Сумерки в Петербурге. Чёрные дни

Ого. Как твой учитель по плетению интриги, я могу сказать, что ты добилась успеха. Я уже згораю от нетерпения, что будет. Неужели обратит? Не может быть
_________________

 » Часть третья. Марк. Глава XIX о любви... (продолжение 3)

Одним прыжком я перемахнул через двойной забор, соседская дверь отлетела, я стоял на пороге чёрной от копоти избы. Алёна лежала на полу, запутавшись в окровавленных юбках, рядом – остро наточенный серп. Я кинулся к ней, резким рывком разорвал подол, выдернул шёлковый шнур из ворота своего плаща и сделал два тугих витка выше глубокого пореза, чтобы остановить кровь.
- Воду и полотенце, - приказал я, стараясь говорить медленно и внятно.
Кто-то подал мне ковш с водой и льняное полотно.
Жгут, вода и плотная повязка – воинов Лаконии учили обрабатывать раны.
Теперь нужно отнести её домой. Я осторожно завернул девушку в свой плащ. В темной комнате и в чёрных одеждах она казалась особенно бледной. Если сейчас вернется Василиса, она решит, что я её укусил.
Какая чушь лезет мне в голову.
- Я отнесу тебя домой, всё будет хорошо, - сказав это, я осознал, что израсходовал весь воздух из своих лёгких, я не дышал с того момента, как ворвался в это бедное жилище.
В широко распахнутых глазах Алёны были боль и страх:
- Матушка расстроится, - еле слышно прошептала она.
Я кивнул и вышел во двор с драгоценной ношей в руках. Какая-то капля благоразумия ещё плескалась в моей голове, и я не стал прыгать через забор. За нами с причитаниями поспешала Варвара. Из её сбивчивых объяснений я понял, что злополучный серп и был подарком хозяину дома. Вместе с другими гостинцами дорогая вещь лежала на столе и радовала глаз. Прощаясь, Алёна поднялась с лавки, споткнулась, смахнула остро заточенное лезвие и упала на него. Теперь дочь Василисы истекала кровью у меня на руках. Смерть прошла рядом, ухмыльнулась и задела Алёну своей косой, вернее, серпом. И вовсе не разбойников или патруля Вольтури следовало опасаться. Смертных на каждом шагу поджидает сеть роковых случайностей.
Дома я уложил Алёну прямо на стол. Нет, есть её я не собирался… Я хотел откинуть плащ, но Алёна судорожно вцепилась в него и залепетала:
- Мне так стыдно…
- Глупости, - я отстранил её руку
- Стыд не дым, глаза не выест, - поддержала меня Варвара и тут же осеклась, очевидно, вспомнив, что разговаривает со слепой и её присловье в данном случае неуместно.
Однако служанка быстро нашла нужные слова, мягко, но настойчиво убеждая Алёну:
– Как я вижу, наш гость хороший лекарь, так что нечего его стесняться, ясонька моя.
Варвара придержала руки девушки, а я распахнул чёрное полотно… Я не стал говорить Алёне, что её обнажённое тело прекрасно, что она похожа на статую юной богини работы Праксителя и грех стыдиться такой красоты. Поймёт ли меня слепая и невинная девушка? Пожалуй, такое моё признание смутило бы её ещё больше. Да и мне нельзя отвлекаться.
Нужно было зашить рану, я читал об этом – в библиотеке Вольтерры были книги Галена и даже какой-то китайский трактат по врачеванию. Я, конечно, помнил всё слово в слово, но вот применять на практике… Серебряная игла и крепкая шёлковая нить нашлись в хозяйстве Василисы.
- Лежи смирно, я помогу тебе, зашью рану.
- Вы умеете шить?
- Не так, как твоя мать, но постараюсь положить красивую строчку.
- И моя нога заживет?
- Я ещё научу тебя танцевать сиртаки.
- Из меня плохая плясунья.
- Я научу. Когда у вас в селе бывают пляски?
- На Красную Горку хороводы водят. Это весной, не скоро ещё…
- К тому времени твоя нога совсем заживёт, и мы встанем в хоровод. Как вы думаете, синьоритта, чужеземцу будет позволено хороводить вместе с вами?
Я старался говорить и говорить, не переставая. Только бы не дать ей потерять сознание, не отпускать её в царство Аида. Только бы не позволить жажде затмить мой рассудок. Пока мне без труда удавалось владеть собой, страх потерять её был во сто крат сильнее жажды. Последний стежок, тугая повязка: Варвара уже приготовила чистое полотно, и я разорвал его на узкие длинные полосы. Я посмотрел Алёне в лицо, невидящие глаза были устремлены в грядущую весну, бледные губы несмело улыбались, она сказала:
- До весны ещё так далеко. Вы останетесь до весны? В мае здесь чудо как хорошо. Тепло, трава под ногами шёлковая, песок у крыльца, словно бархат и птицы поют, мятой пахнет… Есть во Фряжском царстве мята?
- Ну откуда в Италии мята, - пришлось мне соврать, чтобы не разрушить очарования её рассказа.
- Варвара нарвёт мне цветов, и я сплету венок. Во Фрязях девушки плетут венки? А в Греческой земле? У нас венок дарят суженому.
Я постарался не думать о том, что она мне сказала. Горло жгло нестерпимо. Надо немедленно сжечь окровавленные тряпки, набралась целая охапка, и я с остервенением бросил всё в топку. Сколько же крови она потеряла… Это может быть опасно. В добавление ко всем прочим бедам, мой плащ пришёл в негодность, теперь мне не выйти из дома в солнечный день. Но не об этом стоило сейчас беспокоиться.
- Варвара, что у тебя на обед? Нужно накормить нашу болящую, прежде чем она заснёт.
Варвара в этот момент надевала на Алёну свежую рубаху, пожилая женщина была спокойна и деловита. Василиса не ошиблась с выбором прислуги.
- А где ж накрывать? – Варвара вопросительно смотрела на меня.
Алёна по-прежнему лежала на столе, послушная и тихая. Я поискал глазами подходящее ложе, выбрал самую широкую лавку, застелил войлоком и перенёс Алёну. На столе остались пятна крови, и я не представлял, как теперь сяду за него. Запах останется, даже если Варвара выскребет всё добела.
Ночью Алена спала неспокойно, стонала, просыпалась, просила пить. Я подносил к её губам кружку с ярко-красным напитком, который Варвара называла морсом и готовила из клюквы. Эти замороженные ягоды, похожие на капельки крови, делали чудо, снимали жар, восстанавливали силы.
Сутра потянулись гости, с вопросами и сочувственными вздохами. Но мне даже не потребовалось делать суровое лицо, чтобы отпугнуть назойливых посетителей – Варвара быстро всех отвадила.
- Посмотреть?! Ишь чего выдумали! Здесь вам не ярмарка, чтоб глаза пялить. Нечего без дела шататься и больную беспокоить, - шипела она в сенях, как злобная вампирша.

Вся следующая неделя прошла в заботах и хлопотах
Сначала я не находил себе места, не зная чем помочь чудесной девушке, метавшейся в бреду. То немногое, что я ещё знал о врачевании ран – нужны были лекарства, мази и травы. И Варвара указала мне, где найти человека, сведущего в этом деле.
Ароматы душистых трав, пучки которых висели теперь у нас по стенам, успокаивали, давали надежду на скорое исцеление, и Алёна начала выздоравливать, жар, мучивший её несколько дней, отступил. Едва ей стало легче – она потребовала прялку, потом гусли и снова в нашем доме зазвучали дивные песни.
Мне тоже было, чем себя занять: перевязки, компрессы, отвары и бесконечные мифы родной Греции. Сегодня, наконец, дошёл черёд до истории об Орфее и Эвридике. Меня самого тревожил рассказ о том, как нелепая случайность погубила девушку, как отправился Орфей в царство мёртвых, чтобы спасти свою возлюбленную, как своей песней он очаровал безжалостных стражей подземного мира, как повёл Эвридику к свету, но оглянулся...
Слеза побежала у Алёны по щеке.
- Что ты, милая, это всего лишь сказка – поспешил я успокоить девушку, но она продолжала беззвучно плакать.
Тогда я взял рушник и осторожно осушил прекрасное лицо, хотел сказать ещё что-нибудь утешительное и тут услышал, как Варвара зарыдала в своём кухонном закуте.
Наконец, когда женские слёзы иссякли, Алёна очень серьёзно спросила меня:
- Я тоже хотела бы услышать песни Орфея. Скажите, в Греции или во Фрязях есть певцы подобные ему, знающие его песни?
- В моей стране давно забыли песни Орфея. Однако твои песни не менее чудесны.
Мне хотелось добавить, что именно её голос вывел меня из царства тьмы и смерти, но зачем смущать девушку ненужным ей признанием.
Алёна продолжала задавать вопросы:
- Вы скучаете по Родине?
- Я скучаю по юности.
- Вы не стары, у вас молодой, сильный голос.
Я невольно улыбнулся её бесхитростной лести.
- Я стар, дитя моё.
- Можно попросить вас… Я хочу прикоснуться к вашему лицу.
И Алёна осторожно протянула ко мне раскрытые ладони. Видно было, что её саму смутила собственная просьба. Я знал, что незрячие люди способны таким образом «рассматривать» лица, рукой считывая внешний облик.
Я боялся этого прикосновения как огня. Я не опасался, что мне не хватит выдержки и жажда одолеет меня. Опасность была в другом, мне отчего-то представлялось, что, подобно Аро, Алёна одним прикосновением прочитает все мои мысли. Ещё вероятней было то, что сражённый её прикосновением я сам во всём признаюсь: расскажу ей о любви, открою тайну своей подлинной сущности и покаюсь в тех несчётных грехах, которые копил всю свою тёмную вечность.
Её пальцы скользнули по моему лбу, прочертили брови, обожгли веки. Она поймала ладонью мой невольно вырвавшийся вздох.
- Словно ветер-сиверко, - удивилась она.
Её пальцы коснулись моей шеи, правая рука легла под ключицу, сквозь ткань камзола я чувствовал частое биение её пульса. Как нежны её прикосновения. Что знает эта девочка о любви земной и небесной? На чьи ещё плечи ложились её тонкие руки? Мысль принесла с собой боль. Как глупо… Я ревную… и хочу обнять этот тонкий стан, коснуться её лица руками, губами. До сих пор я старался, чтобы мои чувства не переходили границ платонической любви. Это становилось неимоверно трудной задачей.
Я не выдержал, перехватил её руку, задержал у своих губ, а потом прижался к ласковой тёплой ладони щекой и замер. Алёна не отняла руки.

А интрига-то закручивается. Ужасно хочется, чтоб он её обратил, но, судя по дальнейшей судьбе Марка, этого не будет. Но, может, я ошибаюсь.
_________________

Маша, спасибо за продку!
Такого поворота событий я никак не ожидала! Я тоже очень надеюсь что Марк обратит девушку и они будут вместе, хоть и недолго.
_________________

Ася, Оля, дорогие мои, неужели вы хотите, чтобы Алёну, совсем юную, солнечную, несмотря ни на что, счастливую, верящую в сказки девушку, обратили?
А ведь Белла у меня в фанфе устала от новой сущности, её дочь-подросток мечтает сбежать из закрытого, консервативного мира хороших вампиров в мир людей. Карлайл верит в то, что он проклят...
Теперь сижу и думаю, что же мне делать с моим любимым оригинальным женским персонажем.

Тяжело, оказывается, когда всё в твоих руках.

Конечно никто не заставляет тебя отрекаться от своих идиалов. Просто я хочу чтобы всё были счастливы. Марк наконец-то обретет любовь, а Алена сможет увидеть мир во всех его красках при этом быть рядом с возможно любимым человеком,точнее вампиром. Всё в твоих руках, так что решай. В любом случае ты сделаешь правильный выбор.
_________________

 » Часть третья. Марк. Глава XIX о любви земной и небесной.

Пересмотрела черновики, что-то изменила, добавила немного счастья, но... канон мне не переделать. Мать Тани, Ирины и Кейт сгорела на костре. Пожалуй, стоит поместить это предупреждение здесь и не обнадёживать зря читателей.


Я не выдержал, перехватил её руку, задержал у своих губ, а потом прижался к ласковой тёплой ладони щекой и замер. Алёна не отняла руки. Счастье длилось… минуту…, две…, три… я мог бы сидеть так годами.
Что-то загремело в кухонном закуте, наверное, Варвара разбила горшок. Как вовремя. Алёна словно очнулась и отстранилась от меня.
Мы долго сидели молча.
- Лицо холодное, как у матушки. Она сказала, что заболела, там, в южной стране, и с тех пор её кожа холодна, как лёд. Просила никому не говорить. Вас тоже поразила эта болезнь?
- Да.
- А почему я не слышала вашего сердца?
- Я – Кощей бессмертный, моё сердце в сундуке, а сундук на высоком дубу, а тот дуб на далёком острову за тридевять земель.
Алёна звонко рассмеялась:
- Постойте, это слова из моей сказки.
Тут из своего угла вышла Варвара и поставила на стол чугунок с кашей, она смотрела на нас с хитрым прищуром.
- Сначала кашу скушай, потом сказки слушай, - посоветовала она нам, расставляя плошки.
После вечерней трапезы разговор повела Варвара:
- Так вы богаты, господин?
У меня создавалось впечатление, что этот день специально определён для прямых вопросов и уклончивых ответов.
- Да, - ответил я честно.
- Что и говорить, торговля – прибыльное дело. А что ваша жена, господин, небось, ждёт не дождётся, когда вы вернётесь из дальнего путешествия?
Варвара бросила на меня хитрый взгляд, её явно распирало от любопытства. И Алёна вдруг зарделась, как алая роза. Неужели её тоже интересует, есть ли у меня жена? Мне не сложно было сказать правду:
- Я овдовел много лет назад.
Женщина продолжала свои расспросы, а меня забавляла эта человеческая игра.
- У вас большой дом, хозяйство?
И снова простой вопрос, на который не нужно лгать:
- Да.
- Вот бы и предложили нашей ясоньке стать хозяйкой в вашем богатом доме.
- Варвара!
Алена прикрикнула на свою служанку. Её явно смутило сватовство, и это её смущение обрадовало меня, хотя должно было испугать.
А Варвара зачастила, затараторила как сорока:
- А что, Алёнушка, я же вижу, что наш гость глаз с тебя не сводит, каждое слово твоё ловит. Да и ты, красавица, привязалась к нему. Чай я не вчера на свет родилась, трёх дочерей замуж отдала, младшего сына о прошлом годе женили. Надо бы и твою судьбу сладить. Вот мать-то приедет, я поговорю с ней.
Не к добру и не ко времени это непрошенное сватовство, Василисе оно точно не понравится. Уеду, как только она вернётся.
 
Я услышал её раньше, чем она показалась на дороге. Василиса уверенно правила санями, этой удивительной колесницей на полозьях. Почему её не боятся домашние животные? Лошади и собаки покорно подчиняются её приказам. Надо будет спросить Елеазара, возможно, это ещё одно счастливое следствие её дара.
Я поспешил открыть ворота и отошёл в сторону: как бы тихая серая лошадка не взбеленилась в моём присутствии.
Не смог сдержать улыбки, наблюдая, как Василиса изображает пожилую женщину, эдакую солидную матрону. Она, не торопясь, слезла с саней, охая и вздыхая, взошла на крыльцо.
- Всё ли благополучно? Все живы - здоровы?
Я не собирался пугать её, но как тут соврёшь.
- Все живы и, если не здоровы, то выздоравливают.
- Что?!
Куда девалась её показная степенность. Василиса стрелой влетела в дом и ахнула, увидев Алену, сидевшую на кровати среди подушек. Я остался на крыльце, Варвара и без меня всё расскажет.
Через пару минут служанка вышла во двор, чтобы распрячь лошадь.
- А хозяюшка-то наша, видать, крови боится. Аж лицо на сторону повело, как повязку-то сняли, - доверительно сообщила мне она.
Да-а, как нам не бояться крови… Я знал, что у Василисы калёным железом сжало горло, и она представила всё, что могло произойти, окажись у меня чуть меньше самоконтроля и … чуть меньше любви. Хотя о моём безрассудном чувстве Василисе пока вряд ли было известно. И узнать об этом она не должна. Я уеду сегодня же.
 
Через час я прощался с Василисой и Алёной. Алёна побледнела, едва я завел разговор об отъезде.
- Вы обещали научить меня греческому хороводу, - робко пролепетала она. В голосе слышались слёзы обиды. – Я надеялась, вы останетесь до весны.
Я видел, что девушка привязалась ко мне. От неё тянулась мерцающая, словно шёлк, нить: благодарность, доверие, любовь.
Будем надеяться, что человеческая память несовершенна, сердце девушки переменчиво, Алена скоро забудет меня и по-настоящему полюбит того, кто будет её достоин.
- Я должен уехать, дела, - мой голос звучал холодно и непреклонно.
А теперь – развернуться и выйти. Не было сил смотреть, как, ссутулившись, сидит Алёна, безвольно уронив руки и пронзая невидящим взглядом пустоту.
- Я провожу вас, - Василиса поднялась за мной следом.
Я шёл пешком, так было проще и быстрее. Василиса остановила меня на лесной опушке.
- Вы вернётесь в Вольтерру?
- Нет. Не сейчас.
- Погостите у Тани, Катюши и Ирины?
- Пожалуй, но недолго. Хочу пожить отшельником. Думаю, в глухих северных лесах найдётся место для меня.
Василиса улыбнулась:
- Тогда я не прощаюсь. И спасибо вам, вы спасли мою дочь от верной смерти. Я в долгу перед вами.
Василиса низко, до самой земли, поклонилась. Я смутился, не ей благодарить меня, а мне лежать у неё в ногах и молить о прощении.
Всю дорогу я размышлял, как спасти семью Василисы от Аро. Мне казалось, что у этой задачи есть решение. Мне нужно было время, чтобы всё хорошенько обдумать.
 

Ой-ой-ой. Что-то надвигается.
_________________

 » Глава XX о нежданном счастье и о цене, которую я...

Глава XX о нежданном счастье и о цене, которую я приготовился за него заплатить

За зимой приходит весна, потом – лето… Всё это я видел тысячи раз. Но северное лето с прозрачными, прохладными, бесконечно длинными вечерами походило на сказочный сон.
В непроходимом лесу я расчистил поляну, построил дом и зажил, как мне и мечталось, вдали от людей и вампиров. Конечно, моё жилище не было похоже на келью отшельника, я возвёл высокие княжеские хоромы (так называют здесь богатую виллу). Я учился плотничать, и это занимало мои руки, в то время как все мои мысли были о том, как спасти Василису и Алёну от происков Аро. Вот и сейчас, сидя на крыльце и вырезая замысловатый узор на сосновой доске, я прикидывал размеры выкупа. Что я могу предложить ему за жизнь и покой двух женщин? Есть одна вещица, завещанная мне Дидимой.
Дидима… Мудрая и ироничная пифия, которая почему-то любила меня. Она умела читать знаки судьбы, и считала эту способность своим проклятием. Аро необыкновенно дорожил ею, заискивал, униженно вымаливал совета. Но моя жена раскрывала тайны будущего неохотно и никогда не позволяла Аро коснуться своей руки. Она пыталась научить меня искусству пророчеств, но я не был прилежным учеником. Дидима не настаивала, только смеялась и обещала: «Сегодня ты счастлив и будущее не страшит тебя. Завтра горе будет таким чёрным, что у тебя не будет сил поднять голову и посмотреть вперёд. Но наступит день, ты полюбишь деву, смотрящую в никуда, и тогда знание будущего станет для тебя самым желанным сокровищем». Я же ничего не понял тогда, я отвечал, что уже люблю деву, «смотрящую в никуда». А Дидима все повторяла, повторяла мне своё предсказание, и перед самой смертью отдала папирус, запретив читать его. В тот вечер она говорила как-то особенно торжественно, без привычной иронии: «Только ты найдёшь ответы на мои загадки. Здесь тайна смерти Аро и то, как ему обмануть судьбу. Пусть Аро изучает это послание, он всё равно ничего не поймёт, но ты не раскрывай свиток. Прочти его в тот день, когда увидишь, что выхода нет. Выменяй на тайное знание свободу и жизнь. Не продешеви. Не торопись. Не опоздай», - сказала Дидима. Я так привык к её туманным речам (сивиллы всегда говорят загадками, по-другому не умеют), что послушно взял подарок и не стал тревожить любимую вопросами, будущее меня не интересовало. Я был счастлив тем весенним вечером. Я не знал, что костёр для Дидимы уже разложен.
Тысяча лет пролетела, как один день. И вот я влюблён в смертную деву и вижу, что выхода нет. Папирус лежит в Вольтерре, Аро перечитывал его бессчётное число раз, сделал сотни списков, но так и не разгадал загадок Дидимы, так и не уговорил меня прочесть его.
Я размышлял над этим, неторопливо вырезая на деревянной доске нарядный хвост сказочной птицы, когда почувствовал чей-то тяжёлый пристальный взгляд. Оглянулся. На краю поляны стояла Василиса. Иногда мне тяжело, оттого что человеческие взаимоотношения для меня почти осязаемы. То, что я прочел в глазах Василисы, сложно передать словами: обида, недоумение, страх, злость, боль, отчаяние и надежда – и всё это было предназначено именно мне и только мне. Я отложил нож, поднялся и пошёл ей навстречу.
- Что-то случилось… с Алёной? – спросил я.
- Она ушла из дома.
Она сказала это так, словно ударила меня по лицу, я пошатнулся.
- Алёна сбежала из дома? – переспросил я.
- Нет, не сбежала, я же не держала её под замком. Она просто ушла с богомольцами.
- Ушла?! Куда ушла?
- Не куда, а зачем… Вас искать отправилась …
То, о чём говорила Василиса, казалось мне странным, немыслимым.
- Меня? – снова переспросил я.
Василиса утвердительно кивнула.
- И где же она сейчас?
Все тяготы скитаний и неизбежные опасности большой дороги встали у меня перед мысленным взором, страх за жизнь хрупкой слепой человеческой девушки сжал сердце. Я был готов немедленно отправиться на поиски. Василиса не торопилась отвечать, она испытующе смотрела на меня. Я не выдержал её взгляда, неизбывная вина гнула меня к земле. Наконец она сказала:
- Я нашла её и уговорила вернуться домой, - услышав это известие, я облегчённо вздохнул. – Но Алёна поставила мне одно условие: я должна найти вас и передать вот эти грамотки.
Василиса протянула мне кусочки бело-розовой коры, на таких здесь писали письма, выцарапывая буквы.
Я взял «грамотки», с интересом вглядываясь в неровные буквицы.
- Кто это писал?
- Не знаю, - отвечала Василиса. – Думаю, Алёна попросила кого-то из своих подружек.
Буквы чужого языка плясали у меня перед глазами, отказываясь складываться в слова. Я постарался успокоиться и прочёл следующее:

Поклон вам добрый господин
каждый день я вспоминаю вас помните вы рассказывали мне
как давным-давно на чудесном острове в далёком море где вода ласковая и тёплая
люди отмечали каждый счастливо прожитый день белым камешком
снег стаял и я набрала камешков жаль не знаю какие из них белые
но даже если бы я видела не смогла бы отложить ни одного
с тех пор как вы уехали не было у меня счастливых дней
молю добрый господин приезжайте повидаться со мною

- Что скажете, синьор? – горячо и горько спросила Василиса.
- У твоей дочери ясный и красивый слог сказительницы.
- Как вы можете так спокойно говорить об этом?! Что вы ответите?
- Ничего… - я протянул Василисе заветное письмо. – Скажешь, что не нашла меня, что я отправился в морское путешествие и утонул, сгинул. Или лучше расскажи, что я взял в жёны московскую боярышню, богатую и красивую. Лучше Алёне страдать от неразделённой любви, чем быть рядом со мной.
Василиса с сомнением покачала головой:
- Алёна тает как свечка. Почти не ест, почти не спит. Плачет по ночам, думая, что её никто не слышит. Оживляется только вечером, когда пересказывает на посиделках твои заморские сказки. Она сведёт себя в могилу.
- Я сведу её в могилу ещё быстрее.
- Или подарите бессмертие, которое хуже смерти, - подтвердила Василиса мои тайные мысли.
- Ты ненавидишь меня? Честно говоря, я боюсь твоих проклятий.
Она невесело усмехнулась в ответ:
- Всесильный соправитель Вольтерры боится жалкой актрисы?
- Кто знает до конца возможности твоего удивительного дара… Твои слова, сказанные в гневе, могли бы причинить боль и даже убить.
- Как я могу гневаться на того, кто стал избранником моей дочери. Я только об одном прошу: не обманите её… Вы ведь любите её?
- Да… - признал я очевидное.
- Варвара твердила мне об этом, не переставая, а я всё не хотела верить. Что же нам делать?
- К зиме я должен возвратиться в Вольтерру, - сообщил я.
- А иначе?
- Аро возглавит патруль, а Деметрий найдёт нас, где бы мы ни скрывались.
- Зачем придёт патруль? Разве приговор уже вынесен? За что?
- Формально, семья должна контролировать всех созданных ею вампиров. Аро должен удостовериться, что закон не нарушен.
- Как много воли над миром вы себе взяли.
- В этом была необходимость. Но власть, как и кровь, опьяняет. Раз вкусив, бывает сложно остановиться.
- У вас есть легенда об Ахиллесовой пяте. Теперь и я уязвима для Аро. Я сделаю всё, что он прикажет, лишь бы Алёнушка была жива и невредима.
Я сомневался, что Василиса может стать полезной в интригах Аро, и, как мог, стал излагать теорию Елеазара о природе её дара:
- Елеазар считает, что сила твоего голоса напрямую зависит от уверенности в собственной правоте.
- Значит, брат мой, вы считаете, что сила в правде?
- Да. И суть Аро – ложь, поэтому он не смог ни обмануть тебя, ни сломить.
- Теперь, если он того пожелает, я сломаюсь, словно былинка под ветром, от одного его немилостивого взгляда. Тем более что я нарушила закон…
- Как?!
Я ужаснулся, Аро ищет лишь повод, чтобы наказать непокорных, но если вина этой семьи будет действительно серьёзной… Поможет ли в этом случае моё заступничество?
- Алёна знает о нашей тайне, - объяснила Василиса.
- Ты рассказала ей? Зачем?!
- Она сама догадалась. Сказала, что знает тьму сказок и небылиц, и пусть ей не дано увидеть нас, но отличить человека от холодного призрака она сумеет.
- Но слова «холодный призрак» не раскрывают нашей сути, закон не нарушен, - попытался я успокоить себя и Василису.
- И я решилась рассказать ей всё, - Василиса низко склонила голову, - я надеялась отговорить её от встречи с вами. Но она сказала, что ей всё равно, что она любит вас…
Я не знал радоваться мне или горевать. Итак, Алёна знает, что я – нежить, страшнее лютого зверя лесного, и всё же пишет мне письмо и молит о встрече, она не побоялась признаться матери, что любит меня. Но любовь ко мне этой смелой и несмышлёной девушки – роковая ошибка. И Аро этим воспользуется. Я должен хотя бы попытаться переиграть его. Нужно было рассказать Василисе о своём решении.
- Я отправляюсь в Вольтерру. Иного пути у меня нет. До сих пор я стоял в стороне от дел Аро, не вмешиваясь в интриги, которые он плёл, и войны, которые он вёл. Пришёл мой черёд выставить условия. Не думаю, что он пойдёт против меня. Зачем ему раскол в семье? Чем его может разгневать мой выбор. У него нет причин для беспокойства. К тому же, мне есть чем заплатить за вашу свободу…
И я поведал о прощальном подарке Дидимы. Василиса, внимательно выслушав меня, недоверчиво покачала головой.
- И ты думаешь, что Аро будет столь благороден, что получит выкуп, узнает то, что так его тревожит, и отпустит нас? Не смею даже надеяться…
- Аро не захочет прослыть братоубийцей, он раб приличий и знает, что в случае открытого противостояния на мою сторону встанут Елеазар, Кармен, Хайди, за ними потянутся другие, и слава дома Вольтури померкнет. А ещё я верю Дидиме, она не давала пустых советов, и Дидима просила не медлить.
- Так поспешим же. И, боюсь, Алёну нельзя назвать рабой приличий, она кинется вам на шею.
- Василиса, опомнись, я должен немедленно бежать в Вольтерру. Пусть Алёна живёт долго и счастливо, но без меня. У меня нет права ломать её жизнь.
Василиса обхватила голову руками, казалось, она сейчас завоет от боли и отчаяния:
- Вы так ничего и не поняли! Она же руки на себя наложит, или просто тихо угаснет, как свечка! Я даже дома не смогу удержать её, не цепью же её приковывать. Она так и объявила, что не сможет жить без вас… Вы же сказали, что любите её?
- Да, но…
Что, что ответить обезумевшей от горя матери? Она ненавидела меня и верила мне. Она готова была отдать мне в жёны свою дочь. Но Василиса многого не знала: не знала, сколько злодеяний совершено с моего молчаливого согласия; не знала, как сложно для меня порой следовать её примеру и отказываться от человеческой крови; не знала, как опасны для юной девы страстные объятия вампира. Она всех мерила по себе и считала меня лучше, чем я был на самом деле.
- Хорошо, я увижусь с Алёной, - согласился я.
Я решил, что наша встреча будет прощанием, что я позволю ей забыть меня и жить, не печалясь. Я должен оставить её, ибо нет большего наказания для смертной девушки, чем любовь вампира. Я надеялся, что ничто не сломит моей решимости.
И надеялся напрасно.
Алёна, едва услышав мои шаги в сенях, бросилась навстречу, мне оставалось только распахнуть объятия. А она обняла меня так, словно всё между нами было давным-давно решено и день свадьбы назначен. Я понял, о чём говорила Василиса, когда заявляла, что хотя Алёна и не видит дороги, но с выбранного пути не свернёт. Алёна не выпустит меня из кольца своих нежных рук, а я навсегда останусь её верным рабом.
Но ни на одно мгновение я не забывал об Аро… Позволит ли он мне прожить жизнь, всего лишь одну человеческую жизнь, вдали от кровавой Вольтерры и рядом с Алёной. Я должен отправиться в Италию, чтобы выторговать наше счастье.
Алёна настояла на своём: она станет моей женой прежде, чем я отправлюсь в Вольтерру. Моя невеста лучилась счастьем, поспешно готовясь к свадьбе.
Обнимая меня за шею, она шептала:
- Марк, милый… Завтра… ох, завтра… завтра… я стану твоею женой.
Её слова были похожи на заклинание…
И заклинание подействовало, долгожданное завтра настало. Нас тихо обвенчали в маленькой деревенской церкви. Я сам не верил в то, что случилось… С этого дня Алёна – моя жена.
Весь путь до нашего дома я нёс её на руках. Солнце давно скрылось за верхушками елей, но дымчатые сумерки не пускали ночь на землю. В лесу было прохладно, и я укутал Алёну полой своего плаща. Я осторожно снял жемчужный кокошник с её головы, аромат медового летнего вечера окутал её пушистые косы, пульсировал на виске. Моя юная жена знала обо мне всё и всё простила. Дорога была неблизкой, и Алёна, моя Алёна, заснула, доверчиво склонив голову на моё плечо. Мне казалось удивительным, как ничтожна жажда крови, в сравнении с жаждой обладания, и как жажда обладания отступает перед благоговейной любовью. Во мне не было страсти, не было безумства и неистовства. Любовь, которая пришла ко мне сквозь тысячелетнюю мглу, была нежностью. Я преклонялся и трепетал перед хрупкой человеческой девушкой.
Вот и дом, дверь не скрипнула, я осторожно переступил порог, но всё-таки Алёна проснулась, приподняла голову, прислушалась.
- Это твой дом?
- Это наш дом, ты здесь хозяйка.
Я ответил и сам удивился, тому, как дрожит от волнения мой голос.
- Мы одни? – прошептала Алёна.
- Да… - тоже шёпотом ответил я, прислушиваясь, как трепещет её сердце.
Я прошёл вглубь дома, бережно усадил её на широкую, застеленную персидским ковром, кровать и сам присел рядом.
- Любимый мой, желанный мой.
Её тонкие пальцы скользнули по моему лицу, обвели контуры плеч. Я поцеловал тонкий завиток надо лбом, дрожащие ресницы, нежные губы…

Утром Алёна сидела на широкой лавке и расчёсывала косу. Я опустился на пол у её ног.
- Будь моя воля, я никогда никуда не ушёл бы, так и сидел бы у твоих ног, как верный пёс.
- Ты мог бы взять меня с собой. Я исходила столько дорог, что не стану обузой в пути, не обременю тебя лишними хлопотами.
Сотый раз за утро моя жена заводила этот разговор.
- Опасна не дорога, опасность – в конце пути. В замке Вольтури человека ждёт смерть. Я не могу тобой рисковать, - терпеливо увещевал я её.
- Зачем ты туда идешь?
- Я заплачу богатый выкуп за нашу свободу.
- Тогда поскорее возвращайся.
- Если я не вернусь к зиме, вы с Василисой должны бежать.
- Зачем и куда?
- Куда глаза глядят…
- Знаешь, милый, я в сказки верю. А там ведь как говорится: коли смерть придёт, не откажешься, златом-серебром не откупишься.
- Попробуем все же поторговаться…
- Можно попросить тебя – не уезжай так скоро, задержись на неделю-другую, побудь со мною.
Разве мог отказать я своей драгоценной жене в такой ласковой просьбе…

Ой, как романтично..
_________________

Ого, оказывается история Эдварда и Беллы случалась и ранее, да и с кем, с самим правителем Вольтеры. Надеюсь у Марка все получится. А нашей любимой Маше желаю удачи в написании продки.
_________________

 » Глава XXI о смерти для смертных и бессмертных и о том...

Мои любимые читатели, сама чуть не плачу и вас не обрадую. Всё счастье, что могла подарить своим героям - в двух предыдущих главах...

Хотела описать две медовых недели Марка и Алёны, но не пошло. Я не мастер любовных сцен, мне в таких ситуациях хочется задёрнуть полог, чтобы влюблённым никто не мешал.

Если что-то допишется-добавится, отредактирую и вам сообщу.
А пока - готовьте носовые платки


Глава XXI о смерти для смертных и бессмертных и о том, что необязательно умирать, чтобы быть мёртвым

Прибыв в фамильный замок, я не стал таиться и выжидать – тотчас объявил, что жить более в Вольтерре не намерен. «Родня» ответила мне гробовым молчанием. С тех пор каждый день пребывания в ненавистной Вольтерре был для меня пыткой. Но я ждал, предложив Аро то, чего он жаждал более всего: знание будущего. Наконец Аро согласился на сделку. Свиток Дидимы должен был раскрыть ему тайну смерти и указать, как избежать опасности.
Вдвоём с Аро мы заперлись в одной из тайных комнат замка, и я прочёл папирус Дидимы. Тайнопись не показалась мне сложной, но я понял, почему никто до сей поры не смог разгадать её загадок. В который раз я был я поражён мудростью пифии и дару предвидения.
Четыре зарифмованные строчки пророчили беду. Предсказание встревожило меня. Аро же остался недоволен, он пенял мне на то, что предсказание чересчур запутанно, и ему неясно, как следует поступить.
- Как прикажете всё это понимать! Возможно, ты слишком поздно открыл свиток. Всё, о чем говорит Дидима, уже произошло. Мы пережили чуму бессмертных детей. Неужели нас вновь ждёт эта напасть? Как я понял, беды следует ждать с севера. Значит, мы отправляемся в Московию.
- Здесь сказано, что тебе не следует встречаться с теми, кто живёт в краю белых ночей. Собираешься пренебречь предсказанием?
- Ну почему же. Теперь твоё счастье и благополучие – моя первейшая забота. В этом вопросе Дидима высказалась вполне определённо – нам с тобой суждено встретить смерть в один день. Каково? И единственный способ избежать трагедии – отпустить тебя из Вольтерры? Твоя Дидима выписала тебе индульгенцию, я должен беречь тебя, как зеницу ока и выполнять все твои прихоти. Что ж, иди, ты свободен в своём выборе. Однако в свитке нет ни слова о том, что мне нельзя проводить тебя и познакомиться с твоей молодой женой. Я обещаю не причинять вреда тем, кто тебе дорог. Но я любопытен и хочу собственными глазами увидеть смертную, сумевшую похитить у меня любимого брата.
Я чуть не поперхнулся. «Любимый брат»… лицемерию Аро нет предела. Уж я-то знал, что с каждым годом наша взаимная глухая ненависть только крепнет.
Я не удержался от упрёка:
- Аро, ты трактуешь пророчество так, как тебе выгодно.
- Кто знает, может быть, это ты ищешь выгоды в тайне пророчества. Я спрашиваю себя: верны ли твои ответы на загадки пифии? Никто не сможет подтвердить твою правоту. Могу ли я тебе верить?
Я был удивлён подобными рассуждениями и не преминул заметить:
- Все мои тайные мысли тебе ведомы. Неужели ты страшишься обмана?
Аро рассмеялся:
- Нет, обмана я не боюсь. Но мне обидно, что ты не доверяешь моему слову. Клянусь, что тебе и твоей новой семье ничто не угрожает, и готов повторить свою клятву при свидетелях. Неужели и после этого ты не пригласишь меня на новоселье?

Вот уже пятую ночь мы шли на северо-восток. Я с тревогой поглядывал на своих спутников: я не доверял благодушию Аро, перед глазами стояло зловещее пророчество и сердце сжималось от недобрых предчувствий.
Когда до дома оставалось всего несколько часов пути, я невольно ускорил шаг. Вот и село, в котором прежде жила моя Алёна. Мы проходили вдоль сельского погоста, внезапно до боли знакомый, родной аромат остановил меня. Я вдохнул глубже и… Этого не может быть!.. Словно нож полоснул по моему горлу – нежное, дорогое мне благоухание медового клевера заглушали запахи земли и тления. Одним прыжком я очутился у свежей могилы под тяжелым белым камнем и рухнул на колени, сражённый ужасной догадкой … Не помня себя, я отбросил валун в сторону и принялся разрывать могилу.
Алёна!!! Она лежала, укрытая легким саваном, я откинул погребальные одежды и взвыл от гнева и ужаса. Тело её было растерзано кем-то сильным и зверски безжалостным. Я глубоко вдохнул, пытаясь уловить запахи, терзаемый жаждой мести. Я найду его, будь это человек, дикий зверь или вампир, я не позволю этому чудовищу ходить по земле.
Тело умершей девушки хранило запах рук Василисы. Это мать обрядила дочь перед смертью, заплела ей пушистые косы, повязала платок. На предплечье Алёны я увидел след от укуса вампира. Может быть, Василиса пыталась спасти дочь, обратить её, но было слишком поздно? Однако кто же нанёс Алёне эти страшные смертельные раны? Был ещё один запах, неясный, чужой, и в то же время, как будто смутно знакомый. В голове у меня помутилось…
Я почувствовал, как кто-то положил руку мне на плечо:
- Ей мы уже ничем не поможем. Мёртвым пусть будет дарован покой.
Это Елеазар пытался меня утешить.
Да. Пусть Алена покоится с миром. Я бережно расправил складки шёлкового покрывала, мне не хотелось торопиться, совершая прощальный обряд. Я хоронил любовь и жизнь. Когда скорбный белый камень вернулся на могильный холм, только одно чувство заставило меня подняться с могилы – предвкушение грядущего возмездия. Кто бы ни был убийца Алёны, он – обречён.
Аро, Кай и свита стояли вокруг плотным кольцом, все молчали, склонив головы. Первым заговорил Аро:
- Брат мой, я разделяю твою печаль, и боль твоя стала нашей общей болью, но нам следует продолжить путь. И, возможно, мы узнаем от Изабеллы, или, как ты теперь её называешь, Василисы причины этой беды.
Да, надо идти… Я согласно кивнул и кинулся напрямую к дому Алёны, в котором она жила до замужества.
Что я надеялся найти в доме, в котором три месяца назад встретил нежную, юную, солнечную девушку? Теперь её тело покоилось в земле, а её дом встретил нас заколоченными ставнями. Тяжёлые засовы на воротах были задвинуты, на двери ржавел замок. Конечно, нам не составило труда войти в запертый дом. Словно тени скользили по дому фигуры Аро и его свиты. Я не вслушивался, о чём они говорят. Мне не нужны были советчики, чтобы понять, что произошло здесь чуть менее месяца назад. Запах печали ещё не выветрился из этих стен: запах слёз, свечного воска и поминальной браги. Василиса на телеге привезла сюда тело Алёны, а после похорон и поминок сама закрыла дом, заколотила ставни, задвинула тяжелые засовы на воротах, но куда она направилась потом? С кем разделила горе Василиса, куда понесла свою печаль? Что знают о случившемся три подруги, живущие у холодного моря?
Я вышел на крыльцо, вдохнул полной грудью ночной туман, пытаясь разобраться в запахах, поймать след. Но осенние дожди смыли все следы. Аро молча стоял на пороге, ожидая моего решения. Остальные уже выстраивались у ворот в боевом порядке. Они готовы выдвинуться в любую минуту, они готовы к войне, они ждут её…
Я вопросительно посмотрел на Деметрия, он указал рукой на Северо-восток.
Этот путь не займёт у нас много времени, мы успеем до рассвета.

Очевидно, почуяв гостей, Таня, Ирина и Катерина вышли на крыльцо. Я понял, что Василисы в доме нет. Не было сил здороваться и объяснять всё происходящее, поэтому я начал с вопроса:
- Кто напал на вас?
Сёстры смотрели на нашу армию испуганно и недоумённо. Ирина, всегда скорая на решения выступила вперёд и ответила мне совсем не так, как я ожидал:
- Вы на нас напали. В чём наша вина? Разве мы нарушили закон?
Аро вышел навстречу Ирине и простёр вперёд руки в примирительном жесте.
- Маркус немного не в себе сейчас. Успокойтесь, милые сеньориты, тем, кто не нарушал закона, не угрожает никакая опасность.
Вдруг я осознал, что убийство Алёны не является нарушением нашего закона и не смог сдержать рычания. Аро обернулся на меня, укоризненно покачал головой и продолжил допрос в своей сладко-дружелюбной манере:
- Где сейчас наша прекрасная Иза…, ах, простите, Василиса.
Несколько секунд девушки молчали, потрясённые моим рычанием и угрожающе-ласковым голосом Аро. Потом Татьяна осторожно ответила за всех:
- Этого мы не знаем.
- Позвольте коснуться ваших прелестных ручек
Все присутствующие понимали, что в жесте Аро нет ничего куртуазного, что всё происходящее – допрос с пристрастием, но Аро вёл себя так, словно он – галантный кавалер, а перед ним – прекрасные дамы, которым он беззаветно служит.
Нет, никто из них не знал, где искать Василису. Увидев разочарование на лице Аро, я сорвался с места, у меня были некоторые предположения…
Осталось навестить дом, который я построил для своей жены, где был счастлив, откуда ушёл, лелея в сердце надежду на благоприятное разрешение дел.

Жаль Алену. Интересно что же ее погубило? Наверняка к этому причастны Вольтури, ну или кто-то, кого Марк встречал ранее, ведь запах ему знаком. Надеюсь Маркусу удастся найти Василису и найти ответы на эти вопросы.
_________________

Мне почему-то в голову пришло, что это может быть оборотень. Надеюсь, мы скоро узнаем ответ.
_________________

Все может быть, и определенно для нас это станет сюрпризом.
_________________