По краю (ЛР+мистика)

 » По краю (ЛР+мистика)  [ Завершено ]

Эту повесть пишу давно. Она очень непростая, как для меня, так и для моих героев. Надеюсь, найдутся читатели и на эту историю. Мелкими шагами мы идем к завершению...

Жанр: Любовный роман, мистика, приключения

Аннотация: Я потеряла голос в детстве настолько раннем, что не помню, когда именно и как это произошло. Мне часто снится странный сон про человека-птицу и у меня есть необычное перо, которое я нашла на заднем дворе нашего дома, когда была совсем малышкой. Однажды гадалка посоветовала мне держаться подальше от темного человека и белой собаки. Но случилось так, что именно он и его пес спасли мне жизнь. Позже я узнала, что этот человек способен на очень многое: не колдун, не провидец и не пророк, а все вместе - Чарльз Фрайермор. Он был белокожим, но чернота жила в нем самом.

Пролог

О, этот сон! Он снова манит за собой в двери неведомого мира. Тянет за руку нитью убегающей сказки. Сон, в котором живу другой жизнью. Ты так похож на реальность. Но все-таки остаешься лишь сном.
Он снится мне довольно часто. Я стою в густых зарослях высокой травы, мне пять или шесть лет - короткое летнее платье с выцветшим рисунком на подоле - не то мячиком, не то колобком. Почему-то у нашего дома трава невероятно сочная. Люблю играть в ней, прячась от настоящего мира, попадаю в другой - тот, который придумываю сама. У меня не много покупных игрушек, наша семья небольшого достатка, и родители не часто балуют меня подарками. Мне нравится делать игрушки самой. Шью их из ненужных тряпок, раскрашиваю фломастерами и красками, пришиваю пуговицы и вот в моих руках оживают принцессы, рыцари, гномы.
Я играю на заднем дворе нашего небольшого дома и, наблюдая за бабочкой - крупной, размером с маленькую птицу, нечаянно перевожу взгляд вдаль. Вижу, как с высокого дома, который стоит на другом берегу реки, с его угловатой, неровной крыши падает человек. Хочу закричать, но молчу и наблюдаю за его полетом, он прекрасен...
Человек не кричит и не брыкается, а раскрывает руки в стороны - теперь он похож на большую странную птицу. Я продолжаю смотреть. Перед ним расстилается река, в ней глубокая, темная вода, даже слышу, как она плещется о гранитный берег. Городской берег. Рядом шумит жизнь: мост - по нему движутся машины, обгоняя друг друга, громко сигналят; люди - они занимаются повседневными заботами - кто-то спешит на работу, кто-то торопится домой. Словно живые реки текут по улицам города и никому не остановить их быстрый поток. Никто в людской волне не смотрит вверх, никто не глядит по сторонам, все погружены в мысли и смотрят лишь себе под ноги, боятся оступиться и оказаться смятыми, затоптанными, как пустые пачки от сигарет.
Я возвращаюсь к падающему человеку, он почти долетает до воды. С замиранием сердца жду их прикосновения и всплеска - вот еще... немного... и...
Но то, что вижу потом заставляет застыть меня с открытым ртом, я долго не могу прийти в себя от увиденного. Человек не плюхается в воду, поднимая крупные брызги, а взлетает в небо - большой, грозной птицей. Она гортанно кричит, кружась между высоких домов, там, где виден краешек темно-синего в легкой серой дымке неба.
Я вижу и боюсь поверить в то, что это правда. Не верю собственным глазам. Не человек - птица, настоящая, в сером оперенье пролетает надо мной и, подмигивая, сбрасывает к моим ногам свое перо.
Поднимаю его, кручу в руках, рассматриваю необычайно красивый узор его мягких волосков.
- Тесса! - будит меня мамин голос.
Сон прощается со мной, оставляя в душе небольшое сожаление. Мне нравится бывать там. Нравится наблюдать за полетом человека-птицы.
Птица улетела, оставив мне на прощанье подарок. Он всегда со мной, где бы я ни была, всегда вожу его в своей сумке. Птица знает о том, что мне известен её секрет. И знает, что я никогда в жизни никому о нем не расскажу.
Потому что я не умею говорить.

  Содержание:

  Профиль автора

  Показать сообщения только автора темы (Светлана Дениженко)

  Подписаться на автора

  Открыть в онлайн-читалке

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: yafor; Дата последней модерации: 31.05.2013

 » Глава 1

Глава 1

Сколько себя помню - всегда в нашей семье было место для сумок и чемоданов, иногда целый угол в кладовке занимали не распакованные коробки с вещами. Мы часто переезжали с того самого времени, как я пошла в школу. Родители объясняли это тем, что в семье возникли финансовые трудности. Наш уютный домик пришлось продать, и теперь мы кочевали, снимая жилье то в одном, то в другом месте. Каждый год я училась в новой школе. Может быть, это и неплохо. Не успевала привыкнуть к одному месту, да и ко мне не успевали присмотреться, и не могли понять, что я не такая как все.
Училась в обычных школах, потому что со слухом у меня было все в порядке, ну а то, что не могла отвечать устно - не беда, зато с письменными работами справлялась всегда на отлично.
Возможно, благодаря моему усердию - я любила учиться, каждый раз открывала для себя что-то новое, погружаясь в мир букв и цифр на страницах учебников - и хорошим оценкам меня легко принимали в новую школу.
Часто до темноты засиживаясь в библиотеке, посылала маме СМС - "еще читаю" или "иду домой", чтобы она не волновалась и знала, где её дочь.
В школе на меня редко обращали внимание. Я не входила ни в одну группу, ни в одно детское сообщество. Всегда была сама по себе. Иногда, правда, на меня устраивали травлю. Знали, что ответить не смогу и, порой, подсаживали в портфель тараканов, пауков или змей.
Забавно было наблюдать за одноклассниками, когда они в ожидании того, что открою рот и бессмысленно стану носиться по кабинету, размахивая руками, топая ногами, или грохнусь в обморок, собирались вокруг. Их ждало разочарование. Ничего из этого не происходило. Я безбоязненно брала в руки насекомых и рептилий, мило улыбалась и предлагала моим недругам погладить тех, кого они обрекли на злую участь - сидеть в душном темном портфеле.
- Она идиотка!
- Ненормальная!
- Больная!
Выкрикивали они, крутя головами, фыркая и закатывая глаза к потолку. Потом приходил учитель, и восклицал:
- О, ужас! Тесса, где ты ЭТО взяла? Унеси немедленно!
То, что "это" Тесса взяла в собственном портфеле никого, казалось, не волновало, как и то, чего мне стоило брать всю подсунутую живность в руки и улыбаться, когда внутри меня все кричало. Ведь я до ужаса боялась пауков и змей, а при виде тараканов моя кожа покрывалась гусиными пупырышками.
Но никому это не могло прийти в голову, потому что не показывала вида. Знала: стоит лишь однажды признаться в своих страхах - от нападок тогда не избавиться. Одноклассники сразу поймут, и им будет интересно видеть мой страх. Нет. Только не это.
Я, улыбаясь, выносила живность и выпускала во дворе школы, на большее меня не хватало. Потом быстренько бежала в уборную и там, закрывшись в тесной кабинке, давала волю своим настоящим чувствам. Мне было страшно, горько и одиноко.
Правда, уверившись в моей ненормальности, больше мне никогда ничего не подсовывали и старались держаться от меня подальше. Изредка толкали в спину, обзывали или подставляли подножку - но это переносилось гораздо легче. Привычное дело, когда ты отличаешься от всех.
Возможно, родители догадывались, что в школе не все так радужно, как я хотела им доказать, но глубоко не копались. Они любили меня и старались не обращать внимания на мою немоту. Зато их дочь была тихим ребенком и никогда не закатывала истерик, как случалось в семьях наших знакомых. Так что с этой стороны моя особенность даже помогала - в нашей семье было спокойно. Я кивала, отвечая на их вопросы, или записывала ответ маркером на доске, которая всегда висела на стене возле холодильника и помогала нам общаться между собой.
Когда мне исполнилось одиннадцать, родители вдруг решились на второго ребенка. Я радовалась за них и ждала малыша с нетерпением. Очень хотелось увидеть каким он будет, поэтому строила планы, мечтала, видела сны. Но, как только кричащий комочек, которым оказался мой младший брат, появился в нашей семье - нам стало сразу тесно и беспокойно.
От моей помощи родители часто отказывались, наверное, боялись, что не справлюсь. Мне думалось, что малыш заменил им меня. И вечерами я тосковала по потерянному общению с родителями.
_________________

 » Глава 2

Глава 2

В один из унылых вечеров ко мне зашла мама. Я сидела на подоконнике и смотрела на зеленую улицу за окном, на старый сквер с его кривыми уродливыми деревьями, которые иногда скрипели на ветру. Казалось, что они, будто пожилые люди, жалуются на старость, болезни, одиночество. Уроки уже были выполнены, школьный рюкзак собран, а мне нужно, как обычно идти - чистить зубы, умываться и ложиться спать. По обыкновению в девять вечера я уже находилась в постели, иногда что-то читала перед сном, чаще - раздумывала о прожитом дне.
В этот вечер почему-то особенно легко мною овладела печаль. Папа прогнал меня с кухни, когда вместо того, чтобы помочь ему с мытьем посуды, случайно выронила миску, и она разбилась на мелкие-мелкие осколки, такие, что не собрать руками.
- Тесса! - воскликнул он, - Что же ты, как без рук! Иди к себе.
Вот почему всегда нужно было идти к себе? А если не хочу? Хочу остаться, помочь. Уже ведь не маленькая и сама могу собрать осколки веником или пылесосом.
Я возразила, но папка отмахнулся:
- Иди, иди... и без тебя забот полно. А то еще и порежешься осколками,- я не ушла, взялась за веник, но он его отнял и прикрикнул, - Иди, я сказал!
Всего в квартире было две комнаты да небольшая гостиная, совмещенная с кухней. Моя комната находилась сбоку от ванной и была меньше той, в которой спали родители. Правда, сейчас она казалась просторнее, ведь в ней жила только я. В родительскую комнату теперь добавилась кроватка, в которой спал мой братец. Его назвали Майклом, и походил он пока на маленькую сморщенную обезьянку.
Мама зашла потихоньку и, вздохнув, позвала меня:
- Тесса.
Я обернулась, вгляделась в её уставшее, дорогое мне лицо. Так хотелось подскочить, обнять, прижаться крепко-крепко, прошептать такое заветное слово - "мама". Но ничего из этого не сделала, лишь посмотрела и вновь отвернулась к окну. Мне было обидно, сердитость на отца еще не прошла.
Она подошла, обняла за плечи. Я не стала вырываться, смотрела на нее в отражение окна. Серый простой халатик с большими синими пуговицами висел на маме, как на вешалке и нисколечко не украшал её собой.
"Почему она носит его? Почему не купит красивый?" - думала тогда, не понимая очень многого, что происходило вокруг.
Не потому что была глупой, а потому что была ребенком, для которого взрослая жизнь пока оставалась тайной.
Мама поцеловала меня в макушку, а потом сказала:
- Знаешь, твоя бабушка хотела бы тебя видеть. Она звонила, зовет тебя к себе на летние каникулы.
"О! Нет!" - воскликнула я и помотала головой, протестуя. Гостить у бабушки Мигреи не хотелось. С её вечным занудством, придирками - не правильно сидишь за столом, не так держишь вилку, не умеешь ходить... Сложно было ужиться с ней и несколько часов, а на все каникулы - Нет. Ни за что!
Я соскочила с окна и яростно затрясла головой, потом умоляюще сложила перед собой руки и заглянула маме в глаза.
- Нет? - удивленно приподняла она брови, - Но почему? Ты же еще ни разу не была у нее в Березовке.
"Где? В Березовке?" - ошарашено смотрела на маму, а мама на меня.
Потом, видимо, она поняла, что я не хотела ехать к матери отца - бабушке Мигрее, в Торонто и улыбнулась:
- Ты подумала... Ох, бедная моя девочка! Нет. Тебя зовет в гости другая бабушка - Алиса. Моя мама. Хочешь поехать к ней летом?
Хотела ли я? Что за вопрос! Конечно и очень!
Сразу, в эту же минуту, захотелось увидеться с моей дорогой бабушкой Алисой - самым добрым и милым человеком на свете. Она приезжала к нам в Канаду, когда мне было лет семь или восемь и иногда звонила, а я ни разу не была у нее в гостях, но всегда этого желала.
Мое согласие обрадовало маму. Оставалось всего два месяца до летних каникул, и теперь они заполнились счастливым предвкушением.
_________________

 » Глава 3

Глава 3

Каникулы - какое славное слово! Особенно, когда ждешь. Особенно, когда надеешься на что-то необычное в жизни. И когда его произносят, чувствуешь предвкушение не просто отдыха, как в выходной день, а чего-то невероятно хорошего. И можно закинуть подальше портфель, забыть про учебники и тетради, а главное - про своих одноклассников на все лето.
Я была счастлива, набивая чемодан своими самыми необходимыми вещами. Мне столько нужно было всего показать бабушке, столько разного из моей жизни без нее. Я думала, ей будет приятно, узнать то, что происходило за годы разлуки с её внучкой.
Поэтому в чемодан втолкнула кроме платьев, футболок, спортивного костюма, шлепанцев и разных повседневных вещей, еще и дневники, фотоальбом, альбом с моими рисунками, где пыталась изобразить тот мир, который вижу. Неловкие фигурки людей, животных, птиц, которые рисовала сама или перерисовывала из книг. Но что мне действительно удавалось, так это небо - с облаками и солнцем, тучами и грозой, звездами и луной, а еще очень нравилось рисовать - деревья, цветы, листья, травинки. Иногда я придумывала собственные растения, они отличались необычными формами соцветий и линий.
Кроме всего остального, засунула в чемодан медаль по плаванию - 2 место, не чтобы похвастаться, а чтобы показать бабушке, что я умею плавать и могу ходить на речку без присмотра. Среди моих сверстников мало было тех, кто мог похвалиться таким результатом, хотя в бассейн ходили многие из класса. Мама, правда, очень за меня беспокоилась и говорила, что река - это не то же самое, что бассейн и просила дать обещание, что одна бегать на реку и купаться не стану.
Когда чемодан был упакован, я позвала родителей и сияя ярче лампочки от счастья, показала им, что готова к путешествию.
- Молодец, - похвалил папа, подхватывая чемодан, - такси будет с минуты на минуту. Пойду, отнесу его к выходу. Ну и тяжелый! Тесс, ты что в него наложила?
Я пожала плечами, давая понять, что не понимаю о чем он.
Папа засмеялся, понял мою шутку.
Мама обняла меня за плечи, крепко прижала к себе:
- Тесса, будь умницей. Слушайся бабушку. Одна никуда без разрешения не бегай. Обещай!
Я в очередной раз пообещала, понимая, что иначе мама не отстанет. Волнуется за меня. С одной стороны это казалось глупостью: и что со мной могло случиться? Уже ведь не малышка трех лет. Мне одиннадцать. А это возраст! Почти взрослая. Но для мамы её дочь оставалась по прежнему беспомощной крохой.
С другой стороны мамина забота была трогательной. Я понимала, что в ней проявляется вся её любовь. Ко мне, а не к вечно орущему братцу.
- Соня, отпусти её, - вернулся папа. - Такси уже ждет.
Мама с трудом распахнула объятья и улыбнулась сквозь слезы:
- Попроси бабушку позвонить, как доберетесь до дома, хорошо? И скидывай сообщения. Марк, ты пополнил ей счет?
- Да, конечно. Не волнуйся, - папа чмокнул маму в щеку, подтолкнул меня к выходу, а Майкл требовательно заорал - в этот раз в самый подходящий момент - переключил мамино внимание на себя.
До аэропорта мы добрались быстро и, пройдя все необходимые процедуры, папа обнял меня, поцеловал и передал красивой девушке в синей форме. Та мило улыбнулась и взяла крепко за руку, повела за собой. Я оглянулась на отца, а потом мы завернули за угол и в сердце прокрался холодок. Мне предстояло впервые путешествовать без родителей и оттого стало немного страшно. На меня надели какую-то табличку и проводили к прозрачным дверям. За ними оказался проход, по нему шли пассажиры, я влилась в общий поток и через некоторое время попала в салон самолета. Приветливый стюард проводил меня на место. Лишь только, когда я села у овального окна, успокоилась. Мечты о встрече с бабушкой и о том, как проведу это лето постепенно вытеснили все страхи.
_________________

 » Глава 4

Глава 4

Мой перелет из Калгари, где мы жили последние несколько лет, в Москву занял четырнадцать часов. Первую часть полета я с удовольствием рассматривала все, мимо чего мы пролетали. Было интересно, пока не наскучило. Потом читала, прихватив с собой книгу на русском языке - "Записки охотника". Я умела читать на русском, немного знала белорусский, мне интересно было сравнивать эти два чем-то похожих, но в тоже время таких разных языка.
С раннего детства, по маминым рассказам, я знала, что во мне намешано много разных кровей. По маминой линии - славянских - украинцы и русские. Правда, бабушка по рождению будучи россиянкой много лет проживала в Белоруссии, лет сорок, не меньше. И мама росла уже не в России, но знала оба эти языка и выучила меня алфавиту. Позже я самостоятельно научилась читать яркие книги "Русские народные сказки" и "Казкi беларускiя", а потом мама давала почитать книги из своей небольшой библиотеки. Мне нравились из русской литературы произведения - Пришвина, Тургенева, Толстого, а еще я зачитывалась стихами Леси Украинки. В переводе на белорусский язык произведения украинской поэтессы поражали своей напевностью, дарили незабываемые мгновения, погружали меня в красоту чуждой мне речи. В Канаде по-русски со мной говорила только мама и то не часто, а белорусский язык я знала лишь по книгам.
С папой все обстояло еще сложнее, он родом из Англии, его отец (мой дедушка) тоже англичанин, а вот бабушка Мигрея - француженка и в её роду имелась даже испанская кровь. В итоге я знаю четыре языка, но с легкостью из них владею лишь двумя - английским и французским, на них читаю, пишу, думаю.
Конечно, я понимала, что общаться с бабушкой Алисой может быть нелегко, но верила, что мы сможем найти с ней общий язык.
В аэропорту большими буквами было написано "ДОМОДЕДОВО" - странное название - "дом деда", как перевела его для себя, вызвало улыбку.
Я получила багаж и не успела растеряться, рассматривая все вокруг, как увидела её - большую жизнерадостную женщину, которая спешила ко мне, улыбаясь маминой улыбкой:
- Танечка! Внученька моя! Ну, наконец-то! Ну, здравствуй! - меня заключили в самые горячие объятья на свете. Я даже смутилась, не ожидая такого жаркого приема. Бабушка Мигрея никогда меня так не обнимала и уж тем более не целовала прилюдно.
Бабушка Алиса, смахнув непрошеные слезы, встряхнула рыжими локонами и снова улыбнулась:
- Идем? - она подхватила мой чемодан и поспешила к выходу, я последовала за ней.
Через некоторое время мы ехали на бабушкином, по её словам - старом, но довольно резвом авто вишневого цвета к её дому.
Устав от перелета (в самолете не смогла сомкнуть глаз), я уютно устроилась на заднем сиденье и крепко заснула. Так пропустила весь путь.
- Таточка, приехали! - раздался теплый голос, вновь называя меня необычным именем. Впрочем, мне оно понравилось не меньше, чем Тесса. - Устала, милая? Идем, сейчас умоешься, покушаешь и ляжешь отдыхать.
Я вылезла, потянулась, разминая затекшие руки и ноги, лишь затем осмотрелась. Уже был вечер. Значит, мы долго ехали.
Бабушкин дом был зеленого цвета с белыми ставнями окон, приветливо смотрящих на улицу из-за невысокого частокола. Частокол упирался в большие ворота, от них шел высокий забор, который тоже был зеленого цвета.
- Маме я позвоню, не беспокойся, - донесся голос бабушки с крыльца.
Я поспешила её догнать, потому что увидела высовывающегося из невысокого домика с круглым входом (как я позже узнала - это конура) внушительных размеров пса.
- Ррр-аф! - грозно предупредил он, принюхиваясь ко мне.
- Ромка, не рычи! Свои! - крикнула бабушка, спускаясь с крыльца. - Таточка, ты не бойся! Он не кусается. Проходи.
Я быстренько прошмыгнула мимо серого лохмача. Было приятно, что понимаю почти всё то, что говорит мне бабушка. Я сейчас пожалела лишь о том, что не могу сама промолвить ни словечка. Умывальник нашла сразу и, намылив руки - освежилась от дорожной пыли.
Бабушкин мир был другим, и мне предстояло в нем освоиться. Не смотря на то, что пока общение шло только с одной стороны, я надеялась, что в скором времени бабушка научится слышать и меня.
С вечера нам поговорить так и не удалось. Вернее, мне не удалось ничего ни показать, ни похвастать тем, что знаю и умею, а вот бабушка рассказывала много, но я мало что понимала. Наверное, сказывалась усталость. Когда я уронила ложку в тарелку, так и не донеся её до рта, бабушка поняла, что мне пора бы лечь спать.
- Таточка, детка, поди почисти зубки, а я постелю тебе. Устала, милая? Ничего. Вот отдохнешь, и завтра мы с тобой по городу пройдем, посмотришь что тут и как у нас.
Не помню, как доплелась до кровати - высокой на железных ножках, рухнула на неё и сразу же уснула. В этот раз мне совсем ничего не приснилось или просто не запомнилось.
_________________

 » Глава 5

Глава 5

Я никогда не была лежебокой поэтому и в первое утро на новом месте проснулась рано. Потягиваясь в постели - мягкой и пахнущей цветами - почувствовала себя дома. Простой уют небольших комнат дарил тепло. Пол - гладкий, выкрашенный в рыжий цвет, бабушка укрывала цветными ковриками.
- Чтобы ноги не мерзли, зябко с утра на холодное встать, - говорила она, объясняя мне: для чего такая роскошь на полу лежит, а не украшает стены. Видимо, мой удивленный взгляд сказал ей о многом.
Я написала на листе бумаги: "Красиво. Научишь?"
Бабушка лишь улыбнулась и погладила меня по голове:
- Научу. Но не сейчас. Глянь, какое солнце на дворе! Идем, цветы польем, да в город. Мне по делам надо, а ты погуляешь.
Мы уже позавтракали, и я согласилась. Тем более, что очень хотелось посмотреть, как тут, все ведь проспала в день приезда.
Пока ехали, я все время вертела головой, успевая смотреть то в одну, то в другую сторону. Город был небольшим - чистым и зеленым. Машин - не так много, как в Канадских городах, но велосипедов тут хватало, и несколько раз мы обогнали повозки с лошадьми.
- Это мы только зовемся городом, а по сути - поселок был им и остался. Но город звучит-то как солидно. Город Березовка, - бабушка улыбнулась, - Зато дышится у нас легко и пыли почти нет. Лес, река - все рядом. А это стекольный завод наш. Вот и приехали. Мне нужно к директору подняться, а ты в машине посиди пока, я скоро.
Бабушка ушла, а мне оставила открытыми окна, через которые проникал удивительный запах леса, настоящего леса, а совсем не города. Птицы щебетали, прячась от меня в густой листве. Я прикрыла глаза, представляя себя на тропинке среди высоких сосен, касающихся неба.
- Эй, ты чего? Спишь что ли? - я открыла глаза и увидела перед собой невысокого плотненького паренька, - А где бабка Алиса?
Я нахмурилась и отвернулась: во-первых, мне неприятно было, что этот вихрастый незнакомец грубо назвал мою бабушку, а во-вторых, не общаюсь с незнакомцами, ну и в-третьих, мне очень не хотелось, чтобы он узнал о моей неразговорчивости.
- Девочка, ты почему молчишь? Мне очень надо её. Она где? На заводе или в магазин зашла?
И вот как нужно было мне ответить на его вопрос? Чтобы этот надоеда отстал от меня я кивнула. Пусть что хочет, то и думает. Мальчик странно посмотрел на меня, но ничего не сказал, отошел со своим видавшим виды велосипедом на обочину. Потом почесал затылок и вернулся:
- Я Костя Мишутинов. Ваш сосед. Будем знакомы! - он протянул мне ладонь, предварительно обтер её об рубашку.
Я улыбнулась и пожала ему руку.
- Костечка! - вернулась бабушка и спасла меня от разговора с мальчиком, - А ты чего это тут?
- Да, мамка послала к вам, а вы уже уехали. Она спросить велела: будете сегодня молоко брать, вроде вы хотели?
- Да, Костик, буду. Внучка ко мне приехала, - она указала рукой на меня, - Танечка. Вот хочу блинчиков испечь и ты забегай к нам, коли время будет.
- Забегу, - улыбнулся парнишка, вскакивая на велосипед.
Он поехал совсем в другую от нас сторону, наверное, по каким-нибудь своим мальчишечьим делам. А мы немного прошлись пешком, погуляли в небольшом сквере, зашли в магазин за хлебом.
Бабушка мне еще рассказывала про завод, про то, что открыли его давно и он по сей день гордость страны - стекло делают, посуду, сувениры - такие, что глаз не отвести. Мастера здесь хорошие и кормит завод весь город. Почти в каждой семье кто-то на нем да работает. А бабушка уже пять лет, как на пенсии, но иногда заглядывает к своим. Директор приглашает учить молодежь.
Я улыбалась, слушая бабулю, а мое сердце заполняла гордость за нее. Бабушку уважали на заводе, её приглашали передавать опыт, она была мастером, стеклодувом. Я представила, как она выдувает из стекла разные штуковины и тоже захотела попробовать.
- Нет, что ты, Таточка! Это тяжелый труд! Я свожу тебя, посмотришь. Жарко там очень! - запротестовала она.
Но теперь я точно знала, кем стану, когда вырасту - стеклодувом.
_________________

 » Глава 6

Глава 6

Когда мы вернулись с прогулки, бабушка оставила меня хозяйничать, а сама убежала за молоком.
- У Галины корова своя. Молоко вкуснее, чем в магазине, да и для тебя полезно бы настоящего молочка попить, а то в вашей Канаде такого и нет, - объяснила она, подвязывая на голову белый в синий горошек платок.
Я попыталась возразить и даже написала, что у нас тоже хорошее молоко и фермы есть, но разве можно переубедить бабушку, когда она так решительно настроена.
- Нет, Таточка! Вот попробуешь молочка от Галиной коровки - поймешь! Даже и сравнивать нечего!
Бабушка убежала - довольно шустро скрылась со двора, хлопнув воротами, они с шумом сами закрылись на замок-засов.
Уникальное приспособление. Если потянуть на себя за кольцо (большое железное) с внешней стороны ворот и повернуть его направо, то засов поднимался и, удерживая в руках кольцо надо было толкнуть дверь, чтобы войти во двор. У меня в первый раз не получилось справиться с таким замком.
- Нужно приспособиться, - сказала бабушка, - Гляди, вот так поворачиваешь и толкаешь. Научишься. У нас почти в каждый двор такой вход.
"А если чужой войдет?" - спросила я за обедом, хлебая щи из глубокой тарелки с желтым орнаментом по краю.
- А собака на что? Ромка чужого не пустит! - ответила она и вынесла своему верному сторожу миску с едой.
"Значит, если надо, то Ромка и укусить может", - подумала я, с опасением поглядывая на виляющего хвостом пса.
Молоко, которое принесла бабушка в трехлитровой банке, было, правда, очень вкусным.
- Ну, как? - поинтересовалась она, наполняя им второй стакан для меня.
Я показала жест, известный во всем мире, как знак отличного качества - большой палец правой руки тянулся вверх.
- То-то же! - обрадовалась бабушка, а вечером на остатках молока замесила тесто для блинов.
Конечно, Костя не заставил себя ждать. Лишь только горка блинов начала расти - желтые, в нежных рябинках-ямочках, ровные по краю и невероятно ароматные, они могли украсить собой даже королевский стол, - как в ворота постучали.
Раздался грозный лай Ромки.
- Таточка, сходи, повстречай гостей, - попросила бабушка, - Мне от плиты отходить нельзя. Блины сгорят.
Пса пришлось запереть в конуре. Он не спешил меня слушаться, но я взяла его за ошейник и силой впихнула в круглый проход конуры, захлопнула дверцу и зацепила её на крючок.
Открыла ворота и отступила на шаг, пропуская гостей во двор. Кроме Кости к нам пришли еще несколько незнакомых мне детей - высокая светловолосая девочка посмотрела на меня васильковыми глазами в пушистых ресницах, которые загибались дугой до её тонких бровей и громко поздоровалась:
- Здравствуйте!
Я кивнула в ответ.
- Привет, Таня. - Костя протиснулся вперед и как старой знакомой представил мне каждого из детей, пришедших с ним, - Знакомься: это Катерина, моя сестра, двоюродная, гостит у нас; а это Сашка - друг мой, учимся вместе, живем рядом и вообще - дружим с садика. А это его младший брат - Николка.
Николка был почти на голову ниже брата - плотный, коренастый, с пухлыми розовыми щеками (как у кукольного малыша) и озорными глазами. А светлые кудряшки придавали ему сходство с Купидоном. Саша в отличие от Николки был темноволосым и худощавым, с яркими веснушками на скулах и чуть вздернутым носом.
Бабушка высунулась в окно и, оглядев ребят, пригласила всех на веранду. Там у нас стоял большой стол да две лавки возле него. Места хватило всем гостям, а бабушкины блины мне показались вкуснейшими во всем мире. Я уже сняла пробу с первых из них и была уверена, что её угощение понравится ребятам - точно.
_________________

 » Глава 7

Глава 7

За общим столом - на котором уже стояли блины в широкой тарелке, сметана и чашки, в них я помогла бабушке разлить вишневый морс - мне было довольно неловко. Я все время боялась, что наши гости начнут меня о чем-нибудь спрашивать. Если не смогу ответить , то ... они обо всем догадаются.
- Танечка, ты Ромку сбегай, открой! А то задохнется в конуре от жары, и водички ему налей в миску свежей, - попросила меня бабушка, потчуя гостей, - Ешьте блинчики, не стесняйтесь, всем хватит.
Ромка и, правда, высунул язык и тяжело дышал. Когда я открыла дверцу, он пулей вылетел во двор и отряхнулся, распушил шерсть, долго лакал воду из миски, потом перебрался в тень и улегся там. Я плеснула ему из ведра еще воды и вернулась на веранду.
- О, вот и внученька! Садись, скорее, кушай, - бабушка указала мне на свободное место между Катериной и Сашей.
Я прошла к столу, почти не глядя на гостей, села на свое место и, обмакнув в сметану блин, съела его машинально, почти не почувствовав вкус.
- Вкусно? - спросила бабушка.
Я кивнула, принимаясь за следующий блин. А мое сердце заколотилось так, будто вот-вот выпрыгнет на тарелку.
- Таня, нам твоя бабушка сказала, что ты плаваешь хорошо. Может, на речку с нами пойдешь? - предложила Катерина.
Я хмуро посмотрела на бабушку: и когда это она успела им рассказать?
- И, правда, давай с нами? - подхватил Костя. - Мы с Сашкой нырять умеем.
- А я брызгаться умею! - улыбнулся во весь рот Николка. - Выше головы брызги летят, до неба!
- Так уж и до неба? - удивилась бабушка.
- Да. До самого неба и солнца! - подтвердил Николка, а в глазах его при этом запрыгали хитринки, - Вот поймем с нами, Таня. Увидишь, я не вру!
Я покачала головой, пытаясь отказаться, но бабушка, будто не заметила мой протест, горячо поддержала предложение ребят:
- Конечно, сходи, Таточка! Покупаешься. Вода хорошая. Только, ребятки, далеко не заплывайте!
- Что вы, баба Алиса, мы конечно не заплывем! Мы возле берега будем, я и плавать-то почти не умею, - сказала Катерина, - Я и в воду не полезу, по бережку только погуляю, камешки побросаю в реку.
Спустя некоторое время, поблагодарив бабушку за вкуснейшее угощение, мы все вместе вышли за ворота и направились в сторону речки. Я пару раз, наедине с бабушкой попыталась отказаться, но она настояла на своем.
- Таточка, детка, лето на дворе. Ну что ты все время будешь дома сидеть? Ребята хорошие, тебя в обиду не дадут. Подружитесь, так еще и уезжать домой не захочешь.
Пришлось согласиться с её доводами. Прятаться от всех - это не выход. И, может быть, ребята ничего не заметят? Или подумают, что у меня просто горло болит или... - больше ничего не придумывалось и, вздохнув, я переоделась в купальник. Еще надела шорты, топик, и прихватила с собой полотенце - широкое, в него и завернуться можно полностью и растянуть на берегу, чтобы позагорать.
Теперь брела следом за ребятами и еле-еле скрывала свое волнение. Как мне с ними общаться? Писать ответы на бумаге или все время кивать и качать головой?
Пока я думала, Николка остановился вытряхнуть камешки из сандалий. Он ухватился за меня одной рукой и, выравнивая равновесие, вдруг сказал:
- Таня, ты нас не бойся, и никого не бойся. Подумаешь, не умеешь говорить, я тоже много чего не умею, а еще (тут он понизил голос до шепота) я темноты боюсь и пауков.
"Значит, знают? Бабушка им все рассказала..." - я до боли закусила нижнюю губу и собиралась уже развернуться домой, чтобы сбежать от стыда, от неловкости, спрятаться от всех. Но Николка, словно догадался, покрепче схватил меня за руку и потянул за собой с такой силой, что я чуть не упала:
- Бежим скорее, вон уже речка показалась. Сашка, подожди!
Ребята оглянулись и, я заметила, что Костя как-то странно на нас посмотрел, а потом подбежал и протянул мне руку:
- Идем, Таня. Я тебе покажу реку.
Николка отпустил меня и со всех ног поспешил догнать брата. Любопытство взяло верх, и я совсем забыла, что хотела удрать домой. Взявшись за руки, мы неслись с Костей по зеленому берегу, высокой траве. И когда передо мной неожиданно открылся, будто окно, сказочный невероятно красивый вид, даже дыхание перехватило. В пушистой зелени берегов лежала в легкой ряби синяя-синяя лента - река. Птицы звонко резвились в небе, таком же синем и бесконечном, голова закружилась от свежего воздуха, и хотелось летать или прыгать, или петь - восторг заполнил мое сердце.
- Бежим? - спросил Костя, вернув мне разум.
И мы с разбега, не снимая одежды, плюхнулись в прохладную свежесть реки.
_________________

 » Глава 8

Глава 8

Почему-то детям все время хочется хоть немножечко подрасти, стать самостоятельнее, отдалиться от родительской опеки. И лишь когда приходит время стать взрослым, отчего-то память настойчиво возвращает нас в круг детства.
Сейчас, вспоминая то лето, у бабушки Алисы, мне думается, что это было лучшее время в моем детстве. Самое лучшее. У меня впервые появились настоящие друзья, для которых я не являлась неведомой странной зверушкой, а была равной. Такой же, как и они.
Я звонко рассмеялась, когда мы с Костей мокрые выбрались на берег, и упала в песок, даже не расстелив полотенце. Переведя дух, посмотрела на притихшего друга.
- У тебя красивый смех. Странно, что ты не можешь говорить, - сказал он, - а раньше... когда-нибудь ты говорила?
Я пожала плечами. Откуда мне было знать. Сколько помнила себя - мой язык был непослушным.
- Это ничего, - ответил, будто собственным мыслям, - я тебя свожу к дяде Петру. Он тебя посмотрит и скажет. Он знаешь какой - добрый и вообще. Дядя Петр врач логопед - лучший, у него грамоты есть. Мы с его сыном - Витьком в одном классе учимся. Вот увидишь, он тебе поможет.
Я покачала головой и загрустила. Очень не хотелось вновь встречаться с человеком в белом халате. Пусть даже с самым лучшим на свете. Что такого он мне мог сказать после стольких лет бесполезных обследований? Вряд ли что-то хорошее.
Заметив мое настроение, Костя встрепенулся:
- Пошли к ребятам. Вон они плескаются!
И, верно, из-за кустов доносились их восторженные вскрики. Мы собрали разбросанные по берегу наши вещи - полотенце, сандалии Кости и мои сланцы да вприпрыжку (я еле успевала за шустрым парнишкой) побежали к остальной компании.
Накупавшись вдоволь, я вернулась домой в приподнятом настроении. Заскочила во двор, потрепала Ромку за ушами и повесила полотенце на бельевую веревку, растянутую от крыльца до дровника, сушиться.
Все постройки во дворе - дровник, погреб, баню соорудил еще дедушка, когда они жили вместе, одной семьей. А потом он уехал в Украину к своим родителям, там у него теперь своя семья, а бабушка так больше и не вышла замуж.
- Вы моя семья, Таточка. А больше мне никого и не надо, - ответила она на мой вопрос, - Скучаю, конечно, по вам, но так-то скучать некогда - у меня знаешь сколько дел? Много, Таточка, дел - и на огороде. и в саду, и на завод вызывают когда. Зимой меньше, конечно, да и те не все переделать успеваю. Вот главное - не сидеть на месте, а дела найдутся, если захотеть.
"А что ты делаешь зимой?" - спросила потому что про лето и так было в общем-то понятно, а осенью урожай собирает, варит всякие вкусности. Вот зимой - верно, тоска тоскливая.
- Зимой... зимой тоже дел не мало. Я знаешь, внученька, люблю зиму - время неспешно течет, будто бы даже замирает порой. Я тогда все успеваю - вяжу носки, чулки, рукавицы. Вот тоже коврики делаю, - показала она на цветные половики. - Да еще снег чищу, иногда знаешь, как навалит! Не пройти! Вот так и живу помаленьку.
"У тебя трактор есть? - удивилась я, потому что в гараже видела только её автомобиль и больше ничего. - А где он у тебя стоит?"
Пока выводила буквы, бабушка вдруг рассмеялась:
- Какой трактор, Танечка? Зачем он мне?
"Снег чистить", - не понимала я. Двор ведь большой. Его только на тракторе и почистишь.
- Лопата, внученька, да руки - вот мой трактор, - ответила бабушка, - Знаешь, какая зарядка с утра хорошая! Потом весь день бодрячком бегаю, и ничего не болит. Привыкла уже.
Я подумала о том, что бабушке живется очень нелегко, только она не унывает и не жалуется и стала помогать ей, чем только могу.
Вот и сейчас, заметила, что её нигде нет, решила, что пора цветы полить, и закрутила шланг на выведенный во двор кран с холодной водой. Включила воду, та с шипением фыркнула пару раз и полилась из него упругой струёй. Я зажала её большим пальцем, как утром делала бабушка, и стала разбрызгивать веером на цветы.
Все было хорошо, пока Ромка не подкрался сзади и не лизнул меня в пятку. От неожиданности я подпрыгнула на месте, развернулась и зацепилась рукой за полотенце, замотавшись в него, потеряла равновесие да плашмя грохнулась наземь, при этом умудрилась выпустить из рук шланг. Теперь он танцевал и подпрыгивал не хуже живого, поливая всё вокруг: и меня, и конуру, и рычащего, фыркающего Ромку и дровник, и крыльцо, на которое выскочила бабушка. Она всплеснула руками и поспешила закрыть воду.
Бабушка долго смеялась, называла меня отчего-то "горем луковым" и "помощницей золотой". Я так и не поняла, хорошо это или нет, а она продолжала похохатывать, помогая мне отмыться и отстирать запачканные вещи.
А потом мы пили вместе чай, рассматривали фотоальбом и вспоминали те годы, когда я еще под стол пешком ходила. Мне было интересно общаться с бабушкой и, судя по её улыбке, ей со мной тоже не приходилось скучать.
_________________

 » Глава 9

Глава 9

Летние дни неслись один за другим. Мне хватало времени почти на все: и на веселые игры с ребятами, и на купание, и на помощь бабушке в огороде и по хозяйству. Только посидеть, обнявшись с ней, никак не удавалось. Заботы кружили над нами, будто пчелы над ульем. Лишь вечером, ненадолго мы оставались одни и разговаривали о жизни, пока ночь не наваливалась тяжестью сна.
Однажды утром, когда я уже не спала, в окно моей комнаты ударил камешек, а потом еще один. Странный способ привлечь внимание - сработал и на этот раз (меня уже вызывали здесь так на улицу). Я выбралась из уютной постели и подошла на цыпочках к окну, распахнула его, выглянула.
- Таня! - громким шепотом позвал меня от ворот Костя, - Выходи! Я жду!
"Зачем?" - подумала, оглядываясь на часы - только пять утра. Но любопытство, как всегда, взяло верх над разумом. И, недолго думая, я запрыгнула в джинсы, надела просторную футболку и захватила еще, на всякий случай, с собой вязаную кофточку с длинным рукавом. Обмотала её вокруг пояса и тихонечко проскочила мимо бабушкиной комнаты. Но с удивлением обнаружила, что бабушки в ней уже нет.
"Интересно, куда это она ушла?", - подумала, умываясь прохладной водой.
Промокнув лицо мягким полотенцем, я выбежала на крылечко и столкнулась нос к носу с бабушкой. Она держала в руках двухлитровую банку, накрытую сверху полотенцем. Я поняла, где побывала бабуля с утренним визитом - у соседки, взяла для меня молочка.
- Татка, куда это ты собралась спозаранку?
Мне оставалось только улыбнуться и выдать скрывающегося в кустах Костю.
- Ах, ты, проказник! Смотри, чтоб вернул мне к обеду внучку, а не то я тебя хворостиной попотчую! - крикнула ему бабушка под звонкое сопровождение Ромки - пес залаял, радостно виляя хвостом.
Интересно, о чем Ромка думал в этот момент? Наверное, о том, что неплохо было бы пробежаться вместе с нами по сырой от росы траве. Но кто же его отпустит - сторожа.
Я потрепала лохматую голову пса и выскочила со двора - догонять Костю.
- Ты зачем бабушке про меня рассказала? - насупился он, будто бы обидевшись.
Я пожала плечами - "А что я могла сделать? Вернее, почему нельзя было ей сказать? Мы же ничего плохого не делаем?"
- Ладно, бежим скорее, а то опоздаем, - Костя снова стал прежним и, схватив меня за руку, поволок за собой со скоростью бегущего от огня зверя.
Мы обогнули несколько дворов и пробежали по улице, поднимая за собой клубы пыли, а потом сквозь сырые заросли спустились вниз, к реке, но не там, где обычно. На этот раз взяли чуть левее, пролезли через бурьян и грозой поваленное дерево. Потом, промокшие и запыхавшиеся, раздвинули ветви кустарников, прошли сквозь них и спустились к самое воде, а там...
Выгнув белоснежную шею - длинную и изящную, плыл, легко отталкиваясь от воды - лебедь.
Я ни разу еще не видела так близко эту красивую птицу. В зоопарке они были другие.
Костя присел у воды и, засунув руку за пазуху, достал ломоть хлеба, разломил его напополам и протянул половину мне:
- Покорми его. Он любит хлеб.
Я видела, как Костя отламывает небольшие кусочки и кидает в воду, каждый раз чуть ближе к себе и лебедь, подбирая лакомство, подплывает к нам.
Подражая другу, я тоже стала отламывать небольшими порциями хлеб и бросать его в воду - чувство полного восторга заполнило собой сердце, когда наш красавец выбрался на берег за последним кусочком и широко расправил крылья. Костя протянул ему пустую ладонь - хлеб кончился, но лебедь не ушел, а потянулся к пальцам, тряхнул головой и строго посмотрел на нас - "не обидите"?
Он позволил Косте провести пальцами по своей шее, дотронуться до белоснежных перьев на сложенных крыльях, а потом неуклюже попятился и грациозно оттолкнулся от берега, похлопал крыльями по воде и отплыл от нас подальше.
Мы долго еще сидели рядом, наблюдая за ним. Лебедь плавал неспешно, будто говорил: 'Посмотрите, какой я - красавчик!'
И мы смотрели, не в силах отвести взгляд от белоснежной птицы.
В тот день между мной и Костей протянулась ниточка доверия. Мы стали не просто знакомыми, а по настоящему близкими друзьями. Вечером я решилась приоткрыть ему свою тайну. Позвала за собой и, спрятавшись от остальных детей нашей шумной компании, показала ему свое перо.
- Красивое, - восторженно прошептал Костя, разглядывая его, - А какая птица? Орел? Ястреб?
Я отрицательно покачала головой и пожала плечами - откуда мне знать.
Историю про свою птицу все же не стала рассказывать в этот вечер. Рассказала позже, в письме, уже когда вернулась к родителям. Я не видела реакцию Кости на то, что он прочитал в моей исповеди, но почему-то была уверена, что он все понял правильно. Наверное, потому что сама ему верила всегда и во всем.
_________________

 » Глава 10

Глава 10

В то утро я купалась в компании Кати и не подозревала, что меня ждет. Подруга зашла за мной, когда мы с бабушкой закончили поливку в саду и принялись собирать малину. Я набрала всего пол ведерка, и тут послышался заливистый лай Ромки.
- Кто это к нам пришел? - удивилась бабушка, выбираясь из малинника.
Мне пришлось продолжить сбор ягоды в одиночестве, пока не послышалось со двора:
- Таточка, иди сюда! Тут к тебе Катеринка пришла.
- Таня, привет! - поздоровалась Катя. - Идем купаться, а то потом совсем жарко будет, а до вечера ждать долго.
Я обернулась на бабушку: "Как же она без меня? Там еще столько ягоды собрать надо..."
Но та только махнула рукой:
- Иди, Таточка, скупнись. А ягоду успеем, можем и вечером собрать.
Вздохнув, я собралась, и через несколько минут мы уже прыгали от восторга в реке, отпугивая брызгами плавающих невдалеке уток.
- Бабка сеяла горох и сказала громко - Ох! - с такой загадочной для меня присказкой Катя ныряла, а потом громко смеялась, отфыркиваясь от воды. Она вертела головой и с мокрых волос капельки сияли на солнце, будто бисеринки. Отчего-то они мне казались разноцветными.
Я тоже ныряла и смеялась - было очень хорошо! А потом будто из неоткуда на берегу появился Костя. Он был одет так, словно хотел пойти в театр или еще куда, но совсем не на прогулку - туфли, светлая рубашка, выглаженные брюки да так, что о стрелочки на них можно было бы и порезаться.
- Девчонки, давайте на берег! - Не подходя к воде, Костя махнул нам рукой. - Вылезайте! Дело есть!
Знала бы заранее, что это за дело, лучше бы осталась сидеть в воде. Не успели мы выбраться, как Костя подошел ко мне и с самым серьезным видом сказал:
- Таня, сейчас пойдем с тобой к дяде Петру. Я с ним договорился, он нас ждет сегодня. Помнишь, я тебе рассказывал про него?
- А меня зачем звал? - спросила Катя.
Пока я обдумывала слова Кости, она фыркнула и снова залезла в воду.
Как мне хотелось быть сейчас на её месте, а не думать снова о своей беде. Еще бы не помнить, конечно, я помнила наш разговор. Но вот никуда идти не хотела. Совсем. Поэтому покачала головой и засобиралась домой, к бабушке, под защиту родного дома и Ромки. Уж с нашего-то двора меня никто и никакими силами не сможет забрать. Ни к какому врачу не пойду и всё! Решено.
Но не тут-то было. Костя понял о моем побеге еще до того, как я на него решилась.
- Таня, даже не думай удирать, все равно догоню! - поймал он меня за руку. Да так крепко - не вырваться! - Ты боишься что ли?
Его пронзительные глаза смотрели на меня настороженно и требовательно. Он ждал моей реакции, а мне вдруг стало все равно. Я мягко освободилась, вытерлась, собрала с песка свои вещи. Затем пошла домой в сопровождении молчаливого Кости, переоделась в легкое платье. Чтобы хоть как-то устоять от зноя, надела на голову в тон платью синюю бейсболку и как-то совсем успокоилась. Подумаешь, одним доктором больше, одним меньше - ни один из них не знал, как и чем меня лечить.
Спустя полчаса (доктор жил от нас в трех автобусных остановках) я осматривалась в уютной прихожей. Нас встретила невысокая сухонькая старушка в красивом цветастом платке, длинном домашнем халате и потертых тапочках, надетых поверх шерстяных чулок. Почему-то старушки мерзнут даже в сильную жару.
Когда Костя сказал, что мы к дяде Петру, она попросила подождать и засеменила вглубь квартиры.
- Петро, к тебе детишки пришли, - раздался её старческий, немного хриплый голос откуда-то из комнат.
Затем к нам вышел сам доктор - высокий худощавый мужчина. Он окинул нас внимательным взглядом, потом здоровался и предложил пройти к нему в кабинет. Это была небольшая светлая комната, уставленная старенькой мебелью - стол, клавесин, два кресла и шкаф у стены, забитый доверху какими-то книгами в потертых обложках. Видно их часто читали. На стене, над столом, висели большие часы с маятником и громко тикали, а на окне - высоком и узком - стоял цветок, запах которого непривычно щекотал мой нос. Я чихнула.
- Будь здорова! - сказали Костя и доктор почти одновременно, и оба уставились на меня.
Я к своему удивлению продолжала чихать.
- Простужена? - спросил доктор у меня.
Я отрицательно покачала головой и указала рукой на цветок.
- Это герань, - сказал Костя, а потом догадался, - У нее, наверное, аллергия.
- Ну, если так, сейчас я вынесу цветок, и тогда поговорим с вами, - доктор подхватил в руки горшок с геранью и быстрым шагом направился к двери кабинета, кинул нам через плечо, - Присаживайтесь пока в кресло.
Мы с Костей сели в одно - оно было широким, и у нас еще даже осталось свободное место. Дядя Петр быстро вернулся, сел за стол и надвинув на нос очки, спросил:
- Ты Таня, которая почему-то не умеет говорить, так?
Я кивнула.
- Я так полагаю, что тебе уже приходилось бывать у самых разных врачей, верно?
Кивок повторился с моей стороны. Этот доктор был умным и не заносчивым, а с каждой минутой нашего общения, он мне нравился все больше.
- А раз верно, то бояться тебе уже нечего. Давай сделаем так: я посмотрю твое горло, попрошу немножечко мне спеть. Не удивляйся, у тебя может совсем неплохо получиться, а потом скажу, что думаю. Договорились?
Этот осмотр был самым необычным в моей жизни. Впервые мне ничего не толкали в рот, ничем не светили, ничего не просили пить и не заставляли выдавливать из себя звуки. Доктор не солгал - он действительно только посмотрел мое горло, как при ангине попросил сказать: 'А'. Я честно попыталась, но у меня, как всегда в таких ситуациях, вышел совсем непонятный и ужасно некрасивый звук. Потом дядя Петр сыграл простую мелодию на клавесине и попросил пропеть легкое: 'ла-ла-ла!'. У меня вышло немного странное, но довольно близкое к его просьбе: 'а-а-л-а-а-а!' После чего доктор еще раз посмотрел мое горло и теперь уже попросил спеть то же самое, но с открытым ртом. Я выполнила просьбу. Дядя Петр задумался, почесал подбородок, отошел к столу, порылся в своих бумагах, что-то прочитал там, хмыкнул, затем глубоко вздохнул и, отвечая на мой молчаливый вопрос, произнес:
- Вот, что я скажу, Таня. Твой голос можно вернуть. Голосовые связки у тебя рабочие, но есть одна трудность... - он почесал переносицу, снял очки, покрутил их в руках. - У тебя не физиологическая проблема, а психологическая... м-м-м, как бы тебе попроще-то объяснить... Возможно, в детстве ты умела говорить, а потом тебя или сильно чем-то испугали, или случилось что-то такое, отчего у тебя появляется страх. И именно он-то и есть причина твоего молчания. Я напишу рекомендации твоим родителям, обязательно передай им - ты сможешь говорить. Непременно сможешь!
Я ошарашено смотрела на доктора, не понимая и не принимая его слова всерьез. Меня столько раз рассматривали приборами, прописывали лекарства, водили к психологу и никакого результата, а тут... боялась поверить.
- А я знал, - улыбнулся мне Костя.- Дядя Петр - лучший врач на свете!
Теперь и я в этом не сомневалась. Оставалось только надеяться, что его рекомендации на самом деле помогут мне обрести голос.
_________________

 » Глава 11

Глава 11

Время у дяди Петра пронеслось незаметно. Я была обескуражена тем, что узнала, и пока мы с Костей ехали до нашей остановки, со мной творилось что-то непонятное. Мысли путались, сердце стучало, казалось, в висках, и противно пощипывало в носу. Мне хотелось плакать, но я не могла себе это позволить на людях, да еще перед другом.
Автобус выплюнул нас на остановке с потоком спешащих по домам женщин и мужчин. Уже был вечер. Попрощавшись с Костей, я вместо того, чтобы бежать к бабушке, со всех ног припустила в другую сторону - к берегу, в тень высоких ив, пряча под бейсболкой хлынувшие из глаз слёзы. Больше не могла их держать в себе, а пугать бабулю не хотела. Что бы она подумала, увидев меня в слезах? Объясняться с ней у меня не было сил. Вначале надо было успокоиться.
Подумать только - смогу разговаривать, как все, как самые обычные люди? Невероятно. Я села на берегу и, уткнувшись в колени, пыталась заглушить рвущиеся изнутри рыдания. Неужели, когда-то давно маленькая девочка Таня могла говорить такие простые слова, как - мама, папа, дай?
Воспоминаний на этот счет почему-то не имелось или они прятались очень глубоко. Просидев в одиночестве под одной из ив, я проревелась и почувствовала полную опустошенность. Будто все, что происходило этим днем, касалось не меня, а какой-то посторонней - другой Тани. Немного поглядела за ныряющими утками и спустилась к воде, умылась, потом поплелась домой. Отчего-то ноги не хотели идти, цеплялись за траву и спотыкались на каждом шагу. Сложнее всего было открыть ворота и переступить через порог.
Едва звякнула калитка - это кольцо встало на место и защелкнулось, будто замок, как с крыльца сбежала ко мне встревоженная бабушка.
- Таточка! Ну, наконец-то! - всплеснула она руками и, качая головой, обняла, увлекла за собой в дом. - Я уже волноваться стала. Днем Катя забегала, сказала вы с Костей гулять ушли, а тут время шесть, полседьмого, вот уже и семь - а тебя нет и нет. Где вы были-то?
Я, как обычно, пожала плечами. Скинула босоножки у двери, не хотела пачкать бабушкины половики.
- Ну, умывайся, кушать небось хочешь? - захлопотала моя старушка, накрывая на стол. - А я окрошку приготовила, а хочешь, у меня пирог вот-вот подойдет...
Я кивнула, намыливая руки. Бабушка улыбнулась и застучала тарелками, ложками, а я все не могла вернуться из прошлого. Искала в памяти хоть что-то из детства, но не находила.
Ела я без удовольствия, не чувствуя вкуса, что конечно же не скрылось от внимания бабушки.
- Танечка, да что с тобой? Ты не заболела?
Я покачала головой и метнулась из-за стола в комнату. Помнила, что там, на полке между книгами стоял фото-альбом. Видела в нем свои детские фотографии, но раньше не обращала внимания на то, что открывающая рот малышка делает это не просто, чтобы покричать.
Судорожно листала альбом - вот крошечная сижу на руках у мамы, вот у отца, а бабушка что-то мне говорит, я же открыла ротик, и мои пухлые губки сложены и чуть вытянуты вперед...
Все верно! Малышка на фото пытается повторить какое-то слово.
Обернувшись на перепуганную бабулю, ткнула в фото рукой, так как от волнения не могла подобрать слов.
- Что внученька? Что такое? - она нацепила очки и посмотрела на снимок, потом на меня, потом вновь на снимок. - Тут тебе полтора годика. Что ты хочешь узнать?
Я схватила лист бумаги и карандаш и, видимо, с перепугу написала по-английски:
'What`s that? I can speak, don't I?'
Но странным образом мы поняли друг друга. Бабушка, опустилась на стул и сняла очки, в её глазах появились слезы:
- Да, Танечка, ты говорила. Маленькой ты была такой славной лапотуньей. Я не могла нарадоваться на твои милые детские словечки и на бесконечные- 'Ба-ба-ба! Ма-ма-ма! Па-па-па!'
'Why? What happened then?' - Я хотела знать правду.
- Я не знаю, что там случилось в вашей Канаде. Почему ты замолчала, - бабушка сокрушенно покачала головой, - Не знаю, милая.
Она обняла меня, прижала к своей груди, погладила по голове:
- Никто не знает, радость моя. Твои родители чего только не делали, по каким врачам тебя только не водили. А чего стоило Соне оставить тебя в обычной школе, ведь хотели тебя запихнуть в школу к слабо слышащим детям. Вот такая беда, Танечка. Но ты у нас умница, я верю, слышишь, верю, что ты сможешь говорить, нужно только найти причину.
Я отстранилась и вынула из кармана сложенный в четверо лист, протянула его бабушке.
- Что это? - она вновь нацепила на нос очки и пробежала глазами по строчкам, написанным дядей Петром. - Кто тебе это дал? Петр? Петр Алексеевич? Ты была у него, да? Сегодня?
Кивнула в ответ, и бабушка расплылась в улыбке:
- Я знала, милая, знала. Завтра же сообщу твоей маме. А сейчас, давай-ка, уберем со стола, да пойдем соберем малину, пока ягода не переспела да не осыпалась. Варенья наварим.
После этого разговора мне стало легче и надежда на то, что обрету голос, окрепла. Но как часто то, что кажется простым и понятным в одно мгновение может вырасти до глобальных трудностей. Жаль, что не все в наших руках, а судьба часто бывает капризной.
_________________

 » Глава 12

Глава 12

Несколько дней мы не могли дозвониться до родных, в сердце прокралось беспокойство. Гулять мне не хотелось, и я отказывалась от игр с друзьями. Больше времени теперь проводила за домашними делами, да за сбором урожая. К началу августа у нас созрели яблоки. Чтобы не впасть в уныние, вечерами мы с бабушкой вязали коврики. Это занятие спасало нас от переживаний. Оказалось, довольно просто сплетать косички из цветных тряпочек, а потом сшивать их по кругу, будто разноцветную паутину. У нас получались симпатичные полотна.
В один из таких рукодельных вечеров зазвонил городской телефон. Он был на веранде. Бабушка ответила на звонок и после непродолжительной беседы вернулась ко мне печальной.
- Твой папа звонил, - ответила она на мой молчаливый вопрос.
Я не слышала разговор, но по выражению любимого лица, догадалась, что дома не все в порядке.
- Ох, Таточка, - вздохнула бабушка, по-стариковски шаркая ногами. Она будто постарела на несколько лет: прошла к столу, тяжело села на табурет, машинально поправила съехавший на бок платок, и подняла на меня печальный взгляд, - Дома плохо, деточка. Марк говорит, что Соня с маленьким в больнице. Простыл малыш у них как-то...
У меня от этих её слов сердце забилось в груди, как резиновый мячик. Братишка был еще очень мал.
"Нельзя такому маленькому простывать, опасно это! Очень опасно!" - не знаю откуда пришли такие мысли, но отчего-то во мне была уверенность, что малыши никогда не болеют. Я сжала в руке кончик скатерти, да так, что побелели костяшки. Не зная, что делать, ловила бабушкин взгляд.
Она помолчала, горестно сложив руки перед собой, потом продолжила рассказывать о свалившихся на нас бедах:
- Тебе билет он купил, через две недели домой уедешь, - крупная слезинка скатилась по бабушкиной щеке. Я кинулась к моей старушке, обняла крепко-крепко. Она всхлипнула, прижимая меня к себе, горячо зашептала, подавляя рыдания, - И до конца лета не погостишь у меня. Говорит, иначе потом не сможет тебе билета купить и ты в школу опоздаешь, а это плохо. Им теперь, родителям твоим деньги на Мишеньку надо, лекарства там, лечение... Ой, Татка, как же так-то?! Я про тебя только рассказать хотела, а Марк и слушать ничего не стал, о своем второпях сказал, да некогда ему, в больницу поспешил. Вот уж беда!
Беда. Впервые я ощутила на себе по-настоящему, что это такое - когда и рад бы помочь, но не в силах, и все зависит от кого-то неведомого. От каких-то великих сил. Я лишь повторяла про себя: "Пусть Майкл выздоровеет, пусть поправится. Пусть я буду всегда молчать, только бы он не болел!"
Все оставшиеся дни до нашей с бабушкой разлуки мы проводили с ней вместе. Всё делали сообща, а по вечерам часто сидели обнявшись и вели неспешные разговоры о том о сем, но мыслями, я это точно знала, моя старушка была рядом с нашими родными - мамой и Майклом.
В день моего отъезда, к нам пришли ребята, чтобы попрощаться со мной. С каждым из них я обнялась, а Косте в руку вложила листок с моим адресом, надеялась, что он когда-нибудь мне напишет.
Друг понял меня без слов и слегка кивнул, спрятал лист в карман своих брюк. Когда мы отъехали от ворот, громко разлаялся Ромка. Я оглянулась. Ребята помахали мне и разошлись, только Костя так и остался стоять, пока не скрылся из виду. Наверное, он уже тогда знал или догадывался, что следующая наша встреча произойдет очень не скоро.
С бабушкой мы расстались в Москве. Так горько было на сердце, когда я уходила со стюардом. Обернувшись, видела, что она мне машет и улыбается, но её глаза были наполнены слезами.
Лучшее лето в моей жизни закончилось. Мне хотелось остаться с бабушкой, о чем написала ей на днях, а она возразила:
- Что ты, милая! Нет. Нельзя. Тебе учиться надо. Там у вас перспективы, там ты станешь, кем захочешь. А что тут?
'Буду как ты. Стеклодувом', - нацарапала я карандашом на салфетке в ответ.
Бабушка грустно рассмеялась и ласково потрепала меня по голове:
- Татка, Татка! Ничего ты пока не понимаешь!
Я вздохнула. Что сказать? У меня не имелось никаких возражений на этот счет. Я действительно многого не понимала. Что могла одиннадцатилетняя девчонка сделать против реалий взрослого мира? Ничего. Даже если бы попробовала, меня никто не стал бы слушать. Но точно знаю, что если бы тогда осталась, бабушка прожила бы намного дольше.

Майкл выздоровел. Через три недели они вернулись с мамой домой. О том, что я смогу заговорить моим родителям стало известно - и от меня, и от бабушки; но они нам дружно не поверили.
Мама сказала, что сейчас у нас нет возможности на новые обследования. Папа заметил, что меня смотрели лучшие доктора. Я видела, что они мне не верят. И от этого было очень больно. Правда, видимо для очищения совести, через два месяца мне наняли-таки учителя музыки. Но, то ли он оказался не мастером, то ли еще по какой-то другой причине, петь меня так и не научили.
Оставалась крохотная надежда еще раз побывать у дяди Петра и попросить его со мной позаниматься, о чем я и написала бабушке. Она согласилась поговорить с доктором, и сообщила об этом в ответном письме. Вот только осуществить задуманное у нас не получилось.
Моя старушка не дождалась меня, она умерла через три года после нашей последней встречи. Родители мне сказали, что бабушка сильно простыла и не сразу обратилась к врачам, у нее было воспаление легких, которое поздно заметили. Вылечить её уже не удалось.
_________________

 » Глава 13

Глава 13

Тот день я запомнила навсегда - нечетко, словно забытый сон. События стерлись, но осталась боль. Сильная, давящая, почти удушающая. Она всегда раздается в моем сердце, когда думаю о бабушке.
Мне только исполнилось четырнадцать, оставалось подождать всего три месяца до летних каникул. Я была переполнена надежд. Мы часто списывались с бабушкой, обсуждали летние планы. Порой, получала от нее телефонные сообщения - sms. Верила, что в это лето обязательно произойдет чудо, и я смогу заговорить. Жила этим. Видела сны. Не знаю, почему меня не насторожило то, что бабушка, которая обычно первой поздравляла меня с днем рождения, в этот раз не позвонила. Возможно потому, что вместе с её обычной открыткой на этот раз пришла небольшая посылочка. В ней теплый шарф, связанный бабушкой и сувенир - стеклянный ангел с яркими рыжими крыльями. Я смотрела на него, открыв рот. Никогда не видела такой красоты. Он и отвлек меня от размышлений. Да и вообще было праздничное настроение. Разве могла подумать тогда, что в это время теряю самого дорогого на свете человека - бабушку Алису - навсегда.
Спустя две недели раздался среди ночи телефонный звонок. Я подскочила от резкого звука, посмотрела на часы - стрелки показывали три, можно было смело еще спать часа четыре. Услышала мамины шаги и, повернувшись на другой бок, вновь уснула.
Ненавижу ночные звонки. С тех самых пор.
Утром я, как обычно, покрутилась у зеркала: расправила ворот блузки, провела рукой по юбке, собирая с нее налипшие ворсинки, причесала непослушные волосы, чуть подкрасила ресницы (и без того черные, но с тушью они красиво загибались до самых бровей) и вышла к завтраку. Там увидела, что с мамой что-то не так. Обычно к этому часу она уже была собранной, подкрашенной и командовала, летая по кухне, не только стаканами, ложками, блюдцами, но и всеми нами.
Папы не было за столом: 'Неужели ушел раньше меня?' - подумала, усаживаясь на свое место рядом с притихшим Майклом, который лениво ковырялся в миске, ел кашу. Мама отчего-то на этот раз никого не торопила.
Она варила кофе, и не глядя в нашу сторону, словно самой себе, тихо произнесла:
- Тесс, сегодня можешь не торопиться. Я отпросила тебя. Побудешь дома.
Не успела я возмутиться таким беспределом, - у меня важный тест по физике, а меня в школу не пускают - как мама, будто скороговоркой добавила:
- Папа скоро приедет, отвезет Майки к бабушке.
'Оп-па! Вот это новость! Что же случилось? Что за перемены?!' - я озадаченно почесала лоб, и хотела было уже написать свои мысли, задать маме вопросы, но остолбенела, когда она повернулась ко мне.
Её глаза припухли от слез, нос выделялся на бледном лице. Он стал красным, как у Санты на рождество. И это точно было не к добру.
'Что, мама? Что же случилось? Почему ты бледная, как моль - и руки трясутся, и голос осип?! В чем же дело-то?!' - вертелись мысли. Словно осы, они больно впивались в сердце.
Я подошла к маме, она обняла меня, сильно прижала к себе и поглаживая по голове, медленно сказала так, будто и сама-то в это не верит:
- Танечка моя, у нас больше нет мамы.
'Мамы?! Какой такой мамы? Чьей мамы нет?' - до меня не сразу дошло, что речь идет о бабушке.
Мама еще что-то говорила о болезни, врачах. Я не слушала её. Будто набатом ударило сердце:"Нет больше бабушки. Моей бабушки. Моей дорогой Алисы".
К горлу подступил ком, а глаза защипало от потекшей по лицу туши.
Не помню, что было после. Вернее, почти не помню. Вроде бы, оттолкнула маму и убежала к себе, заперлась на ключ да ревела - долго, так долго, как никогда раньше. Я смотрела на моего красивого ангела и умоляла его вернуть мне бабушку, сделать так, чтобы все было по-прежнему, чтобы не было у нее никакой болезни, чтобы она ждала меня, и новое лето мы провели с ней, как и было задумано. Как хотели.
Но ангел глядел безучастно. Он не слышал мои мысли или не хотел слышать.
Не помню, как родители вытащили меня из-под обломков этого кошмарного дня, после которого я стала другой. Совершенно другой. Жизнь поделилась на две половинки. И вторая из них мне совсем не нравилась.
_________________

 » Глава 14

Глава 14

Несколько дней я находилась словно бы во сне. Все чувства, как будто замерзли. Меня ничто не интересовало. Мама одна полетела на похороны. Наверное, она боялась, что не выдержу, сломаюсь, но тем самым причинила новую боль. Даже проститься с бабушкой - не позволили.
Какое-то время жизнь продолжала казаться нормальной. Я все делала так, как и прежде: ходила в школу, учила уроки, помогала по дому, играла с Майклом. Родных пугал лишь мой отсутствующий взгляд. Словно робот их Тесса проживала день за днем. И лишь спустя две недели меня прорвало. Эмоции, которые спали, вдруг превратились в жуткую ненависть к близким.
Ведь это родители лишили меня надежды. Им никогда не понять - каково мне держать в себе боль, не иметь возможности высказаться, да просто покричать. Хотя бы в пустоту, но выплеснуть горечь. Так думала, всякий раз, когда видела перед собой их улыбающиеся лица. Хотелось плюнуть им в глаза, хотелось причинить такую же боль, что испытывала сама. День за днем я отравляла себя злостью и обидой. И однажды нарыв души - прорвался.
Как-то вечером - мы уже поужинали, и родители занялись каждый своими делами: мама стирала белье, папа что-то чинил в коридоре - я оттолкнула от себя Майкла, когда он забрался ко мне на колени и захотел показать что-то в книжке. Недоуменный взгляд васильковых глаз и вопрос:
- Тесса, ты что? - застал меня уже у двери моей комнаты.
Брат не понимая, что происходит, смотрел на меня во все глазенки. Никогда раньше его сестра не обращалась с ним грубо. Наоборот, была защитницей и опорой.
Я нахмурилась и, схватив фломастер и лист бумаги, написала на нем:
'Больше никогда не подходи ко мне! Я не люблю тебя! Убирайся вон!' - потом поняла, что Майки еще маленький и не умеет читать. Смяла лист. Оттолкнула брата и захлопнула за собой дверь. Слышала, что он немного потоптался, но не решился постучать и ушел. На сердце не стало легче. Я заметалась по комнате, швыряя все вокруг, выплескивала злость.
Услышала стук в дверь и голос папы, но даже не подумала открыть.
- Тесса, открой! - это уже мама.
Я же схватила настольную лампу и со всей силы бросила её в дверь, тем самым показывая, что ко мне лучше не соваться под горячую руку.
- Тесс, - голос папы, - Открой, давай поговорим!
"Ни за что! Я не хочу! Я не могу с вами разговаривать! Психи, уроды, ненавижу!!" - кричала в мыслях.
Но родители не слышали и вряд ли когда-либо услышат.
Взяла тетрадь, вырвала лист и написала:
"Пошли к черту! Ненавижу вас всех! Не хочу разговаривать! Убирайтесь! Оставьте меня одну!" - потом подсунула под дверь, в надежде, что поймут.
Ушли. Я обрадовалась тишине, и устало опустилась на кровать. Обвела взглядом комнату: книги, тетради, магнитофон, настольная лампа - валялись в художественном разбросе на полу. Если бы занималась фотографией, то можно было бы запечатлеть этот хаос и отправить в какой-нибудь журнал.
Усмехнулась и подняла разбитую лампу, но не успела поставить её на стол, как послышался звук дрели, и замок не выдержал натиска моего отца. Запал ярости к этому моменту почти прошел, но когда родители таким образом вломились на мою территорию, гнев с новой силой закипел во мне. Битва продолжалась.
Я перехватила лампу в руке и угрожающе топнула ногой, предупреждая отца, чтобы не смел входить.
Но он не понял или не захотел понять меня.
- Тесса, что ты делаешь, дочь?! - отец отбросил дрель (она с грохотом упала на пол) и осуждающе покачал головой. - Давай поговорим. Тебе плохо. Я понимаю. Я ждал, когда ты оттаешь, теперь тебе нужно высказаться. Давай все обсудим, - с каждым словом он делал новый шаг и вот уже почти вплотную подошел ко мне.
Мама испуганно подглядывала за нами из-за приоткрытой двери. Майкл, наверное, смотрел мультики, послышалась музыка, кажется из 'Тома и Джерри', на кухне работал телевизор.
Папа сделал еще один шаг, теперь он был совсем рядом. В запале я замахнулась на него лампой.
- Тесс! - вскрикнула мама, кидаясь к нам, но её помощь не потребовалась.
Отец справился сам, он перехватил мое движение в полете, откинул в сторону ненужную лампу и прижал меня к себе.
- Всё, Тесса! Всё, маленькая, успокойся, - шептал мне папа, не выпуская из крепкого захвата своих сильных рук. - Все будет хорошо, слышишь?! Я обещаю!
Вырываясь из объятий отца - брыкалась, пиналась,кусалась и царапалась, но он не отпускал до тех пор, пока у меня не кончились силы, и я не обмякла, рыдая от внезапно нахлынувших слез бессилия.
Мама перехватила меня из его рук, обняла, напоила каким-то чаем на травах, потом помогла лечь в постель.
Утром в комнате царил идеальный порядок, будто ничего не произошло. Все вещи оказались на своих местах и даже лампа, правда, она отличалась от прежней цветом.
"Значит, не приснилось", - подумала я отстранено, вспоминая события минувшего вечера.
Мне совершенно не было стыдно за свое поведение. Возможно, совесть еще не проснулась, или же она умерла вместе с остальными добрыми чувствами. Вместо них во мне поселились другие.
Скорее всего, родители полагали, что самое плохое осталось позади. И теперь я стану прежней, тихой девочкой.
Они ошибались. То, что произошло, являлось лишь началом моего безумия.
_________________