Тайна Волчьего Утеса (фэнтези, приключения, ЛР, 18+)

Крупные капли дождя настойчиво стучали по цветным стеклам витражей и, разбиваясь, медленно скатывались вниз, оставляя расплывчатые следы. Черные грозовые тучи сталкивались друг с другом, сдавленно клокоча. Изредка темноту вечернего неба рассекала яркая вспышка фиолетово-серебристой молнии, и тут же растворялась среди бесформенных очертаний черневшихся всюду грозовых облаков. Гулкий раскат грома на секунду заглушил стук дождя, но, рассыпавшись едва слышными осколками эха, медленно стих, не оставив ни следа.
Огромный пустой зал храма освещался единственной свечой – неугасаемой лампадой, расположенная на алтаре. Стройные ряды скамеек для прихожан отбрасывали длинные тени, танцующие в тусклом свете лампадки. Гроза продолжала бушевать снаружи храма, но внутри его стояла необыкновенная тишина.
Склонив голову над пожелтевшими от старости страницами книги и, медленно шевеля губами, повторял в тысячный раз молитву. Буря усиливалась. Боязливо оглянувшись на огромное стекло витража, святой отец перекрестился, увидев сверкнувшую вдруг молнию.
Тишина вдруг нарушилась громким и настойчивым стуком дверного молотка. Святой отец взял лампадку и, спустившись в зал, торопливыми шагами направился к дверям.
Статуи, расположившиеся в неглубоких нишах почти под самым потолком, будто бы выступали вперед с каждым отблеском молнии, окрашиваясь в беловато-синие оттенки. Строгие, аскетичные лица их навевали не спокойствие, а скорее тревогу, поэтому святой отец, оставаясь ночевать в храме, старался не глядеть на них, углубляясь в молитву, в которой единственно видел умиротворение и душевное равновесие.
Послышался очередной раскат грома, сопровождавшийся сразу несколькими яркими вспышками молнии. Святой отец поднял задвижку и слегка приоткрыл дверь.
За пределами храма сплошной стеной лилась с неба вода, размывая глинистую дорогу и обнажая мелкие камни. Бурные потоки воды скатывались по черепичной крыше храма и, задерживаясь на несколько мгновений в полукруглых желобах, с громким журчанием стекали вниз по водостокам.
- Святой отец, могу я исповедоваться? – послышался хрипловатый, но вместе с тем густой басистый голос.
В очередной вспышке молнии священник увидел высветившуюся фигуру, закутанную в темный длинный плащ. Капли дождя стекали по капюшону и выбивавшимся из-под него клокам спутанных седых волос. Святой отец немного посторонился, пропуская человека в храм, а когда незнакомец вошел, огляделся по сторонам и закрыл дверь, опустив задвижку.
- Что привело вас в такую непогоду? – спросил тихо священник.
- Мне нужно исповедоваться… - ответил старик, откидывая промокший насквозь капюшон назад одной рукой, а другую по-прежнему держа согнутой на груди под плащом.
Священник указал гостю вперед в сторону алтаря. Установив лампаду на свое прежнее место, священник помолился и, устремив взгляд на незнакомца, кивнул в знак того, что готов выслушать, на что старик слегка нахмурил густые посеревшие брови и слегка скривил губы в ухмылке.
Гроза, бушующая вокруг, заглушала большую часть слов, произносимых стариком, стоящим на коленях перед алтарем, но чем дальше он продвигался в своей исповеди, тем испуганнее становилось выражение лица священника. Ни жив, ни мертв, стоял он, сжимая обеими руками крест, висящий на шее, не в силах пошевелиться.
Старик закончил ослабевшим от долгого монолога голосом и, выпрямившись, устремил озлобленный взгляд на священника, который посекундно озарял воздух крестными знамениями. Незнакомец откинул в сторону полу плаща, обнажив окровавленную грудь и сморщился не то от отвращения, не то от боли. Вытянув вперед руку, которая до сих пор скрывалась под плащом, он медленно склонился вперед, стоя на коленях, и в следующую секунду повалился на пол. Пальцы его безвольно разжались, выпустив упавшее с едва слышным шлепком на пол окровавленное, ещё теплое сердце.
Святой отец отшатнулся назад на несколько шагов, с ужасом глядя на кровавое пятно, растекавшееся от умершего.
Вдруг огромный черный сгусток отделился от мертвого старика и взмыл вверх, мечась по храму. Он ударялся в витражи, кружился, ища выход. Рванувшись в сторону, священник упал и, цепляясь руками и ногами за пол, пополз к алтарю, откуда уже успел отойти.
Тень сновала по храму, облетая статуи и ударяясь в витражи. Вот тень опустилась к самому полу и, найдя дверь, принялась судорожно биться в неё. Вдруг сгусток на секунду замер совершенно бездвижно. Святой отец перелистывал страницы огромной книги, щурясь в темноте и стараясь разглядеть неровные буквы рукописного текста. Вдруг радость находки озарила его лицо. Быстро шевеля губами, он начал читать. Тень у двери развернулась и медленно направилась по проходу между скамьями к алтарю. Священник начал читать быстрее. Его дрожащий голос из едва слышного шепота уже почти перешел на крик. Тень приближалась. Ещё секунда и тень оказалась у самого алтаря, но священник закончил и теперь широким жестом выводил в воздухе крест.
Двери храма резко распахнулись. Священник попятился назад. Тень понеслась к двери, будто бы чем-то притягиваемая. Святой отец пригляделся и в очередном отблеске молнии смог различить небольшую шкатулку, стоящую на пороге храма.
Тень коснулась шкатулки и через мгновение сокрылась в ней. Крышка шкатулки с громким щелчком захлопнулась, и вдруг все стихло.
Медленными шагами священник направился к дверям, раскачиваемым из стороны в сторону крепкими порывами ветра. Гроза пошла на убыль. Косой дождь лишь изредка бросал звенящие капли на порог храма, гром стих, лишь только молнии продолжали освещать фиолетовым заревом темное небо.
Святой отец присел перед шкатулкой и коснулся её рукой, но тут же отшатнулся назад, обжегшись. Шкатулка медленно поднялась в воздух, излучая мягкое беловатое сияние и плавно поплыла к алтарю, обогнув сидящего на полу священника. Замерев в небольшой нише, неизвестно для чего предусмотренной архитектором, шкатулка с каменным скрежетом развернулась передней частью к выходу. Беловатое мерцание исчезло.
Перекрестившись ещё раз и прошептав молитву, священник поднялся и тут же вновь замер на месте. В полосе света, тянувшейся от входа к алтарю, что-то промелькнуло. Будто бы обрадовавшись, святой отец выбежал на улицу и, безумно озираясь по сторонам, искал в темноте промелькнувшее создание…
С мощным шелестом оно опустилось на землю в нескольких метрах впереди. Вздрогнув, священник сделал несколько шагов вперед и протянул ему руку…

Глинистая тропинка вилась между выступающих там и тут валунов и мощных корней деревьев. Петляя среди кривоватых шершавых стволов, дорожка медленно стекала вниз по склону. Цепляясь за полуобнаженные ветви, покрытые пожелтевшей листвой, по тропинке скользила вниз молодая девушка. Её волосы, переливавшиеся от светло-русого до огненно-рыжего, мерцали в лучах заходящего солнца. Дойдя до раскидистого дерева, рядом с которым тропинка резко поворачивала налево, девушка на секунду замерла и глубоко вздохнула, очарованная красотой окружающей природы. Обняв руками толстый теплый ствол, она слегка наклонилась вперед, оглядывая открывшуюся перед ней панораму.
До самого горизонта тянулись высокие и низкие, скалистые и округлые горы. Покрывавший их лес уже оделся в осеннее убранство, играя всеми красками оранжево-золотистых оттенков: от лимонно-желтого до алого и охры, с легкими вкраплениями красновато-вишневого и коричневого. Внизу, у подножия гор, там, где сталкивались волны пологих холмов, разбросаны были несколько десятков покосившихся от времени, почерневших домиков. Огромные поля растеклись вокруг деревни, словно проплешины на голове спящего великана – прародителя остроконечных гор, вершины которых были покрыты снеговыми шапками. Напротив холма, с которого спускалась девушка, высились острые, скалистые горы с черневшимися глазницами пещер, разбросанных по отвесному склону.
Чуть дальше налево, на склоне возвышавшейся над деревней, лесистой горы, расположился величественный храм, увенчанный острыми шпилями, пронзающими небо. Храм был заброшен много лет назад, с уходом священника из деревни, но до сих пор сохранил свою первозданную красоту. Толстые каменные стены, слегка осыпавшиеся с восточной стороны, там, где фундамент храма выступал из размытого за сотни лет дождями склона, были украшены рельефами, вырезанными по камню, и стройными колоннами во всю высоту здания. Острые стрельчатые окна сощуренными глазами с осторожной подозрительностью глядели на редких гостей.
Влажный и прохладный осенний вечер мягко опускался на эту живописную долину, расцвечивая её теплыми красками. Тусклые лучи заходящего солнца уже не давали достаточно тепла. Подул холодный ветер, и срываемые им с родных веток желтые листья ещё долго кружились в воздухе, неторопливо падая вниз. Нужно было торопиться, чтобы не остаться ночевать на улице после того, как все ворота в деревне будут заперты на ночь.
Резким движением подобрав подол длинной клетчатой юбки, девушка скользнула вниз по тропинке. Мягкие кожаные башмачки, перешитые её бабушкой, с едва слышным шорохом скользили по мягкой почве, оставляя за собой неглубокие длинные полосы.
Спустившись к подножию горы, девушка оглянулась назад и, различив под желто-оранжевым сводом леса лишь жухлую траву, коричневатыми островками выглядывавшую из-под густого слоя опавшей листвы, да беспомощно висящие в воздухе корни деревьев, которые выступали над осыпавшимся песчано-глинистым склоном, сорвалась и побежала в сторону покосившихся домиков.
Прятавшись среди теней, отбрасываемых деревьями, которые собрались среди полей в маленькие золотистые островки, девушка дошла до самой деревни, боком перемахнула через невысокий плетень, тихо скрипнувший под рукой, и тут же, присев на колени, замерла, прислушиваясь. Впереди показалось неясное движение. Девушка напряженно прищурилась.
Огромная пушистая собака сорвалась с места и бросилась навстречу девушке, ломая хрупкие ветви низкорослого кустарника, который заполнял нижний ярус небольшого лесного заростка, скрывавшего деревню от глаз постороннего наблюдателя, осматривающего деревню с холма. Девушка хотела было вскочить и броситься прочь, но собака уже взмыла в прыжке. Длинная беловато-кремовая шерсть, скатавшаяся в грязные комки на брюхе, болталась из стороны в сторону при каждом движении собаки.
Огромное животное повалило девушку на землю, придавив к мокрой траве своими огромными лапами. Теплый, влажный и шершавый язык радостно касался испачканной в дорожной пыли и грязи коже лица. От теплой, густой собачьей шерсти пахло затхлостью, сырой землей и свежим мясом.
- Томаш, фу! Перестань меня вылизывать! – воскликнула девушка, пытаясь вырваться из собачьих лап.
Собака отступила на несколько шагов назад, пританцовывая на месте и виляя коротеньким пушистым хвостом. Девушка поднялась с земли, отряхнула шерстяную юбку и затянула потуже ремень, на который была подобрана теплая шаль, накинутая на плечи и перекрещенная концами на талии. Присев, девушка раскрыла небольшую тряпичную сумку, висевшую у неё на плече и достала небольшой кусочек хлеба, оставшийся с дороги. Собака облизнулась и, наклонив огромную косматую голову вперед, несмело приблизилась.
Девушка протянула псу кусок хлеба, запустив пальцы в густую шерсть на собачьем загривке. Серые крошки хлеба, осыпавшиеся на землю, тут же размокали, сливаясь с травой.
Девушка поднялась и, кликнув собаку, побежала через перелесок, защищая лицо руками от хлестких ударов ветвей. Пес, раскрыв пасть и высунув язык, с которого капала слюна, следовал за хозяйкой, неуклюже ломая сухие ветки.
На огромном поле, расположенном справа от деревни показалось стадо овец. Девушка на секунду замерла, вглядываясь. Вот, наконец, она смогла различить пастуха – седовласого старика, закутанного в овчинный жилет, из-под которого выглядывала разорванная на воротнике некогда ярко-алая рубаха.
- Здравствуй, Милош! – громко крикнула девушка, помахав рукой из стороны в сторону высоко над головой.
Старик некоторое время рассеянно озирался, пытаясь отыскать глазами кричавшего, потом, наконец, заприметил девушку, стоявшую рядом с дорогой через перелесок.
- Здравствуй, Илина! Ты уже ве… - прокричал старик слегка дрожащим, но все ещё густым и приятным низким голосом.
Но девушка уже не слышала его. С силой навалившись на тяжелую створку, она распахнула деревянные ворота, отделявшие деревню от окружавших её полей.
Здесь в самой деревне, обнесенной высоким частоколом, располагались крепкие бревенчатые дома, соединенные с дворами и хлевами. Девушка скользнула в одну из узких улочек, проложенную в узком просвете между домами. Здесь даже в солнечные дни царил полумрак – высокие дома не пропускали свет в крохотные закоулки.
Оставив несколько домов позади, девушка свернула направо и через несколько минут оказалась у забора старенького двухэтажного домика, стоящего немного особняком. Проведя рукой по родной калитке, она вздохнула. Да, эти дома, построенные её прадедами, возводились на века.
Подозвав собаку, девушка просунула руку в узкую щель рядом с калиткой. Щелкнула задвижка. Открыв дверь, Илина подождала, пока пес ступит на знакомую узкую тропинку, ведущую в дом, и добежит до своей конуры под крыльцом, потом закрыла дверь, накинув тяжелый железный крючок на петлю калитки, и прошла следом за собакой.
Томаш, наполовину высунувшись из конуры, места в которой не хватало для его огромного тела, зажал своими мощными лапами грязную мозговую кость и с видимым удовольствием пытался раскусить её, чтобы добраться наконец до лакомого костного мозга. Поднявшись по скрипучим ступенькам, девушка несколько раз ударила кулаком в дверь и, ожидая, пока её впустят в дом, оглянулась. По небольшому огороду вальяжно разгуливали две обстриженные овечки, а на невысоком заборчике рядом с сараем обсуживалась овечья шкурка, снятая, очевидно, с утра. Жирные черные мухи роем взлетали от шкурки, когда привлеченная запахом крови ворона хлопала своими черно-сизыми крыльями слишком близко.
Девушка удивленно подняла брови, глядя на шкурку.
- Илина! – раздалось вдруг от распахнувшейся двери.
Девушка не успела опомниться, как что-то тяжелое повисло у неё на шее и начало тянуть вниз.
- Осторожнее, осторожнее, Талэйта! Сестра с дороги… - раздался из дома суховатый тихий голос.
Илина осторожно высвободилась из объятий среднего роста худощавой девушки с длинными черными, как смоль, волосами, заплетенными в толстую косу. Отойдя на пару шагов, она с ног до головы оглядела сестру и вновь бросилась к ней, крепко обнимая. Девушки громко хохотали, кружась на месте и дергая друг друга за одежду. Наконец, свыкшись с мыслью, что Илина снова дома, обе медленно разошлись в стороны. Илина сделала шаг в темноту дома и сдержано поклонилась. Седовласая женщина в тяжелом синеватом платье стояла, сложив руки на груди и улыбаясь.
- Здравствуйте, бабушка, - сказала Илина, входя в дом.
- Как ты? Как добралась? Похудела… - зашептала старушка, - Ты продала? Хватило де…
- Я продала все что было, - сказала Илина, улыбнувшись, и наклонившись, достала из сумки небольшой тряпичный кошелек и протянула его старушке.
Женщина раскрыла кошелек и пересчитала деньги. Талэйта любопытно вслушивалась в разговор, прищуривая большие карие глаза.
- Но тут ведь…
- Да, больше, чем должно было быть, - подтвердила Илина.
- Откуда? – спросила старушка.
- Я обходила гору – дорогу сильно размыло, и там было не пройти – и наткнулась на болото. А там на каждой кочке клюквы – видимо-невидимо! – начала рассказывать Илина, рисуя в воздухе болото и кочки с клюквой, - Да такие ягоды крупные – с орех размером!
Талэйта громко усмехнулась, а старушка лишь слегка улыбнулась такому рассказу своей внучки. Но зато Илина до сих пор вспоминала огромные красные ягоды, кисловатые на вкус, которыми она питалась на протяжении всей дороги до города, а остатки потом продала на базаре…
- Ладно, переодевайся и к ужину, - скомандовала бабушка.
- Вы закололи барана? – спросила Илина, - Зачем?
На это старушка лишь обернулась и бросила на девушку многозначительный взгляд. Илина поняла, что деньги, которые она приносила из города в прошлый раз уже закончились, и старухе снова пришлось занимать из у Григора…
Илина, нахмурившись, поднялась по шаткой лестнице на второй этаж и, скинув с себя покрытое слоем засохшей глины платье, сложила его рядом с шалью на кровать, после чего переоделась и спустилась вниз.
Талэйта уже сидела за небольшим деревянным столом в маленькой комнатке, где готовилась еда, и хихикала. Рыжеволосая Илина радостно вздохнула, оглядев кухоньку. Сразу налево от входного проема, задернутого истончившейся от времени занавеской, стоял прямоугольный стол с придвинутыми вплотную к нему пятью стульями – три для хозяев и два для гостей, букеты сушеных трав, из которых заваривали чай, все также висели над столом, распространяя сладковато-пряный аромат, справа – коричневатая печь, сложенная из глиняных кирпичей. Посмотрев на печь, Илина снова вздохнула – крошившиеся местами кирпичи давно нужно было бы заменить, но стоит ли думать об этом, когда денег едва хватает на еду.
Илина отодвинула один из стульев и присела прямо напротив небольшого окна, от которого в комнату лился тусклый свет. Старушка зажгла лучинку и поставила её на стол в маленьком глиняном горшочке. Илина глянула на оранжеватый круг света, отбрасываемый на потолок горящей лучинкой.
- Чем богаты, тем и рады, - сказала старушка, ставя перед внучками на стол две миски с бараньей похлебкой, - хлеба пока нет…
- Сколько вы заняли, бабушка? – вдруг спросила Илина.
- Это не имеет значения, - отозвалась женщина.
- Имеет! – воскликнула девушка, резко вскочив из-за стола, - Мне нужно знать, насколько мы можем отложить свадьбу…
- А это тут при чем? – спросила Талэйта, и щеки её слегка покраснели.
- Я не желаю, чтобы моя сестра… - Илина задыхаясь от волнения, - Я… я не отдам её этому старику!
- Милая, успокойся, - сказала старушка, кладя руки на плечи девушке и стараясь усадить её обратно за стол, - Нам хватит денег на месяц или даже больше.
Нахмурившись ещё сильнее, Илина положила локти на стол и задумчиво уставилась на дрожащий огонь лучинки. Пламя играло отблесками на золотисто-рыжих волосах девушки. Возвращаясь домой после недели странствий, она не ожидала узнать, что все плохо. Замужество младшей сестры вновь вставало перед девушкой как страшное наказание для их семьи.
- Ты кушай… - раздался рядом голос бабушки.
Илина нехотя взяла ложку и приступила к трапезе. Желудок изнывал от голода, но девушка уже привыкла к этому чувству за долгое время их бедствий и почти не замечала его. Вдруг она нашла большой кусок мяса в своей миске. Истощенный за время долгого перехода организм требовал пищи, поэтому, не помня себя, девушка жадно впилась зубами в мясо, пытаясь откусить и разжевать жесткие волокна.
- Шандор приходил. Тебя спрашивал, - сказала почему-то полушепотом старушка, исподлобья глядя на рыжеволосую внучку.
Илина резко сглотнула, и кусок мяса застрял у неё в горле. Девушка судорожно закашлялась. Талэйта вскочила с места, зачерпнула ковшом воды из небольшого бочонка, стоящего под окном и протянула сестре. Девушка припала губами к краю ковша и начала жадно пить. Наконец, она почувствовала, что сдавливающий горло изнутри кусок отправился вниз, к желудку.
- Что ему надо было? – спросила хрипловато девушка, на что старушка лишь пожала плечами.
- Тебе лучше самой спросить, - ответила она.
- Ну уж нет, - буркнула Илина.
Талэйта опять усмехнулась.
- Спасибо, все было очень вкусно, - сказала Илина, отодвигая миску с похлебкой и поднимаясь из-за стола.
- Ну, куда же ты?.. – почти расстроено бросила в пустоту старушка, - Доамна Богна просила Талэйту связать чулки. Ты не могла бы отнести?
Илина резко остановилась спиной к бабушке, потом медленно развернулась. При всей любви к своим родным, девушка не могла перебороть своего отвращения к Шандору, его отцу и матери, которую Талэйта и бабушка Крина считали своей благодетельницей.
- Да, бабушка, я отнесу, - сдавленно кивнула девушка, обернувшись.
Старушка привстала со стула и прошлась мимо внучки в соседнюю комнату. Порывшись в огромном, тяжеловесном комоде, она вытащила на свет длинные белоснежные чулки, связанные из мягкой овечьей шерсти. Илина поглядела на аккуратные петельки, над которыми старалась её сестра целую неделю. Они лежали ровными рядами, одна к другой, делая шерстяные чулки непроницаемыми для холода. Как же обидно было девушке оттого, что скоро эти чулки, в которые вложено столько любви и старания, окажутся натянутыми на больные, кривые ноги ненавистной старой карги.
- Лишнего не бери, - сказала старушка, протягивая внучке, которая тут же собралась идти, шаль, а потом, помолчав, добавила, - Шандор на общем сеновале –крыша обвалилась, да Григор приказал по-новому отстраивать до холодов… Благо хоть никого не убило… Поговори с ним…
Последние слова старушка прошептала уже себе под нос, но Илина все равно расслышала.
Прибрав рассыпавшиеся по плечам волосы под легкий платок, Илина закуталась в шаль и поспешила выйти на улицу, прижимая к груди работу сестры. Томаш с радостным лаем выбрался и поспешил за хозяйкой.
- Скучал, старый плут, - улыбнулась девушка и, присев, потрепала пса за ухом.
Дом семьи Виеру располагался на окраине деревни. Как самый богатый и почитаемый, он был окружен высокой плетеной изгородью и садом, под сенью которого разбегались сотни маленьких тропинок…
Петляя по узким улочкам деревни, пролегающим между домами, сараями, хлевами, Илина судорожно озиралась по сторонам, будто боясь встречи с кем-то. Верный Томаш следовал за ней, держась левой стороны.
Огромный сарай, в котором жители деревни хранили сено, скошенное для скота на зиму, находился под охраной семейства богачей, и потому был внесен на огороженную территорию. Илина медленно потянула на себя калитку, ведущую в господский сад, стараясь сделать так, чтобы та не скрипнула. Вдруг Томаш сорвался с места и с громким заливистым лаем бросился вперед, прошмыгнув в узкую щель между забором и открывающейся калиткой.
- Томаш! Томаш! Ко мне! – послышался вдруг голос.
Илина шмыгнула в калитку следом за псом и спряталась за ближайшим деревом. Отдышавшись, чтобы успокоить бешено забившееся в груди сердце, девушка медленно обернулась и выглянула из своего укрытия.
Томаш, радостно виляя обрубком хвоста, трусцой спешил к сараю. Илина прищурилась. Так и есть, от темноты сарая медленно отделилась высокая, крепкая фигура и направилась вперед, перерезая дорогу псу.
Молодой мужчина, лет двадцати пяти, широким движением перекинул снятую рубашку через плечо. В чертах его лица не было ничего примечательного, но все же он был необычайно красив. Мягкие русые, чуть длинноватые волосы спадали прядями на высокий лоб. Серые радужки глаз, очерченные по краям яркой зеленой каемкой, всегда светились бодростью и какой-то особой, острой внимательностью. Над густыми черными бровями залегала неглубокая морщинка, становившаяся более заметной, когда мужчина сердился или раздумывал над чем-то. На широких плечах, золотисто-черных от загара, явственно выступали полоски мощных мышц. Вся его фигура, казалось, представляла собой тонко рассчитанное сплетение неимоверной силы и здоровья, но вместе с тем и величественной грации, которая была присуща каждому движению мужчины.
- Томаш! Ко мне! – повторил мужчина, копаясь в кармане широких штанов.
Пес, радостно подбежал к мужчине, облизав его руки, отчего Шандор заливисто рассмеялся своим бархатистым грудным голосом. Мужчина присел и протянул собаке небольшой кусочек вяленого мяса, который пес тут же слопал, сладко облизнувшись.
- Хозяйка вернулась? – спросил мужчина, почесывая длинными стройными пальцами шею собаки.
Пес снова завилял хвостом.
- Это хорошо, - протянул мужчина, стирая тыльной стороной ладони пот, стекавший со лба на глаза.
Илина хмыкнула и, резко сорвавшись с места, поспешила свернуть на соседнюю тропинку, чтобы попасть ко входу в дом, не проходя мимо сарая. Опавшие листья мягко шуршали под ногами и легко скользившим по земле подолом платья. Толстые стволы вековых деревьев, росших здесь, вероятно, ещё задолго до того, как был построен дом Виеру, скрывали девушку от посторонних глаз, и она могла спокойно идти по тропинке, не опасаясь быть замеченной. Вдруг сзади послышались торопливые шаги. Сердце девушки вновь забилось быстрее. Она резко обернулась и собиралась было свернуть на другую тропинку, как вдруг увидела своего белого пса, торопливо спешащего вернуться к хозяйке.
- Старый плут, - сквозь зубы проговорила Илина, ускоряя шаг.
Одна из боковых дверей, ведущих в дом, располагалась прямо в саду. Девушка прекрасно знала, что это – вход в кухню. Осторожно постучавшись, она потянула на себя дверь и через мгновение оказалась внутри здания. Здесь было темно – при всем своем богатстве Виеру были скупы на лишние траты.
Вдруг из боковой двери, ведущей в чулан, торопливо выбежала молоденькая девушка.
- Анка, хозяйка дома? – спросила Илина.
- Что? – переспросила девушка, оборачиваясь.
- Хо… - начала было Илина, но не успела закончить.
- Анка! Где ты копаешься?! – послышался недовольный голос с широкой лестницы, начинавшейся сразу за коридором.
Илина поспешила на голос. Выйдя из коридора в просторные сени, находящиеся сразу за главным входом, девушка лицом к лицу столкнулась с хозяйкой.
- Илина? – удивилась доамна Богна, - Что ты тут делаешь?
- Талэйта велела передать, что ваши чулки закончены, - сказала девушка, поклонившись и протягивая женщине белоснежное вязаное полотно.
- Право, великолепно! – ахнула женщина, прикасаясь к мягкой шерсти, потом достала из-за отворота накидки небольшой тряпичный кошелек, висящий на недлинной цепочке на шее.
Протянув девушке деньги, Богна собиралась было уйти…
- Тут лишнее, - сказала громко Илина, потягивая несколько монеток обратно женщине.
- Возьми, вам нужнее, - ответила хозяйка дома.
- Нам не нужны деньги, которых мы не заработали честно, - ответила сквозь зубы девушка, но все же стараясь придать своему тону доброжелательность и покорность.
- Что ж… - пожала плечами Богна, забирая деньги и складывая их обратно в кошелек.
Илина поклонилась и собиралась было уйти через боковой выход, как вдруг:
- А почему через кухню? – удивилась Богна.
- За неделю забыла, где в вашем доме главный выход, - улыбнулась, поклонившись Илина и пересекла сени, приблизившись к выходной двери.
Надеясь, что хозяйка уйдет, девушка помедлила несколько секунд. Но Богна оставалась на лестнице и внимательно следила за движениями своей гостьи.
- До скорой встречи, Илина, - сухо улыбнулась доамна Богна.
- До скорой встречи, доамна, - поклонилась в ответ девушка.
Рассердившись в душе на настырность хозяйки, Илина дернула дверь и, перешагнув через порог, оказалась на улице.
Уже совсем стемнело. Мрак нежно окутал окрестности, окрасив деревья и дома в серовато-черные краски. На небе среди рассеивающихся облаков проглядывали первые вечерние звездочки. Глубоко вдохнув пьянящий вечерний воздух, обжегший легкие своим холодом, девушка оглянулась на деревню, лежащую как на ладони перед домом Виеру. От аккуратных домиков, тесно жавшихся друг к другу в центре деревни, и разбросанных далеко друг от друга на окраинах, поднимались вверх струйки дыма. Мягкий, желтоватый свет лился из окон. Но взгляд девушки скользил над соломенными крышами домов, он был устремлен туда, где на возвышавшейся над селением скалистой горе расположился старинный храм, манящий таинственным мерцанием цветных стекол в витражах.
- Что делает прекрасная домнишоара здесь в такой поздний час, – раздался голос позади, потом повисла недолгая пауза, после которой тот же голос добавил, - одна?
Илина медленно обернулась. В тусклом свете, лившемся из окон комнат проживавшей постоянно в доме прислуги, девушка ясно различила отделившуюся от парадного крыльца мужскую фигуру, медленными шагами приближавшуюся к ней.
- Я только что вернулась из города и была послана передать заказанные вещи для вашей матери, - сухо ответила девушка.
- Я же просил не говорить мне «вы»… Не так уж я и стар, - улыбнулся Шандор, остановившись в полушаге напротив девушки, а потом прошептал своим бархатистым голосом, - почему ты не сказала, что вернулась?
- Я сообщила об этом вашей матери, - ответила девушка.
- Отец искал тебя, - продолжил чуть громче мужчина, а потом снова улыбнулся, - без тебя и Томаша никто не может справиться со стадами овец.
- Завтра я вернусь на работу, - ответила Илина.
- Нам тебя не хватало… - задумчиво сказал мужчина, - Мне тебя не хватало тоже…
Глаза его блеснули в тусклом отблеске света, лившегося из окна.
- Свежо вечером… - задумчиво проговорил Шандор, оглядевшись, - хорошее время для прогулок… Не так ли?
- Наверное, - пожала плечами девушка.
- Пойдем? – поинтересовался мужчина, слегка приподняв левую бровь.
- Меня ждут дома. Я обещалась вернуться скоро, но уже задержалась слишком долго, растрачивая время на пустую болтовню, - пошипела Илина, стараясь придавать голосу все ту же почтительную холодность.
И прежде, чем мужчина успел что-то возразить, развернулась и быстрым шагом направилась прочь по дорожке. Спустившись по небольшому холму, на котором стоял дом Виеру, вниз, Илина оглянулась назад, чтобы убедиться, что Шандор ушел. После этого девушка глянула налево, пытаясь отыскать взглядом свой дом среди десятков других строений. Она передумала возвращаться домой – после неприятной встречи она не могла показаться на глаза семье возмущенно-злой.
Добравшись до плетня, которым были окружены загоны для овец, девушка ловким движением перепрыгнула через него и отправилась дальше – к лесу. Раскидистые столетние деревья безропотно приняли Илину под свое покровительство. Резные, будто бы кружева, тени, отбрасываемые листвой деревьев, танцевали на примятой, влажной лесной подстилке.
В долине становилось совсем темно, зато чуть выше, с горы, на которой стоял храм, были видны ещё последние лучи заходящего солнца. Девушка карабкалась вверх по крутому склону, хватаясь руками за траву, корни и ветки деревьев. Она помнила, что ещё лет десять назад, здесь была дорожка, пусть размытая и испещренная трещинами, но все же дорожка. Возможно, сотни лет назад, когда этот храм ещё только строился, по этой тропке могли проехать даже телеги, на которых привозили камень для строительства…
Добравшись до вершины, Илина остановилась на секунду, чтобы отдышаться. От быстрого подъема закололо в боку, и закружилась голова, но зрелище, которое открылось перед девушкой, стоило того. С горы можно было без труда рассмотреть каждый домик внизу, хоть они и казались настолько маленькими, будто бы игрушечными. Белые снежные шапки, лежащие на горах, кажущихся такими далекими, если смотреть снизу, здесь были намного ближе. Но самым поразительным было то, как играли последние лучи солнца на серебристом снегу вдалеке, на желтовато-оранжевых верхушках деревьев, на цветных стеклах витражей храма. Улыбнувшись и резко выдохнув, Илина подошла к самому храму.
Огромное здание хмуро глядело на девушку, которая, борясь с внутренним трепетом и страхом перед этим величественным сооружением, с любопытством разглядывала каждую деталь его внешнего убранства.
Она часто бывала здесь в свои детские годы. Казавшееся мрачным и отталкивающим для других людей здание необъяснимо притягивало девушку к себе. И теперь, закинув голову назад, Илина остановилась у огромных входных ворот.
Холодные каменные стены, потерявшие свой первоначальный лоск и блеск, оживали в воображении девушки, и ей казалось, будто бы осыпавшаяся с них штукатурка каким-то волшебным образом возрождалась из праха, занимая свое законное место. Искусно выполненные рельефы обрамляли стрельчатые оконные проемы, выполненные в виде немного углубленных ниш. Огромные колонны, будто бы вжатые наполовину в стены, тянулись от самой земли до кровли. Тяжелая глиняная черепица крыши проломила в некоторых местах подгнившие деревянные стропила, и теперь храм глядел на звездное небо зияющими черными дырами. Но самой удивительной деталью здания были великолепные скульптуры, выполненные в человеческих рост, которые изображали существ, походящих не то на людей, не то на птиц, не то на летучих мышей или даже драконов…
Зацепившись мощными руками-лапами за карнизы крыши, эти существа замерли в разных позах, будто бы готовые в следующую секунду сорваться и взлететь в бездонное синее небо, пронестись с легким шуршанием крыльев над лесом…
Девушка медленно провела рукой по тяжелому заржавевшему кольцу, служившему ручкой ворот, ведущих в храм. Сколько раз она хотела войти внутрь, но какое-то странное чувство страха перед чем-то высшим, непонятным останавливало её.
Оглянувшись на запад, девушка увидела, что солнце уже спряталось за горизонтом. Было совсем поздно и нужно было возвращаться домой. С сожалением оглянувшись на храм, девушка медленным шагом обошла его и начала спускаться с западной стороны склона. Обходить гору этим путем было дольше, но Илина хотела хоть на чуточку задержаться среди ночного великолепия природы.
Все вокруг, казалось, дышало и жило как-то по-особому. Запели ночные птицы, затрещали невидимые хоры насекомых. Стараясь держаться опушки леса, девушка медленно брела домой, едва волоча уставшие от долгой дороги ноги, обутые в легкие кожаные башмачки.
Устало оглянувшись на несколько стоящих на отшибе домов, Илина подошла вплотную к высокому забору, отделявшему деревню от леса и полей с севера и, проведя рукой по доскам, составленным в плотный ряд, отыскала одну и отвела её в сторону. Повернув голову вбок, девушка ловко юркнула в образовавшуюся щель в заборе и, убедившись, что её никто не видит, вернула доску на место, после чего побрела по направлению к дому.
Тут, на окраине деревни, дома стояли не так плотно, но зато здесь не было одноэтажных зданий – каждый из гигантов, расположившихся рядом с частоколом строился в расчете на большие семьи по десять, пятнадцать, двадцать человек… Конечно, можно было всем ютиться в небольшой, но теплой комнатке, но все же в большом доме, когда у каждого есть свое место, жить было гораздо привольнее.
Илина задумалась и медленно шла вперед, не разбирая дороги. Вдруг что-то черное с приглушенным шипением промелькнуло перед лицом девушки и ударилось о землю. Испугавшись, Илина отступила на несколько шагов назад. Шипящий черный сгусток медленно разрастался, будто бы принимая какую-то определенную форму. Животный страх перед чем-то неизведанным охватил девушку. Она силилась заставить себя бежать, но ноги не слушались.
Шипение становилось все громче и громче.
Девушка замерла на месте, затаив дыхание и ожидая, что же будет дальше. Вдруг позади послышались мерные хлопки, будто бы от крыльев. Звук становился громче с каждой секундой. Вдруг он замер. Девушка напрягла слух и смогла явственно различить звук удара, будто бы что-то тяжелое коснулось земли в нескольких метрах от неё.
Момент настал. Илина готова была сорваться с места и побежать, но вдруг над её правым плечом возникла вытянутая вперед рука. Девушка чуть было не крикнула от ужаса, но вовремя прикусила губу и замерла. Она чувствовала кожей, как легко касается её спины пола расстегнутого плаща незнакомца, черная плотная материя была точно подогнана под его фигуру, о чем свидетельствовал длинный рукав, который видела краем глаза девушка.
Незнакомец разжал пальцы и вниз от его руки скользнул какой-то беловатый предмет, подвешенный на цепочке. Илина слегка повернула голову вправо и всмотрелась в предмет. Это был небольшой светло-голубой камень в форме слезы, висящий на серебряной тонкой цепочке. Незнакомец, которого девушка по-прежнему не могла видеть за своей спиной, поднял руку чуть выше. Вдруг черный сгусток, до этого момента медленно расползавшийся по земле и начинавший было приобретать определенность черт, заметался из стороны в сторону. В какой-то момент девушке показалось, что она отчетливо видит среди темнеющихся клубов черного густого дыма то человеческое лицо, то руку, то ногу… Сгусток начал сжиматься, становиться все меньше и меньше. Незнакомец слегка встряхнул руку, и следом за этим движением комок дыма притянулся к голубоватому кристаллу, испускавшему мягкое беловато-синее свечение, и через секунду полностью растворился в нем. Последнее, что видела Илина была ясно мелькнувшая в кристалле человеческая рука, потом все исчезло. Мягкое голубоватое свечение растаяло так же незаметно, как и появилось.
Сердце бешено колотилось в груди от испуга, а из-за сбившегося дыхания легкие обжигало холодным воздухом. Ещё несколько минут незнакомец неподвижно стоял за спиной девушки.
- Что… это было? – спросила, наконец, шепотом Илина.
- Демон, - раздался хрипловатый шепот над правым ухом девушки.
- Демон? – переспросила Илина, и слезы вдруг навернулись у неё на глазах.
К горлу подступил тяжелый ком, а слезы были готовы в любой момент сорваться с влажных глаз вместе с глухими рыданиями, стеснившими грудь.
- Да, демон, - подтвердил незнакомец.
- К-кто вы? – спросила девушка, медленно поворачивая голову вбок.
Незнакомец отступил в сторону.
- Это неважно, - раздалось уже у левого уха.
Девушка вздрогнула, чувствуя кожей обжигающее медленное дыхание незнакомца.
- Не оборачивайтесь, - послышался все тот же шепот над левым ухом, - Забудьте о том, что выдели и ступайте домой. Это существо вас больше не потревожит.
Замерев и вслушиваясь в речь незнакомца, стоящего за спиной, Илина желала только успокоиться и оказаться дома, тщетно силясь узнать его голос.
Незнакомец протянул вторую руку над плечами девушки и осторожно разделил тонкими, длинными пальцами цепочку. Перевернув цепочку застежкой вверх и раскрыв её, человек, стоящий за спиной, медленно опустил руки вниз. Холодный тяжелый камень коснулся груди девушки. Илина снова вздрогнула. Она почувствовала, как осторожно, запястьем, незнакомец откинул её волосы на плечо и застегнул цепочку. Его тонкие пальцы, невольно коснувшиеся шеи девушки были холодны как лед.
- Не снимайте это и, клянусь, вам ничто не грозит, - вновь прошептал незнакомец над левым ухом, - а теперь ступайте домой. И не оборачивайтесь.
Незнакомец сделал несколько шагов назад. Илина все ещё стояла, неподвижно замерев на месте. Вдруг позади послышался шелест, будто бы огромная птица хлопала крыльями. Девушка резко обернулась, но увидела лишь мелькнувшую за соседним домом тень. Позабыв себя, Илина бросилась к дому и, тяжело сглотнув и собрав в кулак остатки воли, заглянула за угол. Но там никого не было.
Пошатываясь на ватных ногах, девушка медленно побрела домой.
Только закрыв за собой калитку и прижавшись к теплому дереву, девушка остановилась, чтобы отдышаться и опомниться. Прошедшие полчаса в сознании были словно окутаны туманом. Девушка помнила каждую деталь, каждое слово незнакомца, каждое движение… Но все было будто бы во сне.
От крыльца медленно отделился серый, в темноте, силуэт пса. Томаш вальяжной походкой приблизился к хозяйке и, навострив уши, обнюхал её руки и подол платья.
Присев на корточки и обняв огромную, косматую голову пса, девушка тихонько захныкала, время от времени утирая грязными руками лицо. Наконец, успокоившись, она поднялась и тихо побрела к дому. Перешагнув через особо скрипучую ступеньку, Илина нащупала ключ, висевший на гвозде рядом с дверью, осторожно сунула его в замочную скважину и повернула.
Прошмыгнув через сени на лестницу, девушка приоткрыла первую дверь и юркнула в свою комнату. Оглядевшись, будто бы для того, чтобы убедиться, что комната была настоящая, Илина различила в темноте справа от себя высокий шкаф, почти до потолка, чуть дальше которого располагался широкий письменный стол, за которым был задвинут стул с высокой спинкой. Сделав несколько шагов вперед, девушка увидела небольшую кровать, скрытую от входящих за тонкой кисейной занавеской. Приблизившись к окну, которое находилось прямо напротив двери, Илина выглянула на улицу, но в темноте смогла различить лишь очертания забора, которым был обнесен их дом.
Стянув с себя дрожащими руками одежду, девушка осталась в одном исподнем платье. Шмыгнув под одеяло, девушка накрылась им с головой. Все тело била крупная дрожь, а из головы никак не шел хрипловатый голос незнакомца, и этот черный дым, и голубоватый кристалл… Девушка нащупала цепочку на шее и вытащила камень из-под одеяла. Он по-прежнему излучал едва заметное голубоватое свечение.
Илина резко вскочила с кровати, сорвала цепочку с шеи, выдвинула один из ящиков своего рабочего стола, где лежала овечья шерсть и забросила туда амулет. Как только девушка проделала это, и голова её коснулась подушки, тяжелый сон овладел её сознанием, лишив возможности думать и вспоминать прошедший день.

Быстрые шаги гулким эхом отдавались от каменных стен. Полупрозрачная черная тень, то и дело приобретавшая получеловеческие черты, быстро расхаживала взад-вперед между длинных рядов скамеек. Заложив руки за спину, это существо сжимало и разжимало кулаки, нервно хрустя тонкими бледными пальцами.
- Девчонка, говоришь?.. Испугалась, говоришь?.. Это хорошо, - отметило существо, на секунду останавливаясь и оборачиваясь.
- Вы думаете, что… - из темноты дальнего угла зала выступила ещё одна фигура, очертания которой размывались в темноте.
- Я ничего пока не думаю… Но если выдалась возможность, отчего бы не пойти на риск? – спросило первое существо, вступая в узкую зеленовато-белую полоску света, тянувшуюся от витражного окна.
Черные волосы мужчины, коротко остриженные, были приглажены назад на висках, а тонкие брови поднялись вверх, изобразив удивление.
- Не понимаю только, как эта мысль не пришла мне в голову раньше… - задумчиво протянул он, обходя кругом второго мужчину, выступившего из темноты, и поглаживая пальцами гладко выбритый подбородок, - Надо хорошенько все разузнать. Мне, черт побери, надоело сидеть здесь!
Выкрикнув последнюю фразу, мужчина с силой пнул ближайшею к себе скамейку, отчего та с грохотом перевернулась, подняв клубы пыли. С кровли с противным писком сорвалась стайка летучих мышей, закружившись под потолком и время от времени ударяясь в огромные цветные стекла-витражи. Мужчина глянул вверх; большой клочок серых нитей паутины, мягко переворачиваясь в воздухе, опустился прямо ему на голову. Скривившись от омерзения, человек в черном плаще, накинутом на спину, изящно скинул паутину с волос, придерживая её двумя пальцами. Отряхнув плащ от пыли, он снова заходил взад-вперед по огромному залу.
Замерев, он прислушался. Где-то у самой крыши раздавались глухие хлопки крыльев.
- Как это все омерзительно… - проговорил мужчина, резко оглянувшись на своего собеседника, отчего тот вздрогнул, - И стражники вернулись. Видимо, скоро рассвет…
Сделав несколько шагов назад и вновь приобретая неясные очертания, второй мужчина молча склонил голову, будто бы в знак поклонения, и все продолжал отступать назад, уже почти касаясь стены.
- Подожди! – остановило вдруг его существо, стоящее в луче лунного света, - Завтра я поговорю с ней. Надеюсь, она поймет меня правильно и примет мудрое решение…
Лучи восходящего солнца раскрашивали потолок в зеленовато-красные тона, медленно спускаясь вниз и освещая старинную залу. Мужчина, стоящий посреди неширокого прохода между скамеек, раскинул руки в стороны, отчего его плащ упал назад, открыв белую рубашку с тремя расстегнутыми верхними пуговицами. Он зажмурил глаза, обернувшись лицом к солнцу. Очертания его красивого холодного лица медленно бледнели, теряли четкость до тех пор, пока совсем не растаяли в золотистых лучах восходящего светила.