Железная птица (Постапокалиптический рассказ)

 » Железная птица (Постапокалиптический рассказ)  [ Завершено ]

Цитата:

"Войдя, Белый Дьявол покрутил у моего лица большим яблоком, что-то сказал, откусил от него и положил рядом со мной. Наверное, он имел ввиду, что я должна есть его объедки. Мне хотелось в него этим самым яблоком кинуть, но я сдержалась. Всё-таки, не смотря на душившую меня злость, я понимала, что лучше не злить того, кто может сделать с тобой всё, что угодно. Например, изнасиловать, убить и выпотрошить. Или даже выпотрошить, изнасиловать и убить. Или убить, выпотрошить и изнасиловать. И ещё много, много вариантов…"

Искалеченная главная героиня неожиданно обнаруживает себя заключенной в подземелье под надзором странного бледного человека, говорящего на незнакомом ей языке. Судя по всему, он - кровожадный убийца, но он ничего с ней не делает, и вообще, ведет себя крайне странно. Зачем он её похитил? Кто он? Что ему он неё надо? И самое главное - как ей выбраться отсюда?

Возраст геров:

Главная Героиня - 12
Белый Дьявол - 17
Страшный Старик - за 70

  Содержание:

  Профиль автора

  Показать сообщения только автора темы (Anonymous)

  Подписаться на автора

  Открыть в онлайн-читалке

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: yafor; Дата последней модерации: 28.02.2013

 » Железная птица (1)

Нет даже окна. Я не знаю, сколько я тут нахожусь - две недели или два месяца. Здесь нигде нет часов - и именно это меня почему-то бесит больше всего.
Два раза в день мне приносят еду - иногда её приносит сам Белый Дьявол, но чаще всего страшный старик. Еда - жидкий суп или безвкусная каша, иногда - с кусками вяленного мяса. И ещё - какие-то странные синеватые плоды.
Я мучительно пытаюсь вспомнить, как я сюда попала. Не выходит. За день до этого все было как обычно - я пошла в школу, затем - в гости к подруге, часам к четырем пришла домой. Поела, сделала уроки. Остаток дня я валялась на кровати, читая книжку. Поужинала и легла спать.
Не было никакого перехода - только я положила голову на подушку, как на меня, подобно удару огромного кулака, обрушились боль и темнота. Даже то, что происходит со мной сейчас, не так уж и страшно по сравнению с этим. Наверное, поэтому я ещё не повредилось умом.
Я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой - как будто меня приковали к кровати. Я попыталась открыть глаза - у меня не получилось и этого. Я попыталась заорать, но не смогла извлечь из себя даже хрипа. Болело все: руки, ноги, голова. Но больше всего - грудь. Как будто бы её залили жидким железом
Я слышала два мужских голоса. Один - молодой, неуверенный и как будто испуганный. Второй - хриплый и насмешливый. Я не могла понять и слова.
-Варва-ни! -сказал обладатель хриплого голоса. После чего кто-то приподнял мою голову и несколько раз коснулся моего виска.
Похоже, зрение потихоньку начало возвращаться. Сначала я видела только серо-коричневое марево. Затем, где-то в глубине этого марева начало маячить белое пятно.
-Ду дишь ренд? -сказало пятно, вроде бы обращаясь ко мне.
Я хотела спросить "что происходит" или "где я" - в общем, что-нибудь в этом духе. Не получилось.
-Ду корни-на джег-у? -снова спросило пятно. Зрение потихоньку возвращалось ко мне. Кажется, я уже могла различить лицо человека, нависшего надо мной.
Он продолжал что-то говорить мне, пока его не оборвал хриплый голос откуда-то сзади.
-Ой-вика-ри, -сказало мне белое пятно. И, кажется, я потеряла сознание.
* * *
Это очень, очень отвратительное ощущение – когда пытаешься заорать, а у тебя ничего не выходит. Не получается даже хрипа.
Я не могла пошевелить ногами – они были прикованы к кровати. Я не могла пошевелить рукой – она была также прикована к кровати.
А вот второй руки у меня не было вовсе. Из моего плеча сиротливо торчал короткий обрубок, обмотанный бинтами.
Я хотела орать. Я хотела звать на помощь. Но я не могла. Если чуть-чуть приподнять голову, я могла видеть свою грудь. Она была вскрыта.
Я хотела кричать. Я очень, очень хотела кричать.
Папа научил меня играть в шахматы. И он не просто рассказал мне, как ходят фигуры, нет. Он говорил много умных шахматных слов и объяснял, что они значат…
Одно из таких слов – цунгванг. Это когда что ни делай, какой фигурой ни ходи, а все станет только хуже.
Положение, в котором я оказалось, вполне можно было назвать цунгвангом. Можно было лежать и смотреть в серый, давящий потолок. Можно было попытаться приподнять голову и увидеть свою распоротую грудь. Можно было попытаться повернуть голову влево, чтобы полюбоваться на обрубок своей руки…
Но самое жуткое, самое кошмарное зрелище, было справа.
Там была деревянная кровать. На кровати лежала обнаженная женщина. Над ней склонился белобрысый человек в белой маске и в белой одежде…
Белый Дьявол.
Он разрезал ей живот. Нет, чуть ниже живота. Разрезал и что-то оттуда достал.
Мне очень, очень хотелось кричать. А я не могла.
А потом белый Дьявол склонился надо мной. На его жуткой маске была кровь. Это лицо – самое страшное, что я когда-либо видела в жизни…
А затем, что-то укололо меня в шею. И я, наконец-то, отключилась.
* * *
Когда я очнулась, я уже была в камере – как я оказалась в ней, я не помню. Лежала на кровати, накрытая одеялом. Замечательно. Меня не только выпотрошили, меня ещё и одеялком накрыли. На мне была надета просторная белая рубаха и просторные штаны.
У меня была одна рука, голова была совершенно лысой, а левый глаз был затянут какой-то странной пленкой. Когда я попыталась её разорвать, мне стало очень больно.
Я попыталась встать и чуть не упала – ноги тряслись и держали плохо. Оперлась о стену и медленно-медленно подошла к двери.
Забыв, что у меня теперь одна рука, я попыталась протянуть руку к дверной ручке. Не получилось. Стало грустно. Что же делать? Ведь если я не буду опираться о стену, я, скорее всего, упаду…
Но я всё-таки решила попытаться. Положила руку на дверную ручку, дернула раз, дернула два, упала и заплакала.
Я была заперта в маленькой комнате, я осталась без руки, и странный человек в маске вскрыл мне грудную клетку… Мне очень, очень страшно.
Дверь открылась. Я вскочила и припала спиной к стене. В мою комнату зашел мой мучитель.
Вот только страшной маски на нем уже не было. Он оказался молодым человеком лет двадцати с узким бледным лицом и короткими светлыми волосами. Он улыбнулся, глядя на меня. Затем – протянул ко мне руку. Я заорала и забилась в угол.
-Не трогай меня! –закричала я. –Пожалуйста, не надо! Ну пожалуйста…
Он подошел ко мне, и положил руку мне на голову. Я тихонько заскулила. Потом он взял меня за бока, резким движением поднял и посадил на кровать.
-Чего тебе надо? –спросила я. Он что-то ответил, но я не поняла ни слова. Он положил руку мне на голову и посмотрел в глаза. Взгляд его холодных голубых глаз сковывал и завораживал. И когда он снимал с меня рубашку, я даже не смогла пошевелиться…
Сняв рубашку, он провел рукой по моей груди. Рука его была холодна, как лед, холодна, как его глаза. И вот тут – наконец-то! – в голове что-то включилось. С чего это я позволяю ему себя трогать? Ни одна мразь до меня не дотронется, если я не разрешу!
Схватив его руку, я вцепилась зубами ему в палец. Он заорал, начал дергаться и снова положил руку мне на голову. А я держала, держала так крепко, как только могла, думая о том, как же хорошо будет, если мне удастся ему что-нибудь откусить. И я в тот момент совсем не думала о том, что он – больной на голову убийца-потрошитель, что он намного больше меня и сильнее. Я не дам ему больше ничего со мной сделать. Я не дам!
Наконец он резко дернул руку в сторону, и я не смогла удержать его палец. Но у меня во рту, к моему удовольствию, остался легкий привкус крови. Я его ранила! Чуть-чуть, но ранила!
А потом до меня до меня дошло. Если я буду кусаться, он выбьет мне зубы. Буду царапаться – вырвет ногти. Буду драться – отрежет ещё одну руку…
С воем я забилась в угол кровати.
-Простите, простите, простите! Не надо мне ничего отрезать! Ну пожалуйста!
А он стоял, гладил свой палец и спокойно смотрел на меня. От этого становилось ещё страшнее. Затем он что-то сказал и вышел из комнаты.
Некоторое время я тряслась от страха на кровати. Затем мерила шагами свою камеру. Потом плакала. Потом ругалась. Я думала о том, что бы он со мной сделал, если бы я его не укусила. И что он сделает со мной теперь…
Он пришёл только на следующий день. Ну, то есть, я подумала, что на следующий день, потому, что я успела заснуть и проснуться. Снилась мне всякая гадость, про кровь, трупы и кишки. Проснулась вся зеленая.
Войдя, Белый Дьявол покрутил у моего лица большим яблоком, что-то сказал, откусил от него и положил рядом со мной. Наверное, он имел ввиду, что я должна есть его объедки. Мне хотелось в него этим самым яблоком кинуть, но я сдержалась. Всё-таки, не смотря на душившую меня злость, я понимала, что лучше не злить того, кто может сделать с тобой всё, что угодно. Например, изнасиловать, убить и выпотрошить. Или даже выпотрошить, изнасиловать и убить. Или убить, выпотрошить и изнасиловать. И ещё много, много вариантов…
Затем Белый Дьявол поставил на пол какой-то кувшин, что-то ещё сказал и вышел.
Наверное, где-то час я ходила вокруг яблока, думая, есть его или нет. С одной стороны, мне не хотелось перед ним унижаться, да и противно было откусывать от того же яблока, что и он. С другой стороны, мне хотелось есть.
В конце концов, я решила, что если я гордо подохну от голода, моего пленителя это только развеселит и вообще, то лучше быть сытой и униженной, чем гордой и голодной. Так что яблоко я всё-таки съела. Оно было большим и вкусным.
Понятно, что после этого мне сразу захотелось пить. Я села на пол рядом с кувшином и внимательно его изучила. Интересно, подумала я, хочет ли он меня отравить? И решила, что всё-таки нет: зачем ему меня травить, если можно просто взять и пристукнуть? Хотя, подумала я, мой пленитель - явно человек с фантазией. Вдруг он хочет посмотреть как я, отравившись, корчусь в предсмертных конвульсиях?...
В общем, я и из кувшина отпила. Как ни крути, а пить хотелось невыносимо. Вода была солоноватой и затхлой, но, в общем, зажав нос, её вполне можно было пить.
В тот день Белый Дьявол зашел ещё раз. Он поставил мне на кровать миску с какой-то мерзкого вида тюрей, а потом жестом приказал мне раздеться до пояса.
-Нет! Я не буду раздеваться! Не буду! –и показала ему фигу.
Белый Дьявол в ответ показал мне сразу две фиги. Дескать, ты так не можешь, у тебя одна рука. Затем он склонил голову на бок, и, ничего не сказав, подошел ко мне и посмотрел на меня, точно удав на кролика. Я замерла на мгновение, а он уже успел сорвать с меня мою просторную рубашку и откинуть в сторону.
Я заорала, ударила его по рукам и забилась в угол. Он подошел ко мне, не глядя в глаза. Он разглядывал мою штопанную-перештопанную грудь. Я часто дышала, не решаясь пошевелиться.
Сейчас, думала я. Сейчас со мной случится какая-то мерзость. Мерзкая, мерзкая мерзость. А я… Что я могу? Я бы и так с ним не справилась, а у меня всего одна рука…
Но Белый Дьявол ни делал ничего, кроме того, что пялился на мою грудь. Только один раз осторожно провел рукой по шву.
Осторожно. Почти ласково, черт возьми!
Он снова посмотрел мне в глаза, улыбнулся и что-то сказал. Я нервно сглотнула.
«Сейчас!» -подумала я. «Он увидел, что хотел и теперь…»
А он просто встал и вышел из комнаты. Я вздохнула, села на кровать, обхватила голову руками и заревела.
Он выжидает, крутилось у меня в голове. Он издевается…. Конечно, куда ему торопиться?
Я то ходила по комнате и грызла ногти, то сидела на кровати и плакала. Я спрашивала у стен и у пола: что со мной случилось? Почему я здесь? За что? Я разве сделала что-то настолько плохое, чтобы здесь оказаться?..
Наверное, решила я, меня поймал какой-то маньяк-иностранец. Или торговец органами. Кто бы это ни был, меня все равно, скорее всего, скоро убьют. И хорошо, если только это…
Со следующего дня еду мне приносил уже какой-то старик. Он, в отличие от Белого Дьявола и не пытался со мной разговаривать. Я с ним тоже. С ним не то, что разговаривать – его даже кусать было противно.
Впрочем, Белый Дьявол тоже иногда ко мне заходил и каждый раз требовал, чтобы я разделась до пояса. Я не понимала, зачем ему это надо. У меня ещё и грудь толком не выросла, да и посередине там теперь большой и уродливый шов… А он все смотрел и смотрел на неё, иногда – легонько проводя по ней рукой. Но никогда, ничего другого.
Я со временем перестала упираться и скандалить. Пусть смотрит, мне не жалко, лишь бы не трогал…
Время шло, ничего не происходило. Я была заперта в четырех стенах. И стены давили на меня, сдавливали меня в лепешку. Я не могла даже считать дни – в моей камере не было окна. И в те дни, мне кажется, я бы душу отдала за книжку….
Несколько раз он оставлял у меня книжки. Буквы в них, были похожи на английские, но я при этом не нашла ни одного знакомого слова. Я не понимала, зачем он оставляет мне книжки, которые я всё равно не могу прочитать? Издевается, наверное…
Скука стала моим единственным спутником в этой мерзкой тесной камере. И я в какой-то момент поняла, что мне уже даже не страшно. И когда Белый Дьявол ко мне приходил, я больше его не боялась, я сама раздевалась и показывала ему свою грудь. А в какой-то момент я поняла, что жду его не с отвращением, нет – он почти стал для меня желанным гостем. Когда СОВСЕМ ничего не происходит, даже визит больного на голову маньяка, который хочет посмотреть на твою грудь начинает радовать, а не пугать…
Я не могла понять, чего ему надо. После того, как он меня покромсал, всё, что он делал – это смотрел на мою грудь. Неужели все ради этого? Странно… Мог бы и сфотографировать, к примеру, я не знаю.
Так я и жила. Неделю? Две? Три? Месяц? Здесь не было окон и я потерялась во времени. Мне уже потихоньку начинало казаться, что так и было всегда, что я никогда не выходила из комнаты, что старик всегда приносил мне еду, а Белый Дьявол всегда смотрел на мою грудь, что у меня всегда была одна рука, и глаз мой всегда был затянут странной пленкой…
Я хотела, чтобы что-нибудь случилось, не важно что. Пусть мне будет больно и противно, пусть я даже умру. Что угодно, только не остаться в этой камере на всю жизнь…
3.
Начинался день как обычно: я проснулась, поела, поплакала. Вскоре ко мне пришёл Белый Дьявол, он что-то говорил, корчил рожи и показывал странные жесты. Само собой, я ничего не поняла, но заметила, что что-то в нем поменялось. Он как будто бы выше стал. И страшнее. И перчатки черные зачем-то надел…
Я молча разделась и расставила руки в стороны. Но Белый Дьявол, против обыкновения, не стал меня разглядывать, он вообще, как будто бы, не обратил на мою грудь никакого внимания.
Мне даже стало немного обидно. За такие мысли я залепила себе мысленный подзатыльник.
-Сеул, Ди, Тенари, Квадро! –несколько раз повторил он. Я не поняла, чего он от меня хочет. Хотя слово «Квадро» я, кажется, знаю. Это, вроде бы, четыре или что-то с четверкой связанное…
-Квадро? –переспросила я, показывая ему четыре пальца. И что тут началось! Он засмеялся каким-то жутким, нечеловеческим смехом, а затем сказал, указывая пальцем на меня:
-Фитти!
-Не надо! Я, я пошутила!
Но белый Дьявол меня, кажется, больше и не слушал. Он только сказал какую-то непонятную фразу и буквально выскочил за дверь.
А на мою грудь так и не посмотрел. Ну и подумаешь, ну не очень-то и хотелось…
То есть нет, нет, конечно же, совсем не хотелось!
И чего, интересно, это было? Наверное, он сумасшедший. Впрочем, почему «наверное»? Он же людей режет…
Урчание в животе напомнило мне, что пора бы уже кому-нибудь принести мне поесть. К тому же, еда для меня – это уже не просто набивание желудка, это как маленькое приключение…
Наверное, я слишком привыкла сидеть взаперти. Настолько, что не сразу заметила. Не сразу заметила, что Белый дьявол не закрыл за собой дверь.
Дверь моей ненавистной камеры, камеры, в которой я просидела почти месяц, в которую меня засунул больной маньяк-убийца, была, наконец, открыта. И я поняла, что могу убежать.
Мне было страшно. Мне было страшно даже смотреть в сторону двери. А что, думала я, если он меня поймает? Он убьёт меня, точно убьет… С другой стороны, ему никто не помешал бы это сделать, если бы я осталась в камере…
Я подумала о том, что я буду делать, как только выберусь отсюда. Куда я пойду? Хотя, наверное, особой разницы здесь не было: в конце концов, на свете гораздо больше людей, которые не хотят никого расчленять, не хотят никому отрезать руки и не хотят смотреть на грудь двенадцатилетних девочек… И я решила, что куда и к кому я пойду – это не важно.
«Но смогу ли я от него убежать? Он такой большой, сильный и страшный. Если он меня поймает, то точно убьёт. И та же судьба ждет меня, если я тут останусь. А может, и не надо дергаться?
Нет, нельзя так. Надо, надо дергаться. Дверь открыта – она открыта сейчас. Потом её закроют. А значит, я должна прямо сейчас встать и выйти».
Было страшно. Было очень страшно… Но оставаться, как ни крути, всё-таки страшней..
Осторожно, на цыпочках, будто кто мог меня увидеть, я подошла к двери. Осторожно высунула голову. За дверью было темно. Пройдя вперед несколько шагов, я уперлась в стену. Осторожно, опершись рукой на стену, я пошла в бок. Судя по всему, я оказалась в достаточно длинном коридоре.
Наконец, стена закончилась. Выставив вперед свою единственную руку, я осторожно шла в темноте. Что-то уперлось мне в живот, судя по всему, стол. На столе я нащупала что-то вроде стакана. Нет, не стакана – это что-то стеклянное на железной подставке. И ещё тут рычажок есть.
Я повернула рычажок, и комната залилась тусклым светом. Так это лампа! Ну, хоть что-то. Я осмотрелась, пытаясь понять, где я оказалась.
И я узнала эту комнату. Там был стол, на котором лежала я. Стол, на котором мне отрезали руку. Мерзкий, гадкий стол... А рядом стоял стол, на котором лежала та несчастная женщина. Женщина, которой вспороли живот.
Нет, не живот. Чуть ниже живота.
А рядом с этими двумя столами стоял…
-Господи, да он больной, -вырвалось у меня против моей воли.
На полу стоял большой стеклянный ящик, вроде аквариума. А в нем – две отрезанные руки и две отрезанные ноги, соединенные между собой красными трубками… А на дне ящика была какая-то красная жидкость…
Какая-то? Не будь дурой.
А рядом с большим ящиком стоял ящик поменьше. В нем была только одна рука. Маленькая.
Я узнаю эту руку. Он отрезал её у меня.
Мне больше не хотелось находится в этой комнате. Где здесь выход? Найдя глазами дверь, я пулей кинулась к ней.
Только лучше бы я оставалась, где была. Комната, в которую я попала, была совсем маленькой, почти как чулан. В ней было очень холодно. Она была заставлена банками. Я поднесла лампу к банкам и меня начало тошнить. В них лежали человеческие органы.
А на одной из полок, огороженной стеклянными стенками, лежал человек. Я не стала долго на него смотреть, но, судя по всему, он был выпотрошен и обглодан, а где-то так вообще белели кости…
Подожди немного, неизвестный человек. Скоро, очень скоро, я сменю тебя…
Надо бежать отсюда. Срочно. Я выскочила обратно в комнату. Здесь должна быть ещё одна дверь, должен быть выход…
Выход нашелся. Маленькая деревянная дверь, за ней – лестница, ведущая наверх. Я вбежала по ней, перескакивая то через одну, то через две ступеньки.
И, как ни странно, комната, в которой я оказалась, была почти нормальной. Вот кровать. Вот что-то вроде дивана. Несколько шкафов, два из них с книгами…
Мне стало интересно, что лежит в этих шкафах. Я очень надеялась, что одежда. Я же не могла выйти на улицу в своей пижаме. А вдруг там холодно?
И я начала лазить по шкафам. Когда у тебя одна рука, это непросто: приходится ставить лампу на пол, открывать шкаф, снова брать лампу, смотреть, что там внутри, если что-то хорошее – снова ставить лампу…
Я теперь урод и инвалид. Даже если я выберусь отсюда…
«Нет, сейчас плакать нельзя. Сейчас – главное выбраться. Выберусь – поплачу, буду плакать, сколько влезет»…
В результате я нашла куртку, свитер и штаны, все – из плотной темной ткани. Всё мне, конечно, велико. Ну, с курткой и свитером это не страшно, а как быть со штанами? Интересно, есть ли здесь где-нибудь нож, чтобы я могла их обрезать?
Ха, ну как же. Чтобы в таком доме, да не было ножа?
Я продолжила осмотр шкафов, и нож, действительно, нашелся довольно-таки быстро.
А ещё я нашла пистолет. Заряженный.
Пистолет мне ох как пригодится! Как пользоваться, думаю, разберусь. У нас с папой дома много различных моделек оружия, а уж сколько книг на эту тему…
В соседней комнате мой мучитель хранил еду. Я взяла немного хлеба и яблоко. Наполнила фляжку, которую нашла здесь же, водой из графина. Всё это сложила в небольшую наплечную сумку.
Итак, у меня был нож. И даже пистолет. Была еда, была вода, была одежда. И то, что я в ней выгляжу, как огородное пугало, не имело ровно никакого значения. Не на свидание же я собралась, в самом же деле.
У меня оставался только один вопрос: куда идти-то?
Я выглянула в окно и посветила лампой. Оказалась, что я нахожусь на первом этаже. Замечательно. Зачем искать дверь, когда можно вылезти в окно?
-Дейсар! –внезапно раздался голос сзади. Я подпрыгнула и обернулась.
В комнату вошёл страшный старик. При тусклом свете лампы он казался ещё страшнее.
-А ну стоять! –крикнула я, нашаривая в сумке пистолет. А нашарив, направила его на старика.
Старик замер и начал что-то быстро лапотать. Ну вот, теперь они знают, что я сбежала. А так бы, может, и не узнали бы до следующего дня.
Мне очень хотелось пристрелить старика. Но я сдержалась. Я же не кровожадная, не как этот урод…
Я забралась на подоконник, по-прежнему держа старика на прицеле (что было очень непросто сделать с одной рукой). Посмотрела вниз.
-Не ходи за мной, -сказала я, как могла, строго. А старик все равно шел. Что же делать?
Стреляй.

 » Железная птица (2)

И я выстрелила. Не в старика, конечно. В потолок. Полыхнула вспышка яркого света, комната наполнилась дымом. Пистолет я, конечно же, уронила, но тут же подобрала. Старик упал на пол и растерянно озирался по сторонам. Пользуясь его заминкой, я шмыгнула за окно.
В первый раз за, наверное, месяц, я оказалась на улице. И, не смотря на то, что было ну совсем не до того, я вдохнула полной грудью. Вдохнула – и тут же закашлялась.
На улице была ночь. Звезд много, а вот Луны нет, а потому почти ничего не видно. Я побежала вперед, пока не уперлась в забор. Так. А теперь что делать?
Я, как могла быстро, пошла вдоль забора, пока не нащупала дверь. Дернула ручку пару раз. Закрыто. Вот черт! Хотя, нет, закрыто всего лишь на щеколду…
Я открыла дверь и пулей ломанулась в проём. И упала.
Как я понимаю, дом стоял на вершине холма или что-то вроде. А дверь выходила прямо на склон. И вот я, напуганная стариком, со всего маху в неё прыгнула…
Само собой, я кубарем скатилась вниз по склону. Хорошо хоть, что мне по пути не попалось больших камней…
И я лежала лицом вниз, вдыхая запах травы. Я понимала, что должна встать, понимала, что за мной, наверное, гонится старик, а может, и сам Белый Дьявол. Понимала – а встать все равно не получалось.
Мне было очень больно. Болело все: рука, ноги, но больше всего – моя покалеченная грудь. Я так устала от боли, хотя, кажется, я постепенно начинаю к ней привыкать. Наверное, правду говорят – человек ко всему привыкает. Тем более, что боль всегда где-то рядом, она далеко не редкий гость для нас.
А ещё мне было дико, невероятно обидно. Я снова начала думать о том, почему всё это происходит со мной. Что и кому я плохого сделала? Да нет… Наверное, сделала, кому-то и что-то. Но есть ли на свете человек, который никому и никогда не сделал ничего плохого? Почему именно я? Это, в конце концов, нечестно.
Но я заставила себя встать. Да, мне было больно и обидно. Ну и что? Белый Дьявол уж точно не оценит. А раз так – надо бежать.
Ну, бежать, конечно, громкое слово. После того, как я немного поизображала из себя колобка, скатившись по склону, левая нога сильно болела. Но я всё равно старалась идти как можно быстрее.
Обычно, когда на улице ночь, можно разглядеть хоть что-то. Даже в деревне, вдали от большого города. Хотя бы тень, хотя бы силуэт. А я не видела вообще ничего. Даже своих ног, когда смотрела вниз. Я бы, наверное, даже подумала, что ослепла, если бы не звездное небо надо мной.
Было холодно. Не то, чтобы очень – примерно как в середине осени. Я похвалила себя за то, что догадалась одеться. Не хватало ещё от холода околеть…
В сыром воздухе я чувствовала запах травы. Как же это было приятно, после затхлого-то подвала! Каждый вдох напоминал мне – я сбежала! Я сбежала, теперь я вернусь домой, и все будет хорошо! Я снова увижу свою лучшую подругу. Я снова увижу папу…
Только вот дышать почему-то было тяжело. Наверное, это из-за того, что мне вскрывали грудную клетку…
Когда не знаешь, что делать – делай, что хочешь. Если не знаешь, куда идти – можно идти куда угодно. Куда глаза глядят, так сказать.
Три ха-ха.
Сначала дорога моя шла под уклон. Теперь же я, наоборот, шла в гору. Трава начала доставать мне до пояса. Вскоре подъем прекратился.
Так, интересно. Не снова ли я оказалась на вершине холма? Ничего не видно.
Нет уж, решила я. Второй раз я в темноте спускаться вниз не рискну. Ведь если бы я ещё раз так упала – моя прогулка бы, скорее всего, тут же завершилсь….
И я решила остаться здесь до утра. На вершине холма росла высокая трава. Если я в неё спрячусь, меня, по крайней мере, не будет видно издалека…
Будут искать – всё равно найдут.
Падать во второй раз мне в любом случае не хотелось.
Я села на холодную землю, и трава накрыла меня с головой. Бабушка мне часто говорила: не сиди на земле, что-нибудь себе застудишь! Иногда даже уточняла, что именно.
Прости, бабушка, подумала я, но мне отрезали руку, зашили глаз и вскрыли грудную клетку. Застужу – и черт с ним…
Мне стало интересно, сколько я уже иду. Наверное, около двух часов. Значит можно попить. И поесть. Как же давно я хотела съесть что-нибудь, кроме той дурацкой тюри…
Я сама не заметила, как задремала. В какой-то момент я просто встала и увидела город. Город, в котором я родилась. Я шла по городу, и всё было как раньше, и всё было хорошо, разве что неба не было – только чернота.
Я шла, и вокруг меня летали игрушечные самолетики, а рядом со мной шла плюшевая игрушка. Наконец, я остановилась. Я пришла на железнодорожную станцию. Здесь я буду ждать поезда.
Поезд вскоре приехал. Я вошла. Но в поезде есть ещё одна я, а значит, я должна выйти.
И я выхожу на следующей остановке. И меня встречает Белый Дьявол. Он обнимет меня и что-то шепчет на ухо…
…И тут я проснулась от дикой боли. Болело плечо. Как раз в том месте, где должна была бы быть моя рука.
Я стянула куртку и оттянула свитер, после чего буквально обмерла. Я даже на какой-то момент забыла, что мне больно.
Из моего плеча торчала какая-то маленькая черная слизкая мерзость. Превозмогая отвращение, я протянула к этому руку, но, как только я дотронулась до этой гадкой слизкой плоти, жуткая, жгучая боль, прошлась по всему моему телу.
Я часто-часто задышала, глаза заслезились. Нет уж, я не позволю всякой мерзости пить мою кровь. И я попробовала сорвать слизняка ещё раз. Во второй раз боль была ещё сильнее.
-Нет, я не сдамся, -закричала я. -Ты не будешь жрать меня, ты не будешь пить мою кровь! Хватит! Никто больше не будет пить мою кровь!
И я попробовала снова. Потом ещё. Потом ещё.
Не выходит. Я не могу его оторвать. Не могу!
«Белый Дьявол делает со мной, что хочет, меня жрут паразиты, и я ничего не могу сделать. Я ничтожество и так мне и надо. Может, прыгнуть вниз с холма? Я не могу так больше»…
За всеми этими стенаниями, я даже не обратила внимания, что на улице уже светло. Пошатываясь, я встала в полный рост.
И я не стала плакать, не стала стенать, не стала называть себя ничтожеством. Потому, что ни Белый Дьявол, ни его ножи, ни старик, ни слизняки не так страшны, как неправильное, искаженное солнце.
Я не могла плакать, я не могла орать. Внутри всё как будто омертвело. Вот и безумие. Дождалась.
На небе было два солнце – одно большое, а другое, рядом с ним, совсем маленькое. И они давали не желтый цвет, а бледно-фиолетовый.
Что случилось с солнцем? Кто разбил моё солнце?
И небо… И небо тоже было другим. Оно приобрело легкий фиолетовый оттенок.
Случилось что-то страшное. Что-то невероятно жуткое. И не только со мной. Со всеми. С папой, с моей подругой, с моими одноклассниками.
Что-то, что я даже не могу себе представить. Какая сила может разбить солнце?
Вскоре мои глаза устали смотреть на солнце, и я опустила взгляд. Я не то, что не могла что-либо делать, у меня как будто бы выжгло все мысли.
К реальности меня вернула боль в плече. «Хватит ныть!», -сказала я себе. «Я пока ещё жива, я могу ходить, говорить и думать. И чтобы я там не думала в минуты отчаянья, я хочу, чтобы так и оставалось».
Спасибо, слизняк. Я буду звать тебя Пушок.
Так, хорошо. Солнце встало, пусть и неправильное, но встало. А значит, я могла видеть. Я огляделась вокруг.
Позади, на западе (сторона, напротив которой всходит солнце – это же запад?) был дом моего мучителя. Большое кирпичное здание, обнесенное забором. Я поразилась тому, как далеко я успела отойти.
Впрочем, дом, из которого я сбежала, был не единственным. С моего холма можно было разглядеть несколько домов поменьше. Получается, там что-то вроде деревушки, а вот точнее сказать трудно. Туда мне в любом случае лучше не соваться…
Когда я прикрыла свой глаз рукой и посмотрела на восток, я смогла различить что-то на горизонте.
Ага, вот как. Уже лучше. Там, вдалеке, виднелись исполинские здания. Настоящие небоскребы значит, там, вдалеке, город. Мне туда. Наверное, там найдется кто-нибудь, кто сможет мне помочь. Осторожно, я начала спускаться с холма.
И я пыталась внушить себе, что как только я дойду до города, всё сразу станет хорошо. Да только вот не получалось, почему-то…
4.
Я шла долго. Наверное, часов семь. Боже, как я хотела, чтобы у меня были часы! Я потерялась не только в пространстве, но и во времени.
Впереди от меня был город, а по бокам – моря и моря травы. Сначала я ей радовалась, но теперь меня начало от неё тошнить. И ведь это не рожь, и не пшеница. Какая напрасная трата пространства.
Солнце уже успело миновать зенит. Скоро стемнеет, было бы неплохо устроится на ночлег. Я очень устала пробираться через траву, а чужие ботинки натерли мне мозоли.
Что странно: я иду уже почти целый день, а мне не встретилось ни одного живого человека, да что там человека! –даже электрического столба. А ведь неподалеку был крупный город…
Наконец, я дошла до какого-то здания. Здение было двухэтажным, желтые стены были покрыты трещинами. У входа росла трава, а дверь была открыта настежь.
-Эй, есть кто-нибудь? –закричала я. Мне никто не ответил.
И я вошла. Само собой, внутри никого не было. И ничего. Голые, облезлые стены, мусор, беспорядочно разбросанный по полу. А кое-где сквозь пол проросла трава.
Тут же была лестница, ведущая на второй этаж, но я туда подниматься не стала. Зачем? Ясно же, что там то же самое.
Единственное, что привлекло моё внимание из мусора, лежащего на полу – это книга. Большая, с яркой обложкой. Я осторожно подняла её и раскрыла.
Ну конечно. Такой же алфавит был в книгах, что давал мне Белый Дьявол – похож на английский, но при этом есть буквы, которых я не знаю. И ещё какие-то странные значки.
Судя по всему, это была детская книжка. Там было много картинок. По большей части, на них была нарисована девочка в красном, иногда – с сияющим кристаллом в руках, часто – рядом с каким-то непонятным животным. Мне стало интересно – о чем эта история? Но книжка рассыпалась у меня на глазах.
Я положила остатки (останки?) книжки на пол. Больше мне в этом домике делать было нечего..
Я ещё пыталась себя успокоить. Подумаешь, заброшенный дом! Мало ли заброшенных домов. Пойду дальше, найду не заброшенный…
Не правда. Не найду.
И я продолжила идти. А что мне ещё оставалось?
Мне попадались маленькие заброшенные домики, все очень разные, высокие и приплюснутые, кирпичные и бетонные, с плоской крышей и с острой крышей…
И всех их объединяло одно: они все заросли травой. Они были старые и покосившиеся.
Ни в одном из них никто не жил. И, видимо, давно.
Где я? Сколько я спала? Что случилось?
Вот детская площадка. Вот – сломанный автомобиль (странный какой-то… никогда таких не видела). И нигде ни души.
Одно здание привлекло моё внимание. Большое двухэтажное здание из зеленого стекла. Похожее чем-то на торговый центр. Я решила зайти туда. В конце-концов, уже начинало темнеть…
Действительно, это был торговый центр. Он весь зарос травой, кое-где обвалился потолок. Было много витрин, и большая часть из них было разбиты. Я проходила мимо утюгов, пылесосов, дорогих украшений, ошметков модной и красивой одежды. Всё, что тогда-то выло нужным и полезным, а для кого-то даже желанным и вожделенным, валялось на полу, точно обычный мусор.
А ещё там были скелеты. Много, много скелетов. Скелеты, сваленные в кучу. В проходе, на лестнице. Я всегда думала, что мертвые воняют.
Это было здание мертвых, ненужных вещей. Это было здание мертвых, ненужных людей. А я, живая и теплая, как будто бы издевалась над ними. Как будто бы я пришла в больницу, чтобы похвастаться тем, какая я здоровая.
-Не сердитесь на меня, -сказала я. –Пожалуйста, не сердитесь. Я не виновата, что я живая.
Они не сердились. А эти не воняли. Лежали себе и лежали. Не такие они и страшные, эти мертвые. Не то, что живые…
В одном из отделов я нашла кровать. Обивка истлела, конечно, но пружины были целы.
-Вы не против, если я здесь засну? –спросила я у мертвецов.
Мертвецы не были против.
-Спасибо, -сказала я, легла на кровать и тут же заснула.
В этот раз мне ничего не снилось. Странно, правда? Когда я спала в траве, мне снились кошмары. А среди мертвецов мне ничего не снилось…
Когда я проснулась, у меня очень болела голова. А ещё меня тошнило. А ещё сильно хотелось пить. Что со мной? Я заболела?
Я полезла в сумку и посмотрела, сколько у меня осталось воды. Осталось два глотка. Сейчас самое главное – удержаться и не выпить все разом.
Я медленно встала. Ноги почти не держали, а ведь мне надо было идти…
Идти? Куда? Зачем? Никого нет. Все умерли.
«Нет, не может быть. Не может быть, чтобы во всем мире остался только Белый Дьявол и этот старик. Я буду идти. Я найду кого-нибудь. Точно найду».
И я брела по разрушенному городу. Среди мертвых людей и мертвых машин, по мертвой дороге, залитой светом мертвого солнца.
-Простите, -шептала я. –Я не виновата. Я не так и хочу быть живой…
Ну что же, у меня оставалось три патрона. Но если что, мне хватит и одного…
-Эййй! –крикнула я. Но мне никто не ответил.
«И не ответит» -сказал кто-то. Я начала озираться. А потом поняла, что со мной разговаривает слизняк, торчащий из моего плеча.
«Не надо никуда идти», -говорил мне он. «Отдохни. Незачем спешить и некуда». Я ему не отвечала. Ещё я со слизняками не разговаривала!
В воздухе как будто была разлита отрава. Каждый вдох отдавался болью в моих легких. Я слышала голоса, и они звали меня по имени. Они говорили идти к ним, но, увы, не говорили куда. Наверное, это были мертвецы. Мертвецы хотели, чтобы я была с ними. А я не хотела. Ни смотря ни на что, пока ещё не хотела.
Сбоку от меня шла другая я. У неё все руки были на месте, к ней не присосался слизняк, её не терзал Белый Дьявол. Она смотрела на меня и улыбалась. Я хотела бы расцарапать ей лицо, но знала, что она не настоящая.
А с другой стороны шел человек, на нем была надета маска. На маске был нарисован треугольник. Мне почему-то казалось, что он улыбается.
И когда я увидела, как мне навстречу идут два человека, я подумала, что они тоже не настоящие. А потому не развернулась, не побежала. И наоборот, не побежала к ним на встречу. Я шла вперед, спокойная, как удав.
Хотя, конечно, на самом деле я была кроликом. Кроликом, который шел в объятия удава.
Когда я подошла к ним поближе, я остановилась. Интересная парочка. Большой толстый бородатый мужик, одетый в лохмотья. Второй – мальчик, наверное, мой ровесник. Странное у него лицо. Слишком близко посаженные глаза, плоский нос, а вместо рта – клыкастая пасть. Почему мне не привиделся кто-то из моих родных и близких? Я была бы рада сейчас увидеть своего папу…
А парочка и не думала исчезать. Наоборот, мальчик приблизился ко мне и взял меня за руку.
Взял меня за руку? Он настоящий?..
-Кто-то живой... –прошептала я. –Господи, как я рада вас видеть…
Да, я действительно была рада их видеть. И даже клыки и странные глаза меня не смущали.
А мальчик между тем начал меня хватать. Да так, как даже Белый Дьявол себе не позволял.
-Эй, ты чего? –сказала я и хотела было отойти в сторону, но он меня не отпускал.
-Ай, хватит! Пожалуйста!
Мальчик засмеялся. А бородатый мужик смотрел на все это и улыбался.
И я поняла: да, это живые люди. Но явно не самые лучшие.
Надо бежать!
И я рванулась, как могла сильно, и побежала. Но ноги меня не слушались, я и ходила-то с трудом. Споткнувшись, я полетела носом в землю.
Я попыталась встать, но кто-то пнул меня по ребрам. Хотелось заорать, но почему-то у меня вышло только сдавленное хрипение.
Ещё один пинок по ребрам… Затем – я как будто бы взлетела вверх. Меня куда-то понесли.
Я уже почти скучаю по Белому Дьяволу…
Пока меня несли, я могла видеть только поросший травой асфальт. Я пыталась дергаться, но получила по спине.
Наверное, хорошо, что странная болезнь затуманила мои мозги. Иначе бы мне хотелось бы вопить, вопить от боли и ужаса. Но я бы не смогла, у меня бы не хватило сил…
А голос мертвецов, зовущих меня к себе, стал громче и настойчевей…
Асфальт сменился полом, пол – ступеньками. Затем меня довольно грубо кинули на пол. Прежде чем я успела что-либо понять, я услышала стук закрывшейся двери.
Я оказалась в маленькой комнате с железной дверью. В двери было маленькое окошко. Боже, как там воняло!..
В углу комнаты лежала почерневшая человеческая нога. Вообще, мне бы давно пора привыкнуть к отрезанным конечностям. Но ни одна конечность, из тех, что я видела раньше, так сильно не воняла. Меня стошнило.
Дверь открылась, и на пороге оказался бородатый мужик. Он улыбался мне своими гнилыми зубами.
-Ну что вам надо? –жалобно спросила я. Он что-то ответил, но я не поняла, что. А потом он в меня чем-то запустил и закрыл дверь.
Я подняла с пола то, чем он в меня кинул. Это, как ни странно была моя сумка. Ножа там уже не было. Не было там и остатков хлеба. Фляга тоже куда-то подевалась.
А вот пистолет остался. Я хватила его и осмотрела. Патроны были на месте.
Они что, совсем идиоты?
Может, они просто никогда в жизни не видели пистолета? Трудно в это поверить. Хотя, если учесть, что твориться вокруг…А курок не был взведён, когда я его последний раз убирала в сумку. Сколько ни нажимай, ничего не случится…
Нет, правда, они оставили мне пистолет?..
Я осторожно, не смотря на боль во всем теле, поднялась и аккуратно приблизилась к двери, чтобы заглянуть в окошко. Отсюда я могла видеть всю комнату.
А прямо посреди комнаты горел костерок, у которого сидели мои пленители и что-то ели. Я присмотрелась и зажала рот рукой.
Мальчик со странными глазами и жуткими зубами обгладывал человеческую руку. Что ел мужик, я видеть не могла, но тоже, наверное, что-то… что-то…
Людоеды! Меня поймали людоеды! И они меня убьют и съедят. И, судя по тому, как мальчик меня трогал, далеко не сразу…
Черт! Черт! Черт!
Я не хочу, чтобы меня ели! Не хочу!
Нет, я не дам им меня съесть. Не дам. Не дам. НЕ ДАМ! В конце-концов, они совсем тупые. Они даже не знают, что такое пистолет…
Я снова выглянула в окошко. Ну да, всё так и есть. Людоеды, мне не показалось. Вон, у них на полке стоит несколько черепов, а рядом с ними валяется большой мясницкий нож…
Я заплакала. Кажется, это все. Конец. Увы, я не могла им помешать съесть моё тело. Не могла даже помешать сделать со мной всякие мерзости. Но, по крайней мере, когда все это будет происходить, я вовсе не обязана здесь находиться.
Я прислонила пистолет к своему виску. Вроде бы ствол и не был таким холодным, но все равно, его прикосновение заставило меня вздрогнуть.
Кажется, мертвецы меня всё-таки дозвались. Я всё-таки очень надеялась, что больно не будет.
А твари за дверью чавкали и ржали. Ржали и чавкали. Они жрали людей. И я поняла – нет уж! Пусть я умру, пусть меня изнасилуют и съедят – но у меня есть две ноги, одна рука и пистолет. А значит, мне есть чем ответить.
А если мне есть чем ответить – я должна попытаться. Зачем я сбежала от Белого Дьявола? Зачем я шла через город мертвецов? Чтобы сесть, зарыдать и сдохнуть?
Конечно же нет.
В общем, я решила так просто не сдаваться. Другой вопрос – а делать-то чего?
Я подумала, что, может, высунуть руку, да пристрелить их? Нет, не годится. Если я вдруг промахнусь и не убью их сразу – а скорее всего именно так и будет – один из них тут же возьмет

 » Железная птица (3) окончание

этот нож и зайдет ко мне. А даже если не промахнусь, все равно мало толку – кто мне потом откроет дверь?
Нет, всё, что мне оставалось – это сидеть и ждать, пока один из них ко мне войдет. И как только это случится, мне нужно выстрелить в него и убить. А потом суметь пробежать мимо второго так, чтобы он не успел меня схватить. А потом – бежать, бежать, бежать. Ноги, конечно, меня почти не слушаются, но, надеюсь, четкое понимание того, что если я не пошевелю своими ногами, они окажутся в желудке одной из этих мразей, все же придаст им ускорение…
Остается ждать. Ждать, ждать и ждать. Не бояться. Не терять сознание.
И я взвела курок. Я была готова и мой пистолет был готов.
Пожалуйста, войдите ко мне. Войдите ко мне побыстрее.
Сознание плавало, я слышала голоса, и я из последних сил старалась не отключиться. Я понимала, что если я засну, то мне будет не суждено проснуться. А если и суждено… Это будет самое кошмарное пробуждение в моей жизни. Самое кошмарно – и самое последнее…
Наверное, я прождала около двух часов, прежде чем дверь открылась. Мне повезло, я уже начала засыпать…
На пороге стоял мальчик и скалился своей жуткой, нечеловеческой улыбкой. Это хорошо. В человека выстрелить, наверное, было бы сложнее.
Не дрожи, рука! Это не человек! В него можно выстрелить!
И я выстрелила. И, судя по воплю этой твари, я попала. Он упал на пол, я перепрыгнула через него и дала такого деру, что жирный мужик едва успел привстать. Знай наших!
Никто меня не возьмёт. Никто не посмеет притронуться ко мне!
Но я очень быстро запыхалась. Мои ноги совершили героический подвиг, но, это, похоже все, на что они были способны. Я бежала все медленней, пока, наконец, не перешла на шаг.
Мне надо где-нибудь спрятаться. Если меня кто-нибудь из них увидит, мне конец…
Я увидела какое-то одноэтажное здание, с нарисованной на нем обезьянкой, и решила попытаться отсидеться там. Отбежала я достаточно далеко, не сможет же он оббежать все здания в округе…
Там даже стол был. И не один. Похоже, здесь когда-то было кафе. Я даже нашла место где можно было сесть так, чтобы тебя никто не смог увидеть из окна.
Но как только я села, в здание тут же вошел жирный мужик. Недалеко я успела отбежать. Наверное, он меня видел…
В руках он держал тот самый здоровенный нож. Больше он не улыбался, нет. На лице его была тупая ярость. Наверное, как и на моем. Я направила на него пистолет.
А он сделал то, чего я не ожидала, хотя, наверное, должна была – кинул в меня нож. Я резко отпрыгнула в сторону, не удержалась на ногах, упала и выронила пистолет.
Мужик, даром, что жирный, оказался около меня буквально в три прыжка. Все, кирдык, поплавали…
Он взял меня за голову и приставил нож к горлу. Вот теперь он улыбался. У него изо рта пахло какой-то невероятно мерзкой тухлятиной…
Я не хочу умирать. Не хочу. Но я хочу, чтобы он убил меня сразу. Желательно – здесь и сейчас.
Горлом на нож, давай, горлом на нож…
Вдруг раздался грохот. Мужик заозирался по сторонам, и я смогла вырваться из его рук, немного порезав при этом горло…
И тут у здания, где мы находились, обвалилась крыша и кто-то упал сверху. Наши глаза – и мои, и глаза мужика – округлились от удивления. А потом я узнала человека, упавшего сверху, и мои глаза округлились уже от ужаса.
Это был Белый Дьявол. Он что-то прокричал жирному мужику, а затем – бросился на него. Жирный мужик наотмашь ударил его ножом, но Белый Дьявол…
Белый Дьявол отбил его удар. Отбил, подставив руку.
Что?
Затем Белый Дьявол хватился за лезвие ножа и одной рукой сломал его пополам.
Он вообще человек? Люди так не могут!
Мужик был безоружен. Он попытался ударить Белого Дьявола рукой, но почему-то скривился от боли. И тогда Белый Дьявол ударил его рукой в живот. Мужик согнулся вдвое.
Белый Дьявол что-то кричал. Я не понимала ни слова, но было ясно, что он в ярости.
А затем… Затем Белый Дьявол взял его за горло и прижал к стене. Что-то прошептал. Его голос был подобен шепоту змеи. И Белый Дьявол резко рванул руку назад. Руку, в которой было что-то красное… А из горла мужика потоком хлынула кровь. Он упал на пол, словно мешок с картошкой.
И только после этого Белый Дьявол посмотрел на меня. Он улыбнулся, как бы это странно не звучало, растерянно и даже беспомощно. Он сделал несколько шагов в мою сторону, затем с громким стуком упал на колени и засмеялся.
А потом – заплакал.
Я медленно обошла его, нащёпала пистолет и приложила его к белобрысому затылку. Он как будто и не заметил этого.
Я убью его. Убью.
5.
Это был конец. Я стояла, в моей руке был пистолет. А рядом со мной на коленях стоял человек, причинивший мне столько боли, человек, сделавший меня калекой. Я очень хотела убить его, правда, очень хотела.
И только одно меня останавливало.
В одной книжке два пирата подрались из-за девушки. Девушка смотрела на схватку и понимала, что ей все равно, кто победит. Ведь она – не более, чем добыча. А то, что она видит – схватка шакалов.
И, когда я увидела, как Белый Дьявол дерется с жирным мужиком, я подумала: «Схватка Шакалов. Схватка Шакалов и добыча в ней – я».
Но скажите мне… Пожалуйста, кто-нибудь, объясните…
Разве шакалы могут плакать?
Белый дьявол резко повернулся ко мне. Я чуть было не нажала курок, не знаю даже, что меня удержало.
-Зачем ты сделал это со мной? Зачем ты отрезал мне руку?! –закричала я. И, как ни странно, он мне ответил:
-Яврат.
-Что ещё за Яврат, что ты несешь? –заорала я.
-Яврат.
Это какая-то бессмыслица. Я решила, что должна застрелить его.
А потом я подумала: а зачем? Мне все равно не жить. В этом мертвом мире, где всюду бродят людоеды и больные садисты… Всё, что я могла сделать, это умереть. Никого не убив. Не став такой же, как они…
Белый Дьявол начал рыться у себя в кармане.
-А ну хватит! –рявкнула я, как могла, грозно. Но он меня как будто бы не слышал.
«Ты же под пистолетом, дубина! Одно неверное движение, и ты труп!»
Он что-то достал из кармана. Я направила пистолет на его руку, но, к моему удивлению, это были шприц и какой-то пузырек.
-Зачем тебе шприц? –спросила я. Белый Дьявол начал поднимать руку, я выстрелила у надо над головой. Он лишь слегка вздрогнул и руку опустил.
-Яврат, -повторил Белый Дьявол и кивнул на моё плечо. То самое, к которому присосался слизняк.
Вот заладил он со своим Явратом. Интересно, что это значит?
Между тем, Белый Дьявол открыл пузырек и наполнил шприц прозрачной жидкостью. Затем – расстегнул свою куртку и задрал рубашку.
Его грудь пересекал шрам. Точно такой же, как у меня.
Что это значит? Его тоже пытали? Над ним тоже издевались? И поэтому он стал издеваться надо мной?
Белый Дьявол сделал себе укол и откинул шприц в сторону. Затем – достал из кармана ещё один и снова наполнил его из пузырька…
Я не понимала, что происходит. Он не пытался спастись. Не просил о пощаде. Он только игрался со своими шприцами, как будто не замечая пистолета, направленного на него.
Он поднял наполненный шприц. Посмотрел на меня. Кивнул на моё плечо. И снова сказал: «Яврат».
И я вспомнила. Как он откусил от яблока. Как протянул его мне. Я подумала, что это значит «Жри мои объедки». То же самое происходило и сейчас. Он вколол что-то себе и сейчас предлагал это мне.
Но ведь это не могло значить «Жри мои объедки». Это значило что-то другое. Что?
«Не бойся. Это не отрава».
И тогда, с яблоком, и сейчас, вот что он хотел мне сказать. Он хотел, чтобы я сделала себе укол. Он протягивал мне шприц…
-Яврат, -повторил Белый Дьявол.
«Яврат»… Шприц… Моё плечо, та комната…
«Я врач». Вот, что, наверное, он хотел мне сказать.
-Хватит, не ври, я не верю тебе! Ты тоже хочешь меня убить! Убери свой шприц, или я снесу тебе башку!
А он, не шелохнувшись, продолжал смотреть на меня своими заплаканными голубыми глазами. И я поняла, что не смогу застрелить его. Просто не смогу, и всё тут.
И я, второй раз за день, прислонила пистолет к своей голове. Мне в любом случае не жить, застрелю я его, не застрелю. К чем тянуть?
И Белый Дьявол, до этого сидевший спокойно, протянул руку ко мне и заорал. Он что-то быстро говорил, и слезы полились из его глаз быстрым потоком.
Он вел себя так, будто не хотел, чтобы я умерла. Он вел себя так, будто хотел предложить мне лекарство.
-Ты врач? –спросила я.
Он часто-часто закивал.
-Яврат. Явраш. Я анатом, -быстро сказал он.
Я ему ни верила. Ни секунды. Я помнила, как он вскрыл той женщине живот. Но мне так хотелось в это поверить, что он врач, что он хороший, что он держит в руках лекарство, которое мне поможет. И я не хотела в него стрелять. Я вообще никогда ни в кого не хотела стрелять.
Пистолет упал на пол. Я не могу сказать, выбросила я его или уронила.
-Похоже, это конец, да? –сказала я и тихонько засмеялась. –Я теперь твоя, видимо. Вот такая я дура. Хочешь увидеть мою грудь?
С этими словами я расстегнула куртку и рубашку, затем посмотрела на Белого Дьявола.
-Ну как? Нравится? А?
Белый Дьявол подошел ко мне. Поднял шприц. И сделал укол. Прямо в слизняка. Слизняк сжался и отвалился, а из ранки потекли темные сгустки.
Я осела на пол. Меня трясло. Белый Дьявол сел рядом со мной. Я, против своей воли, в непонятном порыве, упала к нему на плечо и разрыдалась.
А потом я, кажется, отключилась. Не помню.
* * *
А очнулась я… А очнулась я всё в той же камере. Ну да, конечно. Надо было всё-таки его пристрелить.
Только вот что-то изменилось. Я некоторое время не могла понять что. А когда поняла, аж вскрикнула – но на этот раз, не от ужаса, нет, а от удивления и радости.
Моя рука! Моя рука была на месте!
Нет, она, конечно, была перевязана, и через мою шею тянулся ремешок, на котором она беспомощно свисала, да и болела она достаточно сильно, но…
Но она росла из моего плеча, а не валялась в непонятном аквариуме. Как такое может быть?
Не считая боли в руке, чувствовала я себя вполне хорошо. Я встала и подошла к двери. Попробовала её открыть. К моему удивлению, дверь открылась без проблем.
Я прошла по коридору и оказалась в комнате, в той самой, которая меня так сильно напугала. На кровати, на которой когда-то лежала я, сидел Белый Дьявол. А рядом с ним сидела… Нет, этого не может быть….
А рядом с ним сидела та самое женщина, которой когда-то он вскрыл брюхо. Они улыбались и о чем-то оживленно разговаривали.
-Но как?.. –спросила я. Белый Дьявол улыбнулся мне как ни в чем не бывало.
А затем я увидела у женщины на руках ребенка. И мне стало очень, очень стыдно.
Ну конечно! Белый Дьявол врач. Он вскрывает женщине живот, и у неё появляется ребенок. Это называется кесарево сечение. А не убийство с расчленением. Вот я дура!
Белый Дьявол встал, что-то сказал женщине, и протянул мне какую-то книжку. Он и раньше пытался давать мне книжки, только из этого ничего не вышло. С чего он решил попробовать ещё раз?
Я взяла книжку и, к своему удивлению, увидела на ней русские буквы.
На книжке было написано следующее: «Железная Птица Ди. Русско-Линвовский, Линво-Русский словарь. Основы грамматики Линвы».
Мне было очень интересно, откуда он взял эту книжку и что это за Линва такая. Но спросить я, увы, не могла. Но я смогла всё-таки найти в словаре одно очень важное слово.
-Палди, -это, насколько я поняла, значило «спасибо».
Мне было очень, очень стыдно. И я его кусала! Я на него направляла пистолет!
И я пошла обратно в свою – нет, не камеру, а палату, не смотря на то, что он жестами показывал, чтобы я осталась. Дело в том, что мне было стыдно на него смотреть.
Я открыла дверь и села на кровать. Интересно, а зачем он меня запирал, если он врач? Впрочем, а что, если…
Ну да, конечно. Я такая дура, господи, ну что я за дура!
На двери не было замка. Вообще. Никакого.

Достойно и необычно.
Весьма занимательная история. Особенно интересна манера повествования - чужой мир, воспринимаемый глазами ребенка.
И даже психологическая незрелость личности девочки очень правдоподобно отражается в поступках и размышлениях.

Успехов в творчестве!
___________________________________