Сначала было слово печали и тоски…

 » Сначала было слово печали и тоски…  [ Завершено ]

Сказка, притча, аллегория. О городе, которого нет. О земле, ветре и море. Ну ещё немного о мечтах и власти печатного слова. Всё остальное — в тексте.

Закончено.

***
Просто у них была Книга.
То есть сначала она была только у него, принадлежала ему одному, со всеми своими морями и океанами, со всеми дорогами в далекие прекрасные земли, с белыми стенами и гулким эхом колокольного звона, что разносится по всем улицам Города. Эти волнительные картины он присвоил себе давно, и был уверен, что никого и никогда не допустит в эту сияющую невозможность.
Пока в его жизнь не пришла она. Анна.
Казалось, это было вечность назад. Потому что даже представить себе, что однажды она исчезнет так же легко, как появилась, было мучительно. Что значит: исчезнет? Не вернется из поселка, в котором оставалась жить с непонятным упрямством, сколько он ни предлагал ей уйти с ним? Тогда он сделает с поселком то же самое, что с тем отвратительным местом, которое мама заставляла называть домом, а сама плакала. Он давно забыл и это слово, и все, что там происходило когда-то, и даже имя свое предпочитал не вспоминать. Тем более Анна придумала ему другое, лучше.
Она тогда обиделась на него – первый раз. «Не хочешь, можешь не говорить» - пробурчала себе под нос и убежала, не попрощавшись. А он не додумался за ней погнаться. Он решил, что это – конец, что это навсегда. А как жить без этой весенней зелени глаз, без россыпи веснушек на бледной коже, путаницы солнечных лучей в облаке кудряшек – этого он не знал больше. Оттого не смог заснуть и целую ночь просидел, скорчившись на холодной земле, не будучи в силах даже костер развести, и только думал о каждом мгновении, проведенном в ее обществе. Пойти в поселок ему тоже в голову не пришло – он не желал никого видеть и ничего больше знать. Он давно привык быть один, и ему это нравилось. От людей не бывает ни пользы, ни радости – только боль и неприятности. Он много лет бродил по лесам, и ни одно животное, ни одно дерево или река не причинили ему столько зла, сколько человек, с которым он когда-то жил под одной крышей. Это хорошо, если людей больше не осталось, считал он. Надо было убить его раньше, не ждать. Может быть, и мама тогда прожила бы дольше.
Анна вернулась утром.
- Ветер, - сказала она.
Он сидел, уткнувшись подбородком в согнутые колени, и не сразу понял, откуда этот свет и тепло.
- Эй, - чуть громче окликнула она, - тебе не нравится? Это имя для тебя. Ветер. Ты похож.
Ему нравилось – ещё как!
Это был равноценный обмен: у него была Книга, множество пройденных тропинок, виденных чудес, нереализованных мечтаний. У нее – веснушки, кудри, звонкий смех и тёплые руки. Она садилась рядом, укладывала голову ему на плечо и рассказывала, как провела день. А он вдруг понимал, что, кажется, ему очень нравятся люди. Внезапно.

  Содержание:

  Профиль автора

  Показать сообщения только автора темы (Anonymous)

  Подписаться на автора

  Открыть в онлайн-читалке

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: yafor; Дата последней модерации: 21.03.2016

 » 2.

***
Читать Анна не умела. Совсем.
Поэтому читал он, а она смотрела на него, распахнув восторженно удивительные свои глазищи, и шёпотом повторяла за ним каждую строчку. Иногда она что-то переспрашивала – даже слишком часто, пожалуй. Она знала мало слов. Он объяснял подробно и с удовольствием, так как когда-то для него самого делала мама.
У них был Город. Один на двоих он вздымал к небесам белые свои башни где-то там, на дальнем западном берегу, где вода смыкалась с небом, а солнце, обрушившись за горизонт, уступало место серебряному свету луны. Если подняться по широкой лестнице, ведущей от основания холма, на котором был построен Город, к самой его вершине, можно было увидеть Белое Древо. Его ветви прорастали сквозь ночную тьму, подпирая небосвод, его листья шептались с далекими звездами о вещах, которые смертным не дано слышать, невозможно понять.
Ветер читал снова и снова, Анна повторяла беззвучно, пока не выучила наизусть.
- Что же мы будем делать теперь? – с лёгкой досадой спросила она, когда это произошло. – Теперь ты мне не нужен, ведь я могу рассказывать о Городе сама?
Тогда он построил качели.
Это было не так уж и трудно, ведь у него были качели в детстве.
Анна взлетала на них выше и выше, так, чтобы достать босыми ногами облака, и заливисто смеялась.
Когда качели замедлялись, ей нравилось прыгать с них ему в руки. Он всегда ловил, даже когда самому из-за этого приходилось падать.
- Небо – совсем как море, да? – говорила она. – Облака – это паруса кораблей, как в Книге, далёких-далёких.
Он улыбался.
- Кем бы я была в небе, Ветер? – спрашивала она.
Он замирал на мгновение, потом чуть касался губами пушистых волос и говорил неизменное:
- Солнцем.

 » 3.

***
- Это называется «косы», - с важной улыбкой отвечала Анна, видя его замешательство по поводу того, что она сотворила с солнечным облаком кудряшек. – Это означает, что я уже совсем взрослая, скоро меня можно будет брать в жёны.
Если бы она его вдруг ударила, это и то было бы менее болезненно. Он и дёрнулся – как от удара.
- Что с тобой? – недоумевающее спросила она. – Я пришла пригласить тебя на праздник. Там все-все будут, и ты наконец-то их увидишь.
Он скривился.
Её навязчивое желание втянуть его в этот круговорот поселковой жизни его раздражало. Он не понимал, для чего бы это было нужно, но при этом совсем не умел ей сопротивляться. Однажды он даже послушно пришёл к её дому в назначенное время, но кроме древней старухи и копошащейся во дворе малышни, за которой она присматривала, все были в поле. Он тогда подумал, что всё только к лучшему, а вот Анна расстроилась.
Теперь она хотела, чтобы он попробовал снова.
- Ветер, - улыбнулась она, - мы просто должны это сделать. Иначе они никогда не поверят мне, что ты существуешь. Они говорят, что этого не может быть. Ты же знаешь, меня считают выдумщицей.
О да, это он знал. Он вообще не понимал, что она делала среди них: золотое солнышко среди замшелых камней, до половины вросших в землю. Впрочем, он и про себя когда-то так же не понимал.
Она легко коснулась его растрепавшихся волос, привычно заправила за ухо седую прядку.
- Ветер, не молчи. Это очень важный день для меня.
Что он мог ей сказать? Как – чтобы не напугать, не обидеть, не оттолкнуть? Если до сих пор голос дрожал от невыразимой словами ярости и руки тряслись, и горячая волна гнева застила взгляд совершенно.
Но молчать он не мог тоже – потому что сейчас промолчать, это означало позволить ей совершить непоправимое.
Потому что эти её косы, и этот праздник навсегда отнимали у них колокольный звон и белые стены Города, похожего на корабль и облако сразу, плывущего в опаловом свете взаимных грёз.
Ведь косы так легко намотать на кулак, чтобы, не видя слёз и не слушая просьб, ткнуть нежное светлое лицо в пропахший гнилой соломой тюфяк. Кажется, это и называется «брать в жёны», так? А того, кто попробует вмешаться, не рассчитав детских своих силёнок, ринется на помощь, этого недотёпу следует швырнуть головой в стену, а когда очухается, добавить от души – чтобы знал своё место.
Вот только даже недотёпы и паскудные сопливые щенки иногда вырастают. Жаль – поздно.
- Ветер… - Анна обхватила его руками, вот прям так, как он сидел сейчас, сгорбившись и сжавшись в комок боли и ненависти. – Ветер, ты, правда, убил его, да?
На золотых ресницах блестели слёзы, как у мамы, когда та ещё могла плакать.
- Да. Только слишком поздно. Она уже умерла.
А потом он сжёг их так называемый дом, из которого взял только тёплую одежду и Книгу, и ушёл в неизвестность. Мама говорила, что когда-то давно людей было много, но теперь не осталось совсем. Что-то случилось, из-за чего это произошло. Больше ничего она рассказать не успела, но ему и не нужно было – ведь она научила его читать.
Он был вполне счастлив своим одиночеством, тишиной и тем, что он полагал свободой. Целый мир у него остался – в котором были отныне лишь он и колокола Белого Города, звучащие для него одного, стоило ему раскрыть нужную страницу.
- Это с тех пор у тебя, да? – тонкие пальчики Анны путались в его волосах, особенно задерживаясь у серебряной прядки, не дававшей ей покоя с самого первого дня.
- Наверное, - безразлично пожал плечами он.
Он и в самом деле не знал. Это она объяснила ему, что все волосы у него чёрные, как угли, а у виска - будто пеплом присыпанные. Анна сказала, что так бывает у стариков, а Ветер, если и казался взрослее, чем она сама, то ненамного.
- Ты и моего мужа убьёшь? – с интересом спросила она.
Он отвернулся. Можно подумать, она не догадывалась об ответе.
- Не, ты не сможешь, - сказала она уверенно. – У нас в посёлке все мужчины сильные, крепкие, вон какие камни и пни ворочают. А ты худой слишком и бледный. Ты с ними не справишься. Что тогда будет?
Он рассказал. В подробностях.
Она уставилась на него с ужасом.
- Нет! Ветер, нет! Я не хочу, чтобы они тебя били, чтобы они тебя даже разок тронули! Нет!
Он зло усмехнулся.
- Ну и что ты предлагаешь взамен?
Анна не знала ответа. А вот он – знал.
- Мы уйдём отсюда. Сегодня.
Она слабо улыбнулась.
- Куда?
Он хотел сказать, что ответ не имеет значения, но для неё это было бы неправдой.
- К морю. В ту сторону, куда заходит солнце. Мы построим корабль с парусами, как облака, и уплывём.
Веснушчатое личико просветлело.
- Туда? Где белые башни и колокольный звон бродит по узким извилистым улочкам?
Он радостно кивнул.

 » 4.

***
Много ли нужно, чтобы уйти навсегда?
Вовсе нет. Тёплые вещи, удобная обувь, огниво и оружие. Особенно, когда ты уже не один. Когда ты больше никогда в жизни не будешь один.
Анна даже не стала возвращаться к своим, только утащила с плетня, окружавшего посёлок, чью-то одежду.
Они спешили. Для этого у них было несколько причин, и боязнь погони – далеко не самая важная из них.
Ветер выбирал самые удобные пути, потому что это для него не имело значения, через какие препятствия продираться, Анне же все было внове и трудновато с непривычки. Но она не пожаловалась ни разу. А он был счастлив. Она засыпала у него на плече, а по утрам причесывала его спутанные волосы своим гребнем. Она твердила строки из Книги, перед тем, как заснуть и повторяла сразу же, стоило ей открыть глаза. Город ждал их, Город звал, требовательно и неотступно.
А потом с ними случилось море – гораздо ближе, чем они могли себе вообразить. Всего пять дней пути от посёлка.
- Ветер, - прошептала она. – Ветер, это то, что я думаю?
Глаза слепило.
Синева сползала с небес на землю и разливалась от края до края. Она дышала горечью и солью, свежестью и чем-то незнакомым ни одному из них.
Анна села на землю и разрыдалась.
- Что? – встревожено бросился он к ней. – Что не так?
Она смеялась и плакала.
- Ветер, оно всё время было здесь – так близко. И я могла прожить всю жизнь, так никогда этого и не узнав.
Он бросил все вещи и подхватил её на руки.
Потому что сейчас не было ничего важнее, чем добраться поскорее до лазурной полосы, коснуться, убедиться, поверить…
Когда Анна выскользнула из его рук и смогла идти сама, они бросились бежать.
Оно было.
Оно шумело, шуршало, шелестело, накатываясь на берег волна за волной, пенными языками облизывая рыжеватые обломки скал и круглые разноцветные голыши между ними.
Ветер достиг его первым, но подождал Анну, остановившись за шаг до воды.
- Ветер, оно живое… - рассмеялась Анна. – Смотри, оно живое и огромное! Будто небо опрокинулось на землю, да?
Было страшно, и странно, и невозможно. Они сделали это, взявшись за руки. Вместе.

А когда наступила ночь, они сидели у костра, сушили одежду, согревались сами, пекли на огне яблоки, которые он сорвал с дерева у дороги, когда возвращался за вещами. Языки пламени взвивались в ночное небо, лунный свет отражался в волнах, а мир казался ещё чудеснее, чем любые слова, даже в самой лучшей книге.
- Мы построим корабль, Ветер, - говорила Анна, засыпая. – Уже скоро мы будем плыть между звёзд, тех, что в небе, и тех, что отразились в море.

 » 5.

***
Здесь, на побережье, тоже жили люди.
Это было неприятно, неожиданно и разрушало почти всё. Так ему показалось. Он даже не пошёл с ними разговаривать, Анна сделала это одна. Потом упрекала его. Говорила, что там есть только несколько стариков, помнящих ещё мир до катастрофы.
- Я не желаю знать, - угрюмо отвечал он.
Он на самом деле не хотел: ни про стариков, ни про катастрофу, ни про мир до неё, когда они были маленькие и счастливые. Нет, и про их единственную внучку тоже не желал. Он хотел только одного: чтобы они все исчезли.
Потому что Город ждал, Город звал, и у них с Анной оставалось всё меньше времени, чтобы успеть.
Но реальность врывалась в его безмятежное счастье с неумолимой настойчивостью. Анна, поначалу с такой радостью присоединявшаяся к нему в работе, теперь часто уходила к ютившимся на пригорке халупкам, всё меньше становилось от неё поддержки. Если сначала она воспринимала новых знакомых только как людей, способных помочь им в воплощении их планов, расспрашивала о море, приносила от них чертежи и инструменты, то потом что-то окончательно разладилось. Словно в ней погасла какая-то искра. Она больше не повторяла нараспев строки из Книги, и даже, когда он снова стал читать ей у костра, оставалась безучастной.
Он торопился. Он работал с яростным воодушевлением, и не мог думать ни о чём, кроме того счастливого дня, когда их корабль сможет отплыть. На запад. Туда, куда падает солнце, где вода смыкается с небом.
- Ветер!
Крик Анны вырвал его из трудового угара, в котором он пребывал, мгновенно.
Он отбросил всё и оказался рядом с ней, готовый схватиться со всем миром, если понадобится.
Она не плакала, как ему показалось. Она смотрела на него с ненавистью.
- Ветер, это всё неправда! Ничего нет.
Он по-прежнему не понимал.
- Всё, что ты говорил, всё, чему я так верила. Это неправда, Ветер.
Он замер, больше не пытаясь обнять её, утешить. Да она и не ждала ничего такого от него.
- Кто тебе сказал? – спросил он.
- Марко, - пожала она плечами. - Они, как всегда, расспрашивали о тебе, обо мне, о том, что мы планируем делать дальше. Я рассказывала. Они все слушали всегда, улыбались, говорили, что молодым часто приходят в голову странные вещи, но, может быть, так и надо. А потом пришёл Марко.
- Кто такой Марко? – слова были чужими, и голос чужим, и даже её прекрасное лицо с золотистыми веснушками было чужим, незнакомым и неприятным.
- Старейшина. Он когда-то просил меня показать ему книгу, помнишь?
Конечно, он помнил. Но Книгу взять не позволил.
- Я пересказала ему всё, что помнила. Всё, Ветер, до последнего словечка. Он сказал, что мы с тобой делаем чудовищную ошибку. Города нет, и никогда не было. И нас раньше не было в этом мире. Мы прилетели на большом корабле, оттуда, со звёзд.
Он молчал. С этим всем ещё надо было сжиться. Вот так. Не на западе, не на далеком берегу – где-то на той стороне облаков. Кажется, он построил не совсем правильный корабль.
- Ветер, ответь мне. Ты и сам этого не знал, или обманул меня, чтобы я ушла с тобой?
Солнечные кудри, россыпь веснушек, мягкая улыбка – где они были, когда они были? Мамино отражение стояло перед ним – укором и вечной виной.
- Что ты намерена делать?
- Вернусь домой. Ты со мной?
Он отшатнулся.
- Ветер, Города нет. А я есть. Смотри: я живая, настоящая, тёплая. У меня там мать, которая часто болеет. Мой отец уже почти старик. Им трудно теперь. У меня там жизнь.
- Тогда почему ты вообще пошла со мной?
- Я думала, мы найдём это всё. Город, улицы, сады и колодцы. Никому больше не пришлось бы голодать, мы бы все могли жить там, понимаешь?
Он представил и – содрогнулся. Пустить их всех на извилистые, полные звёздного света улицы его снов?
- Нет.
Она заплакала.
- Ветер, ты даже можешь быть моим мужем. Что ты будешь делать тут один?
- Приделаю своему кораблю крылья, - улыбнулся он. – Всего лишь.
- Это не поможет, - грустно покачала головой Анна.
- Отчего ты так полагаешь?
- Марко сказал, что там, откуда наши предки, там его тоже нет. Понимаешь, наши предки его придумали. Они любили так делать – придумать что-то хорошее и записать. Чтобы рассказывать друг другу долгими зимними вечерами, чтобы читать детям, а потом внукам, а потом внуки своим внукам, понимаешь?
Он рассмеялся. Он стоял и думал о крыльях. О том, как и из чего их лучше смастерить.
Анна что-то говорила ещё, а потом топнула ногой и убежала.
Первый раз, после такого долгого времени, он спал один, и ему снились белые башни среди звёзд.

 » 6.

***
Наутро явился Марко, что-то объяснял, доказывал, убеждал. Ветер его не слушал, а продолжал свою работу. Всё полезное, что он уловил из навязчивого бормотания, укладывалось в два слова: Анна ушла.
Город вздымал белые башни, пронзая перламутровые облака, среди бесчисленных звёзд плыла, раскинув тонкие руки, хрупкая фигурка с волосами цвета солнечных лучей.
И то, и другое никогда не существовало. Просто люди любят придумывать сказки, чтобы не так тоскливо жилось длинными зимними вечерами.
- А крылья можно сделать из дерева и листьев одного растения, если хочешь, я покажу, где можно его найти.
Он стоял в воде, крепил часть борта. Голос, раздавшийся совсем близко, был ему незнаком.
Он поднял взгляд.
Девочка сидела на камне, по-птичьи склонив голову к плечу. Совсем не такая, какой была Анна. Бледная, худенькая почти до прозрачности, с коротко стриженными тёмными волосами и в мешковатой одежде.
- Ты ещё кто? – недоуменно спросил Ветер.
- Селин, - улыбнулась она, встала и подошла ещё ближе к воде. Одно плечо у неё было выше другого, а ещё она заметно хромала.
Ветер понял, кто она – та самая внучка обитателей посёлка.
- Почему ты говоришь со мной об этом? Кто тебя попросил?
Она мотнула головой.
- Никто. Просто я знаю, как можно сделать. А ты – нет.
- И зачем бы тебе мне помогать?
И так немалые глаза новой знакомой стали совсем огромными от удивления.
- Как зачем? А как же Город, белый-белый, с башнями и колоколами, с деревом на холме? Я же слушала, как ты читаешь, каждый вечер приходила и слушала из темноты.
Он ужаснулся. Как же он расслабился здесь, возле моря, если не заметил чужого присутствия в такой опасной близости.
- И давно ты это делала?
- С первого дня, - снова улыбнулась она.
- Почему же ты ни разу не подошла ближе?
- Разве непонятно? – на бледном личике застыло искреннее непонимание. – Тогда у тебя не было нужды во мне, раз у тебя была она. А теперь ты возьмёшь меня на её место?
Ему показалось, что она издевается.
- Куда брать? Разве ты не поняла? Нет Города! Это просто сказка для детей, книжка с далёкой звезды!
Она покачала головой.
- И что собираешься делать ты?
- Я? – он впервые задумался об этом всерьёз. – Строить корабль.
- Вот ты и ответил.
Он растерялся.
- Но ведь Города нет в этом мире.
- Тогда мы сделаем крылья и полетим в другой.
- А если его и там не окажется? Если там ничего нет?
Она спрыгнула в воду рядом с ним, босые пятки подняли фонтан брызг.
- Ты не ответила. Если Города нет, ни там, на западном берегу, ни на другом краю облаков – нигде? Что тогда?
- Всё очень просто, Ветер. Тогда мы построим его.
Он взял её руки, на миг с благодарностью сжал исцарапанные ладошки, а потом подхватил её под мышки и легко забросил на палубу.