Сказ про то, как девки на дракона ходили

Грушево. Через несколько дней.
Знакомство Варуна с Микулой Куратовичем проходило, как говорится, на высоком уровне. Мужчины сидели друг против друга за столом в горнице и мирно беседовали. По мере того, как таяла в бутыле грушевуха, разговоры велись громче, а планы на будущее строились грандиознее.
Росава выдохнула с облегчением, когда папенька дружески похлопал ее Золотого дракона по плечу и сказал одобрительно:
- Мужик ты хороший, хоть и говоришь чудно. Да и Росаву, по всему видать любишь. Но гляди, ежели дочуру мою обидишь - не посмотрю, что твой исчезающий вид законом охраняется - крылья мигом пообломаю.
А потом задохнулась от возмущения, услышав, чему мельник зятя учит:
- Жене на шею с первого дня садиться не позволяй. Слыхал про тихий омут? То то же. Год-другой - Росава веревки из тебя вить начнет. Окрутит так, что и не опомнишься. Бороться с этим бесполезно, но можно малость отсрочить неизбежное.
- Подслушивать нехорошо!
Росава едва не заорала в голос с перепуга и спрыгнула со скамейки, что аккурат под окошком ее горницы стояла:
- Гринь, с ума, что ли сошел, так подкрадываться! И не подслушиваю вовсе, так, воздухом дышу.
- Ну-ну, - Гришаня взмахнул пушистым хвостом, запрыгнул на подоконник и притаился за занавеской,- Ой нимагу! Батя твоего на понт берет, что тот не сможет залпом графин грушевухи выцедить. Иди, спасай благоверного, а то завтра он не то что взлететь - чихнуть без последствий не сможет…

Замок Золотого дракона. 300 лет спустя.

История волшебной нечисти. Том XII с правками и дополнениями Сказ о коте – оборотне. Глава 1.
« Как и было обещано, подарила я чешуйку волшебную, что самые заветные желания исполняла, Григорию, дабы тот вконец смог определиться, кто он есть на самом деле. То ли чешуя «китайская» попалась, то ли на котов-оборотней драконье волшебство не распространяется, а остался Гришаня как был – в меру ученым, не в меру болтливым и любознательным серым котом.
На мою просьбу взять Гришу в Золотой замок, Варун лишь воздел глаза к небу, упомнил всуе имя Арагорна и уже собрался ответить решительным «нет», но одного взгляда на жену (тобиш меня), стоявшую перед ним с видом раскаявшейся грешницы, вполне хватило, чтобы сказать «да».
В замке Григорий облюбовал библиотеку и практически оттуда не вылезал, корпя над старинными фолиантами и сочиняя волшебные сказки. «Идет налево – песнь заводит, направо – сказку говорит…» - это про него сказано. А Вы думали про кого?»

Тихое покашливание за спиной заставило Росаву отложить перо и обернуться. Григорий ждал в дверях, нетерпеливо перебирая лапами. После короткого кивка хозяйки подошел ближе, запрыгнул на стол и уселся напротив.
- Воротил-таки в родные пенаты?
- Не нервничай. В твоем положении это вредно. - Ласково промурчал кот.
- Гриша, что они опять натворили? – Обеспокоенно спросила Росава, прижимая руки к груди.
-Рося, успокойся. Понимаешь, дело молодое, кровь горячая…
- Григорий!
- Хорошо, хорошо. Расскажу все, как есть, только не волнуйся. Вчера близнецы в долину летали. Повеселились, выпили маленько, с девками позажигали. А потом с местными повздорили…слово за слово … местных возле трактира аккуратно сложили, ну, чтоб отдохнули немного, воздухом подышали. Потом в помещение вернулись и попросили им в долг налить. Трактирщик той еще шкурой оказался. Мало того, что ни в какую не желал угостить ребят и выпить с ними за победу над «вселенским злом», так еще и пугать начал. Ну парни его догола раздели и в пруд кинули, чтоб поостыл. Бедолагу потом из пруда выловили, в чувство привели, в монашескую рясу облачили (первое, что под руку подвернулось). Все бы ничего, да наутро староста с дружинниками подоспел. Мальцов на сеновале у какой-то бабуси нашли, с местных девиц стащили, за шкирку хватили и , как были похмельные да сонные, – к трактирщику на разбор повели. Он, значит, на них жаловаться. Парням бы помалкивать от греха, а они давай выеживаться, мол, не буянили, не топили, не употребляли, и вообще они вчера в трактире не были. Староста возьми да и брякни: «Не употребляли, говоришь? А ну дыхни!». Ну Ильяс сдуру как дыхнет. В общем, испепелил все к чертовой матери. А потом…
- Достаточно,- прервала Росава и только пальцы в кулак от ярости сжала, - А занятия они хотя бы посещают?
- Регулярно… - Соврал кот.
- Только иногда прогуливают…- Поправился, опуская глаза долу.
- Если честно, Василевс не помнит, когда в последний раз их видел. - Признался таки Григорий, не выдержав испытующею зеленого взгляда.
- Ко мне. Немедля. Обоих. – Прошипела Росава и двинула кулаком по столу да так, что чернильница подпрыгнула и фиолетовые брызги по странице причудливым узором рассыпались. Глаза закрыла, стараясь дыхание выровнять и уже более спокойным тоном добавила - Сейчас не зови. Позже, когда в себя немного приду, не то, зашибу ненароком.
Григорий ухмыльнулся в усы, стараясь представить себе картину: миниатюрная Рося в запале выбивает дурь из близнецов, что в человеческом обличии по габаритам ее раза в два превосходят, а про их драконий облик и бог забыл – еще пару столетий и Золотого перещеголяют. Хороши ребята, красавцы – глаз не отвести, оба чернявые да кудрявые, только у Леголаса глаза точно изумруд, а у Ильяса – янтарные. Шебутные и шкодливые – ни дня без приключений. Беда на его седую кошачью за… голову.
- Иди к ним и проследи, чтобы без моего ведома, ни шагу из замка! Мне еще с Варушей переговорить надобно. Как только из паломничества своего воротится – сразу и решим, как с близнецами быть.
Проводив взглядом Гришаню, который бегом кинулся исполнять ее указания, Росава вздохнула и с чувством захлопнула книгу, не заботясь перепачканной чернилами страницей. Сейчас все ее мысли только близнецами были заняты. Распустились чертята. А все из-за слепой любви родительской. Говорил Мудрейший – сыновей надобно в узде держать, а Росава с Варуном так рождению мальчишек обрадовались, что и вовсе голову потеряли – души в них не чаяли, баловали да холили, во всем потакали.
Погруженная в невеселые раздумья, Рося вышла на просторную террасу, с которой хорошо обозревались сады и почти вся долина. Красота такая, что дух захватывает! Широкие аллеи, причудливой формы клумбы, беседки, увитые экзотическими лианами, крохотные фонтанчики и зеленые лабиринты, искусственные водопады и пруды. Вблизи замка небольшая деревенька приютилась, а неподалеку монастырь. И все это под надежной защитой неприступных гор.
Сам Фэн-шуй над проектом замка почти два десятилетия горбатился и результат превзошел самые смелые ожидания. А уж как Варун гордился своим домом и семьей - словами не передать.
Росава сделала глубокий вдох, наслаждаясь запахом свежей зелени, смешанным со сладкими ароматы экзотических цветов, и прикрыла глаза, подставляя лицо последним лучам солнца, что уже наполовину спряталось за грядой скал. Легкое дуновение ветра заставило ее поежиться. Краем уха Росава уловила тихий звук, похожий на шорох крыльев и улыбнулась. Большие ладони сомкнулись на все еще тонкой талии, и вот она уже откинула голову на плечо мужа, подставляя губы для приветственного поцелуя.
- Я ждала тебя, но и надеяться не осмеливалась, что увижу так скоро,- прошептала Росава, удобнее устраиваясь в объятьях Золотого.
- Почувствовав твою тревогу, я не смог больше ни секунду находиться вдали от тебя. С моими девочками все в порядке? – мужские пальцы легко прошлись по чуть округлившемуся животу и, Росава накрыла их ладонью, а теплые губы прижались к виску, вызывая трепет в ее теле.
- Девочки в порядке. А вот с мальчиками нужно что-то делать. Никакого сладу с ними нет. Совсем от рук отбились. Уж не знаю, что и делать.
- Женим их и дело с концом. Сколько можно нянчиться?!
Росава повернулась и недоверчиво заглянула Варуну в глаза.
- Не знаю, поможет ли это, но тебе лучше знать.
- Отчего же не поможет? Грушевские девицы с драконами издавна ладят. Братья мои соврать не дадут. А красавица-русалка так и вовсе старого дракона-проповедника к себе привязала невидимыми узами. Да так прочно, что теперь вовек не развязать. - Варун, привлек жену к себе, лаская взглядом каждую черточку лица, словно хотел навеки в памяти запечатлеть.
- Жалуешься?- Лукаво улыбнулась Росава, а руки сами собой к широким плечам взлетели.
- Восторгаюсь. - Ответил дракон, подхватил жену на руки и унес в покои.

_________________

Драконы любят так, что лучше б не любили
Всем золотом своих бездонных глаз.
Танцуя с ветром, раскрывают крылья.
Драконы любят в жизни только раз.

Любовь дракона- нет страшнее силы,
Что может, словно ядом, отравить.
И не поможет ни один всесильный,
Но если повезет- из мертвых воскресит.

Влюбленные драконы питаются мечтами,
Стремятся с небом разделить рассвет.
Поют они бессмертными сердцами,
Храня свою любовь в безумье лет.

Теперь не будет холодно дракону,
И не замерзнут рядом города.
И ночи станут для него бессонны,
Ведь счастья в нем- до кончика хвоста.

Любовь дракона коротка, как вечность.
Легенды говорят, что про нее забыли.
Да и кто готов принять всю эту нежность?
Драконы любят так, что лучше б не любили.
/из сети инета/

/продолжение легенды/

Давным-давно это было...
Так давно, что даже старики этого не помнят.
Говорят, когда-то на краю мира, а точнее, на Отвесных скалах, где-то между небом и землей, стоял замок.
Да не простой замок, а волшебный, - сделанный из самых чистых и изысканных изумрудов, - и такой величественный, что у всякого его хоть один раз увидевшего захватывало дух от восхищения.
Под стать своему жилищу был и хозяин замка - Алрик, Изумрудный Дракон.
Много легенд про него рассказывали, - одна дивней другой; что в них правда, а что выдумка, со временем никто уже не может сказать наверняка.
Достоверно известно только одно - что был Алрик одним из могущественных правителей. Надменный и всесильный, - ему были подвластны всё злато и все сокровища мира - многие короли готовы были отдать свои царства в обмен на ничтожную толику его богатств. В личных поединках и сражениях Алрику тоже не было равных - удача словно родилась вместе с ним, а холодный расчетливый ум позволял ему видеть самую сущность людей.
Одно только не подвластно было ему - любовь....
Одни говорят, виной тому было предательство, от которого сердце Алрика окаменело; другие утверждают, что каменным сердце у него было от рождения, - подобно изумруду - такое же твердое и равнодушное, не знающее страсти, не ведающее жалости и сострадания.
Было, пока однажды Алрик не встретил ЕЕ....
Говорят, невиданной красоты была она: чернобровой, ясноглазой; с волосами цвета вороньего крыла; с нежной поступью и царственной осанкой. Одни говорят, что на самом деле она была королевой, другие - что обыкновенной селянкой и даже цыганкой; говорят, что хотела она всего лишь добыть драконью чешуйку - чтобы исполнить свое самое заветное желание, - а в итоге нечаянно украла сердце Изумрудного дракона.
Но разве суть в этом?
Говорят, каких только богатств не сулил ей Алрик, чтобы вернула дева ему назад украденное - и злато, и серебро, и изумруды; какие только диковинки не предлагал - и магический кристалл, и волшебный хмель, и даже живую воду; чего только не обещал...
Говорят, и злился Алрик на несговорчивую деву, и угрожал ей, и даже умолял, но неумолимой оставалась красавица.
Не смотря на хрупкость смертной, такая сила была в ее взгляде, такая непреклонность, что Алрик вынужден был отступить и признать свое поражение. Потому что с любовью, как известно, воевать бессмысленно - она всегда права, даже когда не права; и никого не щадит. А еще понял он, что нет ничего ценнее любви - никакими богатствами невозможно ее купить, никакой властью завоевать; что можно ее только получить в дар - как драгоценный хрупкий сосуд с живительной влагой, как великую милость, как единственно возможное прощение ...
И дрогнуло тогда, говорят, каменное сердце Алрика, - внезапно превращаясь снова в живое, горячее и страстное - и заставило надменного дракона признать самую могущественную силу, когда-либо существовавшую на земле, и подчиниться ей.
Давным-давно это было...
Так давно, что никто и не помнит, так ли все на самом деле было.
Известно только одно - что унес Алрик свою единственную в свой магический мир, укрыл их любовь от нескромных и завистливых глаз в Изумрудном замке, и что до сих пор живут они счастливо в нем, в окружении своих потомков - людей славных и сильных, с человеческим обликом и горячим драконьим сердцем в груди... где-то на краю земли, на Отвесных скалах, между небом и землей,... там, куда, говорят, может долететь только ветер и дотянуться только солнечный луч света...
Но иногда они посещают наш мир - зримо или не зримо, тут уж как повезет - и, коснувшись нас своей магией, заставляют по-новому взглянуть вокруг себя и увидеть истинное положение вещей; учиться ценить верность и искренность, любовь и дружбу и находить силу и вдохновение в самых обычных вещах.
Не верите?
Да вы можете лично убедиться в том, что легенда говорит правду!
При безоблачной погоде на закате, в тот самый момент, когда огненный диск заходящего солнца исчезает за линией горизонта, можно увидеть в небе короткую ярко-зеленую вспышку. Ученые называют это явление зеленым лучом и даже приводят объяснения на основе всевозможных физических законов.
Но мы-то с вами точно знаем, что это прощальный отблеск уходящего дня на стенах волшебного замка. Об этом так и прописано - красным по белому - в знаменитой настольной книге «Драконоведение».

До сих пор не верите? Тогда прочтите сами!)))...

***

Эпилог

В некотором царстве, волшебном государстве, в стародавние времена, когда все люди без исключения верили в волшебство, в стороне от наезженного торгового тракта стоял большой, шумный хутор...
В том же царстве, в волшебном государстве, меж небом и землей, средь вершин Зачарованных гор жил старый мудрый дракон. Он был таким древним, что даже позабыл свое имя, и все прочие драконы звали его просто и уважительно - Мудрейший. У дракона того было одиннадцать сыновей...

***

- Акулинушка, доченька! - В высоком терему да в просторной зале воевода прощался с дочерью и зятем.- Здесь и повитуха и бабка на подхвате и чего это несёт тебя не пойми куда? - Сердитый взгляд на Пламена.- Ты, зятёк, вот что скажи. Как я кровинушку свою на сторону-то отдам? Кто присмотрит за нею да за дитём, что зреет во чреве её? - И снова к дочери. - Совсем не побыли ведь, родимая, а отец-то скучает.
- Ты, воевода, не переживай, дочка твоя, жить за мной, как за каменной стеной будет. Нет никого мне милей и краше её в целом мире. Только одна Акулинушка мне по сердцу пришлась да в душу пробралась. Буду и холить её и лелеять, как самое главное сокровище своё. Слово дракона!
-Дракон, одним словом! - В сердцах махнул воевода рукой.- Сокровище понимаешь...- А сам сердцем чуял, мечта детская её вот так ненароком и сбылась - нашла его доченька судьбу-то свою. Да вот только душа отцовская болела - как же отдать её в дали дальние. Эх! Не пойдёт он против кровинушки своей, не пойдёт...
- Благослови вас Господь Бог, как и я благословляю. - Перекрестил их и проводил взволнованным взглядом, крикнув на прощание.- Внуков чаще привозите, доченька!
Пришли Акулинка с мужем своим лю́бым на заветную поляну, драконодром так называемый, обернулся Пламен и полетели они в замок свой, высоко в горах Зачарованных.
Уж как крепко любила она дракона своего и не только за красоту лица, но за сущность его, за то, что вдвоём они, как одно целое... Да и дракон-то у неё самый красивый из братьев, ни о чём не жалеет де́вица. Забралась на дракона, села верхом. Прижалась она к шее чешуйчатой и крепко держится, знает, ничего с ней дурного не случится, пока Пламен рядом.
- Дракон ты мой алый, дракон ты мой пламенный! - А он, знай частушки поёт, счастливый, что несёт свои сокровища домой.

Мы летаем в небе ясном
С Акулиной вместе.
Все у нас с женой прекрасно
Жизнь у нас, как песня.

Не грусти, моя родная,
В жизни так случается -
Наши дети вырастают
Из дома разлетаются.

***

- Слушай, раз я старшая, значит я буду воеводой! Тем более дядя Василевс сказал, что слово воевода женского рода. - Вельмира топнула ногой и сердито посмотрела на брата. Матушка говаривала, что это самое действенное средство, чтобы выпустить лишний пар. Правда скалку свою пока не доверяла дочери...
- Вель! У нас дед - воевода, ты что, какого женского? Мужик он, точно тебе говорю. Мы с ним на рыбалке вчера отливали вместе, у него знаешь ка...ааааа... Мам, пусти, пусти говорю! Больно за ухо-то, ну вот, всегда так... Чуть что, сразу за ухо! А отец сказал, что мужчина главный и всегда прав, даже если не прав.- Потирая ухо, шёпотом закончил мальчишка. Он в точности повторил слова отца, которые ему были сказаны недавно под большим секретом.
- Мммм... Неужели он так и сказал, сынок? - Акулина взлохматила соломенный чуб единственного пока сына.- Ну что ж, папа всегда прав. Пойду-ка переспрошу его...
Акулина, хитро улыбаясь, пошла на голос мужа, который на берегу реки вовсе рыбу не ловил , а только распугивал громким голосом:

-Где ты девица-краса? Сладкая малина.
Жизни черной полоса мне без Акулины.

- Значит - чёрная полоса? Значит, муж всегда прав?..- Верхом будто, уселась она на живот Пламена, и, сняв соломинку с губ его, припала к ним страстным поцелуем. - Соскучилась по тебе твоя Акулинка, лю́бый мой!

***

-Мудр! Ну зачем тебе деревянные крылья? Сам ведь уже сколько лет летаешь, а тебе всё низко, всё выше и выше хочешь забраться, опасно ведь. Может ну их, звёзды эти?
- Вель, ну ты чего! Как полетит наш воздушный корабль на Кентавр без крыльев? - Брат с сестрой вернулись недавно от деда Мудрейшего, в библиотеке которого нашли чертежи воздушного корабля. И теперь уединились в отцовском "логове", на самом верхнем этаже их замка, полном книг и прочих сокровищ. - В небе летать не проблема, а вот к звёздам полететь, страховка нужна. Я уже всё продумал. Мы же можем устать, вот на корабле и будем отдыхать с тобой. - Мудр углубился в бумаги, разложенные на столе и подкорректировал чертёж, нарисовав плавный переход крыла к корпусу корабля. Если у них с Вельмирой всё получится, то исполнится его заветная мечта, о которой только сестра его любимая и знала. С детства мечтал он о звёздах...
- Мудр, не полечу я...
- Велька, щас за косу выдеру. Обещала же!
- Я тебе выдеру! Я старшая и я главней! - Вельмира хотела по детской привычке дать подзатыльник брату и топнуть ногой, но рука сама опустилась. Он уже был выше неё, даром, что на два года моложе. Ну, а она... Она совсем взрослая, завтра исполнялось осьмнадцать годков. Дед вот, Мудрейший, чешуйку подарил...
- Мудр!- Вельмира, прикусив губу, виновато посмотрела на брата.- Я в Грушево уеду скоро. Насовсем уеду...
Парень оторвался от чертежей, посмотрел непонимающе на сестру и нахмурился. Потом до него дошло, что сказала сестра и понимание засветилось в не по возрасту мудрых глазах.
- Я этому твоему Ивану все кости переломаю.
- Не переломаешь.
- Ещё как переломаю.
- Мудр! Я человеком хочу быть, девушкой. - Слёзы в глазах сестры пробили брешь в злости брата, оставив его растерянным и страдающим за сестру.
- Как девушкой? Какой девушкой?- Растерялся парнишка, потом сжал кулаки и нахмурился. Спалит он к едрене-фене двор кузнеца, как пить дать спалит. Тоже мне, старший друг называется, прибьёт он его за то, что сестру сбаламутил. Как же так? Отбросив перо, Мудр встал и обнял хрупкую, но такую сильную, сестрёнку свою, ощущая себя на сей раз старшим и беспомощным в то же время.
Видал он, как друг его лучший, богатырь Иван-кузнец, смотрит на Вельмиру, когда они гостят у деда - воеводы. С детства дружили они, даром, что человек. Юный мужчина прижался щекой к макушке Вельмиры, и заплакала она на груди брата. А у Мудра крутится в голове: Может ещё наладится всё... Может у деда Мудрейшего чешуйку попросить и драконом Ванька́ заделать, вместе к звёздам на Кентавр тогда полетят... Мудр вздохнул безнадёжно, понимая, что Иван - это Иван...

- Люблю я его сильно и он любит... - Подняла на брата любимого глаза счастливые Вельмирушка, замерло в его груди сердце, тоскует уже...

***

- Ну что ж, доченька моя славная, кровинушка моя любимая. И свадьбу сыграем и любить мужа твоего будем, чего ж не любить-то, Иван парень золотой - добрый, заботливый. Раз решила, значит и быть по сему...- Акулина поцеловала девочку свою единственную, дочку, так скоро выросшую... Улыбнулась ласково, подбодрила и вышла из замка, ничего не видя вокруг... Умирало сердце материнское от боли, доченька их смертную жизнь выбрала... Сама не заметила, как обернулась в первый свой раз драконихой и взмыла в поднебесье высокое, разрываясь от тоски невыносимой и потери будущей ... Только не одна она пари́ла и спорила с ночными небесами, муж её верный, муж любимый рядом был, как всегда...
- Восемнадцать годков ей всего ведь, Пламен мой!

Как тебя успокоить, любимая,
Если сам я покой не найду.
Если горе невыносимое
И душа моя точно в бреду...
Как потерю такую восполнить,
И откуда вдруг чувство вины.
Пусть семьи мы единые корни,
За детей мы решать не вольны.
Сами выбрали в жизни дорогу,
Звезды каждого звали вперед.
Проводили мы их до порога
И отправили в дальний «полет».
С ними вместе мечтали, любили
Да, я знаю, что боль не пройдет.
Мы с тобою их не позабыли
Каждый в сердце отныне живет.
Нам останутся воспоминанья
Ни секунды нам не позабыть.
Мы ушедших и ставших преданием
Продолжаем все так же любить

***

Жизнь идёт чередой своей, продолжается. Улетел их Мудр к звёздам... Внуки их, дети Вельмиры и Ивана, выросли и по свету рассыпались, что та звёздная пыль в ночных небесах. Акулина с Пламеном сто лет ждала, пока снова не зазвенел смех детский в их замке. Да как зазвенел-то! Сразу четверых родила отрада сердца пламенного. Четыре богатыря росли теперь да радовали сердца родительские. Огнь да Пламен, Сварог да Даждь...
Еще сто лет лет минуло, а любовь между супругами только крепче становится. Растут сыновья, подрастают. А всё томится душа материнская по доченьке... И пришло счастье, забилось сердце радостно, снова носит дитя Акулина... Словно благословение небес, родилась у них отрада сердца материнского да отцовского, Миламира.

Мне казалось, что выпит до дна я,
Что на мне прошлой боли печать
Я уже и не чаял, родная,
На руках снова дочку качать.
Да, не спорю, мальчишки – отрада
Для израненной болью души.
И сейчас мне, любимая, надо
Насладиться отцовством спешить.
Весть о маленькой дочке, как солнце
Средь ненастного дня в облаках.
В мир прекрасный открыто оконце -
Дочка спит у меня на руках.
Не стыжусь, что от радости слезы
На глаза набежали опять...
Ты и дети – для Пламена звезды,
Что всегда будут ярко сиять.

***

- Баю-баюшки-баю,
Не ложися на краю:
Придет серенький волчок,
И укусит за бочок... - Пламен укачивал крошку Миламиру, когда Акулина потихоньку вошла в спальню и прислонилась к высокому изголовью кровати, с нежностью наблюдая за своим драконом и доченькой, его любимицей.
- А я его скалкой, как мама, так стукну, что не утащит.- Пискнула девочка, восторженно гладя на отца широко раскрытыми глазами, и натянула на нос край одеяла. Акулина хмыкнула, приподняв одну бровь.
- Ну, что ты смеёшься, дай мне ребёнка уложить и я покажу тебе, за какой бочок любит куснуть волчок.
- Лю́бый мой, да волки дракона не кусают, а если попробуют, то от них останутся только рожки да ножки. - Несерьёзная мама снова хихикнула вслед за дочкой, которая с любопытством высунула курносый нос из-под одеяла, смотря то на матушку то на отца и улыбаясь во весь рот, в котором не хватало парочки зубов.
- Ты всё перепутала, душа моя. Это от козочек остаются лишь рожки да ножки, р-р-р-р! - Пламен шутливо зарычал и протянул руки к смеющейся жене.
- Пламен, тише ты, Миламира засыпает...
- Баю-баюшки- баю...

***

Мы опять убежали от мамы,
Ох, опять нам с тобой попадет.
И на нашей с тобою поляне
Обязательно вскоре найдет.
Но у нас есть с тобою секреты:
И журчанье воды в ручейке,
И мгновения звонкого лета,
И цветы в твоей нежной руке...
И, смахнув свои слезы украдкой,
Я тебе от души улыбнусь.
Мой любимый комочек, мой сладкий!
Все боюсь, что однажды проснусь.
На тебя не могу наглядеться
Ты подарок, ты солнце в судьбе.
И мое постаревшее сердце
Бьется нежной любовью к тебе

- Папа! Не отвлекайся же! Вот, посмотри, что я нашла. Совсем как в книжке тёти Роси. Ну, я тебе говорила, что она мне подарила уже пятый том своей нечисти? Вот там про светлячков чуть-чуть было, как они светятся и дарят нам свет своих маленьких душ. Посмотри, как красиво, правда?
Малышка спрыгнула с пенька и бесстрашно прижалась к огромной драконьей морде отца. Потом рассмеялась радостно
- Папка! Смотри сколько на тебе светлячков! - Она чмокнула отца в "носик". - Я люблю тебя папочка!


Пламен мой, единственный мой! Спасибо тебе за стихи твои такие чудесные.
_________________

О Великий Хачапури с реки Брахмапутра! Капитан Немо с Веселых прудов! И аве Мармардийским гранатам!
И пошел в народе сказ про царя Салтана, Илью Муромца, Д`Артаньяна, Робин Гуда, Хью Хефнера, Бога грома, Лохнесское чудовище, Вошебника Изумрудного города и Пламенного поцелуя.
Открыв свою многотомную летопись, начал выводить там слова витиеватым почерком:

Том 1. Начало. Пламенный поцелуй.
Пламен. И был он братом любимым. Сражения выигрывал силой слова и слога.
Кидается на него противник с палашом боевым, а Пламен тут как тут!
Не кидайся на меня, будет знать жена твоя,
Как ты девок в дом водил, и цветочки им дарил.
Тут противник повержен в самое сердце, падает навзничь, бьет землю руками, просит, дабы женушка не узнала, а то ему не сдобровать. А Пламен дальше поет, еще громче. А тот другой корит себя, что зацепил такого молодца.
Пришел дракон домой, да как поцеловал жену свою в уста сахарные, так на свет скоро появился маленький дракончик. И такой поцелуй, от которых дети рождаются, назвали Пламенным.

Том 1. Ч. 3. Илья Муромец.
Пошла на Руси молва о том, как некий человек по имени Соловей-разбойник начал навещать деревушки близ Киева – мать городов русских. И то были времена, когда жена дракона сладкого – Ильи – сказала:
- И без свершения подвига не возвращайся! – бросила ему пирожки с капустой, которые тот страшно не любил, и закрыла за собой дверцу.
Нечего делать было Илье, как искать приключений на свою.. голову. Победил варягов – не то, - сказала Муся. Отбил царя Самсу от печеногов, - мало ей. Пошел он к Соловью-разбойнику разбираться. А то страсть, как с женой остаться хочется. Вредная она, да полюбил ее.
- Слушай, Соловей, - кличет Илья разбойника из хаты. – Дело есть, - поманил наш богатырь пальцем смутьяна. – Давай я тебя по-быстрому уложу на лопатки, и домой полечу.
Разозлили слова Соловья, да как засвестит, да как испугает Илью, да тот как извергнет пламя, тут Соловью и смерть.
А Муромец он от того, что живет в дворце за великим муром, скрываясь от любопытных глаз. Ох и любят пошалить муж с женой в саду на травке…

Том 2. Ч. 2. Хью Хефнер.
Выкупив «Плэй дрэгон-гёрлз» у издательства «Симеринка», Василевс вместе с Уладой принесли туда очень много изменений. И это все на пребольшущее сожаление Ассоциации кроликов Поднебесья. Долго они уговаривали Василевса, говорили, какой он умный человек, и что надо воскресить праведное дело… Так появился «Плэйбой». Да только туда засматривалась уже не драконья община, а человеческие мужи, ибо драконнес там не было…

Том 2. Ч. 3. БоХ Хрома
В далекой Скандинавии ходили легенды о Небесном драконе немалые, скажу я вам. Называли Богом грома, который везде следует со своим молотом. Да только один раз видали они этот молот и божка этого.
А было все так.
- Селя! Сколько месяцев я тебя должна просить прибить полочку в ванной! – негодовала Златослава. А братец как обычно начал любезности всякие говорить, но в этот раз жена настояла и указала тому вектор направления – амбар с инструментами.
А так как дракон он сильный, подумал, что мне тот молоточек для орешков, взял большой такой, мощный. Пришел, значит, в ванную, да как замахнулся, силушки не рассчитал… Ванной нет. Молот отлетел на полконтинента. Селя за ним отправился по-быстрому, чтобы Злата ничего не узнала.
Хорошо, что молот был с джипиэс, быстро нашелся, в Скандинавии холодной. Морозно стало Небесному, решил отогреться, в полете извергнул пламя, так оно застыло и страшным звуком разбилось, вот и подумали – гром гремит.
Нашел молот Селя, нанял дома гастробайтеров, пришла Златушка, а там – полочка прибита…

Том 2. Ч. 4. Лохнесское чудовище.
Что греха таить, если Марин любил не только воду морскую соленую, но и пресную. Как-то раз, давным-давно захотелось чете Морского пойти в лесок, на озера бережок.
Захотелось детям сыграть в прятки. Что делать – приходится. Маленькие дракончики искуснейшие мастера в этом деле: прятались и за кустами, и на деревья лазали. Только отец их постоянно находил. Пришел черед и Марина прятаться. Ничего умнее не придумал, как сигануть в озеро. А детки взяли и сбежали от отца подальше.
Ждал Марин, ждал, и тут услышал из вод озерных, что говор на их драконий не похож. Вынырнул тогда, да не заметил, что в дракона превратился. Шороху тогда навел по всем округам.
А дети продолжали сидеть на дереве…

Что же до Большого Золотого дракона с Росавой, то деве очень уж понравился его Большой золотой.
С тех пор, как они облюбовали ложе в замке Мудрейшего Батька, который, к слову, помирать не собирается, так и не расставались ни разу надолго.
Хотя Варун часто бывает в отлетах на гору Шаолинь к мастеру Далай-Ламе для просветления. Просвещаются они каждый вечер на закате. Когда солнце заходит за горизонт особенно красиво смотрится веточка сакуры и бутыль привезенной из Грушево грушевухи.
Иногда находит на Варуна тоска по его Росавушке-красе. Как вспомнит всю анатомию да острый язычок, так сразу Большой Золотой ввысь стремится. Бросает тогда монах-буддист Далай-Ламские учения и мчится к своей русалке.
Обнимает нежно, целует страстно, шепчет слова любви на каком-то из старых языков, и звучит это как заклинание темное, а все свершимое – обряд. Со стороны можно сказать, что дракон жестоко наказывает деву юную за какие-то грехи, все-таки Проповедник. Не единожды после слияния тел и душ, Варун умудряется отпустить грехи Росаве, когда та даже не просит.
Лежат они, воркуют, дракон накручивает на палец прядь волос русалки, нарадоваться не может.

Прошли года.
- Намасте!
- Как бытие твое, Золотой? – спрашивает Далай-Лама
- Дерево посадил, дом обустроил, сыновей вырастил, дочку жду, - отвечаю с немного глуповатой улыбкой и читаю «Аве Арагорну», новая молитва, авторство – мое.

Возвращаясь домой…
- Где я вас спрашиваю летописи по Тверду, Раду, Тавру и Алрику? – трясу древними фолиантами перед носами Леголаса и Ильяса. – Где? – дал волшебного пенделя сначала одному, затем другому. - Столько столетий работы! – горевал я над утерянными летописями.
- Батько, - оба два заговорили сразу, - мы не трогали!
- Григорий мне все рассказал! – топнул я ногой, да швырнул остатки листов им в лица. Не мог успокоиться – ходил взад-вперед. – Скажете, что кот ученый врет? – взгляд из-под лба всегда на них действовал. – Куда стрелы навострил, белый? – обратился к Леголасу. – А ты, картограф юный, что скажешь? – к Ильясу. Не дает мне покоя профессия эта.
Это же надо столько томов погубить! О Твердушка! О Таврушка! О Алрик! И Раадушка! – почти рыдаю. Многотомники теперь лежали пеплом в библиотеке. Зашли поиграть! О горе, горе мне!
- Все, я так больше не могу! – где мой спасатель Малибу. Где моя Рося?
_________________

Порой, за счастье нужно бороться
даже с самим собой.

В чем измеряется счастье? В солнечных теплых безмятежных днях? В мгновениях, что невозможно описать словами? В продолжительности улыбок дорогих сердцу людей? В задорном детском смехе, что доносится со двора? А может в испытаниях, что мы сумели преодолеть?
Некоторые, самые смелые, не ждут ничего и пускаются на поиски счастья, иных счастье само настигает в самый неожиданный момент, а бывает так, что человек оглядывается и понимает, что не замечал что давно уже счастлив. За счастье нужно обязательно бороться. Рисковать, двигаться вперед и побеждать. А возможно ли счастью противиться?
Сидя у трюмо и бесшумно проводя гребешком по длинным золотистым локонам, Светозара невольно улыбалась в тишину своим мыслям и вспоминала первые дни знакомства со своим мужем. А сам мужчина лежал совсем недалеко на их большой кровати и мирно посапывал. Соня.
У двери послышались торопливые быстрые шаги. Через минуту медленно отворилась дверь спальни и в нее просунулось заинтересованное личико. Копия Радегаст. Только уменьшенная в несколько раз.
От скрипа двери Рад зашевелился на кровати и мальчишка вбежал в комнату, широко улыбаясь:
- Папа! Папа! Папа, вставай, - выкарабкался на кровать и начал прыгать, пытаясь разбудить отца. – Сегодня первый день полетов! Нууууу, пап, ты же обеща-а-ал… - обиженно насупился.
- Неет-неет! – раздался еще один детский голосок из коридора. А затем в комнату влетела еще одна уменьшенная копия Радегаста. Только в красивом длинном наспех одетом сарафане и кое как заплетенных косичках. – Сегодня толжественное чаепитие в честь плаздника! Мы с Глуней… Мы с Глуней целых два дня готовились. Всех иглушек налядили! Папочка, папочка, скажи ему! – чуть ли не плача молила дочка.
Это была самая обычная, одна из самых ярых войн между двойней за внимание родителя. Такой чести удосуживались лишь избранные – это любимый отец и обожаемый дедушка.
- Радегаст, - ласково молвила Зара. - Ну просыпайся уже... Давно уже день на дворе стоит... А вы дети, не ссорьтесь, если папа обещал вам - значит так и будет. Лучше покажите что папе вчера весь день на день рождение готовили.
Сын быстро слез с кровати, торжественно встал перед кроватью и произнес:
- Наш папа лучший, строже всех, добрее и красивей!
Всегда пусть сопутствует успех тебе, всегда будь папа, сильным! С днем рождения!
С визгом восторга набросились на отца вдвоем и давай целовать небритую щетину и душить в объятьях.
- А еще, а еще, - затараторила дочка. – А еще мы с мамой толт испекли, и все-все плийдут, и тетя Маруся и дядя Илья, и дядя Валун с женой, и даже тетя Акулина с дядей Пламеном, и все-пливсе! Но с начала ты должен со мной и Глуней пообедать! Мы там такие куличики напекли из земли!
- Золотые мои, - молвила Светозара. – Дайте папе умыться, а пока бегите к деду. Он с самого утра дожидается когда вы всё проснетесь.
И тут же мигом унесло детей. Ведь сам дедушка приехал!
- С днем рождения, милый, - прильнула к сонному улыбающемуся мужу девушка, нежно губ коснулась своими.
- Родные мои, - молвил тот целуя округлившейся животик жены. Да ведь совсем скоро их станет больше.
Интересно как бы сложилась их судьба, если бы он не настоял на своем? - подумала Зара, возвращаясь к своим раздумьям. И в ту же секунду, как вопрос возник в голове, поняла, что иначе быть и не могло. Он бы не позволил. Улыбнулась и еще раз поцеловала своего самого-самого.

Они летали.

Точнее, чаще летал он один. Огромный (по меркам обычного человека) небесный дракон с магией бури, дождя и грозы, парил где-то под облаками и над ними, взмывая вверх и падая вниз, расправляя крылья перед самой землей.

Когда Уля была свободна и лесные звери не требовали лечения - Василевс брал в ее полет. Если она решала остаться на земле - то просто наблюдала за нам с горы, в долину, где он разминал свое белое чешуйчатое тело.

Конечно, чудо не произошло, и спустя 10 лет после их свадьбы, она не стала драконом. Хотя магией единения с мужем обладала. Уля всегда знала, где ее милый, в полете он или на земле, холодно ему или жарко, дождь ли омывает его тело или солнце ласкает лучами, злится он или радуется.

Одно омрачало ее жизнь с любимым и дорогим сердцу драконом - все ее подруженьки из Грушево детей родили - да не одного, а по двое-трое подрастали у них уже, а у них никого до сих пор не было. Василевс, казалось, не замечал этой грустной насмешки женской доли.

- Еще бы, - думала Уля, - да для него плюс-минус 10-15 лет это немного. Совсем мало. Не то что для меня...

По истине сказать, Василевс просто не замечал этого времени, этой скоротечности. Для него было важно, что его Уля рядом с ним. Что иногда приходит и наводит порядок в его манускриптах, расставляет книги по полкам, убирает за ним гору чашек да и просто она его, так, совсем чуть-чуть! Он был весь в поисках древнейшего летописного протографа, который, как он искренне верил, совершит переворот в науке. Конечно, видел он, что грустит иногда его Уля, но приписывал это усталости или просто хмурым дням.

У Улады действительно было много работы - за племяшками присмотри (иногда), животных полечи, обед-стирка-уборка и прочие нерадости женской жизни. Да тут еще и издательство нового журнала...

Надо признаться, драконих пришлось убрать из "Плэй дрэгон-гёрлз". Но не из ревности, нет. С тех пор, как в одном из номеров вновь проскочила "девушка-зазнобушка" женская половина драконьей общины немного возроптала (мужчины, помните, все ваши тайники женщинам известны и регулярно производится доскональный осмотр на "сертификат соответствия"). Вот и пришлось переключить внимание обратно. Но лучшее - враг хорошего. С тех пор кролики и все заячье семейство приобрело бешеную популяцию...

А как не хотеть ребеночка от любимого? Вот и маялась Уля. Можно было прибегнуть к чешуйке, что с бала осталась, но не хотелось так... так использовать постороннюю магическую помощь.

Прошло еще несколько лет, подобных дням. Ведь есть время, когда светит солнце и дарит радость, а есть - когда приходит ночь с ее холодом и пугающей темнотой. И в такое время вновь ждешь рассвета.

И вот однажды, стояла Улада на горе, и смотрела в долину, на рощу дубравную, полянки земляничные, что были затеряны где-то в муравке густой, как головушка внезапно закружилась. Что было потом, и вспомнить не могла. Вроде падала, а вроде и не она то была. Когда в сознание вернулось, увидела она мужа, что сидел рядом с ней на кровати в их горнице.

- Лежи, - наказал он ей и скрылся. И такой наказ повторял он каждый день. Только менялся ее дракон. Глаза стали радостные и что-то такое шаловливое было в его облике. Уладе только и оставалось теряться в догадках, что же произошло тогда и что же скрывает от нее Вася. Так прошло еще две недели. А потом и стало ясно - как пинетки возле вазы с цветами появились. Но о том вечере не говорил, и попытки все пресекал. Откуда ученый дракон узнал о ребеночке раньше мамы - тоже осталось загадкой.

Потом, когда до появления малыша останутся считанные дни, Василевс расскажет, что произошло тем странным вечером. Почему расскажет и почему тянул с объяснением - умолчит.

- Поскольку мы с тобой единое целое, то драконью чешуйку я использовал от твоего имени. Я не знал чего ты хочешь, да и ты не говорила... И загадал я, чтобы исполнилось твое самое заветное желание. Но мне надо было убедится, что чешуйка силу свою имеет - поэтому я следил за тобой. А потом, потом - ты с горы сорвалась, только в облике драконьем почему-то. А у земли обратно в человека превратилась. Я тебя подхватил, да и в дом принес, - заметив требовательный взгляд жены Вася засмеялся, - нет, нет! Вот это исключительно моих хм.. рук дело! - воскликнул мужчина, гладя животик Улады, - хмурая ходила, как братец мой после пьянки, есть отказывалась, да и вовнутрь себя обращена была. Начитанный я дракон или нет, как мне не понять?

А что дальше было - известно только звездам ясным, да ветру луговому, который каждый вечер ложится в объятия речного тумана, там, где водная гладь, лаская камни, продолжает рассказывать одну прекрасную и счастливую историю про то, как однажды в Девичью ночь девчата отправились искать драконью чешуйку...
_________________