День Благодарения в Лас-Вегасе

Эва растворяется, тает в его тепле, запахе, касаниях рук и губ. Его руки сминают подол легкого платья, а губы опускаются вдоль шеи. Эва перекидывает косу на другое плечо, облегчая доступ, её пальцы зарываются в его волосы, затем опускаются вниз по спине, скользят по ремню, цепляя пряжку и на мгновение замирают. Она ведь не этого хотела... Точнее, конечно, и этого тоже, но приходила не за тем. И теперь Девен решит, что она принесла ему на завтрак далеко не печенье? Ну и пусть... Из них двоих это он слишком рациональный.
Эва снова растворяется в поцелуе, расстегивает ремень, тянет рубашку из брюк и замечает, что Девен отпускает её платье и замирает. Всего на мгновение, как и она, но Эва успевает уловить. Его поцелуи всё такие же обжигающие, страстные и сводящие с ума, а объятья крепкие. И Девен определенно возбужден ничуть не меньше её, но не делает попыток завершить начатое. Она хочет спросить и понимает, что не будет спрашивать.

Эва слегка отстраняется и пытается выравнять дыхание, бесполезная задача, потому что сама сразу ищет губами его губы. Она кивает словам Девена и снова тянется к нему:
- Девен, только у вас могло получиться проанализировать спонтанный секс, - она целует страстно и самозабвенно, повторяет прежний путь: касается шеи кончиками пальцев, опускает ладони на плечи, вниз по спине вдоль позвоночника, прижимаясь крепче и целуя все откровеннее, опять пальцами по ремню. Но на этот раз Эва застёгивает его. Она немного отстраняется и пристально смотрит в глаза Девену, в них отражение её собственного желания. Эва намеренно медленно проводит пальцем по припухшим от поцелует губам и удовлетворенно кивает. - Не вздумайте повторить это в Перу, Девен.

Она говорит, что не хочет ничего скрывать, но скрывает имя.
Трудно принять, что ты - второй сорт от человека, для которого надеялся быть всем. Она не понимает, что ему не будет покоя? Что он день за днем будет следить за ее реакцией на каждого, кто был на празднике. Не для того, чтобы набить морду, как она выразилась, а для того, чтобы... понять мог ли тягаться? Было бы ему под силу сделать так, чтобы Лиз забыла. Не вспоминала. Не сравнивала. Смог бы?
Он хочет попросить прощения, но молчит. Слишком упрям, чтобы признать, что был не прав.
Он оскорбил ее. Испачкал то, что она ему подарила. Опять его вспыльчивость. Ревность. Шлюх не ревнуют. Глупая. Он же это от боли, от обиды.

Эрнесто закрывает лицо руками, когда Лиз оставляет его одного. Мысли вихрем, чувства - в комок, и не понять какого из них больше. На душе скребут кошки. Он сидит, пока его не окликают. Проходит на посадку, во время полета смотрит между креслами на локоть и часть руки Лиз. Он знал, что Лиз не для него. Предупреждал. Но надеялся.
Все, что происходит в Вегасе - остается в Вегасе. Так, кажется, она говорила. Возможно, так лучше.

Самолет идет на посадку. У него всего несколько минут, чтобы решить, что делать. Пассажиры встают со своих мест. Лиз тоже. Эрнесто понимает, что не готов сейчас с ней разговаривать.

В Биллингсе холодно и никто не улыбается ему, целуя в губы. После двух дней с Лиз, он чувствует себя особенно одиноким. Ежится, застегивая куртку до конца, вешает сумку на плечо, сует руки в карманы и, немного втянув голову в плечи, шагает по знакомым улицам.

Дверь ему открывает Изабелла. Виснет на шее, жалуется что фотографий было очень мало. Эрнесто целует дочь в щеку, крепко обнимает сына и идет в кухню, на зов матери.
Он дома. В своей старой привычной жизни.

Ночь

Ему кажется, что он выжат до капли. Совершенно сумасшедшая ночь. Хуго лежит на кровати, подперев голову рукой и смотрит на полное неги лицо Пэм. Его глаза скользят по её обнажённой фигуре, такой ладной и соблазнительной, и ему до безумия нравится то, что он видит. И что чувствует. Хотя что-то внутри всё же неприятно царапает его за то, что он не был с ней особо нежен. Даже наоборот, ведомый страстью и злостью, больше заботился не о ней, а об удовлетворении собственного желания, разбуженного ею. А она, она так откровенно, с такой страстью отдалась ему, словно только об этом и мечтала. Мечтала именно о нём? Заслужил ли он такой подарок?

Хуго наклоняет голову и прикасается губами к расслабленной вершинке груди, которая тут же твердеет и сжимается. Пэм открывает глаза, и смотрит пристально ему в глаза, словно молча спрашивая о чём-то, и протягивает к нему руки. Её ладони скользят по его плечам, по лицу... Хуго ещё успевает подумать, что надо было бы ему побриться, но руки Пэм переходят на его грудь, ласки становятся намного более смелыми, откровенными, и его тело моментально откликается на них новой волной возбуждения. Губы Пэм не отрываются от его рта и где-то на краю сознания мелькает мысль, что похоже, он заблуждался, думая, что эта ночь больше не принесёт сюрпризов.


А ты собиралась всё забыть? Хочет спросить Хуго, но не успевает. Одним скользящим движением Пэм садится сверху, и у него перехватывает дыхание, он понимает, что пропал, совсем. Скрыть возбуждение уже не возможно, она не может не чувствовать, что в этот миг он всецело в её власти.... Пэм выгибается, ластится как кошка, и Хуго словно зачарованный не может оторвать от неё глаз и рук, жадно скользящих по её телу. Чуть приподняв её бёдра он со сдавленным стоном проникает в неё. Пальцы Пэм с силой сжимают его плечи, голова ее откинулась назад — она двигается, амазонка, прекрасная в своей страсти, дарующая наслаждение от которого он не может и не хочет отказаться.
Второй раз наслаждение накатывает не так быстро, словно давая возможность распробовать каждое мгновение ожидания, но неотвратимо, ослепляя наконец немыслимой вспышкой. Забившись в сладких судорогах, Пэм падает ему на грудь. Совершенно обессиленный, Хуго тяжело переводит дыхание, обнимая её за плечи и проводя ладонью вдоль спины. Похоже, двигаться он сможет не скоро. Им надо, наверное, поговорить, обсудить случившееся с ними, но Хуго закрывает глаза. Завтра, всё завтра. Сейчас он не в состоянии даже думать ни о чём важном. Завтра.

Когда край неба розовеет, Хуго всё же поднимается с кровати, накидывает халат и поднимает на руки спящую Пэм. Та встрепенувшись, цепляется в него обеими руками.
- Тсс, - шепчет он, - Билл и Моника вправе рассчитывать, что их гости хотя бы сделают вид, что соблюдали правила приличия, - он усмехается и целует Пэм в шею, направляясь к дверям.

Утро

Несколько часов спустя он спускается вниз. В столовой слышатся голоса и смех, похоже, сегодня не только он, но и все остальные встали значительно позднее. Или ещё не встали? Во всяком случае их ряды значительно поредели. Расправляясь с яйцами по-бенедиктински Хуго выслушивает последние новости. Оказывается несколько человек уже действительно уехали, кто-то ещё только собирается, а Джейкоба ночью увезли на скорой, он умудрился ещё сильнее повредить ногу. Наконец по лестнице сбегает Пэм. Он следит за ней глазами. Оказывается, за эти несколько часов он уже успел соскучиться по вкусу её губ, кожи. Хочется целовать её, но не в присутствии основных банковских сплетниц. Пэм здоровается со всеми, настороженно посматривая в его сторону. Хуго подходит к ней.
- Памела, нам надо поговорить, - он сам морщится от своего холодного официального тона, но отводит её в сторону от коллег. И, не удержавшись, обнимает её, прижимает к себе, наклоняется, чтобы сорвать поцелуй. - Памела, я не собирался заводить любовницу, тем более, не думал, что это окажешься ты. Да я и не видел тебя толком, до этих выходных...
Понимает, что его сносит куда-то мимо темы, Хуго откашливается и начинает сначала.
- Пэм. Эта ночь была великолепной. Ты просто потрясающая женщина. Но конечно, разумней было бы, если бы всё это осталось - он подыскал слово, - одноразовым приключением. Разумно, да.
Он помолчал пару мгновений, всё ещё прижимая её к себе и чувствуя даже через одежду жар женского тела, которое ночью довело его до исступления. Он не хочет её отпускать. Не хочет, чтобы страсть подобную прошедшей ночи подарили кому-нибудь другому.
- Я хочу тебя, Пэм. Может быть дома, в Биллингсе, мы продолжим, так сказать ко взаимному удовольствию?

Он вспомнил их недавний поцелуй и откровенное желание в глазах девушки.

Как он сдержался тогда, чтобы не отменить все связанные с прогулкой планы, Рей и сам не знал. Но о поездке по городу не жалел нисколько. Они провели замечательное время вместе, и Рейнальд с каким-то непривычным замиранием сердца все чаще думал о том, что всерьез хотел отказаться от этой поездки. Тогда ничего бы не случилось. И эта прелестная девушка, от которой он теперь не мог оторвать глаз, осталась бы для него просто коллегой.

На ее лице отразилось смятение и что-то очень похожее на страх. В чем дело? Андреа боится? Или не доверяет ему? Или может быть… не хочет продолжения? Ему на мгновенье стало не по себе, когда Рей представил, что Андреа не заинтересована в продолжении их отношений. Но тут же вспомнились ее сладкие губы, пьянящий поцелуй и бездонные глаза, в которых он был готов утонуть. Нет, она не играла и не лицемерила. Все происходящее нравилось ей ничуть не меньше, чем ему. А вот сомневаться вполне могла.
Рей потянул ладонь девушки к себе и прижал к губам, медленно целуя каждый пальчик. Какие у нее нежные руки! И как жаль, что вокруг сейчас так много людей…
– Конечно, по имени, милая. Мне кажется, после этих выходных по другому и быть не может. Нас так много всего сблизило. Нэнси… – он дождался, пока девушка улыбнется, и продолжил: – Приготовление обеда. Чудесный полет в каньон. Вчерашний вечер. Эта прогулка. Но самое главное, Андреа, ты мне очень нравишься. И я не хочу, чтобы это время, когда мы вдвоем, заканчивалось. Я хочу, чтобы мы были вместе, хочу, чтобы все вокруг знали, что ты – моя девушка и не пялились на тебя такими жадными взглядами, как вчера и сегодня. Мы не станем никуда спешить и постараемся узнать друг друга получше. Мне это интересно, я хочу узнать о твоих вкусах, увлечениях, мечтах.

Она внимательно слушала, не отрывая от него глаз, и Рей почувствовал, как становится тепло и радостно на сердце.
– Это правда, Андреа. Для меня очень важно все это, но самое главное я уже понял. Ты мне очень нравишься. Даже не так: я влюбился, хоть это и может казаться неправдоподобным за столь недолгий срок. Но верь мне, пожалуйста. Я предлагаю тебе попробовать и самой убедиться. А потом решить, нужен ли тебе такой, как я.

Место рядом с ней так и осталось пустым. Эта маленькая деталь, мелочь о многом ей сказала. Эрнесто не хочет с ней сидеть рядом, разговаривать не хочет.
Элизабет весь полет следит за тем, чтобы больше не плакать. Не может. Иногда слезинка или две прорываются через ресницы и скатываются по щеке. Она плачет тихо. Сидит практически не шевелясь. А внутри все разрывает от боли, внутренности на кусочки рвет. И нет возможности это изменить или исправить. Когда она летела в Лас Вегас Эрнесто был для нее чужим, но они, по крайней мере, здоровались. Когда она летит обратно, они тоже чужие, но теперь на банальное "здравствуйте" не приходится рассчитывать.
Лиз теряет его в аэропорту, медленно бредет к такси, где тоже не позволяет себе плакать так, как хочется. Надрывно. Некрасиво. Квартира встречает ее пустотой и ощущением холода. Лиз бросает чемодан в прихожей, забирается под одеяло и отпускает тормоза. Спустя несколько часов она измотана до предела, скрывается от жестокой реальности в мире слез.
Проснувшись, с тяжелой головой собирается на работу. В сумочке единственный выход из ситуации - заявление об увольнении. Девочки подменят, пока ей найдется замена. Единственное о чём она жалеет - невыполненное обещание съездить в приют к детям. Она просит за это прощения. Ее убеждают, что найдут того, кто поедет.
Лиз возвращается домой, вынимает купленные газеты с вакансиями. Она решает, что в Чикаго не поедет, не будет сбегать второй раз. Почему-то ей хочется жить в одном городе с Эрнесто, знать, что он где-то рядом, ходит теми же улицами, пьет кофе в тех же кафе. Она надеется на случайную встречу однажды. Представляет ее. Видит другое развитие событий.
Другой банк. Другие люди вокруг. Все та же вежливая улыбка на лице. Жизнь бывает жестока, но она всегда продолжается.

Они сидели рядом за уютным небольшим столиком и Андреа пыталась прийти в себя после слов Рея о том, что он не хочет отпускать её... Она тоже не хотела, чтобы её отпускали, но существовала целая тысяча и ещё одно "но". Кончики пальцев стали вдруг очень чувствительны. А может не тысяча? Иногда хочется плюнуть на всё, что стоит за этими "но", особенно вот в такой момент, когда мужчина, который тебе безумно нравится, целует руку, а ты сидишь, поджав пальцы на ногах, и млеешь от удовольствия. Андреа, улыбнувшись, шутливо прикрыла свободной ладонью глаза и посмотрела сквозь пальцы на Рея.
- Ох, уж эта Нэнси, не напоминай.
С того момента, когда он снял свою лёгкую куртку, чтобы ловить сбежавшую птицу, она всё время поглядывала на него, даже на кухне поймала его на слове. И... она флиртовала с ним! Ей хотелось, чтобы он обратил на неё внимание, хотела понравиться ему... Узнать, из чего он сделан, о чём мечтает, какой он, этот бесподобный мистер Уиллис, по которому сохнет половина секретариата и половина его отдела. И она прекрасно поняла, почему... Он был неотразим.

Боже, только бы не растечься лужицей у твоих ног...Ты говоришь так, что я прямо сейчас готова отбросить все свои сомнения и страхи. Сказать, что мечтаю о том же - чтобы ты был рядом всегда. Как прекрасно звучит, "ты моя"..." ты мой"

Кажется она смотрит на него влюблёнными глазами. Он ловил птицу, чистил вместе с нею картофель, сидел рядом за столом, целовал так, что она обо всём забывала кроме желания, чтобы он не останавливался. Потом не дал ей упасть и не дал прыгнуть. Ну как же тут не влюбиться?

Андреа спрятала выражение глаз за ресницами, опустив голову и гоня прочь сомнения. Попробовать... Рискнуть...Она осторожно высвободила руку и, сцепив обе на коленях и не глядя на Рейнальда, тихо заговорила:
- Знаешь, если бы ты предложил это четыре года назад, как только появился в нашем банке, то я, наверное, не думая, сразу согласилась бы. - Она улыбнулась немного грустной улыбкой.- Потому что новый глава отдела по связям с общественностью своим появлением в банке произвёл фурор и очень мне понравился. Но ты никогда не позволял себе никакого интереса на работе, это было удивительно и вызывало и уважение и стремление попробовать нарушить твой нейтралитет. Я очень хочу быть с тобой, но опасаюсь, что желание вызвано эйфорией праздника, атмосферой лёгкости и открытости, азарта, которая словно разлита в воздухе. Необычный город и то, что мы собрались здесь узким кругом. Не может так получится, что вернувшись, ты поймёшь, что ошибся? - Она не стала говорить ему как два года назад, едва став замом Нэнси Бин, главы кредитного отдела, познакомилась с Питером, И оказалось, что он-довольно известный мошенник с четырьмя жёнами в разных штатах и чуть не подделал её поручительство на очень крупный заём в их банке. Спасибо службе безопасности и случайности, когда Андреа увидела у него ещё один паспорт... Не хотелось вспоминать, что было потом, но она не скоро оправилась от того, как использовал её опытный мошенник во всех смыслах. С тех пор она не подпускала никого настолько близко, как сейчас Рея. А вдруг её страхи вернутся и это всё испортит?
Она заглянула в его глаза, в которых отражался кажется весь её мир... Доброта, ум, желание, явный интерес и вопрос... Сокрушительная смесь...
- Не слушай меня, Рей!- Она приподнялась и, обхватив его лицо ладонями , быстро и крепко поцеловала. - Не против, если мы начнём с приглашения? - Отбросив все сомнения, Андреа опустилась на стул и счастливо улыбнулась. - Говорят, что я потрясающе готовлю пасту.

Элизабет сбежала. Не дала шанса исправить, попросить прощения. Не захотела видеть даже мимолетно, пересекаясь в холле. Уволилась. Наверное, вернулась в Чикаго. Почему-то Эрнесто был в этом уверен. Решила отказаться от них. Забыть. И как бы ни было больно, ему тоже придется.


Вернувшись из Лас-Вегаса, Эрнесто ни разу не пошел играть. Хотел, до ломки, но не поддался. "У нас еще остались фишки, проиграйте их за нас". Слова Прайса, там в казино, прозвучали так уверенно, как-будто ему было доподлинно известно, что выиграть невозможно. И он проиграл. Опять. Он всегда проигрывал. Только в этот раз Эрнесто проиграл больше, чем деньги, он проиграл доверие небезразличного ему человека. Он не мог проиграть еще и доверие своих детей. Ближе него у них никого нет, а он раз за разом ставил их благополучие на кон. Он был отвратительным отцом. Никакие извинения и слезы раскаяния не окупят вину. Он спрятал их, когда Рауль спросил получит ли на Рождество новый велосипед. Ему стыдно ездить на грубо перекрашенной розовой "Газели" Беллы. Он должен измениться ради них и ради себя.

Его била дрожь, так хотелось забыться, закинув в автомат жетон, и несколько секунд представлять, что выиграет. Несколько секунд предвкушения, волнения и трепета, делавших его счастливым. Болезненная дрожь желания почувствовать себя счастливым.
В один из вечеров, когда его опять скрутило, Эрнесто пошел в казино, заставив себя оставить бумажник дома. Он сел в углу и смотрел как играют другие. Хозяин местного игорного бизнеса, решив, что Эрнесто проигрался, предложил заём, чуть не пошатнув его решимость. Но Эрнесто отказался, а через несколько часов ушел со знанием, что никто не выиграл больше пятидесяти долларов. Картинка перевернулась. "Сыграть" теперь отзывалось "проиграть", а не "мне повезет", как было прежде.
Ему не стало лучше. Наоборот, из жизни ушло то единственное, что было только его и доставляло радость.
Пустота. Ее стало слишком много наедине с собой. Пустоту спешили наполнить мысли, воспоминания, сожаления, усугубляя и так отвратительное до отчаяния.
На счету было непривычно много денег. Одна зарплата, за вычетом коммунальных услуг – всего несколько сотен, но это куда больше привычного минуса. Большой соблазн. Эрнесто поспешил купить дочери новый планшет – спасибо предрождественским скидкам! – и наведался в магазин, где стоял велосипед-мечта семилетнего Рауля. Внушающая доверие работа мистера Браво послужила залогом кредитоспособности. Он смог забрать велосипед, заплатив всего тридцать долларов, остальное должны будут снять в течении полугода с его счета.
Эрнесто был рад, что смог пересилить себя. Даже если потом сорвется, в это Рождество дети получат то, о чем мечтают. Они заслуживают, чтобы их желания сбывались. А он будет счастлив их радостью и своей маленькой победой над собой.

Близилось Рождество. Город вплел красно-зеленые ленты, украсился бусами лампочек, припудрил улицы снегом. Рождественские базары – наследие европейских предков, подогретое вино и улыбки на лицах детей и взрослых.
Эрнесто идет по одной из центральных улиц, засунув руки в карманы и ссутулив плечи. Смотрит на праздничные витрины и, дольше, чем следует, на целующуюся пару у коммерческого банка. Парочку, бросив короткий взгляд, обходит женщина, в приталенном сером пальто и рыжими волосами по плечам. Сердце Эрнесто пропускает удар. Лиз. Она подхватывает конец длинного шарфа, закидывает его на плечо, прячет в складках нос. На ходу смотрит через плечо, словно чувствует взгляд, скользит глазами по фигурам и лицам, пересекается взглядом с Эрнесто. Элизабет замирает на полушаге, глаза распахиваются чуть шире, выдавая узнавание. Оборачивается, перехватив скользнувшую с плеча сумку. Рука неосознанно касается шарфа, волос, поправляя и наводя порядок. Эрнесто пересекает парковку и останавливается напротив. Ловит ее руку – она красивая и так, и сразу отпускает. Сказать хочет так много. Молчит, не зная с чего начать. Гладит личико взглядом, не верит, что она не уехала.
- Прости меня, - просит глухо, - я дурак. Вспыльчивый, упрямый и очень ревнивый. Но мне плохо без тебя, Лиз. – Эрнесто снова берет ее руку в свою, - Прости, что обидел. Я сам не понимал, что говорю. Пожалуйста, дай мне еще один шанс.

Элизабет неспешно обходит влюбленную парочку, она почти не смотрит на этих людей, слишком больно видеть чужое счастье так близко. Ее дорога лежит к дому, в сумочке небольшие подарки на Рождество. Маме - украшение в виде розы, а папе - запонки. Покупать подарки кому-то еще кажется бессмысленным. Детям в приюте, к которым она так и не смогла поехать от банка, приготовлены два пакета со сладостями и книжками, их она планирует отвезти перед тем, как ехать в Чикаго, где ее ждут на праздник. И Лиз знает, чем все это закончится - полный дом гостей, вкусные блюда и попытки примирить ее с Джимми. Последний факт огорчает, но не становится причиной, чтобы отменять поездку. Лиз уже все решила для себя, да и не прятаться же ей всю жизнь от прошлого. И так уже слишком далеко убежала. К новой боли и потере - свежий и еще кровоточащий рубец на ее сердце.

Лиз кажется, что время остановилось. Она встретила Эрнесто. Столько раз представляла себе эту встречу. Столько слов приготовила, а теперь все растеряла. Стоит и смотрит на него. Молчит. Двинуться не может. Дышать не может. Судорожно вгоняет в себя воздух и выталкивает обратно с усилием. Он здесь. Рядом. Такой же, как в Лас Вегасе. Только, кажется, очень уставшим, замученным даже. Неужели страдал, как и она? Так и хочется протянуть руку и разгладить морщинки вокруг глаз, стереть обеспокоенный взгляд, подарить улыбку и долго нежить в своих объятиях. Чтобы забылось все плохое, а помнилось только хорошее. Чтобы начать все с чистого листа. В другом городе. Без суеты и чужих взглядов. И это желание не только ее. Их.

- Ты тоже меня прости. Я - плаксивая, глупая и очень... тебя люблю.
Ее рука обхватывает его затылок, тянет на себя. Губы греются в поцелуе, внутри распространяется тепло и нежность, радость и трепетный восторг. Лиз не осознает до конца, что все это реальность, но его крепкие руки вновь обхватывают ее, даря уверенность. Это не сон. Все происходит на самом деле.
Прохожие обходят целующуюся парочку, стараясь не помешать моменту. Наверно, чувствуют, что для этих двоих именно сейчас происходит чудо.

Ночь

Посмотрев на Хуго, Пэм окончательно пропала – видеть, как любимого накрывает и то, что это она подарила ему наслаждение, добавляет ещё большее блаженство.
Кончив, она упала на его грудь и, поцеловав в шею, счастливо улыбнулась и задремала.

Утро

Проснувшись одна, в своей кровати, Памела Брукс, могла бы решить, что ей просто приснился яркий эротический сон с ней и Хуго из-за так долго подавляемого желания, но то как чувствовало себя её тело дало понять, что эта ночь была самой настоящей. Губы припухли, грудь потяжелела, между бёдер было влажно и немного тянуло.
А на душе было легко и удивительно. То что Хуго так себя повёл, его мужская ревность и та страсть, которая их накрыла, позволяли Пэм надеяться, что она ему нравится.

Смотря на себя в зеркало ванной, Пэм заметила на шее раздражение от щетины Хуго. Погладив кожу в этих местах кончиками пальцев, ощутила довольство.
Пытаясь уловить в себе перемены, вдруг вспомнила, что поддавшись страсти, они были глупо беззаботны и совсем забыли о контрацепции. Втянув воздух через зубы, Пэм стала считать дни цикла, сбивалась, начинала снова и всё не могла понять боится или надеется.

Закрыв глаза, в попытке успокоиться, но всплывшие перед глазами воспоминания сегодняшней ночи, окрасили щёки в нежно-розовый.

Всё-таки не боюсь, - поняла Пэм, стоя под тёплыми струями воды,предаваясь мечтам.

Спускаться к завтраку было волнительно. Коктейль из любви, страха, стыда, вины и надежды бродил в крови.
Видеть Хуго и вести себя как ни в чём не бывало для неё будет испытанием.
А желание его увидеть, посмотреть как он выглядит после их близости, уловить теплоту в его взгляде или заметить неприятие, холодность было нестерпимым.
Улыбнувшись, Пэм поздоровалась, налила себе кофе.
Прозвучавшее над ухом заставило вздрогнуть:
Тело, что вчера плавилось от его рук, обдало холодом.

Вероятно Паддер был прав. - думала Пэм, пока они не оказались тет-а-тет.

На какую-то минуту Пэм успокаивается. Поцелуй Хуго отвлекает, заставляет девушку сильнее прижаться к любимому. Радость и надежда омывает .
Побеждает чистая обида:

- Я поняла…. – прошептала девушка Валентайну, пытаясь удержать лицо.

Пэм была виновата. Флирт, наряд, то что она оказалась у Хуго, не остановила его. Она могла заранее предположить, как он это воспримет, а не мечтать, как влюблённая дура, что он будет рад и счастлив.

Явно ничего не замечая, мужчина продолжил:


Великолепная ночь. Потрясающая женщина. Слова кружат голову.
Одноразовое приключение. Разумнее. Спина ровнее. Подбородок выше.

Как-то давно, когда Пэм была маленькой они часто пересматривали с отцом боксёрские бои Железного Майка, тренером которого тогда был Д’Амато. И отец всегда ей говорил:
- Ты посмотри какая филигранная защита. Каждое движение рассчитано, доведено до автоматизма. Руки, туловище работают на защиту. Но самое интересное и надёжное – защита передвижениями. Если всё делать правильно, то твой противник будет всегда с тобой на определённой дистанции. Твои перемещения в сторону или назад не позволят ему сделать, то что для тебя будет опасным.

Хуго не был её противником, вот только после его слов сердце Пэм кольнуло болью и ей захотелось защититься. Руками, телом и передвижениями. Защитить себя, свои чувства, своё сердце.
Потом пришло страшное желание ударить в ответ, но посмотрев на Хуго, она поняла что никогда этого не сделает.

Пытаясь удержать на лице улыбку, сказала:

- Разумно, да, - собираясь силами, чтобы выйти из его объятий, сделать самый трудный шаг. Отстранится, когда так хочется быть ближе. Ещё раз почувствовать, как его руки обнимают, а губы скользят по шее.
Сжав руки в кулачки, она справляется. Отходит и опять может дышать.

От его следующих слов Памела замерла:


Ещё день назад, она бы была самой счастливой, если бы он ей это предложил.
А сейчас?!
Гордость и радость, что она всё-таки желанна столкнулись с пониманием , что ей этого будет мало.
Она не просто желала этого мужчину. Она его любила.
Их связь, какой бы сладкой не была, будет для неё опасной. Её чувства будут тяготить её и лёгкости вчерашней страсти может больше не быть.
Не зная, что ответить, Пэм, шагнула обратно к мужчине:

- Я подумаю, - провела ладонью по бритой щеке, очертила большим пальцем нижнюю губу и поцеловала Хуго очень нежно, решившись просто сбежать.

Поднимаясь по лестнице, размышляла, что если страсть есть у них обоих, то может её чувств будет достаточно.
Желание взять всё, что он только может дать, заставляет Пэм, развернулась и побежала обратно.

Хуго ещё не ушёл. Он так и остался стоять там где его оставила девушка. Она практически вбежала в его объятия:

- Я согласна, - перемежая слова лёгкими поцелуями, - Пусть будет то, что ты готов предложить. – обнимая, пряча лицо на груди.

Иногда желание перерастает в любовь, - подумала Пэм, - Буду надеяться, что наша близость будет хорошим началом для чего-то большего, - с чувством отвечая на поцелуй Хуго.

Рей слушал ее слова и почти физически ощущал напряжение, которое сковывало девушку. Ее сомнения и тревоги были не очень понятны, ведь Андреа не производила впечатление неуверенного в себе человека. Значит, здесь дело в чем-то другом. Что-то случилось с ней за эти четыре года, раз сейчас ей нелегко поверить и довериться. Но Рейнальд был абсолютно искренен, когда сказал, что им никуда не нужно спешить. Два взрослых разумных человека, увлечённых друг другом, обязательно смогут договориться между собой.

- Так и было, милая, ты совершенно права. Я не позволял случиться на работе никаким отношениям, но совсем не потому, что считаю это недопустимым или неверным. Просто никто не затрагивал моё сердце так, как это сделала ты, а заводить роман с коллегой ради развлечения - не в моих правилах. Развлечься можно где угодно, а решиться на отношения на работе я считаю возможным только в том случае, если эти отношения могут вылиться во что-то серьёзное. Как у нас с тобой.

- Андреа, я ошибся, когда смотрел на тебя издали и только восхищался твоими профессиональными качествами, не позволяя себе сблизиться с тобой раньше, - он поймал ее неуверенный взгляд. - Я не буду говорить, что давно влюблен, но ты всегда мне нравилась, а после этих выходных я понял, какая ты удивительная. Ещё лучше, чем мне казалось раньше. Искренняя, добрая, внимательная... И сладкая, - взглянул на ее губы, вспоминая их поцелуй и зная, что Андреа думает сейчас о том же самом. - Я не собираюсь предлагать тебе кратковременную интрижку. Мне хочется, чтобы этот праздник, который был у нас на протяжении выходных, продолжился.

Смелая девочка. Он улыбнулся ее решительности и снова потянул Андреа к себе, возвращая поцелуй. И плевать, что кругом люди! Пусть смотрят и завидуют!
- Я очень люблю пасту. И очень хочу попробовать приготовленную тобой. Уверен, что она станет моим любимым блюдом!
А ты - моей любимой. Он пока не произнёс вслух, но не сомневался, что совсем скоро скажет Андреа об этом. И надеялся, что услышит то же самое в ответ.

26 ноября, суббота.
Лас-Вегас, Невада.
В доме было темно и тихо, хотя ему всё же показалось, что у бассейна кто-то есть. Грег провёл девушку за собой, в зал для приёмов - там была стереосистема. Он не стал включать весь свет, зажёг только бра вдоль стен, лишь слегка разогнавших мрак. Закрыл за ними двери, чтобы звук не помешал кому-то в доме. И, покопавшись в списке песен, включил одну.
- Потанцуем? - он протянул руку Алексе и переплёл пальцы с её, становясь в позицию. Тело к телу, рука к руке, глаза в глаза. Он помнил шаги и повороты, но выполнял их не идеально. Поначалу движения сбоили и ноги путались, но всё это не имеет значения в общем ритме танца, поглощающем их в своём круговороте. Подчиняясь музыке, они порой замирали, Грег мучительно медленно то проводил рукой вдоль шеи, спускаясь по руке, то скользил по бедру прижатого к нему тела Алексы. Её кудри потеряли вид искусно сделанной причёски, рассыпаясь в очаровательном беспорядке. Его волосы, наверное, тоже, но Грегу сейчас неважно, как он выглядит, важна лишь девушка в его руках. Два шага, поворот, наклонить даму вниз. Поясница Алексы прогнулась, грудь соблазнительно выставилась вперёд. За большими окнами переливались разноцветные огни Вегаса, как развешанные за стеклом гирлянды. Музыка заполняла зал, превращая его в чарующее королевство. Поднять, прижимая к себе, снова закрутить, погружая пальцы в её волосы, чтобы поддержать голову. Выпад, и Алекса раскружилась на длину их вытянутых рук, и тут же вернулась обратно, почти впечатываясь в него. Грег прерывисто дышал, и совсем не из-за того, что устал или запыхался. Его глаза - совсем тёмные от уже не скрываемой страсти и от того, что он видит в её глазах. Он провёл губами по тонкой коже шеи в чувственной ласке, целуя последний обнажённый участок там, где начинается ткань платья, и снова сменил положение, вставая за её спиной и покачиваясь в такт музыке. И снова разворот...
Музыка затихла, и они эффектно замерли, выдерживая положенную паузу. Лица разделяли всего лишь несколько сантиметров, и это расстояние в мгновение ока сходит на нет, когда Грег впился в губы Алексы, уже не трепетно и нежно, как в ресторане, и не игриво-непринуждённо, как на улице. Сейчас это так, как только и может быть у человека, теряющего голову от желания - напористо и страстно. Прижал девушку к себе, ладонь сползла по бедру до соблазнительных полушарий. Когда воздуха перестало хватать им обоим, Грег отстранился, тяжело дыша и не сводя глаз с Алексы, читая в её глазах отражение свои желаний. Ещё раз поцеловал и приподнял, так что её лицо оказалось над ним, и дал медленно скользить вниз, сантиметр за сантиметром вдоль его тела. На ткани её платья выделялись контуры твёрдых сосков, видные даже в полутьме на чёрной ткани платья, и это окончательно снесло голову Грегу. Он потянул ткань вниз, обнажая цель, наклоняясь и целуя её, но тут же передумал: не здесь, куда может войти любой и порвать натянутую нить пока ещё хрупкого момента. Поправил платье и взял свою партнёршу за руку, потянул за собой. Молча. Поцеловал возле своей двери, открывая ту нажимом ноги. Осталось только войти внутрь и запереть за собой дверь, отрезая их от всего мира на несколько часов, до утра. Кажется, что у Алексы есть выбор войти, или отказаться. Но нет, его на самом деле нет - ни для одного из них.

Над Лас-Вегасом поднималось утро, освещая своим мягким рассеянным светом пару на смятой постели. Сквозь тонкую простыню проступали очертания тесно переплетённых тел. Утро воскресенья. Вечером Грегу уже улетать, остаться сейчас никак нельзя, хотя соблазн взять пару лишних дней выходных велик, как никогда. Впереди ждало сложное и загруженное работой до предела время, в которое роман с девушкой из другого города никак не вписывался. Но слишком по-особенному всё было с Алексой, чтобы это потерять.
Девушка в его объятьях зашевелилась, просыпаясь. Подняла голову, сонно и солнечно улыбаясь.
- Доброе утро, Спящая Красавица, - Грег потянулся поцеловать её. Алекса переплела свои пальцы с его и он потянул их руки поближе к лицу. - Что, кольца всё ещё нет? Мы опять вели себя до безобразия прилично?
- Скорее уж до безобразия неприлично, - Алекса томно потянулась и чуть-чуть покраснела, очаровательно розовея.
- Значит хоть что-то я сделал правильно, - Грег довольно рассмеялся и пробрался свободной рукой под тонкую ткань, показывая на деле, что приличней он не стал. И да, эту девушку нельзя упускать, как минимум следует застолбить её на ближайшие выходные. - Ты будешь здесь в следующие выходные? Мы же должны сходить в Долину Смерти. Правда, я в последний раз был в походе лет в двенадцать, и сейчас, избалованный пятизвёздочным комфортом, могу оказаться невыносимым, так что как бы этот наш поход не стал началом конца, - честно признался он.
- Я возьму пятизвёздочную палатку, - смеясь, пообещала Алекса. - Ни за что не откажусь от возможности увидеть тебя в условиях похода. Грег, что ты делаешь? Нам вставать пора...
- После того, как бабушка вчера нас застукала в гостиной целующимися, они с Биллом ни капли не удивятся, если мы выйдем только к обеду, - Грег, объясняя, продолжал своё чёрное дело, стаскивая девушку с подушек вниз, поглаживая её тело и целуя наиболее привлекательные участки. - А до следующих выходных - чертовски много времени без тебя...

2 декабря, пятница.
Лас-Вегас, Невада.
Вечером пятницы, как и обещал, Грег вернулся в Вегас. Предупреждённая смской, Алекса встретила его во дворе дома Билла, чтобы получить причитающиеся ей жаркие объятья, горячий поцелуй, признание, как Грег без неё скучал и обещание (или очень заманчивую угрозу) наверстать всё упущенное. Следующую ночь они уже ночевали в палатке. Несмотря на определённые сомнения, Грег в походе не капризничал, не морщил нос от заметных неудобств и наслаждался обществом Алексы и необычной природой и видом Долины. Причём природа, по большому счёту, его восхищала не сама по себе, а реакцией на неё Алексы. Как ни крути, но именно эта девушка была самой потрясающей из того, что он видел.

Они сидели в свете звёзд, таких ярких, какими звёзды никогда не бывают в городе, где их затмевает свет огней цивилизации. Неподалёку тихо потрескивал костёр, где-то кричала ночная птица, вертолёты уже давно отлетали и ничего более не нарушало тишину ночи. Алекса уютно утроилась в объятьях Грега, отогреваемая им от ночной прохлады.
- Ты не хочешь поискать работу по специальности в Биллингсе? - Грег нарушил тишину, озвучивая уже не впервые появившуюся мысль. - Следующие несколько недель, если не месяцев, я не смогу прилетать. Биллингс хоть и ближе к Лос-Анжелесу, чем Нью-Йорк, но дальше, чем хотелось бы. Хорошо, если раз всё же вырвусь, и, может, пару раз ты прилетишь ко мне. Этого мало, - честно признал он. - К слову, искать работу в Биллингсе намного удобнее, когда уже находишься в Биллингсе, а я в Биллингсе буду жить в большом и очень пустом доме один, совсем один, - более чем прозрачно намекнул Эштон. Он не единожды прокручивал в голове этот план и многое уже было обдумано, вплоть до того, чтобы устроить Алексу на работу через кого-то из знакомых или даже самому купить подходящую компанию, и назначить туда Алексу на работу как владелец. Хотя и считал, что Алекса такое не одобрит.
- Грег, ты предлагаешь переехать к тебе? - Алекса, повернув голову, смотрела на него широко распахнутыми глазами и Грег никак не мог понять, как она относится к этому предложению.
- Да, - он кивнул, уточняя. - Ко мне, со мной, вместе. Я тебе уже говорил, что ты очень умная? - Грег вопросительно поднял брови, и когда Алекса, озорно щурясь, покачала головой, повторил:
- Ты очень умная, Алекса Портер, и обязательно найдёшь хорошую работу там, где захочешь. - За этим заявлением последовал поцелуй в уголок манящих губ. - И сообразительная, - ещё один поцелуй, у основания шеи, затем под ушком. - И красивая. И смелая. И... Ты ведь взяла один двойной спальник?
- Два. Но они объединяются, - очень важный акцент последовал после короткой паузы.
- Очень умная, - Грег пересадил девушку лицом к себе, крепко целуя. Подумать она может и позже, когда успеет получить побольше аргументов в пользу совместного проживания. Крайне важных аргументов.



12 декабря, понедельник.
Биллингс, Монтана.
- Доброе утро, Айда, - Грег вошёл в бывшую приёмную Билла, а теперь - его собственную, и пожал руку мисс Мурата. - Рад, что ты согласилась работать со мной, твой опыт и помощь будут просто бесценны.
На замечание Айды, что он мог предпочесть взять на это место нового секретаря, Грег рассмеялся. Достаточно того, что один из них совсем не в курсе дел. Двух таких для этого кабинета было бы многовато.
- Для начала мне будут нужны данные по самым важным текущим делам, в которых может потребоваться моя подпись или решение. - Грег медленно повернулся вокруг своей оси и кивнул своим мыслям. Кабинет всё такой же, хоть некоторые детали и поменялись. Детали, но не суть. Обходя кабинет, он перечислял Айде, стоящей с блокнотом, всё, что ему требовалось в ближайшее время. - ...Нужны отчёты по деятельности всех подразделений за этот год. Личные дела руководящего состава. Назначь на 9-30 собрание с начальниками отделов и директоратом в конференц-зале. Пригласи ко мне специалиста по безопасности, мне нужны все пароли, доступы и пропуски. Нужна служебная машина с водителем, - он слишком давно не жил в этом городе, и на первое время водитель в любом случае нужен. А для личного использования купит сам. - И список автосалонов города. Так же нужна приходящая горничная для дома, три раза в неделю, начать как можно быстрее, мои вещи прибыли ещё вчера.
- Кофе?
- Эспрессо. Предпочитаю итальянскую обжарку, но сейчас давай, что есть. И к вечеру - список ресторанов в радиусе мили, у которых есть доставка на дом. Кто раньше обслуживал дом Билла? Сад, бассейн, интернет и остальное - надо перезаключить всё на меня. Нужен дизайнер по интерьеру, сменить кое-что в обстановке. - Грег въехал в предусмотрительно не проданный дом Джобсов, своё семейное гнездо, дом, где вырос и повзрослел. Но, ночуя в бывшей спальне Билла и Моники, чувствовал себя подростком, забравшимся в родительскую кровать, пока те в отъезде. На следующую ночь Грег ушёл спать в свою старую комнату, сдёрнув мебельные чехлы и свалив их в углу. Теперь спальню и ещё несколько основных помещений нужно будет переделать под себя. И, как он надеялся, Алекса внесёт в оформление изменения и под свой вкус.
Пока девушка всё ещё не назвала ему дату, когда будет готова, и Грег, как мальчишка, волновался, вдруг она откажется вот так безоглядно переезжать к нему. Всю прошлую неделю в Нью-Йорке он заканчивал работу по своим проектам в Блэкстоун Групп, завершал те из сделок, что было возможно и передавал дела по остальным, засиживаясь в офисе допоздна. В пятницу специально нанятые работники приехали и упаковали его личные вещи и одежду, чтобы отправить транспортной компанией в Монтану. После устроенной им в тот же вечер прощальной вечеринки Грег в последний раз переночевал в выставленной на продажу квартире и улетел в Биллингс налегке, с небольшой сумкой. Организовать подобное и для Алексы - не проблема, но, кажется, это был мужской способ переезжать, женщинам требовалось лично собрать всё до единой мелочи. Ещё бы знать, что Алекса уже собирает эти свои мелочи... Его подмывало послать Алексе билет с открытой датой, но давить на неё не хотелось. И всё же её очень не хватало. Солнечной улыбки, сияющего взгляда, озорного подшучивания и способности видеть вокруг прекрасное. Он может переделать дом, но домом, в который хочется возвращаться, его сделает не это, а присутствие Алексы. Алекса... Грег усмехнулся, подводя черту под своими мыслями, и, улыбаясь, посмотрел вдаль. Дом, тепло, улыбка, стремление помочь и поскорее увидеть - не так думают о девушке, которую хотят видеть в своей постели. Всё намного серьёзнее: он влюбился.
- Мистер Эштон, пришёл специалист по безопасности, - заглянувшая в кабинет Айда положила на стол несколько папок и этим напомнила, что на новом рабочем месте некогда отвлекаться на личное.
- Просто Грег, Айда. Спасибо, пусть он заходит. Собрание?
- Все оповещены, я вам напомню за пять минут о его начале.

Конференц-зал находился всё там же, где его помнил Эштон. Оказалось приятным увидеть лица, знакомые по выходным в Вегасе, Грег оценил ход деда, познакомивший его таким образом с частью сотрудников. Кого-то он уже успел запомнить по бегло изученным первым страницам личных дел. И со всеми без исключения предстояло познакомиться полноценно.
- Господа и дамы, рад видеть тех, с кем уже успел познакомиться, и тех, с кем ещё предстоит. Меня зовут Грег Эштон и я, как вы знаете, прихожусь внуком Биллу Джобсу, который изъявил желание видеть меня на месте своего преемника. Хочу заверить вас, что, как фактически пришлый со стороны человек, хоть и работавший в близкой области, не планирую кардинальных перемен и резких вмешательств в политике и делах компании, пока полностью не войду в курс дела. Личной жизни у меня в Биллингсе пока нет, так что дело пойдёт быстро, - пошутил он. Конечно, у Грега здесь хватало старых друзей и знакомых, но никто ещё просто не знал, что он здесь, да и такие встречи вполне можно было отложить. - С каждым из вас я встречусь персонально в ближайшие дни, хочу услышать от вас то, что вы можете мне рассказать о работе своих подразделений и всё то, что вы хотели бы мне сказать. Уверен, ко времени этих встреч у меня появятся вопросы по существу.
- И, господа, несмотря на то, что я начинал работу с Биллом, я - не он. Билл Джобс - единственный в своём роде, и им мне не стать в любом случае. Я надеюсь, что вы с пониманием отнесётесь к некоторым неизбежным переменам и мы сработаемся, ведь вы все - отличные специалисты в своём деле, иного ведь Билл не признавал.

Сообщение от Алексы пришло к концу недели. Точнее, созванивались и переписывались они каждый вечер, но это сообщение было особенным. Грег улыбнулся и набрал её номер. Первое, что она спросила - не на работе ли он. Грег, развалившийся на диване с ногами, посмотрел на бумаги, разложенные вокруг него по дивану, полу и столику, где они соседствовали с посудой из-под его ужина, и честно сказал "нет".
- Значит, работаешь дома, - Алекса всё-таки была умницей.
- Да, и между делом забрасываю пещеру огрызками костей, - предупредил он. - Ещё месяц, и вход будет не откопать.
- Возьму бульдозер, я же теперь умею, - отмахнулась девушка, и неожиданно серьёзно спросила, - Грег, ты всё ещё хочешь, чтобы...
Ей не требовалось договаривать, чтобы он понял, о чём речь.
- Да, - Грег подобрался, едва успев подхватить падающие с колен бумаги, - Да? Скажи мне "да", милая.
- Да, - просто сказала Алекса, и он чувствовал, что она улыбается в трубку. Он и сам расплылся в широкой улыбке.
- Я закажу тебе билет в первый класс, - мужчина потянулся за ноутбуком.
- Грег, подожди, мне нужно пару дней, собраться.
- Будет открытая дата. Когда определишься, зарегистрируйся на сайте и сообщи мне рейс и время. Я встречу. И не бери лишние вещи, здесь всё есть. Здесь не хватает только тебя.
Из динамика телефона колокольчиком прозвенел мягкий и счастливый смех.
Личная жизнь у Грега Эштона в Биллингсе всё-таки будет, как и солнечный свет в его жизни и доме.
Жизнь всегда делает новый виток, и в когда-то опустевшем доме появится новая счастливая семья.

Каждый год в преддверии Рождества Биллингс меняется просто неузнаваемо. Сверкающая иллюминация, олени и Санты на каждом углу, город словно сходит с ума в ожидании праздника. В том числе и в отношении подарков. Магазины просто ломятся от количества посетителей. Хуго стоял около сверкающих витрин торгового молла, поднимая повыше воротник пальто и кутаясь в шарф от пронизывающего ветра, наблюдая за царящим внутри столпотворением и не решаясь зайти внутрь, чтобы не быть затоптанным толпой. Заботу о Рождественских подарках он который год успешно скидывал со своих плеч, перепоручая секретарю, но в этом году отлично отлаженная схема вдруг дала сбой.
- А для мисс Брук я могу заказать подарочный чайный набор или купить кашемировый шарф? Пэм их очень любит.
Вроде невинный вопрос Эвы, как раз отрабатывающей у него предпраздничную неделю, заставил Хуго дёрнуться. Впервые прозвучало вслух, что его отношения с Пэм не являются тайной для коллег.

Когда они прилетели из Вегаса, Хуго довёз Пэм домой из аэропорта, и как-то само собой разумеющееся вышло, что остался на чашечку кофе. Впрочем, ни он, ни она и не сомневались, чем закончится этот вечер. И следующий, и ещё один... хотя Хуго и старался не особо афишировать их связь, но возможно, он бывал несколько неосторожен, отпуская девушку немного взъерошенной, когда Пэм заходила к нему в кабинет, только по делу, разумеется. Но как можно было удержать при себе руки, зная, какое горячее и отзывчивое на ласки тело скрывается под этим ужасным деловым футляром. А после работы было так естественно подхватывать её на парковке у банка и отвозить к себе. До утра.

Пэм на удивление быстро вписалась в его дом. Хуго, до сих пор рьяно защищающий неприкосновенность своего холостяцкого жилища, с некоторым беспокойством замечал, как незаметно размножаются в его шкафах женские вещи, а в ванной растёт количество баночек, кисточек. Возможно, - иногда мелькала робкая мысль, - стоит проводить больше времени на её территории. Но в крошечной квартирке Пэм была такая ужасно неудобная, короткая и главное узкая кровать, что проведя на ней несколько ночей, Хуго определённо предпочитал комфорт и удобство собственного дома. Ему вообще нравилось это сочетание — Памела и его дом. Они как-то шли друг другу. Но тем не менее он оказался не готов к тому, что их отношения с Пэм оказывается на слуху. А ещё он вдруг понял, что не хочет, чтобы подарок для Пэм выбирала Эва. Слишком это было личное, чтобы доверять его кому-то ещё.

И вот сейчас он стоял перед входом в едва не трескающийся от наплыва покупателей молл, и не имея ни малейшего представления, что можно подарить на Рождество женщине, которая превратила последний месяц его жизни в непрекращающийся праздник страсти. Блеск драгоценных камней заставил его замереть перед витриной ювелирного магазинчика. Ведь женщины любят драгоценности? Браслет или кулон, с камнем под цвет глаз Пэм, который будет прекрасно смотреться на ней, особенно если на ней больше ничего не будет... Точно. Хуго толкнул дверь в магазин.

***

Сегодня Пэм с самого утра была какая-то сама не своя. Не то чтобы Хуго был такой уж наблюдательный, но не заметить, как она постоянно задумывается о чём-то, меняется в лице и сбегает из комнаты под какими-то непонятными предлогами, это надо было быть уже совершенно слепым и глухим. Когда она в очередной раз исчезла из гостиной, оставив его торчать на стуле с рождественским ангелом в руках, которого Хуго безуспешно пытался выравнять на верхушке пахнущей хвоей десятифутовой ёлки, которую они только что наряжали в четыре руки, он слез и направился на поиски, решив, наконец, выяснить, что происходит, чёрт побери. Но ни в спальне, ни на кухне девушки не оказалось. Обыскав дом, Хуго наконец услышал шум воды и остановился перед гостевой ванной, которой практически никто никогда не пользовался. Гостей он принимал редко, а Пэм обычно пользовалась его, хозяйской, с дверью из спальни, что и естественно, она же проводила ночи именно там. Что её занесло в гостевую?
- От кого ты тут прячешься?
Распахнув двери, Хуго уставился на Пэм, которая живо повернулась к нему, неестественно широко улыбаясь и пряча что-то в кулаке за спиной.
- Что ты тут делаешь? - Он с любопытством попытался заглянуть ей за спину, но Пэм прильнула к нему, обняв за шею и потянувшись поцеловать.
- Хорошая попытка, - хмыкнул он не торопясь, впрочем, отстраняться, прикосновения Пэм вызвали в нём уже привычное возбуждение. Это было невероятно, но Пэм удивительным образом заставляла его терять голову, даже когда у него были совершенно другие планы. Покрепче прижав её к себе, Хуго ответил на поцелуй, не позволяя ей тем не менее сбить себя с толку, что было сложным делом. Оторвался, переведя дух. - И у тебя бы получилось, если бы не зеркало.
Он кивнул ей за спину, одновременно перехватив сжатую в кулак ладонь.
- Что у тебя тут, показывай?!

Разжав её руку он с удивлением уставился на бумажную полоску с двумя синими чёрточками. Понимание и осознание того, что он видит пришло не сразу. Хуго перевёл взгляд с теста на побледневшее лицо Пэм, она кусала губы и порывалась что-то сказать, но видимо тоже не находила слов. Да и нужны ли тут оправдания, когда всё очевидно и без них? Хуго взъерошил обеими руками волосы и потёр лицо, пытаясь собраться с мыслями. Пэм беременна? Но как это возможно? Появилось неприятное чувство, что его пытаются обмануть. Любая другая он бы и не удивился, но Пэм? Не может быть, она не способна на обман. Хуго не хотелось верить, что их обжигающие ночи, да и дни тоже, могли оказаться лишь притворством. Но как же тест? Вот же, две полоски. А это не может быть его ребёнок, он ведь всегда предохранялся, и самым тщательным образом. Всегда... кроме... Хуго зажмурился медленно осознавая... кроме той сумасшедшей ночи в Вегасе, самой первой, когда он не думал ни о чём, был не в состоянии думать. Этого хватило? И что теперь делать? Господи, так у них что, в самом деле будет ребёнок?

Шагнув к Пэм, Хуго зацепил ногой ведро под раковиной и со всё возрастающим удивлением увидел там упаковки от тестов. Даже на самый поверхностный взгляд их там было значительно больше десятка. Так вот куда она бегала весь день. Он снова посмотрел на Пэм, уже чувствуя, как губы сами расползаются в невольной усмешке.
- Ты что, думала, если сделаешь тест десять раз, то на одиннадцатый результат как-то изменится?
Обхватив девушку руками он прижал её к себе, покачивая в объятиях. Настроение резко пошло вверх.

Наряженная ёлка переливалась разноцветными огнями. Какие странные кренделя иногда выделывает судьба,- думал Хуго, целуясь с Пэм под свисающей с потолка омелой. Пэм развесила её по всему дому в таком количестве, что Хуго уже сбился со счёта, сколько раз они уже сегодня целовались, впрочем, далеко не только из-за омелы.
Завтра, завтра канун Рождества. Их первое Рождество вместе. Он и Пэм.
И ребёнок. Его ещё нет, но он есть.
Хуго улыбнулся.
- Пэм, поехали. Немедленно.
- Куда?
- Жениться.
Пэм испуганно отшатнулась, но Хуго удержал её, рассмеявшись. Мысли о том, что он поступает необдуманно или глупо, мелькнули и тут же рассыпались в прах под уверенностью, что всё наоборот, совершенно правильно. Вытащив Пэм из дома, он вывел машину из гаража, направляясь в сторону аэропорта, понимая, что опять ведёт себя глупо, за пару дней до Рождества может просто не быть билетов на самолёт, но ему повезло. Два последних билета на рейс, на который уже шла регистрация — иначе чем рождественским чудом не назовёшь. Через два часа под крылом самолёта загорелся уже знакомыми огнями Вегас.
Таксист завёл двигатель и включил счётчик, глядя в зеркало на сидящую на заднем сиденье пару.
- Куда едем?
- В любую часовню, что ещё работает в этот час. - Хуго посмотрел на розовеющее румянцем лицо Пэм и усмехнувшись уточнил, - только, если это возможно, без Элвиса.