Мой призрачный рай (СЛР 18+)

сегодня праздник души: целых три главы! Надя, спасибо огромное!
_________________

Я так надеялась, что Дарио и Люду потянет друг другу, но увы, не получилось . Ведь очевидно, что он испытывает к ней не дружеские чувства, раз поцелуйчики были
Вот он, час расплаты. Алессандро оказался джельтельменом (я даже не ожидала), не делал никаких пошлых намеков. И Люда, меня если честно удивила, она влюбилась, В НЕГО, чего я никак не предполагала, причем это так внезапно
Теперь у меня много вопросов:
Испытывает ли он какие-либо чувства к ней или это всего лишь влечение?
Знает ли он, что она унаследовала(переняла) дар?
Что же будет с Дарио? Мммм?
Ну, не вижу я ее с Алессандро, не подходит он ей!!! . Поматросит и бросит или все таки здесь взаимная любовь? Одни лишь тайны и загадки
А как же Марко? Наш обольститель
Ну и наконец, родная подружка, хорошо, что у нее все складывается или же нет?!
Надежда, спасибо! У меня еще впереди Заземелье
___________________________________

Девочки, спасибо за ваши эмоции, переживания за героев, предположения о дальнейшем развитии событий!
Я вас всех люблю!


Это самая лучшая похвала для автора Спасибо большое!


Спасибо! Осталось три главы и эпилог. Думаю, завтра выложу все, чтобы не мучить вас

Юля, твои отзывы, как всегда, на высоте!!! Всем досталось, никого не забыла Думаю, на все твои вопросы ты найдешь ответы в последних главах. Ну не зря же я так закрутила, а потом старательно распутывала свой же клубок


Ну и завтра, тогда, тоже будет праздник

Еще раз всем огромное спасибо!!!
_________________

 » Глава 24. Порция разгадки

Грусть грустью, а работа по расписанию. Новый день начался с новых забот, которые отодвинули на второй план грустные мысли.
Встала я рано, еще не было и семи. Приняв душ, оделась и спустилась вниз. Оказывается Дарио встал еще раньше. Он сидел за столом и, как обычно, что-то писал. Кроме того, выглядел готовым выйти из дома.
- Привет, - сказала я, заходя в гостиную.
- Привет. – Он мельком глянул на меня и вернулся к своему занятию. Я уже хотела уйти, когда поняла, что слишком долго жду продолжения, но Дарио заговорил: - Как прошел вчерашний день?
- Отлично! – стараясь говорить бодро, ответила я. О том, что засыпала в слезах, ему знать не обязательно.
- Куда он тебя возил?
В голосе Дарио я слышала нотки агрессии. Не очень хотелось беседовать с ним в таком тоне, но и как сгладить его реакцию, я не представляла.
- Мы ездили в Лидо ди Езоло, - только и ответила.
- Красивое место, - кивнул он во власти одному ему известных мыслей. Но занимали они его неслабо, судя по двум горизонтальным морщинам, что прочертили лоб. – Хочу предупредить тебя… У его семьи скандальная репутация.
И что?! – хотелось крикнуть мне. – А он не такой, как его семья! Он совершенно другой! Он самый лучший!
- Учту, - ответила вместо этого.
Какая разница, что за репутация у семьи Алессандро, если мне ничего с ним не светит. Я же прекрасно понимаю, что с его стороны увлечение мной, если даже такое и есть, временное, от скуки. Ему нужно было чем-то заполнить отпускной вакуум, и тут подвернулась я. Так что, Дарио, дружок, не нужны мне твои предостережения.
- Ладно, - кивнул он. – Я еще немного поработаю, а потом пойдем завтракать. Пьетро велел приезжать не раньше одиннадцати.
Никогда не думала, что можно просидеть три часа в кресле в саду, ничего не делая, и не заскучать. Я смотрела на проплывающие мимо катера, водные трамваи, гондолы, слушала звуки жизни этого удивительного города и думала, думала… О чем я только не передумала. О своей семье, о Михаиле и его жизни, полной ошибок. Думала об Олесе и Серхио, о том, как ей повезло встретить любовь. Я не сомневалась, что они останутся вместе, и от этого становилось еще грустнее. Единственная подруга будет жить далеко от меня. Как часто мы сможем видеться? Думала о своей жизни, и что буду делать, когда вернусь в родной город, и закончится отпуск. Но основной на фоне всех этих мыслей, была об Алессандро. Можно сказать, о чем бы я не думала, все сводилось к нему.
И как я раньше не поняла, что люблю его? Когда это началось? Наверное, в тот день, когда он спас меня от Марко. Только поняла это я гораздо позже, а до этого приписывала свою реакцию на него неприязни, которой и в помине не было.
Старалась притупить муки ревности, когда представляла, что возможно сейчас он находится в объятьях Орнеллы. Рядом с таким человеком, как Алессандро, всегда были и будут женщины. Кто угодно, только не я. Лучше приучить к этой мысли себя сейчас, чтобы в будущем было легче вспоминать его. Но не получалось.
Я думала о Лизе – любила ли она так же своего мужа? Скорее всего… Только счастлива с ним была совсем не долго. Бедняжка.
Появлению Дарио я обрадовалась, как манне небесной. К тому моменту я уже так устала от мыслей, что с радостью переключилась на разговор с ним и предстоящем завтраке. Он повел меня в кафе, где ели, стоя возле бара. Аппетита особого не было, поэтому я ограничилась жареными креветками. Дарио настоял, чтобы я выпила стакан белого вина. После этого напитка жизнь немного порозовела, и перед глазами перестала маячить одинокая безрадостная старость.
Ровно в одиннадцать мы подходили к дому Пьетро. Его вид меня снова позабавил. Как же он похож на папу Карло, а офис его на каморку последнего!
- Ты только переводи мне, пожалуйста, постепенно все, что он будет говорить, - попросила я Дарио, еще когда мы плыли на кораблике. – А то я чувствую себя не очень уверенно, когда ничего не понимаю, о чем вы говорите.
Первым делом Пьетро вернул мне дощечку, тщательно завернутую. Он протянул ее, как священную реликвию. Потом он протянул мне лист, исписанный закорючками, по всей видимости, перевод того, что содержала дощечка. И только потом заговорил.
- Это написано на санскрите, - синхронно переводил мне Дарио. Тогда Пьетро делал перерыв. – Нужно сказать, что тот, кто написал обращение, был очень образованным человеком. Вернее была… Написала это женщина – Ольга. В то время санскритом владели только избранные из, так называемой, элиты общества. Такое положении идет из времен античности. Санскрит служил средством культурного общения среди подобных людей. Грамматика этого языка очень сложна, как и многообразна лексика. В очень узком кругу его использовали, как разговорный язык. Видимо, именно к такому и относилась эта Ольга, потому что владела языком в совершенстве, как определил знакомый Пьетро. С тех пор, как сделаны эти записи, язык сильно изменился, эвалюционизировал. Не зря твоя родственница выбрала именно этот язык. - Дарио посмотрел на меня с интересом. - Знакомый Пьетро сказал, что только санскрит является идеальным, совершенным языком, способным выразить любые, даже тончайшие оттенки мысли. Его еще называют языком сознания или языком природы. А слово «санскрит» означает «обработанный, совершенный». Да уж… непростая у тебя была родственница, - Дарио перевел дух, пока Пьетро на время впал в задумчивость.
Я подумала, что пока не узнала ничего нового, кроме особенностей языка, на котором это новое написано. Вертела в руках бумажку, чувствуя ее бесполезность для себя лично. Скорее бы уже Дарио просто перевел, что тут написано. Хотя, узнать, что кто-то из моих предков был настолько образован, было приятно.
- Что еще интересно, что для передачи санскрита используются разнообразные алфавиты. Слава Богу, что твоя родственница использовала самый распространенный – Дэванагари, иначе и знакомый Пьетро мог не суметь перевести, что там написано.
- А дальше? – обалдела я, когда поняла, что Дарио благодарит Пьетро и собирается уходить.
- Пойдем, найдем спокойное место, и я тебе все прочитаю. Пьетро просит извинить, но ему некогда.
Мы вышли на улицу и направились к центру острова.
- Ты знаешь, что каждый остров, из которых состоит Венеция, является как бы городом в городе? – задал неожиданный вопрос Дарио.
Я понимала, что он тянет время, но зачем? Хотя непонятный трепет, что я испытывал, заставлял и меня не торопиться, а сесть и спокойно прочитать, что же такого могла написать моя далекая родственница.
- У каждого островка своя система питьевой воды, церковь, колокольня… - Продолжал Дарио, и голос его разносился эхом по пустынным улочкам. – И в центре каждого есть кампо, то есть поле, если перевести. Как раз у одному из них мы и вышли.
Ну, какое же это поле? Небольшая площадь, да… Вымощенная булыжником, как и все почти здесь.
- Раньше здесь все было покрыто дерном, - заметил мое недоумение Дарио. – Видишь колодец в центре? На самом деле это цистерна для сбора дождевой воды. Такие есть на каждом острове. Не считая минеральной воды в бутылках, что завозят с материка, эти колодцы являются единственным источником питьевой воды. Вода в лагуне и каналах не пригодна для питья, - продолжал рассказывать Дарио, пока мы шли к лавочке, спрятанной в тени деревьев. – Смотри…
Мы как раз поравнялись с колодцем, верх которого был выложен и камней, обточенных временем. Дарио указал мне на небольшое отверстие у основания с выемкой, полной водой. Из импровизированной чаши самозабвенно хлебали воду две кошки, не обращая на нас никакого внимания.
- Все венецианцы испытывают особое благоговение перед кошками. – Он с улыбкой наблюдал за полосатыми пушистиками с поднятыми к верху подрагивающими хвостами. – Эти отверстия сделаны специально для них. Кошки – это единственное надежное средство от крыс, разносящих чуму.
Я вспомнила рассказ Дарио о трех эпидемиях чумы в четырнадцатом, шестнадцатом и семнадцатом веке. Первую даже прозвали «Черная смерть» из-за того, что она унесла жизни половины населения Венеции. Мороз пробежал по коже, как представила этот ужас.
- Раньше здесь кипела коммерческая и общественная жизнь острова, а сейчас это больше похоже на тихий дворик, - закончил Дарио как раз в тот момент, когда мы садились на лавочку.
Он достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги. Пальцы слегка подрагивали, словно он волновался даже больше меня. В который раз подумала, какой же он все-таки хороший, что так бескорыстно помогает.
- Читаем? – спросил Дарио, как будто я могла внезапно передумать.
- Давай, - не менее торжественно ответила я.
Он развернул лист и прочитал:
- Моей далекой, как звезда на небосводе, родственнице посвящается. – Дарио посмотрел на меня. – Получается, это тебе?
- Наверное… - пожала я плечами. Хотя откуда она тогда могла знать, что когда-то я появлюсь на свет?

Мир добр, но зла в нем, как изюма в пасхальной сдобе. И оно заметнее, как мы не стараемся закрывать на него глаза. Оно преследует тех, кто рожден помогать людям. Лик святой жил с моей матерью, а потом со мной. Но это не сделало нас счастливыми. С вершины прожитого я смотрю вниз и понимаю, что хочу скорее умереть. Дальше так не может продолжаться!
Заклинаю свой род! Отныне перестанут рождаться девочки, пока не появится плод плода греховной связи, как грань в бриллианте похожая на ту, с которой все и началось. Лишь с ее появлением на свет очистится наш род от проклятия, наложенного человеческим злом. И будет она сильнее всех нас. Не физически, а мерой того счастья, которого не имели мы. Как только святыня соединится со своим прообразом, сила родится заново, чтобы творить добро. Но не по принуждению, а волеизъявлению. Лик святой оживет в ней, чтобы помогать и направлять. И будет она счастлива, пока сама желает этого.
Ольга.

Дарио замолчал. Я пыталась осмыслить то, что только что услышала.
- О ком шла речь в письме? – решилась я нарушить молчание, которое уже начинало тяготить.
- Думаю, о тебе.
- А причем тут плод греховной связи? Да еще и плод плода… Мои родители, насколько я знаю, появились в законном браке. Ничего не понимаю… А ты?
- До тебя и твоей сестры в вашем роду рождались девочки? – спросил Дарио.
- Если брать по папиной линии, то нет. Папа даже смеется на этот счет, что наконец-то в кузнице воинов появились ромашки, - улыбнулась я, вспоминая любимую фразу отца.
- Я так понимаю, что святая, о которой идет речь, это та самая Лиза, что изображена на иконе и на которую ты так похожа. Значит, по любому, это ты.
- Чушь какая-то, если честно!
От переутомления последних дней и мысленного перенапряжения у меня разболелась голова. Дарио предложил тогда отложить обдумывание письма до возвращения на Лампедузу. Обратно мы решили отправиться сегодня, вечерним самолетом. До рейса еще оставалось часов шесть. Как раз достаточно, чтобы немного передохнуть.
Как не одолевали меня всякие мысли, я заставила себя уснуть по возвращении в дом Дарио и проспала два часа. Сон излечил мою больную голову. Стоило купить Олесе какой-нибудь сувенир. Дарио проводил меня в магазинчик, где продавалась так называемая hand-made-косметика – мыло, масла для тела, все для душа и ванной… Олеся балдеет от таких вещей. С щедростью, которую только могла себе позволить, я набрала ей целый пакет пахучих штучек.
Вот так и закончилось мое путешествие в Венецию. С прощальной грустью я смотрела из иллюминатора самолета на уменьшающиеся островки, где осталась частичка моей души. Я всегда буду хотеть туда вернуться, но вряд ли когда появится такая возможность. Венеция из реальности опять превратилась в сказку, которую я буду видеть на картинках, только изображение теперь будет четче, подпитываемое воспоминаниями.
Дарио тоже выглядел грустным. Видно мое настроение передалось и ему. А может, он просто грустил, что закончился маленький отпуск и следует возвращаться к работе, которую он обещался довести до конца. Завеса над тайной приподнялась, хоть детали и оставались неясными. Но охота за реликвией продолжалась, в этом я не сомневалась. И я ума не прилагала, как ее прекратить. Надеялась только, что у Дарио есть какие-нибудь соображения на этот счет.
Уже стемнело, когда мы добрались до дома. Еще у калитки я почувствовала неладное, хоть с виду все выглядело как обычно. Сад цвел, кругом чистота и порядок. Чего не скажешь о доме… Как только я открыла дверь, так и замерла на пороге с вытаращенными глазами и открытым ртом. Все было перевернуто вверх дном. Ящики в мебели выпотрошены, кругом валялись вещи – мои, Олесины… Посуда на кухне по большей части перебита, потому что кто-то не церемонился, выбрасывая ее из шкафов. На фоне хаоса одни картины в уродливых рамках выглядели нетронутыми. Почему-то это больше всего выводило меня из себя. И зачем только дед развесил по стенам безвкусицу? Даже грабители не посчитали их достойными своего внимания.
Я не знала, за что хвататься. То ли определять, что украли, то ли наводить порядок. Не могла избавиться от чувства гадливости, что кто-то рылся в моем белье. Этот кто-то осквернил дом, сделал его нечистым в духовном плане.
Дарио вел себя более организованно. Первым делом он обратил внимание, что с комода пропал портрет.
- Икону украли. – Он даже побледнел, сообщая мне эту новость.
- Нет, - качнула я головой.
- Чего, нет? Посмотри, портрет исчез.
- Он не исчез. Я его брала с собой.
- Как? Не понял… Все это время икона была с тобой?
- Ну да. В последний момент я сунула ее в сумку. Не знаю даже зачем…
Я, правда, не знала, зачем это сделала. Перед поездкой в Венецию, когда Дарио уже ждал меня в саду, чтобы ехать в аэропорт, я бросила взгляд на портрет. А потом схватила его и сунула в сумку. В самолете я о нем забыла, вспомнила лишь у Дарио дома. Признаваться ему стало стыдно, боялась, что засмеет за излишнюю бдительность. Вот и протаскала портрет с иконой внутри все время на плече, в сумке, пока была в Венеции.
- Ты хоть понимаешь, что это значит? – спросил Дарио, подходя ко мне.
- Я спасла икону от грабителей?
- Ты чудо!
Дарио обхватил меня и закружил на месте, а потом стал целовать, куда попадал, повторяя, какое я чудо и как правильно сделала, что забрала икону с собой. Я смеялась, пока не поняла, что поцелуи перестали носить хаотичный порядок, и метит он в губы, несмотря на все мои увертки. Да и объятья из дружеских превратились в жаркие и настойчивые.
- Дарио, перестань! Отпусти меня. Дышать нечем, - что есть силы уперлась я ему в грудь, пытаясь отпихнуть от себя.
Сейчас мне было стыдно, что тогда, у него дома, позволила ему целовать себя, даже хотела большего. После того, как осознала, что люблю Алесандро, мысль, что буду целоваться с кем-то другим, казалась нелепой. Да и поцелуи Дарио не считала уже такими приятными.
Он сделал вид, что не обиделся, но я заметила, каких трудов ему это стоило. Руки Дарио подрагивали, когда он помогал мне наводить порядок в доме. Глаза старательно отводил в сторону. И мы практически не разговаривали на протяжении часа, что длилась уборка. Меня такое положение вещей устраивало, хоть и чувствовала себя эгоисткой при этом. Лучше молчать, чем следить за каждым своим словом или постоянно испытывать неловкость, зная, что Дарио догадывается о моем отношении к Алессандро.
Портрет вернулся на законное место на комоде. Перепрятать икону, как предложил Дарио, я категорически отказалась, сама не знаю почему. Интуиция мне подсказывала, что ее место именно тут.
- Не поможешь мне снять картины? – попросила я Дарио, когда с уборкой было покончено.
- Зачем?
Он выглядел непонимающим. Я, конечно, не считала себя тонким ценителем прекрасного, но и не верила, что эти дешевые репродукции, которыми были увешаны все стены, могли кому-то нравиться.
- Не могу больше видеть это уродство.
Мысленно я попросила прощения у деда Михаила, словно своим поведением оскверняла его память.
Дарио снимал картины и передавал мне. Я их складывала в небольшую коробку, чтобы потом засунуть под кровать, подальше от глаз. Какая-то мысль не давала покоя, все время сверлила мозг. Унылые пейзажи на картинах раздражали и отвлекали. Руки болели от тяжести, а спина от постоянных наклонов и вставаний.
- Ну, и тяжеленные они! – возмутился Дарио. – Можно подумать, что рамки из чистого золота, да и стекло двойное, а то и тройное…
- Точно! – воскликнула я, как громом пораженная. – Молодец!
С очередной картиной, что передал мне Дарио, я побежала на кухню. Сразу же принялась ковырять ее ножом.
- Что ты делаешь? – В дверях появился удивленный Дарио.
- Я все думала, зачем дед развесил эти картины, да еще и в таких рамках? Пока, после твоих слов, не поняла, что их оформление точно такое же, как у моего портрета. Эта мысль давно зародилась, только созрела сейчас.
- Думаешь, он в них что-то прячет?
Дарио подошел ближе и забрал у меня картину с ножом.
- Давай я, пока ты не отрезала себе палец.
Он ловко просунул нож в щель в торце и расколол картину надвое.
- А вот и тайник… - Я разглядывала жемчужное ожерелье, втопленное в бороздку в красном бархате, что выстилал дно тайника.
Не испытывала ни радости, ни удивления. Последнего не было, потому что примерно такого исхода и ожидала. Подспудно, конечно, но еще тогда, когда решила снять картины со стены, почувствовала, что они тоже хранят какую-то тайну. Радости не было, потому что ее затмевала грусть. Из-за этих драгоценностей дед Михаил прожил одинокую жизнь на чужбине. Оно ему надо было? Как и мне сейчас? Что я стану делать с драгоценностями? Судя по количеству картин, их тут немало. Принадлежат они моей семье. Но не начнутся ли из-за них распри? Прав ли был мой прадед, когда хранил эти ценности, спрятанными от глаз сыновей и жены? А до него так же хранил сокровища его отец… И так далее, в глубь веков.
- Что дальше? – спросил Дарио. Он тоже не выказывал ни удивления, ни радости, лишь вежливую заинтересованность.
- Давай достанем их все и спрячем пока куда-нибудь. А этот хлам выкинем, - кивнула я на останки картины.
- А потом что собираешься делать?
- Не знаю пока… Давай подумаем об этом позже.
Драгоценностей набрался небольшой мешок, который я соорудила из наволочки. Чего там только не было: старинные перстни, серьги, колье, цепочки… даже небольшая диадема, предположительно, с бриллиантами. Я все это рассматривала с интересом, но без единой искры восторга. Своими их считать отказывалась и забивать ими голову тоже не хотела.
Ничего лучше, как закопать их в саду, мы с Дарио не придумали. Он молодец – сделал все незаметно. Снял верхний слой почвы с травяным покровом, а потом так же вернул его на место. Даже намека не осталось, что тут недавно рыли яму.
Время близилось к вечеру. Я все чаще возвращалась мыслями к Алессандро. Он ведь знает, что я вернулась, и не пришел. А я ждала его. Даже тогда, когда занималась сокровищами семьи, думала о нем.
С наступлением темноты в душу стал закрадываться страх. Я поняла, что боюсь оставаться в доме одна.
- Ты собираешься уйти? – спросила я Дарио. Мне показалось, что он слишком часто смотрит на часы. Значит, торопится.
- С чего ты взяла? – Дарио отложил газету, что читал, сидя на диване в гостиной, пока я готовила ужин. – Я не собираюсь уходить, не волнуйся. Правда, завтра у меня есть кое-какие дела, но днем. Я же обещал тебе…
Он не договорил, вернувшись к чтению, но я итак была на седьмом небе от счастья. Дарио – человек слова. Раз обещал, что останется защищать меня, значит так и будет. Эти мысли внушили спокойствие. Я приготовила ужин. Мы мило провели вечер, болтая обо всем. Даже об Алесандро я умудрилась забыть на время.
Засыпала я в отличном настроении, слушая шум прибоя через открытое окно и думая о любви. А ночь принесла кошмар.
_________________

 » Глава 25. Одним врагом меньше

Мне снилось, что я у родителей, и папа злится. Он что-то говорил мне, но я не понимала ни слова. Знала только, что ругается. Один раз видела его в таком состоянии, когда мне было лет десять. Мы тогда с подругой решили таскать у родителей из карманов мелочь. Складывать их в общую копилку. Долго копить не получалось. Периодически шли в магазин и накупали всяких безделушек – бижутерии. В какой-то момент я сообразила, что раз родители до сих пор не замечают, как я таскаю у них деньги, то ничего не случиться, если я стану брать больше. Тогда в ход пошли бумажные купюры. Я почувствовала себя богаче и беспечнее. Деньги складывала в карман пальто, пока там не накопилась ощутимая кучка. Вот ее-то родители и обнаружили случайно.
Помню, посадили меня на диван. Рядом на стол выгребли все деньги из кармана. И начался допрос. Я сижу, родители стоят передо мной, как инквизиторы. Размазывая слезы по щекам, я рассказала тогда правду. Папа не кричал, даже не ругал меня толком, но смотреть на него было страшно. Лицо чужое, взгляд отстраненный. Он сказал фразу, которую я запомнила на всю жизнь: «Избить бы тебя сейчас до полусмерти, чтоб больше неповадно было».
Вот и сейчас во сне он был таким – чужой и сердитый. Я силилась понять, что же он мне говорит, но слова тонули, не долетая до меня. Вдруг он выставил указательный палец и прижал его к моему лбу. Обжигающе холодный. Чужим голосом папа произнес:
- Попалась, крошка! Решила побегать от меня?
Я пыталась закричать и пошевелиться, но получилось только промычать. Что-то давило в грудь. Я мычала безостановочно, пробовала сдвинуться с места, побежать. Наконец, получилось крикнуть:
- Папа!
Я открыла глаза и увидела склонившуюся на до мной тень. Лоб противно холодило, и дышать было не чем.
- Папа? – Кто-то засмеялся рядом.
Я узнала голос Марко. Это уже не сон, он находится в моей комнате среди ночи.
- Марко, что тебе нужно?
Главное, не дать паники завладеть сознанием. Спокойно, Люда, думай и просыпайся уже. Перед глазами все еще стояло сердитое лицо папы.
- Больше всего мне нужна ты. Ведьма, околдовала меня. – Он приблизил лицо к моему. Я уловила запах спиртного и попыталась отвернуться. – Еще мне нужна икона, - проговорил Марко мне прямо в губы. – И я убью тебя, стерва, если ты мне ее не отдашь.
Холод со лба переместился к виску и больно надавил на него. Что это? Пистолет?! От ужаса я перестала дышать на короткий промежуток времени. Очнулась, когда губы Марко грубо прижались к моим. Он делал мне больно – зубами и языком пытался раздвинуть мне губы. От омерзения я забыла про пистолет и принялась вырываться и кричать. Зная, как крепко спит Дарио, слабо рассчитывала, что он придет на помощь.
- Лежи спокойно, дура! – зашипел Марко. – Не брыкайся и больно не будет.
Он принялся стаскивать с меня одеяло и задирать сорочку. Я сопротивлялась уже не только руками, но и ногами. Пиналась что есть силы. В какой-то момент почувствовала, как голову обожгла боль. Это Марко ударил меня пистолетом. От боли затошнило, но сопротивляться не перестала.
Когда силы готовы были покинуть меня, Марко внезапно отстал. Вернее, он отлетел в другой конец комнаты.
- Ты в порядке? – услышала я голос Дарио.
- Нормально.
Раскисать некогда. Я вскочила с кровати и зажгла в комнате свет. Марко сидел, привалившись к стене, злой и растрепанный, в руке он держал пистолет, дуло которого направил на Дарио.
- Отдай мне икону, а то я пристрелю его, - просипел он.
Ни на секунду не засомневалась, что именно так он и поступит. На негнущихся ногах направилась к выходу.
- Люда, не надо… Он не посмеет, - раздался голос Дарио, на который я даже не обратила внимания.
- Еще как посмею, - уже из коридора услышала я голос Марко.
А мне было все равно. Хочет он икону, значит получит. Не стоит она человеческой жизни, тем более такой, как Дарио. Он один из лучших людей, которых я встречала.
Я подошла к комоду, взяла портрет и направилась обратно в комнату. Странно, но с ним в руках чувствовала себя гораздо увереннее. Ноги уже не дрожали, страх испарился, осталась лишь вера, знать бы еще во что.
- Люда, не делай этого, - попытался остановить меня Дарио, когда я шла в сторону Марко.
Я лишь посмотрела на него, надеясь, что взгляд мой отражает все те чувства, что испытывала.
- Икона внутри портрета, - остановилась я возле Марко.
- Хорошая девочка, - с мерзкой улыбкой на губах произнес он, поднимаясь с пола и протягивая руку. В другой он продолжал удерживать пистолет, направленный на Дарио.
- Убери пистолет, - спрятала я икону за спину.
- Боишься, что пристрелю твоего любовничка? – хихикнул он.
- Спрячь пистолет, - повторила я, стараясь, чтобы не дрожал голос.
Марко сунул пистолет за пояс и характерно потряс рукой предо мной. Я протянула ему икону. И в следующее мгновение он рухнул, как подкошенный с иконой в руках.
- Она его убила?
Я не знала, что в большей степени испытываю – удивление или потрясение.
- Жив он. В обмороке. – Дарио подошел и проверил пульс у Марко.
Я подняла портрет с пола, невольно погладила изображение, думая о том другом.
- Пойду, поставлю его на место.
- А я пока свяжу его, - кивнул Дарио.
Когда вернулась в комнату, Марко лежал со связанными поясом от моего халата за спиной руками, а Дарио говорил по телефону.
- Вызвал полицию, - объяснил он. – Пусть дальше они с ним разбираются.
Минут через пятнадцать явились двое в форме. Все это время Марко продолжал находиться в отключке. Уж не знаю, что им сказал по этому поводу Дарио, но в итоге к нам у них претензий не было. Они унесли неподвижного пленника, и мы остались в тишине, словно ничто и не нарушало ее.
- Давай обсудим все завтра, - предложила я, чувствуя невероятную усталость, словно не спала несколько суток подряд.
Оказавшись в постели, я сразу же уснула, не успела закрыть глаза. Когда проснулась, испугалась. На часах стрелки приближались к двенадцати. Не в моих правилах спать так долго. Подскочила, кое-как пригладила волосы и отправилась на поиски Дарио. Чуть не завизжала от радости, когда на кухне, рядом с ним увидела Олесю. Они сидели за столом, чинно прихлебывали чай и тихо беседовали.
- Ну, наконец-то! Я думала, ты будешь дрыхнуть до вечера, - заголосила Олеся с видимой радостью.
Как же я соскучилась по ее улыбке, жизнерадостному лицу, по ней… Я тискала ее не меньше десяти минут. Сбегала за подарком и торжественно его вручила. С удовольствием наблюдала, как она восторгалась каждой безделушкой, доставая их из пакета.
Я тоже не осталась без подарков. Олеся привезла мне из Флоренции кожаный клатч и набор из серебра ручной работы: серьги, кольцо и браслет.
- Значит, пока я была во Флоренции, ты наслаждалась ведутами Венеции? – спросила Олеся, усадив меня за стол и налив кружку крепкого чая.
- Чем?
- Ну, ты даешь! Это даже коты мои знают. Ты точно там была? – засмеялась Олеся.
- Ведута – это вид местности, городской пейзаж, - пояснил Дарио. – Это чисто венецианский термин.
- В общем, пока ты спала, Дарио мне все рассказал, - резко сменила тему Олеся. Это было ей свойственно. – И про ночное нападение тоже. Дай-ка еще раз прочитать посвящение, - обратилась она к Дарио.
Он протянул ей знакомый сложенный лист. Она сначала читала, а потом еще какое-то время молчала.
- И что ты думаешь? – не выдержала я.
- А что тут думать? Понятно, что ты и есть та самая далекая родственница. Ты же, как две капли, похожа на портрет.
- Да? Но есть одна нестыковочка. Я не плод плода греховной связи.
- А вот это пока не известно. И я даже знаю, кто сможет нам раскрыть и эту тайну.
- Кто?
Я не понимала, к чему она клонит. Любит же напустить на себя загадочности, вместо того, чтобы говорить прямо и открыто.
- Твоя бабушка.
- Она-то тут причем?
- Сама подумай, - передразнила меня Олеся. – Первый плод ты, а вторым плодом кто может быть? – Она выдержала торжественную паузу, наблюдая за мной. – Именно! Твой отец!
- Отец?
- Именно! Тут два варианта: либо твоя бабушка вовсе не твоя, либо у тебя другой дед. Что-то мне подсказывает, что верный вариант второй. – Олеся широко зевнула. – Ладно, топай звонить бабушке. Ты выдрыхлась, а я устала с дороги и хочу поваляться с журнальчиком.
Олеся осталась дома, Дарио отправился по каким-то своим делам, а я побрела к автомату. Волновалась перед разговором с бабушкой. А если мы ошибаемся, и дело обстоит не так? Как я смогу спросить об этом бабушку? Она же обидится и не будет разговаривать со мной до конца своих дней. Все, что касается вопросов морали, в этом она непреклонна и меня учила тому же. Кроме того, она очень набожна, а я ее собираюсь уличить в прелюбодействе. Она так может подумать, хоть я и не собираюсь ее обвинять, а пытаюсь выяснить правду.
Несмотря на волнения, разговор с бабулей дался легко. Она словно ждала моего звонка. Не стала увиливать или отпираться, сразу же рассказала мне правду. Домой я возвращалась еще более задумчивая. По дороге зашла в магазинчик и прикупила бутылку Лимочеллы. Чтобы осмыслить все, требовалось снять сначала напряжение. Я решила, что вкусный ликер будет кстати.
- Ну что? – спросила меня Олеся, как только я вошла в ее комнату с бутылкой и двумя бокалами. – Вижу, ты узнала правду.
Отвечать не торопилась. Сначала разлила ликер, подала ей бокал. Потом чокнулась и залпом выпила свой. Кощунственно, конечно, так пить приятную тягучую жидкость, но мне понадобился легкий туман в голове сиюминутно.
- Михаил – мой родной дед, - выпалила я самое сложное.
- Почему-то я не удивилась. – Олеся прихлебывала Лимончеллу и терпеливо ждала продолжения.
- Бабуля любила его и согрешила. От этого родился мой отец. Вот тебе и плод греха.
- А почему он уехал?
- Не хотел, чтобы узнали правду. Боялся не справиться со своими чувствами.
- Ага, - кивнула Олеся. – Именно поэтому он и прихватил семейные драгоценности?
- Об этом она ничего не знает, - встала я на защиту бабушки, да и деда тоже. – Хоть они и общались периодически, но о драгоценностях она никогда не спрашивала. Больше рассказывала о себе, детях, слала ему мои фото и моей сестры… Может, таким образом, он хотел отомстить?
- Кому? – Олеся вытаращила глаза. – Причем тут семья? Не они же толкнули их в объятья друг друга, после чего он был вынужден удрать.
Я добавила в Олесин бокал и себе налила опять полный.
- Откуда мы знаем, как дался ему отъезд? – Я выпила половину бокала. – Он был совсем молодой, ехал на чужбину. Я не оправдываю его, не подумай, просто размышляю. – Я допила вторую половину бокала. – В общем, этого я не знаю и, думаю, не узнаю никогда.
- Дела… - протянула Олеся и тоже осушила свой бокал. – Слушай, - неуверенно произнесла она.
Только тут я заметила, что выглядит Олеся немного грустной.
- Я тут… - продолжила она. – В общем, я не поеду домой.
Она смотрела на меня глазами побитой собаки, а мне вдруг стало так весело. Только веселость была вызвана алкоголем. Если бы не он, я бы, наверное, разрыдалась. Знала, что так будет, и надеялась, что все еще может обернуться по-другому.
- Чего ты смеешься? Я сказала, что остаюсь тут.
Олеся не понимала, что со мной происходит. А сама я понимала? Чувствовала только, что очень несчастна. Тайна почти раскрыта, а счастливее я не стала.
- Странная ты какая-то, - надула губы Олеся. – Я ей говорю, что остаюсь тут, выхожу замуж за Серхио, а она смеется.
- Не обижайся, пожалуйста, - обняла я ее. – Это все нервы. Досталось им в последнее время по полной.
- Слушай! А оставайся тоже, а? – встрепенулась Олеся. – Чего тебе там делать? А здесь… Как-нибудь устроимся, в общем.
- Нет уж, - тряхнула я головой. – Мне нужно домой. Осталась как раз неделя до отъезда. Думаю, времени хватит, чтобы засвидетельствовать драгоценности, оформить их тоже, как наследство и вывести на родину. Надеюсь, Дарио поможет мне в этом. Нужно поделить все по справедливости между наследниками.
- А дом, корабль? Забыла про условие в завещании?
Я задумалась. Дом продать у меня рука не поднимется. Можно сдавать его. А самой приезжать сюда периодически. Мелькнула мысль об Алессандро. Так я смогу и его видеть иногда, если, конечно, он этого захочет. Корабль? Так пусть плавает себе и дальше на здоровье. Только от противного Карло Пуччини избавлюсь, да найму нормального капитана. Так и пользу будет приносить, и завещание не нарушу. Своими соображениями я поделилась с Олесей. Умолчала только про Алессандро, как обычно.
- А икона? Не собираешься же ты и ее делить между родственниками? – уточнила Олеся, опять погрустнев.
- Нет. Икона должна быть со мной. Теперь я это знаю.
- Так печально, что хочется реветь, - произнесла Олеся, и глаза ее увлажнились. Она суетливо схватила бутылку и налила еще по одному полному бокалу. – Давай выпьем, чтобы видеться как можно чаще. Я же люблю тебя, дуру.
Мы чокнулись, выпили, обнялись. Олеся заплакала, и я не выдержала, присоединилась к ней. Не нужно было столько пить. Алкоголь, что сначала помог расслабиться, потом только все осложнил. Рождал в душе ненужную жалость к себе. Но так я только подумала. Бутылку мы все-таки усидели. Потом завалились спать на Олесиной двуспальной кровати. Проснулись вечером, когда вернулся Дарио.
На сегодня еще не все сюрпризы закончились. Дарио принес небольшую коробку и протянул ее мне.
- Что это? – удивилась я, страдая от сильнейшей головной боли и плохо соображая.
- Вторая половина драгоценностей, - ответил он.
- Откуда?
- Они были спрятаны на корабле. Я их случайно обнаружил, когда ремонтировал днище. Сразу догадался, что это. Перепрятал, когда понял, на кого работают Марко и капитан.
- Да ты настоящая богачка! – Олеся рассматривала драгоценности, перебирая их пальцами, любуясь игрой камней в свете фонарей. – Такое даже продавать жалко.
А мне не жалко. Не хотела, чтобы эти безделушки и дальше становились камнем раздора в моей семье. Хотя решать не мне одной. Пусть сами думают, что с ними делать. Мне гораздо больше нравился этот дом, остров, Алессандро. Алессандро!
- Мне нужно уйти ненадолго, - перебила я Олесю, рассуждающую о драгоценных камнях.
- Куда это ты, на ночь глядя? – удивилась она.
- Нужно. Дело есть одно.
- А до завтра оно не потерпит?
- Нет, не потерпит.
- Давай, провожу тебя, - предложил Дарио.
- Я сама, спасибо. Еще совсем не поздно.
Больше я не слушала возражений. Сбегала в комнату, надела джинсы и тонкий свитер, махнула недоуменным Олесе с Дарио и вышла из дома.
К вечеру непривычно похолодало. Я немного замерзла, пока шла до дома Алессандро. Шаг не замедляла. Я иду по делу, и думать о всяких глупостях некогда.
У входа меня ждало разочарование в виде охранника, который на ломанном английском объяснил, что Алессандро нет дома. Тогда я решила подождать его, хоть охранник и не знал, когда он вернется. Я села на лавочку возле фонтана и задумалась. Все то, о чем я раньше не позволяла себе думать, теперь настырно лезло в голову. От мысли, что Алессандро, возможно, сейчас развлекается с Орнеллой, мне стало совсем дурно. Такой ревности не испытывала никогда раньше. Хотелось убить соперницу наижесточайшим способом. А его… Его тоже наказать, только еще не придумала, как.
О чем это я вообще? Разве он мне что-то обещал, как-то намекал на особое отношение? Это я влюбилась в него, как кошка. Как ни старалась внушить себе мысль, что это просто увлечение, которое быстро пройдет, стоит вернуться домой, ничего не получалось. От попыток самовнушения становилось только хуже. Чувствовала себя несчастней некуда. Даже всплакнула немного от жалости к себе.
За час с небольшим, что ждала Алессандро, успела изрядно промерзнуть. Он выглядел удивленным, когда увидел меня на лавочке.
- Что ты тут делаешь?
- Тебя жду.
- А почему не в доме?
- Меня никто не приглашал, да я бы и не согласилась.
- Так, пошли. – Он взял меня за руку и не выпускал, пока не привел в ту самую комнату, где поил Лимончеллой, и не усадил в то же кресло возле камина. – Что будешь? Ты совсем замерзла.
- Я бы выпила большую чашку чая.
- Я сейчас…
Алессандро вышел и вернулся с подносом, на котором дымились две чашки чая и вазочка с печеньями. К тому времени я уже успела согреться, огонь в камине пылал гостеприимно и ненавязчиво.
- А теперь рассказывай, - велел Алессандро, усаживаясь в соседнее кресло.
_________________

 » Глава 26. Как просто, когда все знаешь

- Когда свадьба? – спросила я, разглядывая Олесю.
За месяц на Лампедузе кожа ее стала темно-золотистой, что шло к голубым глазам, делая их еще светлее и больше, и белым волосам. Да и сама Олеся изменилась. Из ветреной красавицы превратилась в броскую женщину, светящуюся изнутри счастьем. Любовь ее такой сделала. Она нашла своего мужчину, которого так долго искала. Серхио обожал ее. Мне даже казалось, что когда она рядом, он не замечал никого вокруг. Так трогательно было наблюдать, как он старается предугадать малейшее ее желание. Она же, со своей стороны, окружала его заботой, как любящая мать драгоценное чадо. Я ей чуточку завидовала, не могла избавиться от этого коварного чувства, но больше радовалась, что она нашла свое счастье.
Олеся сняла соломенную шляпу с лица и повернулась на бок. Мы загорали на пляже Алессандро. Как я не сопротивлялась, она настояла на своем, затащила меня сюда. Если бы я точно не знала, что Алессандро нет на острове, ни за чтобы не пошла. Но он уехал на Сицилию, о чем сообщил мне вчера, когда мы случайно встретились в баре Серхио. С того вечера, когда я пришла к нему, мы практически не виделись, хоть и прошла уже неделя. Он уехал на следующее утро, и не было его три дня. Когда вернулся, забежал ненадолго, чтобы рассказать, как прошел разговор с отцом. В тот вечер я рассказала ему все, без утайки: об иконе, о письме Ольги, о своих новых способностях и об интересе его отца к реликвии. О многом он догадался сам, когда узнал, чем занимается Дарио, и потом, когда Марко арестовали.
В тот вечер я поняла, что Алессандро не имеет к моему делу никакого отношения. Единственный раз, когда он вмешался с требованием вернуть капитана на корабль, действовал по настоятельной просьбе отца, не смог отказать ему. И теперь об этом жалеет. Я взяла с него обещание, что и этот вопрос он решит. Рассказала, что знаю об истинном интересе его отца к рыболовной шхуне. Что много лет он ее использовал для своих контрабандных целей, и капитан помогал ему.
На следующий день первым делом я повторно уволила Карло Пуччини. Сделала это сама, хоть Дарио и настаивал не встречаться с ним, уверял, что уладит это дело самостоятельно. Но мне хотелось посмотреть в глаза наглецу. Хотелось самой высказать ему все, что накипело.
Всю неделю я занималась делами наследства. Спасибо Дарио за неоценимую помощь, иначе я бы погрязла в бюрократии и не смогла бы доказать, что найденные драгоценности – часть наследства деда. Меня бы не выпустили с ними из страны. Но сейчас все было в порядке, все бумаги мы оформили надлежащим образом. Драгоценности упакованы и ждут завтрашнего дня, когда я улетаю домой.
За последние несколько дней это был первый вечер, что выдался спокойным. Мы с Олесей решили провести его вместе – позагорать, искупаться напоследок. Мы уже предприняли вылазку русалок, как в первый день на Лампедузе, и сейчас обсыхали на горячем, но не обжигающем, белом песке.
- Свадьбу решили сыграть в сентябре, - ответила Олеся и мечтательно улыбнулась. Видно, мыслями унеслась в тот волнительный день. – Серхио хочет закатить пир на весь мир. У него столько родственников, не представляешь. По всей Италии. Он меня знакомил только с теми, что живут во Флоренции, и то я никого не запомнила, - засмеялась она. – Все они приедут сюда, прикинь! Мы еще даже не считали, сколько человек наберется.
Когда она рассказывала о Серхио или предстоящей свадьбе, как сейчас, то переставала грустить из-за моего отъезда. Она не раз заводила разговор на тему: «Останься здесь со мной». Когда в очередной раз мы чуть не поссорились из-за этого, она, наконец, престала трепать мне нервы. Если бы она только знала, какую боль испытывала я! О моих чувствах к Алессандро она если и догадывалась, то деликатно молчала. О нем мы не разговаривали. Свою любовь я спрятала под панцирь и никого к нему не подпускала. Горе засунула туда же, решив, что успею погрустить, когда вернусь домой.
- Обещай, что приедешь ко мне на свадьбу, - встрепенулась Олеся. – С моей стороны кроме тебя и родителей больше никого не будет. Если и ты не приедешь, то я сойду с ума.
- Обещаю.
Конечно, приеду. Разве я могу пропустить такое событие. Чуть не расплакалась от мысли, что в сентябре Алессандро, скорее всего уже здесь не будет, улетит в свою Америку. Отчаяние накатило волной. Не представляла, как буду жить, не видя его.
- Люсь, что с тобой? – Олеся придвинулась и обняла меня за плечи. – Ты плачешь?
Как ни старалась, сдержать слезы не получилось. Слишком сильно болело в груди.
- Не плачь, а то я тоже разревусь, - всхлипнула Олеся. – Слушай, ты же теперь богачка! – воскликнула она, чем вызвала у меня невольную улыбку. В этом была она вся – не умела долго грустить. – Что будешь делать со своей частью наследства?
- Не знаю. Наверное, ничего.
- Как это ничего?! Это же куча денег! То можешь больше не работать.
- Не хочу продавать их, - тряхнула я головой. – Оставлю, как музейные экспонаты, напоминание о былом величии…
- Ты рехнулась?! – перебила меня Олеся. – Каком еще величии? Куча денег будет храниться в камнях и золоте, а сама ты будешь гнуть спину за гроши?
- Получается, что так, - кивнула я.
Не хотелось и дальше обсуждать эту тему. Для себя я уже все решила, что не стану продавать свою часть наследства. Остальные пусть поступают, как им велит сердце. Мое в этом вопросе было непреклонно.
- Обещай хотя бы, что не вернешься в наш гадюшник, - правильно поняла Олеся мое настроение.
- Нет, в редакцию я точно не вернусь.
По возвращении на родину я твердо решила начать новую жизнь. Вернее изменить старую коренным образом. Сначала уволюсь с прежней работы и буду искать новую. Чем бы хотела заниматься, я для себя пока не определила. Но и в рутинную и однообразную деятельность тоже не хотела погружаться. Поездка изменила меня сильнее, чем хотелось. Я стала другим человеком, по-новому смотрящим на мир.
- Обязательно съезжу к бабуле, - продолжала я. – Хочу обо всем с ней поговорить. Вместе повспоминаем деда Михаила. Это единственное, что мы можем сейчас для него сделать. Наверное, там и соберу родственников.
- Одобряю, - кивнула Олеся и снова улеглась на спину, подставляя живот скользящим лучам заходящего солнца.
Мы еще пару раз искупались и провалялись на пляже дотемна. Возвращались уже по полной темноте. Ночь стояла на удивление теплой, даже душной. Наверное, будет дождь. Даже природа грустит, как я, покидая это место.
Олеся последнюю ночь проводила в доме. На следующий день она перебиралась к Серхио. Я ей предлагала жить здесь до свадьбы, но она ни в какую.
- Без тебя я тут умру от тоски и горя, - говорила она. – Пусть уж лучше быт засосет меня.
Чемоданы стояли собранными в гостиной. В доме царила чистота и какая-то пустота, хоть не было только портрета на привычном месте. Его я тоже уже упаковала. Видно дом тоже грустил из-за моего отъезда, поэтому и казался нежилым. Даже сад приуныл и не благоухал, как обычно, когда я вышла из дома ночью.
На сон Олеси не могла повлиять грусть. Она уже давно крепко сопела в кровати. А я все ворочалась, пока не поняла, что уснуть не смогу. Тогда я вышла в сад и поднялась на «дедову скалу», как привыкла ее называть. Небо было усыпано звездами. Они сверкали так низко, что, казалось, можно протянуть руку и потрогать. Хотело впитать южное небо и приторный морской запах в себя надолго. Чтобы закрывать глаза и представлять себе это место. Всегда буду скучать по Лампедузе. Так, как здесь, еще нигде мне не было хорошо, возможно только в Венеции, которая тоже останется в моей памяти, да и в сердце, навсегда.

Рано утром пришел Дарио. Я как раз готовила завтрак. Олеся еще спала сном праведника. А я, хоть и провела полночи без сна, проснулась все равно с первыми петухами. Волнение перед полетом зашкаливало и лишало сна.
- Ты чего так рано? – удивилась я, впуская Дарио.
Мы договорились встретиться в аэропорту в половине первого. Мой рейс отправлялся в два часа.
- Хочу поговорить с тобой без посторонних.
Дарио выглядел расстроенным и каким-то помятым. Наверное, тоже провел бессонную ночь.
- Пошли, тогда, завтракать. – Я старалась говорить непринужденно, хоть и предвидела, что разговор будет не очень приятным.
Пока я делала бутерброды и наливала кофе, Дарио молча сидел за столом. Он молчал и когда я присоединилась к нему и сделала вид, что с аппетитом завтракаю.
- О чем ты хотел поговорить? – не выдержала я. Лучше сразу расставить все точки над и.
- Не уезжай, - без предисловий начал Дарио, за что я была ему благодарна. – Останься со мной.
- Я не могу.
Не хотела врать ему и увиливать. Такие люди заслуживают, чтобы с ними вели себя честно. И я очень хорошо относилась к Дарио, но как к другу, не больше. Я понимала, о чем он говорит. Еще в Венеции я догадалась, какие чувства он испытывает. Но не могла ответить тем же, хоть и хотела, наверное.
- Я люблю тебя.
Слова давались ему с трудом, я это видела по напряженному лицу, слышала в голосе. Не хотела мучить его и дальше.
- Дарио…
- Подожди, - перебил он. – Я ведь нравлюсь тебе?
- Конечно…
- Тогда, почему ты не можешь остаться? – снова перебил он.
- Я не люблю тебя. Извини…
Он не разозлился, не принялся меня обвинять во всех смертных грехах, только немного побледнел и плотнее сжал губы, так что они побелели.
- Ты его любишь, да?
Отвечать на этот вопрос не стала. Думаю, он итак все понял по моему лицу, потому что сказал:
- Я бы мог сделать тебя счастливой. А вот сможет ли он?..
Я могла бы многое ему объяснить и успокоить: что не нужна Алессандро, что он не испытывает ко мне пылких чувств. Для него я как была временным увлечением, так и осталась, хоть мы и подружились в последнее время. Но не стала… Унизительно признаваться, что тебя не любят так же сильно, как ты. Больно было признаваться в этом даже самой себе.
- Ладно, - вздохнул Дарио, и получилось это у него обреченно. – Приду в аэропорт. До встречи.
Он встал из-за стола, так и не притронувшись к завтраку. Я не пошла его провожать. Сидела и думала, почему не могу влюбиться в этого замечательного человека. Почему выбрала другого, с которым мне ничего не светит?

В аэропорт мы пришли даже раньше намеченного времени. Дарио уже ждал нас. Серхио выполнял роль носильщика – тащил мои две огромные сумки. Откуда столько вещей, вроде и не покупала ничего? Хотя, половину одной сумки занимали драгоценности, а еще Олеся вчера притащила целый пакет сувениров и несколько бутылок итальянского вина в придачу.
- Раздаришь там всем, - велела она. – Чтобы не говорили потом, что приехала с пустыми руками.
Молодец она. За хлопотами последних дней о подарках я как-то не подумала.
- Как ты поедешь без меня? – чуть не плакала Олеся, когда мы остановились возле стойки регистрации, хоть она еще и не началась.
- Олесь, доберусь, не переживай, - как можно бодрее ответила я. – Я же не ребенок. Да и встречать меня будут.
Об этом я позаботилась заранее. Позвонила отцу и попросила приехать встречать меня. Он обещался быть с моим двоюродным братом. Боязно таскаться с полной сумкой драгоценностей одной.
На Дарио старалась не смотреть, чтобы не расстраиваться еще сильнее. И так держалась из последних сил, чтобы не расплакаться.
- Вы только посмотрите, кто пришел! – воскликнула Олеся.
Я проследила за ее взглядом. У входа в здание аэровокзала стоял Алессандро, высматривая, по всей видимости, нас. За его спиной, как всегда, маячили два охранника.
Олеся помахала ему призывно. Дарио нахмурился, как зафиксировало мое боковое зрение.
Алессандро был в джинсах и футболке. На плече висела объемная сумка. Сердце мое сжалось от боли. Значит, он не пришел проводить нас, а тоже куда-то улетает? И искал он, может, вовсе не нас, а свою Орнеллу. Я быстро обвела глазами небольшой зал, но надменной красавицы нигде не нашла.
- Пойдем, прогуляемся по магазинчикам, - потянула Олеся Серхио за руку, когда заметила, что Алессандро направляется в нашу сторону.
Дарио оставался рядом, пока тот не подошел. Когда и он успел уйти, я не заметила. Центр моего зрения сосредоточился на приближающейся фигуре. Главное ничем не выдать себя, постараться сохранить чувство собственного достоинства.
- Привет, - сказал он, подходя ко мне и опуская сумку на пол. Охрана деликатно осталась за пределами слышимости разговора.
- Привет, - ответила я, стараясь говорить спокойно. – Куда-то улетаешь? – кивнула я на сумку.
- В Россию, - без тени улыбки ответил он.
- Зачем?
Вопрос мне самой показался глупым, но вырвался он непроизвольно. Получается, мы летим с ним одним самолетом?
- Хочу быть рядом с будущей женой, когда ее родня будет делить наследство. Волнуюсь за нее.
Сначала я ничего не поняла. Постепенно смысл сказанного начал доходить до меня. Сердце забилось, как ненормальное. Я испугалась, что оно не выдержит такого ритма и разорвется.
- Ничего не хочешь сказать? – спросил Алессандро, и в глазах его зажглись лукавые искорки.
- Я… - скорее промычала, чем проговорила я. Невольно прижала руку к месту под левой грудью, так сильно там защемило. Голова закружилась.
- Люда, что с тобой? – Алессандро подошел ближе и приобнял меня. – Тебе плохо?
- От радости. - На глазах выступили слезы.
- Ты слишком много волновалась в последние дни, - не понял или не расслышал он. – Может, не стоит делить все эти драгоценности? Отдай ты все им, пусть делят сами. Деньги тебе не нужны…
- Алессандро… - Я подняла на него глаза, чувствуя, как успокаивается сердце в его теплых руках, и проясняется голова. – Повтори, что ты сказал.
- Что? Повторить, что я еду с тобой?
Я уже не скрывала своей радости. Светилась, как медный тазик, с дурацкой улыбкой от уха до уха.
- А они поедут с нами? – кивнула я в сторону охранников.
- Нет, - рассмеялся он. – На своей территории меня будешь охранять ты, а я тебя. А если честно, то об этом я тоже позаботился, - серьезнее добавил он.
- А когда ты говорил о будущей жене, не шутил? – спросила я в упор.
- Я редко шучу такими вещами, - без тени улыбки ответил он.
- Но ты кое о чем забыл?
- Неужели? – правая бровь Алессандро картинно взлетела.
- Ты забыл спросить, согласна ли я…
Он нахмурился, но лишь на мгновение. Я поняла, что сработала привычка получать все и сразу. Не могла злиться на него за это, потому что любовь затопила меня с головой. Даже эту его черту я любила. Его лицо уже снова разгладилось, и он со знакомой ехидной улыбочкой произнес:
- Люд-ми-ла, - полное мое имя всегда давалось ему с трудом. Выговаривал его он по слогам, – ты выйдешь за меня замуж?
- Если обещаешь никогда не называть меня Люсьеной и еще… Никаких Орнелл больше!
- Как скажешь, Люсьена, - рассмеялся он и тут же поцеловал меня на глазах у всех присутствующих.
Не могу сказать, что не испытала некую долю тщеславия, ведь Алессандро был так популярен на Лампедузе, что его приход не мог остаться незамеченным.
Уже сидя в самолете, на высоте почти одиннадцати тысяч метров, и прижимаясь к его плечу, я подумала, что вот оно то счастье, о котором говорилось в письменах Ольги.
_________________

 » Эпилог

Седеющий брюнет с зачесанными назад волосами, открывающими умный высокий лоб, в очках-хамелеонах в дорогой оправе на аристократически выступающей переносице, сидел за столиком в пустующем в это время суток ресторане и курил гаванскую сигару. Он уже сделал заказ на двоих и ждал свою спутницу. Блюда велел подать, когда придет дама. А пока на столе стояла бутылка Каберне Совиньон, и бокалы были на треть наполнены густой красной жидкостью.
Дверь звякнула колокольчиком, и на пороге застыла стройная женщина в простом белом платье и таких же белых балетках без каблука. Тут же рядом с ней материализовался работник ресторана. После пары фраз, которыми они пребросились, он указал ей на столик, за которым сидел мужчина. Тот встал при ее приближении и протянул правую руку с печаткой на среднем пальце.
- Виктор, - представился он. – Это я вам звонил.
- Я догадалась, - улыбнулась она, пожимая руку. – Людмила.
Не такой он себе ее представлял. Слишком простая. Рыжие волосы гладко расчесаны и свободно спадают на спину. Веснушки на лице и минимум косметики. А вот улыбается она необычно – открыто, доверчиво, и тогда в ней зажигается внутренний свет, а глаза начинают поблескивать. Интересная женщина, решил Виктор, такие редко встречаются.
- Наслышан о вашей коллекции, - заговорил он о деле.
Подошел официант и проворно сервировал стол. Запахло свежими овощами и жареным мясом.
- Да какая там коллекция? – рассмеялась она. – Несколько украшений всего лишь.
- Зато каких! Рода Савельевых, о котором я столько наслышан. Знаете ли, ваши предки были очень дружны с моими, и история вашего рода передается из уст в уста в моем. Давайте выпьем за знакомство, - Виктор поднял свой бокал. Вино плеснулось, оставляя на стенках густой красный след.
Об одном он умолчал – что его предки были в услужении у рода Савельевых на протяжении нескольких поколений.
- Давайте, - весело подхватила она и дотронулась своим бокалом до его.
- Сгораю от нетерпения увидеть коллекцию, - проговорил он. – Особенно икону с ликом святой Лизаветы.
- Так пойдемте, чего ждать, - предложила она.
- А вы живете одна?
- Временно, - она опять рассмеялась, и Виктор снова невольно залюбовался ею. – Я скоро выхожу замуж. А сейчас мой жених уехал в Америку улаживать дела. У него там бизнес. А жить мы решили на Лампедузе.
- Давайте сначала позавтракаем. – Виктор подал пример, первым надрезав кусок сочного мяса, рядом с которым дымился картофель с золотистой коркой. – А потом мы пойдем к вам, и вы мне покажете коллекцию и расскажите историю иконы. Я, когда узнал, что вы здесь, сразу же загорелся любопытством.
И опять он лукавил. Он специально приехал в Италию, чтобы все разузнать самому.
- Тогда давайте быстро расправимся со всем этим, - обвела она глазами стол.

Через час Виктор выходил из дома на скале. Глаза его лихорадочно горели. Не успел он спуститься с горы, как уже набирал номер на мобильном.
- Планы изменились, - сказал он невидимому собеседнику. Куда делась любезность, граничащая со слащавостью, из голоса? Сейчас в нем звучала стальная властность. – Теперь мне нужна икона вместе с хозяйкой. Даю тебе сроку два месяца!
_________________

пока читала, столько мыслей было.А на последней фразе осталась лишь одна: вот это да!

Надюша, будет продолжение?

Спасибо огромное за удовольствие от прочтения!
_________________

Катя, спасибо большое!


И что она значит? Автор сгорает от любопытства


Эти вопросы я подкоплю, догадываясь, что спросит каждый, а потом отвечу всем сразу, ок?
_________________

Спасибо, дорогой автор, что не стали нас мучать и сразу выложили все главы. но, вопросов осталось не меньше, даже после прочтения. присоединюсь к предыдущему сообщению, неужели нас ждет продолжение?

А какие вопросы? Тайна деда раскрыта. Любовная линия завершена. Все счастливы и даже богаты


Кладу в копилку, чтобы не отвечать каждому
_________________

Поздравляю с окончанием! ! ! ! ! Потрясающий роман,спасибо тебе огромное тебе за него. А что будет продолжение этой замечательной истории? Желаю дальнейших успехов и конечно же буду следить за дальнейшими твоими работами,если ты не против)))) Спасибо!!!
_________________

Спасибо большое!!!


Буду только рада Очень надеюсь, что в загажнике у меня есть еще немало интересного для моих читателей

Вопрос про продолжение отправился в копилку. Отвечу на него, когда все желающие прочитают окончание романа. Я не вредничаю и не интригую, не подумайте, просто не хочу повторяться
_________________

Вопрос именно про продолжение! Но с терпением жду ответа на него!

Спасибо за авантюрную, интересную книгу
Вот ждала я какого-то объяснения от Марко, хоть скупого признания, ан нет.
Присоединяюсь к вопросу о второй книге, и если да, то когда . Перехожу к другим твоим историям.