Всё дело в крови (Сумерки, Волтури)

 » Всё дело в крови (Сумерки, Волтури)  [ Завершено ]

Название: Всё дело в крови
Автор: Розовый динозаврик
Бета: Jewel
Пейринг: Деметрий, ОМП (оригинальный мужской персонаж), мельком Деметрий/Хайди
Период действия: после "Рассвета"
Предупреждение: слеша нет, даже если покажется)
От автора: Я не претендую на серьёзность, поэтому "драма" в жанре стоит почти как насмешка - я впервые пишу столь несерьёзное. Хотя с какой стороны глянуть. Лишь мой взгляд на жизнь после "Рассвета". Задействован оригинальный мужской персонаж (да-да, именно мужской). Как уже стоит в предупреждениях - слеша нет, хотя в некоторых моментах так может показаться, но прошу, дочитайте абзац до конца - всё станет понятно. Также в этой миньке отсутствуют почти полностью романтические отношения - история не об этом. О чём? Я и сама не отвечу, она просто выросла из разговора с Олей (Эймик). Я не смогла не записать. А вторая Оля - мой дорогой редактор, моя фея - помогла воплотить эту идей в жизнь, подпитав меня достаточными силами.
Это первая работа, от которой я получила столько удовольствие. Наверное, потому что она легче того, что я пишу обычно.
Что ж, не смею больше отвлекать. Приятного прочтения.
С любовь и уважением, ваш Динозаврик
Статус: закончен
Размер: мини
Саммари: Как причудливо тасуется колода. (с) Воланд, "Мастер и Маргарита"

***
Из мрака, опустившегося рваным покрывалом на пустынные улочки, отделилась лёгкая, как дыхание ребёнка, тень. Она остановилась, растворяясь в свете фонарей – лишь слабое колебание воздуха, словно марево от асфальта в жаркий день, выдавало чьё-то присутствие. Рябь, искажавшая пространство, исчезла; вампир, несший стражу в этот вечер, прошёл мимо, лишь на миг остановившись, но так никого и не заметил среди людей. «Тень» направилась в противоположную сторону – рисковать напрасно было глупо. Следовало действовать хитрее.
Густой, тягучий мрак подземелья глушил, точно пуховая подушка, осторожные шаги. Едва видимый фантом – высокая человеческая фигура – двигался стремительно и бесшумно; не нуждаясь в свете, он безо всяких трудностей находил путь в причудливой сети сырого коллектора. Здесь преотвратно пахло, и чуткий нюх гостя легко раскладывал окружающее амбре на составляющие. «Тень» кривила нос, всерьёз раздумывая дышать через платок. Но делать было нечего. Идеальный шпион приложил слишком много сил, чтобы отточить свои умения и щедрые задатки, и хотел доказать самому себе… проверить себя… Стройный ряд мыслей споткнулся и рассыпался, столкнувшись с тщательно выстроенной сознанием стеной. Туда не следовало соваться. Не сегодня. Слабый внутренний голосок противно шепнул «Не себе», и этого было довольно. Игривое настроение, весь запал и азарт, ударивший шампанским в голову, мгновенно пропал; фантом ссутулился, сникнув. Что-то в очередной раз ядовито укололо сердце, всковырнув застарелую обиду; не тоска – глухая безнадёжность, с которой безродная дворняга глядит на жёлтые окна домов. Чёрт возьми, он же знал, что всё бессмысленно, и упрямо пытался! До чего же глупо, но разве он просил многого?
На замшелый сырой пол упало несколько капель крови; «тень» сделалась видна, словно кто-то прорисовал её несколькими уверенными взмахами кисти. Юноша был в том возрасте, когда уже приходилось бриться регулярно, но на твёрдо, даже жёстко очерченных скулах и подбородке не виднелось ни одного волоска; голову его украшали тяжёлые каштановые кудри, казавшиеся мягкими, как пух, и свободно ниспадавшие едва не до плеч. Белая, как свежие сливки, кожа будто бы жемчужно светилась в окружающей темноте. Фантом бездумно лизнул пораненную ладонь и принюхался; крылья прямого, несколько крупноватого носа затрепетали. Вспышка гнева так же мгновенно погасла, как и появилась, оставив после себя лишь слабое волнение в душе – чешуйчатую рябь на поверхности глубокой воды. Молодой мужчина вдохнул и на миг смежил веки – заимствованная привычка. Чувства – любые – только мешают, убеждал он себя. Он сможет. Дымчато-серый, словно сотканный из утреннего тумана, плащ зашелестел за его спиной, точно маховые перья взлетающей птицы. Мрак всколыхнулся и, ползя на брюхе, будто послушный пёс, коснулся его ног; вдруг тьма вздыбилась, став гуще – вязкая, как смола. Один шаг. Ни звука. Лишь тревожное безмолвие вокруг. Да блестящая капля крови на полу.
Ничего сложного.
Легко.
Обманчиво легко, напомнил юноша себе, опускаясь всё ниже по туннелю. Сырость уже не чувствовалась, а воздух становился всё противнее – у «гостя» появилось ощущение, что он жуёт плесень. В какой-то момент ему стало даже нравиться – он пробовал вещи и померзостнее, но очередной ход увёл его вверх. Несложно. Он играючи, как шаловливый мальчишка, прошёл первый кордон, только вот дальше всё становилось труднее. Против цепного пса – а, может, волка, так и не научившегося жить в стае? – одного дара и везения будет мало. Мужчина вдруг замер, прислушиваясь, и дёрнул плечом – всего лишь крысы, бесстрашные создания, коих в подземельях водилось достаточно. Чем ближе «призрак» приближался к замку, тем осторожнее становились его шаги. Противный скрип дверных петель услышали многие, поэтому ему следовало уносить ноги. И быстро.
Не так уж и давно – много ли для бессмертного пара-тройка лет? – он сам нашёл этот заброшенный, наполовину обрушенный коридор, высохшую артерию, которой уже давно никто не пользовался. Он помнил, что привело его сюда – очередная горькая обида и желание уйти подальше, зализать полученные раны. Всё же иногда неспособность сдерживать себя приносила плоды – возможность расширить мир до неизведанных ранее границ, но чаще излишняя горячность, конечно, только вредила ему. Как и любое земное создание, «фантом» учился на своих ошибках, которых совершал предостаточно. Пылкая юность на это и была дана даже существам, взрослевшим так быстро – они не были способны уловить миг, разделявший рождение и зрелость. Да только был изъян – душа не поспевала за телом, развиваясь чуточку медленнее.
Юноша прислушался и, как змея, попробовал воздух кончиком языка, на миг скользнувшего между тонких бескровных губ. Его присутствие не потревожило ледяного безмолвия старого замка – в конце концов, странный гость вернулся домой, но обитатели этого места были подобны безжалостным древним божествам – столь же кровавые, сколько и всесильные. Трон, возведённый на костях. Древняя громада среди красных черепичных крыш – дряхлый старик в окружении многочисленного семейства – давно уже не вызывала трепета у почти человека; очарование, как это всегда бывает, исчезло, соприкоснувшись с реальностью, и монстр из тьмы оказался всего лишь игрой воображения. «Тень» не могла с точностью сказать, что и где сейчас происходило – не требовалось; достаточно было знать установившийся негласный распорядок, который редко могло что-то потревожить. Вампиры статичны; их существование напоминало ему глубинные течения – те, которые способны создавать из песчинки целые материки и разрушать горы. Юноша подчинялся тому же внутреннему ритму, пропитавшему сами стены и мигом остудившему молодую кровь – мальчишка хоть и крался, но крался степенно. Здесь не было места стремительности. Вязкое время. Стазис.
«Гостя» будто заставили прожевать ржавых гвоздей – человеческая девушка в приёмной пахла весьма недурно. Желание попозёрствовать – ему хотелось пройти незамеченным не просто через весь город, а зайти в обитель Волтури через главный вход. Секретарша не заметила тени, когда та прошла совсем рядом с ней. Упавшие на пол листки вернулись на место, а со стола исчезло сочное зелёное яблоко. Смертная не обратила внимания на будто бы притворённую сквозняком дверь. Да и разве что-то не так? Одурачить человека было так же просто, как и спрятать чёрную кошку в тёмной комнате – юноша давно потерял интерес к подобным забавам. Неинтересно и пресно. Он справедливо считал – чем сложнее задача, тем слаще станет победа, и не искал лёгких путей.
«Призрак» на долгую секунду замер перед входом в тронный зал и проскользнул в приоткрытую дверь, передвигаясь так осторожно, точно вышагивал по краю пропасти. Нельзя было терять самообладания. Его не слышно и не видно – он всего лишь ещё одна тень в сгущающемся сумраке. Чувство неотвратности, словно движение воздуха – юноша ощутил присутствие раньше, чем увидел черноволосого вампира, будто бы безразличного ко всему происходящему вокруг.
«Меня просто нет». Дар плотным облаком окутал гостя; он больше всего на свете желал исчезнуть, не существовать. Не иллюзия – реальность.
«Для него тебя действительно нет», – издевательски шепнул внутренний голосок. Мрак колыхнулся, грозя рассыпаться на рваные клочья тумана. Больших усилий стоило юноше удержать обман – он уже был уверен, что допустил непростительную ошибку. Другие, быть может, и не заметили досадной осечки, но только не ищейка. Скользящий шаг. Выжидать. Спешка ни к чему. Деметрий не отрывал взгляда от клочка вечернего неба за стрельчатым окном, неподвижный и неживой; чёрные кудри касались плеч, а глаза в опушке таких же тёмных ресниц были холоднее самой лютой стужи. Дамасская сталь в бархатных ножнах. Он вызывал невольное восхищение, словно легендарный и славный клинок, и «фантом», как ни старался, ничего не мог с этим поделать.
«Он никогда не посчитает тебя достойным себя», – ещё больше издёвки и яда. Больно. – «Никогда. Даже не взглянет. Тебя нет. И никогда не было».
Горькая тоска запустила стальные когти под кожу, растревожила старые раны. Юноша тряхнул головой – в тот же миг твёрдая рука сдавила сильной, как сама смерть, хваткой горло. Иллюзия рассыпалась пеплом, являя присутствующим гостя. Ищейке хватило всего лишь полустука живого сердца, разорвавшего мёртвую тишину сводчатого зала. Дампир в сером, словно сотканном из тумана плаще, замер; он в очередной раз провалился, но старался проигрывать с достоинством – не отводил голубых, как чистейшая лазурь, глаз от цепкого взгляда Деметрия, впившегося в него с силой стального лезвия. Мороз по безупречной коже. Вампир хотя бы смотрел на него…
– Константин, я рад твоему возвращению, как всегда столь неожиданному. Ты делаешь успехи, – Аро, казалось, позабавило появление дампира и сценка, разыгранная стражем.
– Благодарю, повелитель. Я с добрыми вестями, – хрипло выдохнул он. Хотелось высвободиться из удушающей хватки, но Константин знал – бессмысленно, да и потом будет хуже. Хотя бы не за шкирку, как безродного щенка…
– Деметрий, – одно слово Владыки, и ищейка вернулся на своё место, вновь обманчиво расслабленный. Константин старался дышать глубоко и ровно, игнорируя саднящее горло, и, подавая руку повелителю, позволил себе лишь мимолётный взгляд на гордого ищейку. Слишком гордого, чтобы признать сына-полукровку, которого он не хотел. И это Константин тоже знал.
Сходство между ними не было поразительным, но один, выглядевший на без малого пятнадцать лет младше, казался продолжением другого – волосы, хоть и каштановые, цвета сандалового дерева, так же вились крупными кольцами, черты лица, несколько заострённые, имели то же южное происхождение, а тонкие губы были полной копией отцовских и изгибались в одинаковой улыбке, разве что не имели такой же жёсткой складки. Та же осанка – дампир пусть и выглядел тоньше, но сложение его было таким же породистым, статным; он повторял родителя в изгибе бровей, в пушистых ресницах, почти преступных для мужчины, и в изящной кисти с длинными холёными пальцами, которые легко представлялись порхающими над клавишами или сжимающими смычок. Иной раз Константину казалось, что эта схожесть лишь раздражала Деметрия сильнее, словно ему постоянно указывали на допущенный промах. Бастардов не принято жаловать. Ищейка и не жаловал.
Константин не тешил себя надеждой, что отец хотя бы удостоил его взглядом – он давно привык быть для всех незамеченным, и для Деметрия больше других. Быть может, дар наносил отпечаток на личность, а, скорее, выучка – всегда помнить о своём положении! – давала о себе знать. И всё же, уже уходя, он устремил взгляд на вампира, но – увы! – тот оставался отстранённым. Радость от первого самостоятельного задания, прошедшего так гладко и легко, растворилась без следа. В конце концов, дампир всего лишь доказал, что достоин своего плаща и места в клане.
«Но не отца», – уныло подытожил он. Глупые юношеские мечты…
– С возвращением домой, Константин, – голос слаще мёда и нежнее трели соловья. Юноша вскинул голову, на несколько мгновений всерьёз раздумывая броситься наутёк, но нашёл в себе силы обернуться и, опустив глаза в пол, произнести приветствие:
– Я не знал, что Вы тоже вернулись, – запнулся. – Вы как всегда прекрасны, Хайди.
Она рассмеялась, и не было в мире звука прелестнее.
– И как же ты это определил, если даже не посмотрел на меня ни разу? – легчайший упрёк. – Или мне начать сомневаться в твоих словах? – капризно. – А, быть может, ты боишься меня, словно старую злобную ведьму? – вызов.
Он молча поднял взгляд, стараясь ни о чём не думать. Выходило плохо. Даже смотреть на Хайди уже было большим соблазном – против воли неугомонное сердце забилось быстрее, разгоняя по венам закипевшую кровь. Одетая обманчиво строго, рыжеволосая девушка невинно улыбалась, смотря на него глазами лани, в которых плескалось сдерживаемое озорство. Во рту пересохло. Мысли утратили связность. Ему захотелось делать глупости, сколь бы дорого они ему не обошлись потом.
– Признаюсь, я солгал. – Её недоумённый взгляд, и дерзкий – его. Шаг вперёд. Сдержал дрожь предвкушения и прикоснулся губами к безупречной коже, оставляя поцелуй на поданной королевским жестом руке. – Вы стали ещё прекраснее с нашей последней встречи.
– Ты пускаешься в бессовестную лесть, впрочем, мне это нравится.
Константин простодушно улыбнулся и пожал плечами – разве он льстил? Она ещё что-то спрашивала, но он толком не мог припомнить ни её слов, ни своих ответов, не всегда сказанных к месту. Привлекательности Хайди, стократ усиленной даром, юноша противостоять не мог. Только вот интуиция подсказывала, что ничем хорошим этот светский разговор не закончился. Ситуация казалась ему до ужаса знакомой. Исход он тоже знал. Его рука, которую дампир учтиво предложил спутнице, намереваясь проводить ту до комнаты, инстинктивно взлетела к загривку. Он застыл; призрачная перспектива уже не казалась такой заманчивой.
Мрак всколыхнулся, смыкаясь вокруг него; Константин, пробормотавший извинения, исчез, словно его и не было. Хайди стремительно подалась вперёд, намереваясь схватить его таящий образ, но юноша предусмотрительно отступил на пару шагов. Ей оставалось только хлопнуть ладошами, обняв воздух, и звонко рассмеяться.
– Ну же, не прячься, Константин, иначе я обижусь.
– Лучше ты на меня обидишься, чем мне снимут голову, – произнёс он, зная, что его не услышат. Ему, конечно, было жаль огорчать её – Хайди была одной из немногих, кто позволял себе разговаривать с ним. Он не знал, впрочем, втайне догадываясь, какая прихоть послужила причиной, но был ей рад. Дампир вытянулся в струнку, замерев на месте и почти не дыша – мягкие, как у хищной кошки, шаги не предвещали ничего хорошего. Его не должно быть видно. Иначе… о таком раскладе он думать не хотел, боясь растерять сотканную иллюзию.
– Оставь его в покое, Хайди, – Деметрий не просил. Она лишь хмыкнула в ответ и показала ему язык, словно не уловив грозных ноток в его голосе.
– Может быть, ты просто ревнуешь? Или... – начала девушка, но тут же осеклась, поймав его взгляд. – Зануда.
Каблучки звонко застучали по каменному полу. Ищейка быстро нагнал её, что-то шепнув на ухо; она чуть смежила веки, пряча ярко вспыхнувшие глаза, и выдохнула:
– Возможно.
Они разошлись в разные стороны, а Константин, несколько смущённый игрой взглядов, говорившей больше слов, оказался забыт. К лучшему, решил он, далеко не сразу вновь становясь видимым. Выждал, прислушиваясь – точь-в-точь осторожный дикий кот, и лишь потом продолжил свой путь.
Константин был неспокоен, отчего его верная спутница тень, крадущаяся по пятам, колыхалась, подёргиваясь чешуйчатой рябью – только мгновение, бездумное желание, и она укроет от посторонних глаз. Но потребности не возникало – он и так провёл большую часть своей недолгой жизни за рваной завесой своей ауры. Наверное, это было его преимуществом – очень многие тайны древнего замка дампир изведал, гуляя абсолютно свободный и никем не видимый. Обрывки разговоров, случайные фразы, а иногда, если хватало смелости, и чужие записи… Как оказалось, просто слушая, можно было узнать многое, и он частенько следил за кем-нибудь в попытке развить своё умение. Улыбнулся. Ложь – любопытному от природы, ему нравилось узнавать то, что должно быть скрыто. А всесильные, высокородные вампиры не догадывались, сколь во многое посвящён полукровка, на которого они смотрели свысока. Что ещё надо юному созданию, чем кружащий хмель почти вседозволенности? Ах, свидетелем каких хитросплетённых интриг он был, ещё не решаясь сам принять участие хотя бы в одной. Его увлекали придворные игры – такие искусные и тонкие, почти всегда на грани фола. Он словно бы наблюдал за виртуозной шахматной партией. Ярко-голубые глаза вспыхнули. Разве кто-то когда-нибудь воспримет его всерьёз?
Рядом с покоями отца Константин даже не думал задерживаться, пройдя мимо настолько быстро, насколько только мог. Конечно, пару раз в отсутствие Деметрия он рискнул пробраться к тому в логово – слишком велико было искушение взглянуть на убранство комнат того, кем дампир так восхищался. Он всего лишь хотел узнать, чем живёт его отстранённый родитель, и почти с религиозным трепетом смотрел на десятки – сотни? – различных безделушек, в нарочном беспорядке разбросанных по полкам, проводил кончиками пальцев по корешкам книг и по замысловатой вязи букв, написанных твёрдой рукой ищейки. Всё увлекало и интересовало юношу – каждая мелочь, каждый новый штрих к портрету вампира. Славное время редчайших вылазок закончилось весьма быстро и плачевно – его поймали с поличным. Аккуратный шрам в форме полумесяца у самого основания шеи остался ему на память и в назидание, а почти месяц, проведённый в постели, сжигаемый лихорадкой и в дикой слабости, он тоже вряд ли забудет. Урок был преподан без единого слова – Деметрия хватило на то, чтобы выволочь прочь ослабевшего от потери крови сына. За шкирку.
Константин поджал губы – таких демонстраций отношения было предостаточно за те три с небольшим года, которые он провёл в замке. Почти с первого дня. Нет, Деметрий не прилагал никаких усилий, пытаясь сделать жизнь сына невыносимой – он просто не замечал его. Ледяное равнодушие ранило дампира сильнее возможных резких слов или вспышек гнева, вызванных продемонстрированной на первых порах навязчивостью. Он не искал ни любви, ни ласки – как бы молод он ни был, но наивностью не отличался, не желал ни молчаливого одобрения, но привязался так, что ему хватило бы и простого дозволения иногда быть рядом. В тени.
Юноша укусил зелёное яблоко и тут же исчез – это действие было скорее инстинктивным, нежели осознанным, как и быстрый кошачий прыжок в сторону.
– Я думал, что ты смелее, малец.
После секундного промедления, с усилием проглотив застрявший в горле кусок, Константин сбросил с себя иллюзию, внимательно следя за рослой фигурой Феликса. Последний насмешливо глядел на него, похлопывая по бедру чёрными перчатками.
– Привычка, – пожал плечами юноша. – Да и смелость – удел глупцов.
– А ты становишься наглее.
– Взрослею?
Феликс широко улыбнулся, блеснув жемчужно-белыми смертоносными зубами. Обманчиво добродушный. Константина прошиб озноб. Он помнил.
– Тебя стоит поздравить?
– Наверное.
– Исчерпывающий ответ, – кроваво-красные глаза чуточку сощурились. – Ты всё так же тих, скрытен и неразговорчив.
– Возможно, я тоже несколько статичен.
– Возможно, ты чересчур осторожен. Глянь на себя – ты точно перёпёлка, готовая вспорхнуть от малейшего шороха, – усмешка. – Не пёс – щенок, – пренебрежительно. – Но как бы то ни было, мои поздравления, полукровка.
Злость взвилась змеёй, но дампир и не подумал показывать, как уязвили его слова – он давно привык к подобному обращению, когда «полукровка» звучит так же унизительно, как «ублюдок». И первое, и второе он слышал достаточно часто, чтобы научиться принимать как должное.
– Благодарю Вас, – он чуть склонился.
– Искреннее, Константин, искреннее, – хохотнул Феликс и, проходя, легко потрепал застывшего юношу по волосам, – иначе как-нибудь я довершу то, что не довершил при нашей первой встрече.
Тонкие губы юноши чуть дрогнули, с языка так и не сорвалась колкость. Отвечать на откровенную провокацию было бы слишком опрометчиво – едва ли он уцелеет, если этот вампир решит его потрепать. А жизнь… единственная ценность, которая ему принадлежит, пусть и для остальных она не стоит и гроша. Константин посмотрел вслед Феликсу, насвистывающему какой-то весёлый мотивчик – само благодушие и весёлость. Дампир поёжился. Такую же широкую улыбку он видел при их первой встрече, когда большая ладонь мужчины легко сжала голову девочки-полукровки, обречённой на смерть – «пустая», без дара, она не могла быть полезной. Словно тыкву… Тогда ещё совсем ребёнок – на вид не старше семи – он прекрасно понимал, что станет следующим, и с ужасом, переходящим в панику, смотрел на пальцы, с которых капала тягучая кровь. Если бы только она… Феликс нарочито небрежно взмахнул кистью и поманил его к себе. Тихий незаметный мальчик вдруг стал ещё незаметнее, будто кто-то забирал у него всякие краски – почти неразличимый даже вампирскому глазу фантом. Талант, способный отменить вынесенный приговор. Право на существование.
С того дня прошло более девяти лет, но память, столь же совершенная, как и у вампира, не давала ничего забыть: убийства и кровь, неудачливых сородичей, часто слишком спесивых, чтобы понять своё место, сестёр, которых он видел лишь пару раз, смертных, вызывающих только отвращение и жалость, «расходный материал»... Но разве есть ему дело до других, которым не повезло перенять даров отцов? Их мир был жесток, в нём не оставалось место жалости, и Константин давно принял его правила – своя шкура всегда будет дороже, чем бессмысленные сожаления.
Дни, наполненные спокойствием. Размеренное существование. За три года, проведённых в стенах замка, дампир привык и к приятному комфорту, наполненному роскошью – ему нравился уют своей комнаты и покой замка. Константин потянулся и закинул руки за голову, прислонившись спиной к стене. Его не могли заметить, отчего он чувствовал себя почти расслабленно, не слушая, но внимательно наблюдая за смертоносным танцем двух стремительных теней. Отточенные движения. Змеиные выпады, впрочем, пока безрезультатные. Треск камня о камень, когда они сходились. Шаги замедлились, фигуры кружили друг против друга, не спеша сцепиться вновь. Нетерпение плескалось в глазах у одного, и затаённый, холодный азарт – у другого. Дампир невольно подался вперёд, стараясь угадать, чьё действие будет первым на этот раз.
– Мой друг, ты осторожничаешь. – Феликс сделал ленивый, лишённый точности бросок, который ищейка легко парировал, лесной тенью уходя в сторону.
– Я наизусть знаю все твои обманные манёвры, – Деметрий прикрыл рот ладонью, будто бы зевнув, и тут же ответил напарнику проворным выпадом. – Придумай что-нибудь новенькое.
Изящный клинок против булавы. Константин частенько наблюдал за их тренировочными схватками, но предсказать исход не мог – когда-то удача была на стороне одного, в другой раз решала одарить улыбкой другого.
– Я слишком стар для новшеств, – усмехнулся Феликс, выворачивая до хруста руку ищейки, которую тот успел отнять.
– Неплохо.
– Премного благодарен, – шутливый поклон.
Короткая, жестокая схватка. Безрезультатно. Слишком быстрые, словно смазанные движения – почти невозможно уследить. Едва ли кто-то из мужчин думал, совершая или отражая атаку – опыт, накопленный веками, не нуждался в осознанности. Константин запоминал, мечтая когда-нибудь добиться хотя бы тени успеха на боевом поприще. Перспектива без опытного наставника была весьма призрачной, но дампир не собирался отступать.
От сильнейшего удара по стене разбежались трещины, будто их нарисовали мягкой кистью. Юноша зашипел и по-кошачьи отпрыгнул в сторону – тяжёлый кулак был в миллиметрах от его головы. Феликс казался разочарованным, стряхивая с пальцев пыль. Оскалившийся Константин дрожал и чуть прогнулся, готовый защищаться при малейшей опасности; аура, окружавшая его, сделалась как никогда сильной и густой. Не слышно и не видно.
– Ушёл.
Деметрий пожал плечами; его цепкий взгляд на миг задержался на том месте, где был сын – сердце дампира споткнулось, пропустив удар, – а затем безразлично скользнул дальше. Он знал, понял юноша, и сейчас всё могло очень быстро закончиться.
– Мне наскучило, – лениво протянул вампир. Палач решил отсрочить приговор.
Феликс не стал отвечать, первым покинув просторную залу и не упустив возможности отпустить пару не самых лестных замечаний в адрес напарника. Ищейка – грациозно-неспешный, словно сытый кот – помедлил лишь мгновение, поправляя серый плащ. Иллюзия растаяла туманом; Константин не заметил ни удивления, ни проблеска иных эмоций со стороны отца, сам же пребывая в странном душевном смятении. Выпрямился. Хотел поблагодарить, но слова не шли с языка, да и не позволялось заговаривать, пока на это не было получено дозволения. Деметрий вряд ли бы потерпел подобную вольность. Дампир осмелился чуть улыбнуться – смотреть ему не запрещалось.
– Смелость и отвага – удел благородных глупцов, такие же пустые ценности, как дружба и любовь, – в голосе ищейки не было эмоций, бесстрастным оставалось выражение его лица. Он оправил белоснежные манжеты, смотря вроде бы и на сына, но в то же время будто сквозь него. – Но тончайшая черта отделяет осторожность от трусости, а трусость – это для тех, у кого нет чести. – Константин даже подумал, что ослышался – это был единственный раз на его памяти, когда отец обращался напрямую к нему. Мимолётная радость быстро испарилась – быть может, он просто озвучил свои мысли? Лишь боги знали, как хотелось юноше, чтобы это было не так, но спросить он не посмел. Деметрий ушёл безмолвно, словно ночная тень. Высокий чистый лоб прорезала выразительная линия – юноша нахмурился. Урок был преподнесён.
Чуть позже, когда Константин уверился в том, что его не потревожат, принялся за тренировки. В гордом одиночестве всё оказывалось сложнее – некому было поправить ошибки или объяснить особенно хитрый выпад. Юноше приходилось разбираться самому. Он не был доволен ни собой, ни своими успехами, но упорно пытался повторить каждое движение, увиденное чуть раньше. Высоко подпрыгнул и, не успев коснуться земли, сделался практически невидимым – удерживать дар и выполнять сложные комбинации было сложно. Сдержал дрожь. Выругался – аура расползалась, не желая подчиняться. Дёрнул плечом. Попробовал ещё раз. И ещё бессчётное количество попыток, пока, наконец, не получилось. Потерявший бдительность, дампир не знал, что за ним внимательно следят.
…– Книжный червь, – звонкое сопрано не оторвало Константина от увесистого фолианта, который тот пытался прочитать. Шелковистые чёрные волосы – цвета ночи, цвета вороньего крыла – легли на текст, заставляя дампира поднять недовольный взгляд. – Моё общество настолько хуже общества книг?
Он улыбнулся – немного застенчиво, с толикой лукавства.
– Разве я когда-нибудь говорил об этом, Пандора? Тем более, ты легко можешь переубедить меня в чём угодно.
Лёгкая, словно сотканная из воздуха, девушка присела на краешек стола; её маленькое округлое лицо было почти совершенным, а большие тёмные глаза смотрели мягко, будто у кроткой голубки. На бледных щеках горел человеческий румянец.
– Я никогда не заставляла тебя делать ничего против твоей воли.
Константин выгнул бровь.
– Ладно, почти никогда, – сдалась Пандора, запустив пальцы в каштановые кудри юноши. – Надо же как-то бороться с твоим упрямством и замкнутостью.
– Одиночество меня не тяготит.
Она устало вздохнула и принялась перебирать его волосы, и это занятие, казалось, полностью поглотило его. Он видел, что девушка всё не решалась начать более серьёзный разговор и не торопил её, вернувшись к книге. Читал вслух – ей нравился его голос. Константин был к ней по-своему привязан, хотя и не позволял привязанности окрепнуть. Их мир был слишком жесток для нежностей – зачем испытывать чувства к тому, кому, может быть, придётся всадить нож в спину? Он вздохнул. «Пустые ценности». Так ли? Но единственный, у кого он мог бы спросить, с ним говорить не захочет.
– Это правда?
Константин поднял взор от витиеватых строчек.
– Надеюсь, что да.
– Ты так жаждешь битвы, Константин?
Он не спешил отвечать, раздумывая над вопросом – ответить сразу отчего-то не получалось. Голубые глаза поблекли.
– Необходимость… Да и наш разговор пустой – всё уже решили, и ослушаться приказа я не имею права. Твой отец тогда отправит меня на плаху, – усмехнулся, но она не разделила его весёлости.
– Обещай, что вернёшься.
– Я вернусь, я обязательно вернусь.
Горячая юная кровь. Кто из них первым потянулся к другому, они не понимали, но, кажется, Пандора прикоснулась губами к его губам раньше; юноша не нашёл причин не отвечать на поцелуй.
– Библиотека не самое подходящее место…
– Плевать…
…Стальная птица взмыла вверх, оставляя жаркую землю далеко внизу. Константину не доводилось летать – он с нескрываемым интересом наблюдал за уменьшающимся тосканским пейзажем, за голубыми прожилками рек и чёрными лентами автострад, пока те не скрылись за ватными облаками. Безмерное небо вокруг – холодное и такое яркое, что его глаза казались блёклыми. Дампир тряхнул головой и зевнул.
– Ты же должен был выспаться, – вежливым тоном произнёс Деметрий, удобно расположившийся в кресле рядом и без особого интереса просматривающий свежую прессу. Легкое недовольство послышалось в его голосе; юноша почти сразу сник, пытаясь придумать толковое оправдание. Само по себе чудо – отец с ним разговаривал, но ирония судьбы – Константину нечего было ответить.
– Я… отдыхал…
– Я заметил.
– Я выносливый, – без должной уверенности.
– Это мы ещё проверим, не сомневайся. – Пальцы его чуточку сжались, но в целом вампир ничем не выражал своего недовольства; выражение лица оставалось совершенно бесстрастным. – Отдыхай. Перелёт долгий.
– Разве? – Константин совершенно оробел, не зная, как реагировать и что сказать. А сказать ему хотелось так много! Только слова не шли на язык, застревая в горле. Почти с отчаяньем он понимал, что упускает шанс, который больше может и не представиться.
– Ты рано перестал считать время. – Деметрий выразительно перевернул страницу, давая понять об окончании разговора. Юноша отвернулся к иллюминатору и смежил веки, стараясь заснуть – прошлую ночь действительно следовало оставить отдыху. И предыдущую… Ему не то, чтобы было стыдно за время, проведённое с Пандорой, но он боялся подвести отца. Если бы он знал, с кем его в итоге отправят! Сожалеть было поздно, и им завладела мрачная решимость. Он всё проделает безупречно.
– Люблю нашего правителя за нездоровую иронию, – хмыкнул ищейка, ни к кому конкретно не обращаясь. Две стюардессы шептались, не в силах определить, кем Константин приходится Деметрию – не то племянник, не то сын; дампир кожей ощущал раздражение отца подобными пересудами. Если обе девушки вернутся обратно живыми, произойдёт чудо. Впрочем, юноша не сожалел – одна из них была как раз в его вкусе.
…Константин всматривался в вязкую тьму, стараясь ни о чём не думать и терпеливо ожидая возвращения ищейки. Не беспокоился – не было причин; сердце его забилось часто-часто в предвкушении предстоящей расправы. Он чувствовал себя львёнком, которого впервые взяли на настоящую охоту – пусть к запаху крови и пепла его давно приучили; теперь и ему предстояло уничтожать тех, кто, возможно, и не был виновен. Имело ли это для него значение? Юноша дёрнул плечом.
Деметрий появился бесшумно, возникнув из ночных теней, словно сам был одним из них. Дампир не посмел ничего спрашивать, только вопросительно посмотрел, не надеясь на объяснения.
– Нас опередили. – Вампир вытянулся в струнку и походил сейчас на гончую, идущую по следу. Его холодный взгляд блуждал по пустынной улочке, но кого отец стремился высмотреть, юноше было невдомёк. Перемена завораживала – вдалеке от стен замка Деметрий казался диким и опасным, вся его холёность и почти изнеженность исчезла, будто её никогда и не было. Константин понимал, что говорить без позволения опасно, поэтому молча ждал пояснений.
– Насколько близко ты можешь подойти, оставаясь незамеченным?
– Вплотную, – сдерживая нетерпение в голосе, отозвался дампир. – Если, конечно, не к вам.
Ему показалось или ищейка чуточку приподнял уголки губ в улыбке? Неуверенный, он списал это на игру теней. Отец никогда ему не улыбался.
– Прекрасно. Обследуешь логово наших дорогих друзей – вне зависимости от наличия хозяев, а потом расскажешь мне обо всём.
Константин, едва дослушав, уже сорвался с места, но его остановил ощутимый подзатыльник.
– Мальчишка, – Деметрий обнажил зубы в оскале, – уйми свои эмоции – они будут тебе только мешать, – его пальцы властно впились в загривок сына, точно удерживая того на поводке. Константин через плечо посмотрел на ищейку и, как ни старался, не смог скрыть недовольства во взгляде, ощутив клокочущую злость; голубые глаза сделались прозрачными, точно лёд. Он совсем по-змеиному зашипел и услышал в ответ низкое раскатистое рычание. – Щенок, – снисходительно, с толикой иронии.
– Если я щенок…
Деметрий приподнял бровь, ожидая дальнейших слов; колючий взгляд его не предвещал ничего хорошего.
– То я пёс? Гончая? – мягко подсказал он. – Ну же, не молчи. – Юноша понуро опустил голову, стараясь сдержать эмоции. Дыхание клочьями вырывалось из груди, застывая в морозном воздухе облачками пара. Ищейку, казалось, забавляло бессилие сына.
– Я не должен был, извините, – рычание так и не сорвалось с бледных губ.
– Тебя прекрасно вышколили, но раз уж мы здесь одни, то почему бы не быть откровенным? – Пальцы его разомкнулись, чтобы вновь сомкнуться на горле дампира. Не сильно, но дыхание у того перехватило.
– Эмоции мешают, разве нет? А доставлять вам удовольствие собственным провалом я не собираюсь, – дерзость сорвалась с языка прежде, чем Константин обдумал ответ. Он меня убьёт, невольно пронеслось в его мыслях.
– А я уже начал думать, что у меня дочь, а не сын. – Вампир не особенно ласково толкнул юношу вперёд, отчего тот едва не споткнулся. Зашипел и тут же исчез, поглощённый всколыхнувшимся мраком. Его просто нет. Он остановился и посмотрел на Деметрия, затем сплюнул и решительно направился дальше. «Посмотрим, кто окажется прав, дорогой родитель».
Тенью Константин проскользнул в старинный особняк, не тревожа возможных обитателей – окно на верхнем этаже оставалось приоткрыто, словно в ожидании гостей. Дампир прислушался, но не уловил даже малейшего шороха; повисший же в воздухе запах насторожил его. Он нахмурился. Не пепел, нет, а что-то более вязкое и горькое, точно какая-то хворь… Против воли его верхняя губа приподнялась, обнажая жемчужно-белые зубы. Деметрий не подходил так близко – даже ему не удалось бы остаться незамеченным. Юноша принялся неторопливо осматриваться. На всех предметах богатой обстановки лежал тонкий слой пыли, а по углам серебрились нити паутины. Переходя из комнаты в комнату он не находил свидетельств чьего-либо присутствия, заставлявших его лишь тщательнее удерживать ауру вокруг себя. Было подозрительно тихо даже для жилища вампиров. А уж царивший аромат, прилипающий к коже, заставлял дыбиться малейшие волоски на теле. Так пахла смерть, вдруг понял Константин, но смерть, принесённая не огнём. Тлен… Он бешено заозирался по сторонам, ощутив, как сердце забилось где-то в горле.
Эмоции мешают, вспомнил дампир, уже начав отступать. Глубоко вздохнул. В трусости нет чести. Он толкнул дверь, выходя во внутренний дворик, окружённый высокой живой изгородью. Пролитая кровь уже почернела, напоив промёрзлую землю. Удивление сменилось паникой, за которой пришёл страх. Преследовавший юношу запах нашёл своё объяснение – такой аромат источала мёртвая вампирская плоть. Неуязвимые на первый взгляд существа были растерзаны так, что было почти невозможно понять, кто есть кто. Он видел множество смертей и не всегда самых приятных на вид, но в этих было нечто совершенно омерзительное. Тела рвали на части со звериной жестокостью, а некоторые будто пережевали и выплюнули. С ними словно игрались… Тошнота подкатила к его горлу; Константина вырвало кровью. Гадкий, отвратный запах… Он вытер рот рукавом, продолжая осматривать каждое тело – вне зависимости от собственного отвращения, необходимо было выполнить всё безупречно. Запоминал.
Деметрий внимательно слушал рассказ дампира, который был рад, что его желудок опустел. Он замолк и, не дожидаясь позволения, спросил:
– Вы ведь там были?
– Да. Зачем тогда туда был послан ты?
– Мне хотелось бы знать.
Ищейка едва заметно нахмурился, делая заметными оставленные человеческой жизнью мелкие морщинки в уголках глаз и у линии рта.
– Тебе следует привыкнуть к запаху и вкусу смерти. Она не всегда похожа на то, к чему мы привыкли. Ты бледен, как полотно, – с легкой иронией. – Увиденные картины тебя впечатлили?
– Благодарю за преподнесённый урок, – сдержанно отозвался Константин. – Что за твари сделали такое? Вампиры неуязвимы…
– Любое земное существо смертно, только каждое имеет свой отрезок пути, который рано или поздно закончится. Вечность весьма относительное понятие, так же как и бессмертие. – Деметрий со странным выражением смотрел на полную Луну; весь вид его стал задумчивым, а голос – почти мягким. Юноша приготовился слушать. – Когда-то между нашим родом и оборотнями, неспособными контролировать себя в ипостаси зверя, были жестокие войны – они были угрозой тайны существования любого нечеловеческого создания. Наверное, мы действительно оказались природными врагами – наш яд для них смертелен, а их укусы убивают нас. Так или иначе, но они оказались почти полностью истреблены, – его взгляд обратился к дампиру. – Последние оставшиеся – озлобленные твари, но, как бы то ни было, они освободили нас от работы. Что-то не так?
Константин опустил глаза.
– Разве мы их не сожжём? Не слишком правильно, что они… не упокоены, – Спохватившись, он добавил: – Люди могут увидеть…
Деметрий вскинул бровь.
– Ты займёшься этим сам.
Юноша не стал возражать.
Ищейка бродил неподалёку, пока его сын, старавшийся скрыть дрожь и омерзение, перетаскивал останки в дом. Желание вымыть руки сделалось почти непреодолимым; Константин не мог избавиться от горечи во рту и ощущения опасности, угнездившегося в самых глубинах его существа. Огонь занялся не сразу; оранжево-жёлтые язычки, казалось, не были способны причинить вред бессмертной плоти, но потом вдруг пламя ярко вспыхнуло, сделавшись прожорливым. Дампир вышел лишь тогда, когда загорелись половицы и убранство главной залы. От горького запаха дыма кружилась голова.
Он замер на пороге, не чувствуя разгорающегося жара за спиной, и низко зарычал, согнувшись. Существо, с интересом смотрящее на него, лишь отдалённо напоминало волка – в нём было слишком много человеческого. Константину вспомнились иллюстрации в старых фолиантах, рассказывающих о «серой чуме». Но разве человеческий рисунок отражал хотя бы сотую долю правды? Юноша не мог назвать это создание уродливым – скорее красивым, но красота была дикой. Уши с кисточками стояли торчком, прислушиваясь к живому сердцебиению. Зверь даже высунул красный от крови язык, пробуя незнакомый запах. Дампир исчез раньше, чем успел осознать, и высоко вспрыгнул, спасаясь на крыше от острых зубов. Паника. Дикий страх.
– Деметрий… – беспомощный шёпот.
Волк недовольно заворчал внизу; где-то послышался визг сирены. Деметрия нигде не было, отчего дампир ощутил полную растерянность. Он не знал, что делать и что думать. От донесшегося до него звука он вздрогнул – не вой, а жалобное поскуливание; оборотень яростно взвыл, встав на задние лапы и сорвался с места, стремительный, как сама смерть. Опасность ушла… Константин застыл, глядя вдаль. Звуки схватки в близлежащем лесу. Юношу прошиб холодный пот – ищейка вряд ли знал о втором враге.
– Отец!
Он следовал за зверем, да только не мог нагнать – слишком сильно проигрывал в скорости. Он сам дал ему фору, не сразу сбросив оцепенение, когда необходимо было действовать молниеносно. Огромная серая туша мелькала среди деревьев близлежащего леса, легко ориентируясь в окружающей темноте, которую не грел холодный лунный свет. Зверь, взрывающий когтями подлесок, следовал на отчаянный зов своего сородича. Пахло промозглой сыростью и землёй. Дампир остро ощущал каждую прошедшую секунду – никогда прежде время не было столь важным.
Он лишь мельком заметил, как отец расправлялся с другим оборотнем – отточенные и быстрые движения вселяли уверенность; кажется, его не ранили. Хрипы и рычание. Ликованию не осталось места – увлечённый схваткой, Деметрий не видел нового врага, летящего на него со спины. Тяжёлый запах звериной крови. Сильный прыжок. Броску недоставало точности и силы, но его хватило на то, чтобы отвратить пасть волка от тела ищейки. Константин со всей силы вцепился в загривок волку, пытаясь разорвать шкуру – она оказалась на удивление прочной. Зверь взвился на задние лапы, стараясь сбросить с себя досаждающую ношу, а затем рухнул на спину. От сильнейшего удара у юноши на миг потемнело в глазах, но вроде бы даже все кости оставались целы. Оборотень поразительно быстро поднялся на ноги; с обнажённых в оскале зубов капала слюна. Радость сменилась жгучей болью, сдавившей грудь – сам Константин оказался не так ловок, его движения утратили быстроту и лёгкость. Он почти с удивлением наблюдал, как изогнутые клыки впились в него, и попытался разжать смертоносные челюсти. Тщетно. Константин бешено изворачивался и отбивался, почувствовав, как его, словно тряпичную куклу, подняли над землёй. Хруст костей. Сухожилия и вены не выдерживали такого натиска. Собственный крик оглушил его. Он перестал чувствовать тело – казалось, там не осталось места, которое бы не болело. Задыхался, не понимая, почему не хватает сил на столь простое действие. В глазах потемнело, дампир, собрав последние силы, попытался вырваться из стального объятия, ощущая, как захлёбывается своей кровью. Треск, словно сухих веток. Всё закончилось не более, чем за минуту – его бросили, точно наигравшись и утратив интерес. Удара он не почувствовал, ощущая только, сколько муки приносит каждый сбивчивый удар сердца. Темнота не принесла спасения – лишь приглушила агонию, в которой он медленно сгорал. Всё потеряло значение. Константин вдруг подумал, какая наглая ложь – перед его мысленным взором не промелькнула вся короткая жизнь. Обманывали даже в такой мелочи… Невидящими глазами он отстранённо наблюдал за схваткой теней, пытаясь вспомнить нечто очень важное. Захрипел, когда его свела судорога, зачем-то попытался подняться. Больно, ему так больно…
…Холод облизывал кости – раньше Константину не приходилось замерзать. Он попробовал свернуться клубком в попытке согреться, но чувствовал себя слишком слабым; позвоночник словно подожгли. Заскулил. Сжал пальцы, ощутив постороннее присутствие, и не то захрипел, не то зарычал. Дампир распахнул глаза – всё вокруг было странно-размытым, нечётким. Он слышал знакомый голос, впрочем, не мог разобрать слов, и, кажется, это обращались не к нему. Мысли постепенно меркли, теряли значение. Уснуть бы и не проснуться… Он так устал…
– Пей!
Юноша дёрнулся в попытке защититься, но ему крепко сжали челюсть, заставляя разжать зубы. Остывшая кровь имела странный солоноватый привкус; первый глоток дался с неимоверным трудом, и Константин попытался отстраниться. Терзавшая его жажда не стоила таких усилий. Словно битое стекло… Она его не согревала, и лучше он себя не стал чувствовать, только сердце бешено заколотилось, больно ударяясь о рёбра. Дампир не мог отдышаться и вспомнить, кому принадлежал тёмный силуэт, нависший над ним. Он чувствовал холод руки, лежащей на горле. Прошла долгая минута, прежде чем пальцы исчезли. Он вновь провалился в беспокойную полудрёму.
…Прошло немало времени до появления в его голове связных мыслей и обрывков воспоминаний. Он не хотел умирать и яростно боролся с хворью, сжигающей нутро. С заторможенным удивлением он ощущал вокруг себя знакомые запахи, но вспомнить возвращения домой не мог – всё размыла боль, которой, казалось, не будет конца. Кончики пальцев стыли – он до сих пор не мог согреться. Голоса сливались в раздражающий гул. Он невольно поморщился.
– Смотрите, он приходит в себя! – от пронзительно-высокого сопрано ему захотелось накрыть голову подушкой. Наступившая тишина разорвалась невообразимым шумом.
– Синьорины, не могли бы вы оставить его. Ему требуется покой. – Константин прислушивался к влажному биению сердца и току крови по венам, чуть приоткрыл рот, пробуя воздух на вкус. Человек?
– Разве мы плохо за ним ухаживаем? – голос другой, пониже, в нём чувствовался вызов. Шорох. Движение.
– Нет-нет, что вы…
– Тогда почему вы отсылаете нас?
– Мы не уйдём!
– Вы нас не выгоните!
– Он нам как брат.
– Да… брат…
Повисшую на мгновение тишину всколыхнул чистый искрящийся смех. Его губы чуть дрогнули в улыбке. Они неисправимы.
– Пусть только он придёт в себя, и я его расцелую, как положено любящей сестре.
– Смотрите!
Константин распахнул глаза и сощурился от яркого света. Человек – врач? – пытался его расспросить, но он не отвечал, не в силах отвести взгляда от пульсирующей ярёмной вены. Не было звука слаще, чем пульсация горячей крови по живым жилам. Провёл пересохшим языком по губам. От сильнейшего голода меркли мысли, высвобождая инстинкты. Он убьёт любого, кто попробует ему помешать. Почувствовал тёплые прикосновения. Мышцы сжались, отдаваясь болью, и он схватил мужчину за шею, прижимая его к себе. Сил вполне хватало на то, чтобы удерживать отбивающееся и верещащее на разные голоса тело. Зубы легко взрезали мягкую плоть. Он пил и не мог насытиться, находясь на грани обморока от удовольствия. Не самый лучший вкус, но живительная влага согревала его до самых кончиков пальцев рук и ног. Дампир почти с отвращением отпихнул от себя труп. Тяжёлое дыхание. Низкое, довольное рычание.
– Константин? – он чуть повернул голову на голос. Пандора, Мелисса и Леда внимательно смотрели на него, но ни одна не решалась дотронуться. Три грации, невольно пришло на ум сравнение; прекрасные в своей вечной юности, свежие, как дыхание весны. Дампир попытался улыбнуться.
– Кто из вас обещался поцеловать меня? – собственный голос показался ему чужим, до того тихо и хрипло он звучал. Белокурая Леда, сверкнув зелёными, как ревень, глазами, мгновенно прижалась к его губам.
– Ему трудно дышать!
– Доволен, братец? Ты нас до смерти напугал, так что…
– Тебя не целовать надо, а хорошенько взгреть! – Мелисса капризно поджала губы и принялась накручивать на палец локон рыжих волос.
– Я же обещал вернуться, – выдохнул он, глядя на Пандору, которая в ответ чуть сжала его пальцы. Тёмные глаза её влажно блестели.
– Ты же нам всё расскажешь?
– Хочешь чего-нибудь?
– Мы приведём другого человека, ты только скажи.
Константин недовольно поморщился – они были столь же заботливыми, сколь и утомительными. У него ныло всё тело, а эйфория от свежей крови быстро прошла, будто её и не было. Воспоминания… Он бессильно ударил кулаком по кровати.
– Я бы хотел остаться один, – наконец, выговорил юноша, больше не испытывая радости от своего спасения. Не так уж и важно теперь, жив он или мёртв. – И рассказывать мне нечего.
– Вы только посмотрите на него! – Мелисса, проворная, точно кошка, подалась вперёд и несильно прикусила его за шею. Он был настолько слаб и измотан, что не мог дать отпора; его хватило только на оскал. – И эта твоя благодарность?!
– Тише-тише, успокойся. Наверное, ему правда необходим покой, – Леда всеми силами пыталась урезонить девушку, увлекая её к двери. – А может он боится, что мы воспользуемся его беспомощностью? – она показала дампиру язык. – Я бы не прочь…
– Леда!
– Согласись, Пандора, нечестно, что всё достаётся тебе.
Константин с трудом сдержал стон – боль и не думала его отпускать; там, где в его плоть впивались клыки зверя, всё горело огнём. Тугие бинты, порядком пропитавшиеся кровью, стягивали его торс. Высокий лоб покрылся испариной. Последнее, что юноша запомнил, озабоченное лицо Пандоры.
– Я его подвёл… – тише шороха листьев в кронах. Благословенная тьма…
Тревожные мутные сны – практически кошмары, но в реальность возвращаться ему не хотелось. Он почти ни с кем не разговаривал, хотя Пандора проявила ужасную настойчивость, не желая его покидать. Она молча сносила его капризы, сменявшиеся раздражённой замкнутостью, ухаживала и не просила ничего взамен, ничего не спрашивала. Константин же, погруженный в собственное отчаянье, не замечал ничего вокруг.
– Ты себя изводишь, – девушка не подняла глаз от рукоделия, старательно вышивая его инициалы на манжетах белоснежной рубашки. – Мне больно смотреть.
– Так не смотри! – Юноша отвернулся к окну. Несмотря ни на что, он медленно приходил в норму, пусть и его нестабильное состояние ещё внушало некоторые опасения. – Я не держу тебя.
Она промолчала, но и не думала уходить. Такие вспышки были уже не в первый раз, и ей надоело отвечать на его провокации.
– Лучше бы я подох там, – едва слышно произнёс дампир, обхватив голову руками. От осознания собственного провала стало нестерпимо горько. Он зашипел, когда Пандора приблизилась к нему. Отец, раньше ни во что не ставивший сына, теперь и вовсе даже не посмотрит в его сторону. И винить Константин мог только себя. Отчего только Деметрий не добил его?
– Пожалуйста, не говори так.
– Пандора, оставь меня одного. Хотя бы сегодня.
Она не сдвинулась с места.
– Убирайся к Дьяволу!
– А сам бы ты не пошёл к чёрту? – она смерила его гневным взглядом и, отбросив вышивку в сторону, ушла. После громкого хлопка двери повисла долгожданная тишина, впрочем не принесшая покоя его душе. Он уже был не рад тому, что сорвался на Пандоре, но ему действительно требовалось побыть одному. Мысли обращались к той ночи – память постепенно восстановила всё до мельчайших подробностей. Горько. Он ошибся, а за ошибки надо платить. Не признает… Никогда.
Лёгкая поступить, мягкие шаги.
– Я же сказал, чтобы ты убиралась!
– Прощу на первый раз, малыш.
Он резко обернулся, отчего заныли все раны разом, только сейчас поняв, что не слышал сердцебиения. Хайди мягко улыбалась, рассматривая его.
– Извините… я думал…
Она взмахнула рукой.
– Тебе следует извиниться перед той, с которой ты был так неласков, – в её голосе прозвучал лёгкий упрёк. – Это приказ. – Константин не без труда поднялся. – Впрочем, я пришла не за этим.
– Я всегда рад вас видеть, – слабо проговорил он, теряясь в догадках. Причина её визита оставалась для него неясной.
– Как ты себя чувствуешь?
– Вполне хорошо. – Признаться, что он с трудом стоит на ногах, дампир не мог; ему было жутко стыдно чувствовать себя настолько слабым. Хуже человека… Хайди улыбнулась и, будто бы потеряв к нему интерес, решила уйти, но в дверях остановилась.
– Тебя хочет видеть Деметрий. Он ждёт.
Известие поставило его в тупик, оно никак не укладывалось в голове. Юноша несколько минут стоял в полном оцепенении, пытаясь свыкнуться. Отец звал его! Но разве возможно? Как? Почему? Следовало сменить бинты и привести себя в более подходящий вид… К чёрту, он не может медлить. Шипя от боли, Константин всё же переоделся. Его вид оставлял желать лучшего – бледный, со следами неотступившей болезни, он выглядел почти жалко. Впрочем, Деметрий уже видел, как он выл от укусов, и его вряд ли потревожит такое неуважение. Подвязал волосы.
Никогда ещё путь до покоев отца не был для дампира таким долгим – спешить не получалось и не хотелось. Он не сразу постучал и с тревогой, перерастающей в панику, ждал ответа.
– Входи, – в голосе отца не слышалось недовольства. Константин, громко сглотнув, переступил порог. На столе горела свеча; её пляшущий огонёк отбрасывал странные блики и сюрреалистично вытягивал тени. – Мне непривычно разговаривать, когда я не вижу и не слышу собеседника. – Ищейка стоял спиной к нему, наблюдая за течением суетной городской жизни. Из распахнутого окна тянуло прохладой, но юноша и не думал жаловаться. Аура исчезла, рассыпаясь туманом.
– Вы звали меня?
Деметрий чуть повернул голову.
– Ты так здесь всё рассматриваешь, будто никогда не был, – лёгкая насмешка. – Присаживайся, составь мне компанию в игре.
– С вашего позволения.
Искусно вырезанные шахматные фигурки ожидали своей очереди; Константин подумал, что вне зависимости от удачливости, выиграть он сегодня не посмеет. Ищейка не спешил начинать разговор, а юноша не осмеливался сам сказать первое слово. Сотни вопросов… Наконец, Деметрий, будто вспомнив, что он не один, опустился в кресло напротив и принялся пытливо осматривать сына.
– Ты опять исчезаешь.
– Простите. Иногда способность несколько бесконтрольна, – смущённо. Унять бы пустившееся вскачь сердце! Самообладание оставляло его, как и всегда при встречах с отцом. Он робел и ничего не мог с собой поделать.
– Ты желаешь что-то спросить?
Константину было неуютно под соколиным взором отца; он осторожно передвинул белую пешку.
– Если вы позволите.
– Что ж, тогда спрашивай. Я отвечу, если сочту нужным.
Дампир кивнул.
– Я вас подвёл там, – он опустил взгляд на доску. – Тогда почему всё это? – Признаваться оказалось сложно, но он тихо-тихо произнёс: – Я не заслужил…
Деметрий молчал, сложив руки шатром – кончиками пальцев друг к другу.
– Следующий вопрос. У тебя, безусловно, есть что спросить?
– Да, – слишком поспешно ответил Константин и тут же смолк. Ищейка перевернул ладонь, поощряя его. – Кем вы были до того, как получить поцелуй бессмертия?
Впервые на памяти юноши отец улыбнулся ему – почти тепло, с толикой лукавства.
– Я был бастардом и люто ненавидел собственного отца, Константин.


  Профиль автора

  Показать сообщения только автора темы (Розовый динозаврик)

  Подписаться на автора

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: yafor; Дата последней модерации: -


___________________________________

Как? Ни одного отзыва?
Я несколько разочарована такой слабой активностью. В конце концов, это просто нечестно.
Нравится. Очень. Сперва пошло туговато (у меня вообще описания плохо идут), но потом затянуло так, что не отрывалась, пока не прочитала. Впечатлило вот это место:

По-моему, весьма точные и хлесткие слова для описания твердыни вампиров. Такой же древней и незыблемой, как они сами. Все-таки, новомодный пентхауз - это не то, что воспринимается адекватно, когда речь идет о тысячелетних существах.
Очень живой новый персонаж. Никакой шаблонности или "картонности", никаких полутонов - в голове полноценная и полновесная картинка. Причем, восприятие даже не столько портретное, сколько ассоциативное. То есть в голове возникает не только статичный рисунок, но и звуки, и движения. Здорово.
В общем, спасибо за доставленное удовольствие. Женя:

Маша, ты и здесь ^^ *тискает*

Та это нормально) Я привыкла)

Я, чесслово, не знаю, откуда берутся описания - я их не вижу, но они пишуцо Х)

Мимимими ^^ Я рада, что тебя затянуло, потому что работка странная) Такого ещё не писала) Но мне понравилось Так что ещё чего-нибудь накатаю)

Совсем не то, согласна) Они приверженцы традиций и эти традиции должны быть во всём - от одежды до жилища)

Дякую ^^ Старалась придать ему индивидуальности, хотя, если уж на чистоту, что шло, то и писала) Он со мной "заговорил", если можно так выразиться)

А вот это для меня удивительно) И я этому очень рада, что текст получается живым и позволяет полноценно воспринимать происходящее) Стараюсь расти)

Спасибо, что ещё раз заглянула ^^
___________________________________

О да, от меня не скрыться *аццкий смех за кадром*

Нельзя. Нельзя к такому привыкать. Положительные отзывы благотворно влияют на творческую мысль.

Точно.

Ого... Ну не фига ж себе Женя, извини за излишнюю эмоциональность, но это было так... так супермегакруто)))) И так кхм необычно...



Отлично пишуцо. Я прямо, как будто кино посмотрела

Дампир - бастард, да еще чей бастард))))) Жень, эмоций море. Я так переживала за Константина / вместе с ним всю историю, и вот последняя сцена... и улыбка от уха до уха. Представляю, что для мальчика значит это внимание железобетонного папочки))) Это было просто шикарно, дорогая. И за небольшую миньку ты умудрилась создать такой интересный образ, и заставить ему сопереживать. Просто преклоняюсь

Огромное спасибо. Я в восторге)

Учитывая фейлы с "Адом" на других сайтах, то да, могу заявлять, что привыкла (: Это не так страшно, я почти обрела внутренний покой и пообещала себе не расстраивацо)
Лекочка, трям ^^ *повисла на шее*

*светицо* Я так рада, что тебе понравилось) А то работка... странная)

Как-то случайно подумалось и случайно написалось) Не виноватая я) Оно само)

ми ^^ Это определённо win!)

Да захотелось осчастливить Диму сыном))) Нуачо - Аро заинтересовался дампирами, а в свите есть талантливые вампиры, чего б не разведением не заняцо)

Почти хеппи-энд) Я, оказывается, умею, если постараться)

Дооо) Так-то не раздумывая кинулся папочку защищать, а так-то вообще будет... ) Папочка получил в руки пешку, которой сможет с лёгкостью манипулировать и из которой вырастит то, что захочет) Семейный подряд из них неплохой вышел)

Он сам, я только записывала)

Тебе спасибо ^^ Я очень-очень рада, что ты заглянула ^^
___________________________________

А может он воспылает отцовской любовью



Ну если он вдруг еще чёнить сам... ты пожалуйста снова запиши Я бы вообще почитала что-то в подобном ключе. Это ново и интересно.



Я тоже рада, что заглянула^^ Правда не сразу прибежала, за что извиняюсь, просто вдохновение меня настигло и я не смогла быстро оторваться от Псё))

Вот поэтому финал открытый) Кому как хочется, так и будет ^^

Аха) Без всяких любовей оказалось весьма интересно работать) У меня есть идейка и я запишу, но попозже) Счас без ещё одной миньки работы много)

Ты пиши-пиши, не отвлекайся на мелочи) Не убежит же) А вот вдохновение убежать может)
___________________________________

Охх, интересно, я когда-нибудь дочитаю эту миньку? Ну не идет она у меня. Не знаю, почему. Читаю урывками - прочла немного, отвлеклась, потом задумалась: "А что же дальше?" и снова прочла чуть-чуть. А вот чтобы сесть, и прямо вот "от начала до финала" - не могу. Возможно потому, что слишком реалистично. Возможно потому, что я не понимаю тех, кто отказывается от своих детей и не важно, какие они. Возможно потому, что я не люблю, когда герои попадают в несуразные и неловкие ситуации - им стыдно и мне вместе с ними. Моя впечатлительность мне мешает. Но я прочитала конец. И он мне уже понравился.
Вообще, дурацкая привычка - когда начинаю читать что-то - всегда читаю последний абзац. Чтобы во время чтения самой пытаться угадать:"А как все придет к такому финалу"? сколько радости, когда мои мысли совпадают с мыслями автора...
Надеюсь, что дочитаю сегодня и нацарапаю еще один комментарий - как же я обойдусь без Охов и вздохов о том, как мне нравится?)
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Аллилуйя!!! Дочитала. Буквально за минуту. Там уж и оставалось-то всего ничего. И правда, чего это она так на Пандору разозлился?
Дем записался в заботливые отцы? Чего это на него нашло? Но, все равно, я надеюсь, что между ними наладятся отношения.
Так и не поняла, на каком положении он находится в замке, если уж Хайди отдает ему приказы. Сама, вроде, не высокого полета птица.... Константин - ролноправный член клана, или его так, "пригрели", как блудного сына? Типа, раз уж родился, то что с тобой делать. Ах, у тебя дар. Ну, поживи с нами немного, пока не надоешь...
_________________

Rikka Hey, трямкую ^^
На самом деле, это очень даже нормально, что не легла душа к этой миньке - не всё же должно обязательно нравиться) А это было своего рода экспериментом и, возможно, не самым удачным)

Разве?) Я, конечно, к этому стремлюсь и никогда не ищу драм эпичных и наигранных - все самые большие трагедии можно найти в жизни, стоит только поискать) А бессмертные тоже в своей основе имеют человека - проблемы у них могут быть теми же, только краски и приоритеты изменятся)

Никогда не видела Деметрия заботливым отцом, тем более, уже как вампира) Он сам по себе жёсткий и способы воспитания будут очень жесткими) Но это моё ящитаю про то, что у вампиров атрофируются инстинкты, связанные с потомством, а те, у кого они остаются - это исключения, подтверждающие правило)

Когда нам больно, получают от нас больше всего те, кто ближе всего - на них мы срываем свою злобу) А Пандора попала под горячую руку и только)

Я не писала, что он записался в заботливые отцы) Всю историю мы видим глазами Костика всё же, а насколько Дима оказался честен в конце каждый может судить сам. Финал открыт))) Если хочется видеть Диму признавшим сынку, то пожалуйста, если чувствуется во всём подвох, то тоже можно))) Каждому своё)

Дампиры ниже любого вампира из клана, но выше людей - прослойка средняя, чтобы не нарушить устоявшейся иерархии в клане. Они - эксперимент и их ценность обуславливается лишь талантом) Бракованный материал идёт в утиль) Не думаю, что Аро упустит возможность использовать потенциал дампиров на полную катушку.
Вообще, думала, что видно из текста, но недорисовала видимо Х)
А что касается жизни дампиров... Уж очень мне показался наигранным восторг вампиров по поводу полукровок. Не бывает так, ну не может быть такого) Хотя ,может, это лишь я вижу мир в серых тонах)
Спасибо, что заглянула)
___________________________________

Это я понимаю) Тоже не могу представить его пай-папочкой, но уж чтобы так... полное невнимание... бррр. Вот Костик и стал таким... немного "расклеившимся". Мне про "Я уж думал, что у меня дочь" очень понравилось)

Я не хочу подвох, но хочу, чтобы Дем признал то, что у него все таки есть сын. Хотя черт его знает. Димка - еще тот лис. Может, очередная его уловка.

Вот тут да. Слишком уж много восторгов было. По мне - только Каллены добродушные и правильные, могут их так воспринимать) Хотя Несси мне понравилась)
А Вольтури, ну, я представляю их такими, какими ты их в Аде описываешь) И не потому, что я тащусь этой вещи и она мне навязывает что-то, а потому, мне кажется, что они и должны быть такими. Зловещими, холодными и неприступными) А восторг Аро был наигран. Слишком. Хотя... здесь ты права. Когда полукровка одарена - то почему бы и не надеть маску добродушия?

Да нии) Все ОК) Не все могут писать что-то позитивное) так же, как я не могу написать экшн)
Кстати, о позитиве... И о тех же Вольтури... Как меня раздражают фики йуйных аффтаров, в которых они пишут о добрых, и светлых Вольтури. Ну, знаешь, Белла и Джейн - лучшие подруги, и все такое. Вольтури просто ангелы. Тьфу-тьфу-тьфу)
так что это не мир в серых тонах, а жестокая правда жизни)
_________________

Ну так он этого ребёнка не хотел) Откуда у него внимание будет?) Он ему не был изначально нужен, а когда появился в замке, то подавно - есть и есть)

Костик очень настороженный и пуганный - в особенности неласковым отцом) Вот он замыкается и становится похожим на дикого зверёныша. Но он молод, ещё вырастит и окрепнет) Обматерет (:

То, что тебе нравицо, то и будет - разрешение этих вопросов я оставила за читателем) Во всяком случае наличие сына он точно заметил)

Ну так и будет маска) И эксперименты))) А выращенные в замке полукровки будут иметь определённое воспитание)

Это прямо меня не раздражает - это меня дико, люто бесит)
___________________________________

Это радует) То, что он стал вдруг внимательнее смотреть по сторонам)

Конечно. Ручные зверушки, как это замечательно...

Да-да-да) Ты права, я не правильно выразилась)
_________________

Ишшо нет) Парню до папочки еще расти и расти)
Хотя...

Возможно... этим точно в papa пошел)
_________________