Началось в колхозе утро...

Столовая

Костя поймал себя на мысли, что напрочь забыл, зачем здесь оказался. Доска почёта, слава и соревнование вдруг отошли на второй план. Он только споро работал, глядел на Надежду и не замечал ничего и никого кругом.

Константин внимательно посмотрел на Крестовскую. Вот уж не думал он, что за последние два дня он всерьёз о женитьбе задумываться начнёт. И о том, чтобы создать ячейку советского общества. Правда, в этом ключе Беленькому о свадьбе не думалось. Ему вообще рядом с Надеждой ни о чём другом, кроме как о ней, не думалось.
- А если уже нашлась? - тихо спросил Костя, сам не понимая толком, к кому обращается. К себе ли или к ней? Больше ничего добавлять не стал, и без того всё яснее ясного.

А бригадир вдруг обхватил сильными пальцами девичье тонкое запястье, ближе к губам ложку притягивая. И снял пробу, безотрывно глядя в глаза Надежды. Хороша... И готовит вкусно, и работящая. Но всё это ерунда - красива же так, что голова у бригадира лесорубов кружится, будто пьяный он.
- Переперчила, Надя. Так остро сейчас, что задыхаюсь, - признался, отстраняясь. Ежели так и дальше пойдёт - не удержится, поцелует Надежду при всём честном народе - даром что Могучая вон на них глазами разве что дыру не протёрла.

- Зайду, - кивнул Костя, на всякий случай шаг назад делая, от греха подальше. - К трём и буду. До встречи, Надежда.
И он быстро, чтобы не передумать и не остаться рядом, вышел из столовой. Ключей здесь не было, а виться подле Крестовской, что Полкан рядом с миской еды, ему не хотелось. Чего доброго, подумает Надежда не то, что надобно. Вышел на воздух, жара показалась благословенной прохладой.
- Это же понимать надо, - зачем-то проговорил Беленький, доставая из пачки папиросу и прикуривая. - Понимать надо.

Ровно в три часа стоял Константин возле калитки во двор Надежды. Зачем-то притащил с собой букет георгинов, они в ту пору только в цвет входили. Как бы не обсмеяла его Надежда. Небось, за нею увиваются кавалеры со всей станицы. Но букет только крепче к груди прижал и принялся ждать Крестовскую.

Возвращение из леса было спокойным. Она почему-то до сих пор ощущала тепло его тела. Казалось бы что тут такого, вроде бы все невинно. Но почему тогда она краснеет? Стоит ей вспомнить о его крепких плечах.
Они попрощались с Макаром, она забежала проверить, готово ли все к ярмарке, но все уже готовились, а она была и рада. Иногда ничего не нужно было организовывать. Люди и сами активно устраивали праздники, поэтому она с чистой совестью вернулась домой. Переоделась и поспешила на ярмарку. Ей попался по пути молодой парнишка. Начал расспрашивать о комсомоле. Она говорила с ним, активно рассказывая, что в члены комсомола принимается передовая, проверенная молодежь из среды рабочих. Что если он будет работать на благо родины то и комсомол ему будет рад. Ведь комсомол это не один человек, это живой организм который работает на благо высшей цели. Потом она прогуливалась по ярмарке и увидела Макара.

Подарок? Он ее удивил. Ей давно никто не дарил подарков. Это было очень приятно и неожиданно.

Он дотронулся к ее руке, вкладывая в ее ладонь бусы. Ну бусы приклеились, как и их руки соединились, попробовала отсоединить руку, но она так и приклеилась к его руке.
- Кажется, мы с вами теперь связаны, - хихикнула она. От комичности ситуации. А потом подняла голову и посмотрела Макару в глаза. В них отражалась она и еще что-то. Чему она не могла найти объяснения.
- Мне так неловко, вы хотели сделать подарок, и я уверена он замечательный, но теперь уже наверняка испорчен. Потому что если это клей... А вы... А мне так приятно... Мне никто не дарил подарков, разве что брат и мама... - она тараторила, но Макар только улыбался, поэтому она замолчала, покраснев.
- Простите, я много говорю, нам бы отсоединить руки, так неловко, все смотрят, - она обернулась, но никто не смотрел, поэтому она еще больше покраснела. - Простите, что мы теперь будем делать?
_________________

Ему бы хотелось, чтобы это было так. Связанные одной целью. Соединенные в едином порыве. Все портило мокрое пятно в кармане брюк и то, что клей - это не то, что должно было их связать. Другое дело чувства - острые и обжигающие, сильные и вечные.

Макар был удивлен. Он считал, что у такой девушки, как Людмила, должно быть много ухажеров и был готов бороться за свое, показывая наяву нетерпеливый нрав Тудыбей, отпуская своего внутреннего зверя на свободу. Но даже без соперников его борьба с самим собой отнимала все силы, морально уничтожала его.

- Не бойтесь. Это просто клей ПВА. Я купил его для того, чтобы укрепить табурет, который для вас успел сегодня сделать. Он смывается водой. Пойдемте к реке.
Можно было бы дойти до общежития, но до него было дальше, да и не хотел он пока приводить туда Люду, не хотел, чтобы люди начали думать о ней плохо. Они так и шли, скрепленные, держащиеся за руки, из которых свисала ниточка янтарных бус.
На речке было тихо и спокойно. Темная вода манила искупаться, но Макар не стал предлагать это девушке. Еще успеют. Лето еще не закончилось.
Они присели у кромки воды и опустили руки. Вода была прохладной, но его лицо горело от смущения, а от близости Люды кружилась голова. Клей уже давно унесла река, а они все не расцепляли рук, зажимая бусинки, перекатывая их между пальцами. И Макар решился, потянулся к лицу Люды, застыл на мгновение на опасном расстоянии, давая ей шанс оттолкнуть, если захочет, а потом припал губами к ее рту, пробуя на вкус, вдыхая в нее свою любовь и забирая ее дыхание.
Они целовались долго и коротко, нежно и грубо, сладко и терпко. Они потеряли счет времени и забыли об окружающем мире. Они остались вдвоем. Только он и она. А еще прохлада воды и тепло солнца, запах травы и блеск камней. Они остались, а мир рассыпался блестящими искрами...
- Нам надо вернуться на ярмарку... Наверняка, нас ищут и ждут, - Люда провела рукой по груди Макара, покатав бусинки, лаская.
- Пусть ищут, - Макару было так хорошо, что он готов был здесь остаться навсегда. - Не жалеешь?
- Нет. Только ты теперь, как честный человек, обязан на мне жениться, - улыбнулась Людмила и всмотрелась в глаза Макара.
- Женюсь. Не только потому что честный человек, а потому что люблю тебя, - улыбнулся строитель.
Неспешным шагом они вернулись на ярмарку, чтобы узнать, наконец, куда подевался ключ от автомобиля. А ключики от своих сердец они уже отдали друг другу.
_________________

Все-таки Шурочка угадала, предположив, что Павел хорошо знаком с местным лесом. Мелочь, а такая приятная. И дорога в обратном направлении показалась намного короче. Шура переживала из-за ключа, который так и не нашелся. Но это все-таки не могло полностью отвлечь от любования лесом и понимания того, что совсем рядом по тропинке вместе с ней идет Павел.


Скоро меж деревьями замелькали крыши домой крайних улиц, и Шура увидела свой велосипед. Она оставила его под деревом, а сейчас как раз на нем можно было добраться до ярмарки. Но тут она услышала предложение Павла.



Шурочка так растерялась, что не сразу ответила. Но остановилась у дороги и стала внимательно слушать.



Она удивилась. Потом обрадовалась. Потом удивилась еще сильнее, рассматривая лицо Павла. Он не шутил. На самом деле хотел прогуляться с ней по лесу. Словно угадал ее мечту. На губах девушки расплылась улыбка.
– Конечно, Павел. Я буду очень рада увидеть твои любимые места. И белочек мы могли бы еще покормить, нужно будет только взять для них орешки.

После этого ей пришлось удивиться еще больше, потому что Шура увидела, как в руках Павла появился чудесный букетик.



Цветы были такие милые, похожие на крошечные пушистые солнышки с белыми лучиками, что Шурочка не удержалась и спрятала в них лицо. А потом смешно чихнула, когда пыльца забралась в нос. И опять улыбнулась Павлу.
– Спасибо. Они очень красивые. И очень приятно получить такой подарок от тебя.
Шура не стала добавлять, что держать свою рeку в его ладони ей тоже приятно. Просто стояла и радовалась тому, что происходит между ними. Только не знала, как правильно это назвать. Но и неважно, главное, что на душе светло и тепло.
Они постояли так, рядом, наслаждаясь красотой момента, а потом Шурочка тихо сказала, потянувшись к своему велосипеду.
– Нам все-таки пора. Увидимся на ярмарке, хорошо?

По дороге к ярмарке

Попрощавшись со всеми, сел Лукин на верный СК-4 да поехал туда, куда звал трудовой долг.
А ребятушки его уже половину Стопудового поля успели убрать! И за вторую взялись так, что казалось - красные бока комбайнов совсем раскалились. Проняло Георгия, на глаза навернулись слезы: вот как могут наши-то. Вот что делают, коли их попросить умеючи. Минутную слабость отогнав, присоединился к Андрею и и Даниле их неизменный бригадир. И сделал три полосы чистехонько, стерня была низенькая и ровная, как на маковке младенчика.
Потом снова поглядел на трофейные часы Лукин, прикинул время. Получалось так: ежели он сейчас со всеми останется, поле точно закончат за сегодня. А ежели уедет на ярмарку, то задержатся здесь ребятки, в ночь придется трудиться.
И принял решение бригадир. Посигналил резко три раза. Андрей и Данила сразу остановились, поняли - общий сбор.

Сошлись мужики в середине поля полусжатого, закурили. Георгий так, полушутя смолил, он уж три года как бросил и только изредка позволял себе побаловаться.
- Как на духу вам признаюсь, - начал он и кинул "бычок" наземь. - Сразила меня одна дивчина местная. Чуть не насмерть, как пуля мне в грудь попала. И прошу я вас, ребята, от чистого сердца - позвольте мне сегодня не дорабатывать смену. В долгу, сам знаете, не останусь.
Андрей расхохотался, за ним Данила. Ржач мужской перекрыл гул работавших двигателей. В первый раз за много лет побурел Лукин и нервно почесал черную от загара шею.
- Ты гляди-кось, и нашего Жорика за ретивое взяло, - утер глаза Данила. Плутовски подмигнув товарищам, обратился к Андрею: - Ну что? Отпустим Борисыча на поруки? На всех парусах любви к ясноглазой?
- А то ж. Отпустим, как не отпустить. - У Андрея в карих глазах горели такие искры, что все стога могли разом заняться.
- Мужики, - только и сказал Лукин. - Я вас, мужики...
И запнулся, слов нужных не находя.
- Да ладно, - махнули оба на него. - Езжай давай уже. Небось заждалась твоя-то на ярмарке.
Шел красный от счастья бригадир к своему зверю и моргал. Вот оно - родное понимание. Родные люди твои. Все кругом - твое и родное.

Успел Лукин домой заехать, обтерся по-быстрому, переоделся. Одолжил у злополучного Петровича "газик". И гоголем поехал на ярмарку. К Клавушке.

Ярмарка

А там уже жизнь била ключом. Не тем, который замминистра потеряла в пылу проверки, а людским. Громким. Богатым на всякие неожиданности.
Сначала растерялся бригадир. Как в таком шуме и гаме ее сыскать? А потом осенило - про ту палатку хлебную же говорили в столовой! Наверняка придет посмотреть и попробовать.
Шел туда Лукин и про себя приговаривал: "Нельзя молчать. Хоть и не таковский я мужик, чтобы ей соответствовать по всем статьям, но и молчать не могу больше! Скажу все. А там пусть решает Клавушка".
По пути увидел многих товарищей, поздоровался с ними, где-то мелькнула замминистра с озабоченным лицом. Лукин от греха сменил курс: еще как поймают снова да заставят тот ключ искать, время даром терять.

Увидел он Клаву и приосанился. Заглянул в глаза ясные.
- Доброго здоровьичка, Клавдия. Как хорошо, что снова мы с вами встретились. Давайте вон тех калачей с медком отведаем и сбитня настоящего попьем. А там на карусель с детишками полюбуемся. И еще - я вам хотел одну вещь сказать. О себе, важную. И вас спросить кое о чем, если позволите.
_________________

- Табурет? Уже? Так быстро. Я так вам признательна. Уверена это лучший табурет, что я видела, - сказала она и подумала, что чувствует себя как школьница. Переживает, говорит невпопад. А ведь она всегда собрана и спокойна, но почему тогда голова кружится от его близости? Почему сердце учащенно бьется стоит ей встретится с ним взглядом? Она не узнает себя.

- Пойдемте.

Его теплая рука грела ее лучше пледа. Она то краснела то бледнела стоило ей увидеть кого-то знакомого. Наверняка о ней станут говорить. Но взгляд Макара и соединенные руки придавали уверенности, что они со всем справятся, если не в одиночку, так вместе. Прямо как сейчас - неразлучно. Ей почему-то подумалось, что это сама судьба их связывает, а кто они такие, чтобы противиться.

Она не оттолкнула, ей наоборот хотелось. Все как-то располагало к этому. Вода, теплый ветерок. Он рядом. Не было мгновения лучше чем сейчас. Сейчас она просто Люда, просто девушка. От него пахло одеколоном и стоило ему приблизится как этот аромат и его губы это все, о чем она могла думать.

Она сказала вроде бы в шутку, но ответ ее ошеломил. Она даже приоткрыла рот от удивления. Любит? А она? А она ведь тоже. Ее сердечко затрепыхалось от его слов. Оно хотело взлететь вместе с ней. Ей впервые захотелось чего-то для себя, не для страны и общего блага. А только для себя. Ей хотелось быть просто счастливой.
- Я тоже, Макар. Мне не верится, честно, разве так бывает, чтобы сразу? - Она улыбнулась ему теплой улыбкой.
Они вернулись на ярмарку, где все веселились. А с ее лица все не сходила улыбка, как и глаза как-то по особенному светились.
_________________

Хорош борщ, хорош! Вот Надька - и руководит, и готовить умеет - какая завидная невеста.
Да недосуг рассиживаться - бегом в птичник! И там народ переполошила - нету ключика! Неужели птица какая склевала? (Вообще-то Евдокия представляла себе ключ чутка меньше амбарного). Ну нет так нет. Хорошо искали не нашли. А ярмарка поди начинается: карусели, сласти, да парни удаль будут показывать, а вечером кино обещают! Могучая страсть как кино любит, особенно индийские фильмы - там такие страсти! Бедные девушки - не жизнь, а ужасть сплошной, приезжали бы в СССР! И образование, и работа и культурная жизнь - красота просто!

Хороша ярмарка в Красной Синьке, богатая! И ткани, и платки, и всякие вкусности: булочки, конфеты, квас, и хомуты хорошие продают. Всем на зависть ярмарка.
Стояли две женщины да про потерянный ключик говорили, а там и до криков в бане дело дошло, а тут Евдокия мимо шла:
- Да шо вы не так говорите! Я там была! Сама народ на помощь кликнула. Министерша ключики потеряла, от машины новой, передовикам обещанной! Да так и нашли! Всю баню обшарили. А потом Галька решила иностранцев болезных попарить, а у них там видать бань совсем нету! Заперлись в парилку одёже не снявши. А потом, охальники такие, в женское ломанулись, к Гальке. Да я тут рядом на лавочке была, заскочила да тазиком их! Тазиком по горбам. Да убёгли, черти такие. А труселя у них ненашенские. Все цветастые да в облипочку. Тьфу, срам такой. А чернявый совсем волосатый, откудава приехал то? Из Северов, поди. Холодно там, вот в пальтах и приехали. Ох, быстро бегають, а то бы я им еще тазиком добавила! - вокруг Могучей уже собралась приличная толпа. А как же, где Дуська, там жди историю. И газет не надо - все новости знает, а что не знает, то додумает.
- А Димка, милиционер который, пришел с учителкой. За руку держались. А потом вместе сарайку пошли обыскивать. Мирониха! - близкостоящие люди малость оглохли - Мирониха! Свадьба когда? Димка Марью все подле себя держит. Любоф у них. - Проорала Могучая матери Димы Миронова через пол площади. - Я у них петь буду! - народ аж перекрестился (хоть и неверующий), Дуськины песни это оружие массового поражения слуха.
- Дык притомилась за охламонами бегать, и обед уже. Посла в столовку, а Зоиньки нет. Надька стряпает. А помогает ей Беленький! Как так? Шустрая девка, бригадира лесорубов на кухню загнала! А шо, ежели Косте машину дадут, то и ее катать будет. Хорошая пара - бригадир и бригадирша! А все таки, чем Надька Костю в кухню загнала? Шустрая девка, ой шустрая! - продолжала восхищаться Евдокия. - Ой, гляньте, и Макар за ручку с Людой к реке пошли! - Да пока люди головы повернули, пара из виду скрылась. - И на Люду кавалер нашелся! Да еще и такой видный, городской! А то все серьезная такая ходит, всех парней распугала.
Дальше на ярмарке объявили разные конкурсы да соревнования, и Могучая рванула туда. А как без её подсказки не справится?
_________________

Хоть и осталось работать из-за всей этой шумихи с ключами замминистра всего ничего, но часы эти для Клавдии тянулись медленно. Народ во время страды в библиотеку особо не шел - не до того всем, зато забегАли сегодня к ней ребятишки-первоклашки. Радовалась Клавина душа, на них глядя. И тому, что с малых лет они к книжкам тянутся, и что мысли ее невеселые рассеяли. Дети - они ведь как солнечные лучики, что жизнь человеческую освещают, и библиотека с их приходом ожила будто. Выдала им Клавдия разных сказок и с улыбкой глядела, как гурьбой они выбежали на улицу.
А потом подошло время библиотеку закрывать. Хоть и не терпелось Клаве на ярмарке оказаться, но пугало ее собственное волнение от одной лишь мысли, что Лукина там повстречает. Оттого и делала она все не торопясь.
Немного подумав, не стала Клавдия домой заходить, чтобы принарядиться. Не перед кем ей блистать, да и не на ярмарку невест ведь идет, а на самую обычную. Да и подтруниваний от домашних выслушивать не хотелось, и так уже мать вчера на нее поглядывала с улыбкой понимающей, а отец в усы тихонько посмеивался. А Клаве сейчас даже думать не хотелось о том, что и в деле, и в любви она потерпела полную неудачу; а уж говорить о том - и подавно.
Промялась Клавдия некоторое время нерешительно неподалеку от той палатки хлебной, что Георгий Борисович упоминал, не зная, подойти ближе или нет. А пока она думала - Лукин ее сам нашел.

На последних словах бригадировых сердце Клавдино куда-то ухнуло и забилось глухо и тревожно. Что такого важного может он ей сказать? Неужто на свадьбу свою позовет? Нет, не снести ей этого, ей-Богу, не снести! Закусила Клава губу, чтобы скрыть, как та вдруг задрожала. Мысли в голове понеслись галопом бешеным, и пыталась она среди них отыскать что-то еще, что мог ей бригадир сказать. И вот посреди паники прорезалась робкая надежда - а вдруг как она придумала себе все? Может, и нет у Георгия Борисовича никакой невесты, может, поняла она все не так? Да нет же, глупости. Напрасные иллюзии она пытается в себе породить, потом самой же хуже будет. Чувствуя, как сердце от волнения аж в горле бьется, улыбнулась Клавдия Лукину дрожащими устами и сказала как можно спокойнее:
- И вы здравствуйте, Георгий Борисович. - Первая фраза далась тяжело, до того во рту внезапно пересохло. Она сделала глубокий вдох и решительно шагнула к палатке, после чего снова заговорила, и на этот раз голос ее звучал увереннее:
- Говорите, конечно, и спрашивайте на здоровье. Нет у меня тайн особых, какие можно бы хранить.

Ярмарка


Удивился Лукин хрипотце в голосе девушки, присмотрелся к ее лицу. Волнуется она, вдруг озарило. И не меньше его, а может, и побольше. А если?..
И только он внутренне встрепенулся, как она шагнула ближе.


В глазах Клавы был особый блеск, а губы слегка дрогнули. Все это Лукин уловил с чуткостью неравнодушного, совсем неравнодушного мужчины. И сердце его в который раз вздрогнуло и заколотилось, а надежда, тихо сидевшая внутри, окрепла.
Он с облегчением улыбнулся и громко сказал продавщице в палатке:
- И тебе доброго, Сонечка. А не подкинешь ли нам на пробу самого лучшего продукта, а? И это - медок от Лукинишны, который в довес отдаешь, тоже выкладывай.
Кругленькая и пухленькая Сонечка засмеялась, пожала пухлыми плечиками и подвинула к ним по прилавку поднос. От калачей еще пар шел, бока у них были пышные и золотистые. Сверху умелицы выложили узор из мака и тмина эдакими затейливыми завитками.
Георгий неторопливо, сдерживая дрожь в руках, отрезал ломтик калача, намазал медом, налил стакан сбитня и подал все это Клаве.
- Сначала вот попробуйте. И скажите честно - как? Вкусно?
Он чуть не крикнул, когда Клава взяла хлеб. Представилось, что сам он, уменьшившись до размера мушки, лег на этот ломтик и утонул в меду. А потом окончательно умер на ее влажных розовых губах.

Душа Лукина качалась между небом и землей, как на качелях. Он поглядел вверх, сощурился, показал на площадку детскую поблизости:
- А вон карусель. Красивая, расписная. Сами делали в прошлом году. Детки ее любят.
Помолчал, потом вздохнул, оттянул воротничок рубашки, шею потер резким движением и продолжил:
- Я человек не извилистый, кривить душой не умею, Клавушка. И хотел спросить вас: вы, наверное, уже нашли любимого человека? Но если и так, скажу вам все равно. Нравитесь вы мне. Очень. Прямо вот точка в точку - мой человек. Родной. И если кто другой вам нужен - уж как-то стерплю, отойду в сторонку. А если вдруг...
И голос Лукина вдруг треснул, осел.
- Если вдруг... Клавдия... никого нет у вас... Тогда позвольте, я за вами ухаживать буду, как положено. Потому как дом у меня есть, а хозяйку в него не могу найти никакими путями. И если не вы - то уж и не найду. Это точно.
_________________

Cтоловая

У Надежды аж коленки затряслись. Едва устояла на шатком стульчике. Лицо ее сейчас почти вровень с Костиным было, и расслышать тихий шепот в многоголосом гомоне не составило труда. Неужто про нее говорит? А глаза-то огнем полыхают. Чего доброго под взглядом этим сама Надежда как лучина сухая вспыхнет и сгорит дотла, только кучка горячего пепла останется. Пропала девка. Совсем пропала. А если кто другой у Беленького в мыслях, и глядя на Крестовскую думает о зазнобе своей. Сравнивает. Чужая душа – потемки. Отведя взор, Надя невпопад ответила что-то суетившейся на раздаточной Нюре, не подав виду, что слова Константина за живое зацепили.
От сильного теплого прикосновение мужской руки Надю то в жар, то в холод бросало. Зарделась, что твой маков цвет. Сейчас бы в прорубь с головой, зря, что август на дворе. Понимала же, что Костя вовсе не о стряпне ее толкует, чай не школьница. От того еще больше разволновалась.

С томным вздохом проводив крепкую высокую фигуру Беленького, Надежда слетела со стула и заметалась по кухне, отдавая последние распоряжения. Обед удался, колхозники накормлены, а что ключи министерские не найдены –не беда. Разве в них счастье? Крестовская знать не знала и ведать не ведала , какое оно на самом деле, счастье женское. Так и жила. Пока в глаза бригадира лесорубов не посмотрела и не увидела в них то, от чего голова кругом шла, а в груди жар разливался.
- Надь, не знаю, что и сказать. Благодарствую. – прослезилась Нюра, утирая ладони о крутые бока, ладно обтянутые фартуком. – На вареники-то останешься? Со свежим маслицем. Сама делала. У меня тут и наливка черносмородиновая припасена.
- Не соблазняй , Анют, некогда, - Крестовская сунула в руки подружки фартук и быстро зашагала к выходу. Понимающе улыбаясь, Нюра к мойке вернулась. До начала ярмарки еще гору посуды надобно было перемыть, дык разве ж ей привыкать.
Со стройплощадки, куда Надя всего на минуту забежала с Григоричем потолковать, летела домой, ногами земли не касаясь. Сердце выпрыгивало из груди в предвкушении чего-то чудесного и в то же время от страха замирало. Боялась Надя, а чего именно, и сама толком не понимала. Никогда прежде с ней такого не приключалось, чтобы минуты до встречи считала. Где-то глубоко сомнения гложили, а она гнала их прочь.
***
Завидев прохаживающегося у ворот Беленького, Надежда заулыбалась и спряталась за кружевной занавеской. Сердце все колотилось, никак успокоиться не могло. Взглянув на свое отражение, вздернула темную бровь. Подбоченившись, у зеркала крутнулась, так что юбка до бедер взлетела да блестящие завитые локоны по спине хлестнули. Пора.
С крыльца спускалась, будто по плацу маршировала – нос кверху, плечи расправлены, Крестовская порода на лицо. А в шаге от калитки застыла, не в силах вдох сделать – вдруг Косте платье ее не понравится, или прическа? Вот глупая, неужто такой серьезный мужчина мелочами вроде тряпок бабских морочиться будет.
Выдохнув, Крестовская толкнула калитку и оказалась в тени антоновки рядом с Константином.
- Здравствуй, Костя. Я готова. – Рука сама собой уютно улеглась на сгиб Костиного локтя. Завидев букет георгин в руках у бригадира, Надежда несмело улыбнулась, потупив взор. Уж больно сильно он прижимал цветы к груди, будто не собирался с ними расставаться. – А цветы мне, Константин Палыч? Красивые. - И тут же перепрыгнула на другую тему. - Слишала, нынче на ярмарке соревнования для лесорубов устраивают. Ты тоже участвуешь?
_________________

Клава взяла хлеб из бригадировых рук, и, хотя от волнения кусок в горло не лез, все-таки укусила ароматный калач, пользуясь им как завесою. Да только разве ж поможет что скрыть бурю сердечную?.. Проглотила, и, пусть вкуса хлеба совсем не почувствовала, кивнула, подтверждая качество продукта.
- Вкусно, Георгий Борисович. Спасибо.
В словах своих Клавдия не сомневалась - Лукин плохого не посоветует.

Слова Лукина с трудом пробились в сознание Клавы сквозь бешеный стук сердца в ушах. Не сразу поняла она смысл сказанного, а когда поняла - так аж хлеб недоеденный из рук выронила. Посмотрела Клавдия на хлеб и тихо охнула - то ли от того, что плод трудов Лукина у него на глазах угробила, то ли от того, что услышанному поверить не могла. Прижала она трясущуюся руку к губам, да на Георгия Борисовича широко открытыми глазами уставилась. Неужто не послышалось ей? Неужто может она нравиться такому Человеку - с большой буквы? Неужто и правда он хочет за ней ухаживать? Может, снится ей это? Ущипнула себя Клавдия тайком - больно! Стало быть, не спит она. И взаправду сейчас стоит перед ней грозный бригадир и смущаясь говорит самые прекрасные слова, что она в своей жизни слышала! Не сдержала Клавдия эмоций, руки к щекам запылавшим прижала, рассмеялась и... поцеловала Лукина в щеку при всем честном народе. Пусть болтают! Так ей сейчас хорошо, что никакие языки не страшны!
- Нет у меня никого, Георгий Борис... Жорочка... - Ласково залепетала Клава. - И если нужна вам такая, как я - непутевая, то хоть на край света за вами пойду!

Евдокия навела такого шуму в бане, что Гале стыдно было даже показать нос из парилки. Сидит, в простынку завёрнутая, и слушает, как громогласная соседка охаживает иностранцев тазиком, а они верещат как хряк Борька перед кончиной. Вот почешут языки местные. Галка Ярцева всегда была тихая, неприметная. Тихоня. А теперь какой переполох из-за неё. Галя представила лица родных. Как будут смотреть на неё с укоризной, с выражением лица, говорящим, что мол они всегда знали, что непутёвая Галка в жизни оступится рано или поздно, честь образцовой семьи очернит. Что же делать? Куда податься неудачнице? Как пойти домой и что говорить родным? Тихо-тихо, крадучись, Галя добралась до своей одежды и натянула на себя платьишко. Ничто не радовало, счастье схлынуло под гнётом ожидания будущих невзгод. Но вот она услышала голос Адриано, как и прежде пробирающий её странным образом до самых печёнок. Сердце отзывалось на песню и не было возможности пройти мимо и уйти в сторону дома, где не ждёт ничего хорошего.
Галя вышла к входу из бани и стала поджидать иностранцев, а когда они вышли, ум за разум зашёл и ничего не осталось от болтливой весёлой Галке. Стоит и чуть ли носом не шмыгает. Как дальше жить без Адриано и его улыбки, не знает.

Напелся я вволю и призадумался, что дальше делать. Из соседнего помещения не было ни звука - то ли уже ушла моя красотка, то ли боится выйти после того, что между нами было. Выходит, что опозорил я ее перед всеми. Значит, мне и отвечать за случившееся. Переговорил я с Пьетро, несколько важных фраз на русском заучил, и пошли мы к выходу. Для начала аккуратно нос высунули - проверить, нет ли той страшной женщины. Ее не было. Только Галья стоит, да с таким лицом, будто умер кто.

Ну, сердце-то у меня не каменное, потянулось оно к русской красавце, я бы даже сказал - полетело. И я с ним вместе, поскользнувшись на полу, полетел, да прямо под ноги красотке. Лучшего момента и представить нельзя, поэтому я не растерялся, улыбнулся, бровями подмигнул и выдал:
- Быть моя жена! - Вообще-то, это был вопрос, но так как в ответе я не сомневался, то прозвучал он скорее утвердительно, чем вопросительно.

Сказал я и вдруг понял - это единственное, чего я и правда хотел. Все выученные русские слова внезапно из головы повылетали, поэтому я только кулаком себе по груди слева постучал и заявил искренне:
- Твойо!

Чего-чего, а уж этого Галя никак не ожидала. Не думала, что когда-то увидит Адриано возле своих ног. Первая мысль – поскользнулся. Вдруг кто обмылок уронил возле бани. Вторая – ноги устали от бешеных танцев или Могучая перешибла коленки. Но оказалось, кто бы мог подумать, Адриано делает ей предложение! Галя взмахнула руками и прижала их к вмиг покрасневшим щекам, одновременно зажмуриваясь. Может, и ей досталось тазиком по голове, и сейчас не возле бани стоит, а на полках разлеглась в обмороке и грезит? Мало того, что предложение делают, да ещё и так, что всё понятно, по-русски.
И мало того, Адрианушка признаётся в таком, о чём советской девушке и мечтать не приходилось, так ещё и так залихватски, с огоньком, по груди стучит, и восклицает:

Эх, не учили Галю семья и партия, как иностранным товарищам сердце своё открывать и на предложения руки и сердца отвечать. Придётся самой, как сердце подсказывает.
- Адриано, я согласна! – заулыбалась Галя. – Хоть в омут за тобой, сокол ясный, хоть в огонь. Куда хочешь пойду. Куда ты, туда и я.
Подняла своего итальянца с колен, потерялась в его глазах, горящих как два уголька, взяла за большую тёплую руку, прижав туда, где сердце колотилось, будто горох сыплют из мешка на стол для переборки.
- Твоё оно, сердечко моё.

Разумеется, я ничего не понял. Но по лицу Гальи и так все было ясно. Откуда-то из-за спины до меня донесся непрошеный перевод Пьетро:
- Она говорит, что в огонь с тобой пойдет!
От удивления я оглянулся на переводчика и нахмурился.
- В какой такой огонь? А, в Италию! Ну да, бывает у нас жарковато, но ничего, привыкнет, куда денется. - Ласково пробормотал я, с любовью глядя на свою невесту.

Ого! Вот оно, оказывается, как можно было до прелестей-то русских добраться - наобещать, что женишься - и трогай на здоровье!

Ну, я не растерялся, тут же под шумок грудь сжал. Хороша! Я просто везунчик! Пользуясь моментом, склонился к губам, захватывая их в плен и утверждая свое господство. Честно говоря, еще пару дней назад я бы совратил эту красотку и был таков, но теперь уже так поступить не мог - залезла она мне глубоко под кожу, не снимать же с себя скальп? Я усмехнулся своим мыслям и неохотно от губ своей невесты оторвался, когда душа попросила песни.
Обняв одной рукой Галью, второй я взялся за струны гитары и, сделав очередной многозначительный трюк бровями в сторону моей красотки, запел:
-È inutile suonare qui non vi aprirà nessuno
Il mondo l'abbiam chiuso fuori con il suo casino...

И я действительно чувствовал себя так, будто мы одни во Вселенной, и ее глаза мне - и земля, и небо, и вода... и весь мир. В ней одной.

Вместо эпилога.
Лучше всего я осознал, что действительно люблю эту женщину, когда мы столкнулись с кучей бюрократических проволочек, которые мешали мне вывезти Галью из СССР. Но влюбленному итальянцу никакие железные занавесы не помеха! Я познакомил ее со своей Родиной, которая сумела по достоинству оценить талант и красоту моей жены. И мне было чертовски приятно сознавать, что именно я поспособствовал исполнению ее мечты. Хотя ревновал я, пожалуй, куда сильнее, чем гордился собой. Ну а в целом, жили мы как в сказке.

Одним словом - долго и счастливо.