Франсуаза Бурден "Наследник Болье"

Спасибо за продолжение!
Возможно, для излечения племянника от зависимости методы воспитания сурового дяди самые подходящие и принесут положительный результат. Парень произвел приятное впечатление, радует отношение к матери. Надеюсь, у него все наладится.
Про бесплодие героя. Напоминает книги других авторов, где результаты анализов подтасовывали и детей не хотели именно жены. Скорее всего ошибаюсь, но такое впчатление сложилось.

Алина, Таня, спасибо за продолжение! Кристи, спасибо за оформление!
Постепенно погружаемся в семейные проблемы... Барт бесплоден, но в аннотации упоминается его потерянный ребенок не от жены!
___________________________________

Алина, Танюша, Кристина, спасибо за продолжение!
_________________

Добро пожаловать!

Франсуаза - весчь! Я ее тоже люблю, а этот роман для меня стоит особняком: очень зрелое произведение.

Очень интересный анализ

Очень одинокий - посреди такой большой семьи.

Бабулька себя еще покажет. Но и к Ирен я тоже испытываю сочувствие: потеряла ребенка, мужа...

Совсем никто? Жаль. Но и фрагмент пока был совсем небольшой)




Вам всем спасибо за внимание! Читайте и дальше.


А вас не проведешь...


Суровый и жесткий. Там еще мальчик запоет репку-матушку. Но это спойлер (и совсем не смешно, кстати, все будет).
_________________

Читаю. Нравится. Вообще люблю семейные саги.

Спасибо!

Огромное спасибо за продолжение!
С племянником ничего не решено, на первом порыве многие наркоманы далеко не уходят, срывы, очевидно, впереди. И делов натворит еще мальчик.
Хочется хоть намек на ту самую любовь или флешбек их отношений в юности. Буду терпеливо и с удовольствием ждать.
_________________

Девочки, спасибо за продолжение
_________________

Алина,Таня,Кристина,Большое Спасибо за продолжение!!!
Ух,лазить по чужим вещааам!!! Ну надо же))) А я его пожалела. Хотя от наркомана чего еще ждать.Стефан пока обрадовал своим решением.Но вот надолго ли его хватит? Вот в чем вопрос. Выдержит ли он то,что наметил дядя)))
Очень понравилось описание типографии. Люблю запах новых книг,вернее запах типографской краски.Когда покупаю книгу,то сразу же пролистываю ее и просто вдыхаю запах. Знаю,извращенка. ,но все равно люблю.
Так вот,читала про типографию и просто почувствовала этот запах.Они печатают,складывают по десять,а я ощущаю запах краски.
Зацепил момент о бесплодии Барта. А как же аннотация? Или все обман,или он потом переболел,или не хочет сам от нелюбимой.В общем,бред. Жду объяснений.
Девочки,еще раз СПАСИБО!

___________________________________

Спасибо всем! Саги я тоже очень люблю.

Вот вся эта история с разных сторон во второй главе. Но это не отношения в юности, а события двухлетней давности. Свежая рана.



У мальчика впереди немало испытаний. Его, конечно, жаль. Не погибни отец, он, возможно, пошел бы совсем другой дорожкой. Занимался музыкой же серьезно, раз собирался поступать в консерваторию. А тут мать в разъездах, руки крепкой нет - он и покатился.

Что могу сказать - это Бурден, дамы! Впрочем, догадаетесь, в чем там дело, вы довольно скоро.

Лена, если тебя так сильно шокировал всего лишь обыск сумки, то как же ты отреагируешь на другие воспитательные меры Барта! Боюсь даже предполагать.
_________________

Лазить по чужим сумкам-это воспитание? Жесть.
В общем-то меня не сильно это шокировало.Просто удивило очень! С детства не люблю,когда кто-нибудь трогает мои вещи,передвигает их или забирает без спросу.Все мои об этом знают и ничего не трогают. А вот обыски вещей-это тоже из детства.У моей подруги родители так делали,а еще ее письма все вскрывали и читали. Вот она у меня все и прятала.И письма свои на мой адрес посылала с припиской для Иры.Мои родители четко все отдавали в запечатанном виде. Вот ведь и всколыхнулись же воспоминания. А ведь ни наркоманками,ни проститутками не были. Чего искать было?
___________________________________

С новым переводом, Алина, Танечка! Кристина, с ответственной работой оформителя тебя )))

Хорошая книга, атмосферная, герои интересные.

Барт ведет себя круто, но у него и характер от природы не ватный, и отношения с матерью и отцом повлияли, да и работа ответственная, в принципе. Отношение к племяннику - хм, если он хочет наставить наркомана на путь истинный, то мягкость тут не поможет, нужно быть предельно внимательным. Он еще не тщательно обыскивал, раз экстази удалось спрятать.
Кстати, удивлена, что поблизости нет медика - когда парня будет сильно ломать, вряд ли Барт его сам будет реанимировать, чего-то они с Аньес не додумали...

Жаль, брат Барта рано погиб. Мне кажется, об этом еще будет не раз говориться...
___________________________________

Элли, спасибо!

Он вообще не обыскивал - чисто покидать вещи зашел, чтобы сразу сломать дух.

Ну так-то медиков вокруг немало. А нянчиться и специально нанимать сиделку - это не про Барта))
_________________

Спасибо за продолжение
Очень "вкусная" история, хотя я не люблю Бурден, лет пять назад прочитала Наследницу из Пейроля и не впечатлилась.
Племянник пока вызывает симпатию, а вот Барт, не смотря на описания его одиночества, как-то пока не цепляет
_________________

 » Глава 1 (часть третья, последняя)

перевод Modiano
редактор Reine deNeige
оформление Esmerald

Не держась за перила, Болье сбежал по ступеням и пересек ангар, подхватив по дороге один из свежеотпечатанных романов. Машинально прочел имя автора, зная, что Симон будет рад новинке. Закончив работу, сторож читал часы напролет. Раз десять хозяин предлагал ему в подарок телевизор, но слышал в ответ неизменный отказ.

- Чертов Симон, - пробормотал Барт, садясь в машину.

Он знал Симона, сколько себя помнил: тот родился в Карруже во время войны, здесь вырос и жил. Ирен тряслась от страха при одной мысли, что немцы найдут в ее доме еврейку на сносях, над которой сжалился мягкосердечный Октав. Но никто не выдал семью Болье. Теперь Ирен утверждала, что не муж, а именно она дала приют несчастной, и Симон стал живым доказательством ее милосердия и даже героизма. После освобождения мать с младенцем осталась жить в охотничьем домике. Она исполняла обязанности сторожа, помогала экономке и делала едва ли не всю работу по дому, выражая тем свою безграничную признательность, и сына воспитала в безмолвном преклонении перед семьей Болье. После смерти матери двадцать лет спустя Симон совершенно закономерно заменил ее.

На парковке типографии в Понт-Одме Барт поставил машину на свое место, никому в голову бы никогда не пришло его занять. Над главным входом колыхались четыре флага: с эмблемой Евросоюза, гербом Франции, нормандским леопардом и логотипом компании Болье. Стеклянные двери бесшумно разъехались. Администратор в холле склонила голову, приветствуя проходящего хозяина. Здесь атмосфера была иной, чем в Ля-Рок: Барт выстроил роскошный комплекс, чтобы производить впечатление на посетителей. Деловые здания воплощали надежность и процветание. В очередной раз Франклин оказался на высоте. Совета Дельфины спросили лишь для проформы, и она высказала самые заурядные идеи. Барт никогда и не интересовался мнением сестры, та даже не имела какого-то определенного положения на фирме. Нередко он задавался вопросом, какое занятие найти Дельфине.

Барт распахнул дверь своего кабинета, секретарь от неожиданности подскочила. Это была их игра, и служащая присела собрать разлетевшиеся документы.

- Что нового? – угрюмо спросил шеф.

Она подбадривающе улыбнулась и указала на лист бумаги, положенный на видное место на бювар. Закуривая сигару, Барт мельком проглядел список, затем взял ручку и безапелляционно вычеркнул несколько неприятных встреч:

- Этого не приму: он плохой журналист, ждать от него нечего… Лоран встретится с бухгалтером вместо меня, один раз он сможет… Отмените беседу с Сегенбаумом – я не получил банковских гарантий… Что сегодня на обед?

- Дыня с пармской ветчиной, запеченная семга и клубника.

- У этого повара ни грамма фантазии, это же меню будет целое лето!

Секретарь не сдержала улыбки. Барт не только не доверял никому важных решений, но скоро, похоже, сам примется за выбор минеральной воды и туалетной бумаги.

Так как дверь была открыта, Франклин, входя, кашлянул на пороге.

- Можешь уделить мне две минуты?

- Одну.

Служащая незаметно удалилась, чтобы оставить братьев наедине.

- Стефан обедает с нами? – спросил напрямую Франклин.

- Смеешься? Напомню тебе, что у нас есть столовая, кстати, она нам недешево обходится.

- Послушай…

- Не желаю ничего слушать! Если меня будут доставать с этим парнем, я не позволю ему даже двор подметать!

Франклин понимал, когда Барт едко шутит, а когда по-настоящему взбешен. Мать совершила ошибку, навязав им Стефана. И никого при этом не спросив.

- Хочешь отыграться на нем? За что? Виктора больше нет, заступиться за сына он не может… Ему только двадцать, будь хоть каплю снисходителен.

- Нет. Аньес жалела малыша – и посмотри на результат. Заставить вести тяжелую жизнь – вот лучшая услуга, какую можно ему оказать. Да только у меня нет на него времени. Если чувствуешь в себе талант педагога, можешь позабавиться. Только не забавься с ним по своему обыкновению!

Над остротой засмеялся один Барт. Намек сильнее, чем хотел брат, задел Франклина, ему все не удавалось привыкнуть к насмешкам.

- Ладно, не дуйся, я пошутил.

- Умираю от смеха, - мрачно ответил Франклин.

Вздохнув, Барт все же извинился. Он нуждался в брате: Франклин блестяще осуществлял связи с общественностью. Гей или нет, он оставался хорошим сотрудником. Именно так Барт оценивал остальных членов семьи: на что они годятся в деле? При жизни Виктор терпеть не мог типографий. Дельфина держалась на заднем плане, а ее муж Лоран в семье Болье навсегда останется чужаком. И подозрительным типом. Он уже работал в компании, когда начал встречаться с хозяйской дочерью. Никогда он не сумел бы доказать, что видел в Дельфине кого-то, кроме наследницы, владелицы акций и прекрасного дохода. Что до Фабьенны, то их младшенькая поспешила покинуть дом, едва отпраздновав совершеннолетие, и продемонстрировала свою независимость во всей красе. К этой сестре-бунтарке Барт испытывал настоящую привязанность. Семейное дело не внушило ей отвращения, напротив: она обожала мир бумаги и чернил. В конце концов Фабьенна стала выпускать собственную газету – симпатичный небольшой бульварный листок, мало-помалу превратившийся в крупное региональное ежедневное издание. Завидный результат при мастерском руководстве женщины, умеющей сохранять голову холодной. В течение нескольких лет она пережила ряд любовных связей, окончившихся болезненным разрывом. Но на работе это никак не сказалось. Квартира Фабьенны в Гавре, современная и почти лишенная мебели, являла полную противоположность Карружу. Сестра приезжала в Понт-Одме лишь проголосовать на административном совете.

- Ступай принимать гостей, - бросил Барт. – Я сейчас.

Он прошел мимо Франклина, покинул кабинет и зашагал по длинному коридору со стеклянными стенами. Стрелки показывали почти час, но обеды по вторникам всегда начинались довольно поздно. Барт пересек зал печатных машин, отмечая про себя, как меняются выражения лиц служащих, встретившихся ему на дороге. Быть хозяином, которого побаиваются – это обстоятельство не льстило его самолюбию, а просто внушало чувство безопасности. Барт спустился в подвалы, которые знал как свои пять пальцев, прошел к наклонному въезду, где продукция подавалась в грузовики. Кладовщик разговаривал с шофером, размахивая у того под носом какой-то накладной. Народу почти не было: все еще, вероятно, продолжали обедать. Барт повернул назад и обнаружил Стефана в ангаре, где заказ ожидал отправки. Молодой человек уселся на стопки каталогов, чтобы спокойно покурить. Выданный халат валялся у ног небрежным комком.

Барт встал перед племянником и, вырвав из его рта сигарету, раздавил ее каблуком. Махнув рукой на большие объявления, запрещающие курение в этих помещениях, спросил:

- Здесь все легко воспламеняемо, не заметил? - Затем он подхватил халат и бросил его Стефану на колени. - Так как – остаешься или возвращаешься домой?

Подняв голову, племянник странно на него посмотрел.

- Это проверка на прочность? – поинтересовался он вполголоса.

Вместо ответа Барт спокойно поднес зажигалку к сигаре и дал себе время насладиться первой затяжкой:

- Мне можно, я президент и генеральный директор. Не представляю, кто бы сделал мне замечание.

- Ваш страховой агент – в случае пожара.

- Верно! – согласился Барт, крепко сжал локоть племянника, вынудив того встать, и вывел его из ангара наружу через въезд для погрузки. Солнце заставило обоих разом сощуриться. Подойдя к большой лужайке, окруженной скамьями, Барт продолжил: - Если хочешь обедать – столовая в другом здании. Если не голоден – проветрись немного, тебе не повредит. Халат - не унижение, он нужен, чтобы одежда оставалась чистой. В твоем случае предосторожность излишняя, но правило действует для всех.

- Вы никогда бы не посмели так обращаться с моим отцом, - ответил Стефан.

- Твоего отца звали Виктор Болье. А тебя? Ничто не доказывает, что ты его сын!

Слова дяди прозвучали ужасно, но возразить на них было нечего. В глазах закона Стефан считался рожденным неизвестно от кого, так как Аньес в то время переживала приступ воинствующего феминизма.

- Вы же прекрасно знаете, что…

- Нет, не знаю. Твоя мать демонстрирует такие вольные нравы, что все возможно. Кто поручится, что ты не отпрыск какого-нибудь актеришки, зачатый на гастролях?

Прежде чем ошеломленный молодой человек смог ответить, Барт схватил его за плечи и толчком развернул лицом к типографии.

- Погляди-ка сюда! Неплохой кусок, правда? Так ты хочешь свою долю? Но я никогда ничего тебе не дам. Ничего! Куда, по-твоему, ты угодил? К провинциальным буржуа, страдающим, что у них нет наследников?

- Вот она, ваша проблема! – вырвавшись, крикнул Стефан.

Выходит, он знал о семейных обстоятельствах дяди: мать хорошо просветила. И надеялся воспользоваться ситуацией. Мутные от наркотиков глаза, измятая рубашка и грязные волосы – он выглядел так жалко, что гнев Барта остыл. Глава клана Болье предпочитал противников себе под стать, и не его воображаемому племянничку с ним тягаться. Толкнув Стефана ладонью к скамье, дядя показал на часы:

- Перерыв заканчивается через десять минут. Веди себя смирно, и в конце месяца у тебя будет на что купить немного дури. А пока не попадайся мне на глаза. Ни здесь, ни дома. Я предупредил тебя дважды, и один раз лишний.

Болье-старший повернулся и пошел к главному входу. Он уже изгнал племянника из своих мыслей и думал лишь о списке приглашенных и о том, как рассадить гостей за столами. Барт машинально поправил узел галстука. Он одевался всегда с безупречным вкусом и получал настоящее удовольствие при выборе тканей для костюмов и сорочек, которые шил на заказ. С возрастом он стал очень взыскателен к качеству одежды, понимая, что возрастающее внимание к внешнему виду – один из признаков старения. То, что ему перевалило за пятьдесят, не на шутку удручало Барта. Сколько еще ему осталось побеждать соперников на теннисном корте и заставлять краснеть женщин? Когда придется смириться перед временем? Он долго еще сможет оставаться видным предпринимателем, хозяином, но придется попрощаться с молодостью, сдать в архив игры соблазнения, научиться уступать на некоторых полях.

Барт начинал думать, что кроме успеха империи Болье – конечно, значимого – он мало чего достиг в жизни. Он не был ни хорошим сыном, ни хорошим братом, ни хорошим мужем – и не стал отцом. Никого не сделал счастливым, хотя многим и дал работу. Все созданное им должно в будущем рассыпаться в прах подобно выморочному имуществу. И виноват в этом он один.

Барта охватил приступ тоски – столь внезапный и яростный, что он чуть не задохнулся. С ужасом спросил он себя, уж не начинается ли у него депрессия: такие чувства испытывал он не впервые. Вдоль спины стекла струйка пота, рубашка прилипла к коже. Барт остановился перед дверью, желая передохнуть, но фотоэлементы бесшумно раздвинули прозрачные створки, и он вошел. Идя по коридору к столовой, он делал усилия, чтобы овладеть собой, улыбаться, ни о чем не думать.

Первым Болье заметил его зять Лоран и издал возглас, оповещая остальных приглашенных о появлении генерального директора. Подобно монарху, приветствующему двор, Барт пожал руки присутствующим, инстинктивно выстроившимся перед ним, обронил несколько вежливых фраз, извинился за опоздание и заявил, что обойдется без аперитива. Франклин с интересом наблюдал за братом, пока тот рассаживал гостей. В отсутствие главы фирмы пришлось всех успокаивать, хотя сам Франклин слегка волновался за племянника. Но, конечно, не появление Стефана так встревожило и утомило Барта. Чтобы дойти до теперешнего состояния, а тем более не суметь его скрыть, требовалось нечто большее.

На каждом столе стояла дюжина приборов. Во главе первого стола сидел Барт, второго – Франклин, третьего – Дельфина и Лоран. Обедающие обслуживали себя сами, подходя к буфету, накрытому поваром: хозяин приема считал, что такой обед обходится дешевле и выглядит демократичнее. С ошеломляющей виртуозностью Болье-старший применял все новейшие технологии в сфере связей с общественностью, которые предлагал ему младший брат. Когда было необходимо, Барт подлаживался к жаргону выпускника престижнейшей Национальной школы администрации, залихватски сыпал парадоксами и литературными аллюзиями. За пару минут он оценивал собеседника и выбирал безошибочный подход для его завоевания. То добродушный, то изворотливый, то веселый, то неумолимо-жесткий – Барт умел принять нужный образ в нужный момент.

В столовую незаметно вошел Жорж и проследовал к оставленному ему месту. Его задержала в Ля-Рок проблема с подачей типографских чернил, но он подмигнул хозяину, давая понять, что все улажено. Директора различных подразделений присутствовали на обеде в полном составе, как и каждый вторник. Считалось, что в дружеской обстановке они могут поделиться с патроном своими заботами. Само собой, решались на подобные разговоры немногие. А точнее, только двое - честолюбивые молодые заместители Ришар Штайнер и Николя Пертюи. Первый отвечал за работу с персоналом, второй курировал ответственный отдел перевозок. Их соперничество и непомерные амбиции доставляли огромное удовольствие Барту, который втайне над ними потешался.

Огорченно нахмурившись, Дельфина обнаружила, что посадила на блузку пятно. Этот обед, как и все остальные, утомлял ее, к тому же сок дыни ни за что не вывести с тонкого шелка. Подняв голову, она встретила теплый взгляд мужа и почувствовала себя лучше. Лоран относился к ней с нежностью и вниманием, что бы там ни думала семья. Он смирился с тем, что его считали чужаком, без возражений согласился жить в Карруже – лишь бы Дельфина засыпала каждую ночь в его объятиях. Так продолжалось уже двадцать два года – неплохое постоянство для того, кто до сих пор слыл приспособленцем!

Сидя за своим столом, Франклин все бросал обеспокоенные взгляды на Барта. Что стало со Стефаном? Неужели брат действительно отправил парня обедать в столовую и заставил подметать ангары? Барт вполне на это способен. Племянник, свалившийся как снег на голову, должен выводить его из себя. Увидеть в непрошеном госте сына, которого так недоставало Барту… нет, надо было обладать душевной слепотой Ирен, чтобы поверить в такую несусветную чушь. Но отыгрываться из-за этого на ребенке Виктора…

Кто-то из обедающих упомянул выступление Барта на последнем конгрессе глав полиграфической промышленности, и по залу прокатился смех. Франклин хорошо помнил ответы брата на вопросы о хранении бумаги. Вместо того, чтобы предложить решения, знаменитый генеральный директор группы Болье принялся сокрушаться, что бумага не изнашивается быстрее – вот бы разрушалась от одного взгляда читателя! И, что совсем привело слушателей в ступор, холодно напомнил, что руководит типографиями, а не музеем.

- Вы были великолепны! – воскликнул Ришар своим писклявым голосом.

Барт удостоил его презрительным взглядом и сделал вид, что не расслышал. Услужливость, как и его терпение, имела свои границы.

- «Батискаф» - лучший ресторан Довиля, разумеется! Я бы даже сказал - всего побережья.

Эту фразу с апломбом произнес парижский издатель. И воспоминание о Никки стегнуло Барта, как удар хлыстом. Он вновь почувствовал возвращение дурноты – смесь тоски и страдания. После разрыва прошло два года. Но ничего не изменилось. Эта женщина довела его почти до безумия, он до сих пор не излечился. И Барт заставил себя посмотреть в лицо говорящему – и правде:

- Их шеф-повар великолепен, - ответил он нейтральным тоном и сменил тему.

Никки и «Батискаф», незабываемые часы, проведенные в нем, и ожог унижения… Отчаянным усилием Барт постарался сохранить спокойствие. Не думать о ней, никогда – иначе жизнь снова рухнет. А этого он никак не мог себе позволить.

_________________

Спасибо за продолжение

Как-то ситуация с Симоном и его матерью царапнула. Благодарность благодарностью, но пожизненное рабство... Хотя это личное дело каждого, конечно. Ирен вызывает чувство брезгливости, честно говоря.


Подход бизнесмена, а не родственника. Можно и так, но при определенных обстоятельствах такие отношения начинают угрожать равновесию внутри семьи...
Фабьенна и Дельфина, похоже, каждая по-своему отреагировали на главенство Барта. И не факт, что Дельфина не бунтарка - бунты бывают и пассивные.
А Франклин много от брата терпит, но молчит.

С племянником Барт разошелся, однако ) Аж до обвинения в неродстве дошел ) И корыстности ) Сам-то хоть понимает, что Стефан, будь его воля, давно бы отсюда ноги сделал?


Вот хитрюга ))) Даже конкуренция помощников ему на пользу.


Красавчик

Интересно, что за женщина смогла свить веревку из такого человека )
___________________________________