Чужие тайны. Александринка

За сегодняшний день Сергей Сергеевич выслушал столько восторгов и поздравлений, словно, он сам, если не играл на сцене, то написал эту провокационную пьесу. И что они всё в этом находят. Сам он, если уж выбирать больше любил музыку, а не все эти фальшивые кривляния на сцене.
Но, судя по всему большинство представителей Света не разделало его вкусов. Хотя, как предполагал князь, некоторых из них интересовало не столько искусство, сколько отдельные его представительницы





Князь Гагарин лишь презрительно кривил губы, при виде всего этого. Не секрет, что многие представители знати не считали для себя зазорным в открытую волочится за актрисами. Что и говорить, мода сия не минула и представителей императорской семьи, но всё же, некоторые случаи выходили за рамки приличий.




Князь Гагарин считал своим святым долгом по мере сил бороться с подобными вещами.
Вот и сейчас, когда

МИнуя собравшихся недалеко людей, он подошёл к диванчику, на котором заливаясь слезами лежала одна из актрисок, надо сказать весьма посредственного дарования на сцене, но похоже с большим успехом применяющая свои таланты на других поприщах.
Встав позади дивана, он сквозь зубы, чтобы его слова не расслышали те, чьим ушам они не предназначались, произнёс
- Мадам, прекратите этот балаган, вы позорите не только себя. - протянул даме, вспомнить бы ещё как её зовут, свой белоснежный платок, он добавил. - Завтра, в десять утра, жду вас у себя в кабинете.
Все, кому не посчастливилось застать директора в подобном настроении знали, что подобное приглашение не сулит получившему его, ничего хорошего

- Ты права, Аннушка, - согласилась Агата, заражаясь воодушевлением сестры. Маскарад захватил, выветривая из головы все мысли о наказании матушки. Дамы вокруг поражали красотой своих нарядов, их и вправду можно было назвать сказочными, как у принцесс. Повсюду слышалось мерное жужжание разговоров сплетниц, а чуть ли не рядом с ними даже происходил скандал между эпатажной актрисой и её покровителем. Агата старалась всеми силами не глазеть на разворачивающуюся драму, но это было так интересно. Как сдержаться и умерить любопытство? Это был совершенно другой мир, где чинность и степенность сменялась фривольностью и безудержным весельем. И пока нет маменьки, но для остальных она находится где-то поблизости, сёстры Ковалёвы не нарушают никаких приличий. Даст Бог, выйдет вернуться домой так, что матушка и не прознает об их проказе. Зачастую Ефросинья Фёдоровна почивала у себя в спальне, вконец разочарованная поведением старшей сестры. Агата ощутила себя вдруг Золушкой, которая посматривает на часы в ожидании полуночи. Только им с Аннушкой надобно бы вернуться ранее - гнев матушки будет пострашнее превращения кареты в тыкву, а красивого платья – в лохмотья замарашки. Посадит под домашний арест или запрёт по разным комнатам? Лучше не думать о наказании и веселиться, веселиться… Как хочется кружиться и танцевать!

- Здесь так красиво! – на выдохе проговорила Агата, приседая в книксене перед красивой дамой в дорогом наряде. – Вот и наша матушка, Ефросинья Фёдоровна Ковалёва так говорит. Правда, Аннушка? Мы с ней только что обсуждали творение Растрелли. Это моя сестра Анна. А я Агата, - представилась девушка, заводя светскую беседу. - А как Вам постановка? Elle est merveilleuse. N'est-ce pas?*

Царящая вокруг фривольность вдруг коснулась и их, когда оказавшийся рядом молодой человек совершенно бесцеремонно вмешался в их разговор, что означало – он подслушивал. Но вместо того, что обвинить в этом хамоватого франта с озорным блеском в глазах, который представился господином Курагиным, Агата хихикнула, совершенно неэстетично, представив, как рассказывает правду, и, конечно же, испортила всё впечатление о себе. Такова уж её натура – делать всяческие глупости в самый неподходящий момент.
- Enchanté. Анна и Агата Павловны Ковалёвы, - снова присев в книксене, Агата разглядывала подошедшего к ним Глеба Ивановича, осознав вдруг, что их почтила звезда театральных подмостков. Но надобно было отвечать. – Мы решились… мы решились воспользоваться преимуществом маскарада и неузнанными пригласить мужчин на танец. Но вы застали нас врасплох, без масок, и теперь наша проказа не удастся. – Проговорив эту откровенную чушь, пришедшую ей в голову, Агата, ничуть не смутившись, перевела разговор на тему, близкую господину Курагину: - Глеб Иванович, я рада, что могу лично выразить восхищение Вашей игрой в постановке. Поделитесь, прошу, какие премьеры запланированы в этом сезоне? Мы с сестрой с детства любим театр. Выросли буквально за кулисами. Павел Афанасьевич Ковалёв – наш отец, - пояснила она на всякий случай и замолчала в опасении, что слишком много говорит.

___

*фр. Чудесная, не так ли?
*фр. Приятно познакомиться.

Распрощавшись с Семёном Аркадьевичем и едва удержавшись при этом чтобы не вытереть о платье в очередной раз поцелованную им ручку, Долли чуть ли не сразу наткнулась на другого своего знакомого. Граф Ревельский, высокий, с тонкими чертами лица, довольно молодой, особенно если сравнивать с Паниным, и ко всему этому не женатый, был довольно частым гостем на спектаклях итальянской труппы, в составе которой служила Долли. Достаточно богатый, чтобы делать щедрые подарки, он ни раз намекал, что готов предложить большее, естественно в обмен на определённого вида благосклонность. До сих пор Долли удавалось делать вид, что она не понимает намёков, избегая встреч наедине. Сейчас они тоже находились среди толпы, но маскарад делает возможными определённого вида вольности и на этот раз девушка не была уверена, удастся ли ей снова обойти скользкую тему
А может не стоит её обходить. Ведь именно за этим она пришла сегодня.
Граф пригласил Долли на тур вальса, на её счастье настала пора так называемого "Испанского вальса", где партнёры постоянно менялись и она получила возможность небольшой отсрочки.


Долли любила музыку, она была её отдушиной в этом мире, но сейчас никак не могла сосредоточится. Ей едва удавалось не наступать на ноги своим партнёрам и правильно выполнять все фигуры.

Не успел Игнат завести беседу с незнакомой мамзель в кабинете отца, как следом в кабинет служащий, стремясь пояснить случившееся.

- Совершенно ясное, смею заметить, событие, - перебил сухонький мужчина в скособочившихся очках и с залысиной, в котором Игнат, напрягши память, вспомнил Савелия Петровича, управляющего банком, негласную правую руку отца. – Барышня предоставила фальшивые ассигнации. Скоро прибудет жандарм.

Вскричала дамочка и Игнат, зная о способности подобных красавиц хлопаться в обморок от малейших потрясений, усадил гостью в кресло.

- Без моего разрешения жандарма в кабинет не впускать! – выпроводил он управляющего и, скрестив руки на груди, оглядел преступницу.

Недурна, весьма недурна. Был бы ус, закрутил бы. И глаза такие невинные, что поверишь в то, что ассигнации настоящие, ещё и своих денег добавишь. Знал он таких милашек. Постоянно рядом крутились, претендуя на вакантное место супруги богатого господина. Но Игнат пока жениться на спешил, намереваясь по нынешней море завести любовницу из театрального бомонда и красоваться с нею в свете. Но мадемуазель Долли оказалась крепким орешком. Или же он мало ей предлагал взамен. Или же отсутствие титула сделало его персоной нон-грата в гримёрке актрисы, но только прошло три месяца, а он ничего не добился от упрямицы. Впрочем, он отвлёкся. Сейчас необходимо было разобраться с фальшивыми ассигнациями. Игнат представился, расспросил подробно, откуда взялись фальшивки. Ольга Ивановна, оказавшаяся вдовой, с чувством уверяла, что не виновата, что взяла ассигнации из сейфа покойного мужа. И говорила она с таким чувством и пылом, что невольно напрашивались мысли об её успехе на сцене. А что если?.. Нет-нет. Но почему нет? Да и ещё раз да! После короткого монолога с собой он высказал своё предложение вдове: он забывает о происшествии с фальшивыми ассигнациями, отправляет жандарма восвояси и выдаёт ей сумму, вдвое превышающую стоимость ассигнаций.
Ольга же взамен сопровождает его на все светские мероприятия, выдавая себя за любовницу или просто принимающую ухаживания. Поначалу возмутившись, вдова поняла, что ей придётся пойти на это соглашение. Впрочем, о мотивах Самойловой Игнат не думал. Всем существом он радовался возможности покрасоваться в свете с новой любовницей, да ещё и такой красавицей, и чтобы строптивая актриска не думала себе, что он, отвергнутый и печальный, прозябает дома в любовных муках! Заключив взаимовыгодное соглашение, парочка рука об руку отправилась в Аничков дворец, где отмечали успех нового спектакля.

Губ девушки коснулась улыбка и она рассмеялась, превращаясь на время из чинной барышни, посетившей приём, в забавную девчушку, что вдруг приковала к себе всё внимание Курагина. Привыкший вращаться в кругах совсем иных, он вдруг замер, чуть склонив голову набок и заложил руки за спину, в тон девушке отпуская с губ смешок. Ну, не то, чтобы он вращался исключительно в кругах, содержащих в себе лишь эпатажных блондинок, но и был также далёк от особ невинных, как бывают далеки от человека приземлённого ярко сияющие звёзды небосклона. Впрочем, сейчас эта далёкость лишь только манила Курагина.

- Давайте же ныне говорить по-русски, - вдруг неожиданно для себя проговорил Глеб. - Ежели вы только не являетесь яростными приверженцами сей моды. - Он немного помолчал, изучая взглядом лицо стоящей перед ним девушки. Агата. Да, это непременно Агата. Так из них двоих могут звать только её. - Вы решились бы пригласить мужчин на танец? Право слово, бал на то и бал, чтобы мужчины приглашали на танец таких прекрасных дам. И не хвалите меня, сударыня. В первом же акте я забыл слова и мне пришлось импровизировать. Благо, - он чуть подался к ней, так и держа руки за спиною, - что импровизации мне всегда удавались. А премьеры на то и премьеры, чтобы поражать своею новизной всех от мала до велика, посему позвольте сохранить это в тайне.
Услышав же произнесённое имя, Курагин покачал головой, искренне сожалея о том, что случилось с Ковалёвым.
- Очень сожалею, сударыня. Такое несчастье. И для нас всех лишиться возможности лицезреть Павла Афанасьевича на подмостках в том числе. Даст Бог, что мы ещё увидим его в главной роли на сцене Императорского театра. А пока не окажете ли мне честь станцевать со мною, Агата Павловна? - и он хитро посмотрел на девушку, чуть поклонившись ей и подавая руку: - Быть может, вы разрешите представиться вашей матушке и попросить у неё позволения пригласить вас на менуэт?

Когда перед её глазами внезапно оказался белоснежный платок, Фенелла подняла глаза и увидела перед собой директора-распорядителя. Приняв платок, она выпрямилась на диване и аккуратно промокнула глаза. Приглашение зайти завтра ударило её словно громом с ясного неба. Её собираются уволить? Ну, уж нет. Поднявшись с дивана, Фенелла присела в реверансе перед Его Сиятельством. Волна апатии и жалости к себе немного отступила, сменившись неистовой жаждой деятельности и мести. Даниилу это так просто не сойдёт с рук. Не хотел по хорошему, будет по плохому. В её глазах загорелся мрачный огонёк.

Вот только голова опять разболелась, второй приступ за день, и такой сильный, что зеленеет в глазах. Фенелла остановилась около мраморной колонны, прислонившись к ней спиной, и не чувствуя онемевших рук и ног. В столь жарко натопленном многолюдном зале, страдать от озноба по меньшей мере странно. Решив, что причиной её слабости стал новый приступ мигрени, Фенелла взмахнула рукой, подзывая к себе лакея, разносящего шампанское. Взяв бокал, Фенелла высыпала в него взятый с собой порошок. С недавних пор, как у неё начались эти ужасные головные боли, она всегда имела с собой пакетик-другой на всякий случай. Осушив бокал, она постояла несколько минут, ожидая, когда же подействует лекарство, и медленно пошла через зал, высматривая в толпе графа Разумовского.

Тонкие, изящные пальчики, обтянутые темной кожей перчаток, сцепились между собой, с такой силой, что самой Ольге казалось, она не сможет их расцепить. Жандарм, разбирательства. Кто поверит вдове. При условии, что веса в обществе эта самая вдова не имеет. И затупиться за нее, совершенно некому. А этот, наглец! Он да, как он вообще смеет ей предлагать такое!? Девушка от гнева, покрылась румянцем, и вбирала воздух короткими вздохами, как задыхающаяся рыба. В ее голове даже скользнула мысль, о том насколько она смешно и нелепо сейчас смотреться, в своих попытках отстоять правду. Но он! Бесчестный мошенник и негодяй каких поискать! Впрочем, как бы она не думала, об Игнате Наумовиче, произносить такие обвинения вслух, все же не рисковала. Осознавая, что попала в ловушку, из которой только два пути: К жандармам и в свет, под руку с вот этим! Ее почивший супруг, даже после своей кончины, продолжал отравлять ей жизнь. А она ничего, совершенно ничего не может поделать. Ощущение собственной слабости и глупости, вызывала саженее в глазах, видимо слезы, того и гляди покататься из глаз. С трудом она взяла себя в руки, и покорно опустила голову. Ощущая как тяжесть от происходящего давит ей на плечи, заставляя сутулился и выглядеть совершенно жалкой. И обиднее всего было, что выбор так или иначе касался ее репутации. Но с другой стороны, появляться в обществе молодого банкира, куда лучше, застенок и судебных разбирательств, да и деньги, что уж тут таить, ей были нужны. Коротко сообщив о своем согласии, Ольга замкнулась в себе. Как во сне, она вышла из здания банка, как во сне, вошла в свой дом. Отдавая короткие распоряжения, она буквально влетела в свои покои, желая только одного рухнуть на кровать и разрыдаться от этого позора. Но привитое с девства умение держать себя, диктовало совершенно другое. И по сему, Ольга с помощью служанки приготовилась к балу. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что Глафира растреплет всем, о визите мужчины в дом хозяйки. Но мысль о том, что на балу так и так ее увидят в его обществе многие, погасила раздражение о несдержанном языке прислуги.
Ярцев ожидал в гостиной, как-то нервно меряя ту шагами. Возможно, он был раздражен долгими сборами Ольги, но она старалась все сделать быстро, и не собиралась оправдываться за потраченное время. Самойлова Ольга Ивановна, под руку с сыном банкира, прибыла на бал. Сердце ныло, а на щеках горел румянец стыда. Ее пальчики сильнее впились в локоть кавалера. И она сделал глубокий вдох позволяя Игнату увлечь ее в залу. Молчала Ольга скорее по привычки, приученная за годы супружества, что ее мнения никто не спрашивал и нечего раскрывать рот, когда мужчины делами заняты. Сквозь ресницы, она все бросала взгляд на кавалера и чуть по сторонам, радуясь, что лицо частично скрыто маской. И возможно шепотом, о том, что правильная Самойлова в обществе постороннего мужчины, явилась на бал, стоило только пройти времени траура по мужу, еще не скоро разлетится среди гостей.

Вопреки ожиданиям Агаты, её глупый смешок был благосклонно принят Глебом Ивановичем, и более того, он сам ответил улыбкой, которая показалась не просто данью вежливости. Смеялись и голубые глаза господина Курагина, и сам он весь был такой… такой… Агате мысленно не могла подобрать слова. Как описать то, что чувствуют поклонники, глядя на своего кумира? И почему на театральном небосклоне одни звёзды зажигаются на года, а другие быстро сгорают и падают вниз? У Глеба Ивановича были именно эта одухотворённость, богатство души, которые выделяли его из толпы. Но особенно Агате понравилось, что знаменитый артист держался с ними запросто.

- Я не против говорить по-русски, - согласилась она, хотя мода уже глубоко запустила корни в русское общество, и французские слова иногда так замечательно подменяли русские.

- Юным девушкам позволительно немного фантазировать, сударь, - ушла от ответа Агата, слушая рассказ о прошедшей постановке. – Представьте, я и не заметила, как Вы забыли слова. Как и уверена, другие. А я бы точно разволновалась, позабыв слова до самого конца роли. Как хорошо, что я не играю на сцене, а смотрю на всё это со стороны.

Приняв сочувствие Глеба Ивановича, Агата сжала губы, чтобы не улыбнуться, но не смогла сдержать довольную улыбку в ответ на хитрый прищур нового знакомого – до того он был очарователен. Но слова о матушке привели Агату в испуг.

- Ах, но матушка так далеко, а первые аккорды уже звучат. Давайте же танцевать? – чуть выше, чем необходимо, воскликнула она, подавая руку актёру, совершенно не замечая, что буквально тащит его в сторону танцующих пар. Расходясь и сходясь в фигурах менуэта, Агата не могла удержаться от соблазна бросать короткие взгляды на Глеба Ивановича, чувствуя к этому непонятную тягу и не понимая своего такого желания. А ещё ей казалось, что партнёр постоянно хочет совершить какую-то каверзу и подговорить её в свою очередь на неё. Какие забавные фантазии рождает маскарад!

Стараясь особенно ничем не выдать своего любопытства, что заставляло Аннушку то и дело глазеть на даму, которая только что участвовала в драматической сцене и которой после сделалось дурно, Анна Павловна восхищённо слушала сестру, всё более погружаясь в мир маскарада и их общей лжи, что уже опутала их паутиною и становилась с каждой минутой всё более виртуозной. Она чувствовала себя преступницею, но одновременно преступницею настолько счастливой каким-то своим, понятным только ей счастием, что глаза Аннушки всё также горели огнём неподдельного любопытства и восторга.

И Анне оставалось лишь только проводить сестру взглядом, в котором сквозили удивление и восхищение поступком Агаты. Она бы вот так вот ни за что бы, должно быть, не смогла. Впрочем... Пока ей оставалось лишь только прогуливаться по зале, поправив полумаску и обмахиваясь веером и безотчётно чему-то улыбаясь.

Вдова собиралась не то, чтобы долго. Просто Игнату не терпелось воплотить в реальность свой грандиозный план по штурму неприступной крепости под прекрасным именем Долли! Круто поменять ракурс их отношений, показать равнодушие, вызвав ревность. Разве же не гениально?
Остаётся одна небольшая проблема, о которой Игнат думал, прохаживаясь по небольшой уютной гостиной дома Самойловых. Таинственное исчезновение его отца. Отправив домой кучера Митрофана с наказом послать ему записку, чуть что, Игнат стал раздумывать дальше.
Проблема его собственной нравственности беспокоила молодого человека гораздо меньше. Вдова получит неплохую компенсацию за свои услуги и выйдет в свет после траура. Ни к чему большему он её принуждать не будет. Хотя… Молодые вдовушки – лакомый кусочек для господ с хорошим любовным аппетитом. Разрешив таким образом всем дилеммы, он дождался-таки вдову, совершенно преобразившуюся для маскарада, и повёл её к экипажу

Ничего нового, особенно отличительного в сегодняшнем маскараде не было. Духота, толчея и болтовня. Лёгкие закуски, некрепкие напитки. И музыка. Почти не обращая внимания на даму, плывущую с ним об руку, - а она именно плыла, удивляя грацией и плавностью движений, - Игнат искал взглядом знакомую светлую макушку.

Мадемуазель Долли кружилась в вальсе, перелетая от одного партнёра к другому в радостной кутерьме музыкальных переливов, и Игнат, будучи достаточно горячим молодым человеком, не стал раздумывать. Такой возможности он упустить не мог. Подхватив вдову под локоток, он увлёк её танцевать:

- Простите, сударыня, невообразимо люблю эту мелодию! – извинился он, смотря в удивлённые глаза Самойловой. Получив новую партнёршу, выполнил с ней необходимое па, и вскоре оказался рядом с мадемуазель Долли.
- Сударыня, ваша последняя записка меня крайне разочаровала, - сообщил он кратко, насколько позволила фигура танца. Следующие слова снова предназначались вдове:
- Не находите ли вы, что она безмерно прекрасна? – имелась в виду, конечно же, музыка. – Вы любите танцевать?
- Вам понравились цветы? – спросил Игнат у актрисы, оказавшись с ней лицом к лицу и целуя руку. - Вы сегодня прекрасны, Долли.

- Юные девушки особенно прекрасны в своих фантазиях, Агата Павловна, - чуть более интимно, чем то было позволительно на такого рода мероприятиях, проговорил Курагин. - А слова... что слова? - беспечно махнул он рукой. - На смену тем, что необходимо произнести, всегда придут на ум другие. Разумеется, коли дело касается тех слов, которые можно заменить без потерь.
И что с ним, позвольте узнать, происходит? Отчего вдруг он заговорил такими двусмысленностями? Чем вообще думает, беседуя так с девицею невинной, чья маменька, скорее всего, рядом и бдит аки коршун?

Впрочем, помышлять о том, каков этот коршун во всей своей красе, Курагину не дали. Мало того, - увлекли в водоворот танцующих с такой прытью, что Глеб Иванович невольно присвистнул - про себя, разумеется, - но послушно отправился следом за Агатою. И вот уже он - счастливый обладатель полного внимания девушки, без находящихся рядом матушек и сестёр. И может, насколько это позволяют фигуры менуэта, немного пообщаться с нею.
- Агата Павловна, а вы не преувеличивали, когда рассказывали мне о своих дерзких планах на приглашенье кавалеров на танец. Представьте себе, нынче я чувствую себя приглашённым на менуэт, а не наоборот. - Несколько новых фигур и они с Агатой вновь сходятся вместе. - Вы прекрасно танцуете, сударыня. Позвольте спросить, что же так претит вам в актёрском искусстве, ежели вы предпочитаете наблюдать за игрою со стороны, а не участвовать в ней?

Казалось кружение никогда не прекратится, чему девушка была только рада. Она была готова кружиться вечно, лишь бы не возвращаться к проблемам, ожидающих её о ту сторону танца. Одни руки сменяли другие, она улыбалась, любезно отвечая случайным партнёрам, пока

Подняв глаза девушка встретилась взглядом с очередным поклонником, как он утверждал её таланта. Хотя, к чему лукавить, данный господин практически сразу недвусмысленно обозначил свой интерес отнюдь не к её голосу. Естественно она сразу отказала, так же как он выразив своё решение предельно ясно. Но отказ казалось только усилил интерес банкира.
Казалось бы она должна радоваться, особенно сейчас, когда ситуация вынуждает её искать себе "покровителя", а если говорить без обиняков, стать чье то любовницей, в обмен на приличное содержание, но всё в ней противится против того, чтобы обратится к этому человеку.
- Сожалею, но мне кажется, я не написала ничего, что вы бы не знали раньше, - любезно улыбнувшись, Долли сменила партнёра.

Как не рассеяна была Долли, от неё не укрылась допущенная фамильярность. Её назвали по имени, случайно или преднамеренно, не важно. До сих пор она не давала повода подобному обращению и фамильярность разозлила актрису.
Её казалось, что все видят, как у неё от гнева горят щёки. Однако танец давал возможность обдумать ответ и, вновь оказавшись лицом к лицу с господином Ярцевым она изобразила на лице холодно любезное выражение уставшей от поклонников примы
- Благодарю вас, они великолепны. - как смерть, о которой неизменно напоминают ей эти цветы. - ответила она на вопрос, пропуская его комплимент.

Легко ступая по блестящему паркетному полу и выписывая руками дуги, Агата получала наслаждение от танца. И не от тщеславной радости от внимания известного артиста, а того трепета, что зарождался внутри неё от таких коротких, но приятных касаний Глеба Ивановича, и от воспоминаний об его доверительном полушёпоте, которым он говорил об юных девах и их фантазиях.

- О, благодарю Вас, Глеб Иванович. Отвечу взаимностью, - не покривила душой девушка, радуясь, что фигуры танца позволяют общаться и отвечать на вопросы. – Как говорил мой папенька, природа на мне решила отдохнуть. Хотя иногда я принимала участие в домашних постановках. В моём репертуаре замечательный стражник и просящий милостыню бродяга, а ещё главная роль - служанки, курсирующей по сцене. Вот моя сестра, Анна, та – истинный самородок, насколько я могу судить. Но и отец согласен и очень хотел вывести её на сцену, но случилось несчастье, и теперь эти планы откладываются на неопределённый срок. А как Вы стали актёром, Глеб Иванович? – Танец подошёл концу. Агата склонилась в реверансе и последовала в сторону фуршетных столов, чтобы попробовать закуски и, если получится, выпить шампанское. От задуманного озорства она чуть снова не рассмеялась.

Пока Ольга придавалась своих нерадостным мыслям, банкир решительно действовал. Радовало, что его решительность касалась танцев, хотя не очень радовала, что в танцах ему требуется Ольга.

С легким почти невесомым и неслышимым уху вздохом, молодая женщина позволила себя увлечь в тур вальса. Противится не имело смыла, на губы легла вежливая улыбка. И они кружились в танце. Партнеры менялись, вдова с удивлением заметила, что помнит как танцевать и не утратила врожденную грацию и ловкость. Игнат появлялся как черт из табакерки, пытаясь вовлечь Ольгу в беседу.

Кто она? Самойлова даже оглянулась в поиске той самой, что прекрасна. Но на ее вкус здесь все дамы были прекрасны. И только через мгновение она поняла, что мужчина говорил о музыке. И она не находила прекрасным вальс, хотя в душе просыпалась что-то, давно забытое. Радость от легкости движений, шум бала, внимание других.
- Игнат Наумович, не ожидала, что вы такой любитель вальса. – Ольга улыбнулась чуть смелее. – Я отвыкла от танцев.
Все же честно призналась она, и Игнат пропал, а на его место скользнул другой кавалер. И тут она поняла, что надо было идти с жандармом. Друг покойного супруга насмешливо смотрел на нее, явно узнав, не смотря на маску. Ольга нервно сглотнула, и сделала вид, что решительно не узнает молодого человека, и вообще ее тут нет. Серые глаза рассматривала ее с не только с насмешкой и но и каким-то странным интересом. Вдове определенно это не нравилось. И вот тут она порадовалась, что именно в этом танце партнеры меняются. Через секунду кружа уже с другим, и еще с кем-то. И кажется вновь с Игнатом, которой молчал и отчего-то хмурился и вновь на нее смотрят эти глаза.
- Ольга Ивановна не ожидал вас встретить, не ожидал.
Самойлова решительно молчала. Не хотелось отвечать и признаваться.

Мадемуазель Долли не удивила, снова и снова отказывая – взглядом, тоном, преувеличенной любезностью, но Игнат не верил, что так уж крепки бастионы артистки. Просто хочет себя подороже продать. Вместе с тем желает видеть более тонкий подход. Как женщина великих страстей, - о чём говорил глубокий волнующий голос Долли, и то, как она отдавалась роли, - она, скорее всего, хотела видимости страстной любви, а не бартерных отношений покровитель-актриса и банальных ухаживаний. Цветы, записки, подарки. Что она из этого не видела? Чем тут можно удивить привыкшую к поклонению артистку? Она хотела бы, верно, притвориться, что влюблена и упасть в объятия возлюбленного как сорванная роза. Гораздо приятней звучит "влюблённая Долли", чем "продавшаяся Долли". Но что же делать ему? Тому, что так неминуемо стремится обладать этой обольстительницей? Кто не погнушался даже склонить к неприличной сделке несчастную вдову? Шаг назад обычно гарантирует два шага вперёд. Может, и здесь подойдёт этот принцип? Но как же прекрасна Долли! Как грациозна и мила. Если бы ещё не была так холодна.

- Да я и сам не ожидал, - пробормотал себе под нос Игнат, перемещаясь по странной траектории.

Комплименты своей банальностью явно набили Долли оскомину, и она будто бы ещё больше заледенела. Закончив танец, Игнат не выпустил руки актрисы из своей и представил женщин друг другу:

- Ольга Ивановна, страстная почитательница вашего таланта, мадемуазель Долли, - изображая оскал в сторону вдовы, Игнат мысленно приказывал ей подыгрывать. – Она прямо-таки умоляла познакомить с вами, чтобы выразить восхищение вашей Джильдой.