предложение, чтобы вздохнуть, чтобы сказать ей что-то важное… Чтобы словами объяснить, как сильно я её люблю. Хватаю жадно воздух ртом, откидываю голову, пытаясь спрятать непролившиеся слезы. Вздох. Ещё вздох. И снова тишина.
 Пальцами обвожу простые буквы: полное имя, посвящение - любимой маме, бабушке и другу.  И годы жизни, те что не вернуть и мне в них не вернуться, быть может, лишь во сне. Ровные строчки, совсем не отражают суть. В них нет её улыбки, нет смеха, нет нежности горячих рук, нет понимания, прощения, любви… В них и не рассказать, как она нежно обнимала, пальцами гладила макушку и говорила, что все будет хорошо. Как вытирала слёзы, лечила сбитые коленки и  помогала собирать осколки от разбившейся мечты. Как  мы сидели рядом на траве и пили вместе сидр прямо из горлышка бутылок и совершенно без стаканов, для бабушки такая вольность - подвиг, всё это было только для меня В тот день мы говорили обо всем, больше всего о том, что мне не нравится любить. Всегда всё обо мне. Я и не думала тогда — как же самой ей всё это услышать. Жестокая девчонка. Я отдала бы всё, чтобы исправить, чтобы всё отмотать, спросить — а как же ты? 
Я кулаки сжимаю, что есть сил. Ладоней боль от впившихся ногтей, хоть каплю отрезвляет. Дышу сквозь зубы сжатые, крик раздирает изнутри. Словно колючей проволокой мне сдавливает горло и не вздохнуть не выдохнуть. Это невыносимо. Это больно. Я знаю, что утихнет рано или поздно, что я смирюсь, просто сейчас мне  больно так…
 — Я так скучаю, бабушка… — Нет я не плачу, она меня учила, что леди плачет только дома и на похоронах. Просто так ярко слепит солнце. Так горяча могильная плита. Но слезы не прольются. Облизываю губы и жду, когда смогу я ей хоть что-то рассказать

Солнце скоро уйдёт и ветер принесёт с собой прохладу, остудит камень, укроет тенью и смягчит всю яркость позолоты букв,  он унесет сладчайший запах роз. Все погрузится в полумрак, тот так подходит горечи и боли. Пустоте.  Которую сейчас я ощущаю.
Я убираю пальцы с позолоты букв, не рассказав на самом деле ничего. Лишь снова повторяю:
 — Я скучаю… Я так скучаю, бабушка...

Дорожки на маленьком кладбище все так же не подходят для туфлей. Пускай сейчас они не старые на невысоком каблуке. Смотритель старый, прижимает руку к шляпе, я оставляю деньги с просьбой присмотреть, он как всегда отказывается. И это тоже ритуал. Он помогает мне проститься и простить себя.
Машина Коула здесь совсем ни к месту, чересчур дорогая и блестит на солнце. Он мне не открывает дверцу, да этого я и не жду... Шепот колес и тишина. Он не включает музыку. Я прижимаюсь лбом к стеклу и снова повторяю:
- Я скучаю...

»» 01.05.22 00:21 Лондон
_________________

20 лет назад.

— Я его уже заранее ненавижу.
Я остановилась за дверью, услышав ровный голос брата. От того, с каким спокойствием и равнодушием он говорил, я всегда немного робела.
— Кого? - Голос Роберта, его друга, был едва слышен на фоне выстрелов и музыки в компьютерной игре.
Нейт ответил все так же безэмоционально:
— Её парня.
Осторожно приоткрыв дверь я заглянула в дверную щель. Я всегда обожала проводить время рядом с Нейтом. Но кажется, он бывал не очень-то рад моему присутствию. Когда братья моих подружек катали их на плечах или, наоборот, прогоняли отовсюду, Нейт иногда словно вообще не замечал меня. Или если замечал, то никак не реагировал. Мне иногда даже хотелось, чтобы он пусть бы поругался на меня. Но он никогда не ругался. Вообще.
Он просто спокойно смотрел и... все.

А теперь я слышала что-то очень важное. Еще бы! Он говорил о каком-то парне, которого ненавидит. Я вообще не могла представить, чтобы Нейт что-то или кого-то не любил. Иногда он был совсем не похож на обычных людей. Как-то в школе я даже заявила, что мой брат - инопланетянин. Потому что накануне мы с папой смотрели немножко страшное кино про пришельцев, у которых был вот точно такой же взгляд, как у Нейта: ровный и пристальный. Как будто он знал все-все обо всем на свете. Например то, что это именно я стащила и порвала мамину цепочку. Или, что это я съела все праздничное ореховое печенье.
И, как эти инопланетяне, он всегда оставался спокойным. Вот я и решила, что он пришелец. И по секрету рассказала об этом всему классу, когда зачитывала сочинение о своей семье. Все смеялись. А мисс О'Рили, наша классная дама, сказала, что я говорю глупости. И что инопланетяне на самом деле не умеют испытывать человеческие эмоции. Что такое "имоции" я не знала, и поэтому вечером спросила у папы. Папа объяснил, что это когда тебе радостно или грустно. Когда ты хочешь плакать, смеяться или веселиться с друзьями.
Нейт никогда не хотел ничего из этого, а значит... Был пришельцем.

Но теперь выходило, что он кого-то ненавидит! Выходит, он совсем не пришелец? И, возможно, как и другие братья, будет со мной играть?
Я ещё глубже сунула нос в щель и напрягла слух.
— Чьего парня? - Роберт судорожно жал на кнопки джойстика и не отводил горящего взгляда от огромного экрана.
Нейт же, наоборот, спокойно смотрел в одну точку. Его пальцы уверенно и быстро скользили по кнопкам, нажимая на них так словно это были клавиши рояля. И его баллы на мониторе росли гораздо быстрее, чем у Роберта. Точно, пришелец!
— Парня Констанс.
Роберт наконец отвлекся от игры.
— Что??? Нейт, какого еще парня?! Твоей сестре восемь!
— Вчера она заявила маме, что хочет синее платье, потому что какому-то там Ларри или Гарри нравится синий цвет. А сегодня этот хмырь притащился за ней к нам домой.
— Не-е-е-йт... - Роберт сполз на пол с кресла и закатил глаза: - Это же малышня. Ты чего так загоняешься?
— Он нес ее рюкзак. Я буду сам забирать ее из школы.
Я хотела закричать "Да!", но вовремя вспомнила, что подслушиваю. А подслушивать вообще-то не очень хорошо.
Роберт покачал головой и потянулся к джойстику.
— Ты решил тиранить восьмилеток?
Что такое "тиранить" я не знала, но если это было как-то связано с тем, что Нейт хоть немножечко перестанет быть пришельцем и станет моим братом, то я не против.
— Возле твоей сестры не крутится какой-то хмырь.
Роберт хлопнул себя рукой по лбу:
— Во-первых, потому что у меня брат. Во-вторых, этому хмырю восемь. Восемь, Нейт! Вряд ли он успел стать хмырем в таком возрасте.
— Хмыреныш.
Странное слово меня рассмешило, и я захихикала. Настолько громко, что выдала себя.
Нейт оторвал взгляд от экрана и безошибочно посмотрел прямо на меня.
И как только увидел?
Испугавшись, я наутек бросилась прочь от комнаты брата, которая сейчас казалась огромным кораблем пришельцев, прибывшим на Землю, чтобы похищать балованных восьмилетних девочек, которые портят мамины украшения и уничтожают праздничную выпечку.
На следующий день Нейт немножко перестал быть пришельцем. Он забрал меня из школы и вёл домой, крепко держа за руку и повесив мой рюкзачок на свое плечо.
Все смотрели вслед и вздыхали - наверное, хотели, чтобы у них был такой же брат, как у меня.
Уже дома, когда Нейт отвел меня мыть руки, я увидела на его коже пару тонких розовых полосочек - отпечатков пальцев. Так крепко сжимала его ладонь... Чтобы никакая другая девочка не забрала моего пришельца, ненадолго ставшего братом...
О Гарри я совсем забыла.
А может, его звали Ларри?
Из столовой снова пахло свежим ореховым печеньем.
Кстати, Нейт тогда меня спас. Он сказал, что это он забрал печенье и раздал друзьям. Но я-то знала, что его съела именно я. Да и не было у Нейта никаких друзей. А у Роберта была аллергия на орехи.

Инопланетяне — самые лучшие братья в мире!

»» 31.05.22 23:45 Лондон
_________________

Ноябрь

- Не понял...
Неправда, слова мамы я услышал отчётливо, но смысл сказанного мой мозг усваивать не хотел.
Я сто раз говорил Дирку, что связь с «Бандитами» его угробит. Да он и сам это знал. Я как наяву увидел нас, сидящими за столиком в пиццерии Али. Дирк рассказывал мне, что всю жизнь мечтает быть королём Карнавала, что хочет жениться на Хайке и купить баурнхоф... что «Бандиты» его никогда не отпустят.
- Как это произошло?
- Итальянцы, - лаконичный ответ объяснил многое.
В Германии давно обосновались два итальянских клана. По официальным данным один из них занимается ресторанным бизнесом, второй – не помню. На самом деле, через их руки текут наркотики, оружие, а через рестораны и пиццерии отмываются деньги. Не трудно догадаться, что кланы враждуют. Мало того, что между собой, так они постоянно ввязываются в конфликты со всеми, кто подвернётся. «Бандиты», байкерская группировка, подворачивалась не раз. По интересам. Территориально. По национальному признаку. Вооружённые стычки унесли жизни нескольких значимых мафиози, их солдатов и десяток байкеров. В этот раз не повезло Дирку.
- Говорят, была короткая перестрелка. Полиция приехала быстро. Дирка ранили, но он не остался на месте, а попытался скрыться. На дороге он не справился с управлением и столкнулся с идущим по встречной грузовиком. – Голос мамы звучал надтреснуто, видимо, она плакала. – Похороны будут во вторник или среду. Я решила, что должна сказать тебе, а ехать или нет – решай сам.
- Я приеду.
- Хорошо, - сказала мама после короткой паузы, - но это не всё.
Теперь молчал я, не зная какую новость ещё ожидать. Что-то мне подсказывало, что после известия о смерти Дирка, не прозвучит что-то радостное.
- Что ещё? – Я прервал молчание, понимая, что взорвусь, если сейчас не узнаю в чём дело.
- Хайке беременна.
- От Дирка?
- Да.
Я не представлял себе Хайке в роли матери, по множеству причин, но жизнь и обстоятельства нас меняют. Возможно, забота о маленьком существе, частичке того, кого она любила – то, что ей нужно, чтобы взяться за ум.
- Тогда ей сейчас тяжело вдвойне...
- Она хочет сделать аборт, - перебила меня мама. – Говорит, что ей не нужен ребёнок без отца.
Узнаю Хайке.
- Она уже абортировала одного их ребёнка, Дирк мне рассказывал. Он очень переживал из-за этого.
- Я знаю, знаю... – На заднем плане послышался возмущённый голос Вальтера, но слов я не разобрал. – Дело не только в Дирке. После первого аборта, Хайке сказали, что если она сделает ещё один, то потом не сможет выносить ребёнка. Вальтер просит её не прерывать беременность. Он боится, что это его единственный шанс стать дедом, но ей, похоже, всё равно.
- Её выписали?
- Да, примерно десять дней назад. С того дня мы её почти не видели. Не знаю, где её носит...
Я смотрел перед собой, представляя себе смеющегося маленького мальчика, который мог бы быть как сыном Дирка и Хайке, так и моим с Аной. Мотнул головой, пытаясь избавиться от видения. Ясно, что мы не можем диктовать, что ей делать. С другой стороны, понимаю, что не смогу относиться к сестре, как прежде, зная, что она хладнокровно решила и позволила убить своего ребёнка.
- Я приеду в понедельник, - решил пока больше не продолжать разговор о беременности Хайке, - если получится, то вместе с Анастазией. Я по-любому хотел вас познакомить. Мам, я сделал ей предложение.
- Хорошо, - сказала мама, после нескольких секунд молчания. - Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
- Мам.
- Эрик, пожалуйста, не сейчас. Столько всего случилось... – она перевела дыхание и сказала спокойнее, - Я буду рада познакомиться с твоей девушкой.

Последний месяц был сумасшедшим. Две недели Октоберфеста я, можно сказать, прожил на улице. Наш биргартен пользовался бешеной популярностью. Хочется думать, что благодаря своей аутентичности, но может дело было в дирндлах на девчонках. Какой мужик откажется позырить на сиськи в глубоком вырезе?! В чём бы ни была причина, ночами, к закрытию, у меня хватало сил только на душ и сон. Иногда я оставался ночевать дома, а в другие дни, высадив у дома Милу, ехал к Ане, чтобы провести с ней ночь.
Я познакомился с её отцом. Борис Александров показался мне хватким и не гибким человеком. Он складно рассказывал о своём знакомстве и недлительных отношениях с матерью Аны; о том, что даже не подозревал о существовании дочери. О нежелании терять её. На это я не купился. Когда надо, рассказывать мы все горазды. Особенно, когда никто не может опровергнуть достоверность сказанного. Больше любых слов меня тронула надежда, которая появлялась в его глазах и на лице, когда он говорил об Ане. Вот, в такой признак привязанности я готов поверить. По итогу встречи, я ещё не принял Александрова, как часть жизни Анастазии, но по крайней мере приобрёл представление о том, с кем имею дело.

- Какие они? – прервала ход моих мыслей Ана.
Я бросил на неё короткий взгляд и перевёл его обратно на дорогу.
- Кто?
- Твои родители.
Я усмехнулся:
- Волнуешься?
- Ты же знаешь, что я росла без родителей, - она кивнула, - поэтому не знаю чего ждать.
Её волнение было понятно и не беспочвенно, но Ане я об этом не говорил. Я сам немного нервничал и надеялся, что неудобной ситуации не возникнет.
- Мой отец – перекати-поле. По последним данным, он в Штатах. Без понятия чем он сейчас занимается, я его уже пару лет не видел. Он просто не может оставаться на одном месте. Всё, что имеет, носит в одной сумке и постоянно ищет вызов. Наверно, пора позвонить ему и сказать, что собираюсь жениться. Может, он захочет приехать, - я пожал плечами, сигнализируя, что сомневаюсь в этом и что это для меня не проблема. – А вообще, у меня два отца. Если прикинуть, то на данный момент Уэйн и Вальтер пробыли в моей жизни равное количество времени. Вальтер – второй муж мамы. Он отец моей сводной сестры Хайке.
- Это её парня мы едем хоронить.
- Да, - я кивнул и скосил глаза на Ану. – Мама радушная и весёлая – это у неё от итальянских предков, а от мамы-немки, моей бабушки, ей достались сострадание, терпение и последовательность. – Я замолчал, не зная, что ещё сказать. У меня было странное ощущение, что я рекламирую свою семью. – Она тебе понравится.
- А Вальтер?
Ожидаемый вопрос, и всё-таки такое чувство, словно она что-то подозревает. Ну что ж, момент настал.
- Шатц, я должен тебе предупредить. Вальтер предубеждён против русских женщин.
- Из-за войны?
- Какой войны? – В первый момент я даже не понял о чём она говорит. – А, нет. Вальтер был женат на русской. Её звали Светлана. Когда они поженились ей было то ли семнадцать, то ли восемнадцать. Женились по залёту, ну, и Вальтер любил её. Он до сих пор говорит, что опасность русских женщин в их красоте, а Светлана, по его словам, была очень красивой. Всю беременность она рвалась на вечеринки, гулянки, вплоть до самых родов. Вальтер считал, что резкие перепады настроения и не разумные для беременной желания из-за гормонов. Что всё пройдёт, когда родится ребёнок. Родилась Хайке и, действительно, на какое-то время Светлана успокоилась. Она занималась собой, дочкой, домом, иногда встречалась с подругами и искала работу. В какой-то момент у неё появились новые подруги, друзья. Она стала чаще уходить, возвращалась пьяной. Хайке её и до этого не сильно интересовала, а с этого момента словно стала мешать. Она стала выпивать дома, начались скандалы, потом Вальтер узнал, что она ему изменяет. В общем, он вышвырнул её из дома и подал на развод. - Я посмотрел на дорожный указатель и прикинул, что нам ехать ещё почти два часа. – Она не вернулась. Мало того, много лет он о ней ничего не слышал. Она не предпринимала попыток увидеть дочь. А потом, - я вздохнул, принимая неизбежность говорить до конца, - когда Хайке было двенадцать или тринадцать, она вдруг появилась, говоря что очень соскучилась по дочери.
В салоне монстра целую минуту раздавался только рёв мотора.
- Что-то случилось... – прервала молчание Ана.
Я посмотрел на неё и, отворачиваясь, пожал плечами.
- Хайке очень скучала по матери. Представь, столько лет девчонка не знала где её мама и почему она её бросила. В общем, Вальтер решил не доводить до вмешательства Югендамта и согласился, чтобы Хайке провела выходные с матерью.
В памяти всплыла сцена нашего знакомства с Хайке. Как они разговорились с Габи, а про меня словно забыли, что меня вполне устраивало. Но я всё равно одним глазом посматривал на девчонок, жалея, что у Вальтера дочь, а не сын.
– Вечером воскресенья Хайке вернулась домой, но что-то было не так. Вальтер понял это сразу, с порога, но она не стала с ним разговаривать. Ушла в свою комнату и потребовала оставить её в покое. Она замкнулась в себе, стала холоднее. К концу недели позвонила Светлана. Она снова хотела взять Хайке к себе на выходные. У Хайке случилась истерика, её даже вырвало, но говорить с отцом она всё равно не захотела. Было ясно, что когда она была у матери, что-то произошло. Вальтер пытался выпытать правду у Светланы, но она попросту опять пропала. Он повёл Хайке к психологу, но она не пошла на контакт. Именно в тот период он познакомился с моей матерью. В общем, мы до сих пор не знаем, что случилось в те выходные с тринадцатилетней Хайке. Она не говорит об этом. Вальтер думает, что над ней надругались, с согласия матери.
Ана молчала. Наверно, я был ей за это даже благодарен. Нужно было время, чтобы осели грязь предположений и взболтанная тина воспоминаний.
- Мы не знали Хайке другой, но Вальтер говорит, что она тогда сильно изменилась. Знаешь, обычно она была как все, а потом вдруг замыкалась и становилась грубой: могла сказать гадость, намеренно обидеть. Она раньше остальных стала спать с пацанами, причём выбирала всегда каких-то отморозков. Серьёзных отношений у неё не было. Разве что с Дирком. Но она и его постоянно бросала. Потом они сходились и снова разбегались. И так годами. А Вальтера до сих пор коробит от слова «русская», но это потому, что он ещё не знаком с тобой, - я попытался улыбнуться.
Ана кивнула, не ответив на мою улыбку.
Решив, что ей нужно переварить, я сосредоточился на дороге.


Внимание!
Просьба исключить все подозрения в национализме. Историю Хайке я пишу не первый год. Это реальная история. Изменены только имена и незначительные (не меняющие суть) детали.
Спасибо за понимание.
_________________

Первый год A-levels, сентябрь

- Дебильное сочинение! – поймав волну истерики, чересчур громко для тишины библиотеки фыркнул Хью, отбросив на стол гелевую ручку, и круговыми движениями размял затекшее запястье. Внеклассные задания, требующие посещения читального зала, он ненавидел, предпочитая спортивные мероприятия, где находился в своей стихии и обязательно входил в число призеров. – Снова переписывать.
Сидящий рядом Честер, которому едва не прилетело отскочившей от столешницы канцелярией, переглянулся с друзьями, потянулся к белой, истерзанной корявым почерком бумаге и развернул на сорок пять градусов. Прочитав заголовок и, видимо с ходу оценив весь масштаб трудностей в виде темы задания, а также занудливого преподавателя по психологии, Эллиот рассмеялся. Письменные работы, связанные с изложением мыслей на бумагу сильной стороной Хью не были еще и от того, что он все время косячил то в согласовании частей сложных предложений, то в орфографии, а к сдаче допускалось только идеально чистое сочинение.
- В чем основа твоего счастья, Хью? – произнес я, озвучив тему сочинения, заданного всей группе курса психологии, в том числе и мне, а после взглянул на испорченный лист и тоже заржал. – Роскошь, телки и куча бабла – хочешь окончательно довести препода?
- Кай, напиши за меня, - жалобно попросил футболист, скорчив полную скорби и страданий мину, и склонился ко мне, перейдя на заговорщицкий шепотом, который слышали только мы двое. – А я устрою темную Кавендишу. Только проверенные люди отца. Гарантирую.
- Не надо ничего такого, вообще никакой самодеятельности, - я резко остудил пыл Хью, снова предупредив его, чтобы не трогал Марка Кавендиша и даже не пытался задирать на тренировках в течение всего сезона спортивных игр. – Лучше достань всем пропуск в вип ночного клуба твоего отца на Хэллоуин.
- Не вопрос, составь список – договорюсь, - ответил Хью, на что я вырвал из тетради на кольцах лист и принялся записывать имена друзей, преимущественно состоящих в футбольном клубе, не забыв упомянуть многострадального Кавендиша, и девчонок из балетного класса. – Луиза?
Удивление друга, в общем-то, было понятно, потому что чопорная леди Лу в свидании отказала и тем самым в дребезги разбила сердечко. Страдал он натурально, отказавшись даже от пейнтбола, организованного на заброшке за городом, где компания футболистов частенько устраивала живую вариацию Контры* с краской в увесистых ружьях. Хотя, говоря откровенно, Хью явно перегибал с драматизмом, потому что я считал глупостью убиваться из-за самой обыкновенной девчонки, которых целое общежитие только на территории школы и еще большее количество за ее пределами.
- Не будь тряпкой, - цокнув языком, я отчитал мученика неразделенных чувств и подвинул футболисту белый лист в мелкую клетку со списком фамилий, - завтра ее ответ может измениться.
- Только подъезжайте к заднему входу, - бегло перечитав указанные фамилии, напомнил Хью и, сложив бумагу в несколько раз, запихнул в карман брюк. Не обладая природной внимательностью к деталям, конечно же, он ни с чем не связал просьбу. Все размышления на этот счет заслонила радужная перспектива не париться над сочинением, а сдать готовую работу, написанную на вполне приличный балл. Избавившись от проблемы, футболист с облегчением выдохнул, откинулся на спинку стула и окинул взором парней за столом. – А не позадрачивать ли нам в Доту**?
- У меня еще дела здесь, - указав на заваленный конспектами и книгами стол, ответил я и встретился с хитрой ухмылкой Чеза, бросившего взгляд влево на стол балерин. Он естественно просек реальный мотив, но подтверждения не получил. Я приподнял бровь, вполне натурально изобразив непонимание, и поспешил выгнать друзей. – Валите уже, отвлекаете только.
Со Снежной королевой все шло не так, как хотелось бы. Напечатанную согласно нормам эссе работу по «Унесенным ветром» она передала мне в большом конверте через посыльного, которым выступила одна из фрейлин. Дело было отнюдь не в исключительной занятости Элизабет – я понял это сразу, потому что знал ее расписание не хуже собственного – весьма демонстративный ход девушки свидетельствовал о нежелании пересекаться лично. Она пыталась от меня отделаться, самостоятельно подготовив задание и отправив готовую копию для ознакомления. Мне не оставалось ничего другого, кроме как, прочитав эссе, достаточно грамотно склеенное из двух точек зрения, признать, что придраться, увы, не к чему. Хотя очень хотелось найти что-то несоответствующее представлению о персонажах, чтобы иметь весомый повод подойти к Эльзе.
Мейтленд и ее ближайшие фрейлины, обложившись учебными пособиями и тетрадями, выглядели сосредоточенными каждая на своем задании, однако, стоило подойти к столу, как на меня поднялись три пары глаз. В бездонных карих омутах Элизабет под слоем безразличного ко всему высокомерного инея явно прослеживалось любопытство. Луиза выглядела изумленной и будто бы слегка недовольной, а Анабель застыла, словно косуля, попавшая ночью в свет фар автомобиля где-то на лесной дороге, и спустя мгновение дернулась, вскочив на ноги. Реакция удивила с учетом того, что я совсем не походил на персонажа ужастиков, старину Пенни или призрак школьника, заучившегося до смерти и не первую сотню лет блуждающего между рядов с фолиантами.
- Мне нужно идти, - пропищала тонко Анабель Смит, сгребла тетради и побежала к выходу так быстро, словно за ней гнались.
- С ней все в порядке? – поинтересовался я, проводив девчонку взглядом, занял ее стул, раз уж тот освободился, и многозначительно посмотрел на леди Лу, которой тоже не мешало бы отвалить вслед за подругой, оставив меня наедине с Эльзой.
- Не припомню, чтобы мы сегодня за наш стол кого-то звали, - холодно заметила Снежная королева в пустоту, не обращаясь ко мне. Роль свою она играла превосходно, старательно игнорируя не только вопрос, но и присутствие в целом. Эта демонстративная манерность ничуть не удивила, было бы даже странно ожидать от Снежной королевы чего-то иного.
- У меня именной пригласительный, - с усмешкой провозгласил я, указав на скрепленные листы эссе.
- Оставлю вас, - произнесла Луиза, убирая письменные принадлежности в пенал и складывая тетради в стопку. Похоже, она сообразила, что с моим появлением стала лишней и спешила удалиться. - Узнаю, как Бель.
Как и несколько дней назад я сидел напротив Мейтленд, старательно опускающей длинные ресницы, чтобы таким образом обозначить игнор в пользу важности очередной книги. Чем ярче Элизабет подчеркивала свою безразличную отстраненность, тем сильнее меня накрывало азартное желание завладеть ее вниманием и разумом в целом. Очевидно, конечно, что все это напускное поведение являлось частью образа Снежной королевы и ее стратегии, понимая которую, я получал своего рода преимущество.
- С заданием по литературе не так что-то? – сдержанно прозвучал голос Эльзы после того, как тихо захлопнулся учебник по истории средневековья и ее взор из-под ресниц мазнул по лицу.
- Все так, если ты сама согласна с тем, что написала, - ответил я, наблюдая, как девушка принялась строить из книг между нами башню, и по памяти озвучил несколько строк из заключения. - Роман о жизни людей в стремительно изменившемся мире. Одни застряли разумом в прошлом, другие сумели отринуть былые времена, приспособившись к настоящему и смело встречая будущее.
- Согласна, Скарлетт О’Хара достаточно эгоизма, хитрости и изворотливости имела, чтобы принять новую реальность и выжить, - чеканя каждое слово выдохнула она, поднялась на ноги и обняла стопку из нескольких учебников, прижав их к груди. – Если это все, то мне книги на место вернуть нужно.
Не дожидаясь ответной реакции, Мейтленд развернулась на сто восемьдесят градусов и направилась к стеллажам, вышагивая словно модель по подиуму. Я спустился взглядом по рассыпанным на спине платиновым волосам до талии, к выписывающим восьмерки бедрам и залип на неторопливо-гипнотическом движении складок юбки. Форму единого образца носили все девчонки, встречающиеся мне в коридорах, классах и после занятий на территории школы-пансиона, однако внимание задерживалось только на тонкой фигуре Элизабет.
- Скарлетт и Ретт Батлер похожи, - заметил я, следуя за Снежной королевой из одной секции в другую и любуясь зрелищем. – Мы с тобой тоже.
- Они – да, но мы…, - она остановилась, развернулась к книжной полке и, привстав на носочки, потянулась, чтобы поставить учебник рядом с подобными ему изданиями, и повернула голову, взглянув на меня. – По поводу нас, Макнейл, очень сомневаюсь.
- Примерно 4,8 миллиарда лет до взрыва солнца, - из-за Мейтленд всерьез ехала крыша, что привело к научным теориям о будущем звезды, которая, исчерпав водородное топливо в ядре, лопнула бы – это уже клиника. – Уверена, что хочешь ждать свидания так долго?
Подойдя ближе к Эльзе, я помог втиснуть книгу между другими, но руку девушки из своей так и не выпустил. Наоборот притянул к себе тонкую ладонь, чтобы Мейтленд не сбежала. Она развернулась, мазнув взглядом по сплетенным пальцам, и подняла глаза, не такие бесконечно холодные, как обычно. Колючий арктический лед в них слегка подтаял и больше не казался настолько острым, чтоб неосторожно порезаться.
- Нас увидеть могут, отпусти, - слова стали неожиданностью. Я был готов к любой едкой фразе и повелительному тону Снежной королевы, привыкшей давать распоряжения, но не к этому.
- И что с того? – спросил, рассматривая лицо в надежде уловить эмоцию как подсказку. Мне было плевать на окружающих, прекрасно осознающих, что школа в плане нравственности никак не тянула на монастырь.
- Сплетен не хочу, - отрезала Элизабет чуть громче и недовольно поджала ярко-розовые от помады губы.
Где-то в лабиринте рядов раздались голоса, звук которых, быстро нарастая, сигнализировал о приближении возможных свидетелей беседы. Мейтленд не желала быть пойманной с поличным, но вместо того, чтобы отпустить балерину, я развернулся и припечатал ее лопатками к книжному стеллажу. Выпустив нежную девичью ладонь, уперся руками в полки слева и справа от головы Эльзы, закрыв собой таким образом, чтобы любое любопытство разбивалось о синюю ткань пиджака на спине.
Элизабет стояла так близко ко мне, что легкие забивались ароматом ее духов, чего-то свежего, как утренний ветер в апреле, еще прохладный, но с едва сладковатыми нотками распускающихся цветов. Сочетание это слегка кружило голову, оседая где-то на краю сознания и маня податься вперед, преодолев те несколько сантиметров, что оставались между нами. Дело было не в том, что мне нравился этот запах. Мне нравилась Эльза.
- Хорошо, отпущу, если скажешь, что не чувствуешь сейчас ничего и не хочешь, чтобы поцеловал тебя, - прошептал на выдохе, не сдвинувшись с места, не позволив себе дотянуться до ее губ и ядовитого язычка. Я контролировал ситуацию.

*Counter-Strike - серия компьютерных игр в жанре командного шутера от первого лица
** DotA 2 — командная тактико-стратегическая игра с элементами компьютерной ролевой игры

»» 30.04.22 21:04 Лондон
_________________