Чужие тайны. Александринка

- Да какое мне дело до остальных?- Фенелла разрывалась между удовольствием от ревнивых взглядов Даниила и негодованием на него же. Он что, стал её стесняться? С каких это пор? - Я не стесняюсь своих чувств!


Сильное желание эпатировать публику накатывало на неё волнами, сменяясь столь же непреодолимым желанием забиться куда-нибудь в угол. Последнее время такие перепады в настроении случались у неё всё чаще. Смерив надменным царственным взглядом сплетничающих куриц, Фенелла повернулась обратно к Даниилу.


- Негодяй! - Фенелла с размаху ударила Даниила по щеке, - Моё сердце принадлежит только тебе и уже давно. И ты это прекрасно знаешь. Ты хочешь от меня избавиться? - Она истерически расхохоталась. - Герой войны не смеет сделать собственный выбор? - И тут же голос её задрожал и сорвался. - Даниил, ну скажи же, ты ведь любишь меня. Ты ведь не перестанешь любить меня?

Зал постепенно заполнялся людьми. Женщины в ярких платьях и мужчины в чёрных костюмах и масках под руку прогуливались по комнате. Среди них Гагарин без труда узнал несколько известных лиц, беззастенчиво флиртующих с молодыми актрисами.

Сергей склонил голову в знак приветствия и продолжил свои наблюдения.
Все вокруг говорили о премьере, восхищаясь удачным выбором пьесы, пусть и немного вольнодумной, но тем не менее весьма и весьма интригующей.

Она почти допила свой бокал шампанского, когда в зале заиграла музыка и возникший перед ней молодой - лет двадцати пяти - кавалер напомнил об отданном ему танце.
Подслушанный разговор моментально выветрился из головы, и Роза снова почувствовала себя счастливой. Господи, как же давно она не танцевала по-настоящему, - свободно и непринужденно. И в этот раз она чувствовала как музыка вальса словно заполняет ее, проникая невидимыми нитями в ее душу.

- Вы прекрасно танцуете, - негромко произнес ее партнер каким-то особенным, низким и совершеннно ненатуральным голосом, прижимая Розу чуть крепче, чем это было принято, в танце. - Боюсь, что один танец для меня будет недостаточно. Я бы хотел продолжения...
- Благодарю вас, - ответила Роза с непроизвольной и кокетливой улыбкой и, отодвинувшись, почему-то сочла нужным похвастаться, - А еще у мня прекрасный голос. Хотите я вам спою?
- Всенепременно, - очень пылко окликнулся молодой человек. - Я уже жду этого момента...

И Роза засмеялась. Какой же он все-таки милый! И такой... безобидный.

Фанни была сама не своя. Она устала. Это нервозность от премьеры и от того, что ей снова не дали главную роль, хотя она была одной из ведущих актрис театра. Сколько раз Фанни водила пальчиком по его обнаженной груди и шептала, что она будет намного лучше в главных ролях, чем нынешняя примадонна, и Данику стоит только замолвить словечко перед ... Но Данику было лень замолвить словечко, его все устраивало, он не был тщеславен до такой степени, и если его любовница блистала на сцене в ролях второго плана, так тому и быть. Главное, чтобы она была хороша в другом. А Фенелла была очень хороша!


Даниил поморщился:
- Фанни, ты ведешь себя как пьяная трактирная девка! Успокойся!


Пощечина обожгла лицо Даниила, высекая из его глаз искры ярости. Он был бит по лицу слишком много раз за последнее время. Князь Воронцов обвиняя его в безответственности бил его по щекам, теперь Наташка! И все из-за этой Анны! Даниил схватил Фенеллу за запястья и сильно крутанув усадил на диван. Он наклонился над ней, закрывая её от всех и проговорил тихо, но с явной угрозой:
- Слушай! Меня! Внимательно! Ни о какой любви между нами нет и речи! Нам было хорошо, но сейчас все изменилось. Я хотел, чтобы расставание прошло тихо, но вижу, ты настроена воинственно! Настоятельно советую не злить меня! И чтоб больше никаких писем!

Гремящие музыкой залы Аничкова Дворца были залиты светом от сотен свечей, которые многократно отражались в зеркальных простенках и играли на гранях драгоценностей, которыми были обильно украшены как женщины, так и мужчины. Проходя мимо одного из зеркал, Вера Васильевна остановилась подняв руки, чтобы завязать ленты узкой полумаски, но увидев собственное отражение, передумала, и положила маску на поднос одного из лакеев, что обносили гостей шампанским. Взяв вместо этого один из бокалов, она медленно двинулась вдоль линии танцующих, больше рассматривая публику в поисках знакомых лиц, что было нелегко, ибо большинство присутствующих были в масках. С разных сторон доносились обрывки разговоров.

Похоже, свежайшей новостью в устах сплетников было последнее увлечение Его Величества очередной дебютанткой и её грядущее возвышение. Впрочем, вряд ли отставная фаворитка оказалась в накладе. Что привлекает мужчин в этих насквозь фальшивых куклах, Вера понять не могла. Вспомнив покойного мужа, который хоть и был уже весьма в возрасте, но точно так же не пропускал ни одной смазливой актрисульки, спуская на них огромные суммы, Вера Васильевна только вздохнула. Грешно так говорить, но вдовство её совсем не тяготило. Она была верна мужу и отдала ему последний долг, выдержав по нему траур, но сейчас чувствовала себя живой и свободной, впервые в жизни хозяйкой самой себе, своим поступкам, чувствам и средствам. И это, новое для неё ощущение, пьянило её сильнее чем вино, которое искрилось в её бокале.


Две девушки впереди неё заворожённо рассматривали богатое убранство дворца. Вера Васильевна улыбнулась их наивному восхищению.

- Вам здесь нравится? - Она поставила бокал на так кстати оказавшийся рядом столик. - Дворец в самом деле прекрасен, впрочем, как и всё, что строил Растрелли.

Ольга несмотря на свою кажущуюся хрупкость была, волевой и целеустремленной натурой, насколько конечно позволяли правила и нормы общества. Казалось судьба раз за разом испытывает ее, желая не то сломить, не то закалить как клинок. Внешне тихая скромная девушка, внутри имела довольно кипучую натуру, не желая мириться с устоями общества, но вынужденная уступать здравому смыслу, она всегда балансировала на грани приличий и норм. Замужество, которое было скоропалительным, сильно изменила ее отношения к мужчинам. Отец, вызывал лишь уважение, рассудительный и мудрый, оказывающий поддержу, и внимание своей дочери, и в противовес муж, которого Господь послала ей явно в назидание, имеющий содержанок, не бывающий дома, муж который имел привычку смотреть на нее, прищурив взгляд с ким-то призрением. Да рядом с мужем Ольга всегда чувствовала себя не к месту. Гордая, хотя и разумная, она бунтовала тихо, раз за разом нащупывая в их общение хоть что-то кроме, горячего желания «благоверного» заиметь наследника. Папа до того как Господь призвал к себе его душу, принимал дочь в своем доме, и даже помогал советами. Именно благодаря родителю, Ольга отстояла маленькое ателье. Благодаря его рассудительности, она смирилась с ролью, жены повесы. Когда батюшка скоропостижно скончался, девушка замкнулась в себе, не видя более в этом мире никакой поддержки. Смиренно вынося обязанности супруги, с немалым удовольствием разбавляя их заботами о своем маленьком ателье, она жила как тень самой себя. Улыбка стала редким гостем на ее губах, а глаза потухли. И возможно именно этого испытания молодая женщина и не выдержала бы, ломаясь, превращаясь в безжизненную куклу. Как судьба сделал резкий поворот, на дуэли погиб Сергей. На дуэли из-за какой-то замужней дамы. Весть о кончине супруга, принесла ей чувство облегчения. Хотя девушка корила себя за такие мысли, она в тайне вздохнула свободно.
Зачем ее принесло в банк сегодня? Ну почему, она взяла ассигнации из сейфа мужа? Надо было заехать в ателье и взять деньги там. Нет, она взяла, наследие Сергея, которое оказалось фальшивкой. И теперь она как вор, заперта в кабинете управляющего банком, сидит в этом огромном кресле ожидание прихода владельца. Ее щеки вспыхнули румянцем, неловких ситуаций она старалась избегать и вот попала. Мысли бились как птицы в силках, тонкие пальчики нервно постукивали по подлокотнику, а губы тои дело сжимались в линию, выражая ее обеспокоенность. В начале она мерила этот кабинет шагами, и лишь через полчаса села в это кресло. Сколько она еще здесь пробудет и как будет объяснять наличие фальшивых ассигнаций? На этой мысли она поняла, что уже не одна в кабинете кто-то был, она кожей ощущала присутствие мужчины. Вздрогнув девушка нервно сглотнула, но тут же взяла себя в руки, поднимаясь с кресла.

Присев в книксен, Ольга вежливо улыбнулась, опуская глаза к полу. Она не могла смотреть в глаза, этому уверенному мужчине. Чувствую себя неловко в ситуации, которую не могла толком объяснить. Но все же молчать не дело, и она чуть дрогнувшим голосом начала говорить.
- Доброго дня сударь. Понимаете, произошло недоразумение.
Ольга замялась, удивляясь насколько неуверенно звучит ее собственный голос. Непривычная оправдываться, и никогда ранее не попадавшая в подобные ситуации, она и правда терялась, не понимая, что следует говорить. Поэтому начав за здравие, закончила за упокой. Ляпнув полнейшую глупость, от чего ее щеки вспыхнули.
- Я совершенно не виновата!

Проснуться после вечера, когда состоялась премьера "Горя от ума", Глебу Курагину удалось не сразу. Он сел на постели, свесив ноги на пол, и помотал головой, как пёс, выходящий из воды.
- Лука! Лука, чёрт бы тебя побрал! Неси мои сапоги и шпагу! Нет, водки! Штоф.
Лука не отзывался, чем вызвал сначала негодование Курагина, а после, понимание, что он находится не дома. Заворочавшаяся рядом с ним блондинка довольно эпатажного вида подтвердила его догадку, заставила Курагина поморщиться и начать искать свою одежду, обнаружившуюся возле постели в живописном беспорядке. Он не помнил ничего. Кажется, они собирались с Изварским сначала стреляться на дуэли, потом мирно пить, свесившись из окна, а после вообще привязать квартального к лошади, и пустить его в реку плавать. После и вовсе вышли на набережную и некоторое время шли на расстоянии друг от друга, то прикладываясь к горлышку бутылки шампанского, то прикладывая к виску пистолет, заряженный одним единственным патроном. Там Глеба и скосили нечистые. Посему тот момент, когда он оказался на перинах с дородною барышней неизвестного имени, роду и племени он не помнил.
Наконец, натянув сапоги и вновь поморщившись, когда недавнее ранение в ногу дало о себе знать, Глеб покинул гостеприимный - в чём он не сомневался - дом своей ночной любовницы, намереваясь более не являться сюда никогда и ни в каком виде.

К вечеру того же дня Глеб Курагин входил в здание Аничкова дворца, бал в котором он не мог пропустить даже при всём его нежелании. Был он наряден, умыт, свеж и пах одеколонами исключительно французскими, которых Лука не пожалел для молодого барина. Штоф водки, правда, пришлось оставить в мечтах, ибо набираться перед балом было моветоном. Раскланиваясь с дамами и кавалерами и обмениваясь словечками того же производства, что и одеколон, Глеб скучал, и скука сия была ему как нож в сердце. Ну, или пуля из дуэльного пистолета по тому же адресу.

- Позвольте поинтересоваться, сударыня, на что же вы решились? - Глеб приостановился, окидывая взглядом молодую и, судя по блеску в глазах, неискушённую девушку. И тут же бесцеремонно поклонился ей и девушкам рядом, одна из которых, очевидно, была её сестрою, судя по тому, как схожи были прелестницы. - Глеб Иванович Курагин к вашим услугам! - представился Курагин, прищёлкнув каблуками.

Пьяная? Фенелла вспыхнула от гнева. Как он может так обвинять её? Да она за весь день не выпила ещё ни капли! Фенелла вообще не очень любила ощущение хмеля, даваемое вином. Предпочитала опьянение сценой или любовью. Хотя голова у неё сейчас и в самом деле кружилась и перед глазами всё слегка плыло, но Фенелла полагала, что в этом виноват Даниил, доводящий её до безумия своими словами. Это не вино, а он виноват в том, что она теряет над собой контроль!


Упав на диван Фенелла в испуге смотрела на разъярённого Даниила. Таким она его ещё не видела. Его слова грохотом звучали, казалось, что на весь зал. Не было любви. Он бросает её. Бросает! Её! Бросает!

- Нет! - На глазах выступили злые слёзы. Глядя вслед уходящему Даниилу, Фенелла скорчилась на диванчике заходясь рыданиями. - Вернись! Даниил, вернись!

Но очевидно смех Розы был совершенно иначе воспринят ее молодым кавалером. Внезапно, на одном из поворотов, он увлек Розу в сторону за колонны, в небольшую комнату для отдыха - там, среди оранжерейных пальм и кустарников были предусмотрены диванчики для отдыха. Роза снова засмеялась: неужели, он собирается отдыхать? Какой смешной и глупый, право слово! Разве можно отдыхать, когда так весело, когда звучит музыка и вокруг столько доброжелательных лиц. Право, совсем глупый молодой человек, но... такой милый.
Внезапно, молодой человек развернул ее к себе и впился поцелуем в ее губы. От неожиданности девушка замерла, пытаясь проанализировать ситуацию и свои ощущения. Поцелуй был со вкусом спиртного и... слюнявым. А еще каким-то... детским: мягким и совершенно не настоящим. Словно ее целовал ребенок. И тотчас, почему-то перед ее мысленным взором возникли другие губы - четко очерченные, твердые, недовольно сжатые.
Интересно, каким был бы поцелуй, подаренный этими губами? Роза отшатнулась в испуге.
О, господи!... О чем она только думает?

Она оттолкнула от себя молодого человека и хмуро посмотрела на него, пытаясь собрать остатки рассыпающегося на искры сознания.
- Вы забывается, сударь, - произнесла она строго. - Я вам не...
Она хотела добавить "актрисочка" и осеклась внезапно увидев всю картину как бы со стороны. А действительно, кто она для него? Конечно, актрисочка - глупая, ждущая покровительства и знаков признательности.
Праздничное настроение внезапно погасло.
- Предлагаю забыть произошедшее здесь и вернуться в залу, - сказала она тихо.
- То есть как это забыть? - удивился молодой человек. Он был явно не трезв и в силу этого действовал развязно - Ну уж нет!
Он потянулся к ее маске и сдернул ее с лица девушки.
- Я еще не слышал как вы поете, - прошептал молодой человек, наклоняясь к Розе.

Ах как славно было окунуться в атмосферу этой проказы. Когда Аннушка в компании Агаты собиралась на бал, чувствуя себя заговорщицею, но будучи подбодрённой взглядом отца и тенью улыбки, мелькнувшей в его взгляде, она вся словно наполнилась предчувствием чего-то прекрасного и нового, что вот-вот было готово войти в её жизнь. Ах, папенька! До чего же сейчас было бы чудесно просто входить в двери Аничкова дворца под руку с тобою, а не прокрадываться туда тайно от матушки...

И вот уже они среди блеска бальной залы, богато украшенной к предстоящему действу. И воздух словно напоён преддверием чего-то, что вот-вот грянет отовсюду со звуками музыки. Смех, звон бокалов, маски на лицах... Как прекрасен маскарад!

- Ах, сестрёнка, - так Аннушка звала Агату только в моменты самые близкие между сёстрами, - что толку думать о плохом, которое ждёт меня впереди, коли сейчас у нас есть всё, о чём мы с тобою так мечтали? Посмотри сюда, душенька! Словно сказка, правда? А эти кавалеры и дамы в ярких нарядах? - и вновь повторила: - Что толку думать о плохом?

- Нравится! - тут же выпалила Аннушка, и возблагодарила полумаску, отчасти закрывающую её вспыхнувшие румянцем щёки: - Veuillez m’excuser*, - добавила она, сделав книксен. - Дворец и вправду прекрасен. - Она оглядела зал, словно искала в толпе кого-то и прибавила быстро, чтобы не передумать относительно своей лжи: - Матушка где-то поблизости.
И не успела Анна представиться, как рядом с ними остановился молодой человек. Один из исполнителей вчерашней постановки.

Приоткрыв от испуга рот, Анна вопросительно взглянула на сестру, словно ожидая помощи в этом неловком моменте. Что же они тут делают одни, без сопровождения? Вся эта затея вдруг показалась Аннушке ужасным проступком, за который - видит Господь - им ещё предстоит ответить перед лицом суровой родительницы.

_____
* фр. Извините, пожалуйста

- И думаю, не стоит, - Роза вынырнула из-под руки молодого человека. Теперь он уже не казался ей милым, а наоборот, - внушал безотчетный страх и панику.
Вошедшая в комнату группа дам и кавалеров, позволила девушке почувствовать себя более уверенно.
- Я вернусь сама, - сказала она, отступая от своего недавнего кавалера на шаг, потом еще на один и еще один, - Не надо меня провожать.
Она развернулась и быстро - почти бегом - вышла.

"Сатана побери этих баб с их слезами!" - Даниил шел, не оборачиваясь. Как ему все надоело! Хотелось обратно в полк - карты, водка и никаких дурацких обязательств. Настроения веселиться больше не было. Надо бы вернуться домой, а с утра начать поиски заново. Ловко лавируя в толпе, Даниил покинул танцевальную залу и вышел в коридор, который вел к лестнице.


Он поймал её в тот самый момент, когда их столкновение было почти неминуемо:
- Прошу прощения за мою неловкость, сударыня. - Даниил ослепительно улыбнувшись, посмотрел в лицо девушки. Улыбка сошла с его лица, как только он узнал её...

Происходящий неподалёку разговор на повышенных тонах привлекал внимание окружающих и Вера Васильевна не без любопытства посматривала в ту же сторону, узнав в женщине актрису, блиставшую сегодня на сцене. Мужчина тоже казался ей смутно знакомым. В прошлой жизни у неё была масса знакомых, её муж обладал весьма обширными связями. Когда же мужчина обернулся, она наконец узнала и его. Граф Разумовский. Похоже, тут, вне подмостков сцены, разыгрывается настоящая драма. В шоке от публичной пощёчины, Вера Васильевна закрылась веером, но не смогла пересилить женского любопытства, продолжая посматривать в сторону ссорящихся.

Когда же граф кинулся прочь, оставив свою... собеседницу - она мысленно подыскала подходящее слово, не желая даже про себя произносить слово любовница - рыдать на диване, Вера Васильевна машинально достала из-за корсажа обшитый кружевом батистовый платочек, но остановилась на полшаге, не уверенная, стоит ли вмешиваться и унижать женщину столь явным свидетельством. Может быть лучше сделать вид, что ничего не произошло и дать ей время прийти в себя?

Это было самое глупое, что могло с ней случиться. Роза почувствовала, как кровь стремительно отхлынула от ее лица, а потом - так же стремительно - прилила снова к щекам.
- Простите, - услышала она словно со стороны свой голос. Жалкий голос. Писклявый и умоляющий. - Но вы определенно ошиблись. Меня зовут Роза. Роза Бриг...

И в следующую минуту она сделала еще одну глупость - развернулась и побежала. От этих пронизывающий недобрых хорошего глаз. От этих сжавшихся в одну суровую линию губ. От этого мужчины.
О Господи, о чем она только думала!

Спустя полчаса в бальной зале было яблоку негде упасть. Все говорили о спектакле, о несомненном успехе и прочее, прочее. На премьере всегда так говорят, презрительно скривив губы подумала Долли. От долгого пребывания среди толпы у неё закружилась голова, впрочем, так было всегда, когда она девушке приходилось бывать на публике. Она давно научилась с этим мириться и не показывать вид.
Она улыбалась, кокетничая с каждым, кто её узнал, а в это время присматривалась к каждому.
- Чаровница, - обратился к ней вновь подошедший господин, и она послала ему чарующий взгляд из под ресниц, не важно, что лицо скрыто маской.
Долли сразу узнала его, граф Семён Аркадьевич Панин был частым гостем в гримёрке её матери. Сама она называла его другом, но Долли знала, что это один из "покровителей". Граф был женат, имел прочное положение в обществе и троих взрослых детей, что не мешало ему время от времени наведываться в гримёрки актрис. Долли не видела его два года. За это время Семён Аркадьевич постарел, но тем не менее, если судить по слухам, то и дело доходившим до ушей девушки, не изменил своим привычкам. Как правило его внимания было обращено на молодых, делающих первые шаги в театре девиц. Постоянных любовниц он не имел, поговаривали, опасаясь гнева супруги, принадлежащей к одной из весьма влиятельных фамилий. Следовательно для её намерений мужчина не подходил, но кто знает...
- Семён Аркадьевич, - она специально назвала графа по имени, показывая, что узнала.
- Долли, прелестница, - заворковал граф, припадая к ручке, - вы разрешите мне назвать так, на правах старого друга, годящегося вам в отцы.
- Вы на себя наговариваете, - кокетливо произнесла в ответ девушка, слегка касаясь его руки веером.
Боже, как она ненавидит всё это. Каждый жест, каждое слово. Но тем не менее продолжает игру, которая отлично известна, она в этом ничуть не сомневалась, им обоим.
Семён Аркадьевич улыбнулся, давая понять, что понял всё вес слов.
- Надеюсь вы разрешите мне навестить вас завтра, скажем после полудня.
- Конечно, какие могут быть церемонии, - опустив глаза ответила она, понимая, что похоже только что сделала шаг, после которого пути обратно уже не будет