Cuba Libre. Запретные удовольствия Варадеро

Эпилог

- Роза, ты слышала, внук Мигеля Фернандеса женился. Но только не на твоей внучке, - голос соседки звучал с чуть заметной долей ехидства. Но Роза умела держать удар.
- Я в курсе. Это я не захотела, чтобы моя внучка уезжала от меня так далеко. Я слишком стара и люблю, чтобы мои дети и внуки были рядом, а не в другой стране. И подумав, что в мои годы уже трудно и опасно летать в США, отговорила Лусию от замужества с гринго. Зачем нам разбавлять кровь? Не спорю, внук Мигелито красивый мужчина. Но разве в красоте дело? Скажи мне, вот родит моя любимая внучка ребенка, и будет расти далеко от своей бабушки Розы. Не станет же Лусия летать сюда всякий раз, когда я соскучусь по ней и правнуку или правнучке.
Соседка "прониклась" доводами Розалии и согласно кивала. Оно, конечно, верно. Когда твои дети и внуки далеко от тебя, что может быть грустнее? В старости на все смотришь другими глазами. Так хочется, чтобы ты не чувствовал себя одиноким. И никакие деньги не заменят радости общения с родными и близкими людьми. Может быть, Роза и права, не отпустив Лусию в чужую страну.

- Мигелито, ты все никак не угомонишься! Зачем тебе на старости лет жена? Разве ты способен на страсть?
- А кто говорит о страсти? Розалия, ты нужна мне в качестве повара. Ты-то не часто балуешь меня своими вкусными блюдами. Если мы поженимся, ты станешь кормить меня на законных основаниях.
- Ах, ты старый кальмар! Чтобы я, Розалия Гомес Диас, вьюда Родригес, да вышла замуж только для того, чтобы остаток дней провести на кухне! Если тебе нужна повариха, найми её. И нечего приставать к уважаемой всеми вдове.
- Не сердись, Роза! Я хотел сделать тебе комплимент. Твоим золотым рукам. А ты сердишься. Кстати, Ник передавал привет тебе. И просил, чтобы ты присматривала за мной.
Розе вспомнилась их единственная встреча с Ником Хантером, навестившим своего двоюродного деда. Он был и в самом деле хорош. Но не проявил никакого интереса к внучке Лусии, фотографию которой Роза принесла с собой в надежде привлечь внимание потенциального жениха. Правда, Ник отметил, что девушка на фото - настоящая красавица, но сердце его уже занято. Он бы с радостью, но ничего не поделаешь. Роза согласилась с гостем Мигеля. Ничего не поделаешь.
Ник был внимателен к старушке, даже посоветовал завязывать с курением, чтобы дожить до правнуков. В ответ Роза рассмеялась и заметила, что бросать курить в столь преклонном возрасте чревато страшными последствиями. За столько лет организм Розы настолько привык к табаку, что отвыкать слишком поздно и опасно. Ник пожал плечами и спорить не стал. Уходя, он поблагодарил Розу за принесенное угощение. И что вкуснее еды он еще в жизни не пробовал. Просил записать рецепты блюд для мамы, которая очень любит креольскую кухню.
- А еще Ник сказал, что скоро у него родится ребенок. И мама Ника передавала тебе огромное спасибо за твои рецепты с пожеланиями долгой жизни и всех благ. Спасибо, что разрешила им воспользоваться этими рецептами. Они с мужем открывают ресторанчик с креольской кухней, в котором твои блюда будут занимать почетное место.
- Ох, и хитрец ты, Мигелито, знаешь, как задобрить Розу.
- А то! И помни, Розалия, я все еще не теряю надежды на твое согласие стать моей женой. Будем сидеть вдвоем у дверей нашего дома и радоваться жизни.
- И не уговаривай, Мигель. Всё, мне пора домой. Сегодня я готовлю цыпленка, тушеного с бобами в остром соусе. Если хочешь, заходи. Угощу по старой дружбе. Только учти, начнешь приставать, сообщу куда надо.
- Хорошо, Розалия, обещаю, что буду вести себя прилично. Ради твоей стряпни я готов умерить свой пыл и потерпеть еще немного. Пока ты не дашь согласия стать моей.
Идя домой, Роза смеялась себе под нос, вспоминая разговор с Мигелито. Он всё не меняется. Ох, дождется старый плут - вот возьмет Роза и ответит на очередное предложение старика Фернандеса согласием. Посмотрим, что будет делать Мигель. То-то смеху будет.
Поставив на медленный огонь горшок с цыпленком и бобами, Розалия Гомес Диас, вдова Педро Родригеса, вышла на улицу, села на ступеньки, раскурила сигару и улыбнулась, глядя на чистое безоблачное небо, солнцу и синеющий вдали океан.
- Как же хорошо жить!
Проходившие мимо туристы улыбнулись Розе, сделали несколько фотографий этой экстравагантной старушки и пошли дальше. А Роза сделав глубокую затяжку выпустила облачко дыма, глядя как оно растворяется в воздухе благословенного рая по имени Варадеро.

Лусия нашла свое счастье – это главное. О чем еще мечтать? Разве только о том, чтобы дожить до благословенного дня, когда у любимой внучки родится ребенок. Тогда, пожалуй, её, Розы, миссию на этой прекрасной земле Кубы можно будет считать выполненной. А пока…
- Розалия, ты все еще не вышла замуж за Мигелито? Ну и правильно. Что с ним делать в постели. Только слушать его храп. Да кормить. А оно тебе надо? – соседка Селесте, выгуливающая свою сиамку Хему, была в своем репертуаре. Как всегда.

О чём она говорит?
Он всматривался в её лицо, пытаясь найти в нём что-то, что разуверило бы его в желании Шивонн отправить его куда подальше. Хоть что-нибудь. Что дало бы ему возможность понять, что эти слова, что она ему сказала, - блеф, ложь, выдумка, страшная фантазия, навязчивая галлюцинация, но не правда.
А пожалуй, он заслужил всё это. Хотя, очень старался искупить свою вину а, видимо, не вышло. Но чёрт побери, разве он не заслуживает ещё и шанс попробовать всё исправить снова?
Сейчас он не мог думать об этом здраво. Из него словно разом выбили воздух метким ударом, и пока он не мог понять, как ему действовать дальше.
Признаться женщине в том, что ты её любишь, а в ответ получить "ты свободен"... А заслужил ли он настолько жестокий урок от Шивонн? На этот вопрос у него тоже не было ответа.
Они настолько привыкли набивать завышенную цену словам, что теперь Фостеру стоило огромных усилий забыть то, что она сказала, и попытаться найти настоящее в том, что она ему дарила. Себя всю, открыто, так, как это умела делать только она. Свои прикосновения, свои взгляды. На одной чаше весов было "ты свободен", на второй - всё то, что Шивонн дарила ему. Разве могут быть эти её слова правдой?
Но он молчал, ожидая. Как ожидает смертник приведения казни в исполнение. Потому что Шивонн всё так же была и его палачом, и его шансом на воскрешение.

Облегчение затопило жаркой волной, вернув возможность сделать следующий вдох. От её слов хотелось рассмеяться. Не над ней. А потому что его маленькая глупышка говорила такую околесицу. Он уже и забыл, что вообще та девушка была когда-то в его жизни, а она... завидовала ей. Да, он заслужил каждое мгновение этой пытки, именуемой словами "ты свободен".

10 лет назад
Ощущение вседозволенности. Наверное, когда-то мы все упиваемся им, если нам даётся такая возможность. Тот вечер был наполнен алкоголем, пьянящей свободой и жадным сексом. С теми, чьего лица ты не вспомнишь даже на утро.
Когда-то в жизни Дэвида Фостера была ещё и такая грязная, но всё-таки потребность.
Он сидел на диване, лениво лаская грудь одной из девиц, которых пригласил на эту вечеринку Дорнан, а та усиленно прыгала на нём, неприятно повизгивая при каждом движении. Не сказать, что от этого секса Дэв получал особенное удовольствие, зато блондинка явно получала его с лихвой. Фостер уже подумывал спихнуть девушку с колен и дотрахать её сзади, уложив на диван, когда дверь в комнату распахнулась и на пороге застыла Шивонн. Тогда он вообще не знал её имени. Видел в первый раз в своей жизни, но отчего-то она с первого мгновения привлекла к себе его внимание. Он вдруг понял, что испытывает... нет, не стыд. Злость. Он был зол на то, что не познакомился с этой малышкой при других обстоятельствах. Она была такой трогательной. В какой-то нелепой одежде, со странной причёской и странной же помадой на губах. И она смотрела на него, сначала округлив глаза, а после, начиная злиться. Он видел это в её глазах. Видел, какой тёмной становится радужка, затопляя этой темнотой её глаза.
Это было странное желание, но Фостер решил его исполнить. Спихнув с себя блондинку, он поставил её коленями на диван и начал трахать сзади, всё это время безотрывно глядя на застывшую в дверном проёме девушку. А потом и вовсе подхватил с дивана валяющуюся на нём бутылку виски, откупорил её, отсалютовал девчонке и сделал большой глоток, так и не отвлекаясь от своего занятия.


Он прижался щекой к её ладони, повернул голову и бесконечно бережно провёл по ней губами. А после, глядя в её глаза, раздельно и чётко произнёс:
- Тебе нечему завидовать. И нечему было завидовать. Я долбаный чёртов извращенец, но в тот самый момент, когда ты оказалась на пороге комнаты, а я увидел тебя, я тебя захотел. Маленькую, хрупкую, одинокую и беззащитную. Сражающуюся со всем миром. Только сейчас я понимаю, что я захотел тебя уже тогда. Я люблю тебя, sevgilim. И хочу только тебя. И готов повторить это столько раз, сколько потребуется. А теперь скажи мне... Скажи мне снова, что я полностью свободен.

- Шшш. – призывая Челси к тишине, под благовидным поводом Пратт вновь прижал палец к губам Челси, ощущая, как от одного этого прикосновения внутри все переворачивается. Мужчины в паре метров от них продолжали о чем-то спорить, а ему до одури хотелось в этот самый миг притянуть женщину к себе еще ближе и продемонстрировать, что на самом деле между ними происходит.
Файвор просмотрел фото и едва не присвистнул. Вот это удача. Они четыре года безуспешно гоняются по всему миру за неуловимым Карлосом Мальдонадо, а его братец спокойно разгуливает по выставке секс-игрушек в одном из лучших ресторанов Варадеро и еще более спокойно решает свои темные делишки с одним из подчиненных О`Майли. Если Ансельмо здесь, значит, и Карлос неподалеку . В ответ на вопрос Челси, Файвор отрицательно покачал головой. Взять Ансельмо сейчас – означает вспугнуть Карлоса и ФБР вновь будет ловить ветра в поле до второго пришествия. Мальдонадо-младшему предъявить по сути нечего. Тот еще засранец, но за наркоту не привлекался и его причастность к деятельности наркокартеля брата не доказана.
Челси поняла без слов. Минуту спустя директору бюро было отправлено сообщение с просьбой связаться с местной полицией, пока прибудет основная группа захвата. Им с Торрес остается не выпускать обоих красавчиков из виду и ждать подкрепления.

***
Чудесная выдалась ночка.
Словно в подтверждение, за спиной натужно взвыла полицейская сирена и резкий звук растворился в шуме прибрежной волны.
Эти бесконечные сутки чертовски утомили. И вообще, после поимки Мальдонадо и компании им с Челс положен заслуженный отпуск, хотя, если признаться честно, Файвор соскучился по оперативной работе и после короткого отдыха, скорее всего с головой окунется в новое дело.
Пратт тяжело опустился на песок и поморщился от острой боли в плече. Ранение пустячное, всего лишь царапина, но от обезболивающего отказываться не следовало Достав из кармана сигареты, вспомнил, что бросает и затолкал их обратно в карман. Челси терпеть не может запаха сигаретного дыма. Это и стало основным стимулом в борьбе с почти двадцатилетней зависимостью.
Небо, слившееся по линии горизонта с неподвижной океанской гладью, занималось первыми всполохами знаменитого кубинского рассвета. Розоватые, как пух фламинго, такие же легки е и воздушные полосы оживали, двигались, окрашиваясь новыми оттенками, оптически создавая впечатление дышащего дымчатого абстрактного рисунка с размытыми краями.
Женский силуэт на фоне эфирного рассвета, за которым Пратт неотрывно следил уже несколько минут, казался невесомым и нереальным. Подхваченная ласковым дыханием утреннего бриза, легкая ткань платья обнимала стройные ноги и мягко льнула к плавным линиям подтянутого тела, еще больше подчеркивая их совершенную красоту.
Не смотря на дикую усталость, он хотел эту женщину не меньше, чем вчера вечером, когда прижимал ее к натянутому как струна телу и разрывался от желания взять немедля, наплевав на близкое присутствие двух преступников и рискуя завалить операцию, на которую оба угробили чертову кучу времени. Пратт знал наверняка, стоит ему попробовать ее один раз и он уже не сможет остановиться, ему всегда будет мало. Готовы ли они оба с головой погрузиться в это безумие?
- Челс, - негромко позвал Пратт и, дождавшись, когда она обернется, осторожно поинтересовался. – Сходим куда-нибудь позавтракаем? Вместе. Кстати, вчера не было возможности сказать. – Замялся Файвор, вспоминая, как раскритиковал вчера вечерний наряд напарника, и добавил севшим голосом. - Тебе очень идет это платье. Тебе все идет. И… я вел себя вечером, как идиот, потому, что мне не понравилось, как на тебя пялился тот придурок. Мне вообще не нравится, когда на тебя смотрят другие мужчины.

...десять лет назад...

Она всего лишь хотела... Отдохнуть. Может, стащить из бара брата какой-нибудь алкоголь и напиться. Упасть на мягкий кожаный диван, заснуть и... Ну, наверное, проспать целые сутки. Она вымокла под дождём, узнала, что полнейшая балетная бездарность, и её забыли в школе. Пятнадцатилетняя Шивонн О'Майли чувствовала себя ничтожетвом. 

Дорнан умел устраивать вечеринки. Он ко всему подходил с ответственностью и фантастическим рвением. Шивонн ошалела от количества обнажённых тел в клубе брата. Музыка грохотала так, что боль, пульсирующая в ушах, распространилась по всему мозгу, перебравшись в виски и глаза. 

Когда Шивонн добралась до второго этажа и кабинета брата, она уже ненавидела весь мир, а когда распахнула дверь...

Всё, что осталось в памяти о той ночи, - это мужчина, бутылка в его руках и громкие женские стоны. 

Хотя, нет... Ещё Шивонн отчётливо помнила, как несколько часов спустя разбила ту самую бутылку, изрезала кожаную обивку дивана и вытащила его на мусорку позади клуба, где и подожгла. 




Шивонн схватила Дэвида за пояс шорт и дёрнула на себя.

-Нет, "долбаный чёртов извращенец", ты не свободен. - Шивонн встала на колени на постели и приблизила своё лицо к лицу Дэвида. - Если ты хоть когда-нибудь заикнёшься о какой-то девке или взглянешь в её сторону, я распилю тебя на части ржавой пилой, - Она была так близко к нему, что при каждом слове её губы задевали его. - Только попробуй мне дать хоть малейший повод для ревности, и я отыщу всех женщин, с кем ты когда-либо спал, говорил, целовался, и особо жестоко уничтожу каждую. Так что, если тебе хоть немного их жалко...
Шивонн замолчала. 
-Я знаю много способов доставить боль. Не заставляй меня применять их на тебе. Не хочу, чтобы ты старадал.
Это не совсем было похоже на признание в любви. Да, скорее, это было признанием её одержимости им.
-И я тоже тебя люблю. 
_________________

- Не заставляй меня соглашаться на твоё последнее предложение, - улыбнулся Фостер, чувствуя, как по телу разливаются волны облегчения. - Иначе, моя извращенская натура проявит себя по полной программе. А у меня, всё же, есть идеи получше, как отпустить её на волю, когда я с тобой.
Шивонн была невероятно трогательной, с этой грубоватой манерой изложить ему список своих требований и последствий за их невыполнение. Хрупкая и беззащитная. Кажется, это первое впечатление намертво впечаталось в его память, и теперь она будет для него такой всегда. И пусть Шивонн хоть тысячу раз будет перечислять ему все пытки и кары мира, на самом деле, именно она и нуждается в том, чтобы у неё был он. Тот, кто всегда будет готов защитить её от всех. Даже от самого себя. Думать об этом было, возможно, самоуверенно, но именно эти мысли казались Дэвиду единственно верными.

- Поверь мне, sevgilim, если ты захочешь сделать мне смертельно больно, тебе не понадобятся ни пилы, тем более ржавые, ни ножи, ни иголки под ногти, или куда там их нужно запихивать в соответствии с твоими настольными книгами? Достаточно будет просто сказать мне, что я "полностью свободен". Но, надеюсь, что именно этот вопрос мы с тобой прояснили.
Он почти поднялся на ноги, когда услышал то, что так жаждал услышать.

Чт он говорил об этом слове? Что оно кажется ему простым? Или сложным? Неважно, каким оно казалось ему ещё вчера или час назад. Или даже минуту. Сейчас, когда оно прозвучало из уст Шивонн, оно стало для него особенным. Таким же, как и сама маленькая колючка. Ни простым, ни сложным, ни обычным, ни нереальным. Просто особенным.
- Повторяй мне это почаще, Шивонн, - глядя в её глаза, абсолютно серьёзно проговорил Фостер. - Пока я не поверю в то, что хотя бы отчасти тебя заслужил.
Он нежно поцеловал её, чувствуя как тело тут же отзывается на это невинное, по сути, прикосновение к её губам. Совсем недавно они провели так много времени наедине в хаммаме, занимаясь отнюдь не разговорами о политике и ценах на нефть, а сейчас он снова до безумия её хочет. Нет, всё же он извращенец.
- Не хочешь прогуляться на выставку? Я совсем забыл о Лорин. Да и всё же это выставка твоего брата.
Фостер поднялся и протянул Шивонн руку ладонью вверх. Что бы она ни выбрала - ночь в номере или поход куда бы то ни было, теперь он всегда будет рядом.

Эпилог.

- Да, мама, у нас всё хорошо. Извини, мне пора, Джейми проснулся, - Тэсс отключила телефон, ничуть не сомневаясь, что мама вскоре снова позвонит – говорить об обожаемом внуке леди Энн могла очень долго - и наклонилась к кроватке. Джеймс Хантер, девяти месяцев от роду, заулыбался, увидев маму и схватился за цепочку у неё на шее.
Тэсс подхватила сына на руки, поцеловала в макушку и понесла умываться.
- А завтракать моё солнышко будет с папой, маме нужно сделать очень важную сверку, - теперь Тэсс работала дома и даже иногда думала о том, что лучше оставить работу, пока сын не подрастёт. Ей совсем не хотелось стать одной из тех мам, которые видят детей по выходным, а все подробности их жизни узнают от няни. Тэсс не стала возвращаться в детскую, а вместе с малышом прошла в спальню и осторожно опустила мальчика на кровать. Пусть разбудит отца. Однажды Джеймс сумел так удачно плюхнуться на папу, что Ник тогда назвал сына «медвежонком». Но навыки не подвели бывшего «морского котика» - стоило мальчику проползти немного вперёд, как Ник проснулся сам, услышав шорох одеяла.
- Доброе утро, - Тэсс улыбнулась мужу, легко коснулась губами его губ и чуть-чуть отодвинулась, чтобы не оказаться на кровати рядом с ним – такие фокусы супруг проделывал регулярно. – Надеюсь, джентльмены, - Тэсс посмотрела на своих любимых мужчин, - вы сможете позавтракать вместе, мне надо поработать.
- Тэсс, скажи, что ты шутишь, - Ник поднял сына и слегка покачал на вытянутых руках туда-сюда, вызвав восторженное лепетание.
- Не шучу, - молодая женщина улыбнулась, поцеловала мужа и сына и поднялась. – Не скучайте, я быстро.
Идя к своему кабинету, Тэсс поймала себя на мысли о том, что Джеймсу, годика через три, будет нужна сестричка.
_________________

Челси стояла на берегу моря, всматриваясь в горизонт. Она мало что видела в этой ровной полоске, где небо сливалось с водой. Ещё одно задание, перестрелка, всё обычно, даже обыденно. Всё нормально и привычно. Сколько их, таких заданий, работы, дел будет в её жизни? Возможно, когда-нибудь она - её жизнь - и оборвётся на одном из них. Какая-нибудь пуля зацепит не Пратта, а её, и не по касательной, а очень даже прицельно.
Сам Файвор сидел на песке, в паре метров от неё. Любая друга женщина рядом с ним принялась бы кудахтать, как курица над его, как он изволил выразиться "царапиной". Любая другая, но не Торрес. Не потому что не беспокоилась. Напротив. А потому что привыкла, что в их жизнях, которые сегодня казались слишком тесно связанными друг с другом, будет ещё очень много подобного. А она не привыкла проявлять эмоции, и не знала, сможет ли вообще к этому привыкнуть. Хотя, - и с этим Челси не могла не согласиться - всё неуловимо изменилось. Начало меняться тогда, с того выплеснувшегося на рубашку Пратта стаканчика кофе, и не переставало до сих пор. И Торрес не знала, что с этим делать.

Челси обернулась и её губ помимо воли коснулась улыбка. Просто кивнула, соглашаясь, и всё же не смогла удержаться от комментария:
- Если только в придачу к чашке кофе я заставлю тебя выпить ещё и лекарство.
Что она там говорила о кудахчущих курицах?

Это признание было таким ожидаемо-неожиданным, что Челси пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы ничем себя не выдать.
- Только вечером? - не удержавшись от улыбки, уточнила она, подходя ближе и присаживаясь рядом на песок. - Я вообще пользуюсь спросом у мужчин, - безбожно соврала она, не глядя на Пратта. И, - она повернулась к нему и серьёзно добавила: - Мне нравится, что тебе не нравится, когда на меня смотрят другие мужчины.

У них было ещё много завтраков, ужинов и обедов, проведённых вместе. И заданий, и дел, и совместных мелочей. И даже кот Челси впоследствии тоже стал тем, кого они принялись воспитывать вместе. Хотя, это был вопрос, кто из них кого воспитывает.
Тогда же, сидя на берегу моря и просто всматриваясь в горизонт, они оба ещё не знали: то, что сочетает Куба, да не разлучит пуля.
Они оба не знали этого, но где-то в глубине души понимали. И понимать это было сродни сладкому, но запретному удовольствию.

-В моих же интересах поддерживать мнение, что меня ни капли не заслужил, но... - Шивонн сползла с постели, - мы оба знаем, что за все свои грехи прелюбодеяния ты заслужил именно меня. 

Шивонн порывисто подалась навстречу Дэвиду, едва ли не с жадностью прижимаясь к его губам. Вот так... Ещё чуть-чуть... Ощутить это влажное тепло, глубокое дыхание. Знать, что он рядом, и всё это - не плод её воображения. Что его голос реален. Что он действительно такой горячий на ощупь. Что он тоже чувствует...

-Звучит так, словно он выставляет свои картины. 
Шивонн ухмыльнулась и отправилась на поиски своего чемодана. Больше всего на свете ей сейчас хотелось надеть что-то невероятно сексуальное, чтобы Дэвид замер на месте и... Ну, возможно почувствовал себя везунчиком, раз ему попалась такая девушка. К сожалению, она понимала, что не может предложить ему ни сногшибательную фигуру, ни грудь пятого размера, ни длинных ног. И вся её одежда оставляла желать лучшего. Наконец, Шивонн выудила со дна чемодана ярко-розовое платье-рубашку и длинный чёрный пояс. Сойдёт. Хотя, нет. Это ужасно! Но, делать нечего. По крайней мере, она не будет тусклой тенью рядом с ним. 
Правда, Шивонн понимала - она согласна быть даже его тенью, если это будет означать, что теперь они неотрывно связаны. 
-Ну, идём?
_________________

Эпилог
Если бы еще пару месяцев назад кто-то сказал Лусии, что между мужчиной и женщиной возможна дружба, она бы рассмеялась в лицо. Бог создал их для того, чтобы они любили друг друга, плодились и размножались. Так говорила бабушка Роза. Но Лусия и Анхель неожиданно нашли так много общего у себя, как бывает только у друзей. После работы они все чаще спешили в бар или клуб, и полностью растворялись в музыке. Сальса, румба, бачата – не важно, лишь бы двигаться в такт чарующим звукам, открывать свою душу зрителям, получать наслаждение. Лусия обожала танцевать! У нее появилась новая мечта – стать звездой танцпола.



Однажды Лусия, ее бабушка Роза и Анхель Эррера получили письмо из США, от гринго Алана, в котором тот приглашал приехать в гости. Лусия даже покраснела, когда читала его письмо, она вспомнила, как подглядывала за ним и его подружкой в тайный глазок. Отказаться от этого приглашения было трудно, а принять –почти невозможно, ведь между двумя странами существовали определенные проблемы, лед в отношениях стал таять только недавно. Но все трое решились поехать в США несмотря ни на что.
В Диснейленде Лусия вдруг почувствовала себя маленькой девочкой, которую завалили подарками. Анхель посмеивался над ней, но зато, когда их повезли в Вегас, он и бабушка Роза оказались азартными игроками. Бабуля даже выиграла приличную сумму, а вот Анхелю не так повезло. Лусия заметила, что танцами они с ним могут заработать больше.
- Отличная идея, нинья! – Анхель похлопал ее по плечу. – Я хорошо говорю по-английски, а ты великолепно танцуешь, девочка.
И они дали пару уроков гринго.



Бабушка Роза мечтала, чтобы внучка стала счастливой. А Лусия и Анхель мечтали, что однажды они вернутся в Америку с танцевальным турне и завоюют любовь зрителей.

Нет, с ней определённо никогда не будет скучно. Лишнее подтверждение этому. И дело не в том, что Дэв сомневался в подобном, дело в том, что ему хотелось смеяться каким-то совершенно обыденным вещам. Наверное, он просто был счастлив.
- Ну, твой брат занимается своего рода искусством, - стараясь сохранить серьёзное выражение лица, ответил Фостер, пожимая плечами. - Хотя, я бы предпочёл не любоваться этими экспонатами, а...
Он не стал продолжать. Потому что от фантазий снова начал сходить с ума. Потому что она могла счесть его озабоченным.
В крови каплей яда поселилось желание. Вожделение. К ней одной. Извращённое вожделение, которое поймёт только она. Но позднее.
Пока Шивонн одевалась, удивительно закономерно смотрясь в его номере, который по стечению обстоятельств принадлежал им обоим, Дэвид тоже нацепил на себя нечто подобающее "выставке". Сойдёт. А если повезёт, он очень быстро избавится от этого тряпья.

- Мне нравится твоя нетерпеливость, - легко переплетая свои пальцы с её. Так же закономерно и просто. Так же обыденно и необычно. Так же отравляюще, как каплей яда желание в его крови. Только с ней.

На выставке до того, как её облюбовал наркосиндикат
Одного взгляда на консультанта ВИП-зала, который тут же бросился к ним, чтобы разрекламировать продукцию "Запретных", хватило на то, чтобы парень бесшумно испарился, будто его и не было. Им повезло набрести на зал с анальными батплагами всех размеров, цветов и мастей, какие только могут быть. Член Фостера стоял колом с того момента, как они оказались на пороге ВИП-комнаты. Но было одно маленькое "но". Как к этому отнесётся Шивонн, он не знал.
Выпустив руку девушки из ладони, Фостер подошёл к батплагам и неспешно выбрал одну из игрушек, словно был работником "Запретных" и знал в продукции толк. Впрочем, он и знал. Так и держа батплаг в руке, он повернулся к Шивонн, и оперся бедром о стойку, кивая на диван. Всего несколько приказов, больше похожих на мольбу. Она либо пошлёт его подальше и сбежит, либо выполнит их.
- Сними платье, встань коленями на диван и обопрись на спинку. - Глухим голосом, как будто это попытка скрыть то, что сводит его с ума в данный момент. - Трусики не снимай. Разведи ноги пошире.
И последние четыре слова. Он сдаётся ей на милость, надеясь победить.
- Я снова тебя хочу.

Они держались за руки, как молодая влюблённая пара, приехавшая на долгожданный отдых. Но даже в этом было что-то, пронизывающее, фатальное. Сцепление их пальцев было укусом гадюки. Две крошечный точки, едва заметная боль, и вот по венам от ладони уже распространяется яд. Есть ещё время, чтобы спастись. Есть ещё надежда. Набери 911, позови врачей. Есть пара секунд, чтобы предотвратить летальный исход. Но она лишь крепче сжимает его руку. И отравленная кровь стремится к сердцу и, что ещё хуже, к мозгу. Потому что самое страшное - осознавать, что любишь этого человека, что сложишь оружие и уйдёшь с поля боя в плен. А может, самое страшное в том, что тебе прекрасно известно: всех пленных на утро повесят. Тогда почему усиливаешь хватку, почти впиваясь в его ладонь? Потому что отрезаешь сама себе путь к отступлению. Споткнулась. Он подхватил. Вот и всё. Яд в сердце. Яд в голове. Врачи не помогут. Да и не смогли бы: ведь тебе нужны психиатры. Чтобы надели смирительную рубашку, застегнули ремни и ты отпустила, наконец, его руку.
Никогда!

Среди всей этой тёмной интимной обстановки он ещё больше казался хозяином мира, чем раньше. Шивонн с изумлением наблюдала, как люди повинуются лишь одному его взгляду. Так что удивительного в том, что она тоже сдалась на его милость? 
Шивонн старалась не смотреть на Дэвида, как на древний идол. Родись она несколько веков назад, упала бы перед ним на колени и молилась бы. Впрочем, несколько часов назад она так и сделала. Стояла на коленях. Молила. Просила. 
Это было какое-то нездоровое возбуждение. Ей казалось, что после хаммама она не сможет заниматься с ним любовью ещё неделю. Но оказавшись в его объятиях лишь раз, она поняла, что теперь постоянно будет хотеть ещё. Стоит смириться. Но она не будет так просто сдавать свои позиции. 

Шивонн, затаив дыхание, следила за тем, как Дэвид с задумчивым видом изучает бархатную стенку со всевозможными анальными пробками и втулками. Стальной блеск и сияние камней, украшавших плаги, заставляли кожу покрыться мурашками предвкушения. В просторной комнате было прохладно, но Шивонн ощущала жар, приливший к щекам. Когда Дэвид взял один из плагов в руку, Шивонн почувствовала, как становится влажной. Трусики моментально намокли. Его приказной тон заставил соски напрячься. Мышцы лона болезненно сжались от желания вновь чувствовать Дэвида внутри. Медленно Шивонн стащила с себя платье и бросила на пол. Она осталась только в трусиках и босоножках. Взяв с подноса бокал с вином, Шивонн сделала глоток для храбрости. Храбрости не прибавилось, но кровь забурлила, смешавшись с алкоголем. Она медленно подошла к дивану и встала на него, прижавшись животом к прохладной гладкой спинке. Бокал подрагивал в руках, и золотистая жидкость плескалась из стороны в сторону. Шивонн шире расставила ноги, чувствуя, как влажная кровь трётся о набухшие складки лона. 
Она обернулась к Дэвиду:
-Так? Что дальше? 
_________________

Она выполняла его приказы. Почему-то именно сейчас Фостеру нравилось называть свои слова именно таким эпитетом. Приказы. Очень сладостно и очень возбуждающе. Они снова были в их маленьком мире, только теперь его пространство было другим. С новыми нотками и оттенками их общего сумасшествия, пропитавшего всё кругом. Фостер безотрывно смотрел за тем, как Шивонн раздевается. Ни одна тряпка, даже самая сексуальная, не могла с достоинством подчеркнуть изящество её тела. Какую-то природную грацию, которой она, скорее всего, в себе не замечала. А после она устроила ему новую пытку. Глоток вина из бокала. Он и думать раньше не мог, что простое прикосновение губ женщины к холоду стекла может настолько остро в нём отзываться. Но Фостер стоял на месте, держа в пальцах небольшой батплаг, который он сжимал так сильно, что побелели костяшки. Но она этого не увидит. Не поймёт, как именно действует на него. Не поймёт, до какой грани его доводит.
Ещё одно испытание. Когда она подходит к дивану и встаёт на него коленями. Как он приказал. Изящная и гибкая фигурка, точёные линии и плавные изгибы. Она вся в его власти. Он - её хозяин. И не только на сегодня. Желание разрывает на части, уничтожая остатки разума. Он считал себя её ручным зверем? Это было давно. Очень давно. Сегодня он выпустит наружу дикое животное, у которого превалируют лишь голые инстинкты.

Ни слова в ответ. По крайней мере, сейчас. Просто подойти к ней, забрав бокал из рук и, допив вино, откинуть в сторону. Звон разбившегося стекла - как краткое остинато перед главными нотами, что прозвучат позже в стенах, выкрашенных в тёмно-вишнёвый цвет. Следующим движением мягко отвести мокрую ткань трусиков в сторону и так же осторожно нажать на поясницу, понуждая прогнуться сильнее. Взгляд Фостера сосредотачивается на влажном лоне, что снова истекает соками только для него. Провести пальцами по влажным складочкам вверх - это тоже прелюдия. В которой важно только одно - сдержаться. И сделать это почти невозможно.
Убрав руку, Фостер бросает игрушку на диван рядом с Шивонн и рваными резкими движениями стаскивает с себя пиджак. Медленно закатывает рукава рубашки, сосредоточившись на своём занятии. Сегодня он останется в одежде, в то время как девушка будет полностью обнажена. Неуловимым движением быстро разрывает полоску её трусиков, лишь на мгновение причиняя боль оттого, что ткань впилась в нежную кожу. Снова берёт игрушку, и в этом жесте ему чудится что-то совершенно извращённое. Эти батплаги производит брат Шивонн. А она стоит сейчас перед ним совершенно открытая и готовая на всё. Мысль об этом улетучивается с новой волной нестерпимого желания.
Приставив игрушку к попке Шивонн, Фостер мягко надавливает и коротко отдаёт новый приказ:
- Не смей сводить ноги.
Всё. Она полностью в его власти. Положить пальцы на истекающую влагой киску и начать осторожно ласкать, чуть вдавливая батплаг внутрь. Она начинает принимать его в себя не сразу, сначала сопротивляясь и понуждая растирать лоно быстрее. Он не сможет ждать слишком долго. Он и без того был слишком терпеливым. Нажимает сильнее, слыша сорвавшийся с губ Шивонн сдавленный стон. Снова нажать на поясницу, заставляя прогнуться и открыться ещё больше. Он обещал, что научит её множеству развратных вещей и сегодня они начнут вместе этот путь.
Он ласкает её медленно, удовлетворённо ухмыляясь, когда пальцы скользят по влажным складочкам. Его девочка безумно мокрая. Только для него одного. Последние пару сантиметров он преодолевает быстрее и свободнее. Она уже достаточно растянута, потому принимает игрушку легче. С её губ срываются стоны? Или ему так только кажется? Неважно. Ведь в голове Фостера туман непереносимого вожделения.
Он отстраняется, любуясь тем, как Шивонн плотно обхватывает собой батплаг, украшенный драгоценным камнем. Теперь у него ничтожно мало шансов на то, чтобы сдержаться. Вернее, их нет вообще. Расстегнуть брюки - невыносимая пытка. Ворваться в узкое лоно - ещё большее испытание. Фостер почти что рычит от того, как в ней туго и безумно сладко. Оставляя следы от пальцев на нежной коже бёдер, Дэвид начинает двигаться. Сразу быстро и жёстко, входя на полную длину. Он побывает в ней сегодня везде, но это будет позднее. Пока же - всего лишь непереносимо узкое лоно и блеск драгоценного камня. Всего лишь? Для Дэвида Фостера это слишком невыносимое испытание, которое он вряд ли сможет выдерживать долго.

9 лет спустя

Дэвид побарабанил пальцами по рулю и бросил взгляд через лобовое стекло на стремительно темнеющее небо, на котором клубилась мгла грозовой тучи. Она наползала с запада, пожирая ясное вечернее небо своей темнотой. Если так пойдёт дальше, через пару минут с небес обрушится настоящий водопад. Нахмурив брови, Фостер убедился, что уже прошло слишком много времени с того момента, как он подъехал к балетной школе, в которой занималась из с Шивонн дочь, и только собрался открыть дверцу и выйти, как в машину тихо скользнула Кэйли.
Дэв поймал взгляд дочери в зеркале заднего вида и ещё больше нахмурился, заметив, как расстроена малышка, которая поспешно отвела глаза и стала делать вид, что копается во внушительной сумке. Приоткрыв окно и вдохнув запах озона, разлившийся в воздухе перед грозой, Фостер завёл машину и отъехал от обочины.

Кэйли не проронила ни слова до тех пор, пока Дэвид не припарковал Вольво возле небольшого уютного кафе. Но и тогда девочка, обычно очень живая и без умолку болтающая, лишь вяло поинтересовалась, почему они не отправились прямиком домой. Вместо ответа Фостер только распахнул дверцу перед дочерью, подал ей руку как маленькой принцессе и, ни слова не говоря, повёл в кафе.
- Рассказывай, - короткое, мягко произнесённое слово, которое сопроводилось придирчивым взглядом в меню, будто именно перечисленные в нём блюда интересовали его в первую очередь. А не то, что ответит - или не ответит - дочь. Но иначе они с ней и не общались. Для Кэйли отец был тем, кто всегда приходил на помощь, но одновременно и тем, кто давал ей "место для маневра". Она могла сделать любой выбор, какой бы сама ни захотела: либо рассказать ему всё, что её тревожило, либо промолчать, сделав вид, что она не расслышала.
Глубокий вдох после длительной паузы, за время которой официантка успела подать Фостеру эспрессо, а Кэйли - вазочку с мороженым, заставил Дэва насторожиться. Дело касалось чего-то гораздо более серьёзного, чем понравившийся мальчик или новой попытки выпросить " такого же щеночка, как в "Бетховене"".
- Я слышала, как они сказали, что у меня таланта ровно столько же, сколько у бревна. И если бы не твои деньги...
Она как-то странно всхлипнула, вызвав у Фостера вспышку неконтролируемой злости, которую он поспешно спрятал за натянутой улыбкой. Кэйли, унаследовавшая от него такие же способности, старательно делала вид, что она не расстроена.
- Я рад, что мама не поехала сегодня со мной тебя забрать, - наконец мрачно проговорил Дэвид, подталкивая к дочери вазочку полурастаявшего мороженого. Кэйли, словно разом избавившаяся от груза невыносимых проблем, взяла ложку и принялась за лакомство.
- Почему?
- Потому что ей бы очень не понравилось то, что я тебе сейчас скажу.
"И она бы тут же начала листать свои настольные книги о расчленёнке", - додумал Фостер, но вслух ничего говорить не стал.
- Это что-то очень плохое?
- Нет. Правда не может быть плохой. Да?
Кэйли задумалась на несколько секунд, после чего кивнула, отложила ложку и серьёзно посмотрела на отца, ожидая продолжения.
- То, что ты услышала сегодня - неправда. Это была миссис Оуэн?
- Да. И миссис Гроув.
- Так вот. То, что ты услышала сегодня - неправда. А обе миссис - полные дуры. Ты же не станешь расстраиваться из-за слов каких-то идиоток?
Кэйли откинулась на спинку стула и положила руки перед собой, сцепив их в замок - поза до боли знакомая и вызывающая у Фостера улыбку, помимо воли появившуюся на губах.
- Нет. Если посмотреть с такой стороны, то не буду.
- Хорошо. Мы с тобой ещё поговорим об этом, чуть позднее. Я расскажу тебе о том, к кому стоит прислушиваться, чтобы чего-то добиться, а к кому совершенно не стоит. Ну, или о том, почему порой люди бывают злыми идиотами. Это, кстати, не редкость.
- Ты прав. - Кэйли совершенно серьёзно кивнула и добавила, улыбаясь: - Хорошо, что мама не поехала с тобой сегодня. Иначе бы сейчас сидела и закатывала глаза. А ещё строила рожицы, пока ты не видишь.
- Мама так делает?! - возмущению Фостера не было предела.
- Делает. - Кэйли встала из-за стола и смеясь побежала в сторону выхода из кафе. - Но я тебе об этом не говорила!

Неделю спустя

Шивонн стояла возле окна, разложив на широком подоконнике какие-то записи, в которые она усиленно вносила поправки. Дэвид тихо подошёл сзади, не торопясь обнаруживать своё присутствие, но ещё до того момента, как его руки легли на талию жены, она задумчиво проговорила:
- Я знаю, что ты здесь. Увидела в отражении, - карандаш, зажатый в тонких пальцах, указал на стекло.
- Никогда не умел делать сюрпризы.
- М? Ну, почему же? Ты вообще - один сплошной сюрприз.
- Сочту за комплимент.
Губы невесомо прикоснулись к шее Шивонн в том месте, где бился пульс, и жена откинула голову назад, откладывая карандаш.
- Это он и был.
- Мда? Если ты под одним из сделанных мною сюрпризов имела ввиду тот злосчастный диван, то у меня есть для тебя достойная компенсация.
Губы скользнули по скуле к уголку рта, Шивонн повернула голову, давая возможность едва провести языком по её губам.
- Компенсация, которую я и так получаю каждую ночь? Теперь это так называется?
- Я говорил, что ты испорченная? Я совсем не о сексе.
- Уже стало интересно.
- У меня нет слов...
- Рано. Сначала я хочу послушать про компенсацию.
- М? А, ты об этом. Ну, я тут подумал...
- Здесь могла быть шутка о том, что ты иногда всё же умеешь это делать.
- А здесь могло быть гробовое молчание на тему компенсации.
- Ну... Говори же скорее.
- В общем, я тут подумал и решил выкупить балетную школу, в которой занимается Кэйли.
- Признайся, всё ради заголовков в газетах "Нефтяной магнат занимается балетом по выходным"?
- Конечно! И как ты меня так быстро раскусила?
- Я же тебя знаю так давно, что можно было изучить не только эти пристрастия Дэвида Фостера. И ты серьёзно?
- Про то, что ты меня раскусила? Однозначно.
- Нет. Я про школу.
- Да. И я хочу, чтобы ты там преподавала. И даже не вздумай говорить, что ты не сможешь, ты недостаточно талантлива и прочую ерунду, которую я не намерен слушать.
- Как строго! Можно узнать причину этого, м-м-м, действия?
- Можно. Я решил: а почему бы и нет?
- И то правда. Очень по-Фостеровски.
И прежде, чем Шивонн начнёт выспрашивать дальше, он прижал её к себе крепче и жадно поцеловал. Тем самым признавая свою власть над этой женщиной, а заодно давая возможность миссис Оуэн и миссис Гроув уволиться до того, как Шивонн их убьёт.
И просто не желая распространяться о причине, по которой он пошёл на этот шаг. Потому что он всегда готов был на всё для того, чтобы его девочки были счастливы. И потому что и Шивонн, и Кэйли должны знать: неважно, кто и что говорит, и неважно всё кругом, кроме самого главного. Они есть друг у друга. Остальное не имеет значения.

В игре принимали участие:

• Алан Айк - taty ana
• Анхель Эррера - Virgin
• Донна Роза - Ириша П
• Дорнан О`Майли - Virgin
• Дэвид Фостер - Missis Cullen
• Йоланда Рохас - Elona
• Кристина Спарк - Луния
• Лорин Фостер - Die Herzogin
• Лусия Мендос - Vlada
• Ник Хантер - Ириша П
• Таня Заболоцкая - Sania
• Тэсс Винтер - Ингеборг
• Файвор Пратт - НАЙТОН
• Челси Торрес - Missis Cullen
• Шивонн О`Майли - moran