Это зависит от нас (сборник рассказов)

- Ну, наконец-то! Я уж весь тут извёлся, дожидаясь…
Фермер с искренней радостью шагнул навстречу грузному усатому мужчине в оранжевом комбинезоне, который выбирался из кабины старенького автофургона, украшенного по борту надписью "Служба ликвидации". Под буквами, как под аркой, был нарисован большущий усатый таракан.
- Что у вас тут: тараканы донимают или крысы? – ухмыльнулся прибывший, протягивая для пожатия мозолистую ладонь. – Так мы их враз ликвидируем!
- С этой живностью у меня как раз всё спокойно, а вот с муравьями просто спасу нет.
Усатый пренебрежительно пожал плечами:
- Так это проще простого, не стоило и службу ликвидации вызывать. Нужно всего лишь поставить в углах комнат пластиковые ловушки с ядом… ну, и за шкафами тоже.
- Да, если бы это было внутри, - возразил фермер. – Но эти проклятые муравьишки обосновались у меня на заднем дворе, а там их не достать. Я уж пробовал муравейник водой заливать, костёр сверху разводил, камнями закладывал – так они в другом месте выходы роют, и всё им нипочём!
Ликвидатор почесал в задумчивости затылок, а затем решительно произнёс:
- Есть у меня одно средство! Сейчас всё сделаем… только вот не пойму, чем это муравьи могут докучать на улице, если в дом не лезут? Пусть бы себе копошились в земле…
Фермер развёл руки, словно оправдываясь.
- Да я бы и не против, только на месте муравейника игровую площадку для внуков задумал – там, за домом как раз очень удобно было бы. Я и песку туда завёз, и горку построил, да только муравьи всё по-своему перерыли – разве ж им объяснишь?! К тому же они, известное дело, детишек будут кусать. Вот и выходит, хочешь, не хочешь, а муравейник нужно ликвидировать…
- Что ж, ради детишек оно, конечно… показывай, хозяин, где твои беспокойные "квартиранты"?
Усатый достал из фургона пластиковый бочонок, с предупреждающей надписью "Яд" и водрузил его на плечо. Свободной рукой он взял помпу для перекачивания жидкостей и направился следом за фермером на задний двор.
* * *
Граверс мягко погасил скорость на подходе к тёмной стороне спутника третьей планеты от звезды G2V и уверенно посадил служебный звездолёт в центре кварцевого круга на дне глубокого кратера. Тьма подступила со всех сторон, и лишь вверху ровно сияли крупные холодные звёзды.
Тотчас открылся внешний шлюз багажного отсека, и автоматические роботы принялись выгружать огромные ёмкости, наполненные стерилизующими препаратами, и устанавливать их на площадки одноразовых межпланетных двигателей.
Над пультом управления возникло голографическое изображение заказчика.
- Вы всё доставили? – спросил он.
- Согласно заявке, - коротко ответил Граверс.
Он немного помялся и, не сдержавшись, поинтересовался:
- А зачем, простите за любопытство, вам понадобились услуги нашей службы так далеко от цивилизации, в таком захолустье?!
- Здесь уютно, и меня никто не беспокоит. Я люблю работать в своей лаборатории спектрального анализа галактических источников света, и не хочу, чтобы меня отвлекали.
- Но для чего вам понадобилось стерилизовать планету? Чем её обитатели вам помешали?
- Ах, и не спрашивайте, - заказчик нервно взмахнул усиками-рецепторами. – Ко мне на каникулы должны прилететь внуки. Они такие шумные… поэтому я и решил разместить их на третьей планете и сделать там для них игровую площадку. На этой планете вполне подходящие условия, но тамошние обитатели такие беспокойные - всё время копошатся, роются в почве, нарушают экологический баланс. Одним словом: я опасаюсь за внуков, поэтому и хочу обезопасить их пребывание у меня в гостях…
- Что ж, я вас понимаю, - Граверс поднял в сочувственном жесте верхнюю пару суставчатых конечностей. – Ради детишек, оно, конечно… удачи вам!
Роботы закончили выгружать ёмкости и скрылись в грузовом отсеке. Створки шлюза сомкнулись, и звездолёт начал подниматься над кратером. Следом за ним стартовали на своих двигателях ёмкости-стерилизаторы, разворачиваясь на ходу в сторону третьей планеты. На их боках гордо сияла надпись на межгалактическом языке "Служба ликвидации".
* * *
Усатый в оранжевом комбинезоне закончил закачивать жидкость из пластикового бочонка с надписью "Яд" в муравейник и, выпрямившись, устало вытер лоб.
- Ну вот, хозяин, дело сделано, - сказал он. – Принимай работу.
Фермер удовлетворённо потёр ладони, и в этот момент сверху на него упала тень.
- Это ещё что такое? – пробормотал он, задирая голову.
Сверху на землю медленно опускались огромные, словно многоэтажные дома, цилиндры. Их бока сияли в солнечном свете…

С трудом отлепив голову от грязной столешницы, Максим попытался взглянуть на окружающий мир, но тот никак не хотел фокусироваться. Перед глазами всё расплывалось, а в затылке методично ухал тяжёлый молот, и он снова закрыл глаза. Где-то рядом, словно сквозь вату, доносился раздражающий бубнёж голосов, но слов было не разобрать.
- Твою ж дивизию!
Максим попытался громко произнести эту фразу, украсив её для убедительности одним из подсердечных ругательств, на которые он был мастер. Но вместо цветастого выражения из горла вырвался лишь какой-то хриплый булькающий звук. Попытка приподняться тоже не дала никакого результата. Ноги не слушались, и, казалось, жили своей отдельной жизнью там, под столом.
- Да чтоб я сдох! – простонал он.
- Рановато ещё, - раздался рядом мягкий вкрадчивый голос. – Зачем торопиться?
Отчаянным усилием воли разлепив свинцовые веки, Максим обернулся.
Рядом с ним за столиком грязной забегаловки сидел невысокий толстячок в чёрном костюме и строгом галстуке. Его маленькие глазки выражали самый настоящий восторг.
- Ты кто, мать твою?! – прохрипел Максим.
- Учётчик…
Толстяк ободряюще улыбнулся, заговорщически подмигнул и подвинул к собеседнику запотевшую кружку с пивом.
- Да вы не волнуйтесь. Вот пивка лучше хлебните для поправки здоровья.
Ухватившись за кружку, Максим несколькими жадными глотками опорожнил её до половины. Пенная влага прошла по горлу, смывая мерзопакостный привкус во рту, и вскоре шум в голове начал стихать.
- А чего учитываешь, едрить твою в корень?!
- Ненормативную лексику.
- Это ещё чего за хренотень такая?
- Скажем так, это бранные выражения, возникающие при спонтанной речевой реакции на неожиданные ситуации в жизни.
- Во загнул… едрить козу в баян! Это мат, что ли?
Толстяк кивнул.
- А какого рожна его учитывать? На кой это нужно?
- Понимаете ли, так сложилось, что люди не придают значения словам, хотя любят порассуждать о силе слова. А на самом деле озвученное с искренней сердечной эмоциональностью слово, аккумулирует энергию овеществления и при достижении критического состояния, осуществляет трансформацию желаемого в свершившееся. Короче говоря, матерные выражения, если их достаточное количество, аккумулируют эту энергию. Хотя до критического состояния, честно говоря, пока ещё никто не доходил.
Максим потряс головой и недоумённо спросил:
- Ну а я-то здесь каким боком, и какого хрена тебе от меня нужно?!
- Дело в том, что ваши, гм… выражения как раз и являются тем самым невероятным исключением. Ведь мат в вашем речевом потоке составляет практически половину, и вы дошли до критической точки.
- Перекудрить твою раскудрить! Ни фига себе… - Максим ошеломлённо вытаращился на собеседника. – Во, блин, дела… провалиться мне в преисподнюю!
Что-то ослепительно сверкнуло, и он рефлекторно зажмурился, а когда открыл глаза, то ничего не увидел. Из кромешной тьмы доносились невнятные стоны, бормотание. Под ногами что-то шевелилось.
- Эй, мать твою, почему так темно? – испуганно воскликнул Максим.
- А здесь всегда темно, - раздался поблизости злорадный голос толстяка.
- Где я? – волосы на затылке Максима зашевелились от ужаса.
- Вы ещё спрашиваете?!

Подобрав полы засаленной рясы, Гаспар перепрыгнул зловонную бурую лужу, но немного не рассчитал и приземлился прямиком на свежую коровью лепёшку.
- Ах ты, дьявол меня побери! – в сердцах воскликнул он и тотчас испуганно оглянулся.
К счастью поблизости никого не оказалось, так что его богохульства не услышали. Разве что тощий облезлый кот, нахально уставившийся на монаха единственным глазом. Сидя на невысоком бугорке, он с нескрываемой насмешкой глядел на неуклюжего толстяка.
- Чего уставился?! – рассердился Гаспар. – Пошёл прочь, мерзкое отродье!
Он подхватил с земли ком грязи и запустил им в нахала, который слегка отклонился, уворачиваясь. Снаряд пролетел мимо, а кот, презрительно мяукнув, поднялся и, демонстративно помахивая хвостом, неспеша направился в сторону ближайших развалин. Толстяк погрозил ему вслед кулаком:
- Ну, погоди! Попадёшься ты мне в руки, шкуру спущу!
Здесь на задворках центрального рынка вольготно раскинулась городская помойка, миновать которую никак не получалось, поскольку это была прямая дорога к подножию холма, на котором возвышался Алькасар. Там, на задней стороне королевского дворца находился охраняемый монахами вход в подвалы пыточных застенков. Туда и спешил монах-инквизитор.
Придерживая полы рясы, чтобы не забрызгать их грязью, Гаспар запрыгал дальше, стараясь не поскользнуться и не распластаться в одной из вонючих луж. Он торопился. Завтра в Толедо ожидали прибытия нового Великого альгвасила - судебного пристава верховного совета инквизиции. К его приезду нужно было завершить расследование оставшихся дел еретиков. Все обвиняемые уже давно признались в ереси, кроме одного бродяги, который продолжал упорствовать. Судя по всему, сегодня предстояла весёлая ночка…
Гаспар плотоядно ухмыльнулся и пробормотал:
- Ничего, до утра ты у меня во всём признаешься. А поможет в этом Альфонсо – большой мастер развязывать языки…
Преодолев оставшееся до складов расстояние, он на удивление проворно втиснулся в узкий проход между зданиями и выбрался на противоположной стороне.
Лето нынче выдалось знойным. Не смотря на то, что день клонился к вечеру, сухой горячий воздух обжигал лицо, а унылый ветерок не приносил облегчения – лишь лёгкую сухую пыль, скрипевшую на зубах. Раскалённые камни мостовой припекали ступни даже сквозь подошвы сандалий. Но Гаспар не унывал. Он знал, что в пыточной его ждёт помощник Альфонсо. Наверняка для сегодняшней ночки тот припас изрядную баклагу прохладного вина. Да и вид горожан, испуганно расступающихся перед ним, доставлял Гаспару несказанное удовольствие. Монахов-инквизиторов опасались все – от простолюдинов до богатой знати. Они были объявлены неподсудными, неподконтрольными и неприкосновенными для светских властей. И Гаспар пользовался этими привилегиями в полную меру.
Поднявшись по склону холма, он перебросился парой сальных шуточек с монахами, охранявшими вход под широким навесом. Их обрюзгшие синюшные физиономии без слов говорили о неумеренной страсти к хмельному зелью. Ну да разве ж на такой работе без этого можно? Никак.
В длинном коридоре, по спирали уводившем в подземелье, после яркого солнца царил полумрак, освещаемый коптящими факелами. Гаспар с нетерпением ускорил шаг, предвкушая встречу. Он распахнул дубовую дверь, окованную железными пластинами, и шагнул внутрь темницы.
Альфонсо уже был здесь. Он сидел за грубым деревянным столом, лениво ковыряя ножом в булке хлеба. Перед ним стояла початая баклага с вином, две глиняных чашки и головка козьего сыра. Чуть сбоку лежал свиток доноса, на основании которого было выдвинуто обвинение в ереси.
Подняв голову на скрип открываемой двери, громила оскалился в жуткой улыбке, обнажив пожелтевшие щербатые зубы.
- Наконец-то, - воскликнул он. – У меня уже в горле пересохло!
- Так я тебе и поверил, - хохотнул Гаспар. – Небось, глотку не один раз вином ополоснул?!
- Да так, чуток пригубил только для пробы.
В темнице стоял тяжёлый дух пота, гнили и палёного мяса. Но для инквизиторов он был привычным.
- Как там наш приятель? – поинтересовался Гаспар.
- Жив пока. Я тут его маленько поспрошал с пристрастием…
- Ну и?
- Не сознаётся пока. Ну да куда ему деваться? Всё скажет, даже то, чего и сам не знает.
Громила оглушительно заржал. Гаспар слегка поморщился и обернулся к заключённому, который висел растянутым на дыбе в дальнем углу темницы. Тяжёлый свод угрожающе нависал над ним закопченными каменными глыбами. Казалось, он норовит рухнуть и раздавить несчастного, но не может преодолеть некую невидимую преграду.
Измождённое высушенное тело обвиняемого в ереси было сплошь покрыто кровоподтёками и ожогами. Кожа обтягивала выпирающие кости, а слипшиеся от грязи и крови длинные волосы скрывали лицо. Голова безвольно свесилась. Судорожно скрюченные пальцы вывернутых рук застыли, словно когти мёртвой птицы. Заключённый не подавал признаков жизни.
Гаспар обеспокоенно шагнул к нему и вскричал:
- Альфонсо, сын шелудивой собаки! Ты убил его!
Но громила в ответ криво ухмыльнулся:
- Не боись. Раны ему отваром девясила промываю и травяными настоями пою… сколько надо будет, столько и протянет. Я своё дело знаю – от меня ещё никто не уходил прежде назначенного часа.
Это было правдой. Среди инквизиторов Альфонсо пользовался славой искусного пыточника, способного поддерживать жизнь в теле мученика столько, сколько требовалось для следствия. Ходили слухи, что он даже немым языки развязывал. Гаспар невольно представил себя в руках громилы и мгновенно покрылся холодным потом. Волосы на его ожиревшем затылке поднялись дыбом, а по спине пробежались ледяные коготки ужаса.
- Что с тобой, брат Гаспар? – насторожился палач. – Вона с лица весь сошёл, побледнел… Уж не воспылал ли ты жалостью к преступнику?
- Да просто душно чего-то… надобно горло промочить…
Толстяк торопливо плеснул вина в чашки и с жадностью осушил свою в несколько глотков. Затем обтёр рукавом губы и, отщипнув кусок сыра, принялся его методично пережёвывать, стараясь не встречаться взглядом со своим помощником.
Гаспар был трусом – не то, что Альфонсо. Этот громила с детских лет проявлял садистские наклонности, ради собственного удовольствия мучая животных и птиц. Став подростком, он переключился на сверстников. А когда достиг совершеннолетия, сам напросился на службу в инквизицию, где его садистская извращённая натура нашла применение в полной мере. Гаспар же в детстве был тихим, застенчивым мальчиком из средней семьи. Однажды он украл сладости со стола в лавке. Но, боясь наказания, обвинил в этом беспризорного мальчишку, оказавшегося на свою беду поблизости. Мальчишку избили стражники и куда-то уволокли. А Гаспар с тех пор понял, что всегда можно найти выход, свалив свою вину на кого-то другого. Позже он сделал для себя ещё одно открытие: для монахов-инквизиторов не было никаких запретов и наказаний. Наоборот – их все боялись. И тогда Гаспар решил стать инквизитором. Правда, иногда ему бывало муторно во время пыток, но постепенно он привыкал. И уж, по крайней мере, лучше самому пытать, чем быть пытаемым – так он для себя решил. К тому же добро обвинённых в колдовстве и ереси легко и просто оседало в мошнах инквизиторов, что позволяло им жить разгульно и ни о чём не заботиться.
Прихлёбывая вино, Альфонсо насмешливо прищурился.
- Что, небось, опять у старшей дочки хозяина таверны утехи искал?
- Как можно?! Ведь нынче пост, – притворно вздохнул Гаспар. – Я всего лишь исповедовал её…
- Ага, то-то я гляжу, наши собратья по ордену друг за дружкой в очереди стоят, чтоб Кармелу исповедовать, да не по разу в день…
- Ну, так грехов много у девицы.
Не сдержавшись, инквизиторы громко расхохотались.
Со стороны дыбы донёсся сдавленный стон. Монахи дружно обернулись на звук.
Пленник пришёл в себя. Он приподнял голову и с тоской смотрел на своих мучителей. Его взгляд был переполнен болью. Слёзы стояли в глазах. Потрескавшиеся разбитые губы шевельнулись, произнеся:
- За что?
Инквизиторы переглянулись.
- Он ещё спрашивает, - ухмыльнулся Альфонсо. – Это ты нам скажи, а мы послушаем. Глядишь, чего нового узнаем…
Гаспар взял со стола свиток и развернул его.
- Вот здесь говорится, что ты, Игнасио, прибыл в Толедо из Севильи дабы сеять ересь и смущать умы благоверных христиан. А ещё тебя обвиняют в колдовстве и чёрной магии…
- Ложь, - прохрипел несчастный, пытаясь выпрямиться. – Я простой каменотёс и пришёл в Толедо в поисках заработка.
- Этот свиток подписан рукой уважаемого вельможи, которого ты пытался околдовать. Ты обвиняешь его в лжесвидетельствовании?!
- Всё было не так, - простонал Игнасио. – Я случайно обрызгал грязью плащ этого вельможи, когда поскользнулся. Я просил у него прощения, становился на колени, но он позвал стражников и обвинил меня в колдовстве…
Альфонсо с безразличным видом подошёл к пыточному устройству, лениво снял с крюка на стене кожаную плеть с вшитыми в неё мелкими шипами и, походя, с оттяжкой стеганул Игнасио по обнажённой груди. Кровь брызнула в стороны, закипая по краям моментально вздувшегося рубца.
Заключённый захлебнулся отчаянным воплем, выгибаясь на дыбе так, что затрещали суставы, а затем вновь обвис.
- Сказки будешь на том свете рассказывать, - ввязался в разговор Гаспар, опасаясь, что Альфонсо заметит его слабодушие. – А сейчас говори правду!
Выпитое вино ударило в голову, туманя сознание. Чтобы не отставать от напарника, он вытащил щипцами из горна раскалённую подкову и приставил её к пятке Игнасио, который завизжал от боли.
- Ты чего, брат Гаспар, удумал этого жеребца подковать?
Альфонсо осклабился в жуткой ухмылке, довольный своей остротой, и направился к столу, намереваясь снова налить в чаши вина. Толстяк последовал за ним.
- Проклятье на ваши головы, - раздался позади них глухой стон. – Пытать безвинного грех и за то гореть вам в аду вечным пламенем!
- Ха! Нашёл чем пугать, - отмахнулся Альфонсо. – Да будь ты хоть сам дьявол во плоти, мне наплевать! Я здесь единовластный хозяин… да вот ещё брат Гаспар.
Он ткнул рукоятью плети в бок напарника, который с готовностью хохотнул и подтвердил:
- Это точно. Здесь мы хозяева… а заявись сюда хоть сам враг рода человеческого, так мы и его на дыбе разопнём.
Захмелевший Гаспар рубанул кулаком по столу так, что чашки подпрыгнули и, сытно отрыгнув, хвастливо заявил:
- А я бы даже хотел, чтоб он здесь объявился! Уж мы бы с ним позабавились на славу…
- С кем? – непонимающе переспросил Альфонсо.
Винные пары и ему голову затуманили.
- Так с дьяволом же!
Мгновение монахи с глупым видом глазели друг на друга, а затем дружно расхохотались и потянулись за вином.
Уже поднося к губам чашу, Гаспар ощутил какую-то неясную тревогу. Его чувствительный нос уловил запах жжёных волос, а вслед за этим накатила волна смрадного жара. И почему-то со стороны дыбы не доносилось ни звука.
Заплечных дел мастера медленно обернулись и окаменели.
Игнасио всё так же висел на дыбе с неестественно вывернутыми руками. Его ноги были прикованы к полу цепями. И рубцы на измученном теле по-прежнему алели. Но смотрел пленник на монахов с каким-то жутким весёлым любопытством. Багровое пламя плясало в глубине его чёрных глаз.
- Вот я и пришёл, - неожиданно густым басом, от которого подкосились ноги, произнёс узник. – Пора веселиться…
Он просто шагнул вперёд сквозь путы и цепи, словно их не существовало. Его тело на глазах преображалось, наливаясь могучими мышцами, а раны стремительно затягивались. И это был уже не запуганный избитый каменотёс.
Альфонсо и Гаспар бросились к выходу. Вернее, они попытались, но внезапно с ужасом обнаружили себя распятыми на дыбах. А незнакомец неспеша подошёл к длинному стеллажу, на котором были аккуратно разложены орудия пыток и принялся их с любопытством изучать.
* * *
Вечер постепенно сходил на нет. Медленно померкла медная полоса заката над противоположным берегом мрачных вод реки Тахо. Ночь полновластно вступала в свои права.
Из-за верхней кромки крепостной стены настороженно выкатилась молочно-бледная луна, заливая всё окрест холодным светом. Где-то внизу у подножия холма сонно бреханула собака, и снова наступила тишина.
Стражники-монахи, охранявшие вход в пыточные застенки, устроились поудобнее на охапках сена и уже начали подрёмывать – кому ж в здравом уме придёт в голову добровольно пробираться в пыточные застенки инквизиции?! И тут тишину ночи безжалостно разодрал ужасный нечеловеческий крик, выметнувшийся из глубин подземелья и устремившийся к холодным звёздам.
Сон как рукой сняло.
- Чур, меня! – содрогнувшись, испуганно пробормотал один из стражников. – Слышь, как узник-то вопит?! И кажись, не один – вроде как голоса разные. Или мерещится мне? Неужто человеческое горло способно такие звуки издавать?
- Попадёшь в лапы Альфонсо, узнаешь…
- Господи, спаси и помилуй!
Стражники истово перекрестились и заткнули пальцами уши. Но это не помогло. Отчаянный душераздирающий вопль рвался из подземелья, пробиваясь сквозь каменную кладку, впиваясь в сознание и выворачивая его наизнанку. И столько безысходной вселенской муки было в нём, что даже луна ужаснулась и скрылась в наплывающих мрачных тучах. Ночь предстояла долгая и мрачная.

Шесть месяцев монотонного прочёсывания созвездия Пегаса не дали результатов. Исследовательский полёт подходил к завершению. Бортовые сканеры считывали последнюю информацию о планетах системы звезды Маркаб.
Делать было особо нечего, поэтому штурман Герман Диз внёс небольшие уточнения в бортовой журнал и запустил программу прокладки курса возвращения на Землю. Сцепив пальцы на затылке, он откинулся в кресле и мечтательно зарыл глаза, представляя, как проведёт заслуженный отпуск на одном из солнечных островков Бермуд.
Именно в этот момент раздался мелодичный перезвон.
Диз нехотя открыл глаза и увидел над пультом управления голографическое изображение исследуемой системы. Пятая планета от звезды пульсировала мягким зеленоватым свечением. Рядом с ней вспыхивали столбцы знаков и цифр, характеризующих параметры исследуемого объекта.
- Обнаружена планета земного типа, потенциально пригодная для органической жизни…
Бесстрастный голос СЭМа окончательно вырвал штурмана из плена романтических грёз. Его охватило волнение. Подобная находка являлась уникальной, поскольку шансы отыскать в бескрайних просторах космоса планеты земного типа были исчезающе малы. За последнее столетие обнаружили всего лишь две, да и то подходящие только по некоторым параметрам. Перед их колонизацией потребуется много средств и времени, чтобы создать необходимые условия. А тут, судя по предварительным показаниям, характеристики были очень близки к земным.
Диз внутренне подобрался и распорядился:
- СЭМ, объяви общую готовность экипажа и сообщи капитану о находке.
- Слушаюсь, лейтенант!
Штурман снисходительно усмехнулся. По какой-то причине самообучающийся электронный мозг, который для простоты окрестили СЭМом, решил, что должен соблюдать субординацию, как и все остальные члены экипажа разведывательного звездолёта "Странник".
Вскоре в командную рубку быстро вошёл капитан. Как всегда, гладко выбрит и подтянут. Причём брился он по старинке – настоящими лезвиями, а не электронным депилятором, и являлся образцом для подражания. Впрочем, так, наверное, выглядели все настоящие капитаны ещё со времён древних парусников. Капитан Тим Бартон относился именно к таким.
- Ну, Герман, неужели нам повезло? – бодро поинтересовался он.
- Будем надеяться. Нужно сначала выйти на орбиту, взять пробы, произвести визуальное обследование и определить наличие разумной жизни. Хотя… судя по тому, что мы до сих пор не уловили никаких радиосигналов…
- Думаю, СЭМ вполне справится с этой задачей самостоятельно, - улыбнулся Бартон. – Наш "выход" предусмотрен лишь в том случае, если обнаружится разумная жизнь. Тогда включается программа установления контакта и…
Капитан резко оборвал собственные рассуждения, вовремя вспомнив, что штурман и сам прекрасно знает процедуру, и предложил:
- Давайте, Герман, выпьем пока по чашечке кофе и дождёмся первых результатов…
Тем временем, произведя необходимые расчеты, СЭМ осуществил подпространственный переход звездолёта прямо на орбиту планеты. На голографических экранах появилось её увеличенное изображение, окружённое прозрачным голубоватым ореолом.
От корабля отделились автоматические зонды и помчались в разных направлениях, словно пчёлы в поиске медоносных цветов.
Тотчас начали поступать данные о составе атмосферы, силе тяжести, наличии полезных ископаемых и степени загрязнения. Одновременно с этим шло сканирование объекта с пошаговым увеличением изображения.
Три больших материка и множество островов занимали примерно половину поверхности планеты. Остальное покрывала вода. Автоматически включились фильтры прозрачности, и группы облаков словно растворились.
Выбрав наиболее крупный материк, СЭМ зафиксировал положение звездолёта и приступил к тщательному анализу полученной информации.
Разглядывая быстро чередующиеся изображения на экранах, Бартон с надеждой произнёс:
- А что, если планета и в самом деле окажется пригодна для людей? Предлагаю назвать её Надеждой…
- Звучит неплохо, капитан.
- Представляете, Герман, как сюда хлынут колонисты с переполненной Земли?! Ведь это самый настоящий природный заповедник!
- Если только его никто не успел занять до нас, - пошутил штурман.
- Внимание! Обнаружены прямые признаки наличия техногенной цивилизации…
Голос СЭМа прозвучал совершенно неожиданно. Капитан и штурман быстро переглянулись и подались вперёд, вглядываясь в постепенно укрупняющееся голографическое изображение участка материка. В центре сходящихся прямых линий, судя по всему, являющихся дорогами, находился большой город. Сомнений не могло быть – даже с такого расстояния явно просматривалась архитектура строений земного типа. Город расчерчивали на кварталы прямые широкие улицы. Кое-где виднелись зелёные массивы – очевидно, городские парки.
- Вот вам и заповедник… - растерянно пробормотал капитан.
- Глазам своим не верю, - Диз озабоченно нахмурился. – Если бы меня разбудили и спросили, где мы находимся, я, ни секунды не сомневаясь, ответил бы, что приближаемся к Земле…
- Тем не менее, мы находимся весьма далеко от неё.
Бартон нахмурился, но тут же улыбнулся и добавил:
- Зато, судя по всему, нам предстоит встреча с братьями по разуму. И, возможно, они будут не очень сильно отличаться от нас…
Один из автоматических зондов опустился почти до крыш зданий и медленно пошёл над залитой солнечным светом улицей, направляясь к центральной площади. Внизу не наблюдалось абсолютно никакого движения, словно все в городе спали.
- Как-то всё это странно выглядит, - не выдержал штурман. – Неужели нас до сих пор не обнаружили? Да и вообще, где сами хозяева планеты? Где их техника?!
- Погодите, Герман, - остановил его капитан. – Странно не только это. Прислушайтесь – практически нет звуков…
Звуковые анализаторы выдавали всего лишь лёгкий посвист ветерка в проводах вдоль улицы да тихий шелест листьев. Ни гула, ни хруста, ни рокота работающих механизмов – ничего! Впрочем, кажется, ещё присутствовали голоса птиц.
Когда зонд оказался над площадью, капитан перевёл его в режим ручного управления и заставил медленно показать круговую панораму.
При ближайшем рассмотрении стало видно, что здания уже изрядно обветшали от времени, хотя активных разрушений не наблюдалось. На всём лежал слой многолетней пыли. А в центре площади возвышалась скульптурная композиция, состоящая из группы вооружённых людей. Над ними гордо развевался стяг. Некоторые фигуры подняли над головами руки, в которых держали удлинённые предметы, напоминающие оружие.
- Не может быть! – воскликнул штурман. – Это же люди, совсем такие же, как мы!..
Капитан приблизил зонд вплотную к скульптурам и ткнул пальцем в экран, указывая на руку одной из фигур.
- Да, сходство и впрямь невероятное, - согласился он. – И если бы не шесть пальцев, то отличить по внешним признакам и в самом деле было бы невозможно…
Тем временем СЭМ завершил окончательную проверку всех поступивших данных и выдал заключение о полной пригодности атмосферы для жизнедеятельности людей. Никаких вредных микроорганизмов и излучений приборы не зарегистрировали. По данным зондов, разосланных по всей планете, в океане и в лесах обитали многочисленные представители местной фауны. И всё. Кроме пустых городов и практически истлевшей техники, ни одного человека.
- Что-то мне это не нравится, - озадаченно произнёс капитан. – Куда могли подеваться все люди?
- Если бы не заброшенность городов, я бы даже предположил, что они спрятались, узнав о нашем приближении, - неуверенно отозвался штурман. – Но это нелепо…
- Да… и команда ждёт разрешения на высадку… что им сказать? Почему-то мне совершенно не хочется опускаться на поверхность этой планеты, но…
Тим Бартон в задумчивости забарабанил пальцами какой-то замысловатый ритмический рисунок на приборной доске. Затем, приняв решение, нажал на сенсор общей связи и объявил:
- Всему экипажу находиться в режиме полной готовности. Группе разведчиков и контактёров приготовиться к высадке.
Отключив громкую связь, капитан повернулся к штурману.
- Надеюсь, Герман, что поступаю правильно.
- Да, капитан. В конце концов, мы же не можем улететь просто так. Нужно найти ответы…
Бартон кивнул и вышел из рубки.
* * *
Десантный модуль плавно опустился на площадь перед мемориальным комплексом. Повсюду царило запустение. Не было следов разрушений или беспорядочного бегства. Просто казалось, что отсюда все ушли – спокойно и не торопясь.
Командир группы подошёл ближе к скульптурному ансамблю и, задрав голову, долго и пристально разглядывал фигуры на пьедестале. Затем озабоченно нахмурился и произнёс:
- Подобные монументы я видел и на Земле. Все они относились к той давней эпохе, когда люди ещё враждовали между собой. Тогда человечество было поделено на государства, воюющие друг с другом…
- В центральном здании, находящемся за скульптурной группой, зафиксировано слабое излучение электронных приборов, - сообщил СЭМ. – Судя по структуре волн, это похоже на информаторий.
Капитан и штурман внимательно следили за происходящим на экранах.
Группа вошла в здание и приступила к обследованию просторных залов, расположенных один за другим. Похоже было на музей, в котором собрали экспонаты из разных эпох, начиная с каменного века. Постепенно продвигаясь дальше, исследователи добрались до последнего, самого большого зала, посреди которого возвышался многоярусный электронный пульт. На нём едва пульсировали огоньки.
- Красовский, будьте осторожны, - обратился капитан к командиру группы. – Мы не знаем, что это за пульт и чем он управляет…
Но тут снова вмешался бортовой компьютер корабля:
- Неопознанное электронное устройство, условно именуемое словом "пульт", не соединено кабелями ни с одним объектом, находящимся за пределами здания. Также, согласно произведенному мной глубинному сканированию устройства, отсутствуют радиоэлементы, допускающие радиосвязь, что говорит о полной автономии и замкнутости данного устройства самого на себя. Взрывоопасные и облучающие приспособления не обнаружены…
СЭМ умолк, словно в раздумьи.
- Что же это такое? – не выдержал штурман. – Не тяни душу. Наверняка, ты уже всё просчитал.
- Это похоже на… кинотеатр…
Капитан и штурман переглянулись. Кинотеатр в музее…
- Я могу его активировать, - предложил СЭМ.
- А ты уверен в безопасности?
- Абсолютно. В самом устройстве не имеется ничего, кроме архива данных и голографического плеера…
Бартон взглянул на штурмана – тот неуверенно пожал плечами.
- Ладно, запусти его, - принял решение капитан. – А вы, Красовский, будьте наготове. В случае возникновения опасности, будьте готовы к срочной эвакуации и уничтожению объекта.
- Слушаюсь.
Повинуясь распоряжениям командира группы, разведчики взяли в полукольцо пульт и привели в боевую готовность плазменные излучатели.
Тем временем СЭМ активировал пульт. По приборной панели суетливо забегали разноцветные огоньки. В центре зала возникло едва заметное голубоватое свечение, и раздался спокойный мужской голос. Быстро проанализировав фонетику чужого языка, СЭМ начал переводить:
- Приветствую вас, чужестранцы на нашей утраченной планете… Утраченной для нас, её коренных разумных обитателей…
Последние слова прозвучали с какой-то горькой иронией. На некоторое мгновение воцарилась тишина, а затем голос продолжил:
- Моё имя Терлин Менкор, и я последний из людей этой планеты. Наверное, вас удивило полное отсутствие населения? Что ж, это гибельные последствия глобальной войны, длившейся более сотни лет, которую развязали коррумпированные политики наших стран. В погоне за сверхприбылями и ради удовлетворения собственных амбиций они столкнули народы двух самых больших стран в братоубийственной войне. Постепенно в неё оказались втянуты и государства поменьше… Ложью и подменой фактов политики добились того, что люди разных стран стали ненавидеть друг друга, и война продолжалась, не стихая. Она требовала всё новых и новых жертв – в основном это были мужчины, которые непосредственно участвовали в сражениях. Для того чтобы безостановочно пополнять ряды воинов, учёные-генетики вмешались в структуру ДНК, дабы мужских особей рождалось большинство. Это вмешательство оказалось роковым…
Вновь повисла тишина, но никто не посмел нарушить её и малейшим звуком. Даже СЭМ, казалось, замер в трагическом молчании.
- Случилось непоправимое… - голос зазвучал снова. – Никто и не заметил, когда перестали рождаться девочки. Ведь для войны нужны были только мужчины. Когда выяснилось, что живущие на планете женщины в силу возраста утратили способность к детородству, оказалось, что молодых женщин нет. За несколько десятков последних лет не родилось ни одной девочки… когда об этом стало известно, войны прекратились сами собой. Но было уже поздно… как ни старались учёные всей планеты, сколько вкладывалось средств – всё оказалось безрезультатно. Способность человечества к воспроизводству утратилась. Казалось, сама природа приняла решение о нецелесообразности существования вида, истребляющего самого себя, и поставила на нём крест…
На этот раз пауза оказалась длительной, и капитан решил, что обращение закончилось. Он уже открыл рот, собираясь отдать распоряжение, когда СЭМ вновь начал переводить:
- Обращаюсь к вам, неведомые пришельцы. Мы – мужчины последнего поколения приложили все силы для того, чтобы навести порядок на планете и восстановить разрушения, вызванные войной. Если наша планета подойдёт вам, поселитесь на ней и живите счастливо в мире и дружбе. Не повторите наших ошибок. Ведь войны несут смерть, за которой следует забвенье. Никакие, даже самые красивые идеи, никакие богатства и амбиции не стоят человеческой жизни. Помните об этом…
* * *
На экране заднего обзора удаляющаяся планета превратилась уже в едва различимую искорку, а капитан по-прежнему задумчиво хмурился. Штурман искоса поглядывал на него, не решаясь прервать молчание. Наконец не выдержал:
- Капитан, все данные систематизированы и готовы к отправке на Землю. По традиции, как первооткрыватели мы обязаны дать название планете. Но я не уверен, что Надежда – лучший вариант…
- А мне кажется, что это название символизирует надежду на то, что подобная трагедия никогда более не повторится. Это предупреждение для человечества. Ведь разум был создан вышними силами и существует не для того, чтобы сам себя уничтожать...
- Вы действительно верите в существование этих гипотетических сил? – осторожно поинтересовался Диз.
- Чем же в противном случае можно объяснить всё это…
Тим Бартон провёл рукой, указывая на обзорные экраны, отображающие бесконечный космос, усыпанный мириадами искорок звёзд, среди которых вершил свой путь "Странник".